Гермиона провела выходные, бесконечно анализируя вербальные и невербальные сигналы со стороны Малфоя, которые
теоретически можно расценивать как флирт.
Сначала она находилась в ужасном смятении из-за неслучившегося поцелуя, корила себя за идиотскую инициативу, но, прокрутив в памяти все предшествующие этому события и разговоры, вдруг осознала, что её порыв, возможно, не был таким уж безрассудным.
Сколько двусмысленности в последнее время сквозило в словах Драко? Да, он поддерживал заданные Гермионой правила «игры», но градус его подначиваний ощутимо повышался. Не скрывалось ли в туманных малфоевских репликах нечто большее, чем ребячливое желание вывести её на эмоции, и таким образом взять верх в их своеобразном противостоянии?
Она подошла к делу основательно: выписывала в блокнот и препарировала до мельчайших полутонов все адресованные ей странные шуточки, сопровождая каждую собственными размышлениями и выводами. Довольно скоро прежняя убеждённость Гермионы о невозможности между ними каких-либо отношений, кроме приятельских, сменилась сомнением.
«Ну что, к тебе или ко мне?»
«Было бы куда лучше, если бы в моей постели завелась ты».
«Не то, чтобы я возражал» — в тот самый момент, когда она буквально растянулась на нём сверху.
«Ты уже знаешь, что мне это нравится…»
Слова, заставлявшие её учащённо дышать, вспыхивать под одеждой, переживать острые, мучительные приступы возбуждения… Неужели всё это и было произнесено именно с такой целью?
Надежда забрезжила в сердце как рассвет в дремучем лесу. Гермиона впервые осмелилась допустить головокружительную мысль, что её чувства к Малфою могут быть взаимны
хотя бы отчасти, и мысль эта отдавалась в теле дрожью предвкушения. Перед глазами стремительно проносились картинки — образы её давно подавленных желаний: вечера, проведённые вместе за чтением и горячими спорами, восхищённый взгляд серебристых глаз, жаркие объятия, губы Драко, жадно блуждающие по её телу…
Гермиона встряхнула головой, не позволяя себе долго упиваться грёзами. В конце концов, это всего лишь гипотеза. Оставался главный вопрос, на который ответа у неё не было. Если Малфой действительно испытывает к ней симпатию, то почему не предпринимает никаких действий? Может, из-за влияния старых предрассудков?
Вековые традиции чистокровных, не допускавшие даже мысли о связи с кем-то вроде неё, всегда казались нерушимыми: наследники Священных Двадцати Восьми могли быть подчёркнуто любезны и даже дружелюбны с маглорождёнными, но никогда не допускали близких отношений с ними. Однако чувства не подчиняются убеждениям, ведь так? К тому же Драко не раз высмеивал при ней взгляды собственной семьи, и недвусмысленно давал понять, что больше их не придерживается. Но Гермиона не видела других причин, способных объяснить его непоследовательное поведение, и внезапно ощутила сильнейший прилив раздражения.
Почему, во имя Мерлина, Малфой не может стать более понятным для неё?!
И какого чёрта она, взрослая тридцатилетняя ведьма, забивает голову нелепыми размышлениями, совсем как наивная девочка-подросток?
Больше всего на свете Гермиона ненавидела чувствовать себя непроходимой дурой. По правде говоря, такое случалось всего пару раз в жизни, и она не желала испытывать нечто подобное снова. Но всё же, в эту саму минуту, — испытывала. Голова гудела от нескончаемого потока вопросов и стыда за свою абсурдную, совсем не свойственную ей одержимость. Джинни наверняка сказала бы, что всё это обусловлено «банальным недотрахом» ©. Она уже не раз настойчиво рекомендовала ей найти того, с кем можно снимать физическое напряжение время от времени.
— Это не так просто, Джинни. У меня есть правила и критерии, даже если речь идёт о лёгких отношениях без обязательств. Прежде всего, я не могу заниматься сексом с глупыми и посредственными мужчинами, а подавляющее большинство из них именно такие.
