Теперь Змей ему даже снится.
Стоит Тяню задремать в аудитории или библиотеке, чего с ним раньше случалось нечасто, бессмысленная погоня возобновляется. Он безрезультатно преследует вечно ускользающий силуэт. Раздражение и азарт завариваются в нем настоящим змеиным супчиком, который вот-вот сбежит вместе с самообладанием.
- И что? Что дальше? - со скукой звучит так близко, что буквально можно вдохнуть сказанное. Прикосновение ледяных пальцев неожиданно обжигает руки, что намотали на кулаки чужой белый пуловер. - Или потрогать меня хочешь? - через паузу добавляет Ли, подмигивая левым глазом, в котором на мгновение скрывается под пленкой третьего века узкий вертикальный зрачок.
И Хэ, резко отпрянув, обнаруживает, что вместо Змея держит охапку каких-то цветущих веток. Бледно-лимонные полураспустившиеся бутоны на них выглядят беспечно.
Тянь в бешенстве от этих неожиданных метаморфоз, - и куда теперь ему девать эти цветы? Не бросать же, - от недоумения, вторжения в такое интимное пространство, как сновидения, где если уж на то пошло, он хотел бы видеть Рыжего. Хотел бы его таким, каким невозможно в реальности. Он не мечтает о податливости, нет, линзы его розовых очков не настолько толстые. Этот пацан будет продолжать вести себя как детдомовский, будто не представляя, как ощущаются нежность и чьё-то внимание, и что с этим всем делать. Так бесится, что хочется приложить посильнее, чтобы угомонился.
В другой раз Тянь не побрезговал бы действовать привычно, схватить и целовать насильно, но ему как никогда, реально, никогда такого не было, хочется искреннего отклика, а не вымученного подчинения, поэтому он довольствуется тем, что есть.
- А меня ты не хочешь поцеловать? - безо всякого заигрывания, будто между делом. Не соизволил бы он, кстати, подвинуться? А то тут довольно тесно.
Рука с браслетом упирается в стол прямо перед лицом настолько близко, что расплывается в глазах. Тянь сразу узнает этот тонкий абрикосово-травяной запах, чувствует присутствие его обладателя так, словно рядом врубили на полную мощность обогреватель, но излучающий не тепло, а что-то, мать его, иное, пронизывающее насквозь вибрирующими нитями, радиационное. Что-то, что непременно медленно убьет его.
Он буквально задыхается от возмущения, однако, что бы ни собрался изречь, продолжает лежать головой на согнутой руке, зачем-то притворяясь спящим, и Змей успевает продолжить:
- Ну так что? - он склоняется над ним, может даже опускается на локоть и заглядывает в его тетрадь. Задает вопрос по-деловому, продолжая что-то жевать. Чужое дыхание и липкий, обычно раздражающий звук касается лица, обволакивает и проникает, и у Тяня отчего-то вдруг томительно сладко тянет в грудине, а затем и в паху.
Когда он наконец распахивает глаза, уже готовый сломать ключицу, виднеющуюся под белой рыхлой вязкой, рядом нет никого. Никого и не было. Только пустая библиотека, конспект, температурная ломота во всем теле и болезненный стояк неизвестно на что.
Да брось, все тебе известно.
"Просто заткнись", - предупреждает Хэ сам себя.
Назавтра, не предпринимая больше попыток отучить Змея от чужого, он наблюдает, как
свое легкомысленно следует в противоположную от дома сторону, влекомый все той же цепкой загорелой рукой.
- А Рыжий продолжает демонстрировать чудеса слабоумия и отваги, - делится он с Ли, сидящим на шаткой перекладине турника. Хэ облокачивается на ту же конструкцию рядом, и оба они, не обращая внимания на мелкий моросящий дождик, смотрят тот самый эпизод, произошедший днем, будто кино.
- Наваги, - поправляет Ли.
- Что?
- Рыба такая.
- Причем тут рыба?
- При том, что тупая очень, ловится на все, что ни кинь, - Змей протягивает ему сигарету, как в тот раз. Колени его треников все в земле и траве, поддернутые рукава и плечи промокли. Наверное, ему холодно. Оказывается, дождь льет уже напропалую. - Это мы проходим обитателей рек и водоемов родного края, - поясняет он. Улыбаясь, слизывает кровь с разбитой губы, алая струйка уже давно плавно очертила подбородок, уползая под потяжелевший от воды ворот.
