***
Уильям сидел в углу, скрестив ноги и с интересом наблюдая за возней Форда в ящиках. Ученый снова искал свои записи, юноша даже знал какие и о чем, но молчал. Он предпочитал больше наблюдать за тем, как Стэнфорд сам справляется с работой. Ну а если не сможет… Тогда Уильям и поможет. Форд занырнул под стол и оттуда послышалось шуршание и треск, прежде чем из одной из коробок вывалился Цэк, упав на брюхо. Опять он прятался в коробке. Зверек выглядел усталым и потрепанным, бессильно раскинув лапы в стороны. Мужчина несколько раз провел рукой по спине существа, заставляя того издать тихий хрюк. — Я уж думал он пропал! Зачем же ты постоянно прячешься? — он присмотрелся к Цэку, потом перевел взгляд на юношу, — Уильям, что с ним? Ни один скул на лице Уильяма не пошевелился, не считая еле приоткрытых шевелящихся губ: — Дай-ка подумать… Я полагаю, у него нет энергии? — это Форду ничего не сказало. Губы вновь зашевелились, — Ты же кормил его? — Его… Подождите, его надо… — Стэнфорд стукнул себя ладонью по лицу. Суровые глаза тут же прилипли к яркому желтому силуэту в сером углу, в который он совсем не вписывался, — Вы не упоминали о том, что его надо кормить! — Разве твоя остроумная головушка не может додуматься до такой простой мелочи? Да и ты не спрашивал. — Я пытался его кормить, но он не подавал никаких признаков голода или чего-то в этом роде! Я даже не знаю, чем именно он питается. — Порой ты заставляешь меня сомневаться в существовании твоих крошечных извилин в мозгу в твоей черепушке! Очевидно, что каждому живому существу нужна хотя бы какая-то энергия, чтобы как минимум двигаться! — Тогда… Чем мне его кормить? В дальнем углу послышалось шуршание. Форд почувствовал прикованный взгляд к собственной спине, пока Уильям не опустился рядом с ним на пол. Похоже, он не собирался отвечать. — Уильям, чем мне его кормить? — после звучания собственного имени юноша кивнул, давая понять, что прекрасно всё услышал и в третий раз повторять не нужно. Мужчина уставился с ожиданием на Уильяма, который и сам озадачился таким вопросом. Он глуповато хлопал ресницами. Некоторое время спустя Форд всё же получил ответ, но явно не тот, который он ожидал. Юноша пожал плечами: — Не знаю. — Цэк ваш питомец, и вы не знаете? Что значит «не знаю»? Как это не знаете? А кто знает? — Обычно проблемы в лице кормления я поручал своим приспешникам… Вернее, помощникам. И они дальше там сами справлялись, я не особо следил за ними, — Уильям беспечно махнул рукой. — Мы можем обратиться за помощью к ним. — «К ним» — это к кому? Юноша покрутил пальцем в воздухе. — Ну-у… К другим существам… Моим друзьям. — Я подозреваю, что пока мы можем обойтись и без их… помощи. Ладно? Я могу снова пересмотреть список предположительной пищи для Цэка. — Так чего же ты ждешь, Гений? Дерзай! Флаг тебе в руки и барабан на шею! Вперёд! — Уильям вскарабкался на стол ученого, перелезая с него повыше, на шкаф. — А вы мне помочь не хотите? — Не горю желанием. Но так уж и быть, могу давать подсказки в виде загадок, если ты будешь усердно трудиться! Форд вздохнул, поднимая Цэка на руки и кладя его на стол. Он уперся руками в стол и вскинул голову наверх, чтобы заглянуть в лицо юноши. Крайне щедрый и снисходительный, в определенные моменты, Уильям легко перевоплощался в привередливого и избалованного ребенка. Пусть Форд и был уверен, что стоит ему прямо попросить о подсказке или о помощи, как он тут же её получит, но он не хотел так легко сдаваться.***
Не способный усидеть на месте Уильям вскоре был увлечен раздумьями над созданием инструкции для летающего фонаря. Форд дал ему листы бумаги и карандаш, веля тому составить чертежи для работы. Но кто же знал, что Уильям решит составить целые конструкции с разными вариантами усложнений? — Уильям… Вам не кажется, что фонари должны выглядеть немного иначе? Я, конечно, не знаток, но я не уверен, что ваша схема верна… Нет-нет, я не думаю, что они не смогут взлететь! Просто я бы сделал их чуть полегче в плане сбора. А так — они все восхитительны. Уильям, выслушав просьбу, принялся перечёркивать все прошлые варианты и занялся следующими. Форд про себя тут же отметил отличные навыки юноши составлять хитроумные чертежи за считанные секунды. Оригинальные варианты он отбрасывал в сторону, в тот же момент приступая к расписанию новых. Уильям также оставался переночевать в хижине несколько раз, если большую часть из них можно было так назвать: ночью они занимались всем, но никак не сном. Правда перед этим ему пришлось постараться убедить всех жильцов хижины взять ещё одного обитателя к себе погостить. С Мэйбл проблем не возникло: она это и предложила. Преграду в лице Зуса Уильям легко прошёл. Поговорил с ним всего-то час и предварительно стал его «другом на века». Тем самым и проблема с Мелоди была решена заодно. «Одним выстрелом двух зайцев» подумал Уильям. Но он знал, что если проблемы и возникнут, то уж из-за мальчика-параноика и подозревающего его старика — братца ученого. Уильяму пришлось подкупить Мэйбл целой коробкой разных видов конфет, чтобы она гарантировала ему «пропуск» и убедила Диппера, думающего, что Уильям опасен, в обратном. Юноша не очень полагался на проницательность девушки, уже раздумывая над возможным планом «Б», но всё прошло успешно. Близняшке действительно удалось убедить своего брата в том, чтобы Уильям время от времени мог у них оставаться на ночь. Последним по счёту был Стэнли. С ним было сложнее. Усложнение было в том, что Уильям плохо знал второго старшего Пайнса. Решив особо не заморачиваться, он просто напрямую решил с ним поговорить, невзначай перед этим предоставив небольшой «подарочек»: мешочек с золотом и драгоценностями. По крайней мере о тяге Стэнли к деньгам Уильям помнил. — Вы собираетесь меня подкупить? Ну… У вас заметно получается! — он переводил взгляд с физиономии Уильяма на мешочек и наоборот. — Вы это украли? Ни один человек не мог бы позволить себе столько…! — Какая разница? Тебе есть дело до этого? — Справедливо, потому что мне совершенно плевать. Я забираю? — не получив даже ответа, он тут же притянул подарочек к себе. — Я забираю. И скрылся. Потом, правда, всё равно пришлось уговаривать Стэнли на разрешении. Форд настоял на том, что без разрешения остальных Уильям просто не сможет постоянно у них проживать и приходить к нему. Они сошлись на небольшой сделке. Стэн должен был выбрать игру и они вдвоем сыграют друг с другом. В случае выигрыша Стэнли Уильям удваивает цену подарка, в случае же поражения Стэнли — Уильям имеет полное право находится в хижине сколько хочет и когда захочет. Упрямый до чёртиков Уильям даже позволил близнецу выбрать количество раундов, игру и правила самому. Он и так был уверен, что выиграет. — Уильям, ваша уверенность достойна уважения, я не спорю. Но просто для предупреждения: мой брат самый что ни на есть настоящий азартный игрок и мошенник. — Гений, да хорош придуриваться! Мы играем буквально ни на что. Эта сделка недалеко ушла от моего прошлого обмена дома на обычного навозного жука. Так что же я теряю? И, конечно, мне очень льстит твоё беспокойство обо мне… — он хитро улыбнулся, обратив своё внимание на Форда. — Но, поверь, я тоже очень хороший игрок. — Просто хотел предупредить вас, что Стэнли может сжульничать. — Форд, ты чего это на меня наговариваешь! В таких играх я никогда… Почти… Не жульничал! Чистой воды клевета. И вообще, ты это за кого болеешь? За меня, твоего дорогого и милого братца, или за этого малолетнего воришку? — Да об этом я и так в курсе. Спасибо что напомнил! — Уильям перевел взгляд с Форда на Стэна, — Меня уже… Обыграли одни как-то раз… На вас кстати были похожи. Но это в прошлом. Теперь я готов, — он не обратил даже процента внимания на слова, сказанные Стэном. Форд кивнул, отходя в сторону и давая позволение начать игру. — Как насчёт дурака? Или… «Растопчи голову кроту»? — Совершенно не имеет значения. Выбирай любую. Уильям самоуверенно прикрыл глаза, облокотившись на спинку стула и закинув руки за голову. — Я выбрал. Три игры, парень, и дело с концом. Идёт? — Стэн протянул руку для рукопожатия, пока в его голове резко не пронеслись болезненные воспоминания, и он не убрал руку. Уильям даже не успел ничего сделать. — Идёт. Игра началась. Форд, как судья, что сидел между двумя игроками, всё время наблюдал за их действиями, подводя итоги и следя за ними. На всеобщее удивление, юноша держался вполне неплохо. Хотя даже Форд в этой ситуации не был уверен в выигрыше Уильяма. Стэнли был отличным игроком. «Игроком со стажем» — как сам близнец часто заявлял. Игры продолжались недолго. Уильям легко выиграл все раунды всухую. Стэнли даже схитрить не успел! Как будто во время всех игр всё везение было на стороне Уильяма, специально даром отдавая ему все самые лучшие ходы. Юноша ничуть не был этому удивлён, с победоносной улыбкой наблюдая за растерянностью своего соперника. — Ещё один раунд? — Уильям провёл ногтем по собственным губам, перед тем как сделать свой последний решающий ход. — Я снова выиграл. Какая досада… — Ещё один раунд, — отчеканил Стэнли по словам, явно не принимая собственное поражение. В этих играх он всегда был лучшим. Удача постоянно преследовала его по пятам, а безупречное знание правил делали своё дело. И что же происходит сейчас? Какой-то подозрительный человек выигрывает его во всех играх, в которых он считался мастером и лучшим игроком! — Это не будет считаться как условия договоренности, так что не имеет смысла. Уильям, я думаю, что вы уже получили, что хотели. — Ну-ну, Фордси, не будь таким жестоким! Видишь, как наивно твой братец полагает, что сумеет меня обыграть. Даже смотреть жалко! Как же я могу ему отказать? Форд не смог сдержать лёгкой полуулыбки, но потом вернул себе бесстрастное выражение. Уильям умело задевал Стэнли, при этом напрямую ничего не говоря. В глазах Стэна разгорелся огонёк азарта и раздражения, когда он объявил начало новой игры. — Да ну! Что за бред? Почему у тебя постоянно все козыри, а у меня ни одного? Как у тебя это получается? Ты по-любому жульничаешь! — Ни в коем случае. Почему ты не можешь принять тот факт, что я просто лучше играю и мне улыбнулась удача? Неужели тебе легче обвинить меня в лжи, чем признать собственную неправоту? — Я… Я не это имел ввиду, — Стэнли нахмурился и вновь впился взглядом с свои карты. — А таким образом шла уже четырнадцатая игра подряд, — Стэнфорд от скуки перекидывал карты из рук в руки, тасуя уже побитую колоду. Какие либо ещё сомнения в том, что Уильям не сумеет выиграть, напрочь давно были стёрты из его рассуждений. Как минимум наблюдать за бесящимся Стэнли было очень занимательно, да и нервов у того осталось, как кажется, не так уж и много. Уильям даже не задумывался над ходами, легко отбиваясь от карт старшего Пайнса. — Так, Форд, какие карты у этого засранца? Стэнфорд равнодушно поднял глаза, переводя взгляд на Уильяма. Юноша со своей стороны повернул карты к нему, давая их увидеть. Стэнфорд просмотрел карты. Его брови удивлённо приподнялись. — Три туза, один из которых козырной, козырная дама с королем и девятка черви. Девяносто восемь процентов на то, что выиграет он. Шансов у тебя не сильно много. Стэн недоверчиво посмотрел на Уильяма. — Всё, я так не могу! Довольно с меня! — он отодвинулся на стуле от стола, откинув карты в сторону. Стэнли раздражённо сорвался с места и вышел с кухни, оставив юношу наедине с учёным. Повисла гнетущая тишина. Уильям некоторое время молчал и смотрел в сторону проема двери. — Это считается за победу, так? — Без сомнений. Вы же условились об этом. На лице Уильяма растянулась ликующая улыбка, а глаза, как постоянно примечал Стэнфорд, вновь заискрились озорством и удовлетворённостью. Он откинулся на спинку стула и расслабился, беззаботно разбросав карты по всему столу одним движением руки. — Уильям, как вам это удалось? Вы все игры выиграли даже без намёка на поражение! В чём подвох? — Подвоха нет, Фордси. Просто, понимаешь ли… Я у Всевышнего любимчик — он приложил к своим губам карту. Короля пик. — И я очень, повторю, очень удачлив. Моему везению просто нет границ! Вся вселенная на моей стороне. — Я не отрицаю и подобный вариант, тем более учитывая то, что даже мне часто везёт, но… Это определенно какая-то аномальная сила! — Нет-нет, Гений, всё немного иначе! Дело в том, что все существующие — в большинстве случаев именно настольные, — игры можно легко растолковать на две группы. Игры, которые полностью зависят от удачи, и игры, которые зависят от ума и стратегии. Но шутка в том, малыш, что этих два качества у меня в избытке! Я невероятно умён, а количества моей удачи будет похлеще чем у самого Фране Селака! — Ага, но скромностью «Всевышний» вас, конечно, обделил. Ох… В который раз убеждаюсь Уильям, что вы — поразительный человек. Я уже даже сомневаюсь в том, что вы им являетесь! — Стэнфорд шутливо развёл руками в стороны и улыбнулся. Лицо Уильяма за секунду стало серьезнее.***
