Последняя воля

      Первое, что пришло в голову Стэнфорду, когда он проснулся на следующий день после ночной встречи с Уильямом, был вопрос о его местонахождении. Второе — вопрос о том, каким образом он вообще уснул.       Он огляделся и понял, что это явно не похоже на Хижину Чудес и уж точно на тот самый холм, на котором юноша демонстрировал звездное шоу. Вспомнив о шоу, Форд попытался вспомнить всю информацию и весь рассказ Уильяма, пытаясь привести мысли в порядок. Очнулся он в лесу на большом гамаке, на котором, рано или поздно, он бы точно свалился на землю. Ученому не доставило труда узнать знакомую местность. В солнечном свете дня это сделать проще простого. Тогда Лес становится обычным лесом, раскрывается и светлеет. Вместе с ночью и тьмой уходят и его ужасы.       Мужчина принял вертикальное положение, качаясь на гамаке взад-вперед и удивляясь тому, как хорошо он себя чувствует. Этот сон был определенно тем, что ему сейчас было нужно. Он чувствовал себя отдохнувшим и довольным. Даже слишком. Но по какой-то причине Форда это наоборот пугало. Как он умудрился заснуть? Так ещё и ночью, в лесу Гравити Фолз, с посторонним! Он ведь совершенно не чувствовал сонливости, так отчего же так легко вырубился и заснул? Это было не похоже на него.       Но сейчас не время для мыслей об этом. Стоило бы вернуться домой и… Постойте, где же дневник? Форд осмотрелся вокруг, с каждой секундой всё больше хмурясь и напрягаясь. Дневника рядом не было. «Должно быть, Уильям взял. Или забыл?», Форд больше относился к первому варианту во время своих рассуждений. Мужчина также был уверен на семьдесят процентов, что Уильям решится что нибудь в нем прочесть, а это нехорошо.       Внезапно внимание Форда привлек шорох в кустах, после чего из них вывалился гном, неумело отбиваясь от напавшей на него змеи. — А ну, брысь, гадина! Кыш! Отпусти же! А, ой… — гном, откинув змею в сторону кручоным движением руки, словно ковбой лассо, уставился на Форда. Повисло неловкое молчание, пока гном и Форд переглядывались между собой. — Где Уильям? — спросил Форд, как только пришел в себя. Он спросил это так обыденно, как бы точно был уверен, что этот гном знает кто он, кто такой Уильям, и где тот находится. Он, сам того не замечая, уже ввел себе в привычку спросить любого монстра — будь то мульти-медведь, гном или противные единороги, — о Уильяме, будучи полностью уверенным в их осведомленности. — Ах да, Уильям! Точно-точно! Он… Ну… Ушел пока что, — гном развел руками в стороны, нелепо улыбаясь. — Не знаешь, значит… — Форд покачался ещё какое-то время на гамаке, прежде чем решил слезть и ступить ногами на землю, тем самым спугнув гнома обратно в кусты. И чего это тот так разволновался? Стэнфорд сразу отбросил мысли об этом в сторону. Сейчас он должен был вернуться в хижину и немедленно записать куда-то всё то, что говорил ему Уильям этой ночью. Он не простит себя, если не опишет всё в мельчайших подробностях и забудет.

***

      Очередное исчезновение Уильяма на несколько дней уже не было непривычным, а вполне ожидаемым. Форд особо не беспокоился на этот счет, позабыв вообще об этом случае. Он был полностью погружен в размышления о рассказе Уильяма, если не брать в счет его редких панических мыслей о том, как же он умудрился заснуть в такой обстановке. Может, он стареет? При этих мыслях мужчина тут же тряс головой, отказываясь принимать подобный вариант. Он был даже не уверен в собственном возрасте, что уж говорить о конкретных переживаниях на этот счет. В самом деле, сколько ему лет? Он перестал считать собственный возраст и прожитое время ещё с тех пор, как попал в Царство Кошмаров, а затем и в Перемену. Конечно, Стэнли сейчас шестьдесят два. Но это Стэнли. Стэнли, который легко мог забыть свой настоящий возраст. Который до сих пор уговаривает остальных называть его «дядей». Стэнли, который прожил в этом измерении, в котором время движется так привычно для людей!       Форд же не мог быть точно уверенным в своем возрасте. Ему могло быть как и сотни лет, так и сорок пять или шестьдесят. Он считает, что ему шестьдесят лишь из-за того, что Стэнли сказал однажды «Тебя не было тридцать лет!». Тридцать лет — для этого измерения. А что, если на самом деле ему не одна тысяча лет? Потому что время в мультивселенной для него тянулось именно так.       В любом случае, это не имело никакого смысла. Сколько бы времени не прошло он будет всегда по привычке говорить, что ему шестьдесят. Даже если пройдет десять лет — его ответ не изменится. Просто потому что он привык, а дату своего дня рождения вспоминает только с подарками, принесенными младшими Пайнсами для него и Стэнли. Когда оно там у него? Он сейчас и не вспомнит, но, кажется, уже скоро.       Совсем недавно Форд отправился в очередную экспедицию или — как всегда называет это Чудо-девочка-мэйбл, — поход, с намерением отыскать то самое потайное место с подземельем. Он должен запомнить его местонахождение и понять, где искать летучек, чтобы в будущем с этим проблем не возникло. Для этого он даже захватил плед, отметив методы Уильяма для борьбы с их чешуйками очень эффективными. Как оказалось, это было не так-то легко, невзирая на точные расчеты Форда о лесе Гравити Фолз. Найти в Лесу что-то знакомое, что видел при дневном солнечном свете, ночью — сложно. Найти в Лесу то, что видел ночью, днем — попросту невозможно. Это было два разных места.       Но надежда Форда не умирала до последнего. Последним, собственно, послужило то, что он вышел из Гравити Фолза вообще. Отвратительная перспектива как не посмотри. Сколько он шел? Но ведь не настолько долго, чтобы выйти из города! Хотя Лес был таинственным местом. Может, он попросту выкинул его из себя, посчитав попытку Форда изучить его днем — оскорблением? Тогда всё ещё хуже.       Стэнфорд никогда не верил в подобные байки и легенды, которые придуманы людьми. Но Лес — не был придуман людьми. Он был закрыт для людей и существовал сам по себе. Он существовал. Существовал также, как существует гигантская голова-остров. Существовал, как существует гигант Стив. Как Перемена. Он был Гравити Фолзом.       Стэнфорд наконец выбрался из вязкой земли. Похоже, не заметив, он умудрился угодить в болото. Сапоги чуть не увязли в нем. Благо, удалось вытащить их и отряхнуть от грязи. Форд наткнулся взглядом на уже знакомый пенек. «Кажется, я тут был» решил он. Локтем он оперся на дерево, устало вздохнув. — Полное безумие, нет смысла продолжать это искать тут, — рука уже по привычке достала компас, глядя на стрелки. Нужно было возвращаться. На дорогу назад уйдет не меньше семи часов, а возвращаться слишком поздно он не горит желанием. Его небольшое снаряжение умещалось в одну походную сумку, перекинутую через плечо. Он почти пожалел, что вышел в Лес днем, а не ночью. Хотя ночью он бы потерялся с ещё большей вероятностью, и, не заметив, дошел бы и до конца Леса, если он как таковой вообще существует. В этот раз он и вправду не отказался бы от помощи Уильяма, его приятеля, который потрясающе ориентируется по ночному Лесу. Но вот беда: ни связаться, ни найти его — возможности не было.       Еда, взятая Фордом по велению Мэйбл под предлогом «на всякий случай» — тоже уже закончилась, заставляя жалеть о том, что её так мало. Ученый перешагнул упавшее дерево, устремляясь вперед и следуя по компасу.       Так он и продолжал идти, даже не замечая, что с неба начинает капать дождь. Ноги переступали уже образовавшиеся лужи, погружаясь в грязь. Погодка в Гравити Фолз редко портилась, но если это происходило — жди проблем. Дождь медленно переходил в ливень, а тучи становились грозовыми. Гром гремел уже во всю, сопровождаясь вспышками в сером небе. В мыслях Форд уже несколько раз укорил себя за всю эту затею. Почему он не мог позвать Уильяма, а отправился один? Этот вопрос тоже мучил его. Стэнфорд пытался найти конкретную причину, которая послужила бы отличным «алиби» для такого иррационального действия. Возможно, он был просто ещё не готов к Уильяму. Возможно, он не хотел признавать то, что нуждается в помощи. Возможно, второй слишком торопится и первый за ним не поспевает. Юноша был дерзок, быстр и резок. Был готов к любой ситуации и не принимал прелюдия.       Но Форд не мог сказать, что он не такой же. — Тогда в чем же дело? — он задавал вопрос сам себе, говоря вслух и будучи уверенным, что его никто не услышит.       Ученый держал юношу всегда на расстоянии вытянутой руки как минимум, не позволяя приблизиться ближе. «Расстояние вытянутой руки — уже слишком близко. Гораздо лучше метров двадцать… Километра два, например?», подумалось Форду. Он тряхнул головой, обнаружив в своих мыслях намек на отстраненность. Это было лишним.       Только попытавшись сконцентрировать внимание на мире вокруг, его уши вдруг уловили странный звук. Он больше походил на чьи-то шаги, которые мало напоминали человеческие, и звук колес. Вскоре Форд всё же догадался, что шаги шагами то и не являются, а больше похожи на цоканье копыт, но стоило этой мысли только зародиться в его голове, как перед ним предстала сама причина этого звука.       Прямо к Форду, из-за деревьев, выехала повозка, на манер старой колесницы, но явно улучшенной, в которую были запряжены… Единороги. В золотых упряжках и с почерневшими от грязи копытами они обиженно мотали головами. Сверху, на повозке, на месте кучера восседал скелет. Но перечислив всех монстров из Гравити Фолз, Форд решил, что скелета там, пожалуй, не было и в помине, поэтому он посчитал, что это просто плохо выглядящий зомби. То, что это новый вид монстров за пределами города — наименее вероятно.       С плеча скелета соскочил гном, как две капли воды похожий на того, кого ученый застал, проснувшись в гамаке.       Маленький человек откашлялся, вытаскивая из-за пазухи сверток папируса и разворачивая его. — Стэнфорд Филбрик Пайнс, ученый и изобретатель, исследователь аномалий городка Гравити Фолз? Я прав?       Форд немного растерялся от такой официальности, но быстро вернул важный вид. Он кивнул. — Вы не ошиблись.       Гном ещё раз несколько раз перевел взгляд со свертка на лицо Форда, как бы сверяя внешность, после чего скользнул обратно на скелета. — Рады вас приветствовать! Прошу на борт, — зомби-скелет сделал очень ненадежный жест рукой, приглашая Форда в повозку. Стэнфорд какое-то время молча стоял, ведя в своей голове диалог из вопросов и предположительных ответов, но вспомнив о том, что с каждой секундой он промокает всё больше, всё же зашел в повозку и сел на сиденье. Думать под крышей повозки лучше, чем под дождем. Ученый даже сам удивился своему безразличию к ситуации. Пока он шел вне Гравити Фолз его встретил зомби-скелет — кучер, гном на плече того — за место говорящего попугая, и единороги — везущие повозку. Тут есть чему удивляться, верно? — Куда мы едем? — Нам велели отвезти тебя к боссу, — это уже сказал зомби-скелет. Его голос был хриплый и низкий настолько, что слушать было больно. Форд заинтересовано смотрел на его затылок, считая пятна грязи и трещинки на черепе. Отношение кучера к нему порядком отличалось от гномьего и больше походило на предвзятую любезность. — Что за босс?       Гном достал из своей бороды письмо и протянул его мужчине. Оно было мокрым: выдвижная крыша повозки не дотягивалась до посыльного. Форд почему-то сразу понял, кому оно принадлежит и кто его написал, так что дальнейших вопросов не возникло. Он развернул письмо, уже по привычке начиная улыбаться неуклюжим каракулям на бумаге.       Слово, которое Форд ошибочно счел сначала французским, потом латинским, а затем и вовсе языком Символьного измерения — оказалось «пристанище». «Так сложно было написать просто «дом»… Так Уильям наконец покажет мне, где живет?» размышлял мужчина.       Капли дождя стучали по крыше, пока с её краев ручейками стекала вода. Повозка, похоже, накопившая в себе удачу владельца, преодолевала ямы без трудностей и не застревала на поворотах в грязи. Единороги, на удивление Форда, покорно молчали, а не тараторили как обычно. На том тоже спасибо. Теперь Стэнфорд по меньшей мере мог спокойно посидеть и подумать, пока не объявится владелец помощи на колесах и копытах.       Рука Форда по привычке уже нащупывает тонкую цепочку на шее и ведет пальцами по ней вниз, пока не пробирается под свитер и не вызволяет оттуда кулон. Кулон этот был похож на золотой глаз, с выпуклым зрачком в лице кристалла, который, исходя из предпочтений юноши, немного смахивал на глаз Уаджет. Стэнфорд, вообще-то, не был уверен, что у людей принято дарить подобные подарки спустя так мало времени после знакомства, но принял кулон с большой благодарностью. Уильяму виднее.       Он глядел на искусно выполненную ювелирную работу, непроизвольно пытаясь приложить откуда она и была ли сделана на заказ.       Глаза Форд, если уж на то пошло, не любил. Категорически и без исключений. Будь то глаза куклы, простые человеческие или даже нарисованные. Будь то закрытые глаза на березах, желтые радужки в собственном отражении в зеркале или следящие за ним зрачки гобеленов с треугольным изображением. Он их просто панически не переносил, избегал, особенно ненавидел, когда они были повернуты к нему. Ему не нравилось смотреть в глаза или чувствовать, как смотрят в его. Конечно, он никому об этом никогда не говорил. Потому что это — глупо и иррационально. Ему оставалось лишь уверять себя и клясться в том, что когда-нибудь он избавится от этой привычки.        Указательный палец мужчины сосредоточенно ощупывал тонкие грани и выпуклую форму. Он думал. Думал, пока в его голове не возникла омерзительная мысль. «А ведь Уильям похож на Сайфера» между иных реплик мелькнуло у него. Если размышлять по такому направлению, тогда и вопросов не возникает о неизвестном происхождении юноши или о его безграничных знаниях. Тогда никаких вопросов насчет того, почему же он выглядит так странно, не будет.        С одной стороны все вопросы о юноше от ученого отпадают, но с другой — появляются новые, непостижимые. Например, чего Билл добивается? Что он тут делает? Почему пришел именно сейчас? А самое главное, почему вынуждает вести себя так… Мягко?        Стэнфорд не мог даже предположить это в мыслях. Он просто не мог поверить в это, как бы назойливые мысли в голову не лезли. Билл был мертв, на этом всё. Но, черт бы его побрал, если бы всё таки… Билл умел притворяться. Умел вести себя относительно «дружелюбно». Наверняка он вел бы себя при лжи также, как ведет себя сейчас юноша. Но была у Билла одна особенность, которую не затмит ни одна его попытка солгать или сладко польстить. То, в чем он был не силен. Билл никогда не умел прятать свои безумные пристрастия и красные знаки с пестрой надписью «Стойте! Впереди смерть!». Хотя, несомненно, надпись была не одна и не заканчивалась на нескольких предупреждениях. Напротив, весь знак был расписан тысячами заявлениями подобного рода. Вот только написаны они были настолько мелко, что Форд так и не научился разглядывать их.

