Как снег на голову

      Из всей ежедневной рутины, так или иначе касающейся работы, Гермиона больше всего не любила разбирать почту. Этот простой, казалось бы, процесс в теории не должен был занимать больше пятнадцати минут, но на практике слишком часто оборачивался крушением всех её тщательно выстроенных планов.              Так на прошлой неделе, когда она хотела уже убрать бумаги и хотя бы полчаса перед сном провести за книгой в тёплой ванной, в комнату влетела неприметного вида сова и принесла короткое письмо с новостью о ранении одного из сотрудников отдела на операции, за организацию которой отвечала Грейнджер, и теперь, разумеется, именно ей нужно было разгребать последствия. И хотя колдомедики Мунго смогли поставить на ноги пострадавшего буквально за двадцать минут, самой Гермионе пришлось потратить не менее трёх часов, чтобы разобраться в причинах случившегося и составить подробный отчёт, который она могла потом со спокойной душой отправить Кингсли.              Сегодня писем было не слишком много, но, к сожалению, это не давало никаких гарантий, что их просмотр не обернётся очередной разбивающей любое подобие порядка катастрофой. Печально вздохнув, Гермиона потянулась к первому конверту, но как только её пальцы коснулись желтоватой бумаги, в комнате появилась Мисти.              – Мисс Грейнджер готова спуститься к ужину? – голос эльфики звучал куда выше, чем обычно, словно она только что увидела в соседней комнате горного тролля и не смогла ещё до конца привести в порядок эмоции.              – Да-да, я скоро освобожусь. Минут пятнадцать, не больше, – Гермиона подняла взгляд от конверта и обеспокоенно нахмурилась. – Что-то случилось, Мисти?              – Хозя… Мисс Грейнджер не стоит переживать, – заламывая руки, эльфийка беспокойно переминалась с ноги на ногу, лишь усиливая все самые пугающие предположения.              – Мисти.              – Я бы обязательно сказала вам, если бы что-то случилось, – интонация, с которой были произнесены успокаивающие по сути слова, заставила Гермиону нервно сглотнуть и податься ближе, взглядом буквально требуя продолжения фразы. – Вы же знаете, как сильно Отто любит радовать маленького хозяина. Они просто решили немного пошалить. Не больше. Мисс не должна беспокоиться.              Грейнджер никогда не разговаривала с домовиками, используя прямые приказы, но сейчас волнение мешало ей конструировать сложные предложения и заставляло отбросить на время любые, даже принципиально важные условности.              – Отведи меня к ним.              Не став спорить, Мисти крепко обхватила протянутую руку, и спустя мгновение обе они оказались в малой гостиной напротив хохочущего домовика, который разве что не подпрыгивал от переполнявшего его веселья. Джеймса с ним видно не было, но чтобы найти ребёнка, не потребовалось много времени. Не успела Гермиона сделать и пары шагов, как откуда-то сверху раздался заливистый детский смех, и сразу за ним последовал знакомый торопливый и чуть неловкий топот, мгновенно заставивший девушку вскинуть голову: прямо по потолку, радостно размахивая руками, носился из стороны в сторону маленький Поттер, явно не испытывая при этом ни малейшего дискомфорта.              – Что тут происходит? – срывающимся голосом спросила Грейнджер, рукой на ощупь пытаясь достать из кармана палочку, хотя сама даже не представляла, что именно собирается делать. Всё её внимание целиком и полностью было сосредоточено на хаотично двигавшейся по потолку точке, и казалось, Гермиона даже не моргала, чтобы ни на секунду не потерять Джеймса из виду, словно, если что, смогла бы поймать его одним лишь своим пристальным взглядом.              – Отто любит хозяина! Отто решил поиграть!              – Но почему он… там? – не сумев подобрать от волнения слов, Грейнджер просто махнула свободной рукой наверх и тут же ринулась вперёд, увидев, как Джеймс неуклюже крутанулся в воздухе, будто собирается повалиться вниз, но, к счастью, вместо этого он вновь уверенно зашагал по потолку в сторону высокого книжного шкафа.              – Потому что это весело! – Отто взмахнул руками и перекувыркнулся на месте, явно не справляясь с кипевшей в нём энергией. – Я зачаровал его ботинки, и теперь хозяин может ходить буквально где угодно! Посмотрите, как он радуется!              – Ты должен спустить его, немедленно!              – Отто не станет расстраивать хозяина!              