— Но ты же встречалась с Роном.
— Он не глу… — Гермиона осеклась. — Ладно, поправка: я
больше не могу заниматься сексом с глупыми и посредственными мужчинами.
Малфой, конечно, таковым не являлся. Малфой был исключительным. Впрочем, Гермиона вряд ли бы решилась на роль его подружки для вполне определённых целей, даже если бы это предложение от него поступило.
Ни за что.
Драко уже занял все её мысли, а если он доберётся до тела и только им ограничится… Гермионе было больно даже представить, что с ней станет. Ей нужно либо забрать всё, либо остаться ни с чем. Иного не дано. Она просто не имела права так безрассудно рисковать своим сердцем. И если Малфой по-прежнему считает, что статус её крови имеет значение, то она просто выкинет его прочь из своей головы и как-нибудь с этим справится.
Но прямо сейчас ей совершенно необходимо собрать все душевные силы, чтобы обрести спокойствие и ясность ума. Вести себя максимально естественно, будто в тот пятничный вечер не произошло ничего особенного (что, в целом, соответствует действительности), и будто она не думала о произошедшем (вернее,
не произошедшем) все шестьдесят четыре часа с момента их последней встречи. Быть внимательной к словам Драко. Осторожно выяснить его намерения, если вообще таковые имеются. И, самое главное, ни при каких условиях не терять рассудок.
Гермиона проснулась в понедельник утром, преисполненная решимости действовать согласно замыслу. Но когда она шагнула из каминного портала в учительской ровно за две минуты до начала рабочего дня в рубашке вишнёвого цвета под серым строгим комбинезоном, с идеальной укладкой, собранной в тугой пучок, и столкнулась с пристальным взглядом Малфоя, буквально пригвоздившим её к полу, то напускная грейнджеровская уверенность с треском разошлась по шву.
Она тратила немало времени, чтобы выглядеть безупречно. Ему же, видимо, это давалось безо всяких усилий. Волосы Драко были слегка взлохмачены, что невероятно ему шло, ворот расстегнут на пару пуговиц, обнажая шею (Гермиона поймала себя на мысли, что впервые сочла чью-то шею сексуальной), рукава закатаны до локтя, открывая вид на крепкие предплечья, длинные ноги лениво вытянуты вперед и скрещены в лодыжках. Она тяжело сглотнула, оценивая открывшуюся перед ней картину.
Малфой смотрел на неё в упор, из-за чего у Гермионы в очередной раз перехватило дыхание.
— Привет, Грейнджер.
Её ответное приветствие вышло скорее дёрганым, чем бодрым, а от попытки изобразить непринужденную улыбку мышцы лица свело судорогой. И Драко, кажется, это заметил.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да, спасибо, прекрасно. Просто немного не выспалась.
— Хм. Фланки! — рядом с ним мгновенно материализовался хогвартский «кухонный» эльф. — Принеси кофе для мисс Гермионы, пожалуйста. Чёрный с одной ложкой сахара без горки. Верно, Грейнджер?
Гермиона кивнула и мысленно, не без удовольствия, отметила тот факт, что он запомнил её предпочтения.
Драко мягко указал на кресло рядом со своим, приглашая в нём расположиться, и лёгким движением наколдовал небольшой кофейный столик.
— Как прошла твоя пятничная встреча с Поттером?
— Эээ, прекрасно. Мы чудесно провели время, как и всегда, — Гермиона почувствовала себя неуютно, обманывая Драко, и слегка заёрзала.
— Вот как. Чем же вы занимались?
Интересно, он сейчас ревнует? И если да, то её или Гарри? Гермиона не сдержала нервный смешок из-за воспоминания о его недавнем «признании».
— Болтали и пили сливочное пиво как в старые добрые времена.