С того момента Уильям получил позволение находится в хижине хоть круглосуточно и заявляться туда в любое время. Встречи стали происходить заметно чаще. Юноша часто заходил к Форду «просто развеяться», отдыхая у него от «скучной человеческой жизни». Стэнфорд, разумеется, не очень представлял себе, чем занимается в остальное время его знакомый, но особо не допрашивал об этом. Ему было достаточно приятных, пусть и иногда слишком коротких, встреч, которые происходили изо дня в день. Уильям мог прийти даже просто сыграть несколько партий в шахматы или выпить чаю. Он мог явиться на порог — вернее, к окну, — даже просто чтобы увидеть Форда или подсказать ему что-то. Абсолютно неожиданные встречи во всевозможных местах постепенно становились «чем-то нормальным». Словно так и должно быть. Однажды Уильям выяснил у Форда о его любимой игре: «Подземелья, подземелья и ещё больше подземелий». Юноша как-то невзначай пробормотал в одном из их диалогов название этой игры, а когда Форд спросил, знает ли он её, тот ответил, что наслышан о ней. — Подождите… Вы не шутите? Это моя любимая игра! «Всё ещё любимая. Так я и думал.» юноша мысленно восхвалял себя за сообразительность. — В таком случае, почему бы тебе не принести её? Мы бы могли сыграть… — он небрежно перевёл взгляд на ногти, изображая незаинтересованность. — Я только с радостью! — учёный подскочил со своего места, направляясь куда-то. — Неужели вы умеете играть? — Умею-умею — «Сейчас научусь.» пронеслось в голове юноши. В невидных пока Форду золотых глазах начали мелькать кадры и события, как чьи-то воспоминания. Обычный человек навряд ли успел бы разглядеть хоть какой-то из них, но Уильям всё разобрал. Он поднялся с пола и направился вслед за Фордом. — Вы можете подождать тут. Вам вовсе не обязательно идти со мной! Я просто зайду в свой кабинет и всё. Речь Форда была быстро прервана голосом не терпящим возражений: — Я хочу сходить с тобой. Не волнуйся, я ни к чему не притронусь, если тебя беспокоит то, что я что-то сломаю. — Ну что вы! Дело не в этом, я просто… Ладно, это неважно. Пошлите, — учёный в ожидании Уильяма остановился возле лифта, нажал на кнопку вызова и зашёл. Юноша зашёл следом. Форд теперь убедился, что тот в самом деле старался везде сопровождать его, словно боялся оставить одного. Даже после обычного «Я отойду на несколько минут» следовало молниеносное «Я с тобой!». Уильяма если и останавливало что-то, так это прямо сказанная Фордом просьба: «Я не хочу чтобы ты шёл за мной» или «Посиди тут». В остальных же случаях юноша тенью ходил за ним. Стэнфорд принялся нажимать на кнопки лифта, набирая код. Уильям с интересом следил за его движениями, будучи даже не удивлённым, как тот так быстро расправился с этим кодом. Лифт поехал и спустя несколько секунд остановился на другом этаже подвала. Двери медленно, скрипя от собственной старости, раскрылись, открывая вид на небольшую комнату, заваленную ящиками, бумагами и изобретениями. В центре комнаты стоял стол, в некоторых участках покрытый пылью, а за ним находилась целая стена из больших экранов компьютеров и другой техники. На стенах висели полотна, прикрытые грязноватой накинутой на них тканью. Стеклянные статуэтки пирамидок стояли на каждой полке, а на полу валялись никому не нужные записи и изображения. Взгляд Уильяма непринужденно пролетел по всему помещению. Он не выглядел недоумевающим или шокированным, как это обычно бывает с другими. — И помните, вы обещали ничего не трогать, — Стэнфорд зашел внутрь, оглядывая кабинет и подходя к лежащим на полу ящикам. Он принялся рыться в них. Не прошло и нескольких минут, как шестипалые руки вызволили из-под облезлых бумаг и прочего хлама слегка запыленную синюю коробку. Ученый протер её рукавом пальто. — Уильям, если вам нужно будет повторить правила — я запросто это сделаю. Два игрока вполне достаточно для этой игры, но мы бы могли позвать и Диппера. Он просто обожает игру «Подземелья, подземелья и ещё подземелья»! Чем-то напоминает мне меня в детстве, — он повернулся к Уильяму, который с превеликим любопытством рассматривал развешанные на стенах полки со стеклянными контейнерами. — Это наиболее опасные пойманные мной аномалии. Лучше не трогайте. Но Уильям, кажется, не услышал его. Внимание золотых глаз было приковано к чему-то другому. — Где ты это достал? — юноша говорил медленно, выглядя взволнованным. Присмотревшись и отложив коробку с игрой в сторону, Форд встал и подошел к юноше. За стеклянным отсеком стоял прозрачный контейнер, внутри которого мирно лежал многогранный кубик. Грани кубика переливались и менялись местами как по-велению волшебной палочки. Его вид и заинтересовал Уильяма. — Вы знаете что это? Кубик с бесконечными гранями. Один из сувениров, что я вытащил из Перемены во время собственных похождений, — Форд достал маленький ключик и прокрутил его в замке. Он отворил стеклянную дверцу и убрал ключ обратно. Уильям, подобно завороженному, не мог оторвать взора от необъяснимой вещицы. От безделушки, что казалась ничтожной на первый взгляд, но была невероятно могущественна. Стэнфорд взял цилиндрический контейнер в руки и медленно извлек из него светящуюся кость. Аккуратно он ощупывал меняющиеся грани подушечками пальцев. — В этом предмете скрывается невероятная сила. Стоит его бросить и… — Может произойти что угодно. От ломающего все законы измерения взрыва, до обыкновенного выпада пятерки. Да-да, я в курсе. — И именно поэтому эта вещь запрещена в более девяти тысяч измерений. Я думаю, вы достаточно просвещены о ней. — Ты не ошибся. Я не только слышал о ней, а ещё и… — тихий полушепот прервался. Уильям протянул руку к кубику. — Могу я взглянуть? — Только очень осторожно. — Нет проблем! — он забрал из рук Форда заветную кость. Глаза его как будто вспыхнули ярче. Пальцы, что сжимали кубик, заискрились. Рядом с ними в воздухе возникли частицы электричества. — Ты даже не представляешь, что это такое! — Уильям восхитился. Он смело подкинул кубик и поймал его одной рукой в тот же миг, не позволив ему упасть ниже. Оказавшись в чужой руке он вспыхнул, но ничего не произошло. — Уильям! Я же попросил — осторожнее! — Да брось! Даже если бы он упал, не забывай — моя удача сделает своё дело. — Это всё ещё не означает, что не может случиться что-нибудь непредсказуемое! Да и вы не задумывались над тем, что он мог бы уничтожить вашу удачу и обернуть всё против вас? — Не говори чепухи. Как творение может навредить своему создателю? Стэнфорд недоумевающе поднял взгляд на юношу, лишившись дара речи. — Чего? Что вы имеете в виду? Вы хотите сказать, что… — Шучу-шучу! Ничего серьезного! Неужели поверил? — Уильям звонко расхохотался, — Видел бы ты сейчас своё лицо! Умора! Стэнфорд нахмурился, когда осознал, что его снова провели вокруг пальца. Но его всё ещё не покидала мысль, что юноша таким образом действительно сообщил ему что-то важное. Или он просто сейчас воспринимает слова своего знакомого слишком серьезно? В конце концов, нельзя было предсказать, имеют ли смысл слова, что сказал Уильям, или он произнес их исключительно в бессвязном ключе. — Эй, Гений! Мне нравится эта штучка. Одолжишь? — он несколько раз невинно моргнул ресницами, изобразив лицо, которому лучше всему будет подходить определение «бродяжка выпрашивает деньги на хлебушек». Стэнфорд лишь скрестил руки на груди, совершенно равнодушно качая головой. — Ну и пожалуйста! — тот обидчиво надул губу, — Для заметки — я просто обожаю всё, что имеет характеристику «бесконечное». Бесконечный огонь, бесконечный сон, бесконечная жизнь, бесконечное море, бесконечная сила, и вот: бесконечные грани на кости! Это ли не совершенство? — он поднял руку с кубиком вверх, поднося её к слабо светившей лампе. — Если что, это не касается подгузников Дитя Времени. Это никакое слово не приукрасит, — мгновенно добавил он, как только вернул многогранную кость в руку Форда. Юноша уверенно развернулся и устремился к лифту: — Что ты там говорил? Мы можем сыграть с твоим милым племянником? Чудно! Жду тебя наверху вместе с занудным мальчишкой! Он медленно махал Стэнфорду рукой, пока двери лифта закрывались. — Уильям, мы с вами ещё поговорим насчет этого кубика, учтите! Последнее, что увидел учёный прежде чем двери лифта закрылись, была хитрая ухмылка на тонких губах.***
Несколько раз Уильям оставался у Пайнсов на ночь как раз из-за того, что известная троица была ну уж очень глубоко погружена в игру. Уильям учтиво предоставил Стэнфорду возможность немного «поучить» его до игры. Пусть юноша и не играл раньше никогда в эту игру, но держался на плаву он неплохо, имея у себя в кармане два козыря: удачу и ум. Да что уж там, они с Диппером сумели наладить какой-никакой, а контакт, пусть тот и всё ещё подозревал его в колдовстве. Разве что Стэнли всё равно был порядком возмущен. Возможно потому, что его брат проводил слишком много времени с Уильямом. А возможно потому, что вся хижина круглосуточно была занята следами игры и внутри, и снаружи. Он просто ворвался в их игру, разрывая и возвращая их в реальность из магического и математического мира расчетов. — Ой, да ладно! Да он же даже не выглядит как заучка! Три ботаника? Нет, я этого не переживу! — и скрылся под возникшей в троице смех. Мэйбл тоже не осталась без внимания. Хотя будет правильнее сказать, что это близняшка не оставила Уильяма без своего настырного внимания. Она порой вылавливала его где-то и затаскивала в разговоры. Это казалось юноше довольно навязчивым. Однажды Мэйбл даже каким-то образом затащила его в свою с братом комнату и уговорила его заняться «искусством». Карандаши, бумага и фломастеры. Ничего более. Желание Уильяма постоянно проводить время только с Фордом стало ясно даже Дипперу. Потому он, заходя в лабораторию своего дедушки, постоянно уточнял у него: «А Уильяма нету?». Он быстро смекнул, что и Стэнфорд был без ума от встреч с юношей: постоянно рвался что-то ему рассказать или чем-то поделиться, хотя раньше первый, кто узнавал все новости, был Диппер. Старался удивить его и надеялся получить одобрение и последующий после него комплимент. Неуверенно прятал руки за спину. Робел в обществе второго и становился крайне бережным — это было самое странное. Сколько Диппер помнил дядю, то он всегда был уверен в себе. Всегда был смел и храбр. Со всеми у ученого был разговор короткий, особенно если людям было неизвестно слово «уважение». И даже девушки, при чьем присутствии Стэнфорд тридцать лет назад бы испытывал трепет и волнение, теперь никак на него не влияют. Со смерти Билла и окончания Странногеддона он вообще стал довольно равнодушным к многим деталям в жизни. В основном Уильям продолжал держаться скрытным. Таинственным, странным, и даже немного пугающим. С каждой встречей Стэнфорд узнавал о Уильяме всё больше, попутно делая заметки в своем мысленном блокноте. Он составлял его характеристики, привычки и характер. Самые странные и забавные, умиляющие и раздражающие. Например, он пометил и запомнил, что Уильям просто обожает все вкусы еды. Абсолютно все. Любит корчиться от кислоты лимона. Любит громко и показательно мычать от удовольствия во время пробы шоколада. Тяжело дышит ртом после того, как съел нечто поистине острое. Жмурится, когда чувствует горечь. И всё это вызывало у того восторг. Больше всего он любил сок от Мэйбл, который она делала ему каждый второй день. Форд выяснил, что юноша почти никому не доверял из жильцов хижины. Но это «почти» держалось на одном существование Форда. Уильям любил громкие звуки. Ненавидел синтезированную музыку, называя её «убожеством». Совершенно не разбирался даже в банальном выключателе света, поэтому обнаружение того, что нажав на одну кнопку можно озарить светом всё помещение, стало открытием. Любил играть с Пухлей, но часто путал её с Цэком, не видя между ними никакой разницы. После этого Мэйбл обычно делала ему выговор. Уильям часто оставлял на разных местах свои украшения. Надоело — снял и отложил в сторону, а потом забыл. Эти украшения Стэнфорду нередко приходилось отбивать от жадных рук Стэнли. Юноша любил портить атмосферу. Иногда, когда за столом обсуждали что-то приятное или радостное, он любил вставить гнусное слово или сообщить печальное недавнее известие. Когда обсуждали исторические события — постоянно опровергал и коверкал всё под другим углом. А стоило его оставить одного, дать ему заскучать или, ещё хуже того, не обращать на него внимание, как он чуть ли не лишался рассудка. Специфичный вкус нового жителя хижины в одежде был давно всем известен, но, как оказалось, не только она его привлекала. Он был без ума от шляпок и абсолютно любых странных головных уборов. Уродливые, смешные, странные, большие, крохотные, деловые и оригинальные по своему виду. Он их постоянно мерил и, ученый мог поспорить, что у него была целая коллекция их. Уильям также никогда не выглядел сонным. Несмотря на то, когда он ложится и сколько спит, он всегда выглядел бодрым и довольным. Даже мешков под глазами не было. Его постоянное желание говорить мог выдержать не каждый. Уильям любил вести дискуссию и разговоры на научные или исторические темы. Любил затрагивать другие измерения и эпохи. Но если его собеседник, не дай бог, окажется несмышленым и не сможет поддержать диалог — он обзовет его болваном и пошлет прочь. Уж очень он был капризен в своих причудах. Эти своеобразные детали Стэнфорд мог бы перечислять до бесконечности. Изучение Уильяма действительно приносило ему удовольствие. Но как бы то ни было, Уильям не давал ни единого намека на то, кто же он такой. Например, Форда волновал вопрос о его возрасте. О том, кем он работает и работает ли вообще. О том, где он живет и откуда он. О том, что Уильям вообще из себя представляет, как человек. Юноша рассказывал о своей личности, показывал свой характер, нрав и пристрастия, но ни разу не заикался о своей человеческой жизни. Да и ученый не спрашивал, уже привыкнув к притягивающей загадке своего знакомого.***
