Кровавый край

      Новое утро. И новая группа туристов стоит посреди центральной улицы крошечного городка, построенного в карикатурном стиле дикого Запада.       — Добро пожаловать на ранчо «Кровавый Край»! — Торжественно провозглашает Алекс Кабрера, сверкая пятиконечной звездой шерифа и оранжевыми стеклами прямоугольных очков.       Струпс и Триллер, скучая, ошиваются у него за спиной.       — Почему все туристы такие уродливые? — Тихо бормочет Триллер.       Струпс задумчиво морщится.       — Ты же никогда не бывал в тех местах, откуда они притащились. — Отзывается он. — Может, у них там теперь плохая экологическая обстановка? Может, они все мутанты?       — Ну да. — Триллер сдавленно усмехается. — Зато у нас тут экологическая обстановка хоть куда.       Алекс прерывает свое выступление для того, чтобы злобно шикнуть на них. После чего возвращается к объяснению правил. Не сорить, не курить в помещениях, не блевать по углам, не портить имущество, не ходить за забор, не засовывать руки в пасть зомби… и прочая скучная ерунда. При этом Алекс воинственно потрясает бумажками, на которых туристы должны расписаться после прохождения инструктажа.       — И последнее правило: никогда, ни при каких обстоятельствах не нарушать эти правила. — Заканчивает он.       Один из туристов, выдающийся наиболее отвратительной рожей, поднимает руку.       — А то что? — Весело гогочет он.       Струпс стреляет себе в висок из воображаемого пистолета.       Триллер изображает повешение.       Для наибольшей наглядности они падают на землю, и корчатся в крайне неправдоподобных конвульсиях. Но все-таки успевают подняться, и принять совершенно невозмутимый вид, когда Алекс опять оборачивается к ним.       На лице начальника написано неудержимое желание убивать.       — А ну пр-роваливайте! — Шипит он сквозь зубы. — Господин Дельгадо желает, чтобы вы явились к нему. Так что идите! Немедленно!       Ранчо «Кровавый край», на самом деле, конечно, никакое не ранчо. Это маленький городок, возведенный в незапамятные времена для съемок дешевого вестерна. И после начала нашествия живых мертвецов оказавшийся на территории карантинной зоны. Впоследствии — окруженный стеной, и, наконец, ставший крайне популярной в определенных кругах базой отдыха.       Все это принадлежит господину Дельгадо. Офис которого находится в самом начале центральной улицы. И расположен в смехотворно богато украшенном здании городской ратуши.       — Черт! И зачем мы понадобились большому боссу? — Триллер уныло плетется по самой середине улицы. — Может быть, Алекс разбрехал ему про тот случай с ночным зомбоебырем?       Струпс мрачно шагает рядом.       Вместо ответа он издает крайне натуралистичный звук старой скрипящей двери. И корчит ужасающую гримасу.       Но господин Дельгадо, по всей видимости, и не подозревает о недавнем происшествии. Он встречает подчиненных во всем своем великолепии.       Его вид ослепителен. И поэтому Струпс в качестве меры предосторожности как можно скорей закрывает себе и Триллеру глаза.       Триллер с недовольным ворчанием стряхивает со стекол своих очков чужие ладони. Но — черт! — после этого ему хватает одного единственного взгляда, чтобы зажмуриться по собственной воле.       Вот, что вам стоит знать о господине Дельгадо: можно накормить ватагу голодных сирот на те деньги, которые он спускает на один только лосьон, который по утрам втирает себе в бакенбарды.       И вот, что еще стоит знать о господине Дельгадо: он, дьявол его побери, может позволить себе делать все, что угодно.       — Мои любимые работники! — Громогласно провозглашает начальник. — Я вижу, что вам не терпится выполнить для меня одно маленькое поручение!       Поручение настигает приятелей, когда они пытаются незаметно скрыться за дверью.       И вот. Представьте себе: мрак и ужас.       Вот ночь. Дождь. И темные бесприютные стены скрывают усталых путниц от света луны.       Две девушки в тоненьких мокрых футболках пробираются по темной улице, дрожа от каждого шороха. Испуганно цепляются друг за друга.       