***

       Это пространство по ощущением не было похоже ни на что другое. Молодой исследователь любил в нем находиться, но и пугало оно не мало.        И всё же, там был Билл. Билл там жил. Исходя из этой мысли Форд легко убедил себя в том, что вреда оно никогда не причинит. Никогда и ни за что. Оно, напротив, защищало от нежелательных проблем и послужило единственной причиной, из-за которой Стэнфорд не расценил желание спать у людей как абсолютно бесполезную функцию. Причиной тому было или спокойствие, что заполняло это всё бесконечное пространство, или нахождение в нем Билла.        В этот раз Билл тоже был тут. Он парил прямо перед новыми собственными вычислениями. Судя по всему, он снова готовил для Форда новое задание. Второй как раз только что появился, оказавшись не так далеко от своей Музы и пока имея возможность наблюдать за ней только из-за спины.        Форд медленно подходит к Биллу, стараясь вести себя почти бесшумно, чтобы ни в коем случае не отвлечь свою Музу от своего занятия. Он остается стоять за его спиной, вынужденный ждать, когда Билл закончит. В мыслях появляется мимолетное желание дотронуться до края острого угла и заставить обратить на себя внимание, но он сдерживается.        Наблюдать за Биллом было увлекательным. Форд обожал это дело, но не тогда, когда сам нуждался в компании Музы. Исследователь всё же тянется рукой к повисшей в воздухе треугольной фигуре. Его действия кажутся нерешительными и медленными, почти боязливыми. И вот, когда его рука уже почти дотрагивается до электрической золотой поверхности, он чувствует, как кто-то сзади хватает его за плечи. — Бу! — мужчина вздрагивает и быстро поворачивается к ещё одному Биллу. — Ха-ха-ха! Прости, Фордси, не удержался! Просто обожаю то, как ты никак не можешь привыкнуть к моим внезапным появлениям! — Привет Билл! Я просто думал, что ты сейчас занят, поэтому не хотел беспокоить. Чем ты занимаешься? — Ну, как видишь, я занят, — рука Билла вытягивается и он тыкает пальцем в своего клона, который продолжает записывать уравнения за спиной Форда. — Но это не значит, что я не найду времени для моего милого друга.       Форд непроизвольно улыбнулся. — Я тебя не видел. Ты давно не заходил. Были какие-то проблемы? — Билл посерьезнел и уместился на только что появившемся кресле. — Нет-нет, ничего такого. Время — работа. И я, разумеется, старательно пытаюсь ограничить свой сон. Он мне не особо важен. Но, если ты попросишь, я бы мог наоборот чаще…       Его перебивает нетерпеливый тон: — Я не об этом. Я говорю о том, что ты не работал всё это время. Я тебя не видел.       Стэнфорда сбивает с ног возникшее под ним кресло и вынуждает сесть. Он немного сжал подлокотники, сам не понимая того, отчего же он так волнуется. — Я не сумел поработать должное количество времени, — он робко начал, но не успел и продолжить. — Ты вообще не работал.       Слова как лезвия прошлись по коже. Отчего Форд чувствует себя так неуютно? Он ведь полностью уверен, что Билл поймет и явно не будет корить его за что-либо. — Ты прав, конечно. Дело в том, что в нашей работе с Фиддлфордом возникли некоторые неприятности. У него произошел легкий срыв, — единственный глаз напротив непонимающе щурится, — Он паниковал, что это место вовсе не то, где он должен быть, и сказал, что оно уничтожит его жизнь. Иррациональная паранойя да и только, но я не мог всё так оставить! Мне нужно было время чтобы привести его в порядок. Большую часть времени я проводил с ним и мы даже сходили в город. — Так значит, теперь всё наладилось? — на пол пути Билл, судя по всему, перестал слушать Стэнфорда вообще. Его вид был не очень довольным. — Да, как только я вернусь в реальность мы тут же продолжим работу, но для начала… Не мог бы ты дать мне небольшое наставление? Чтобы я знал, в каком направлении двигаться дальше и… Подожди, это мои записи?       Исследователь уставился на голубые символы, которые выводил палец клона, оставляя их в воздухе на парящей голограмме доски. Билл ухмыльнулся: — Просто проверяю! Я заметил, что ты тратишь очень много времени на проверку и перепроверку своих записей, вот и решил помочь, — рядом с Фордом появляется гигантская стопка листов бумаги, большая часть которых исписана до отсутствия белых участков. — Ведь я не могу ошибиться во время проверки в отличии от тебя, так ведь?        Форд затаил дыхание, не зная как реагировать на полностью сделанную за него работу. Его Муза так любезно помогла ему! Он был готов растаять от благодарности к Биллу, если бы быстро не пришел в себя. В какой-то момент он даже почувствовал укол совести. «Билл всё это время работал, пока я просто прохлаждался в хижине» пронеслось у него в голове. — Не можешь, конечно… — он аккуратно взял один лист сверху кучи. — Билл, это невероятно! Как много времени ушло на это? Билл вызвал к себе часы, смиряя их взглядом. — Эм… Несколько ничего? — часы развернулись к Форду. Циферблат на них глючил и был размыт до того, что разобрать стрелки или хотя бы цифры было невозможно. — Время во сне не двигается и не измеряется. Забыл? — Точно. Просто подумал, что ты… Ладно, неважно! Спасибо тебе. Это больше, чем я бы мог даже надеется! — бумаги поспешно исчезли из рук Форда. Исследователь попытался скрыть разочарование от исчезновения записей. — Ты прав! Именно поэтому я не отдам тебе их просто так, — единственный глаз весело щурится. Стэнфорд робко ерзает на стуле. — Обгоняя приближающийся вопрос, сразу отвечу, что от тебя мне ничего не нужно. Всего-навсего ответь мне на одну интересующую тему. — Билл, серьезно? Просто вопрос? Ты бы мог попросить… гораздо больше, но вместо этого тебе нужен только вопрос! Я отвечу на него, даже независимо от того, дашь ты мне проверенные записи или нет.        Глаз Билла улыбается, заставляя губы Форда без согласия хозяина растянуться в улыбке. — Хорошо. Итак, скажи мне, разве у меня есть минусы? — Что? — такой вопрос исследователь не ожидал и подавно. — Видишь ли, я недавно вспомнил мои прошлые беседы с людскими индивидами и их прошлые слова. Вот и задумался, что ты думаешь. Скажи, разве есть что-то, что тебе во мне не нравится? — Нет! Конечно нет! Как ты вообще можешь о таком говорить? У божеств не может быть минусов. Это неправильно! — мужчина умудрился повысить голос, выглядя до того возмущенным, что было просто смешно, и могло сложиться впечатление, как будто его самого только что в лицо оскорбили.        Билл, казалось, повеселел. Ах, как он любил лесть! Особенно, когда она как таковой лестью не являлась. Особенно, когда эти слова были произнесены со всевозможной искренностью. — То есть, минусов у меня нет? — Ни единого. — Повтори это. — У тебя нет минусов, — Форд какое-то время молча поглядел на Билла, прежде чем уточнить: — У тебя не может быть минусов. Ты идеален.        Билл хихикает, а мужчине только и остается, что вопросительно наклонить голову. — Ты называешь меня божеством, при том, что я даже близко не упомянул о себе в таком роде. Я лишь сказал тебе, что я муза, — Билл пожимает плечами и поднимается со своего кресла. Форд думает, что ему стоит подняться следом, но когда чувствует сопротивление невидимой силы, что придавливает его к креслу, понимает, что Билл этого не желает.       «Ты прекраснее, чем просто муза» хочет сказать мужчина, но молчит. На мгновение в голове Стэнфорда появляется множество мыслей, который он хотел бы сказать, но если бы попытался — заикнулся бы на половине первого слова. Эти мысли должны были остаться невысказанными. Впрочем, этого было достаточно, чтобы Билл успел их прочесть. — Я польщен, умник! Будь по твоему, ты смог меня впечатлить! Такие откровенности и все для меня… Я должен поблагодарить тебя за это? — Что? Я… — Форд вжимается в кресло, надеясь врасти в него целиком, когда Билл смеется над ним и подлетает ближе. Рука опускается на голову и взъерошивает мягкие волосы. Стэнфорд даже не замечает того, как его руки начинают слабо дрожать, а лицо горит. — Ладно-ладно. Чего это я отошел от темы? В конце концов, мы должны наверстать упущенное! — мужчина чувствует, как на его плечо приземляется дополнительный вес, а черные маленькие ножки свисают с него на его грудь, — Ты упомянул божеств? Твоя воля, я поведаю тебе, что значит божество в мультивселенной и во всей Перемене! — у Форда промелькнул вопрос о том, что такое эта «Перемена», но он молчит. — Эти глупые божки и близко не сравнятся с твоей музой!       Одна черненькая ручка обнимает Форда через шею и свисает с другого плеча, заставляя человека почувствовать легкие мурашки.       Форд всегда любил, когда Билл делился с ним чем-то. Особенно чем-то, что было непостижимо для людей и раскрывало всё больше то, что находилось «по ту сторону». Стэнфорд был уверен, что был бы готов слушать Билла вечность, и он надеялся, что это станет возможным.

***

      Ещё одна встреча, которая запомнилась Форду наиболее ярко.       Мужчина раскрывает глаза, первое время будучи даже удивленным: как это так-то он оказался тут? Засыпать он явно не планировал, так что что-то явно вышло из-под контроля. — Билл? — он позвал его, заставляя эхом разнестись голос по пространству. Однако звать было не обязательно. Билл с самого начала стоял позади Форда.       В глазе треугольного существа отразилась частичка… горечи? Сожаления? — Я сделал что-то не так? — исследователь подумал о смене настроения Музы и перевел это на свой счет, пытаясь предположить, чем он разочаровал Билла. В голове тут же всплыла догадка. — Извини, я отстал от графика… — Нет, не в этом дело, — в его руке появляется трость, которую он умело раскручивает. — Видишь ли, меня очень удручает тот факт, что ты, вместо того чтобы работать или делать записи, вынужден спать. Ах, как мне не нравится видеть тебя таким озабоченным! Твои физиологические людские потребности просто не позволяют тебе работать должное количество времени, я прав? — Да. Это… немного мешает. Но в этом нет ничего серьезного, не переживай! Я продолжу работать как только смогу снова вернуться в тело… — Форд снимает очки и пытается их протереть. — Я уже привык к подобным моментам. Сколько бы я не пытался — я просто не могу ничего сделать стоя напротив нашей физиологии. Всем людям необходимо спать, как бы это не ограничивало и не раздражало.       Очки из его рук забирают и откидывают в сторону когда Билл пододвигается к нему. — В мире сновидений это тебе ни к чему.       В самом деле, человек совсем забыл, что подобные недостатки пропадают в астральном мире. — Тебе удобнее, Билл. Ты астральное существо и бессмертен. Ты и вовсе не нуждаешься в сне. Но я — человек. — Я помню это, именно поэтому мне тебя так жаль. Сам подумай, сколько великих умов могли бы достигнуть озарения, если бы не тратили треть жизни на сон! В этом вы, людишки, действительно слабы. Так много времени вашей кратчайшей жалкой жизни уходит впустую… — Я много раз пытался ограничить сон до минимума, но временами мое тело просто валится с ног. — Ох, бедный-бедный Шестопал… Как, наверное, неудобно переходить постоянно с быстрой фазы сна на резкое бодрствование, — Билл говорил медленно и задумчиво, подводя к чему-то, чего Форд пока не понял, но старательно вслушивался в монотонную речь Музы. — Будучи бестелесным я действительно имею большое преимущество. Но ты знал, что это необязательная составляющая в этом деле? В конце концов, тебе просто нужна помощь! Как было бы хорошо, если бы работать в теле мог кто-то ещё, пока ты спишь, да? — Ещё один? Ты имеешь ввиду, ещё один человек? Билл! Но ты же сам говорил, что я не нуждаюсь в помощи от людей. — Я не отказываюсь от своих слов, умник! И я точно говорю тебе, что помощь от людей тебе не понадобится, — Билл подлетает ближе и проводит по щеке Форда ладонью, — Помнишь мои слова о гениях? — «Гениями становятся с небольшой помощью от друга». Их я никогда не забуду!       Восклицание Стэнфорда вызывает у Билла подобие улыбки. Шляпка немного наклоняется, когда треугольник кивает. — Верно. А теперь сопоставь всё то, о чем мы с тобой говорили. Включай свои умные извилины, — палец утыкается в лоб Форда.       Человек напрягается и уходит в мысли, пытаясь сообразить, какой же довод от него ждет его Муза. Пальцами он потирает подбородок. — Ты имеешь ввиду… Ты можешь мне помочь? Находясь в моем теле? — В точку, умник! Ты ведь не думал, что такое мудрое существо, как я, не способно вселяться в людей? — Конечно нет! Просто я не задумывался об этом с этой стороны… Так ты мне поможешь?       Билл начинает летать взад и вперед, попутно рассказывая, как преподаватель объясняет что-то несмышленому ученику. — Я могу помочь. Я, безусловно, с радостью бы управлял твоим телом в моменты твоего отсутствия. А может, я бы даже мог захватить тело твоего коллеги, чтобы мы работали сообща! Но тут есть маленькая загвоздка, которая меня ограничивает. Видишь ли, чтобы заполучить доступ к какому-то телу или разуму мне нужно позволение владельца и… — Я согласен. — Стой, я ещё даже не договорил! И только тогда… Погоди, что? — монолог Билла остановился, как и сам Билл. Он повернулся к мужчине. — Ты ведь предложил мне свою помощь, так? — Хочешь сказать, что ты согласен? Так просто? — он озадаченно похлопал ресницами, повиснув перед человеком. — Это предложение — честь для меня! Я даже сомневаться не могу в этом! Почему ты думаешь, что я не могу быть согласен? — Дело в том, что обычно людишки… Скажем так, очень бережно относятся к своим мясным мешкам и редко предоставляют доступ к их телу и разуму. — Правда? Тогда я буду первым! — и Форд с готовностью ткнул большим пальцем себя в грудь. — Почему ты не предлагал этого раньше? — Просто… Предлога не было. Думал, что ты не согласишься. Это сомнительная схема…       Билл почти растерянно протянул руку для рукопожатия, зажигая на ней голубое пламя. — Учти, Фордси, это позволит мне без проблем проникать в твоё тело, когда ты спишь. И не только. — Я рад разделять собственное тело с тобой, Билл. — Тогда ударим по рукам! Твоё тело будет отныне нашим. — И мой разум тоже. Я доверяю тебе.       Глаз Билла загорается ярким светом, широко раскрываясь. Нечитаемые эмоции в оке заставляют Форда на секунду замереть, но в следующую он без сомнений пожимает маленькую черную ручку, объятую огнем. В любой другой ситуации он бы наверняка испугался голубого пламени, но не с ситуацией с Биллом. Это был огонь Билла. Билл не мог навредить ему. Значит, его огонь — тоже. — Тогда это сделка, Билл! — Мне нравится твой настрой. Надеюсь, ты не пожалеешь о своих словах. — Никогда.       Шестипалую руку охватывает лазурное пламя, холодными языками пробегая между пальцев. Форд чувствует, что прямо от этой руки пробегают мурашки, которые переходят на всё остальное тело. Это было волнительно и в то же время завораживающе. Мужчина даже забыл как дышать. — Впусти меня в свой разум и тело, Стэнфорд! Я желаю быть материальным! — Билл, пожалуйста, просто зови меня своим другом! Друзья всегда выручают друг друга. — Отныне и вовеки веков! Это была клятва.