Стэнфорд протирал стол тряпочкой в своем кабинете, стряхивая с него пыль. Мэйбл велела ему прибраться, обосновывая это тем, что в его лаборатории и кабинете скоро крысы начнут ползать. Признаться честно, Стэнфорд был почти уверен, что они уже ползают, а где-то даже смастерили себе жилище, но это его не особо волновало. Ответить подобным комментарием девушке он не решался, тем более после того, как Стэнли доходчиво «объяснил», что будет, если он напугает или обидит близняшку. Размышляя над этим, Форд предположил, что, если бы крысы или мыши действительно бы завелись у него в подвале, то наверняка они бы имели аномальные свойства. Тогда появится новый образец для изучений, не так уж и плохо. Мертвая тишина не прерывалась ни на секунду, заставляя ученого усомниться в исправности своего слуха. Но нет, с его слухом всё в порядке, это он точно знал. Нужно было давно привыкнуть, что в подвале круглосуточно царит и царствует всесильное молчание. Иногда он ловил себя на мысли, что чего-то там не хватает. Чьего-то вечного беспрерывного присутствия. Чьего-то непредсказуемого и звонкого голоса. Стэнфорд переводит взгляд на часы, маленькая стрелка которых повернута на единицу. Час ночи. Форду всё ещё не хочется спать. В последнее время он вообще не задумывается о надобности сна, хотя и раньше это редкостью не было. Он всегда считал, что сон отнимает слишком много времени, поэтому старался ограничивать его по максимуму. Что уж говорить о постоянном беспокойстве и паранойи Форда. Привычке, что оставил Билл после себя. Несметное количество кошмаров и навязчивых мыслей, преследующие его и после победы над Биллом. Назойливые воспоминания, которые прилипли к нему, подобно жвачке. Если представить, что Билл и Странногеддон это вязкое болото, которое затягивает внутрь себя, то можно с уверенностью ответить, что Стэнфорд вылез из него. Вот только грязь окончательно его поглотила, не оставив надежды хоть как-то смыть с себя эту мерзость. Свет настольной лампы начинает мерцать одновременно с лампой на потолке. Брови ученого нахмурились. Он обеспокоенно поднял взгляд на лампу. «Она не должна была так быстро перегореть или начать гаснуть. Я ведь специально её усовершенствовал.» рассуждал Форд. Но лампам, судя по всему, было абсолютно безразлично то, что там бубнил про себя Форд. Они все внезапно погасли, погрузив кабинет в кромешную тьму. Мужчина настороженно оглядел кабинет, после чего несколько раз попытался включить и выключить лампу. Не получилось. Как будто всё электричество просто исчезло. Для Стэнфорда это не было трагедией, он мог бы найти спички или зажигалку. А может, даже нащупал бы по полкам какое-то собственное изобретение, которое послужит отличным «светильником». Подниматься наверх сейчас всё равно не вариант. Его семья наверняка уже спит, а беспокоить он их не хочет. Слушать бурчание Стэнли о том, что он слишком громко ходит и открывает двери — тоже не сахар. Попытки Форда найти на столе вслепую что-нибудь полезное прервались, как только он услышал чьи-то шаги. Тихие, почти полностью бесшумные, но в такой тишине непривычно громкие для ушей. Кто-то расхаживал по кабинету, несомненно. Вот только ученого заинтересовало другое. Этот «кто-то» не приехал на лифте. Если бы лифт вдруг оказался на этаже, Форд бы мигом это услышал. Он был тут до этого? Появился из ниоткуда как призрак? Услышав то, что источник умеренных шагов стал приближаться, мужчина моментально развернулся к нему передом. Внезапное прикосновение чьей-то чужой руки к его пояснице вызывает рефлекторную реакцию. Стэнфорд резко хватает неизвестного за запястье и дергает на себя. Хватает за руки и, скручивая, заламывает их ему за спину. Он с силой надавливает, сжимая руки нежданного гостя, и под ним слышится слабое шипение. Кроме пародирования звуков змеи человек не произносит ничего. Ожесточенное выражение лица вдруг сменяется удивлением и растерянностью, когда Форд видит, что между его руками и скрученными руками незнакомца начинают вспыхивать вспышки. На месте прикосновения образуются маленькие частички молний и разряды, а рука мужчины начинает чувствовать слабое покалывания электричества. Всё тотчас же стало ясно. Бесшумная походка, загадочное попадание в его кабинет постороннего, и финальная, самая очевидная подсказка, — необъяснимая энергия во время прикосновения. Хватка Стэнфорда тут же разжалась. Освободившийся человек покачнулся в сторону, следом за тем последовал громкий шум от падения. — Уильям? Уильям! О чёрт, простите меня! Вы не пострадали? Прошу прощения, я не думал, что это вы! Но человек не отвечал, всё ещё предпочитая оставаться в тени. Прошло некоторое время и Форд вновь ощутил, как рука коснулась его поясницы, но в этот раз паниковать не стал. Знакомое покалывание искр исходило от руки, заставляя спину Форда невольно покрыться крупными мурашками. Другая рука человека коснулась руки ученого и приподняла её вверх. Между их ладонями и запястьями сверкнула вспышка, на миллисекунду осветив идеальные черты лица недавнего знакомого Форда. Золотые глаза сияли в темноте, как казалось ученому. У Стэнфорда не осталось сомнений насчет личности юноши. Руки полностью расслабились, а скулы лица смягчились. Длительное молчание не было прервано никем из присутствующих, хотя Форд и не считал обязательным что-то сказать, предоставив всё Уильяму. Рука Уильяма неожиданно вытянула руку Форда вверх. Он надавил на поясницу другой, после чего нога Уильяма незамедлительно подвернулась под ноги Стэнфорда, сбивая его равновесие. Незамедлительно юноша подхватил его покрепче, вынуждая наклониться вперед и так повиснуть, как будто повторяя всеми известный «наклон» во время танца — камбре . Вот только то вышло крайне неуклюжим, учитывая контроль Форда над ситуацией, а он, собственно, был никаким. Но даже без этого Уильям продолжал держать всё в своих руках, при чем буквально. Он легко удерживал Форда, словно тот ничего не весил, что было довольно подозрительно. Юноша явно был не из силачей, да и телосложение у него было в разы хрупче и стройнее чем у самого Форда. Оставалась только одна догадка — очередные фокусы. Мужчина чувствует, как его руку отпускают. В этот же момент он замечает, как указательный палец юноши образовывает вокруг себя разряды неконтролируемой энергии, накалившись. Она вспыхивала, пробегала между пальцами и возвращалась вновь к своей изначальной точке. Прыгала и переносилась на пространство вокруг себя, но была совершенно беззвучной. Уильям поднес её к настольной лампе на столе Форда, удерживая ученого единственной рукой. Энергия перескочила с пальца на лампу и спустя пару секунд Стэнфорда ослепил нежданный свет. Лампа на столе вновь заработала. Следом за ней, словно действуя по цепной реакции, зажглись и остальные источники света, включая лампу на потолке, экраны и мониторы. Форд наконец смог полностью разглядеть довольную физиономию Уильяма. — Так-так-так, как приятно тебя снова лицезреть! — Форд почувствовал, как рука под ним пропадает, и в тот же миг он падает на пол, больно ударяясь копчиком. Он пробубнил что-то невнятное, потирая ушибленное место, и в замешательстве перевел взгляд на Уильяма. Юноша тут же поспешил объяснить: — Это карма! Я, знаешь ли, тоже крайне удивился твоему «теплому приему». Уж не ожидал я, что меня скрутят за обычное прикосновение, — Уильям нервно усмехнулся, отведя взгляд в сторону. Он на секунду показался встревоженным, но сразу же вернул себе прежний уверенный вид. — Хотя признаю, этот случай вполне может встать в пару тому разу, когда Стэнли швырнул в меня метлой, пока я заходил на крыльцо. Тоже было не особо приятно. Хотя от тебя, признаюсь, это было гораздо неожиданнее. Но… Ты уж прости, я и сам вторгся без приглашения! Конечно, если бы эта прогулка не была бы столь спонтанной, я бы подготовился гораздо лучше… Можно было бы приодеться получше, взять выпивку, захватить подарок из оленьих зубов… Уильям бы продолжал тараторить, если бы вскоре его не прервал раздосадованный голос Стэнфорда. Последний пункт, вылетевший из уст юноши, ошарашил его. — Уильям, о чем вы…?! — он принял щедро протянутую руку и поднялся на ноги. Прежде чем он бы продолжил возмущаться к его губам приложили палец, намекая на молчание. — Ах да, должно быть, выпивка — это уже слишком для тебя. Если я не ошибаюсь, наш милый Гений спиртным не интересуется? Да-да, как я мог забыть! Бьюсь об заклад, в последний раз ты выпивал лет так тридцать назад! Ну, тогда алкоголь отменяется, можно и обыкновенным чаем обойтись. Не страшно. Хотя я до сих пор не могу понять твою неприязнь к этому, ведь, как я помню, когда я предложил тебе выпить, ты даже не притронулся… Впрочем, неважно! Как насчет прогулки? Твоей кислой мордашке следовало бы развеяться, а я как раз взял нам билеты на звездное шоу! — Секундочку! Куда вы так спешите? Начнем с того, что с чего вы взяли, что я не пью? И да, я правда не хотел делать вам больно или что-то в этом роде. Сами понимаете, у меня резко негативное отношение к незваным гостям. Вы могли бы хотя бы предупредить меня! Я уже молчу о том, что вы снова вторглись в закрытое для вас место и нарушили мои личные границы. И что вы вообще тут забыли? Это вы подстроили выключение света? Как давно вы здесь? Я готов поклясться, что не слышал вас и не видел до этого момент… Голос Форда оборвался, когда он обнаружил, на собственное изумление, что Уильям зажал ему нос двумя пальцами, перекрыв тем самым воздух. Мужчина от удивления так и остался стоять в одной позе, потеряв дар речи. — Бла-бла-бла… Что-то занудством тут повеяло. Чувствуешь? Нет? — Уильям искренне старался сохранять серьезное выражение лица, но не удержался и к концу своих слов и разразился хохотом. Он согнулся пополам, хватаясь одной рукой за живот. При этом вторая рука всё ещё держала Форда за нос. — Ха-ха-ха! «Чувствуешь»? Понял шутку? Понял? У тебя нос закрыт! «Чувствуешь»! — и снова задохнулся в приступе хохота, в этот раз уже оставив нос мужчины в покое. Форд потер лицо рукой, не отрывая взгляда от хохочущего юноши напротив. Спустя несколько минут стараний Уильяма взять себя в руки он наконец-то вернулся в реальность. Похоже, был в наилучшем расположении духа. — Ладно-ладно! Эту внезапную поломку освещения действительно устроил я. Спросишь: как? Легко и просто! Мне понадобилось немного зарядить лампы энергией Перемены, чтобы перекрыть электричество, а дальше аномальные разряды сделали своё дело. Вот только… Я точно не знал, когда именно свет выключится, поэтому пришлось немного подкараулить. Ты не представляешь как я ненавижу ждать! Форд издал измученный вздох. — И всё это время вы просто сидели в каком-то пыльном углу… — он оглядел потрепанный вид Уильяма, который, вообще-то, во многом мог поблагодарить именно Форда за падение на пол, — Вам не кажется, что сейчас немного не время для прогулок? Да и почему так поздно? — Фордси, какая разница? Не твои ли слова были о том, что я могу приходить в любое время суток? Неужели ты берешь их обратно? Шоу, которое я хочу тебе показать, будет гораздо красивее именно сегодня, — Уильям оглядел Стэнфорда с ног до головы оценивающим взглядом, после чего задорно усмехнулся и направился к лифту. — Да и если тебе не нужна новая информация о Перемене, Билле и остальном… — Почему вы думаете, что мне интересен Сайфер? Он просто проигнорировал вопрос, скрываясь за дверьми лифта и даже не обернувшись ни разу, будучи полностью уверенным в том, что ученый последует за ним. Форду в голову пришла мысль о намеренной провокации, чтобы поступить назло Уильяму и не идти за ним, но ноги без спроса хозяина уже повели его по пятам юноши. — Надо вести себя тише, иначе Стэнли опять будет ворчать. — «Стэнли то, Стэнли сё»! Да я этого Стэнли…! — Уильям, если вы так хотите приглашать меня на прогулки по ночам, то вам следовало бы вести себя тихо. Так вам понятно? — Дословно. Уильям проскользнул в проеме двери и вылез на улицу. Форд вышел следом. — Куда мы намерены направиться? В город, я полагаю? Вместо ответа юноша лишь подошел ближе к ученому и, придерживая его лицо руками, повернул голову в сторону мрака леса. Девушка с каштановыми волосами сидела на собственной кровати и глядела в окно, находясь на родном чердаке хижины. — Пошли уже спать, Мэйбл! Если дядя Стэн узнает, что мы ещё не спим, то он нам головы открутит. Опять ты шьёшь что-то…? — с трудом разлепив веки Диппер посмотрел на свою сестру размытым взором. — На что ты уставилась? — А? Ничего, Дип-дип! Просто показался силуэт птеродактиля в небе… Сейчас пойду спать, — Мэйбл выключила свет настольной лампы, чтобы больше не мешать брату. Она поднялась с кровати, которая издала характерный скрип, и подошла к