Теряя человечность

      Первым делом, Артур отправился к океану тьмы. Туда откуда начался его путь. Нужно было убедиться, что миссия действительно увенчалась успехом.       Словно чернила, поглощающие любой свет, черные воды соединяются с однотонным, серым небосводом, где-то на линии горизонта.       Прикрыв глаз, Артур сфокусировался.       Он снова услышал Вой. Всё же всего одной души Скульптора будет мало. Однако, в этом Вое нет тех, кто неосознанно мучал Писаря всё это время. Услышав же одного из Крикунов, Артур не сдержал усмешку.       — Вы были правы, Милорд. Это и правда музыка. Важно лишь выделить нужные ноты. — отвернувшись, Артур отправился в сторону города, перед тем как подавить Вой звучащий в его мыслях, он произнёс, — Прощайте, Лорд Нигредо.       Улицы Алагадды встретили Артура мёртвой тишиной. Нет больше музыки, нет мечущихся слуг. Лишь разруха и тлен.       Улицы усеянный обломками мебели, битой посуды, истлевшей одежды и засохшей крови, почерневшей от времени. А также маски, тысячи фарфоровых масок, самых разных форм.       Гуляя по многомерному городу, Артур никого не встретил, ни единой живой души. Он зашёл в паб, в котором пела дэвитская певица, но и там лишь запустение. Дубовый паркет, что раньше пах лёгким ароматом древесного сока, теперь сгнил и пахнет лишь затхлостью и смертью.       Идя дальше, Артур нашел Дом Жезлоносца Кул-Манаса, входная дверь выбита, разбитые окна смотрят тёмными провалами.       Нет теней, скалящихся по углам. Факела давно потухли. Дыра в стене разгоняет мрак, своим серым светом. Панорамное полотно изорвано, холст истлел, даже и не скажешь что когда-то, на нём был прекрасный зимний пейзаж. Вся выставка артефактов, над которыми корпел Иккис, теперь разграблена. Лишь пустые витрины, оскаленные острыми сколами выбитого стекла, словно острыми клыками. Беззвучно говоря о том, что когда-то они хранили что-то ценное.       Каждый шаг Артура сопровождался громких хрустом битого стекла, эхом разнящемуся по пустой выставке. Прилавок, за которым обычно сидел Иккис превращён в труху, как и винные стеллажи, хранившие в себе всевозможные сорта вин.       Зайдя за прилавок, Артур поставил свиток с Картой Мультивселенной на свое место. Покинув дом Жезлоносца, Артур продолжил путь ко Дворцу. Чем ближе он к нему приближался, тем больше фарфоровых масок было на его пути, образовавших целые кучи.       Перед входом на территорию дворца, Артур нашел очень приметную маску. Маску Лорда Рубедо, Маска Веселья, лишённая всяких сил, теперь это просто кусок фарфора. Отбросив её в сторону, Артур вошёл во Дворец.       Залы Ртутного Достоинства больше напоминают затхлый склеп. Гобелены выцвели, мебель истлела и ломается от простого прикосновения.       В центре зала, Артур увидел провал, бурлящий жёлтым ихором, словно гнилью. Зов Короля, которому невозможно противиться. Он подсказывает Артуру, что именно там, его ждёт конец пути.       И всё же, Писарь решил повременить с тем, чтобы соваться в нутро Алагадды. Сперва, он решил отправиться в свою каморку, которую ему выделили как Слуге Лорда Цитринитаса.       Комната разгромлена и разграблена. Хоть Артур и не имел многого, но и в его распоряжении были некоторые артефакты. Но факт воровства, не слишком расстроил Писаря. Подойдя к сломанному шкафу, Артур убрал доски, бывшие когда дверцами и нашел в потайном отсеке свою мантию. Старая, потрёпанная, она резко контрастирует своим алым цветом с этим серым миром.       Сняв своё порванное и залитое черной кровью пальто. Артур кое-как надел свою мантию одной рукой, с лёгким раздражением глядя на пустой рукав. Нет ни времени, ни желания, ни сил, на то чтобы отрастить новую руку. Потому, Писарю пришлось смириться с потерей конечности.       Пройдя в крыло Лорда Гордости, Артура встретила разграбленная сокровищница и трон, на котором лежит разбитая Маска Ненависти, глядящая на Артура своими провалами глаз.       Окинув взглядом золотые стены в последний раз, Артур отвернулся и отправился в другое крыло. Туда, где хоть и из корыстных побуждений, но его всё же учили. Крыло отведенное Лорду Альбедо, залито кровью. Ранее, идеально чистый пол, теперь полностью в черной засохшей крови. Но нет ни единого тела. Как и нигде нет и Маски Упорства. Артура бы не удивило, если бы Лорд Альбедо уцелел, ведь его знаний должно было хватить, чтобы пережить то, что здесь случилось. И напоследок, Артур пришел в Черные Своды.       Стеллажи сгорели, как и все труды, остались лишь угли и зола. Идя по пепелищу, Артур нашел единственное тело, словно подтверждающее, что это место когда-то было обитаемо.       Фраммем из Фрм. Архивариус, остался верным Черным Сводам до самого конца. Лишь цилиндрический панцирь исполина, всё так же на своем посту, следит провалами на месте глаз. Словно готовый как обычно разразиться тирадой на незадачливого посетителя, от чего у того лопнут барабанные перепонки. Подойдя к посту Архивариуса, Артур поставил возле разрушенной стойки свою рапиру. Постояв возле стойки некоторое время, Писарь отдал дань уважения последнему обитателю Черных Сводов, для которого они станут могилой.       Закончив приготовления, Артур отправился в Залы Ртутного Достоинства. Размышляя об этом месте.       