***

      Стэнфорд никогда не задумывался о Билле в каком-то ещё ключе, кроме как дружбы, доверия и партнерства. Всегда он считал, что его чувства к Музе исключительно платонические и чистые. А ведь он даже с трудом привык к тому, что Билл называет его последователем или поклонником. Иными словами, Билл считал его собственным почитателем.       Однако вся соль в том, что со временем Форд начал находить в себе некоторые изменения… Например, он не припомнит, чтобы раньше он так часто отвлекался от работы, и даже во время важных вычислений часть его разума продолжала витать в облаках, раздумывая о прошедшей или о предстоящей встрече со своей Музой. Причиной тому, впрочем, также являлось и то, что в разуме его всё чаще стал появляться нескрываемый голос Билла, который так и норовил вставить своё слово в любой момент.       Для него стало непривычным замечать за собой то, что он стал жаждать больше изучения именно Билла, а не исследований и портала. Стэнфорд старался оправдать себя тем, что Билл — просто главная аномалия. Его интерес к нему был исключительно научный, когда он спрашивал Музу о том, что же он делает в свободное время и способен ли ощущать те же чувства, что есть у людей. Он интересовался жизнью своей Музы и тем, что нравилось ей. Но увы и ах, как Форд ненавидел моменты, когда Билл начинал рассказывать ему о своих прошлых гениях. А ведь чувства свои были непонятны даже ему! Это заставило Форда непроизвольно и иррационально возненавидеть Эйнштейна, Ньютона, мастера Герхарда и Ван Гога. Его утешали только слова Билла о том, что Форд «самый идеальный инструмент из всех, что Билл когда либо встречал», «Стэнфорд Пайнс переплюнет всех прошлых гениев человечества» и «Ты кардинально изменишь этот мир». Некоторые комплименты порой были двусмысленны и путали Форда, пока Билл наслаждался его недоумением.       Раньше его не беспокоило то, что он скажет Биллу или что он сделает, но теперь каждое взаимодействие по неизвестным причинам стало вызывать волнение. Форд никак не мог сосредоточиться, каждый раз коря себя, когда видел, как Билл недовольно крутит трость. Он чувствовал, что должен быть лучше. Нет, не потому, что у него написано так в списке «цели по жизни», а потому, что он хотел дотягиваться хотя бы немного до уровня Билла. Человек чувствовал, что обязан чем-то своему богу, но не знал как выразить собственные чувства.       Пока его разум не придумал внезапно более радикальный способ это сделать, когда Форд просто спал.       Это не было попадание в мир снов или встреча с Биллом. Это был обычный сон. Один из тех, которые так часто бывают у обычных людей во время быстрой фазы сна. Вот только то, что происходило в этом самом сне, Форду совсем не понравилось. В главной роли там фигурировало подобие Билла. Казалось бы, ничего дурного, тем более Форду не впервые снится сон с участием своей Музы. Однако эта вымышленная его наполовину спящим мозгом сцена имела очень специфический характер…       Конечно, как и большинство человеческих снов, всё было размыто и неточно. Форд не управлял собственным телом и руками, что уж говорить о клоне его Музы во сне. Также он не помнил половины того, что же там происходило, но особенно яркие сцены и то, как он после этого себя чувствовал — было более чем достаточно, чтобы начать сомневаться в своем здравом рассудке.       Сначала всё, казалось бы, шло как обычно. Вымышленный Билл появился и завязал разговор с Фордом из сна о мультивселенной, но Форд не слушал — на этом пункте можно было уже закончить повествование от того, насколько это не было похоже на правду. Но на этом история не закончилась. Дальнейшие события Форд стыдился даже пытаться вспомнить.       Билл мягко приобнял его, окутывая его своими чрезмерно длинными черными руками. «Стэнфорд» ничуть этому не удивился, а лишь прижал треугольную фигуру ближе к себе одной рукой. Далее: размытый взгляд, неумело прижатые губы к золотым губам-векам Билла, развратные прикосновения, имеющие явно не дружеский характер, и переплетенные друг с другом порочные тела.       Но даже осознание того, что это выдумал его собственный разум было не так выводяще из строя, как-то, как после этого Форд себя чувствовал. Тогда он проснулся весь в поту и тут же вскочил с кровати. Мужчина был настолько взбудоражен весь день, что даже мыслить о чем-то другом давалось с трудом. Ему это понравилось. Он не ворочался от отвращения при воспоминаниях об этом, но стонал от смущения и огорчения. Огорчения того, что это всё — всего лишь сон искаженной реальности. Огорчения того, что он в самом деле чувствует подобные чувства по отношению к Музе. Огорчения от того, что он позволил себе думать об этом.       Биллу он об этом так и не рассказал. Да и он наверняка знал об этом с самого начала. Его Муза всегда знала о нем больше, чем следовало бы. Больше, чем он знал о себе сам.       И всё же, он всегда видел красоту в точных углах и градусах, как бы это не отрицал, а любимая геометрическая фигура навеки останется треугольник.

***

      Стэнфорд трясет головой, замечая, что его мысли ушли совершенно не в ту сторону. Его пыл поутих когда он прикрыл глаза. Вспоминать о том, что было когда-то между ним и Биллом не принесет ничего хорошего, а только испорченное настроение и угрюмый вид. Билл не был важным. Не было важным также то, как Форд назвал в его честь созвездие. То, что Форд доверил ему когда-то собственную душу, тело и разум. То, что он мечтал видеть напоминание о своей музе везде, а когда не мог уловить взглядом хоть какой-то намек на него — огорчался. То, что Стэнфорд верил себе даже меньше, чем Биллу. То, что ученый превратил всю хижину в храм для поклонения одноглазому богу, чьё изображение можно было заметить в каждом углу. Не было важным и то, что Форд всегда доверял своей Музе больше, чем любому другому существу или человеку в мультивселенной. То, что после предательства Билла он был разбит настолько, что сначала даже не осознал всей беды для мира. То, что единственной мотивацией того, что он продолжал жить и развиваться в других измерениях, было желание прикончить Билла. То, что вся жизнь Стэнфорда была связана с Биллом.       Форд хмурит брови, погруженный в личные думы. Он выглядывает на улицу, замечая, что дождь уже перестал идти, а лес сменился на незнакомую дорогу. Тучи тоже больше не перекрывали небо, позволяя солнцу и дальше греть землю. Человек осматривал незнакомые виды. Было такое ощущение, словно сейчас он оказался в абсолютно другом месте, если не в другом мире.       Мужчина задумался. «Нужно будет попросить у Уильяма вернуть мой…». — Дневник.       Мысль продолжить не дали. За место этого голос рядом договорил её вслух.       Ученый повернул голову, заметив, что теперь в повозке сидит не один он. Обвешанная золотыми браслетами рука протягивала Форду его дневник. Золотые пряди юноши падали на лицо, заслоняя глаза от обзора, но это не помешало разглядеть их хитрый взгляд. Форд улыбнулся и принял собственный дневник. — Добрый день, Уильям. Спасибо. Вы читали? — он повертел дневник в руках, после чего раскрыл первую попавшуюся страницу. — Салют, Гений! Так же у вас приветствуются? Как-то раз услышал подобную фразочку от твоей мелкой девчушки! — наконец он заметил пристальное внимание Стэнфорда к его книге, — Я прочел совсем немного, а потом кинул её в стену со скуки. Не парься! Я ожидал, что найду там что-то поинтереснее, — он поднял руку над головой и задвинул крышу повозки, убирая её и позволяя лучам солнца попасть внутрь. — Там есть описание того, как вызывать Подводного Ктулху. — Ну вот, я же говорю — ничего интересного! Каждый второй этому обучен. Может, ты как нибудь дашь мне свои самые первые дневники? — Я даже не давал вам этот! Тем более… Там много личного. Моя точка зрения сильно отличается от мнения меня из прошлого, потому я бы не хотел, чтобы вы видели, что я там писал… — он покрутил рукой. — Ладно?        Уильям расстроился, но всё же смирился с этим. — Как душеньке твоей угодно! Не буду же я забирать их силой. Ты мне вот что лучше скажи, тебя прямо с воды вытащили? — юноша оглядел его повторно с ног до головы. Стэнфорд вдруг вспомнил о том, что его вид сейчас явно не лучший, а его блуждающие по просторам разума мысли не спровоцировали желанное исчезновение слякоти в его сапогах и влаги в одежде. — Попал под дождь. Я каким-то чудом умудрился выйти за пределы Гравити Фолз. Пытался найти подземелье, которое вы показывали мне в прошлый раз. — Тогда тебе следовало дождаться ночи! — Я уже понял это. Вот только не думаю, что ночью я бы сумел это сделать. — А я на что?       Форд даже не посмотрел на юношу. Дневник в его руках всё ещё подвергался пытливому осмотру. — Мы уже в Гравити Фолзе? Куда мы едем? — Я же писал об этом в письме! Кстати, где оно? — Тут, — Форд вытягивает изо пазухи развернутую бумажку. — Вы уж извините, не разобрал последние слова на древнегреческом. — Мимо! Стыд и позор! Как можно спутать древнегреческий с… — он выхватил из рук Форда письмо, пытаясь приглядеться к собственным записям. Спустя длительное молчание и рассматривание букв на расстоянии пяти муравьев от глаз, Уильям всё же продекламировал: — С протоармянским! Мужчина вскинул брови. — Это о многом говорит, верно? — ученый скрещивает руки на груди. — Значит, всё же не я виноват в том, что вы писать не умеете. — Я умею. — Неразборчиво. — Пальцы, — Уильям поднимает руку вверх, как будто это должно было Форду что-то сказать. Пальцы на юношеской руке начинают по очереди загибаться и разгибаться. — Человеческие пальцы не удобные. Сложно ими удерживать ручку. Я даже с ногами с трудом справился. — Ладно. Но вы так и не ответили на вопрос, куда мы едем. — Ты просил показать тебе моё пристанище, когда оно появится. Я захотел завести себе небольшую обитель. Ну, знаешь, чтобы не проводить остатки свободного времени лежа на гамаке и считая огнедышащих муравьев. — Муравьи не дышат огнем. — Уверен? — Уильям поддался в бок, прижимаясь плечом к плечу Форда. Ученый уже сомневался даже в собственном имени, поэтому спорить с убежденностью о враждующих насекомых не стал. — С другой стороны, возможно именно поэтому число не сдвинулось ни на дюйм. — Так значит, вы приглашаете меня в гости? — Технически, я и сам являюсь там гостем, но да. Не пойми меня неправильно, ничего скверного или сильно безумного. — Тогда я очень вам признателен.       Стэнфорд вертит головой по сторонам, в попытках обнаружить какой-нибудь знакомый пейзаж. К его удивлению, не видно даже высоких висящих гор, которые обычно можно разглядеть с любого места в Гравити Фолз. Юноша читает вопрос с лица Форда и отвечает: — Мы всё ещё в Гравити Фолз, не беспокойся. Просто это место правильнее будет считать отдельным. Дело в том, что, если ты вдруг захочешь попасть сюда, то просто дойти или доехать — не вариант. Здесь можно только появиться. — В каком смысле? — В самом буквальном! Именно поэтому ты, если вдруг захочешь прийти ко мне в гости, скорее всего не сможешь этого сделать, если вход будет воспрещен. Можешь даже обойти весь Гравити Фолз. — Уильям, порой вы несете такую чушь, что любые гадалки могут позавидовать. Но самое худшее тут то, что я не могу понять, придумываете вы или говорите правду! — Порой выдумка может стать правдой, если сильно захотеть. Поэтому одно не может исключать другое! — Вы философ? Если рассуждать с этой стороны — конечно. Но вы не можете отрицать, что это всё ограничивают законы мироздания. Уильям покачал рукой, бросив взгляд полный сомнений на Форда. — Ты довольно суеверный, да? — «Суеверный»?! Но это банальные норма и основа всего сущего! Вам вообще знакомо такое слово как «логика»?       Уильям проигнорировал вопрос, решив мысленно отлучиться в другое место — поспокойнее. Он отвернулся в сторону, прикрыв посеревшие глаза.       Его отвлек Форд спустя несколько минут молчаливой поездки. — До сих пор не могу понять, как я мог заснуть в прошлый раз, — это было адресовано юноше, пусть и выглядело оно так, как будто ученый размышляет вслух. — Вполне предвиденная реакция для человека, который имеет проблемы со сном. — Суть даже не в этом! Я просто не мог заснуть там так легко! В незнакомом месте, в такой обстановке. Это было слишком неожиданно, чтобы считаться нормальным для меня! Для меня, который мог раньше не спать несколько ночей подряд. Для меня, который раньше ограничивал свой сон до нескольких часов в сутки! — Теперь ты понимаешь, какого мне было, когда я потерял сознание посреди бело дня? Ощущение шока и чувства, что что-то тебе неподвластно! — Вы не понимаете, — он вздохнул. Ему хотелось добавить. Сказать о том, что он действительно переживает на этот счет. Объяснить то, что он в самом деле не понимает себя, а когда думает об этом — путается больше. Упомянуть ему хотелось и то, что раньше он не смел заснуть в «небезопасной обстановке», находясь с кем-то в одном помещении. Что раньше он мог следить за собственным телом и держался столько, сколько мог, а не падал на пол при первой же возможности. — Этот сон тебе навредил? Неужели он был таким ужасным?       Нет, не был. Ученый бы даже сказал, что это был первый раз, когда он так спокойно спал. Не просыпаясь от внезапного скрипа досок или завывания ветра, который всегда беспокоил его чуткий сон. Не вскакивая посреди ночи в холодном поту от очередного кошмара. Не мучаясь и не ворочаясь от бессонницы.       Стэнфорд, конечно, не был прав. Уильям понимал его. Конечно, переживал юноша совсем по другому поводу, но и сомнения Форда были ему не чужды.       Мужчина вздрогнул, неожиданно для себя обнаружив, что ещё немного, и его глаза сами начнут закрываться. Он встрепенулся, тряся головой. — Когда я отдал тебе дневник, ты выглядел так, словно о чем-то думал. О чем-то очень сложном, раз выглядел ты так озабоченно. — Ничего важного, просто вспоминал своё прошлое. И вас.       Уильям ухмыльнулся, похоже, ничуть не удивившись этому. — Так и знал! Давно просек это. Я прихожу только тогда, когда обо мне начинают думать. — Или это я начинаю думать о вас, когда предугадываю скорую встречу. Одно из двух, — чуть помолчав, он добавил: — Вы напоминаете мне одного знакомого из прошлого. Я сравнивал вас. — Правда? И кого же? — Уильям улыбнулся уголком губ. Заинтересованность промелькнула в его голосе. — Имени назвать, к сожалению, не могу. Мы были с ним не в лучших отношениях, — Форд отвел взгляд.        Взгляд Уильяма изменился лишь на миг, когда в его глазах проскользнуло недовольство и нервность, но этого было достаточно, чтобы зародить сомнения в душе ученого. — Так… — неуверенно начал юноша. — Ты взял материалы для изготовления летающего фонаря? Нам следовало бы его закончить, чтобы успеть опробовать до начала вечеринки. — Летоуина. — Да, летоуина. Взял же?       Форд вскинул брови. Похоже, Уильям серьезно рассчитывал на то, что он таскал этот склад вещей с собой каждый раз, как выходил на улицу. — Ну конечно, я же всегда ношу с собой чемодан с материалами для сборки фонарей, чтобы в случае чего быть готовым к встречи с вами. — Не нуди. Я же писал тебе в письме об этом! Нет, не в этом, — пробубнил юноша, завидев, как шестипалая рука только потянулась к лежащему рядом конверту, — В другом. Я отправлял тебе его ещё… — небольшая пауза. Уильям приложил прошедшее с того момента время, судя по всему. — Вчера. — Но я не получал никакого письмо. — Что ж, это объясняет тот факт, почему ты решил отправиться сегодня утром в кругосветное путешествие, а после моим четвероногим пришлось отправиться за тобой за границу города, — Уильям умно покрутил пальцем, явно воображая себя гениальным детективом, что со знанием дела расследует загадку. — Но тебе крайне повезло, ведь я, твой смышленый и верный проводник, догадался заскочить к тебе в лабораторию и стащить оттуда… вот это! — он вбросил в пространство между ним и мужчиной мешок с вещами. Как давно он находился там оставалось только догадываться. — Так вы рылись в моей лаборатории пока меня не было?! — укоризненно заключил Форд, ощупывая пакет. — Напомните мне, когда мы вернемся обратно к хижине, установить на автомат с напитками ещё два дополнительных замка. — Ага, а ещё помочь их установить. Помочь сделать головоломку и её расшифровку, в том числе и придумать код для замка. Я правильно понял?       Форд, старательно пытающийся сделать серьезное лицо и сдержать рвущуюся наружу улыбку, прочистил горло. — Если уж вы захотите мне помочь защитить лабораторию от вас, то я вовсе не против, — усмешка скользнула по его губам, — Но всё же, куда делось ваше письмо?