окну. Девушка взглядом провожала силуэты двух идущий по направлению к лесу мужчин. Оба из них были ей знакомы. Вскоре фигуры скрылись за деревьями. — Ходить в глубоком лесу ночью в Гравити Фолз — худшее, что можно было бы выбрать. Если судить по безопасности. Насколько глубоко мы планируем зайти? Форд шел бок о бок с Уильямом, настороженно оглядываясь по сторонам. — Я захватил пушку и плазменную перчатку, на всякий случай. — Уверяю тебя — оно тебе не понадобится. Пусть кто-то хоть попробует напасть на нас, и я тут же с ним разделаюсь! — он восторженно вскинул свою руку вверх, выглядя более чем уверенно. Стэнфорд даже не мог понять, что ощутил после прозвучавшей фразы. С одной стороны Уильям выглядел тщеславным подростком, что переоценил свои силы и не знает о чем говорит. Но с другой — от сказанных им слов прозвучала такая сила, что даже Форд по какой-то причине почувствовал уверенность в них. Они были наивными, определенно, но именно из-за того, как это произнес Уильям, появилась эта таинственная чарующая сила. Рука юноши мягко приобняла Форда за плечо. Стэнфорду тут же почудилось странное приятное тепло, исходящее от ладони. — Во всяком случае, единственное, что меня интересует, это то, взял ли ты свою книжонку для записей. — Дневник? Да, взял. На прогулках с вами по-другому никак. У меня все блокноты уже исписаны. Хотя я не смогу пожаловаться на это. Я восхищен вашими познаниями во всех сферах, это мне даже нравится. Когда они зашли глубже в лес и их окутала тьма, Форд набрал на собственной механической перчатке код, нажимая на маленькие кнопочки. Перчатка ярко засветилась, издавая шипящие звуки. Форду пришлось немного отрегулировать её, пока не был достигнут результат. Теперь центр ладони Форда действовал по принципу яркого фонарика, что освещал всю дорогу впереди, стоило Форду только приподнять руку. Уильям с любопытством наблюдал за занятием мужчины. — Новое изобретение? — Не такое уж оно и новое. Хотя выглядит оно явно лучше, чем два года назад, когда я его только создал. Уильям нерешительно потянулся рукой к удивительной перчатке. — Уильям, осторожнее! Не трогайте! Эта перчатка может вас ударить током и убить, если вы хоть пальцем к ней притронетесь! — как в подтверждении слов ученого перчатка заискрилась. Уильям тут же отпрянул в сторону, как бы восприняв слова Форда всерьез. Он продолжил путь рядом со Стэнфордом, осматривая окрестности, пока не заметил дрожание плеч мужчины. Он повернулся к нему, пытаясь прикинуть, что с ним такое. Сначала он предположил, что Форду холодно, но затем увидел старательно скрывающуюся улыбку. Из рта Стэнфорда вырывался приглушенный смех. — Уильям, ваша доверчивость поражает! Моя вина, не смог удержаться: вы так осторожничали, как будто одно прикосновение заставит её взорваться. Не думал, что вы воспримите это за чистую монету. Эта перчатка совершенно безвредна! — Что мне ожидать от великого ученого, для которого создать изобретение, что способно поработить мир — повседневное дело? Я бы даже не удивился, если бы это была правда! — Как минимум, я бы не стал брать на прогулку с вами нечто настолько опасное и неконтролируемое. — Я же взял с собой Цэка в прошлый раз, так почему тебе нельзя брать подобные вещи? — Цэк контролируемый. По крайней мере вами и мной… Кстати, можно было бы захватить его с собой, тогда бы наша безопасность была гарантирована. Хотя, я не могу отрицать, что это поможет нам в случае опасности, — он откинул часть пальто, показывая собственный пояс с прикрепленной к нему пушкой. — Вероятность того, что мы встретим какого-то угрожающего нашей жизни монстра в этот час и в лесу Гравити Фолз — очень высока. Мы бы могли заранее заготовить план на этот случай. Уильям цокнул языком, открыто выражая всё своё недовольство по поводу паранойи Форда. — Напомни мне, для чего тебе дан язык? Этот вопрос немного сбил Форда с толку, но ответа долго ждать не пришлось. — Даже пятилетнему ребенку известно, для чего людям дан язык. Для донесения информации и получения её. Для того чтобы общаться со всем обществом людей и… — Да-да, не продолжай! Тогда почему ты используешь его так безрассудно и не по назначению? Хотя было бы порядком проще, если бы можно было ограничить тебе количество сказанных тобой слов… — Уильям, позвольте спросить, это вы говорите мне о том, что я много говорю? Ну, я бы поспорил! — По крайней мере я не жужжу на постоянной основе о собственной беспричинной паранойи! Твой язык ну уж очень болтливый, если на то пошло, — он повернулся к Форду, устремив собственный взгляд на его рот. — Хотя признаю, выглядит он довольно аппетитно. Форд никак не отреагировал на эти слова, пока сказанный смысл не стал до него доходить. Едва ощутимый комок подкатил к горлу, перекрыв всё дыхание и заставив задохнуться. По какой-то причине его мысли ушли в какую-то другую сторону. В запретную, давно забытую Фордом. Такую незнакомую и невыносимую, какой он её и оставил. Он считал раньше, что больше не вернется к ней. Что забытое ещё тридцать лет назад чувство не вернется к нему иррациональным потоком. Что всё в прошлом, а это было лишь жалким «периодом», когда в голову лезут назойливые извращенные мысли. Он никогда не рассчитывал, что его голову вдруг посетит такого рода мысль. Руки внезапно вспотели, а лицо со временем всё больше принимало алый оттенок. Он отвернулся от пристально наблюдающего за ним Уильяма. Это были не его мысли, но это было в его голове. Обычные сказанные Уильямом слова вдруг обернулись в его разуме злой шуткой, непроизвольно заставив представить очень своеобразную картину… Что это, мать его, за черт?! Это точно были не его мысли! Как он вообще мог представить подобное? Резкое смущение и шок от придуманной в голове картины быстро переменились на стыд и отвращение к этому. Тошнота заставила поморщиться. Ученый тут же выбил из головы разворачивающуюся картину, но неловкий осадок всё ещё остался внутри него, подобно грязному следу. — Добавить бы кисло-сладкого соуса и лимонной кислоты — и получится безупречное блюдо! Хотя, конечно, для этого также пригодится и достойный гарнир… Дать рецептик? — что ж, Форд был рад услышать, что слова подразумевались в другом смысле, пусть и не менее странном, но тогда ему ещё больше было противно за эту мимолетную промелькнувшую картину в его голове. Уильям заинтересованно изогнул бровь, когда заметил, что Форд от него отвернулся. — В чем дело? — он рукой повернул голову Стэнфорда к себе, заставив его обратить внимание на себя. — Оу, ты расстроен? Злишься? Что с твоим лицо? У тебя кровеносные сосуды на лице расширились! Это нормально? — юноша озадаченно рассматривал густо покрасневшее лицо мужчины. Похоже, он действительно не понимал. Или делал вид, что не понимает. — Неужели это так тебя задело? А мне тогда что сделать? Мне всего лишь не нравится то, что с помощью своих речевых органов ты так красноречиво описываешь мне свои бездумные идеи! Почему ты так беспокоишься? За тобой сейчас не следит тысяча глаз. Всемогущее древнее существо не пытается выследить тебя на протяжении десятилетий по миллионам измерений. Твоей жизни не угрожает опасность и даже мерзкие твари не нападают на тебя! Вот я и подумал, что стоило бы как нибудь тебя заткнуть… Согласись, забавно же! — он рассмеялся над растерянным выражением лица Форда. — Я просто задумался, не обращайте внимания. А вот моя осторожность имеет место быть. Я знаком с опасностями этого города. — Да неужели? — задумчивый взгляд Уильяма вдруг наткнулся на что-то интересное, из-за чего он неожиданно сошел с пути в сторону, скрывшись в кустах. — Уильям, не отходите далеко! — мужчина повернул руку в сторону ушедшего, направляя в сторону, куда тот пошел, луч света. Послышалось раздраженное шипение. — Будешь светить мне в глаза — я твою голову в мячик для гольфа превращу! — самого обладателя голоса видно не было, но голос разносился совсем близко. Не успел Форд убрать фонарик, как вдруг его ослепил такой же силы свет, словно на том самом месте светила ещё одна такая перчатка. Стэнфорд зажмурился, отшатнувшись и схватившись одной рукой за глаза. К счастью, ослепнуть он не успел. Он опустил руку вместе с ярким лучом — свет на той стороне тут же исчез, — и протер глаза. — Я предупреждал, что это мне не нравится, — золотые глаза взирали на него сверху вниз. На мгновение ученому даже показалось, что они светятся в темноте. Он поднял фонарик и вздохнул. — Куда вы отходили? Вместо ответа на лице Уильяма расползлась ухмылка. — Понимаешь ли, Фордси… — он начал медленно обходить Форда кругом, пока не остановился за его спиной, — Ты знаешь этот лес как свои пять пальцев, да? Знаешь все опасности, что он может преподнести? Знаешь, какие ловушки он может заготовить для любого нежеланного гостя? Я верно говорю? — монотонный голос Уильяма совсем рядом с ухом гипнотизировал. Стэнфорд кивнул. Сейчас все его лишние мысли испарились, вынуждая полностью погрузиться в ситуацию, — Ну а я знаю одного талантливого ученого, — рука юноши из-за спины вытянула зеркало и держала его перед лицом Форда, заставив мужчину безоговорочно повиноваться и устремить своё внимание на отражение. — Одного очень упрямого и достойного похвалы человека. Исследователя, что всю жизнь посвятил себя загадкам и тайнам, разгадав все без задержек. Великого героя, что боролся с нечистью, которая была сильнее его в десятки раз на равных и на протяжении десятилетий. Гения, что предотвратил конец света и положил конец вселенскому злу. И что, ты мне хочешь сказать, что не сможешь справиться с каким-то жалким монстром из этого леса? Лесть вскружила голову и одурманила разум. Стэнфорд даже не представлял, что сказать в свое оправдание. А надо ли? Отражение умиротворенного лица позади него в зеркале ещё больше подпитывало его ощущения в этот момент. Он был готов расплавиться от этих слов, но лицо его выражало прежнее равнодушие. Идеальная внешность Уильяма опять незаметно его околдовывала. Форд внутренне уже начинал проклинать себя, но сил на сопротивление дьявольских чар у него не было. — Тем более — у тебя есть я! Твой страстный помощник и спаситель! — юноша, пожалев оставшийся рассудок Форда, всё же освободил его от несуществующих оков и пут и вышел из-за его спины. Он продолжил путь вперед, зная, что ученый идет за ним. — Вы правда много раз мне помогли и спасли меня, не буду отрицать. Я признателен за это. — Я сказал это не для того, чтобы выслушивать благодарности или, ещё уморительнее, благословения, — он шутливо махнул рукой, в другой руке неся зеркало. — Где вы достали зеркало, Уильям? Форд постарался поспеть за юношей и ускорил шаг. — Ах, это? Они тут повсюду висят. Неужели никогда не видел? — Я не уверен, что сейчас понимаю, где это «тут». Хотя погодите… Я узнаю это двойное дерево с домиком гномов! — он повернул руку с фонарем в другую сторону, глядя на знакомую деталь. — Это мои зеркала, — непринужденно проронил Уильям. Он самовлюбленно рассматривал собственное отражение в зеркале. — Ваши? У меня теперь только больше вопросов! Что они тут делают? — Как я и сказал, они развешаны по всему лесу в этом участке. Не удивляйся, если когда нибудь наткнешься в лесу на зеркало во весь рост в золотой оправе. — Это не очень отвечает на поставленный вопрос… Но допустим. Меня больше волнует другое. Что бы вы делали, если бы я не согласился следовать за вами? — И всё же ты согласился, — промурлыкал он, одарив Форда довольной улыбкой. — Ну, да, конечно, но… — А я был уверен в том, что ты согласишься. Ты целыми днями сидишь в этом подвале, как крот. Так ведь и запылиться можно! Но вдруг, нежданно-негаданно, из тени объявляется Уильям, который великодушно спасает тебя от этой страшной участи! — он театрально приложил руку к своему сердцу и взметнул другую в вверх. Зеркало отлетело в сторону. — Да-да, очень мило с вашей стороны. Просто пик добродетели, — Форд провожал взглядом улетающий предмет, но ничего не сказал. — Хах… Погоди, что ты имеешь ввиду?! Хочешь сказать, что на большее «добро» я не способен? И это мне говорит человек, которого я почти дважды спас от смерти! Не очень то доброжелательно, тебе так не кажется? — Хорошо-хорошо, насчет этого спорить не стану. Да и ко мне вы действительно относитесь… Довольно мягко. — Именно об этом я и говорил во время нашей встречи в лаборатории впервые! К тебе я питаю максимальное возможное уважение. — Не перебивайте! В этом то и дело. Ко всем остальным вы относитесь… Не лучшим образом, давайте будем честны. — И что, для тебя это проблема? — Скажем так… Ваши разговоры со всеми живыми и неживыми существами, не считая меня, едва ли не полностью состоят из оскорблений или издевок; Бесконечная желчь и яд, которые сочатся в каждом действии по отношению к моим родным; Ваши некоторые жестокие шутки и желания, которые всегда звучат из вашего рта как насмешка; И очень-очень странные предпочтения; — Форд переместил своё внимание на ветки деревьев. Они сплетались между собой и больше напоминали черные изломанные руки, что тянулись к двум идущим по тропинке людям. Выглядело устрашающе. — Пожалуй, у меня будет несколько сомнений насчет вашей доброты, вам так не кажется? — Пф-ф! Это мелочь! Во всяком случае, ты ещё ни разу