Алагадда не пала. Артур уже знает о том, что этот город многогранен. Он имеет разные итерации, в которые при желании можно попасть. И всё же, это первая итерация, в которой Алагадда пала. И словно изнанка вечного парада, будет напоминать владыке города, что когда-нибудь наступит день расплаты, и это место настигнет тлен. Memento mori.       Артур остановился возле дыры. Нет, не просто дыры, скорее гноящейся раны. Из неё вытекает какой-то вязкий ихор янтарного цвета, источающий болезненный запах погибшего творения.       Бесконечные лестницы, по которым спускаясь вниз, чувствуешь, что на самом деле поднимаешься ввысь. Нет перил, нет стен. Во тьме видны картины прошлого и будущего. Будущее которое может быть, и которого уже не будет никогда.       С каждым шагом, пространство всё более перекручено, всё более инородно и противоестественно. Оболочка Артура, не выдержала, но он продолжал идти, ведомый Зовом Короля. Писарь добрался до цели, до сердца Алагадды.       Естество Артура ощутило отголоски великого вопля, живого воплощения безумной муки. Материя и форма слились воедино, собравшись вокруг раны, нанесённой самой реальности. Ни святой, ни порочный, Повешенный Король принял физическую форму.       Укрытая покрывалом сущность корчилась на троне, удушаемая усаженной шипами петлёй, удерживаемая на месте оковами, крючьями и копьями. В движениях Короля видна непривычная дерганность, выражающая крайнюю степень злобы, направленной на Писаря.       Наверное, Артуру следует ужасаться, вот только он не чувствует ничего. Ни раскаянья, ни гордости за то что сделал. Он сделал то что должно, то что было необходимо. Как и сейчас, он делает то, что необходимо.       Там же, обездвиженный вселенским воплем, стоит Посол Алагадды. Он кажется карликом рядом с Повешенным Королём, но были заметны и их общие черты — сходство, не разделяемое ни с кем из обитателей их королевства.       Повешенный Король рывком склонился к своему мучителю, скорее инстинктивным, нежели царственным жестом; их лица были на расстоянии всего лишь вздоха. С равнодушным спокойствием, Посол приподнял покрывало эбеновой рукой.       Вместо лица, глазам Артура предстало ничто — дыра в форме бога.       И настала пустота. Король пожелал забрать то, что даровала Алагадда неблагодарному Писарю. Его душа, что стала темнее ночи, разрывалась на куски от вопля Короля. То, что было Артуром Афареллом не сопротивлялось, ведь всех монстров должна ждать расплата.       И всё же, он послал вопрос тому, кто стоял возле трона. Кто променял свою свободу, на метафоричное бессмертие. «Стоило ли оно того?»       Может, он и получил ответ, но осознать уже не мог, хотя это ему и не нужно. Главное, задать вопрос тому, кто на это не способен, и быть может, когда-нибудь, он начнет искать ответ. Король же продолжал пожирать разорванную душу. Всё продумала душа, кроме одной маленькой детали.       Одной нахальной, острой на язык детали, что ворвалось в чрево Алагадды сверкающей звездой. Бесстрашно спикировав вниз, наивный Лунный Ворон вырвал добычу Короля, по крайней мере то, что от неё осталось, всего лишь маленький осколок.       Но скрыться Ворону не суждено, гнев короля пал на нахальную воровку. Калеча, разрывая, пожирая. Издав напоследок клёкот, в котором слышна мольба о помощи, Ворону постигла та же участь, что и пленника. И всё же, вмешательство было не напрасным, ведь Королева Воронов пришла на зов, позволив пленникам сбежать. Таким образом возвращая долг своему спасителю.       Вопль Короля проносится по мирозданию, от ненависти и гнева. Но касался он двух души осколков, что сцепились в предсмертной муке, плывя по небытию. Подобное тянется к подобному. Но черная душа, столь сильно искажена, что не одно существо не могло стать её вместилищем.       Так и было, пока движение не понесло их к рожденному существу, такому же чуждому как и черная душа.       ---              Тем временем, в тронном зале на троне Отчаяния извивается Король, ломая свои кости, разрывая свою плоть. Посол смотрел на это безучастно, ожидая когда монарх успокоиться. Но в этот раз всё было иначе. Фигура на троне замерла, после чего выпрямилась, не обращая внимания на крючья и цепи. Положив руки на подлокотники, она взглянула на Посла.       Цепи Посла натянулись и он против воли рухнул на колени, чувствуя недовольство своего господина.       Ведь сейчас, на троне не Повешенный Король, но Шормауш Урдал… Алый Король, почтивший царство Порока и Величия своим присутствием. Он не произносил слов, не угрожал и не хвалил, но Посол дрожал, ощущая как недовольство господина проникает глубже, разъедая душу. Это наказание за провал. За то что не удержал Санну.       Королю не потребовалось слов, Посол всё прочтет в своей искалеченной душе. Огромная ладонь поднялась с подлокотника и повернулась ладонью вверх. Кровь на ладони забурлила, и из неё показалась глиняная урна, исписанная нечестивыми символами. Более мелкие цепи спустились с потолка и обвили урну, подняв ту в воздух. Повинуясь воле Короля, цепи качнулись и перенесли Урну, поставив ту возле Посла.       На этом, визит закончился, и на троне продолжил извиваться Повешенный Король. Посол продолжал стоять на коленях, приходя в себя и понимая, что второй шанс Владыка дает лишь раз. Поднявшись на ноги, он заставил цепи натянуться, подняв Урну и заставив ту следовать за собой. Он покинул тронный зал и принялся выполнять волю господина лично. Ведь провал недопустим.