***

      Стэнли вбегает в хижину через центральную дверь, тряся чем-то в руке. — Письмо есть!       Со стула рядом спрыгивает Диппер. Он подбегает к своему дяде, уставившись на конверт в его руке. Мэйбл тоже не заставила себя долго ждать, и вскоре быстрые тихие шажки уже приближались в сторону Стэна и Диппера. Девушка подбежала к собравшимся в круг, удивленными глазами смотря на конверт. — Ты что, украл его? — она с подозрением прищурилась. — Ни в коем случае! Мне сами его отдали. Пришлось просто немного притвориться братцем… А вообще, я уверен, что эти гномы и без того бы вручили мне письмо. Какой тупица будет брать в посыльного гнома? — Уильям дружит с гномами? — Диппер хмыкнул, представив эту картину. — А что, если гномы сделали его своей королевой? — ахнула Мэйбл. — Его надо спасать! — Боюсь, спасать уж лучше гномов. Не хотелось бы мне иметь такую королеву, даже если бы я был маленьким лилипутом с колпаком больше себя самого, — Стэнли закатил глаза и приоткрыл конверт, аккуратно доставая письмо. — Сейчас мы узнаем, что на уме у этого воришки! — Постой, дядя Стэн, а разве чужие письма можно открывать? — рука подростка остановила растерзание конверта на полпути. — Послушай, деточка, если бы твой дядя следовал закону, вы бы точно не получили таких крутых приключений! Тем более, мы, считайте, спасаем Форда от его подозрительного знакомого, который в последнее время очень часто появляется в нашем доме. — Разве не мы сами разрешили ему приходить? — То, что мы разрешили, не значит, что мы хотим его здесь видеть, — прежде чем он успевает продолжить, его перебивают. — Протестую! Мне нравится, когда Уильям приходит к нам в гости! Мы с ним играем в игры с единорогами, — Мэйбл торжествующе улыбнулась. — Иногда мне кажется, что ты ничуть не поменялась, — задумчиво произносит Диппер. — Так и есть! — У меня есть мысли о том, что этот Уильям нас потихоньку обворовывает. А может, хочет вытащить из нас какую-то тайную информацию… Диппер, похоже, задумался. — Ну, я не припомню, чтобы у нас на окнах до этого появлялись жуки скарабеи. Живые и мертвые. — Теперь понятно, куда подевались мои мелки, — Мэйбл потерла руки, размазывая на них какую-то краску. Кажется, розовую. — Сомневаюсь, что кому-то понадобятся твои мелки. — Да стопудово!       Стэнли в итоге всё же удалось, не повредив ничего, вызволить письмо из конверта. Он развернул его, намереваясь прочитать. Диппер и Мэйбл тоже обратили своё внимание на него. Повисла неловкая пауза. — Мне кажется, тут какая-то ошибка. — О, рисуночки! — она тыкнула пальцем в неизвестные символы на бумаге. — Арабский, что-ли? Или китайский? — Стэн вертел лист в руках, поворачивая его под разными углами, как будто это должно было помочь прочесть кривые закорючки с «рисуночками», какими их назвала Мэйбл. — Наверняка это какой-то шифр или загадка! Может, Уильям знал, что мы заберем письмо? Или на нем какое-то секретное заклятие, которое не дает прочесть текст, пока он не в руках получателя?! — бесконечные теории, от самых простых до самых ужасных, посыпались из рта мальчишки. Чем больше он думал, тем сильнее волновался и переживал.       Мэйбл к этому моменту уже забрала у Стэнли из рук письмо, объяснив это тем, что Стэнли просто ничего не видит со своим зрением. Диппер правда сомневался, что дело в зрении Стэнли, ведь и сам он ничего не видел, но вот дядя принял это близко к сердцу, судя по всему.       Мэйбл ушла в угол одна разбираться с неизвестными символами, пока Диппер со своим дядей остались стоять, неловко переглядываясь между собой. — Пожалуй, будет разумнее попробовать перехватить письмо Форда. — Я тоже так думаю, — пробормотал Диппер, прежде чем смысл сказанных слов до него дошел, — Постой, нет! Я не могу! То есть… это же дедушка Форд! Я не хочу лезть к нему. Тем более, если он узнает… — он хватается руками за голову, воображая, насколько сильно разочаруется в нем дядя, если узнает о том, что тот читал его письмо.       Стэну остается лишь вздохнуть, потирая переносицу пальцами. — Эй, тут написано «русалка, камень, тюлень, ножницы»! Мне кажется, он пишет о том, как тюлень и русалка играли в «камень, ножницы, бумага»! И… Тюлень проиграл! — Вполне ожидаемо. Русалки гораздо умнее тюленей, и это тебе говорит человек, который лично нашел себе подружек среди них! — Стэн самодовольно указал на себя. — Я пользовался спросом среди подводных красоток, не сомневайся. — О боже…! — Диппер вымучено вздохнул, наблюдая за этим интеллектуальным разговором между своими родными.