И тут! Позади них! Яркий блик озаряет лезвие остро наточенного мясницкого ножа! И зловещая тень в тяжелом кожаном пальто с каждой вспышкой молнии подбирается ближе и ближе!       Из темноты раздается протяжный вой! Из-за ближайшего угла, шатаясь, выходит зомби! И ужасный маньяк в плаще заносит оружие для удара!       Отчаянный женский крик. Все вокруг заливает кровью.       — Струпс! Ты больной! — Триллер выключает видеокамеру, и принимается оттирать с лица ярко-красные капли. — Ты мне залил все очки!       Струпс, посмеиваясь, перекидывает из руки в руку пустую бутылку от кетчупа.       — Честное слово, я целился в объектив!       Могильщик, избавившись от ножа, накидывает свой безразмерный плащ на плечи Морин и Рейн.       Вот, что вам следует знать о Могильщике: он ростом с пожарную каланчу.       Он носит до смешного крошечные серые очки. И он очень сильно похож на самую неприятную личность, которую только можно повстречать в грязном кривом переулке.       И вот еще что: Могильщик не копает могил. Потому что с останками мертвецов он расправляется… по-другому.       — Ну что, снято? — Рейн по-собачьи трясет головой. Тяжелые капли срываются с ее волос, и разлетаются в разные стороны.       Девушки достают свои цветные очки. Морин — желтые, Рейн — бирюзовые.       Морин обхватывает себя за плечи.       — Я уже могу, наконец, идти? — Жалобно воет она. — Все! Хватит! Не заставляйте меня продолжать стоять здесь и мокнуть в этой одежде!       Триллер вновь ловит ее и объектив видеокамеры.       — О да! — Подбадривает он. — Точно! Одежду долой! Раздевайся! Вот это будет пиздецки неожиданный поворот!       Струпс с откровенно фальшивым возмущением пихает его локтем.       — Эй! Начальник поручил нам снять для него рекламный ролик. Не порево.       Взаимный обмен тычками выливается в перепалку. Которая заканчивается тем, что Триллер и Струпс совместными усилиями ухитряются сочинить сюжет для невероятно эпичной телерекламы «Кровавого Края», незаметно переходящей в разнузданную оргию с ожившими мертвецами.       Центральная улица ранчо за это время успевает опустеть. Разве что возле салуна поблизости какой-то турист выворачивает содержимое собственного желудка себе на ботинки. Да еще крошка Корби, светловолосый мальчишка в ярко-зеленых очках, толкает по залитому дождем тротуару ярмарочный киоск на колесах.       — Корби! Дружище! — Триллер направляется к нему, хищно целясь в мальчишку через линзу своей кинокамеры. — Эй, ты! Ты же хочешь стать знаменитым? Хочешь попасть на телик?       Корби опасливо улыбается. И пытается улизнуть, бормоча, что его вполне устраивает и дальше просто продавать туристам петарды и воздушные шарики.       Вот, что можно рассказать вам про крошку Корби: он носит галстук-бабочку и цветные подтяжки. Он обожает яркие цвета, шарики с гелием, конфеты и мыльные пузыри.       И еще: он обладает просто восхитительно полезной способностью моментально истаивать в воздухе, как только какому-нибудь перебравшему извращенцу начинает казаться, что он в достаточной степени похож на девчонку.       Струпс вытягивает один из длинных цветных шариков с прилавка тележки. И, в порыве нахлынувшего вдохновения, сворачивает его в замысловатую фигуру.       Очертаниями фигура напоминает что-то откровенно-порнографическое.       Триллер стряхивает с лица промокшую челку. И, разглядев произведение друга, констатирует:       — Это член.       — Это электрогитара. — С серьезным видом отзывается Струпс. — Мое скромное подношение великому Богу Рока. Ну, типа, чтобы он благоволил нас на нашем пути.       Струпс опускается на колени. Смиренно склоняет голову. И, держа шарик на вытянутых руках, возносит краткую молитву:       — Ниспошли нам хардкора и жести!       Шарик, вырвавшись из его рук, начинает медленно подниматься вверх.       И в этот же миг все вокруг тонет в ослепительно яркой вспышке.       Струпс, моментально сбив с ног Триллера и малыша Корби, прижимает их обоих к брусчатке.       