Драко усмехнулся так, будто распознал её маленькую ложь. Взгляд его тёмно-серебристых глаз, как у хищника, наблюдающего за добычей, по-прежнему следил за ней неотрывно.
— Ну раз как в старые добрые, то наверняка говорили обо мне?
— Не хотелось бы тебя разочаровывать, Малфой, но твои чувства к Гарри не находят взаимности.
— О, Грейнджер, если бы ты в этом что-то смыслила.
Гермиона уставилась на него в недоумении. Ей ещё не доводилось сталкиваться с упрёками в своей некомпетентности в чём-либо, и уж тем более она не ожидала услышать такое от Драко. На что именно он намекал?
Прямой вопрос так и не был задан из-за суетливого эльфа, вернувшегося с чашкой кофе, которую в спешке чуть не опрокинул ей на колени, и тарелкой, полной сладкой выпечки. Гермиона посчитала неуместным возвращаться к последним словам Драко, позволив недосказанности повиснуть между ними. Она сделала маленький глоток, заставила себя немного расслабиться и сменила тему.
— А как завершился твой рабочий вечер? Удалось что-нибудь найти?
— Нет. Видишь ли, я предпочёл не оставаться надолго в одиночестве там, где меня может настигнуть какая-то шутовская безделушка или призрак с уязвленным самолюбием.
Гермиона снисходительно улыбнулась.
— Кто бы мог подумать, что тебя так напугает атмосфера гриффиндорской гостиной. Впрочем, храбрость вроде как по моей части, так что готова быть твоим щитом.
— Как бы мне не пришлось стать твоим, дорогая.
Гермиона резко повернула голову в его сторону. Эти слова звучали довольно горячо, если вырвать их из контекста. Неужели так и задумывалось?
— Я имею в виду, что ни я, ни ты не знаем, какая чертовщина могла там появиться в последний год, и потому не стоит проявлять самонадеянность. Странно, что это требует объяснений.
В ответ Гермиона громко фыркнула, замаскировав собственное разочарование. Она приготовилась к флирту, а в итоге была жёстко сброшена с небес на землю. На ум снова пришла привычная мантра, но она поняла, что больше не способна лгать себе.
Ничего из этого её не устраивало. И точка.
Выдохнув, она опустила крошечную чашку на столик и выпрямила спину. Что бы ей не принёс сегодняшний день, Гермиона станет воплощением уверенности, спокойствия и ясности ума. И пусть это будет её новой аффирмацией.
— Что ж, Малфой, посмотрим, кому из нас понадобится щит.
Поднявшись, она гордо проследовала к выходу. Драко сделал то же самое, чуть склонившись около двери, чтобы галантно её открыть.
— И кто в итоге окажется
на этом самом щите, — низким голосом проговорил он, нависнув над Гермионой и пропуская её вперёд. В его тёмных радужках, будто затянутых грозовыми тучами, сверкали насмешливые искорки, а губы растянулись в лукавой ухмылке.
Ясность ума. Уверенность. Спокойствие.
И убийственно сильное желание его трахнуть.
Гермиона скользнула в проём и быстрым шагом устремилась в сторону гриффиндорской гостиной, пытаясь унять неожиданное волнение. Что ж, пожалуй, это было чем-то вроде флирта. Но она не могла утверждать наверняка и почему-то чувствовала себя дезориентированной.
Глубокий вдох. Выдох.
Ей нужно собраться с силами и снова взять себя в руки. Спокойствие, ясность ума… Похоже, Грейнджер не имела с ними ничего общего, если дело касалось Малфоя.
Добравшись до входа в гостиную, она обнаружила отсутствие Полной Дамы на обычном месте, что само по себе казалось довольно подозрительным. Прежде чем войти, Гермиона обернулась и заметила на лице Драко некую новую эмоцию: уголки его губ были слегка приподняты, а в глазах что-то затаилось, будто он ожидал представления. Озадаченно нахмурив брови, она переступила порог, замерла на месте и оторопело окинула взглядом пространство.