***

      Форд точно не запомнил, как продвигалось дальнейшее времяпровождение в поездке, но зато его разум ярко запечатлел тот момент, когда они наконец приехали к точке назначения и выбрались из повозки. Любые предположения того, что его здесь ждет, были откинуты, как только он увидел это здание. Вернее, полностью здание увидеть он не сумел, учитывая то, что немалая его часть находилась в земле. Оно было врыто в нее, а над землей возвышалась вальмовая высокая крыша острым наконечником кверху. Здание было большим, но то, как оно оказалось под землей, не имело никакого объяснения. Темный вид подпитывал почти зловещую ауру вокруг него. Однако, главной отличительной чертой было вовсе не всё вышеперечисленное, а окна. Гигантские, высокие и панорамные, идущие из земли к крыше. Некоторые были снабжены узором и собраны из маленьких ярких частиц, подобно витражам в храмах и дворцах. В самом деле, казалось, что это совершенная безвкусица, но при этом волшебная. Черные стены с черной крышей-пирамидой, а на них эти яркие цветастые картины. Где вход и как зайти внутрь стоило лишь догадываться, потому что двери мужчина явно не заприметил. Зато вместо этого его взгляд впился в до боли знакомую пирамиду сверху. — Страхомида, — пробормотал он.        Уильям подозрительно долго стоял к ученому спиной, заставив спину Форда невольно напрячься. — Чего? Пирамида? — Уильям повернулся в сторону крыши, — Ну да, похоже немного. Но ты не пугайся его вида, — он повернулся к Стэнфорду, одарив его легкой улыбкой. — Он не всегда был таким. У меня просто недавно обвал произошел. Хотя правильнее будет сказать, что это он провалился под землю. — То есть? — Стэнфорд вскинул брови. — Видишь ли, так вышло, что этот дом находился на каком-то подземном монстре, который его держал. И потом этот монстр внезапно исчез, а дом провалился под землю! — Уильям рассказывал это так, как будто говорил о какой-то повседневной ситуации, которая стабильно случается у каждого человека каждый день.       Форд выдохнул, почти желая провалиться под землю лишь из-за одной ассоциации с этой треклятой пирамидой. «Я противоречу сам себе» подумал он, вспоминая все свои прошлые заявления о том, что он позабыл прошлое. Мужчина потряс головой. — Ваш дом стоял на каком-то монстре под землей? — С кем не бывает, правда?       Форд хмыкнул, улыбнувшись краешком губ. — Со многими не бывает. Может, монстру это не понравилось и он решил уйти? — Не-а, он не ушел. Иначе бы я почувствовал небольшое землетрясение. А так он просто испарился! До сих пор не понял, куда он делся, да и разбираться не особо хочется. — Вы не пострадали тогда? — Да я плохо помню. Может быть. А может и нет! Но как видишь, сейчас я цел и невредим! — Я заметил, что у вас кожа в основном очень быстро восстанавливается, так что не могу сказать, что я удивлен. Вы уверены, что эта конструкция теперь более безопасная? — Несомненно. Тебе не стоит переживать. Я не собираюсь сокращать время твоей жизни. Ты позволишь? — юноша вновь протягивает ему руку, замечая, как шестипалая рука неохотно сторонится прикосновения. — Любишь самостоятельность, значит? — Просто немного непривычно. — И всё же я настаиваю! Ты не знаешь куда ступать, а я с радостью проведу тебя к себе, — снова обаятельная улыбка, которая уже который раз начинает очаровывать Форда своей безупречностью, вырисовывается губами юноши напротив. — Ладно, — только и удается выдавить Форду, прежде чем Уильям хватает его за руку и начинает тащить к постройке. Чуть не споткнувшись, мужчина сразу последовал за ним, отчего-то подумав, что он был бы вовсе не против иметь личного проводника.       Уильям подтащил его к крыше, после чего им пришлось карабкаться по небольшим выступам наверх. На все вопросы о том, почему вход в дом находится на крыше, Уильям отвечал неоднозначными ответами: — Так надо, — сказал он, открывая небольшое окошко на крыше и жестом приглашая Форда вперед. Ученый же не заставил себя долго ждать, запрыгивая в импровизированную дверь. Он приземлился ногами на пол, тут же вскидывая голову и натыкаясь на вопросительный взгляд золотых глаз. — А лестница для чего по-твоему? — рукой Уильям указал на лестницу вниз. — Чтобы подняться. — Не спорю. Но я не удивлюсь, если в итоге ты достанешь из-за пояса крюк кошку и с помощью него взберешься наверх, наплевав на нормальный подъем, — юноша смеялся, явно восхищаясь причудами Форда, но задерживаться не стал.       В итоге, Уильям тоже спрыгнул вниз.       Дом Уильяма был не похож ни на какой другой дом, в котором Форд когда-либо бывал. Все потертости и недочеты снаружи — внутри тут же исчезали. Их заменяли роскошные, пусть и по виду старые обои с вычурными узорами на них. Высокие потолки, на которых, кстати, Форд не обнаружил ни одной люстры или лампы, которая бы могла освещать помещение в ночное время суток. Большая часть мебели была из темного дерева, сделанная в старинном стиле, но при этом не лишенная вкуса. Благодаря витражным окнам по всем помещениям бегали разноцветные солнечные зайчики, которые неплохо так разбавляли мрачную атмосферу.       Форд, идя за Уильямом, заприметил несколько интересующих его вещей, которые явно не привлекли бы его внимания, не будь они искусно выполненной ручной работой не первого столетия. Каким образом и где юноша всё это откопал — оставалось догадываться, но от этого любопытство Форда только взлетело. Он, не сумев сдержаться, нежно проводил подушечками пальцев по древним картинам и другим элементам декора, на какое-то время почувствовав себя как в музее. На его удивление, пыли и другой грязи на них не было, вот только Стэнфорд был совершенно уверен, что убираться юноша тут бы не стал. — Помимо вас тут кто-то ещё живет? — «Живет» — неправильное слово. Находится. Да. Я тебя позже с ними познакомлю, если ты захочешь, — произнес Уильям таким важным тоном, что Форд еле-еле сдержался чтобы не съязвить, стараясь это проигнорировать. Сейчас он говорил хуже какого-нибудь царя.       Вернувшись к тому, чтобы запоминать подробности, взгляд Форда обратился на огни дома — витражи. Его внимание приковал собой один из витражей, с отличающимся от остальных рисунком. На нем было изображено много летающих фонарей, которые устремляются в ночное небо. Вопреки государственным законам, их запускали, судя по всему, в лесу, но и это было не главным. Один фонарь, который запустили отдельно и раньше остальных, летел выше, освещая ночное небо своим сиянием.       Уильям сразу заметил внимание Форда к картине, поэтому не упустил возможности объяснить ему её: — Я тебе уже говорил, что очень люблю фонари. А это, — он жестом руки указал на картину с ночным небом, — считай, наше будущее. Вон тот, сверху, фонарь будет нашим! — он заулыбался, при чем как-то странно. Говоря о обычных фонарях, но думая, кажется, об абсолютно ином. — Я дам тебе время рассмотреть их потом, если тебе интересно. — Они все — что-то означают? — Некоторые просто для красоты. Не люблю скучные тона. Особенно когда дело касается окон. — Почему особенно?       Уильям посмотрел на него как на умалишенного. Было такое чувство, что ещё чуть-чуть, и он решит повалиться на пол в отчаянии и зарыдать как младенец. — Ладно, позже разберусь.       Об такие «очевидные» идеи юноши можно было долго ломать голову, но и это будет легче, чем выдержать очередную насмешку в свою сторону, в итоге которой он, конечно, объяснит их суть, но тогда Форд будет чувствовать себя безнадежным тупицей.       Дальнейший осмотр дома — если его можно назвать осмотром, и если это считается за дом, — был довольно коротким. Уже спустя минуту они оказались в какой-то комнате, что по большей части отличалась от остальных. Это было нечто вроде гостиной или главного зала, пусть ученый и не был уверен, что разделять комнаты по названиям будет правильно. В доме Уильяма не было ни одной привычной комнаты, даже тех, которые обычно служат обязательным условием в местах проживания: кухня, ванная, уборная и спальня. Похоже, большую часть территории занимал как раз зал. В нем было светлее, чем в других местах: половину стены занимали исключительно витражи и окна, позволяя лучам солнца попадать в комнату.       Взгляд Форда почти моментально приклеился к стеллажам книг, сопровождающим стены по всей территории. Самих книг было немного, но вид их заставлял ученого затаить дыхание. Уильям толкнул его локтем в бок, заметив, что тот отвлекся, но на деле, видимо, был и сам ничуть не против. — Присмотрись, — сказал он, — Видишь что-то вокруг них? Форд, стреляя наугад, предположил: — Энергия Перемены? В яблочко. — Именно. Они прямиком оттуда.       Форд подходит ближе к стеллажам, слабо дотрагиваясь рукой до книг и чувствуя легкое покалывание. — Могу я взять их и посмотреть? — Разумеется, но чуть позже! Более того, я бы хотел, чтобы ты прочел их. Может, тебе чего понравится?       Стэнфорд поворачивается к Уильяму, с читаемой благодарностью в глазах. Сколько бы он не пытался сдерживать себя и свое желание узнавать что-то новое, но оно всегда одолевало его. Даже если перед ним было озеро лавы. — Я благодарен вам за это, — невозмутимо пробормотал мужчина, впившись взором в фигуру Уильяма посреди комнаты. Сейчас его странный вид вовсе не выглядел неуместно. Совсем наоборот! Такого человека и ожидаешь встретить в подобном доме. Он был таким, каким бы и должен был быть на фоне этого сборища необъяснимых вещей. Его свисающее вниз узорчатое пончо, в каком-то месте почти до колена, а в другом открывая торс, ничуть не привлекало внимания в подобной обстановке. Количество золотых украшений, что, как заметил Форд, увеличивалось с каждой их встречей, вовсе не выбивалось на фоне таких же золотых рам. А странные предпочтения своего приятеля уже не казались такими уж подозрительными. Что уж тут, сам Стэнфорд чувствовал себя в этом месте так привычно, что прятать руки за спину уже не считалось нуждой! — Я собираюсь обыграть тебя в шахматы раз десять, будь готов! У тебя же есть время на это? — Да, но я немного волнуюсь, что дети и брат будут волноваться. — Всё под контролем, Гений! Я доставлю тебя домой к сумеркам. Чаю? Или кофе? Предложил бы алкоголь, но учитывая то, что ты… — С чего вы взяли то, что я не переношу алкоголь? Я вполне себе могу выпить, но в меру. Уильям захлопал глазами, но после только улыбнулся. — Чудно. Так значит? — Давайте чай. — Что ж, для разминки можно и чай. На первое время, разумеется. Я попрошу своего… помощника принести его.       Форд кивнул и пошел за юношей, который отправился к тахте. Она стояла прямо возле раскрытого окна, а сверху рядом располагались стеллажи с книгами. Ниже книг был ещё один уровень стеллажей с какими-то антикварными вещами. Статуэтки, часы, висящие на гвоздях ключи, небольшие глиняные вазочки, кажется, даже колокольчики и стеклянные пирамидки. Отлично знакомые ученому пирамидки. Это заставило его остановиться перед стеллажами. Уильям тоже подошел. — Что-то приглянулось или пришлось по вкусу? — многозначительно спросил тот. Форд немного опешил от такого вопроса, решая, как будет правильнее на него ответить. Если согласиться, то Уильям, он подозревает, отдаст это самое «что-то». Откажется — не прозвучит ли это нелепо или грубо, учитывая его пристальное внимание к чему-то? — Да так… — он повернулся к юноше, — Уильям, не подскажите ли, откуда у вас эти пирамидки? — Форд ткнул пальцем в стеклянную фигуру.       Уильям перевел взгляд сначала на указанный предмет, потом на лицо Форда и снова на предмет. — А в чем дело? — Всё в порядке, просто эти пирамидки я не спутаю ни с чем. Тем более учитывая то, что я сам их забирал из заброшенных храмов одного «божества». Беря в счет и то, что кроме того храма их больше нигде не осталось.       Уильям фыркнул после окончания реплики. — Ты слишком узко мыслишь. Таких пирамидок — уйма по всему свету! — Тогда где вы её достали?       Вот тут юноша уже замолчал, невинно моргнув несколько раз. Он водил носком ноги по полу, то ли незаметно пытаясь поставить Форду подножку, то ли рассчитывая найти секретный рычаг побега, который в ту же секунду заставит пол под ногами Уильяма исчезнуть, а тело провалиться в тайное подземелье.       Форд нахмурил брови, уже начиная догадываться о происхождении этих пирамидок. — Вы бы могли просто попросить или хотя бы спросить! — заговорил он сурово. — Это совершенно ничего не стоит. Неужели вам они так понравились? — Так ты тоже можешь брать у меня что-то дома. Без разрешения, — произнес он это настолько обыденно, что Форд в первые секунды потерял дар речи, как будто в самом деле брать вещи из чужого дома себе — абсолютно нормально. Для Форда, которому даже попросить будет неловко, взять что-то без спроса — уже пик наглости, но для Уильяма это ничего не значило.       В тот же момент в комнате раздается новый голос: — Здрасьте.       Форд, ещё не отойдя от своего мыслительного процесса, обернулся, но не обнаружил возле себя обладателя голоса. Он принялся оглядываться по сторонам, прежде чем голос раздался снова: — Э-э, пониже, сэр.       Только когда Форд опустил взгляд он заметил маленькое, на вид уродливое существо, едва ли достающее до его пояса. Оно было шарообразной формы с довольно громким голосом, в отличии от представления того голоса, каким он бы должен был быть в связи с размером. — Ой, простите, не заметил! — Форд присел на корточки перед существом, — Добрый день. Стэнфорд Пайнс, — он по присущей ему вежливости протянул руку монстру, ничуть не смутившись его вида. В Перемене он видел и похуже. А судить кого-то по внешности было просто немыслимым, учитывая его собственную особенность.       Монстрик с жаром пожал руку, улыбнувшись своими бесчестными зубами, и представился. — Утос. Добро пожаловать во владения… во владения моего босса, — он решил обойтись без упоминания имен. — Ты как раз вовремя, Утос! Принеси нашему гостю чай. Зеленый, без сахара, не сильно крепкий. Ага? — он посмотрел на Форда, взглядом спрашивая его, всё ли правильно он сказал. Стэнфорд чуть было не согласился, прежде чем его как осадило. В голове всплыл вопрос о том, откуда Уильям это взял, за которым в пару пошли старые воспоминания.

***

      Чашки издали характерный звон при столкновении, стоило их владельцам только отвлечься на игру. Они плавали по воздуху как и всегда, иногда мешаясь возле доски с шахматными фигурами. Синее пространство густо окутывало все находившиеся в нем предметы, заставляя мужчину сидящего в кресле чувствовать себя гораздо легче, чем обычно.       Билл, услышав звон, повернул голову в сторону пустых чашек. — Ещё чаю? Зеленый, как ты любишь, — взор единственного глаза обратился к Форду. На миг в голове Стэнфорда появляется мысль о том, насколько же сильно ему не повезло повстречать свою Музу. Человек завороженно кивает.