не видел меня в состоянии «жестокости» или «беспощадности», — Уильям, чьи чувства, по его мнению, были оскорблены, с бесстрастным видом впился взглядом в собственные ногти на руке. — Вот об этом я и говорю! Вы слишком… — он пытался подобрать слово. — Аморальный? Циничный? Ужасный? Испорченный? Бесчеловечный? Ну же! Давай называть вещи своими именами, не стесняйся! — Ни в коем случае! Я не это имел ввиду! Вы говорите слишком критично. Я не хотел вас обидеть. — Так теперь я ещё и критичный? О, завязывай, это даже не комплимент! Можешь откинуть свои людские принципы уважения в разговоре со мной. Непривычно. — В любом случае вы меня неправильно поняли. Я хотел сказать, что вы… нетипичны. Если так можно выразиться, конечно. — Но ты всё ещё полагаешься на меня и безоговорочно сопровождаешь во время всех прогулок. — Я не говорю, что быть нетипичным — плохо. Это даже хорошо, — чуть погодя он добавил, — Я люблю подобные отклонения от привычной человеческой нормы. А у вас они ну уж очень ярко выражены! Вы своеобразны, и для вас это не секрет. — Да ну? И где же это проявляется? Допустим, я «необычный». И как ты это понял? у меня такой характер? Вид? — И то и другое. Ваша одежда и стиль просто кричат о вашей особенности. — Надо же, не знал, что одежда умеет разговаривать! А что ещё меня выделяет? Расскажи! — Уильям заинтересованно всматривался в черты лица Форда. Последние его слова больше напоминали капризного ребенка, которому не хотят рассказывать что-то, потому что тот «не поймет». Но Уильям поймет. При чем поймет слишком много. И Стэнфорд знал это, поэтому напряженно обдумывал дальнейшие слова. — Вы прекрасно знаете, что я имел ввиду насчет вашего костюма. А ещё… — он вдруг остановился, заставив Уильяма замереть от пожирающей интриги. — Вы даже не замечаете, насколько много можно понять и разглядеть в ваших глазах! Форд пошел дальше, оставив затаившего дыхание юношу позади. Уильям мигом опомнился и потряс головой, как будто сдувая лишнее удивление и шок. — Так-так-так! А вот с этого места поподробнее! — он устремился за Стэнфордом и без труда догнал его. Яркий силуэт юноши принялся мелькать у Форда то слева, то справа, — Что ты видишь в моих глазах? Неприступные секреты Перемены? Будущее развитие экономики вашей планетки? А ведь они в самом деле могут тебе что-то показать! — он склонился к Форду, заглядывая в его лицо. — Тебе они нравятся? Признайся, тебе они нравятся! Юноша с пытливым вниманием выжидал от ученого ответа. Так и не дождался. — А самолюбование вам не так уж и чуждо. Уильям принялся пинать камешки по дороге. — Возможно. Но чего это мы всё только обо мне? Расскажи лучше о твоем продвижении в работе над пушкой, мне не терпится её увидеть! — Ваше любопытство мне приятно. Я всё ещё работаю над конструкцией, потому что она несколько раз выходила из строя, и любая подобная попытка может иметь катастрофические последствия. Всё больше начинает казаться, что мне понадобится помощь одного моего старого коллеги. — Какого? — Фиддлфорд Макгакет. Я о нем упоминал. Помните? — А, этот… — Уильям покрутил рукой, отведя взгляд, — Который… М-м… — Он помогал мне строить портал. В прошлом он был моим коллегой и помощником, не считая того, что в юные годы мы были одногруппниками. — Помогал с порталом, так, да? — Вы не помните? — Стэнфорд оглядел Уильяма. Весь его вид подтвердил догадку Форда, — Вы не помните. Уильям зашаркал ногами по земле. Он опять был босым. «Наверняка потерял обувь где-то по пути, а возвращаться за ней поленился» заключил Стэнфорд. — Я не особо слушал после того, как ты назвал это имя… Ну, знаешь ли… — Ладно. Просто запомните его. Хорошо? — Не забуду и через сто веков! Так что, тебе понадобится его помощь? С чем? — В прошлом он был хорошим инженером. Он такой же изобретатель, как и я, только чуть более одаренный, пожалуй. У него есть много изобретений и я бы мог попросить у него совет. По крайней мере, это послужит достойным предлогом для нашей встречи. Мы в самом деле давно не виделись. — Звучит заманчиво. Мужчина, угадав желание Уильяма, тут же покачал головой: — Я не думаю, что смогу взять вас с собой. Обычно наши разговоры с ним не терпят посторонних лиц. Понимаете ли, нам и без этого полно что обсудить. Юноша кивнул. — Разве что я думаю, что для стабильного использования пушки придется добавлять в неё чешуйки время от времени, чтобы она не переставала работать. Тогда мне всё же понадобится узнать где их логово. Уильям развернул Форда за плечи в другую сторону. Не торопясь он подвел его к колючим кустам, что преграждали дорогу. — Неужели наш Гений не знает где они обитают? Они ведь даже ни разу не сменили своего убежища! Но крайне невнимательному тебе всё же посчастливилось встретить меня, достойного путеводителя по всему этому миру! — рукой он отодвинул ветки растения в сторону, совершенно игнорируя все впивающиеся в его кожу иголки. Форд неприязненно поморщился при виде этого. — Да и не только по этому, — добавил юноша, пропуская ученого в открывшийся проход. Он прошел за ним. Они оказались напротив наваленной кучи древесных опилок. Уильям сделал несколько шагов вперед, подходя ближе к холмику. Босой ногой он принялся сметать опилки в сторону. — Что это? Форд подошел ближе. А зря: закончив подметать ногой землю и полностью убедившись, что на ступнях не осталось живого места без заноз, Уильям склонился над появившимся среди древесины участком какой-то ткани и дернул его вверх. Опилки, пыль, песок, и всё что покоилось на этой поверхности бог знает сколько времени взлетело вместе с тканью, распыляясь, подобно смертельному газу, в ближайших метрах по округе. Стэнфорд успел отскочить в сторону от бесшумного взрыва грязи и по-рефлексу зажал свой рот и нос руками. — Уильям, будьте вы прокляты! Предупреждайте, пожалуйста! — глаза неприятно защипало. Очки тоже не спасли от временного ослепления. Словно ответом словам Форда послужил кашель юноши. Несколько долгих мгновений спустя пыль с песком полностью осела на землю. К тому моменту Стэнфорд уже вернул себе возможность видеть без размытых деталей. Уильям стоял там где и с самого начала. Не сдвинулся ни на метр. Но теперь в руках он держал неуклюже сложенный пыльный плед, а перед ним на земле раскинулась яма. Видимо, именно плед и опилки её закрывали. Мужчина мысленно порадовался своему счастью, что он не ступил случайно в эту вырытую яму. — Вы… — Да понял я! Понял! В следующий раз буду предупреждать, — Уильям бурчал ещё что-то себе под нос, пока подходил к яме. Форд тоже не заставил себя долго ждать. Свет от перчатки устремился на выкопанное место, позволяя рассмотреть старательно выкопанные вниз ступеньки. Не очень крепкие, судя по виду. — Вуаля! — Не припомню ничего такого здесь раньше. — Судя по твоим рассказам, так ты вообще ничего не помнишь и не знаешь, да? — юноша хмыкнул и перевел взгляд на Форда. Похоже, шутка была воспринята всерьез. — Нет, конечно же знаешь. Просто давай не будем забывать о том, что половину своей жизни ты провел в других измерениях и мирах, изучая их. Оно и неудивительно, что этот лес всё ещё хранит тайны тебе недоступные. — Но откуда вам известно об этом месте? — Подумай. А сам как считаешь? Форд молчал, глядя на спуск, ведущий неизвестно куда. — Думаю, вы и сами никогда не были тут. — Но-о? — Вам кто-то рассказал об этом месте. Вы говорили про собственные «связи» в лесу Гравити Фолз. Пусть я и всё ещё не могу понять, как вы умудрились наладить с кем-то из монстров контакт. Юноша с удовольствием кивнул. — Бинго! В следующий раз, прежде чем задать вопрос, подумай над ним. Я ещё в первую нашу встречу убедился, что правильно задавать ты их не умеешь. А знаешь почему? Потому что торопишься! — Хорошо, я понял. В таком случае у меня первый вопрос. Для чего мы пойдем туда? — Я не говорил, что мы пойдем туда, но ты угадал. Во всяком случае, это уже вопрос по делу, продолжай в том же духе. Это — логово бабочек-летучек. Ты ведь хотел его найти, да? Но ты никогда ни к чему не придешь, просто следуя за ними! Они живут под землей, — для выразительности Уильям несколько раз топнул ногой по земле. По какой-то причине, в этот момент лицо болезненно скорчилось у Форда, но не у юноши, чьи ноги и пострадали от этого, — Мы пойдем туда за звездами! А это — заметив взгляд ученого, прикованный к пледу, он объяснил: — для пикника. Возьмем его туда, — великолепное объяснение. А самое главное — понятное. Но только для Уильяма. — Звезды… Они как-то связаны с вашим «шоу»? — Мягко сказано. Они — его главная часть! А теперь не будем медлить, — Уильям ступил на первую ступеньку. — Может, лучше я пойду впереди? Свет-то у меня. — Чтобы ты заблудился, провалился под землю или ещё того хуже? Я, как разведчик, пойду впереди, чтобы быть уверенным в том, что путь безопасен! — Вы хотите сказать, что этого с вами же произойти не может? У меня хотя бы есть оружие, в отличии от вас! Не нужно, — Форд помотал головой, глядя на протянутую руку. — Я и сам могу спуститься. — Я должен быть уверен, что ты идешь за мной. — Я буду светить вам из-за спины. Вы будете видеть свет от перчатки. Тем более глупо полагать, что я оставлю вас в логове монстров. Юноша повторно смерил взглядом мужчину, прежде чем отвернуться и начать спускаться. Ученый вытянул руку вперед, освещая ступеньки и путь. Две пары ног стремительно преодолевали ступеньку за ступенькой, пусть и тот, кто шел сзади, неуверенно приостанавливался в некоторых местах, чтобы убедиться в безопасности конструкции. Конца лестницы видно не было. Возможно, из-за того, что перчатка не светила на дальние расстояния. Возможно, из-за того, что ступеньки уходили слишком глубоко под землю. Скорее всего всё вместе. — Этот путь выкопал другой монстр. Летучки бы не смогли прорыть подобные ходы, даже если бы пожелали пробуравить землю насквозь собственными тельцами. — Думаете, они выселили отсюда прошлого жильца? — Вполне возможно! И если это правда, то этот прошлый жилец наверняка улетел в бескрайний космос. Либо же… — голос Уильяма стал тише. Он попытался придать ему больше зловещих ноток. — Это существо всё ещё находится здесь. Но тогда нам придется очень внимательно присматриваться к потолку. — Сомневаюсь. Потолки тут не очень высокие. Спасибо хотя бы на том, что мы головой не бьемся об них. — Ох, это пока! Мы пока только спускаемся. Дальше будет интереснее. У тебя был опыт похождений под землей? — Был опыт с пещерами, горами. Иногда даже рылся в земле, в поисках нужных деталей. Так что, если я и был под землей, то только когда был на базе НЛО, — Стэнфорд прикусил губу. Ему, пожалуй, не стоило этого говорить, но уже поздно. Он пустился в объяснения. — Это крушение летающего объекта, который когда то уместился между двумя горами в Гравити Фолз. Я думаю, вы видели эти две горы странной формы. Рядом с ними, под землей, находится секретная космическая заброшенная база. Между словом, большинство полезных технологий и ресурсов я брал там. Уильям кивнул. К несчастью, Форд не мог увидеть его лица. Оставалось надеяться, что Уильям не счел его сумасшедшим, хотя это и было на вряд ли. — Чтобы ты понимал, Гений, вся история Гравити Фолз находится под городом. Как вы, людишки, любите говорить? «Нужно всего лишь копнуть глубже»? Это нужно воспринимать буквально! — То есть под Гравити Фолз есть ещё подобные пещеры? — Это — даже не сотая часть из всех подземных лабиринтов. Ты узнаешь об остальных тогда, когда это будет нужно. — Снова вы загадками начинаете говорить. — А ты снова начинаешь задавать глупые вопросы. До такого очевидного довода ты мог бы догадаться и сам! После этих слов свет моментально потух. Уильям, чуть не упав, споткнулся и остановился. Шаги сзади тоже остановились. Уильям развернулся и коснулся рукой плеча Стэнфорда. — В чем дело? В тот же миг его вдруг ослепляет яркий свет от только что включившейся перчатки. Уильям рявкнул и зашипел схватившись за глаза. — Твою ж мать! Да что за сволочь! Мои глаза! — юноша разразился оскорблениями, похоже, искренне желая продемонстрировать весь свой словарный запас в этот момент. За словом он в карман явно не лез, поэтому выкрикивал всё, что только придет на ум. Форд сразу же пожалел о том, что сделал: крики Уильяма наверняка распугали всех, кто был в туннеле. Он опустил руку с перчаткой. — За что?! Из-за тебя я ослеп! Форд вздохнул, убирая руки Уильяма от его лица и присматриваясь к глазам. Золотые глаза с неприязненным прищуром смотрели в ответ. — Нет. Вы видите. — Но из-за тебя мог и ослепнуть! — Тогда я бы был виновен перед вами на всю жизнь, если вы бы меня не простили, и тогда мне бы мне пришлось исполнять все ваши прихоти, ходя за вами хвостиком, лишь бы услужить вам. Не думаю, что вы были бы против. — От того, как ты это рассказываешь, только приятнее, — теперь глаза щурились от удовольствия. — Ясно, так и думал, — он вновь вытянул руку, освещая путь впереди, но Уильям не сдвинулся с места. — Хорошо стоим, да? — Согласен. Лично я не против постоять тут оставшиеся три года в твоем обществе. Тут довольно романтично, не так ли? — Уильям обнажил ряд белоснежных зубов. Продолжить ему не дали крепкие руки, которые взяли его за плечи и развернули обратно к спуску лестницы. — Мне