Бедный Годрик…
Гостиная изменилась почти до неузнаваемости. Все гриффиндорские знамёна превратились в серебристо-изумрудные. Прежде золотые, сияющие кубки с выгравированными львами стали платиновыми, и теперь на каждом из них красовались змеи. Ковры, покрывала, гобелены и шторы традиционного винного оттенка приобрели зелёный цвет. По-слизерински зелёный цвет.
Портреты возмущенно перебранивались, и, увидев Драко, загалдели ещё громче.
— Вот он!
— Аспид, пробравшийся в наш дом…
— Это был он, мисс!
— Такое тут натворил, вы только посмотрите! Посмел устроить здесь слизеринову обитель!
— … в священном пристанище последователей великого Годрика!
Гермиона бросила на полотна Заглушающее и, приподняв бровь, вопросительно взглянула на Малфоя.
Драко закатил глаза, но лицо его всё ещё сохраняло дерзкое насмешливое выражение.
— Итак, опытным путём мы установили, что типичный гриффиндорец — обидчивый стукач, будь он хоть картиной, хоть привидением.
— Малфой, я аплодирую твоему
идеально продуманному плану преступления, предусматривающему отсутствие улик и наличие железного алиби. Если бы не все эти многоуважаемые господа, я бы даже не догадалась, кто именно приложил к случившемуся руку, — её голос звучал довольно язвительно, и Драко рассмеялся. Гермиона покачала головой, но не могла не улыбнуться в ответ — сдержанно, конечно. — Чего ещё ты ждал от хогвартских портретов? Они никогда не молчат о таких проделках.
— Ну, знаешь. Скажи это тем, что расположены в… — Малфой сделал секундную паузу, — коридорах. А вообще я предпочитаю магловское искусство, которое не издаёт никакого шума.
— Твои предпочтения не имеют значения, если речь идет о гриффиндорском общежитии. Мне кажется, ты слишком буквально воспринял моё предложение чувствовать себя как дома.
— Просто решил привнести немного уюта. Такое обилие красного ужасно раздражает глаз, ты так не считаешь?
— Ммм… — Гермиона сделала вид, что размышляет над его словами, а затем резко отчеканила: — Нет. Будь добр вернуть всё в прежнее состояние.
— Непременно выполню твою просьбу — как раз перед тем, как мы отсюда уберёмся.
— Я бы предпочла, чтобы это произошло прямо сейчас.
— Грейнджер, брось. Неужели тебе так сложно доставить мне удовольствие?
Горячая волна мгновенно прокатилась по её телу, воздух выбило из лёгких, а внизу живота сладко заныло.
Доставить ему удовольствие.
О да, она бы этого хотела.
Перед глазами возник свой собственный образ, застывший на коленях перед Драко. Голодный взгляд, устремлённый на неё сверху. Ощущение его дрожащих пальцев на скуле и губах. Звонкий щелчок пряжки ремня и шорох ткани, скользящей вниз по телу. Сильная рука, запутавшаяся в волосах, и уверенно направлявшая её голову прямо к…
— Грейнджер?
— Верни всё как было, Малфой! — голос Гермионы прозвучал довольно грубо.
Что ж, не
стоило прерывать её эротическое видение. — Я не намерена созерцать гостиную своего факультета такой… осквернённой. Это неприемлемо!
Малфой изобразил на лице притворно-разочарованную гримасу, но тут же взмахнул палочкой, применив Фините. Пространство постепенно обрело свой изначальный красно-золотой облик.
Гермиона, оценив результат, украдкой улыбнулась. «Первые сорок лет детства мужчины — самые тяжёлые», — пришли ей на ум однажды услышанные где-то слова. Как ни странно, мальчишеская выходка Драко помогла ей расслабиться и почувствовать себя увереннее. Было приятно обнаружить, что всплески юношеского слабоумия свойственны не только ей.