Разряд молнии, угодивший точно в ярмарочный киоск, заставляет взорваться несколько фейерверков. Их грохот сливается с оглушительным раскатом грома.       Когда шум стихает, Триллер, убедившись, что ему не грозит ничего вроде скорой и неминуемой смерти, извлекает из лужи свои очки.       — Думаю, твой Бог Рока тоже решил, что это член. — Объявляет он, безуспешно пытаясь сдержать хохот.       Струпс, уже занявшийся было проверкой видеокамеры на предмет повреждений, согласно кивает.       На его лице пляшут отсветы разгорающихся языков пламени.       — Ребята, вы худшие. — Уныло бормочет Корби.       Струпс и Триллер роняют грязные капли и хлопья белесой пены с волос и одежды, заваливаясь в двери бара.       Как и положено всякому бару на Диком Западе, этот бар прикидывается старым салуном. По углам все еще отирается кучка поздних туристов. За стойкой скучает Рейн.       — Все в порядке! Ничего не сгорело! Все просто отлично! — Триллер забирается на высокий резной барный стул.       — Шарахнуло молнией. — Отвечает Струпс на вопросительный взгляд Рейн, усаживаясь рядом с Триллером. — Но потом появилась Морин. С огнетушителем. И все потушила.       Триллер, между тем, хлопает по столу, и решительно требует самую крепкую дрянь из всех, что здесь только есть.       Формально, Триллер, вроде бы, уже совершеннолетний. Но по насмешливой улыбочке Рейн можно догадаться, что ему совершенно точно не достанется ничего крепче ягодной газировки.       Вот только после первого же стакана башка Триллера с глухим стуком встречается с лакированной стойкой бара.       — Здорово. — Комментирует Струпс, с интересом переводя взгляд то на приятеля, то на свой собственный стакан темного пива. — И что, интересно, ты ему налила?       Рейн пожимает плечами.       — Вишневой содовой.       — Ну, тогда, вероятно, тут дело в том, что мы не спали последние несколько суток. — Устало выдыхает Струпс.       Рейн усмехается.       — Ох. Бедняжки.       В салуне тепло. Свет тусклый. Голоса подгулявших туристов сливаются в ровный гул, и музыка старательно делает вид, будто ее наигрывает старинное механическое пианино.       Струпс сдвигает на лоб красные очки-авиаторы, и смотрит на Рейн из-под полуприкрытых век.       — Ну да. Смейся. Тебе-то, наверное, не приходилось в последнее время по ночам убивать людей?       Рейн не отвечает. И не перестает улыбаться. И все-таки что-то меняется в ее лице, когда она окидывает Струпса подозрительно долгим взглядом.       Струпс отчего-то припоминает, что слышал от Алекса… или, может быть, от Морин? В общем, слышал, что прозвище Рейн — это какая-то странная шутка. Сокращение от слова «реаниматор».       Рейн тем временем обходит барную стойку. Встает рядом. И позволяет Струпсу уронить голову ей на грудь.       — Давай же, можешь пожаловаться мне на то, как тяжелы твои будни. Будни в нашем жестоком, жестоком, жестоком Кровавом Крае. — Мурлычет она, запуская ладонь ему в волосы. — И тогда, если у тебя и правда получится меня растрогать, я разрешу тебе даже… — она наклоняется к его уху, — не заплатить мне за пиво.       — Я люблю тебя, Рейн. — Сонно бормочет Струпс. — И я буду любить тебя, знаешь, до гроба. Даже если окажется, что ты на самом деле… ну, не знаю, каждый вечер подсыпаешь туристам в бухло цианид. Или типа того.       Вот, что обязательно нужно сказать про Рейн: она классная.       Конечно, она точно на тысячу лет старше Струпса и Триллера. И всегда скалится так, как будто ты болен какой-то неизлечимой болезнью, и скоро умрешь, и она сможет спеть восхитительно грустную песню на твоих похоронах.       Но все-таки, черт возьми, она классная.       И уж точно, наверняка, она могла бы стать знаменитой. Ну, знаете, если бы только имела возможность выбраться с ранчо. Туда, где дороги и горы, и люди живут в городах, а в лесу у тебя есть куда больше шансов встретить живого медведя, чем самого обыкновенного зомби.       Пока же все те, кто может восхищаться талантами Рейн, с легкостью помещаются в ее салуне.       Этим утром Рейн поет на маленькой сцене, возле рассохшегося пианино. Струпс играет на гитаре, и подпевает ей.       