Хмурясь и с трудом соображая, Хэ вспоминает тех самых существующих или нет отстающих малышей, затягивается, обхватив белый фильтр с кровавым отпечатком, словно от помады, и выраженной сладостью, а когда просыпается, чувствует себя еще более уставшим, чем был.
Никакой кофе, ни завтрак ему не лезут, а дождь на улице идет на самом деле.
Он решает не юлить, спрашивает максимально прямо, прямее не бывает, чтобы понял даже дубина:
- Тебе что, нравится он? Или у вас просто дружба-жвачка?
- Че? - после секундного замешательства Рыжий вдруг краснеет ушами, и за этот якобы непонятливый возмущенный взгляд искоса Хэ готов даже пропустить пару его тычков локтем.
- Ты слышал.
- Он дружбан мой. Это все, - тот продолжает сосредоточенно рыться в рюкзаке явно без особой надобности.
- Дружбан... - задумчиво тянет Хэ, ненавязчиво зарываясь пальцами в прозрачный рыжий ежик, пока не прилетело. - Ну, что ж, с такими дружбанами и врагов не надо.
- А хера ли ты доебался до меня?! - выдержки Мо хватает на пару фраз, не более. От удара под ребро не так уж и больно, но настроение слишком паршивое, чтобы быть безучастной грушей для битья.
- Сюда послушай-ка, - глянув по сторонам, он хватает Гуаньшаня за шею, превратив ласковое прикосновение в жесткий захват, дергает его ближе, и если тот надеется вывернуться, то только потому, что ему позволялось это раньше. Но не в этот раз. - Однажды ты и не заметишь, как Змей повесит на тебя всех собак, если ему что-то придется не по душе. Или прав он все-таки, и ты тупой как навага? Хватаешь все, что видишь?
- Что ты за бред несешь? Отвали! - пыхтя и пригибая голову, на мгновение он даже перестает так яростно вырываться. Это играет Хэ на руку.
- У него не в дружбе интерес, - говорит, легонько куснув за хрящик уха, продолжая прижимать к себе и не давая дергаться.
- А в чем? - Рыжий разъяренно пырится на него исподлобья. Ну что за милота.
- Ты удобный очень, - показывает Хэ идеальные зубы, разглядывая рассерженного Мо с максимально близкого расстояния. - И еще вон наивный какой...
- Не беси меня, предупреждаю.
- Не понимаешь, выходит, зачем он к тебе клеится? Чего же тогда от меня бегаешь, раз доверять сомнительным типам нет проблемы?
- Это у тебя, блять, проблемы с доверием! - взрываясь, вопит Гуаньшань, едва ли уловив смысл сказанного ему. Неслабо лупит Хэ кулаком
в самое сердце.
Ясно-понятно. Диалог не может продолжаться конструктивно. Все равно что уговаривать кота не орать во все горло, пытаясь скормить ему таблетку. Приходится отпустить бесноватую заразу, и так уже на них косятся все проходящие мимо. Испортить Тяню настроение еще надо постараться, но оно и так сегодня было не сахар, так что кое-кому это без труда удалось.
- Говоришь, лишь бы что сказать? - скиснув, он огорченно сует руки в карманы. Пусть валит, че.
В ответ ему следует, благо - со значительного расстояния, только крепко сложенный фак с вытянутой руки.
Как бы не хотелось отсрочить этот момент, пришло, значит, время разобраться к себе. Почему его так замкнуло на рыжей рванине и этом скользком Змее? Ладно, ладно... Он пробует еще раз: пусть Рыжий не босота, совсем нет. Славный пацан, опрятнее и приличнее многих. Не в дорогом шмоте, ну так и что с этого? А Шэ Ли вовсе и не скользкий. "Сухой", - тут же воспроизводит воображение его голос. Оно же дает вновь ощутить его прохладную, но при этом золотистую кожу. Она едва ли не поблескивала, как бывает крупинки мелкого песка или иней. Как размазанная пыльца с чьих-то невезучих крыльев. Ему вспоминается, что там, в тусклом естественном освещении лестничного пролета она вот-вот собиралась замерцать.