***

— Ни в коем случае! — мужчина произнес это через чур резко, вынудив Уильяма от неожиданности отпрянуть и сдвинуть брови. — То есть, я хотел сказать, что выпью любой чай, кроме этого. С ним у меня связаны неприятные воспоминания. И… откуда вам известно о моих вкусах?       Ни один мускул на лице юноши не дрогнул. — Пока мне они не известны. Просто из чая у меня только зеленый. А потом я предположил, что ты навряд ли будешь любить сладкий чай. Крепкость — влияет на вкус и свойства, — несмотря на то, что на лице Уильяма не было ни единого намека на неодобрение или обиду, почему-то именно сейчас Форд ощутил себя особенно стыдливо. Такая нелепая и иррациональная паранойя не должна быть свойственна ему. Уильям объяснил всё так, как должен был бы додуматься и он сам, если бы не действовал по собственным чувствам. — Так значит, ты его больше не пьешь? — Нет. Больше нет. Пусть и по крайности, если больше ничего нет, я… — Принеси всё, что у нас есть, — незамедлительно потребовал юноша монстра. Маленькое чудовище выкрикнуло что-то вроде «Есть!» и быстро пошлепало к выходу, забавно качаясь влево и вправо после каждого шажка. Форд улыбнулся, наблюдая за этой картиной. — Он весьма забавный.       Уильям хмыкнул и огляделся по сторонам, как будто что-то вспомнил. — Неужели я оставил материалы в повозке?       Форд повторил за юношей действие, осматриваясь. Он кивнул. — Вот же… — продолжение ругательства из его рта так и не вырвалось. — Я отойду и принесу их. Подождешь? — Мне остаться тут? — Стэнфорд даже удивился, не припоминая в поведении Уильяма подобного спокойного отношения к тому, чтобы оставлять его где-то одного. Обычно он тащил его за собой. — Да, и лучше не выходить. Заблудишься, — он пожал плечами, бросив на Стэнфорда последний многозначительный взгляд и покинул помещение. — Заберите и мой рюкзак, пожалуйста! — крикнул мужчина тому вслед.       Форд так и остался стоять на месте, не зная куда деваться. Уильям был прав, он заблудиться. И даже если повезет не заблудиться во всех этих коридорах, то как добраться до хижины отсюда он в корень не представляет.       Форд сделал шаг к тахте и, уже было приготовившись сесть, заметил, что его пальто сейчас не в самом лучшем состоянии. Он стянул его с себя и сложил в несколько раз, оставаясь в одном свитере. Сел на тахту, а сложенный плащ положил на краешек.        Да, наверняка Форд в самом деле не осознает, как добраться обратно. Со слов юноши можно было решить, что это место — что-то между реальностью и астральным миром, — имеет свои неписаные правила и законы. Было ли оно достаточно схоже с Лесом? Стоило бы это узнать.       Но Стэнфорду тут нравилось. Он не мог понять, что же именно внушает ему внутреннее чувство доверия — не то отличие от реальности, не то ощущение, что странным его здесь точно не сочтут. Да, в самом деле, долой паранойю! Хозяин этого места и его жильцы — вот что странно. Но Форд настолько привык к монстрам, что и он теперь не беспокоится на этот счет. Тут был странным не он. Всё это место было странным, начиная от его местонахождения и заканчивая любым пробежавшим мимо жучком. Ну а Форд… Всегда любил странное.       Его взгляд проносится по комнате, присматриваясь к каждой мелочи, исторической и не очень. Золотистый торшер, небольшая тумбочка, какая-то фотография в золотой рамке, старинный граммофон, виниловые пластинки, которые, как думал ученый, уже нигде найти нельзя, кассеты, старый магнитофон и стеклянная пирамидка. Ещё одна.       Форд встал с тахты, направившись к той, чтобы убедиться, что он не ошибся. Взяв её в руки и удержавшись от желание разбить эту статуэтку в дребезги об пол только от одной мысли о том, для кого она предназначалась, он поставил её на место. Все сомнение тут же улетучились, но тогда назревал вопрос: а сколько этих пирамидок тут? Шестеренки в голове Стэнфорда крутились, когда он не оставлял попытки приложить, сколько же статуэток у Уильяма тут. Назревали и размышления о том, какое же количество украденных пирамидок сведет его с ума.       «А разве я хочу их возвращать?» подумал он. Действительно, отчего это вдруг он так цепляется за эти жалкие пирамидки, которые предназначались сущему дьяволу и были прокляты?       Любопытство ученого всё же перевесило чашу весов, поэтому человек, не удержавшись, принялся расхаживать кругом.       Так и ходил он, в надежде всё пощупать и посмотреть. В моменте, когда он в очередной раз бережно вытягивал книгу с полки, взгляд его зацепился за какие-то раздвижные дверцы в другом углу, которые отгораживали небольшой участок комнаты от остального. Стэнфорд быстро вернул книгу на место и направился туда, при том замедлив шаги, как бы стараясь прислушиваться, если вдруг кто появится рядом.       И он не ошибся. «Кто-то» взаправду появился здесь, вот только не Уильям, которого он ожидал встретить. Юноша бы поприветствовал его громко и навряд ли бы стал красться куда-то, словно рысь к добыче. Форд повернулся, услышав звук открывшейся двери. Некто не спешил входить, похоже, убеждаясь, что в комнате никого нет.       Так стояли они двое минуты две, прислушиваясь и делая вид, что в комнате никого нет и быть не может. Но вскоре тот, кто стоял за дверью, наконец зашевелился и, крадясь, зашел в комнату. Ходил он почти беззвучно, но это не означало, что Форд не разберет его шагов. Он учился чувствовать посторонних даже по едва ощутимому присутствию, а разобрать тихие шаги было легче простого. Он повернулся в сторону вошедшего, наблюдая за тем, как тот, не заметив его, идет по комнате в противоположную ему сторону. Форду осталось только уставиться на это существо, не в силах даже подать звука. Оно было легким и выглядело так, словно любое дуновение ветра могло снести его прочь. По полу за ним волоклись крылья, похожие на стрекозьи, а руки — лапы, при чем не имеющие даже намека на существование пальцев, — к кистям окрашивались в фиолетовый. Какое-то сиреневое короткое одеяние и сероватые длинные волосы.       Со временем, когда фигура уже подошла к книжным стеллажам с полками в углу, Стэнфорд вдруг прозрел о том, что фигура навряд ли принадлежит мужчине, потому мысленно влепил себе оплеуху.       Она — кажется, это всё же была девушка, — пальцем провела по корешкам книг и, найдя нужную, вытащила её. Провела пальцами по лицевой стороне и открыла первую попавшуюся страницу, разворачиваясь к выходу.       «Ну всё…» — решил Форд, наблюдая за тем, как она начинает поворачиваться с книгой в руках в его сторону, — «Сейчас она повернется и увидит меня, а наша игра в незаметных шпионов закончится».       Существо закрыло книгу и сунуло её за пазуху, намереваясь, видимо, удалиться незамеченным.       Но, повернувшись, оно замирает при виде Форда. Стэнфорд тоже не двигается первые несколько секунд, после чего невпопад вбрасывает: — Хорошая погодка сегодня, да?       Мало того, что этот вопрос был совершенно некстати, так ещё и глупо прозвучал, учитывая вид Форда и ливень, под который он попал. Девушка перепугалась уже во второй раз, в первый раз, кажется, сочтя Форда за очень качественную статую, а теперь удивившись тому, что он живой.       Они ещё какое-то время обменивались взглядами, явно не зная, как вообще реагировать на эту ситуацию, прежде чем ход мыслей Форда дошел до того, что это, возможно, кто-то недоброжелательный. Он постарался не зацикливаться на том, что это какое-то необъяснимое существо женского пола. — Кто вы? — теперь мужчина выглядел скорее строго, чем растерянно. Он скрестил руки на груди, — Почему крадетесь тут и что вам нужно?       Существо отряхнуло свое короткое платье, уставившись на Форда нечеловеческими глазами: зрачок и радужка в них отсутствовали, вместо этого всё глазное яблоко было лилового цвета. Занимали эти глаза явно больше места на лице, чем нужно. — Думаю, ты не успокоишься. Правда я пока не понимаю, кто этот «ты». Но давай кое-что проясним, я ничего не ворую или что-то в этом роде! — голос существа был высоким и певучим. Оно потерло лапки, — Мне просто нужна одна вещь. Книга, — судя по всему, она решила, что слово книга Форду не знакомо, поэтому для разъяснения помахала ею перед ним. — Но разве для этого нужно пробираться сюда и пытаться утащить её…? — Нам нельзя сюда заходить. Его книги мы тоже не имеем право брать. А хочется же! Понимаешь? Вот у тебя вроде очки, ботаник, ты же должен понять! — Конечно, я всё понимаю. Тяга к знаниям это даже похвально для… — он замолчал. — Нимфы. Так мы себя называем. Либо фея. — Для нимфы… Постойте! Фея? — Форд сбился с мысли, обратив всё внимание на последнее слово. — Вы не похожа на фею. Тем более, насколько я знаю, в Гравити Фолз есть только один вид фей — рвотные, — Форд поморщился от воспоминаний с встречи с этими существами. — Я и не отрицаю твои слова. Ты всё правильно понял, — она прижала к себе книгу, — Неужели ты никогда не видел истинный облик фей? — Боюсь, что не оправдаю ожидания, — теперь в его тоне промелькнула заинтересовать.       Нимфа посмотрела в окно, после чего снова на Форда. — Рвотные феи, говоришь? А ты знаешь, почему мы такие? — подождав немного, она продолжила, — Это — она указала на себя рукой, — наша истинная форма. То, что ты видел до этого, наше проклятье. Наше тело дает нам силу и энергию на то, чтобы спокойно жить, летать, ходить и бегать. Но со временем, когда мы долго находимся в этом теле — она снова указала на себя. Говорила она со Стэнфордом как с маленьким ребенком, который будто бы и слова не мог разобрать без характерного жеста. — эта энергия заканчивается и портится. Тогда мы не можем поддерживать эту оболочку и вынуждены уменьшить свой размер. А тошнота — попытки избавить собственный организм от приевшейся энергии, чтобы освободить место для следующей.       Форд, вероятнее всего, жарко бы поблагодарил нимфу, не находись они в такой неловкой обстановке. И всё же ему не было ясно одно: — Почему ты мне это рассказываешь? — Ты же ученый, да? Как там тебя? Стэн… Стэнфорд. Стэнфорд Пайнс, — она закивала, явно припоминая нечто подобное и подтверждая собственные слова. — Но откуда вы меня знаете? — Ты так говоришь, словно босс каждый день приводит домой гостей и поднимает всех на уши только ради того, чтобы услужить им. Я тебя сначала не узнала, честно говоря.       Форд даже не заметил, как слабо смутился при этих словах. Он лишь потер затылок, слабо улыбнувшись. — Тогда приятно познакомиться? — Очень приятно, ага! А будет ещё приятнее, если по приходу босса ты меня не выдашь, иначе не поздоровится мне. — Он довольно строг? — Не любит церемониться. В последнее время он очень нервный. — Вот как… А вы как давно с ним знакомы? — Мне сложно ответить точно. Не так давно, но в тоже время я знаю его всю свою жизнь. Стэнфорд кивнул: — Мне кажется, я понимаю вас. Я и сам с ним познакомился не так давно, хотя у меня такое чувство, что знакомы мы друг с другом гораздо больше времени, а не несколько недель. Однако, я не могу припомнить, виделись ли мы с ним когда-то ещё.       Фея какое-то время молчит, просто разглядывая его оценивающим взглядом — пусть Форд и не был в этом уверен, ведь зрачков у девушки не было, — после чего произносит: — Тут большая часть монстров о тебе знают, так что не пугайся. Это тебе на будущее. — Ты знаешь, что это за место? Почему тут так много монстров? — Это — много? Ты даже десятой части не видел! Это место буквально кишит ими, просто ты их не заметил, — она сделала несколько шагов к нему. — По секрету скажу, дело в том, что Уильям велел всем не высовываться до твоего ухода, а спрятаться. — Не похоже на то, что вы прячетесь. — Я не ожидала твоего такого скорого визита, поэтому, ты уж извини, не успела. Босс мне башку свернет, если узнает, что я с тобой разговаривала, — она сделала круговое движение пальцем в воздухе, исходя из её слов, изображая собственную голову таким образом. — Он говорил, что мы можем тебя спугнуть, если ты увидишь жильцов этого места. Большинству пришлось замаскироваться и попрятаться по шкафчикам.       Форд прикрыл лицо рукой, почти смеясь от нелепости всей ситуации. Но с другой стороны, это было лучше, чем могло бы быть, если бы Форд, зайдя сюда, увидел тысячи монстров и аномальных существ. — Но что они тут делают? Разве это не дом Уильяма? — Они следуют за предводителем. Босс их сам сюда привел. Однажды ему хватило просто прийти на поляну, призвать аномальных тварей и сказать, что теперь среди них он лидер, и они пошли за ним, — она, безусловно, умолчала о том, что в тот раз и без жертв не обошлось, но это Форду знать было не обязательно. Если Уильям ещё может простить ей взятую книгу, то чересчур длинный язык — никогда. Да и Стэнфорд не дурак. Вне всякого сомнения, он сразу догадался о том, что важная деталь в истории отсутствует и не дает сложить весь пазл. — Монстры не пойдут за обычным смертным, — заключил он, при этом не решаясь спросить. — Но ты же идешь за ним. — Я и близко не похож на монстра!       Существо жестом лапы указало на руки Форда. Ученый вздохнул. — Тебе не стоит переживать. Думаю, ты поладишь с остальными. Босс познакомит тебя с ними, если ты его попросишь.       Форд кивнул. — Подождите! — он заспешил за нимфой, когда она пошла на выход, — Вы хорошо знакомы с Уильямом? — Довольно поверхностно, но на вопросы ответить могу. — Скажите, а… — Слушай, старик, давай попозже? У меня нет времени на это, сам понимаешь! — Ладно, тогда… До встречи? — До встречи, человек, — она вновь повернулась к выходу, но неожиданно отшатнулась. Заслышав из коридора человеческие шаги, она моментально прижала книгу к себе и, резко уменьшившись до размера детской ладошки вместе с книгой, рванула к окну. Через открытую форточку она легко выскочила на улицу, пропищав что-то вроде «Не сдай меня» и скрывшись вдали, прежде чем послышался звук рвоты.       Форд потер переносицу пальцами и поправил очки. Его чуть ли не мутило от нахлынувших воспоминаний, но долго отдаваться ностальгии он на планировал. Пищи для размышлений было более чем достаточно, а полученную информацию ещё нужно было переварить.       Снова прислушавшись, он заметил, что шаги прекратились и пропали. Только зря напугали нимфу. Но он, не медля, вернулся опять к тем задвижным дверям, что ранее приковали его внимание. Он раздвинул дверцы в стороны, заглядывая внутрь и сразу отмечая, что окон, исполняющих функцию освещения, там не было, тем не менее, там стояли керосиновые лампы на столе. Раскрыв двери пошире и впустив в помещение больше света, мужчина обнаружил, что стол столом и не являлся вовсе, а перед ним стоял черный рояль.       Не теряя исследовательского рвения человек прошел вперед, осматриваясь. Там было довольно темно, поэтому Форд предпочел оставить двери открытыми, чтобы они пропускали внутрь свет, игнорируя лампы.       Он провел рукой по роялю и нажал на несколько клавиш, наслаждаясь звуком. Ох, как давно он не играл на музыкальных инструментах! Живя ещё с родителями, да и будучи студентом он нередко мог заниматься игрой на фортепиано в свободное время. Как жаль, что Билл испортил этот музыкальный инструмент, лишь сыграв на нем один раз.       Форд положил руки на клавиши, замечая, что его пальцы немного дрожат. Шестипалые руки принялись ходить взад вперед по белой дорожке из нот, нажимая на нужные клавиши по памяти и вырисовывая болезненную мелодию. Почему он запомнил её и решил сыграть — сейчас ответить не мог даже сам ученый. Мелодия, которую, услышь он когда-то, начинал дрожать и мрачнеть, но теперь спокойно играет её.

***

       Они попали на слабое течение, поэтому поверхность судна лишь немного покачивалась. Форд вглядывается в океан, пытаясь сделать точный расчет того, когда же их ждет ближайший причал, чтобы сделать остановку и запастись ресурсами. Стэнли, выйдя из каюты и забравшись на палубу, подошел к стоящему в углу радио и включил, стараясь настроить его на волну. Через полминуты у него это удалось и из радио стали доноситься голоса новостей. — Радио отлично ловит. Значит, скоро прибудем! — подбодрил брата Стэн. — Осталось только найти то, что можно слушать, — он принялся переключать каналы, сменяя одни новости другими. Прогноз погоды и последние новости отлетали мгновенно. — Только включай не громко, а то я как раз в думы погрузился. — Не будь занудой, Форд, ты почти всегда отвлечен на мысли! Иногда мне кажется, что когда я с тобой разговариваю, ты находишься в абсолютно другом месте. Летаешь в облаках, проще говоря. — Во всяком случае, если бы я этого не делал, то у нас бы не было такого точного плана. — Ага, и поминутных расчетов того, когда мы окажемся на определенных координатах, — он принялся считать, загибая пальцы. — сколько времени у нас будет на разборки, в каких местах метр-в-метр сидит подводное чудовище и знание всех ближайших мест, где можно совершить остановку, в случае какой-либо аварии. При том, что никакой аварии у нас никогда не было и в помине. Очень нужная информация. Но только для тебя. — Ты забыл упомянуть те десять способов просьбы о помощи, если мы вдруг попадем в беду, — Форд хмыкнул, наблюдая за волнами, качающими судно. — Приношу искренние извинения, — рассмеялся Стэнли, наконец найдя «нормальный», по его мнению, канал. Из радио раздалась музыка, смутно знакомая Форду, но он не мог вспомнить, где слышал её. — Ну вот, хоть что-то хорошее нашлось. Музыка — это по нашему! — он поставил чуть тише, всё-таки не желая мешать брату, и встал с пола.       Внезапно спина Форда покрылась мурашками, а кровь отлила от лица. Хотя, казалось бы, ничего дурного не произошло.       Ученый наконец узнал эту песню, невольно вслушавшись в слова. Даже несмотря на то, что играла она так тихо и неназойливо, он ощутил, словно она оглушила его напрочь, не давая сосредоточиться не на чем другом. Шестипалая рука зажала рот, пытаясь унять дрожь и успокоиться. Дышать вдруг больше не было необходимости. — Эй, ботаник, ты чего, оглох? — раздался голос рядом со Стэнфордом через гул в ушах. Кажется, до этого его брат что-то спросил у него. — Стэнли, выключи эту песню. Пожалуйста, — Форд повернулся к брату, смотря на него почти бешеными глазами.       Стэн отпрянул от него как от огня, не в силах даже узнать своего собранного и всегда уверенного брата в лице этого дрожащего от волнения человека. Хотя нет, он узнал. Но узнал он не того Стэнфорда, которого так яростно пытался вытащить из портала и с которым он вместе остановил конец света. Не того ученого, который отправился с ним в плавание и продумывал всё наперед, даже если это не требовалось. А того Форда, который открыл ему когда-то дверь в забытую всему хижину и приставил к голове арбалет. Того запуганного, нервного и сумасшедшего параноика, который страдал от тревоги и бессонницы.       До Стэна не сразу, но всё же дошло, в чем дело. — Билл? — Умоляю, даже не упоминай его имени! Просто выключи это! Выключи поскорее, — Стэн повернулся назад и поторопился переключить музыку, но это давалось с трудом, как будто бы кто-то специально мешал ему. — Ты же помнишь, Форд? Он мертв. Он будет мертвым всегда. Мы победили. Это просто песня, — Стэн не знал, в чем виновата песня и каким образом она связана с личным кошмаром Форда, но спорить не хотелось. Стэнфорд лишь вздохнул, потирая переносицу пальцами. «В самом деле, что со мной? Мы победили. Я убил его почти собственными руками» он пытался себя убедить, проговаривая одно и то же у себя в мыслях. — Вот ведь дурацкая технология! — Стэн стукнул по радио ладонью, явно негодуя от того, что не мог разобраться с ним. Он взял радио в руки и поднялся, всматриваясь в него.       «Но почему мне кажется, что я вовсе не победил, а, наоборот, поиграл?» всё ещё рассуждал Форд, прежде чем лодка вдруг накренилась. — Что-то случилось? — Ничего серьезного! Это… подводные красотки! — Стэнли свесился с корабля, завидев в воде знакомый силуэт. — Та самая русалка, что помогла нам во время шторма!       Форд хмыкнул, стараясь сосредоточиться на новости, а не на музыке. — Не может быть, мы уплыли оттуда на несколько сотен километров. — Сам погляди!       Форд направился к противоположной стороне лодки.