Она вернулась к месту, на котором трудилась в прошлую пятницу, прежде чем её прервали. Работа требовала высочайшей концентрации и сосредоточенности, и Гермиона, постаравшись отключиться от внешнего мира, и особенно от мыслей об одном красивом блондине, отдалась ей полностью, так что не замечала абсолютно ничего необычного. Даже в те моменты, когда в поле зрения попадал
позеленевший рукав её собственной рубашки.
***
Декабрь в этом году выдался необычайно тёплым, хоть и столь же мрачным. Солнце никак не могло пробиться сквозь тяжёлые сизые тучи. Тягучий влажный воздух делал кудри Гермионы ещё более буйными, а её саму — слишком похожей на себя в школьные годы. Что не преминул отметить Малфой очередной колкостью.
Они постоянно упражнялись в словесных дуэлях, но каждый раз, когда Гермиона пыталась вывести его на чистую воду, Драко искусно изворачивался, и поэтому по-прежнему оставался для неё загадкой. Но, кажется, новая мантра начала воздействовать на сознание, и теперь ей было проще реагировать на двусмысленные малфоевские остроты. Из их многочисленных «поединков» Гермионе даже удавалось выходить победительницей. Как, например, на прошлом обеде, когда ей на ум удачно пришёл пересказанный ей Роном сюжет глупого фильма про пирог.
После гостиной Гриффиндора, в которой им попался ещё десяток экземпляров изобретений братьев Уизли — на этот раз действительно безобидных — следующим их пунктом стала Северная башня. Самая удалённая от входов в Хогвартс, она была признана наиболее безопасной для миссии, всё ещё состоявшей из двух волшебников. Они шли по затемнённым коридорам на расстоянии фута друг от друга, так близко, что Гермиона легко улавливала аромат малфоевского парфюма. Часы показывали полдень, но сквозь узкие окна едва проникал тусклый свет, напоминавший скорее лунный. Если бы не наличие факелов, освещавших им путь, ей пришлось бы воспользоваться Люмосом.
— Грейнджер, мы с тобой как две старосты на ночном патрулировании.
— На ночном? Зачем же старостам понадобилось бы бродить по замку в такое время?
— Строить из себя поборников строгой морали, конечно же. Ловить учеников, которые зажимаются в альковах и списывать баллы в назидание за неподобающее поведение.
— Для этого у нас существовал Филч, пусть он и был не слишком эффективен. Разве не разумнее, когда староста факультета остаётся в общежитии и следит, чтобы никто из учеников не покидал его после отбоя?
— Ты же знаешь, все вечно покрывали своих однокурсников. Да и сами не прочь были поразвратничать в коридорах, не говоря уже об этих бесчисленных оргиях в ванной старост…
— Мерлин, что ты такое говоришь?!
— Хочешь сказать, и это прошло мимо тебя? — Драко неодобрительно цокнул языком и покачал головой. — Похоже, ты упустила всё самое интересное, ради чего вообще стоило тратить время на Хогвартс.
— Конечно, ни в каких оргиях я не участвовала, и, пожалуйста, избавь меня от подробностей. Даже знать не хочу, откуда тебе о них известно, если это не очередная идиотская шутка.
— Но маленькие свидания в альковах у тебя всё же случались?
— Нет, Малфой. В то время меня не интересовал никто, кого бы я не могла найти в гриффиндорской гостиной.
— Сделаю вид, что не слышал этого. Значит, тебе просто не повезло с достойным партнёром. Жаль, что я тогда был таким засранцем, правда?
Гермиона застыла на месте, почувствовав, как кровь в одно мгновение стала горячее, и сильно, почти до боли, сжала ладони в кулак. Так больше не могло продолжаться. Она не должна бесконечно изводить себя разгадыванием скрытых смыслов, и на бурлящей волне всплеска адреналина негодующе выпалила:
— Малфой, ты что,
блять, флиртуешь со мной?