Стоп.
Где-то он свернул не туда, определенно где-то должна быть надпись "Не тот поворот". Он влетел в него сломя голову, оставив здравый смысл и приоритеты. Все остальное куда-то пропало и стало неважным.
Он, кажется, никогда не был так заинтересован.
***
- Оу-у, кто пожаловал... - дружелюбно и приветливо. Да? Еще раз, ну-ка, давай. Хочется переслушать, чуть наклонившись вперед и карикатурно приложив ладонь к уху, чтобы убедиться в этом дружелюбии. - Как здоровьечко, Хэ? Полегчало тебе?
Тянь стремительно проходит через знакомую аудиторию. Дверь, которую он и не думал придерживать, с грохотом закрывается, но его не волнуют даже несколько человек, находящиеся рядом с тем, кто ему нужен, преспокойно рассиживающим на одном из столов.
- Обнимашки? - Змей раскидывает руки, помахивая бутылкой йогуртового вина в левой. - Я всегда знал, что ты невероятно тактильный.
- Еще слово, и я тебя, сука, выебу, - глухо обещает ему Хэ, беспрепятственно хватая за ворот.
- Что, Рыжий не дает? А ты попроси получше, ему понравится.
Тянь оскаливается в ухмылке, натягивая до треска чужую футболку в своей руке. Не спешит с ответом, позволяет себя раззадорить.
Смотреть в эти веселящиеся хитрые глаза без толку хоть вблизи, хоть издали, поэтому он переводит взгляд на его знакомцев, с кем, по всей видимости, тут и распивалось спиртное.
- Съебались отсюда резко, - его тон не заставляет сомневаться, что достанется здесь каждому, кто решит ослушаться.
С удивлением Тянь отмечает, что Шэ Ли слегка кивает им, бесстрашно соглашаясь остаться один на один, и парни, недоуменно переглядываясь, все же выходят прочь.
- Будешь? - как ни в чем не бывало, ему тут же протягивают полупустую бутылку матового стекла с содержимым напоминающим на вид жидкий крем.
- Ты ограбил преподавательницу? Это же конфетное девчачье пойло, - стоя между Змеевых колен, Тянь присматривается к этикетке с нарисованными золотобокими персиками и, обнаружив там "7%", усмехается.
- Я люблю сладкое. Иногда, - он прищуривается, прикладываясь к непрозрачному горлышку, делает небольшой глоток и облизывает губы без единого следа повреждений. На щеке его больше не заметно царапин.
Кажется, никого из них особо не беспокоит положение, в котором они находятся, застыв буквально в секунде от предполагаемой драки.
- Будешь пиздеть, что Шаня себе в друзья метишь?
- Как интересно звучит... - Шэ Ли снова отпивает вина. - Да еще и "Шаня". Когда успели породниться, мм? Что-то я не заметил.
Хэ тянет его за футболку ближе к себе, хотя ближе уже некуда. Ближе разве что жаркие объятия, которые ему предлагали.
- Полегче, блять, эй, - хмурится Ли, касаясь руки, бесцеремонно треплющей его одежду. Укладывает вдруг свою руку на плечо Хэ, будто бы не происходит ничего особенного.
Нельзя не вспомнить, что что-то из этого уже было. Не хватало еще, чтобы этот слинял сейчас, рассыпавшись, как в недавнем сне, ветками османтуса, Тянь вспомнил, что это за цветы. Пусть не пытается даже, ни одной вазы у него дома нет.
Он выхватывает протянутую ему бутылку, ставит, шарахнув ею об стол.
- Значит, у нас тут соперничество за внимание принца и нищего в одном флаконе? Вот насколько он отличная партия, а ты говоришь мне отвалить, - Солнце, видимо, тоже ходит у Ли в стражах, снова мешает смотреть в бесстыжее лицо, но в этот раз Хэ не так дурно, соображает он получше, поэтому заслоняет вредительское светило самим Змеем, подтащив его вбок по гладкой поверхности стола.
- Эдак вы не дотянете даже до среднего балла, уважаемый студент, - Тянь строит сочувственно ебало, - Ваши ребятки и так отстают в развитии, соответственно, и по успеваемости. Чему же вы их научите?