кажется, будет лучше спуститься вниз, вы так не считаете? Золотые волосы едва двинулись при незаметном кивке, когда юноша возобновил шаг. — И всё-таки, за что? — Что именно? — Ты ослепил меня. — Мне не понравились ваши слова. Но забудьте, это уже не так важно. Я поспешил. — Ты извиняешься? — Да, но всё же хотелось бы попросить чтобы вы перестали подчеркивать мое «слабоумие». Что такое? — Стэнфорд замолчал, услышав сдерживаемое хихиканье. — Да нет, ничего, шутку придумал. Продолжение Форд так и не услышал, да и спрашивать не горел желания. Ему казалось, что это явно не то, что он бы хотел услышать, как бы любопытство не мучило. — Мы пришли. В этот же момент ноги Форда ступили на ровную землю. Пространство расширилось, позволяя теперь спокойно вытянуть руки по сторонам и не упереться в стены. Дальше был коридор. Ученый спросил, насколько этот коридор длинный. — Вся его суть заключается не в том, что он длинный, а в том, что у него много ходов. Много выходов и входов. Много поворотов. Представь себе муравейник со всеми его лабиринтами. — Да, я понимаю, — Стэнфорд выровнялся с Уильямом и встал с ним в линию, когда наконец получил возможность идти рядом, а не смотреть второму в затылок. Он ушел в свои мысли, с интересом оглядываясь по сторонам. То тут, то там постоянно встречались пути в другие стороны, но они продолжали идти прямо. Уильям тоже молчал. Он, в общем, и не думал даже. Физическое тело двигалось как робот, которого поставили на повтор одного и того же действия. Сам же разум словно «отлучился» на время в другое место. Он не должен был думать. Ни малейшей мысли или назойливой идеи. Он просто должен показать Форду то, что ещё не показывал никому. Всего лишь вновь сыграть роль рассказчика, пусть и не очень надежного, но всё же. — Уильям. Юноша тут же очнулся от транса, устремив на Форда вопросительный взгляд. — Да? — Почему вы ничего не спрашиваете обо мне? — А почему я должен тебя спрашивать о чем-то? — Ну, знаете ли… Во время новых знакомств люди обычно стремятся узнать человека получше, спросить его о чем-то. Некоторые даже составляют «анкеты» своих знакомых или что-то в этом роде. Но в вас я не вижу ничего из этого. Вам гораздо интереснее спросить меня о моей работе — хотя, бесспорно, это тоже своего рода интерес, — или о моих исследованиях. — Ты бы хотел, чтобы я задавал глупые вопросы, по типу «какой твой любимый цвет?»? — Я не говорю, что я бы хотел! Просто не понимаю немного вас и ваши намерения. Или это я уже слишком стар… — Сам посуди, какой смысл мне спрашивать тебя о чем-то, если весь интерес в том, что я узнаю тебя со временем? За все эти вопросы я узнал бы меньше информации, чем за то время, что я провел, просто находясь рядом с тобой в одном помещении! Или ты сомневаешься в моих способностях? Тебе пересказать, что я понял, исходя из твоей личности? — Ну, я крайне сомневаюсь, что это стоит… — Одиночка, предпочитаешь делать всё сам и ненавидишь помощь от окружающих, даже если нуждаешься в ней. Тем не менее ты любишь своих родных, но не можешь найти с ними общий язык, — Уильям разошелся не на шутку, принявшись тараторить. — У вас просто нету точек пересечения, не считая Диппера, с которым ты, хотя бы, можешь разделить интерес к аномалиям. Ты также любишь своего брата, но, к сожалению, не можешь жить с ним без конфликтов из-за ваших разносторонних взглядов. Порядком упрямый нрав, щепотка целеустремленности и занудства. Любишь настольные игры. Прожил в северно-ледовитом океане чуть больше половины года, и я уже молчу о твоих похождениях между измерений на протяжении тридцати лет. Имел в прошлом проблемы с отцом, хотя и мать была не лучшим человеком. Мечтал о своем… — Подождите, откуда вы знаете про моих родителей? Не помню, чтобы я упоминал о них. — Просто догадался. А что, я оказался прав? — Уильям состроил невинный взгляд, попытавшись улыбнуться более искренне. — Нельзя догадаться о подобном. Тем более, с кем из родителей именно были проблемы. Вы ведь просто не могли знать подобное, потому что… — Форд ошарашено замолчал. Снова почувствовал два пальца, зажавших ему нос. — Тихо! Мы пришли! Стэнфорд мигом выпрямился и сунул руку под плащ сбоку. На всякий случай. Пальцы всё-таки отпустили его нос, когда Уильям убедился, что свой скучнейший, по его мнению, монолог он продолжать не станет. Юноша шагнул вперед вместе с мужчиной. Теперь пространство преобразилось. Это больше не был коридор. Скорее гигантское выкопанное помещение, размером так с актовый зал. Уильям смело пошел вперед, заходя глубже в таинственное место и незримой силой заставляя Стэнфорда идти за ним. Форд вертел перчаткой по сторонам, освещая пространство и обходя неизвестные гигантские камни, что лежали вокруг. Хотя «лежали» — неправильное слово. Ведь они также свисали с потолка, торчали из стен и были зарыты в землю. Они были заостренными кверху, размером с метр или больше. Форд не желал прерывать тишину, боясь нашуметь и разбудить нечто проживающее рядом. Юноша встал в центр и подождал, пока Форд не подойдет. — Готов? Ученый заморгал. — К чему? То, что произошло дальше, не поддавалось абсолютно никакой логики и заставило Форда поверить во всю ту прошлую ересь, что Уильям ему говорил в прошлом. Юноша, оказавшись в центре комнаты встал в прямую стойку и внезапно произнес — нет, прокричал, — протяжное «Ау-у!», немногим отличаясь от воющего волка. Камни, которые камнями даже не являются, в ответ на это действие затряслись и задрожали. И стены, как показалось Форду, тоже. С потолка посыпалась грязь. «Камни» ожили, вдруг раскрыв свои черные бесчисленные крылья и замахав ими. К этому моменту вой Уильяма унялся. Его рука молниеносно схватила Форда за ворот пальто и дернула вниз. — Пригнись! Стэнфорд поддался. И в следующую секунду они упали на пол и его вместе с Уильямом накрыла ткань с головой. Послышался шелест крыльев. Форд спиной ощутил едва заметные прикосновения к собственной спине через ткань пледа крохотных лапок и крыльев. Уильям прижал края пледа к полу, так как тот уже рисковал отправиться в свободный полет, вплоть до потолка. Писк существ, который раздавался на пару с шелестом, по сравнению с уже привычной тишиной стал невыносимым. Ученый прижал к полу другие края пледа, в надежде хоть как-то помочь. — Без паники! Могущественное одеяльце из хлопка нас выручит! «А кто паникует?» спросил себя Форд. Когда, предположительно, последняя бабочка покинула пространство и вылетела из помещения, Уильям отпустил плед одновременно со Стэнфордом. За мгновение он уже подобрался к потолку и плотно к нему прижался, без возможности подняться выше. Юноша встал и отряхнулся. — Знаешь, я так волновался, что разбудил их раньше времени своими душераздирающими криками, пока находился под твоими пытками. Но всё обошлось! — Если уж вы всё равно собирались их разбудить, то зачем нужно было сохранять тишину? — Я хотел это сделать сам! Это выглядело гораздо более впечатляюще, чем если бы мы их разбудили раньше. Тем более, я просто обожаю их испуганные мордашки. И я уже молчу о том, что отдал бы миллионы золотых монет, если бы я мог увидеть твое ошарашенное лицо в этот момент ещё разок, если ты понимаешь о чем я! На самом деле Форд не был уверен, что разглядеть их «шокированные мордашки» вообще возможно. Да и ставил под сомнение то, что лицо у него было в этот момент такое чудесное, как рассказывает Уильям. — Ах, а какая смышленая и быстрая реакция! Верхушка идеала! — То есть, мы пришли сюда только чтобы напугать их? — Нет же, болван! Я же говорил, мы идем сюда за звездами! А они… Вот! — юноша побрел к стенам и стал выковыривать из земли что-то. Это «что-то» увидеть мужчина так и не сумел, но видеть это было и не обязательно, чтобы ослепнуть от резкого света. Свечение быстро прервалось, оказавшись запертым в руке Уильяма. Он потряс рукой и снова открыл её, выпуская нечто, похожее на белый огненный шарик, наружу. Шарик светился, паря в воздухе. Он был не больше конфетки, но светил довольно ярко, пусть и не так ослепительно, как было в начале. Кажется, он умел менять яркость своего света. Уильям огляделся и принялся прощупывать каждую стену, вызволяя на волю всё больше шариков. — Это и есть звезды? Маленькие они какие-то… Для звезд. Ученый наблюдал за волшебными шариками — он не был уверен, что их можно назвать существом. Но то, что это была аномалия, было неоспоримо, — которые кружили вокруг него. Ответа он не получил. Должно быть, должен был сам догадаться, подумалось Форду. Уильям вскоре закончил с раскопками и вернулся к своему сопровождающему. «Звезды» тут же устремились к нему, словно подчиняясь его воле. Они закружились вокруг его рук и пальцев, когда тот приподнял ладони. — Пойдем, Форд, я обещал тебе шоу. Знания не дремлют! — он вскинул руки. Светящиеся шарики устремились вперед. Каждый занял свою позицию, прямо до выхода из подземелья. Яркий свет заменил фонарик и Стэнфорд, недолго думая, потушил свет от перчатки нажатием пары кнопок. Они направились по освещенному пути. Обратный путь был таким же мучительно длинным, если не в два раза сложнее. Форд будет порядком удивлен, если на следующий день он будет чувствовать свои ноги и в целом конечности, особенно после этой километровой лестницы наверх. Не самое лучшее занятие. И это он ещё не упомянул о том, что их похождение по неизвестным коридорам больше напоминало сцену из фильмов ужасов! Как оказалось, не все бабочки-летучки знают, где можно вылететь наружу, поэтому большинство из них всё ещё рассекали коридоры, пока Форд и Уильям шли к лестнице. За каждым углом могла скрываться подобная тварь. В некоторые моменты они чуть не сбивали с ног, пролетая мимо на сумасшедшей скорости. Если уж эти существа днем выглядели более-менее безобидно, то теперь, когда они вылетали из кромешной тьмы, они выглядели как монстры из кошмаров. Уж теперь то Стэнфорд в полной мере смог почувствовать себя героем подобных ужастиков. Форда, конечно, утешала мысль, что бабочки боятся его больше, чем он их, но это не остановило его, когда он несколько раз машинально направил на них оружие и выстрелил. — Спасибо, — обронил Форд, берясь за протянутую руку и наконец ступая на ровную землю. Невольно у него вышел вздох. — Выдохся что-ли? — Уильям какое-то время наблюдал за ним с интересом, пока придерживал за руку. Мужская фигура согнулась пополам, оперевшись одной рукой об колено. — Идти хоть сможешь? Ученый тут же догадался о варианте, который предложит Уильям, если он не согласится. — Могу. Он решительно встал, откинув в сторону усталость. Уильям кивнул. — Тогда пошли. — Мы не будем возвращать всё как было? — С этим уже будут разбираться другие. Форд пошел за ним, стараясь поспеть. — В последнее время с наших встреч я возвращаюсь весь ободранный и грязный. — Сейчас ты просто немного… пыльный. Ничего серьезного. — Спасибо и на этом. Никогда в жизни я не стирал одежду так часто! — Но ты не можешь сказать, что тебе это не нравится! — Уильям смеялся. — И ты даже не подозреваешь, что я собираюсь тебе поведать. — Вы правы. Не смею предположить. — я расскажу тебе о Первом измерении. — Это мне ни о чем не говорит. — Двухмерное измерение, родной дом Билла. Ты никогда не задумывался о том, как повлияло оно на все остальные измерения? О том, кто такой Билл? Мужчина остановился в ступоре, но лишь на мгновение. Он не говорил ни слова. Почти не верил прозвучавшему. Пытался вспомнить всё, что ему было известно об этом, но это у него с трудом удавалось. Он почти ничего не знал. Никто не знал. Тогда откуда это известно Уильяму? — Задумывался. И вы не представляете, насколько часто. Его спутник просто кивнул в ответ. Лес проносился насквозь, через них. Пробегая и оплетая ветвями бегущих деревьев. Магические шарики освещали толстые стволы, снимая всякую иллюзию чудовищ. — Фордси, город Гравити Фолз, жилая его часть и кварталы домов тебе не знакомы. Но лес ты знаешь хорошо. Расскажи мне о нем. — Лес Гравити Фолз, — повторил он задумчиво. — Я провел в нем немало времени ещё тогда, когда был юн и изучал природный магнетизм аномалий Гравити Фолз. Это определенно одно из тех мест, которые я бы мог назвать… Родными. На ровне с пляжем стеклянных осколков. Там прошло моё детство. Уильям делал вид внимательного слушателя. — Этот лес почти живое существо. Но ни одно его решение невозможно предугадать. В своё время он мне знатно помог, — мужчина выдержал паузу, — Для обычного человека он покажется обычным и неинтересным. Он не станет раскрывать для незнакомца все свои тайны и показывать свои владения. Но для человека, к которому он питает симпатию, всё будет дозволено в нем. Нужному человеку он сразу покажет себя во всей красе. Хотя я всё ещё не могу понять, как он выбирает людей. Выбирает ли он «аномальных», как и он сам, людей? Выбирает ли тех, кто произвел на него впечатление? Или.? — он вдруг осёкся. — Простите. Я несу бред! Сейчас я удивительно разговорчив… — Ха-ха! Не буду спорить, ты начинаешь говорить больше, а не только отвечать на мои вопросы короткими ответами. Ночь часто развязывает людям язык. Но разве это не к лучшему? Я рад услышать от тебя подобную теорию. Разве она не прекрасная тема для обсуждения? — Может вы и правы. — Я всегда