«We’ll meet again don’t know where, don’t know when, But I know we’ll meet again some sonny day»

***

      Форд нахмурился, свернув музыку в другое русло и начав играть по другой мелодии. Продолжать вспоминать о прошлом больше не хотелось. Вместо этого он принялся насчитывать то, сколько раз он собьется, по памяти играя легкую мелодию. Что ж, ему явно следовало подучиться играть на рояле, иначе подобную арию — хромающую на обе ноги и завывающую подобно сиплому волку в полнолунию, — если и послушать, то кровь из ушей пойдет. Такая игра не была достойна и банальной похвалы, что уж говорить о аплодисментах. Но человек, стоящий за спиной Форда, так не считал. Медленные хлопки прозвучали позади ученого, заставив его прекратить игру. Мужчина повернулся, завидев юношу в проходе стоящим и медленно хлопающим, при этом держа в одной руке стакан с закрытой сверху крышкой и вставленной в него трубочкой. — Прошу прощения, я немного отвлекся. Вы принесли материалы и рюкзак? — Да, оставил там, — он указал пальцем себе за спину, — Услышал музыку и пришел посмотреть. Ты умеешь играть? — Совсем немного! Это даже музыкой сложно назвать. В последний раз я играл больше тридцати лет назад. Может, даже сорок! Совсем позабыл как это делать.       Уильям примкнул губами к трубочке, заходя в комнату и смотря на рояль равнодушным взглядом. Форд пригляделся к золотистым глазам, что, ему казалось, вспыхивали ярче с каждым глотком таинственной жидкости. — Сыграй ещё. Я хочу посмотреть, — Уильям подвинул к себе стульчик, свалившись на него сверху и уставившись на ученого с нескрываемым ожиданием. — Это не будет звучать хорошо, будьте уверены, — Форд смутился появившемуся зрителю рядом, всё ещё не переставая чувствовать слабую дрожь в руках. — До этого я же тоже слушал. Мне просто было бы интересно взглянуть.       «Уж лучше бы не слушал» подумал Стэнфорд, представляя, насколько глупо он выглядел. Как бы оно не было, он всё же положил пальцы на клавиши, пытаясь вспомнить хотя бы одну мелодию и её ноты, а ещё лучше — мелодию, которая понравится Уильяму.       Пальцы всё же принялись нажимать на клавиши по памяти, со временем делая это увереннее. Пальцы быстро перебегали по нотам, имея собственное преимущество — их количество. Сказать, что он волновался — это не сказать ничего. Уильям так пристально наблюдал за его руками, что ему было страшно даже взглянуть ему в лицо, хотя было непохоже на то, чтобы юноша выказывал недовольство от его игры. В некоторых моментах музыка останавливалась, пока Стэнфорд пытался вспомнить следующие куплеты, но Уильям не возражал.       Остановился он сразу после того, как юноша поднялся со стула и поставил стакан с напитком на рояль. Юрким языком он слизнул фиолетовую искрящуюся каплю с уголка губ. — Недурно. Хотя, безусловно, я бы смог и получше в свое время.       Форд принял это на личный счет. — Я совсем позабыл это занятие. Сам бы я раньше сыграл гораздо лучше и выбрал бы что-нибудь посложнее.       Уильям задумчиво промычал. Форд зажмурился, как только керосиновая лампа, стоящая не так далеко от его лица, зажглась. — Тебе нужны ноты? — Уильям указал жестом руки на стопку бумаг, лежащих на соседней тумбе. — Мне удобнее играть по памяти, но можно и с ними. А что насчет вас? Вы играете на рояле? — Умел когда-то. Несколько лет назад. Теперь сложно. — Почему?       Уильям пошевелил каждым пальцем по очереди напротив лица ученого. Делал он это очень нервно и неумело, словно пальцы были ему неподвластны и ему было сложно их контролировать. — Вы знаете о том, что музыкальные инструменты — отличный способ натренировать пальцы и руки?       Юноша, видимо, решил, что Форд насмехается над ним. Он фыркнул. — Не вижу надобности. — Но вы должны хотя бы попытаться! — он отошел от своего места, хватая банкетку за край и пододвигая ближе. Он указал рукой на место. — Садитесь. — Я? — Уильям удивленно вскинул брови и застыл на месте, окончательно упустив контроль над ситуацией из своих рук. Шестипалая рука, легшая на его плечо, неощутимо подтолкнула его ближе. Уильям, всё ещё сбитый с толку, всё же исполнил указание. — Вы знаете ноты и как играть, правильно? — Наизусть. Форд кивнул. — Итак, смотрите. Для начала стоило было бы начать с чего-то попроще, но и в этом случае можно играть медленнее, чем нужно. Используйте обе руки и, если какие-то определенные пальцы вам удобны больше, то используйте их. — Обычно инструменты играют сами, стоит мне только взмахнуть рукой, — пробормотал Уильям. — Но вы же хотите снова научиться играть?       Юноша, после нескольких задумчивых поворотов головы, всё же согласился. Тогда Форд нажал на несколько клавиш, вспоминая начало мелодии. — Знаете её?       В глазах Уильяма принялись мимолетно проносятся отрывки кадров, каждый из которых мелькал с бешеной скоростью. Он моргает, стирая их всех одним махом. — Знаю. — Хорошо. Попробуете?       Уильям сжал и разжал пальцы рук, опуская их на клавиши и начиная нажимать на них. Форд наблюдал за этим зрелищем, пытаясь увидеть причину неумения Уильяма играть. Ноты он знал, мелодию тоже, да и руки двигались довольно верно, но что-то было не то. — Постойте! Я понял, — он подцепил ногой стул, на котором ранее сидел Уильям и подтащил его к себе, усевшись рядом с юношей. Его пальцы легли на клавиши, не нажимая, — Глядите. Вы делаете неправильно, — Уильям поморщился от этих слов, — Вы двигаете руки, крутите их и переворачиваете, но в этом нет надобности. В том то и дело, что вы должны управлять только пальцами, лишь в нужных моментах пробегая по роялю руками, чтобы сменить тоны.       Несомненно, он не впервые играл роль учителя для кого-то. И всё же ему было странно волнительно, тем более осознавая то, что учит он того человека, чьи знания, по мнению самого мужчины, превосходили его собственные минимум вдвое. Это было просто неправильно! Однако такова была правда. Несмотря на то, что Уильям прекрасно знал все ноты, секреты и детали в сфере музыки, он всё ещё не мог достигнуть самого банального: контролировать свое тело.       Стэнфорд показал, как Уильям наклоняет руки, пытаясь нажимать на ноты всеми возможными пальцами, и тогда в какой-то момент Форд даже подумал, что юноша сейчас примется играть ногами, посчитав руки слишком неэффективными. — Вам нужно держать их ровно, вот так, — на своем примере рук он показал, в каком положении они должны находиться на протяжении всей игры. — Поняли? Кисти должны быть расслаблены.       Уильям, в конец запутавшись, ударил пальцами по клавишам, заставив их издать низкий звук. — Уильям, в этом нет ничего сложного, — Форд потер его плечо, стараясь подбодрить.       Юноша молчал и обдумывал слова Форда, пытаясь понять, что тот от него хочет. Спустя полминуты тишины он внезапно повернулся к ученому и протянул свои руки. — Покажи, — капризно потребовал он.       Мужчина смутился, поглядывая на протягивающие ему руки. Уильям отдал ему контроль над ситуацией с головой, позволив даже управлять собственными руками и движениями. Если до этого Форд искренне старался ограничить свои прикосновения к голой коже Уильяма, то теперь тот сам приказал ему продемонстрировать это. Наглядно. Этого Стэнфорд не ожидал и подавно, из-за чего Уильям его поторопил: — Эй, давай быстрее. Скоро придет Утос, а я не хочу, чтобы он застал меня в подобном положении. Смелей! — Уильям впихнул в ладони Форда свои руки, настырно заставляя их взять.       Форд, переведя дыхание, на вид даже не дрогнул, а хладнокровное выражение с его лица так и не спало. Он поднялся со стула и подошел к дверцам, закрывая их и ограничивая всё освещение до одной керосиновой лампы, пока Уильям послушно сидел перед роялем.       Стэнфорд подошел обратно, беря руки Уильяма с обеих сторон и начиная подбирать им положение, приподнимая и опуская пальцы, а позже ставя на клавиши. — Не опускайте ниже. Держите руки так, хорошо?       Уильям кивнул, ёрзая на стуле от нетерпения. — Попробуйте нажать каждым пальцем на клавишу под ним. Медленно.       Уильям повиновался, по большей части сбившись только на безымянных пальцах.       Форд, положив ладони на руки Уильяма сверху, подправил их и слегка отодвинул друг от друга в стороны. — Вы не должны сгибать пальцы. Если вам так будет удобнее, то вы можете играть даже прямыми, — рука Форда легла на руку Уильяма сверху, что было неудобно только из-за того, что пальцев у него было на один больше, а ладонь шире. Он надавил своим пальцем на палец юноши, заставляя того лечь на белую клавишу и издать звук. — Всё понятно?       Уильям сосредоточенно кивнул. — На первых этапах я бы мог попробовать играть вместе с тобой… с вами. Если вы не возражаете. — Ничуть. Ты меня поправишь, если вдруг что. — Без проблем.       Уильям начал играть какую-то простенькую мелодию, которую, по его мнению, должен был знать и Стэнфорд. Иногда его ритм сбивался, либо пальцы промахивались и попадали не по нужной ноте, но и это было не смертельно.       Руки мужчины расслабленно блуждали по белым линиям рояля, иногда заходя на черные. Даже несмотря на то, что некоторые участки музыки были ему не знакомы или со временем забыты, юноша совершенно не винил его в этом. По времени игры ученый даже как-то заприметил, что и сами руки в золотых перстнях дрожат от напряжения. А может и чего-то другого.       Играли они так минут пятнадцать, не меньше. За первые пять минут Уильям более менее освоился и дальше его движения становились гораздо разборчивее. Форд продолжал стоять рядом, то и дело наблюдая за его игрой. — Уже лучше, молодец, — по привычке он похлопал было Уильяма по плечу, до того как вдруг осознал, что от него этот жест выглядел как фамильярность. Вот только ученый, к несчастью, лицо юноши увидеть не мог, потому не мог приложить, как на это отреагировал тот.       Уильям неоднозначно промычал — не то сосредоточенно, не то недовольно, — и кивнул, не переставая играть. Пока его не отвлек внезапный стук в раздвижную дверь. Он отдернул руки от рояля, соскочил со стула и поправил на себе пончо. — В чем дело? — он произнес это громко, чтобы за дверью его услышали. — Босс, я принес… — только и пробормотал голос. — Хорошо, оставь возле тахты. Мы сейчас придем.       Подождав немного времени ответа или ещё какого-то вопроса, юноша повернулся к Форду. Он вернулся на свое место за роялем. — Уильям, в таком случае, может, пойдем в комнату? — Нет, подожди, я хочу научиться. — Но я же не последний раз с вами встречаюсь! Мы бы могли стабильно проводить коротенькие уроки, если я буду приходить к вам в гости. — Уроки использования человеческого тела?       Форд усмехнулся, а иронией относясь к словам Уильяма. Человек, не умеющий управлять своим телом. Что ж, это было интересно. — Именно. Так что думаете? — он поднялся со стула, подходя к выходу из маленького уголка. Уильям поднялся вслед за ним, прихватив по дороге свой стакан. — Двери в мою обитель для тебя всегда открыты. Тебе стоит просто захотеть ко мне прийти — и ты найдешь меня, — он раздвинул двери по сторонам, выходя в комнату и щурясь от непривычного яркого света. Ученый прошмыгнул в комнату за ним. — Вы лампу забыли потушить. — Разве?       Форд обернулся, и как раз в тот момент лампа, промелькнувшая в закрывающемся проходе моментально потухла, как по велению неведомой силы. Стэнфорд растерялся, но ничего говорить не стал, а вместо этого направился за своим приятелем к тахте, возле которой, на газетном столике, уже стояло около шести бутылок, два чайника с неизвестным содержимым и парочка стаканов с бокалами. Рядом с тахтой, в углу, лежал приоткрытый пакет с торчащими оттуда материалами для летающего фонаря и рюкзак. Уильям уместился на место возле окна, бросив непринужденный взгляд на напитки. Форд сел рядом с ним, поставив руками опору слева и справа от себя. — Выпьем немного? — Уильям взял одну из бутылок, оставив свой стакан на столе, и протянул её нахмурившемуся Форду.       Стэнфорд перевел взгляд на поставленный стакан с закрытой крышкой. Его он интересовал больше. — А в нем что? — Самодельный пунш. Будешь?       Стэнфорд погрузился на какое-то время в собственные рассуждения. — Не утверждаю, что в этот раз он тебе понравится, но если ты захочешь — почему бы не попробовать? Думаю, он тебе будет даже полезен. И мне тоже. — Тогда… почему бы и нет, в самом деле? Только не так много. — Не переживай, споить я тебя не собираюсь.       Юноша поставил бутылку на стол и встал. — Вот только за пуншем мне нужно сходить отдельно. Подождешь? — Нет проблем.       Форд подождал, когда Уильям выйдет, после чего подтянул к себе пакет с материалами.       Вскоре Уильям наконец вернулся, поставив перед Фордом стакан с закрытой крышкой. Открывать её он не разрешил, твердя, что не хочет пугать ученого. Это, несомненно, было очень подозрительно, но отказать Форд просто не мог. «Пунш» оказался сладким, хотя алкоголь сразу почувствовался в горле. Форд спросил его, что в этой смеси намешано: — Звездная Галактика из Перемены, пиво, оставшееся из древнего Египта, человеческий бренди, ведро сахара и, в качестве добавки для вкуса, Временная Ягода.       Форд сделал вид, как будто этот ответ ему что-то дал, не решаясь признаться в том, что из всего монолога Уильяма он понял только два-три слова. Напиток был, кажется, съедобен, так что всё было не так ужасно. Даже неплохо.       Уильям почему-то с пристальным вниманием наблюдал за тем, как Форд пьет напиток из своего стакана, размышляя. «В прошлый раз дело было в невыносимом запахе, странном виде, или в том, что коктейль подал я?» перечислял он варианты у себя в голове.