Их песенка напоминает главную тему давно всем знакомой «Резни в Ущелье Гроз»:       — Мертвецы!       — Мертвецы!       — Из могил!       — Из земли!       — Они хрипло ревут, они кровью пьяны…       — И их жилы гниют, и их кости белы…       Триллер устроился за одним из столиков к зале, среди туристов. Он снимает происходящее на видеокамеру.       Они записывают музыкальную тему для рекламного ролика.       — Мертвецы! Мертвецы! С кладбищ, с боен, из тьмы… — Поет Рейн. — С воем свежую плоть пожирают в ночи…       Триллер машет рукой.       — Все! Снято!       Струпс кланяется туристам. Так, будто и правда думает, будто большинство взглядов было направлено именно на него.       А туристы принимаются хлопать.       Не успокаиваясь ни на минуту, Триллер и Струпс снимают все, что могло бы заинтересовать приезжих на ранчо.       Лавку с сувенирами. Загон для охоты на зомби. Зал игровых автоматов. Пляж с торчащими из песка деревянными костями пиратов. Тюрьму и офис шерифа, в котором расположен отдел по работе с клиентами. (Алекс выгоняет их оттуда прежде, чем Триллеру удается построить громадный карточный домик из кучи папок и толстых конторских книг.)       Наконец они добираются до домика с аттракционами. Где Морин, одетая в ремонтный комбинезон, заставляет их помогать с испытанием ее новых изобретений.       — Твой механический зомби-бык чуть не выбил мне зубы. — Жалуется Триллер, поднимаясь с земли, и принимаясь стирать кровь с подбородка.       — Это ничего. — Хладнокровно отрезает Морин. — Спорю на что угодно, у наших туристов зубы покрепче твоих.       — О, да ладно тебе! — Триллер с возмущением указывает на устрашающую конструкцию, с неукротимой силой скинувшую его с себя минуту назад. — Эта штука подойдет только для того, чтобы пытать грешников! Да и вообще — в чем смысл твоего зомби-быка, если он делает все то же самое, что и обыкновенный механический бык для родео, просто гораздо злей?       Морин назидательно грозит ему гаечным ключом.       — Все то же самое? Ха! Ты так говоришь только потому, что он еще не плюнул в тебя кислотой!       Прежде, чем Триллер успевает понять, шутит она или нет, из-за соседней ярко раскрашенной двери выползает Струпс.       — Эй! — Зовет он, с хрустом вправляя себе вывихнутые пальцы. — Твои американские горки сломались! Вагончик перевернулся, и рухнул в страховочную сеть прямо над загоном для зомби.       Морин злорадно улыбается.       — Да ладно? И все? И почему же ты решил, что они сломаны?       Вот все, что следует знать о Морин: Ее руки по локоть в машинном масле. Ее большие желтые очки мерцают двумя яркими звездами. И еще: она, черт возьми, просто очень любит мучить людей.       Место на пленке заканчивается. И все-таки Струпс и Триллер еще пытаются успеть записать что-нибудь интересное на спортивной площадке.       Струпс сносит башку полуразложившемуся мертвецу одним ударом своего тяжелого пожарного багра. Триллер подхватывает голову прямо в полете, и, зацепившись крюком на веревке за столб с железным кольцом, забрасывает ее в баскетбольную сетку.       Струпс хлопает его по подставленной ладони.       Трехочковый! Можно считать это полной победой.       И даже Могильщик, со скучающим видом стоящий на краю площадки с видеокамерой, показывает им большой палец.       Но тут у них за спиной раздается вкрадчивый голос Алекса.       — Так-так-так… развлекаетесь порчей имущества?       Вот, что можно рассказать о местном шерифе по имени Алекс Кабрера: однажды Морин стащила его пистолет и любимое пончо с приколотой к нему золоченой звездой, и нарядила в него деревянного болванчика. Создав, таким образом, в своем домике аттракционов самую ужасающую комнату страха для всех работников ранчо.       И еще: Алекс, по всей видимости, умеет убивать взглядом. И он до сих пор не проделал этого со Струпсом и Триллером только из снисхождения к их скудоумию.       Но зато Алекс выгоняет их в лес. И теперь им предстоит загнать на ранчо пару десятков новых живых мертвецов — в качестве расплаты за свое возмутительное поведение.