прав, Гений! Продолжай. — Сейчас я выгляжу как какой-то сумасшедший, помешанный на аномалиях. — Все гении выглядят сумасшедшими, просто потому что их сложно понять другим, несмышленым, людям. Фордси, и если тебе это важно, то поверь, мне хочется услышать об этом Лесе от тебя. Я живу в нем, знаком с существами. Значит ли это, что он меня принял к себе? — Спасибо за вашу поддержку. Я думаю, он посчитал вас своей частью, потому и позволил войти в себя не только физически. Помню, я не редко видел многих прохожих, что шли в Лес на прогулку. Бывает, что за несколько минут можно увидеть тысячу монстров, но они всегда отвечали, что не видели никого, когда я их спрашивал об этом. — Или они просто слепы. — В таком случае все люди на планете слепы. Уильям неожиданно свернул направо, чуть не столкнувшись с Фордом. Сойдя с тропинки он принялся идти по зеленому мху. — А что насчет тебя? Тебя встретил Лес? — юноша посмотрел на догнавшего его Стэнфорда. — Встретил. Но вместо распростертых объятий неизвестный великан Стив украл мою машину. Не сказать, что я был этому очень рад, но с Лесом познакомился быстро. Уильям, сквозь непрерывный смех, спросил, о каком Стиве идет речь. — Я писал о нем в своем дневнике. Вообще-то я его не видел полностью, зато видел его руку, предположительные следы от ступней, и слышал грохот. Уильям проскользнул боком сквозь деревья и вывалился на пустую полянку с холмом. Мох под ногами сменился обычной зеленой травой. — Мы на месте. — На месте? Уильям остановился и посмотрел на Форда. Очень многозначительным взглядом. — Больше не спрашиваю. Форд взобрался на холм за Уильямом. Это казалось гораздо легче, чем подниматься вверх по лестнице несколько минут. Юноша шлепнулся на землю и разлегся поудобнее. Его встретил вопросительный взгляд мужчины. — Что? Давай, садись, пока я не передумал. Или Его Превосходительству необходим трон и золотые покои? — Не думаю, — он уселся на землю. — А вот я бы не отказался! — Что вы хотели мне показать? — Внимательно смотри и запоминай. Молча. Уильям протянул руки, приманивая ближе к ним шарики. Он махнул рукой, заставляя их подчиниться его воле. Шарики взмыли вверх в воздух, двигаясь по мере того, как двигаются пальцы юноши. Внезапное резкое движение рук сопровождается таким же резким исчезновением всех шариков. Как показалось Форду первые секунды. Прежде чем он заметил только что появившиеся десятки новых звезд среди остальных, которых там явно быть не должно. — Они улетели в космос?! — Всего лишь стали звездами. Увеличились до их размера и стали ярче. Ничего сложного. Я ведь поэтому и назвал их «звездами». Хотя… На деле, это всего лишь летающие светящиеся шары огня, точно также как и ваше «солнце». Довольно скучные, но вы, людишки, любите за ними наблюдать. Говорите о созвездиях, планетах и прочих вещах. Но мы поступим немного иначе! Воспользуемся ими. Форд всматривался в дополнительные звезды на небе, пока те вдруг не начали двигаться по мере движения рук Уильяма. — Это невозможно! Это… не поддается ни единому логическому и научному объяснению! — А где ты видел, чтобы хоть что-то в Гравити Фолз поддавалось «научному» объяснению? Ученый промолчал. Он пытался сплести слова в предложения, но бесполезно. Так и сидел он, раскрыв рот и благоговейные глаза. Рука потянулась за дневником в карман пальто. Другая вытянула из-за уха забытую ручку. — Как вы сделали это? И каким образом вы ими управляете? Связано ли появление других звезд с этими шариками? — Давай начнем с того, что это скорее бывшие звезды, которые кто-то украл. — Звезды можно украсть? — Ну конечно! Правда это скорее нелегально, чем разрешено, и плохо потом отражается на будущем, но это никого не беспокоит. Звезды являются чудесным трофеем, который сложно достать, а уж тем более подчинить своей воле. Судя по всему, тот, кто раньше жил в том подземелье, был звездоловом. А мы всего-навсего отправили эти звезды туда, где они и должны быть. Не считая небольшого контроля над ними, конечно же! Это было удивительным. Даже мысль о том, что звезды можно «украсть» кружила голову. Сколько тогда научных исследований можно было бы затеять, изучая небесные объекты! Насколько сильно бы возвысилась планка дорогого подарка, когда люди бы принялись, в буквальном смысле этого слова, доставать звезды с небес и дарить их своим возлюбленным? Стали бы их использовать как оружие? Использовали ли бы их для того, чтобы доносить какие-то всемирные сообщения, передвигая их также, как передвигает сейчас Уильям? Появился бы тайный преступник, что украл бы все звезды в этой галактике? Чем глубже заходили мысли Форда, тем больше вопросов появлялось. Лучшим решением было всё же прислушаться к Уильяму. В конце концов, это не единственная информация за эту ночь, которая его шокирует. Он написал заглавие на раскрытой странице дневника. «Звездоловы. Судя по всему, это неизвестные создания, которые способны красть звезды. Независимо от того, насколько далеки от земли звезды, они могут вытянуть их из космоса. Размеры пойманных звезд и свет, вместе с теплом, в миллионы раз уменьшаются (это не предотвратило моего временного ослепления, когда я впервые их увидел). Тогда они больше напоминают светящиеся шарики, горстку которых можно легко уместить в ладони. Каким-то неведомым образом их также можно «подчинить» себе или сделать их своей собственностью (Человечество за всю свою историю так старалось «завладеть» звездами и сделать их своими собственными, но они даже не подозревали, что это можно сделать в действительности! Просто завораживающе!). Я выяснил, что звезды можно также вернуть обратно, в их «среду обитания». Не знаю, стоит ли писать о пойманных звездах как об отдельной аномалии, потому что о них известно гораздо больше информации, чем о звездоловах, но включать их в списки необъяснимого будет просто неправильно! Внешность звездоловов мне не известна. Звезды, которые я нашел вместе со своим…» Стэнфорд перевел взгляд на Уильяма, пока тот увлеченно продолжал рассказывать о звездах и наглядно показывать их перемещение в небе. Он задумался, пытаясь решить, как бы написать о Уильяме. Ни единой строчки о нем ещё не было записано, даже когда Форд изучал и записывал информацию о Цэке. Ещё немного повертев ручкой между пальцев он продолжил. »…новым загадочным знакомым находились в искусно выкопанном подземелье. Смею предположить, что звездолов, живущий там, довольно силен и наверняка не маленького размера. Пусть мне с трудом верится, что его спугнула стая бабочек-летучек. Почему не он их? Во всяком случае, я собираюсь изучить не только звездоловов, но и сами уменьшенные звезды. Я рассчитываю на то, что мой знакомый позволит мне получить несколько их образцов. Мне кажется, он знает как их заполучить. Среди его «связей» по-любому найдется какой нибудь звездолов. (А может, он и есть звездолов?)» Стэнфорд взял поудобнее ручку, приблизив к себе дневник, и принялся что-то чертить. Заинтересовавшийся Уильям, который уже закончил рассказ о звездах, приподнялся на локтях и попытался заглянуть в дневник. Шестипалая рука сосредоточено что-то рисовала. — Так, Гений, мы отвлеклись от темы. — Верно, — он перевернул страницу, скрыв за пустым листом нарисованное ночное небо, в котором кружили звезды, а детально прорисованная рука тянулась к ним, управляя всем медленными движениями аккуратных пальцев. На них было множество золотых колец, у которых даже узоры были списаны полностью. Форд и сам подивился тому, как легко запомнил каждое очертание кольца. Когда его рука коснулась запястья Уильяма он тут же её отдернул, растерянно приглядываясь к руке второго. — Вы меня укололи чем-то. — Чего? Неправда! Тебе показалось. Форд вместо этого взял руку юноши, поворачивая её запястьем кверху. — У вас иголки в руке и вы молчали? — ученый приблизил руку к себе, разглядывая иглы размером с ноготь. Ну не мог Уильям их не заметить! — Не обращал должного внимания на покалывания в руке. Посчитал, что это энергия Перемены. Но я не в коем случае не собирался тебя колоть! — Вы не хотели, но это не значит, что я не почувствую иглы. Где вы их набрали? Форд склонился над рукой Уильяма, слепо щурясь и пытаясь увидеть иглы в темноте. Он аккуратно вытащил одну из кожи. — Не знаю. — Зато я знаю. Когда куст отодвигали, или ещё где нибудь по дороге. Готов поспорить, у вас на ногах целый венок из шипов собрался, — Стэнфорд принялся вытягивать занозы из кожи юноши, бережно придерживая под запястье, пока тот непринужденно лежал. Но можно ли назвать непринужденностью пристальное внимание Уильяма к действиям Форда, которое было скорее нервным, чем расслабленным? Уильям щелкнул пальцами и в его руку моментально прилетела уменьшенная и ослабленная версия звезды. Он потряс шариком в руке, заставляя его светиться ярче, и оставил его в воздухе. Шарик подлетел к запястью юноши, освещая его. — Спасибо. — Давай заканчивай скорее. — Я почти закончил! — Форд вытянул очередную иголку, на несколько секунд переведя взгляд на лицо Уильяма. — Вы говорили, что расскажите о Первом измерении, — закончив с извлечением иголок из кожи юноши, он отпустил его руку и вернулся на место. — Именно. Но давай кое что проясним: это измерение существовало триллионы лет назад, а когда появилось неизвестно даже мне. Я знаю только то, что оно было одним из первых. Одним из первых, что не взорвались при первом же своем появлении и продолжили развиваться и существовать, — Уильям снова вытянул руку вверх, заставляя звезды сделать форму измерения: двигающийся волнами круг, — Все первые измерения были сначала одномерными, пустыми, и из-за этого были не способны на продолжительную жизнь. Но когда появилось это — всё стало другим. Это было не первое «двухмерное» измерение. Но оно, опять-таки, было первое двухмерное измерение, что не прекратило свое существование сразу после его начала. Это измерение было более сильным, более могущественным и мощным. Энергия Перемены щедро выделяла для него силу. Она подпитывала его, заставляла расширяться. Первое измерение стало почти частью Перемены, насколько оно было могущественное! — лишние звездочки принялись поочередно влетать в двигающийся хоровод, становясь в ряды на равне с остальными и тем самым «расширяя» измерение. — И его обитатели тоже имели свои преимущества. Стэнфорд лег на траву рядом с юношей, чтобы было удобнее наблюдать это маленькое представление звезд. Он закрыл дневник и положил его себе на грудь. — Его существа были двухмерными, несомненно. Все имели определенную форму, каждый — свою особенную. Треугольники, квадраты, многоугольники, круги и «звезды»: круги, покрытые «шипами» и углами. Были также и индивидуальные формы, которым ваше человечество название ещё не дало. С двухмерностью вы были плохо знакомы, — звезды меняются местами. Изображают всевозможные геометрические двухмерные фигуры, — Особенные, индивидуальные фигуры считались редкостью. Они считались «примером для подражания». Лучшими из лучший, и всё только из-за того, что они такими родились. — Мы ведь сейчас говорим о прошлом доме Сайфера, так? А что насчет треугольников? Треугольники ведь обычная фигура. — В точку. Треугольники считались ничем не примечательными, по большей части из-за своего великого множества. Они не воспринимались всерьез, да и квадраты от них недалеко ушли. Большинство из них были слабы даже по астральной сфере, что уж говорить о их силе. — Насколько мне известно, Сайфер весьма сильный астральный демон. Даже для демона. — Я говорю тебе про большинство. Билл к большинству не относится, поэтому его и пожелали уничтожить как можно раньше, — Уильям с преспокойным выражением лица пожал плечами. — И вообще, демоном он не является. — А как вы мне прикажите его называть? Уильям задумался и даже приподнялся. Видимо для того, чтобы думалось легче. Спустя некоторое время стукание пальца по подбородку он вновь пожал плечами. — Понятия не имею. У него много имен… Ладно, давай демон. В таком случае сразу стоит сказать, как, помимо фигуры и количества углов, разделяли «демонов» с того измерения. Я буду говорить простыми словами, чтобы ты лучше понял, — треугольник и квадрат повисли в небе. Свет треугольника потускнел, тогда как свет квадрата стал ярче, — Астральные и реальные демоны. Реальные демоны — были гораздо сильнее астральных. И это не только потому, что они имели доступ в любое измерение и мир, а также физическая оболочка была для них постоянной. Реальные демоны могли без проблем перемещаться по Перемене, по всем местам, в которые им был проложен путь «двухмерности». В отличии от них астральные не были способны на это. Их бытие ограничивалось снами, разумами, мечтами и зазеркальем. В физический мир путь им был закрыт, что уж говорить о физической оболочке. Они не могли попадать в другие миры, поэтому в основном их попирали ногами. Тем не менее астральные демоны являлись довольно важной концепцией для всей мультивселенной. И — сейчас ты будешь поражен и спросишь меня о правдивости моих слов, — каждый демон являлся олицетворением какого либо чувства и эмоции. Они их и породили на свет. — Серьезно? Секундочку! Вы хотите сказать, что… — Да, все они являлись теми, из-за которых в других измерениях вообще