Драко тоже остановился. Его тело заметно напряглось, он обернулся и внимательно посмотрел на неё изучающим взглядом.
— Я должен извиниться?
— Это зависит от твоего ответа.
Потому что если нет, тебе придётся вымаливать у меня прощение. И немедленно исправиться.
Малфой вновь нацепил на себя непроницаемую маску и дерзко ухмыльнулся:
— Знаешь, Грейнджер…
Он не закончил фразу, а на его лице внезапно отразилось беспокойство. Через мгновение Гермиона услышала нарастающий звук, похожий на гул прибывающего поезда, и всё её существо сковал пронзительный, удушающий ужас. Где-то в конце коридора появилось ярко-красное свечение, которое стремительно приближалось к ним.
Прежде чем она смогла осмыслить происходящее и предпринять какие-либо действия, Драко схватил её за талию, нырнул в ближайший альков и, буквально накрыв собой, наколдовал мощное Протего. Неведомая сила ураганом прошла мимо, растрепала их волосы и легко могла бы сбить Гермиону с ног, если бы Малфой не прижимал её всем телом к стене ниши. Не окажись они в столь тревожной ситуации, она бы уже растеклась лужей от его близости.
— Кажется, сработала защита замка, — проговорила она сдавленным голосом, когда Малфой медленно отпустил её и отступил на полшага.
— Похоже на то. Так что ты там говорила про щиты?
Гермиона приложила ладони к горящим щекам, чувствуя себя слишком обессиленной, чтобы отвечать на его выпады. Ноги ощущались ватными, а голова — совершенно пустой. Она прислонилась к стене, отчаянно нуждаясь в опоре.
— Я сейчас не в настроении для шуток. Дай мне пару минут, и пойдём делать Хогвартс безопасным снова.
Малфой снова приблизился к ней и заботливо, даже нежно, убрал волосы с её лица.
— Конечно, Грейнджер. У тебя есть всё время мира.
Её сердце остановилось, чтобы немного отдышаться и вновь запуститься в бешеном ритме.
***
После ситуации с неожиданно сработавшей защитой, Драко и Гермиона вели себя осторожнее, ускоренно перемещаясь от алькова к алькову. Воздух между ними теперь был странно заряжен. Казалось, если бы их прямо сейчас окутала непроглядная тьма, то перед глазами непременно засияли ослепительные искры. Гермионе всё чаще приходилось незаметно использовать высушивающие чары, потому что пульсация внизу живота не прекращалась и становилась почти нестерпимой. Гипнотизирующее притяжение влекло её к Малфою, всё ближе и ближе, чтобы снова прижиматься к его телу, чувствовать его тепло, силу и твёрдость, так что ей приходилось заставлять себя соблюдать дистанцию, смахивая густой туман возбуждения. Возможно, её ощущения обостряли найденные укромные уголки, бывшие когда-то свидетелями романтических встреч.
Временами в них находились пожелтевшие записки с зачарованными чернилами, дневники, забытые шарфы, а однажды — весьма откровенное девичье бельё. Гермионе пришла в голову мысль, что раз Драко так хорошо осведомлён о традициях хогвартских свиданий, то эти кружева вполне могли принадлежать одной из его пассий. И поэтому она с особенным рвением испепелила их, не обращая внимания на знакомую усмешку позади себя.
В одной из ниш за высоким полотном обнаружился проход. Драко наложил Ревелио и, убедившись в отсутствии явной опасности, кивнул Гермионе. Вместе они поднялись по узкой винтовой лестнице, ведущей в полукруглую гостиную, довольно светлую и уютную, без отличительных признаков принадлежности к какому-либо факультету. Вдоль стен разместились стеллажи с книгами, в центре — два массивных письменных стола, а у камина — диван с парой старинных кресел. Над порталом висела картина в изящной резной раме. Судя по композиции, это был портрет, но изображённая на нём персона в данный момент отсутствовала.