- Бля, искренне прошу прощения, господин учитель, не подскажете, как быть?
Отвечать Хэ Тянь не собирается, если только кулаками доказывать свое превосходство и правоту, потому что разговаривать с такими как Змей нельзя. Но он все равно попадается на эту удочку сам
как навага.
Рука Шэ Ли на его плече лежит опасно близко, так, что можно даже взять и коснуться своей щекой, ненавязчиво потереться ею о золотистую подсвеченную солнцем кожу, не глядя продвигаясь чуть выше.
Мягко сдвинув вверх к плечу собранный складками рукав, Тянь вдыхает едва уловимый сладкий запах его тела и впивается зубами в невыносимо нежный сгиб руки.
Змей, вздрогнув, злобно шипит прямо над его макушкой что-то вроде "хули творишь, твою мать", но не бьет и не отталкивает. Так что Хэ продолжает делать, что делал: осознанно и намеренно проводит языком по переплетению едва скрытых синих вен, целует внутреннюю ямочку локтя, с жадностью засасывая. Эта теплая кожа будто самое лучшее, что он пробовал в жизни. Снова кусает и снова лижет, пока дыхание, касающееся его волос не становится все чаще. Тогда он отрывается, чтобы тут же, без промедления припасть губами к вене на чужой шее. Он облизывает ее всю от челюсти до ключицы, которую недавно хотел сломать. Вместе с нею и кадык, и подбородок, на котором останавливается, скользнув по едва заметному пустующему проколу под пухлой нижней губой, но не касаясь ее.
Наверное, он сгниет заживо, заболев от ядовитой ненависти - своей или его, но чуть позже. Чуть позже. А пока Шэ Ли перебирает его волосы, потянув за них, чтобы самому заглянуть в глаза Хэ. Вероятно, в надежде поймать тщательно скрытую издевку, каверзную многоходовочку сродни собственным, но видит что-то, что заставляет его потянуться за поцелуем. И другому не нужно большего намека, чем этот.
Во рту у Змея сладко. Сладко даже когда тает вкус персикового вина. Змей и дышит сладко, стискивая его бедра своими, позволяет целовать себя глубоко, сдавливать подбородок, нажимать на щеки. Целует в ответ так же вдумчиво и мягко... И спазм короткого смешка его тоже бархатный и сладкий, когда Хэ запускает руки ему под одежду, коснувшись ребер.
Поцелуй не закончен, не распробован до конца, а просто резко разорван, и, убирая волнистые пряди с горячего уха, облизывая прямо под ним, тихо, но вкрадчиво Тянь произносит:
- Гуаньшань - мой, понятно тебе?
Змей возвращает самообладание быстро, кто сказал, что он вообще терял его?
- Переиграл и уничтожил, да, Хэ? - он нашаривает бутылку, пьет, оставляя совсем чуть-чуть на самом дне. - Нет, не понятно. Повтори-ка еще разок.
Очень хочется повторить, на самом деле. Безумно хочется, глядя на то, как Ли, провоцируя, с привычной усмешкой приподнимает лицо, прикусывая покрасневшие от засосов чувственные губы. Но Тянь только запивает остатками йогуртного фруктового вина вкус их поцелуев и уходит, небрежно махнув рукой.
- Дрочи.
- Я тебя убью... Ходи и оглядывайся теперь, сука, - доносится вслед.
***
- Понимаешь, мне просто нужно что-нибудь сладкого, - говорит он, имея в виду его, Тяня, кровь. - Поделишься?
Не такой уж он и скряга, чтобы отказать... И тот станет перекатывать на языке гладкие зерна граната, как маленькие капсулки.
Тянь кусает себя за ладонь, чтобы скорее проснуться, продолжая без конца думать, остались ли следы от его зубов у Змея на сгибе локтя?
Но он может стараться успокоиться сколько угодно, возбуждения это не уменьшает, остается только один нормальный способ - сдаться и просунуть руку под пояс пижамных штанов.
- От этого моя кровь станет ярче и гуще. Станет такой густой и сладкой как сироп. Попробуешь?
Черт подери это все. Он попробует.