появилось понятие эмоциональных ощущений. Это были группы и сборища одной и той же эмоции. Демоны, что выражали одну эмоцию, объединялись. Вот, например, всем миром там руководили демоны, олицетворяющие чувства «любви». Их называли Любовными Кругами. Кругами — из-за их формы, которую я ранее назвал «звездой». По какой-то причине их посчитали главными во всем измерении, тут уж я не замешан. Знаю только то, что было три критерия, по которому общество определяло твою важность. Форма, астральный ты демон или реальный и твоё олицетворение. Положительные эмоции любили, восхваляли их. Они заставляли другие измерения сиять. Негативные же становились изгоями. Особенно те негативные, которые связаны с опустошением, — Уильям замолчал. На несколько секунд его голос показался Форду подавленным, — Действительно, какой прок от эмоции, которая связана, в прямом смысле, с безэмоциональностью? Даже хуже грусти и зависти, — снова неясная пауза. — Например, отчаяние. — Влияло ли обозначение демона на его характер? — Влияло? Да полностью от него зависело! Почти весь характер шел от олицетворяющей эмоции. Демоны отдела Злости — часто злились, отдел Грусти — все плачут и тоскуют. Это не означало, что демоны не смогут ощутить других эмоций, но точно противоположные эмоции себе им были недоступны. Любовные не могли ненавидеть. Грустные не были способны на проявление радости. — А Отчаянные? — На выражение эмоций. Кстати, забавный факт: Любовные демоны вовсе не похожи на влюбчивых придурков. Это самовлюбленные мудаки, которые помешаны на себе. — Вы так говорите, как будто видели их собственными глазами! Но поверю на слово. Мы… Вообще-то начали разговор об этом, когда говорили об измерении, в котором жил Сайфер… Что насчет него? Я слышал, он уничтожил измерение, но хотелось бы услышать об этом подробнее. Каким демоном был Сайфер? Если у вас есть эта информация, конечно же… — Есть. По крайней мере то, что я помню, — звезды сложили вид треугольника с закрытым глазом, — То, что Билл является астральным демоном и его форма — треугольник, ты, безусловно, знаешь. Но знаешь ли ты, что он являлся одним из двух олицетворений отчаяния? А также единственным оставшимся в живых представителем подобного. — А что случилось со вторым? — Его прикончили, — Уильям прикрыл глаза, — Больше я тебе не могу сказать. — Почему? — Что почему? Почему его прикончили или почему я не могу тебе ничего сказать? — И то и другое. — Я не помню. Сейчас не вспомню ни его имени, ни вида, ни фигуры или даже частички о нем. Могу лишь объяснить причину этого. Билла, вообще-то тоже собирались убить. Вот только не вышло. Глупые они слишком, — он хмыкнул. — Чувство отчаяния было ошибкой системы. Неправильным чувством. Его не любили, считали противным. Оно портило жизнь в других измерениях. Они пожелали истребить всех его носителей. Видишь ли, они подумали, что если сделать это — это чувство пропадет напрочь. Никто просто не сможет ощутить подобного. Забавная мысль, да? Но они обломались на полпути. — Ага, очень, — прозвучало это явно не весело. — А потом что? Сайфера хотели убить, что дальше? — Ну, дальше не так интересно. Биллу, видите ли, хотелось ощущать эмоции. Хотелось бы чувствовать хоть что-то. Ему хотелось большего. Но он был слишком слаб, — юноша почти выплюнул эти слова, — Последующие бессонные ночи, изучения себя, старания, а потом и первый бунт Билла против правил. Он, правда, ни к чему не привел. Билл просто не смог взять себя в руки. Ха-ха! А ведь он даже не понял, как был близок к цели что-то прочувствовать! Билл чувствовал желание, силу, и был целеустремленным, но вот незадача: одним из пунктов «отчаяния» является безнадежность. Билл же чувствовал свою значимость. Однажды он даже попытался совершить покушение на жизнь одного из главных в Круге Любви. Но прогадал. Как минимум потому, что у него не было физического тела, но тогда он хотя бы получил «начало» для своего пути. — Полное безумие! Это неправильно! Я не должен слушать о том, каким жалким был Билл и что он пытался достигнуть какого-то правосудия! Он псих! — Постой-ка! До его безумия мы ещё не дошли. Билла Сайфера прозвали врагом народа. Уродом, который портит всю выстроенную иерархию одним лишь своим существованием. Но Билла было не остановить. Кто же знал, что он умудрится связаться с кем-то из Перемены, чтобы уговорить его сделать ему физическую оболочку, взамен на свой глаз? Это произошло внезапно. В один из самых обычных дней. В центре измерения проходило какое-то совещание. Он появился из ниоткуда. Обретший физическую оболочку. Проснувшийся в Перемене. Увидевший миры других измерений. Абсолютно изменившийся план отразился в его глазе. Пугающий и душераздирающий. Билл обезумел. Слишком долго пытался пересилить себя и заставить что-то чувствовать. Со временем, погрузившись в отчаяние с головой, ты начинаешь внушать себе, что что-то чувствуешь. Ты способен на чувства и эмоции. Нет. Ты обязан что-то чувствовать и ощущать. Ты не можешь ничего не чувствовать. Ну же! Почему ты не улыбаешься? Ты должен улыбаться. Так делают все. Тебе весело. Ведь всем сейчас весело. В конечном счете он действительно сошел с ума. Возможно, только из-за него появились психи. Возможно, если бы Билл тогда не обезумел, то мы бы не общались сейчас с невменяемыми личностями или сумасшедшими людьми. Возможно, любое отчаяние когда-то перерастет в безумие и сумасшествие. Возможно, люди настолько сильно вбивают себе это в голову, что забывают о собственном отчаянии и просто не помнят его. Возможно, как бы Билл не пытался отрицать, он всё же похож на человека. Хотя бы чуть-чуть. Как утверждает сам Билл, он «освободил» своё измерение. Освободил от глупых законов. От тесной клетки двухмерности. От несправедливых решений государства. От жалких эмоций, даже среди которых были ограничения. Крики, что заставили всю Перемену содрогнуться и разносились по всем измерениям протяжным воем, может и сказали бы обратное, если бы их не заглушил леденящий душу непрерывный хохот. Он сказал себе, что испытывает радость от уничтожения своего измерения. Поэтому он испытывал радость от уничтожения своего измерения. Потому что так правильно. Билл пришел в мир сновидений. Единственный оставшийся астральный демон. Единственный оставшийся астральный демон, которого подпитывала энергия Перемены. Теперь она подпитывала его одного, единственного, той же энергией, какой некогда подпитывала всё измерение и всех его жильцов. Тогда Билл и получил свою власть. В ярости, в первый же день своего появления, он разнес всё измерение снов в щепки. Разложил всё по полочкам и накренил его Царством Кошмаров. Его собственным дворцом, в котором больше не будет назойливых правил. Этот день запомнился многим надолго. Почти всем — великими разрушениями, страданиями и повреждениями. Но было лишь одно исключение. Одна единственная жизнь, к которой даже Билл не желал притрагиваться. Он лишь предложил Ей присоединиться к нему, работать бок о бок, но существо отказалось. Тогда Билл велел Ей исчезнуть. Уйти далеко и навсегда. Тогда он не тронет Её. Этим существом являлась та, кто даровала Биллу пропуск в Перемену. Та, кто с тех самых пор имеет в своей собственной коллекции глаз Билла — всевидящее око. Последующую жизнь Билла можно было бы пересказывать вечность. — С тех пор, уже несколько миллиардов лет Первое измерение не существует, а Билл остался последним живым существом оттуда. Теперь уж правда и не живым вовсе… Форд уже давно прекратил делать записи, поглощенно продолжая впитывать информацию. — Я никогда не слышал полную версию этой истории… Не думал, что кто-то может вообще об этом знать, кроме самого Сайфера, поэтому и оставил свои попытки найти об этом информации. — Большую часть истории не знает даже сам Билл. Он… не помнит. Тем более, давно мертв. Так что кто-то должен знать об этом. Кто-то ещё. — Да. Точно. Конечно, — Стэнфорд следил за движущимися звездами, — Сайфер тоже когда-то упоминал об этом в разговоре со мной… В голове сразу всплыла их прошлая, давняя встреча. Ещё тогда, а страхомиде, когда Билл неожиданно вернул Форда в сознание и предложил ему сотрудничество. Второй раз после отказа. Когда Форд на несколько минут забылся, побывав на мгновение «в прошлом».***
Этот момент Форд запомнит надолго. Хотя, что уж говорить, все встречи с Биллом он запомнит надолго, если не навсегда. Обстановка была другой, повод — тоже. Билл переводит взгляд на упавшего мужчину в центре красно-кровавой комнаты. Его глаз щурится, пока вместо зрачка появляется изображение. Форд к этому моменту уже встал: нет времени просиживаться в логове у врага. — Думаешь, твоя цепь коротка? Представь жизнь в двухмерном мире! Плоские умы, плоские жизни, плоские мечты! Ничто не реально и не способно изменить злополучный порядок! Я освободил свой мир и прибыл освободить твой. Есть лишь одна маленькая проблемка… Ученый услужливо позволяет металическому голосу продолжить свой монолог с воспоминаниями о «былых временах», но под конец всё же прислушивается. Глаз Билла становится похожим на прожектор, отображая изображение на экран перед Фордом. — Видишь ли, Фордси, по какой-то неизвестной мне причине я не могу вырваться за границы этого заштатного городишки. Как будто что-то удерживает меня здесь! Барьер, а может что-то посильнее… — неожиданно спокойный голос обращается к нему. Путает. Заставляет забыться и вернуться на тридцать лет назад. Билл советуется с ним так, как будто этих тридцати лет погони и не существовало. Как будто они и не враги вовсе. — Не может быть! Это природный магнетизм аномалий Гравити Фолз. Как раз его я и пытался изучать тридцать лет назад, — Форд вдруг отвлекся на мысли. Не заметил подвоха и попал в капкан. Попытался вспомнить прошлое, но забыл об осторожности. Конечно. Былая привычка. — По-моему, я даже записывал о нем информацию в какой-то из своих дневников. — Великолепно. И что же, тогда ты нашел способ избавиться от него? — Конечно, простое уравнение, снимающие барьер и все остальные ограничения. Я ещё не пробовал его на практике, но теория говорит, что оно безупречно работает. Ничего сложного или паранормального, можно уместить всё на мысленной доске за секунду, — Форд отмахнулся, но тут же заявил, — Но тебе я не скажу! — именно с этих слова игра была провозглашена начатой. Он сделал решительный шаг вперед, качая головой. Он выглядел серьезным, чрезмерно серьезным. Похоже, он всё же немного переиграл с показательной ненавистью. — Послушай, Форд. Если ты дашь мне уравнение — всё станет возможным! — экран заработал снова, но в этот раз уже показывая «то, что будет, если Форд отдаст уравнение», — Не будет ни законов, ни ограничений, ни глупцов, стоящих на нашем пути. Ты сможешь стать таким могущественным, что человечеству и не снилось! Почти таким же, как мы! Почти таким же, как я! — Билл кружил вокруг Стэнфорда, под конец оказавшись прямо у него перед лицом, — И всё это за небольшую помощь мне! — снова нахальный прищур единственного глаза. Форд бы плюнул в его, если бы не отвлекся на интригующую игру. — Ты сумасшедший, если рассчитываешь на меня. Я не стану тебе помогать и под дулом пистолета. — Ну, будь по-твоему, умник. Тогда я просто проникну в твой разум и выкраду оттуда уравнение. Идет? — Постой! Ты забыл правила, Билл? Ты не можешь проникнуть в мой разум не получив моего согласия на это! — Форд указал пальцами на свою голову, не сдержав усмешку от приближающейся победы. Билл раздраженно простонал. — Ты всегда так любишь всё усложнять! То, что ты закрыл мне проход в свою головушку, в то место, в которое я имею полное право на вход, не значит, что я не смогу туда попасть снова. — Я не позволю тебе и не допущу этого! — лазурные цепи окутали запястья и лодыжки мужчины. — Посмотрим на твою силу воли через некоторое время. У всех есть слабые места. Я заставлю тебя говорить, это лишь вопрос времени! Это был последний раз, когда им удалось нормально пообщаться. Хотя «нормально» — это неподходящее слово, особенно когда идет речь о Форде и Билле. В момент этой встречи Стэнфорд ко всему отнесся нормально, без вопросов. Это показалось ему привычным делом. Но задумавшись об этом потом, когда он мог трезво оценить ситуацию, он выявил особый момент. Как Форд не возненавидел бы его в будущем и не пытался бы переубедить себя в обратном. В ту встречу Билл и Форд впервые поговорили — пусть и несколько секунд, — как раньше. Когда Билл заговорил о своей проблеме, обратился к ученому, а тот, вместо того чтобы послать его куда подальше, спокойно обсудил эту проблему и подсказал с решением. Так, как некогда раньше Билл интересовался у него, разобрался ли Форд с чертежами и как проходят его исследования. Подумать только, несколько минутный разговор и секундное ощущение дежавю — и так много навязчивых мыслей! А ведь это ещё ничего! Самый кошмар — то, что произошло после. Когда Форд резко почувствовал адреналин и начал свою игру в «скажи — не скажу». Когда они принялись перебрасываться фразочками, пытаясь вывести друг друга из строя. И самое главное — Форду это понравилось!***
Но, впрочем, сейчас вес имело лишь то, что Билл по собственному желанию решил упомянуть о своем прошлом в разговоре с ним.