По другую сторону две зеркально изогнутые лестницы устремлялись вверх к невысоким арочным проёмам. Драко поднялся по одной из них, и Гермиона направилась вслед. За нещадно скрипящей дверью обнаружилась небольшая спальня со скромным убранством: кровать с красным балдахином, платяной шкаф и полки, забитые книгами. Напротив единственного окна нашёлся проход в довольно просторную ванную, пройдя через которую они попали во вторую комнату. В ней была та же обстановка, разве что кровать занавешивал балдахин изумрудного цвета, а сама мебель выглядела несколько более претенциозно.
— Судя по всему, мы в Башне старост, — сообщил Малфой, когда они спустились вниз и обнаружили разложенные на столе бланки дежурств и шкатулку с парой значков.
— Никогда о такой не слышала. Да и разве это разумно? Зачем им жить здесь, отдельно от своих факультетов? И почему башня не рассчитана на всех?
— Допустим, однажды в Хогвартсе решили назначить Главных старост, по одному от девочек и от мальчиков, и выделили им личные апартаменты. Но до реализации проекта дело так и не дошло.
— Двое разнополых подростков на пике пубертата в отдельной башне с общей ванной комнатой? Звучит как отличная идея.
— Мне тоже нравится.
Гермиона хмыкнула и ещё раз осмотрелась. Интуиция подсказывала, что с этим местом было что-то не так. Магия вибрировала на кончиках пальцев, посылая наэлектризованные импульсы по всему телу. Она жила с подобными ощущениями уже некоторое время, но прямо сейчас испытывала их ещё отчётливее.
Драко легко отмахнулся от озвученных ею опасений, подошёл к стеллажу и наложил проявляющие чары. Кажется, его заинтересовал какой-то предмет в форме золотого яйца, разместившийся на бархатной подушке. Не успев приблизиться к нему, Малфой неестественно дёрнулся и, пошатнувшись, схватился за одну из полок в качестве опоры.
— Малфой, что с тобой?
Он медленно повернулся, словно это требовало от него больших усилий. Его глаза были расширены и казались особенно тёмными на бледном лице, а дыхание стало учащённым, как после хорошей пробежки.
— Грейнджер, зови на помощь… — задушенно проговорил Малфой. — Кажется… Кажется, это Subita libido.
Гермиона ошеломлённо выдохнула. Subita libido — древнее проклятие внезапной похоти, которое применялось в публичных домах, да и не только в них. Отъявленные негодяи пользовались им с целью содрать больше денег с клиента или, при определённых обстоятельствах, скомпрометировать жертву. Его магия вызывала жгучее, мучительное желание, требующее немедленной разрядки, причём в свитках сквозили пространные намёки, что одного раза всегда было недостаточно. После бурной ночи несчастный оказывался выброшенным на улицу без памяти, денег и, зачастую, с уничтоженной в прах репутацией.
Это просто ужасно. Гермионе нужно добежать до ближайшего работающего камина, вызвать колдомедиков и стремительно исчезнуть из Хогвартса, чтобы Малфой в таком состоянии не смог до неё добраться.
Или не делать всего этого.
Она закусила нижнюю губу и почувствовала, как натянутая в её животе нить обрывается. Гермиона будто стояла на краю пропасти, в которую была готова прыгнуть без оглядки на собственные рациональные доводы и моральные принципы. Она неспеша окинула взглядом совершенно безумное лицо Драко. Резко очерченные под рубашкой мышцы плеч. Грудь, вздымающуюся от прерывистого дыхания. Ходили слухи, что её до сих пор украшали шрамы, оставленные Гарри «на память» на шестом курсе. Гермионе хотелось бы увидеть их своими глазами.
Что ж, это шанс.
Все мысли в её голове исчезли, сметённые волной неудовлетворённого желания. И, сгорая от нетерпения, она сделала шаг навстречу Драко.
— Прости, Малфой. Кажется, я тоже попала под проклятие.