***

      Дальнейшие два часа они провели усердно работая над макетом фонаря, который, по меньшей мере, сменил свой вид и концепцию раз пять. Чертежи Уильяма были разбросаны по всему полу, некоторые зачеркнутые, другие и вовсе недоделанные. Легкая деревянная основа, каркас, с несколькими дополнениями от юноши, которые он объяснил тем, что так фонарь будет дольше находиться в ночном небе, уже были готовы. Уильям в это же время пытался справиться с тканью — будущим куполом фонаря и главной его частью. Он то и дело постоянно негодовал оттого, что фонарик слишком скучный. — Так украсьте его, в конце то концов! Разве это не вы работали над эскизом? — Я могу украсить его как угодно, да?       Форд кивнул.       В следующую секунду Уильям уже копался в пакете, пытаясь вытащить оттуда свои старые чертежи с узорами для фонаря. — Что это? — он нащупал какой-то шуршащий предмет, начиная его вытягивать из пакета. Это оказался пакетик карамелек.       Уильям сначала удивился, но позже, не растерявшись, раскрыл его и поднес раскрытую часть к носу. Понюхав и убедившись, что это, вроде бы, съедобно, он закинул одну из конфеток в рот. Подержав её во рту, он запутался. Раскусить и съесть нечто не получалось, однако оно было сладким и необыкновенным на вкус. — Боюсь, духи вам давать нельзя, учитывая ваше рассуждение «пахнет вкусно — съедобно», — он забрал пакетик конфет из рук юноши, читая, — Конфеты-леденцы с имбирем и маком, — он перечитал ещё раз, уверяясь, что ошибки быть не может, — Впервые вижу подобные конфеты. Интересно, как они попали в пакет… — он собирался многозначительно посмотреть на Уильяма, но вместо этого смог лишь отразить недоумение, когда со стороны сидящего — как обычно на полу, — человека послышался треск. Был это хруст поломанных зубов или это Уильям всё же умудрился раскусить карамельку — непонятно, но судя по довольному виду того, можно было предположить, что второе. — Уильям, их не надо грызть! Вы же себе все зубы испортите.       В ответ золотые глаза посмотрели на него и невинно заморгали. Челюсть Уильяма двигалась намеренно незаметно, однако громкий треск из собственного рта его выдавал. — Я слышу, что вы продолжаете грызть.

***

      Мужчина ходил вдоль стен по коридорам, уже устав сидеть на одном месте. Уильям, всё также со свойственной ему осторожностью, шел рядом с ним, присматриваясь к некоторым предметам декора: картинам, растениям в горшках, замкам и керамичаским статуэткам. В руке ученый нес свой напиток, что так сильно ему приглянулся, раз он не расставался с ним ни на миг. По крайней мере, сейчас внимание Форда было обращено совсем на другое. — А что насчет этого? Он что-то значит? — шестипалая рука указала на очередной витраж с каким-то изображением.       Отличительный от всех остальных витражей, тот был почти полностью однотонным. Красные, желтые и оранжевые цвета заполонили всё пространство, изображая, видимо, что-то огненное. — Возможно. Снова ответ без объяснений. Следующие витражи Форд тоже постарался запомнить.       Звери с непропорциональными телами скачут по ночному, освещенному разноцветными огнями небу. Нечто вроде безумной пляски или ведению хороводов. Волки, медведи, зайцы и даже ежи — однако у каждого силуэта была своя аномальная особенность.       Картина с гигантской статуей кошки, которой поклоняются люди вокруг. Неподалеку гуляет ещё два-три кота разных расцветок. Окружение напоминало подобие храма. — Богиня Бастет в олицетворении кошки.       Пирамиды с древнего Египта, стоящие в ряд. Рядом с ними, ровно в десяти метрах, находилась статуя Сфинкса. Горящее солнце опаляло их. — Какой-то там год до вашей эры. Плохо помню, — юноша махнул рукой.       Огромное морское существо, лишь на половину вылезавшее из океана. Встань оно на ноги, так наверняка бы его голова достала до туч на небе. Низ его тела огибали сильные волны, что были ему нипочем на пару с сильным ветром и вопиющим громом. Вдали виднелся незнакомый Форду и всему человечеству остров. — Ктулху и, получивший благосклонность божества, Одаренный остров. Это не помешало монстру утопить его. — Ктулху? Не узнал его. — С тех пор прошли тысячелетия. Его вид изменился. — Напоминает теорию Атлантиды. — Атлантиды? О, точно! Так её прозвали.       Змей в короне, восседающий на трупах грызунов и насекомых. Золотой глаз направлен точно в центр, создавая ощущение, что он наблюдает за мимо проходящими. Рядом с ним, за его спиной, сидит мрачная сова. Форд усмехнулся, удивившись, каким это образом он умудрился дать виду сове характеристику «мрачности».       Снова океан, но в этот раз уже без бури и шторма. Поверхность воды немного рябила, посылая мелкие волны. Присмотревшись, можно было увидеть вдалеке какое-то судно. — Напоминает мне нашу со Стэнли лодку. Уильям кивнул.       Изображение подводной пещеры с большим количеством ходов. В некоторых местах есть просветы солнца, разбавляющие тьму места. — Что-то знакомое как будто, — Форд нахмурился. — Ты нагулялся? Форд какое-то время ещё просматривал последний витраж, после чего кивнул. — Пойдем. Нам нужно ещё многое успеть!       Они направились назад, так и не дойдя до витража, стоящего в углу в конце коридора.       Всевидящее око было изображено на нем.

***

      Уильям перебирал книги на ближайшем стеллаже, дожидаясь, когда ученый сделает свой ход в игре. Он доставал по одной книге, читая заголовок каждой. Рядом раздался звук ударения фигуры об деревянную доску. Уильям посмотрел на Форда и на поле, держа в руках стопку по меньшей мере из шести книг.       Несколько секунд он просто стоял, похоже, не особо замечая того, что руки у него все заняты, а третья не может вылезти из спины. — Поставь ладью на «Е» четыре. Форд кивнул и исполнил просьбу. — Вам шах, — в его голосе появился намек на улыбку, после того как он совершил собственный ход.       Уильям сложил оставшиеся книги, кроме одной, на стеллаж и повернулся к мужчине. Ничуть не медля, он неожиданно швыряет в сторону Стэнфорда книгу. Не будь у ученого такой хорошей реакции, она, вероятно, угодила бы в его лицо, а очки бы тогда оставалось только оплакивать. Форд мысленно поблагодарил себя за то, что всё обошлось. — Уильям! Это же книга! — он возмутился больше даже не тому, что в него кинули книгу, а тому, что кинули книгу. — С ними так не обращаются. — Вот именно! Это всего лишь книга! — он подошел к доске, продумывая дальнейший ход. — Ты как-то раз просил о книге про Большие измерения Перемены. Стэнфорд удивленно раскрыл глаза, не веря собственным ушам. — Забираешь? Не благодари, — Уильям махнул рукой.       Тело Форда мгновенно онемело, превратив его в неподвижную статую. Возможно, оно и послужило причиной его последующего поражения в игре.

***

      Форд, вымотавшись в край, сидел полулежа, с усталостью наблюдая за безграничной энергичностью своего приятеля. Голова раскалывалась, что, похоже, являлось последствием уже… третьего стакана незнакомой жидкости. — Чувство, как будто голова свинцом налита, — он перелистнул страницу книги, которую держал в руках и пытался вникать в содержимое. Вспомнив о чем-то, он постарался скорее успокоить Уильяма, пока тот вдруг не начал комментировать всё в своей старой манере: — Не буквально.       Уильям, который в это время разрисовывал ткань узорами «единственного-и-неповторимого» собственного авторства, посмотрел на Стэнфорда. — Шестой.       Форд даже поднял голову, чтобы взглянуть на юношу. — О чем ты? — Считаю разы, сколько раз ты пожалуешься мне на головную боль, прежде чем поймешь, что продолжать пить алкогольный коктейль и читать заумную книжонку, в которую необходимо вникать с трезвой головой, не лучший вариант. — Извини, — Форд поставил стакан на столик. — Совсем забылся, правда. — Начинаю уже понимать, почему ты так плохо поддавался на алкоголь. Совсем не умеешь пить. — Ты выпил больше меня, но чувствуешь себя как орешек. Я не понимаю! — Форд посмотрел в приоткрытое окно, вновь опустив голову на подушку. — Как считаешь, лучше оставить фонарик анонимным или подписать? Нужно же, чтобы люди знали своих гениев! — Подпиши, если хочешь. Можешь краткими формами имен обозначить. «Форд» и… «Билл», — мужчина поморщился. Юноша за ним. — Не люблю эту форму имени. Не называй меня так, — сказал Уильям. — Не буду. У самого неприятные воспоминания насчет неё, — он прикрыл глаза, — Хотелось бы и вовсе забыть о них. — Поподробнее?       Форд застонал от очередной внезапной вспышки боли в голове и захлопнул книгу. Ощущения с каждым мгновением становились всё хуже. — Знал бы ты, что связано с этим именем. Я ненавижу его. Вообще всё, что связано с его владельцем.       Уильям смерил его равнодушным взглядом. — Я настрадался из-за него всю жизнь. А ведь я считал его другом! Слепо верил, что после постройки портала мы будем вместе изучать мультивселенную и он мне поможет. Я даже пропускал мимо ушей его странные привычки и те слухи, которые окружали его вокруг плотным коконом.       Форд потряс головой, заметив ненужную горечь в своих словах. — Теперь он мертв, но я всё ещё не чувствую себя собой. Как будто с ним умерла и часть меня. Зато ненависть осталась, — Форд закрыл лицо ладонями, чувствуя себя настолько ужасно, что хотелось просто забиться в угол и свернуться калачиком. — Вот как? — Уильям погладил ткань рукой. — Знаешь, я всё-таки думаю, что будет лучше подписать фонарь инициалами. «Ф» и «У». — Делай что хочешь, — Форд махнул рукой. — Мне сейчас хуже некуда. Это, между прочим, ты мне дал эту дрянь.       Речь шла о самодельном пунше Уильяма. — Но я не заставлял тебя его пить. Стэнфорд замолк, а Уильям уже закрыл тушь. Он поднялся с пола и осмотрелся по сторонам. Заметив что-то в другом конце комнаты он направился туда. — Осталось скрепить купол с каркасом и всё. Ничего сложного, — он подошел к книжным стеллажам, начиная поправлять на них книги. — Во всяком случае, ты не переживай. Это не долгий эффект. Он должен будет в скором времени пройти. Это станет полезным со временем.       Стэнфорд что-то пробубнил себе под нос и отложил книгу. — Знаешь, а ведь тут довольно необычные жильцы. Я могу познакомить тебя с обитателями этого место, потому что… — он присмотрелся к пустому месту, где явно раньше стояла книга. — Как я смотрю, ты уже познакомился с одной из них.       Стэнфорд молчал, не отвечая. Но когда юноша повернулся, то обнаружил его спящим на тахте, используя вместо подушки сложенное пальто. — Познакомлю, видимо, уже в следующий раз.       Уильям издал смешок, направившись медленным шагом обратно к тахте. — Я, конечно, очень сомневаюсь в том, что у вас, людей, принято приходить в гости, напиваться и укладываться спать, но мешать не стану.       Он навис над Стэнфордом, пытаясь убедиться, что тот действительно спит. Рукой он снял с лица Форда очки, надев их себе на нос и направившись к выходу. Бросив раздраженный взор на окно, которое, в отличие от всех остальных, было голым и простым, он махнул рукой, заставив его с силой захлопнуться. Это, на удивление, даже не потревожило сон спящего человека. Юноша вышел с комнаты, направляясь вперед по ожившему и кишащему существами коридору. Стоящее рядом растение в горшке зашевелилось, становясь гуще, а после поднимаясь на ноги в лице травянистого монстра. Маленькие рвотные феи вылетали из шкафчиков, которые были закрыты на замки, но после замки и сами ожили, отворяя их. Ключи собрались в кучу, собирая из себя монстра. Невидимые существа, сливающиеся со стенами и потолками, поочередно стали видны невооруженному глазу. Персонажи по вылезали из картин и фотографий, доставая оттуда и своих знакомых.       Один только юноша продолжал свой путь по коридору, и взглядом не наделив ни одного из них. Были у него в голове какие-то мысли, которые он и сам не понимал. Противоречивые чувства, которые заставляли путаться в собственных целях. А юноша больше всего на свете ненавидел незнание. Незнание собственных желаний и эмоций. Из-за чего любое проявление «незнания» злило его, выводило из себя. Вот только спешить он не мог. В этот раз Уильям будет ждать.