Увидев, что спорить с упрямым домовиком бесполезно, Гермиона решила переключиться на Мисти и с полным отчаяния взглядом повернулась к эльфийке, надеясь, что та сможет хоть как-то помочь ей. На самом деле, это была практически последняя надежда Грейнджер, потому что сама она попрежнему совершенно не представляла, как ей спустить Джеймса, не только не уронив его на пол, но и не повредив ноги, очевидно намертво запечатанные в злополучные ботинки с помощью магии.              – Мисти, сделай что-нибудь. Это же опасно!              – Вам не стоит бояться. Домовой эльф никогда не причинит вреда своему хозяину.              Продолжая драматически заламывать руки, Мисти переводила взгляд с Отто на смеющегося Поттера и вновь возвращалась к Гермионе, для которой каждая секунда ожидания ощущалась не лучше самой настоящей пытки.              – Да, конечно, но мне будет гораздо спокойнее, если ты спустишь его назад… на землю. Пожалуйста.              – Но Мисти… Мисти не может так высоко… – голос бедной эльфийки дрожал так сильно, что казалось, она в любой момент может потерять сознание. – Я… Вы… Он должен сам… Ничего не случится.              – Да-да, я поняла! – Грейнджер готова была взвыть от отчаяния.              Больше всего ей хотелось сейчас, чтобы Джеймс оказался у неё на руках, но в глазах несчастной эльфики стоял настолько всепоглощающий ужас, что Гермиона просто не могла заставить её подняться наверх, пусть даже физически для Мисти в этом не было совершенно никакой проблемы.              Джеймс тем временем увлёкся изучением внушительных размером люстры, и в комнате впервые за несколько последних минут стало относительно тихо. Только вот отсутствие громких звуков, как выяснилось, могло вызывать не меньше тревожности, чем постоянный шум, и когда за спиной у Гермионы раздался знакомый раздражающе спокойный голос, она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от неожиданности.              – Что у вас тут происходит? Ты орёшь, как потерявшая трезубец русалка.              – Джеймс… Он… – Грейнджер беспомощно взмахнула руками, указывая наверх. – Отто зачаровал ботинки Джеймса и теперь отказывается спускать его.               – Мм… – Драко беглым взглядом оценил ситуацию и, не меняя интонации, продолжил. – Ну, стоит заметить, он не выглядит недовольным.               – Малфой! Он же может в любой момент упасть… Или напугаться… Или...              Словно насмехаясь над её словами, Джеймс качнул люстру и звонко расхохотался, вызывая очередной неистовый приступ веселья наблюдавшего за ним домовика, который словно забыл о существовании других людей в комнате.              – Грейнджер, ну ты же, вроде как, волшебница. По крайней мере, сколько я тебя знаю, пытаешься всем доказать это.              – При чём тут…              – При том, что его держит магия. Ты же не била панику в Хогвартсе при виде зачарованных лестниц и, кажется, даже ходила на матчи по квиддичу. Так в чём же проблема сейчас? Тем более, Мисти права – эльф никогда не навредит своему хозяину.              Развернувшись, Малфой достал палочку и ленивым движением поднял вверх стоявшую на камине вазу, а после резко опрокинул её прямо на пол, заставив Гермиону невольно сжаться в ожидании оглушительного грохота. Но ничего не последовало. Ни звона бьющегося стекла. Ни сотен разлетевшихся в стороны осколков. Ничего. Деревянный, начищенный до блеска пол, словно мягкая перина принял хрупкий предмет в свои объятия и оставил его спокойно лежать на месте, не позволив ему ни повредиться, ни даже просто откатиться в сторону.              – Да, но… – даже не пытаясь скрыть волнение, Грейнджер скрестила на груди руки. Паника отступила, но от одной только мысли, что Джеймс всё ещё находится на высоте трёх с половиной метров, под рёбрами болезненно сдавливало сердце. – Он же ещё совсем маленький. И такой неуклюжий.              Гермиона понимала, что выглядит беспомощно и даже нелепо, но ничего не могла с собой поделать. Чувства, захватившие буквально каждую клеточку её тела, никак не хотели уступать логике, и от этого она лишь сильнее ощущала собственную ничтожность. Возможно, Гарри допустил самую страшную ошибку в своей жизни, указав её в роли опекуна, и на самом деле ей ни за что не стоило соглашаться…              – В его возрасте волшебникам покупают первые мётлы. Ты же понимаешь это? – как ни странно, в голосе Малфоя не было раздражения. Скорее, в нём звучала какая-то глубокая неподдельная усталость, но Грейнджер была не в том состоянии, чтобы анализировать чьи бы то ни было интонации.              – Да. Понимаю. Детские мётлы, которые летают на расстоянии меньше метра от пола, – закрыв буквально на несколько мгновений глаза, Гермиона медленно выдохнула. – Просто скажи, ты можешь что-нибудь сделать?              Печально и даже чуть обречённо вздохнув, Драко убрал палочку в кобуру и подошёл к оседлавшему спинку кресла Отто. Наклонившись, он что-то тихо сказал домовику, а после рукой указал на собственные ботинки, отчего эльф весело подпрыгнул, прежде чем прокричать ответ, но весь их разговор утонул в очередном взрыве детского смеха.              Сверкающая люстра успела наскучить неугомонному Джеймсу, и он принялся вновь рассекать круги по потолку, на этот раз подпрыгивая на каждом шаге, что точно не помогало успокоить сердце, грозившее в любой момент выскочить из груди Грейнджер. Казалось, что ещё немного, и эта странная обратная гравитация всё-таки потеряет свою силу, и тогда непременно случится что-то страшное. Что-то, что не смогут предотвратить ни они, ни внимательные эльфы, ни даже зачарованный пол, который на деле был сейчас безопаснее любого батута.              На мгновение яркая вспышка заставила Гермиону отвлечься. Обернувшись, она увидела, как стопы Малфоя окутало мерцающее золотистое сияние, которое, концентрируясь внизу, медленно стало подниматься выше и растворилось полностью только достигнув его лопаток. Около секунды Драко стоял посреди гостиной, источая тёплый свет подобно зажжённой электрической лампочке, а после, словно по щелчку выключателя, всё пропало, и он неторопливо направился в сторону ближайшей свободной стены, пока не подошёл практически вплотную, но вместо того чтобы остановиться, начал двигаться дальше. Не успела Грейнджер моргнуть, как Драко уже передвигался по абсолютно вертикальной поверхности с настолько невозмутимым выражением лица, что можно было подумать, будто ему ежедневно приходится выполнять нечто подобное.              Казалось, в эту минуту хаос, царивший в комнате, достиг своего апогея, но Гермиона всё равно невольно задержалась на достаточно крепкой фигуре Малфоя, продолжавшего двигаться наверх с настолько выверенной осанкой, что это просто противоречило всем законам физики и невольно заставляло задуматься о природе удерживающего заклинания, которым воспользовался Отто. В любом случае, сама Грейнджер, реши она повторить нечто подобное, едва ли выглядела бы элегантнее слона, попытавшегося залезть на самую толстую пальму в округе.              Добравшись наконец до потолка, Малфой, не меняя скорости, принялся двигаться дальше. Очевидно, он не хотел спугнуть ребёнка, так что со стороны напоминал крадущегося к добыче хищника. Нервно сжав губы, Гермиона вновь перевела взгляд на Джеймса. Тот явно не замечал надвигающейся опасности и с особым интересом изучал завязки на капюшоне собственной толстовки, которые не были подвержены магии и свободно свисали вниз, то и дело качаясь перед его глазами.              Когда до малыша оставалось не больше пары метров, Малфой достал волшебную палочку и небольшой смятый пополам листок бумаги. С помощью невербального заклинания он превратил записку в весьма симпатичного журавлика, который тут же встряхнул своими чуть желтоватыми крыльями и принялся летать над раскрытой ладонью Драко.              – Джеймс, смотри, что я принёс тебе.              Чуть склонив голову на бок, Малфой протянул вперёд зачарованное оригами, привлекая в нему внимание Поттера. Тот, услышав знакомый голос, резко поднял голову, отчего отросшие довольно сильно за последние недели волосы забавно колыхнулись, едва не вызвав на лице Гермионы улыбку. Её пульс всё ещё нельзя было назвать нормальным, но она не могла отрицать, что сердце стучало спокойнее с каждым шагом Драко в направлении явно заинтересовавшегося новой игрушкой ребёнка.              – Писька, – звонко хлопнув в ладоши прокричал Джеймс, и, рассмеявшись, несколько раз весело повторил снова. – Писька! Писька!              – Да-да, птичка!              Малфой наконец смог подойти достаточно близко, чтобы взять Джеймса на руки. Увлеченный летающим журавликом, тот даже не сразу обратил на это внимание, и они на удивление спокойно спустились вниз, где Грейнджер практически сразу забрала ребёнка, крепко прижав к груди, словно боялась, что в любой момент он может вылететь из объятий, точно наполненный гелием шарик.              – Джеймс! Никогда больше так не делай, – умом Гермиона понимала, что он ещё слишком мал, чтобы понять настолько абстрактные наставления, но мозг словно на автомате достал из глубин подсознания эту избитую, заложенную с детства фразу.              Проигнорировав слишком бурные эмоции своей приёмной матери, малыш вновь улыбнулся и вытянул вперед руку, в которой трепыхался зажатый не особо осторожными пальцами журавлик.              – Мона! Смои, какая писька!              Не сдержав на этот раз тихого смешка, Драко прикрыл рот ладонью и выразительно поднял брови.              – Да, друг, ты точно знаешь, как найти подход к женщине.              Бросив в сторону Малфоя убийственный, но достаточно короткий взгляд, Гермиона вновь повернулась к Джеймсу.              – Птичка просто очаровательна.              – Наиться?              – Конечно. Я просто в восторге.              – Моя писька!              С особой радостью Поттер в очередной раз так сильно сжал ладонь, что едва не свернул бедному журавлику шею, но занятые попытками сдержать эмоции взрослые даже не заметили этой непреднамеренной жестокости.              – Как легко, оказывается, тебя поразить, Грейнджер.              – Можешь не беспокоиться, твоя птичка меня совершенно не интересует, – сквозь плотно сжатые зубы процедила Гермиона, изо всех сил стараясь сохранять на лице миловидную улыбку.              – Чисто технически…              – Просто заткнись.              – Ну, конечно, – не переставая нагло ухмыляться, Малфой поднял вверх руки, – разве тебя может заинтересовать что-то, сделанное НЕ из министерского бланка.              Гермиона демонстративно вздохнула. Она просто не могла уложить в голове, как этот человек буквально за пару минут умудрялся переключить её эмоции с режима искренней благодарности к неукротимому желанию скинуть его с астрономической башни.              – Не думала, что тебя так волнуют мои предпочтения.              – Не принимай на личный счёт. Это не более чем праздное любопытство. Думаю, тебе хорошо знакомо, что это.              – Конечно, – немного передвинув Джеймса на бок, чтобы его вес сместился с предплечья на её талию, Гермиона повернулась к наблюдавшим за ними домовикам. – И ещё, я надеюсь, что подобное больше не повторится. Вы услышали меня?              – Грейнджер, – голос Малфоя, прозвучавший из-за спины, утратил любые насмешливые нотки, – ты не можешь приказывать Отто.              – Я и не приказываю, но…              – Я наложу на стены отталкивающие чары. Мы используем такие, когда устраиваем облавы, так что они достаточно действенные, можешь не беспокоиться.              – О… Эмм… Спасибо, – Грейнджер нервно сглотнула, не понимая, почему простые слова ощущались настолько чужеродными, – за всё.              – Не за что, – Драко небрежно пожал плечами. Казалось, он действительно верит в то, что говорит, и это никак не вязалось с тем образом, который сложился в голове у Гермионы.              Она по-прежнему считала его абсолютно невыносимым, но при этом всё больше убеждалась, что Пэнси оказалась права. Каким бы эгоистичным и даже самовлюблённым засранцем ни был Малфой, без него Грейнджер совершенно точно бы не справилась.              – Ты, наверное, думаешь, что я истеричка?              – Нет, – он медленно покачал головой и убрал руки в карманы светло-серых брюк. – Ты просто боишься высоты и искренне переживаешь за него. Не думаю, что это действительно большое преступление.                     ***                      К письмам Гермиона вернулась в тот день только после ужина. Ей потребовалось достаточно много времени, чтобы привести в порядок расшатавшиеся нервы, иначе она рисковала случайно подпалить лежавшие на столе бумаги. И, к сожалению, это была не просто красивая фраза, а весьма печальный опыт, который на прошлой неделе обошёлся ей бессонной ночью, проведённой за срочным восстановлением испорченных документов.              Сегодня ей повезло намного больше. Среди и без того не высокой стопки было всего два действительно важных письма, но и они заняли у неё не больше десяти минут, так что спустя четверть часа Гермиона задумчиво покачивала зажатым между средним и указательным пальцами пером, в голове перебирая всё, что чисто теоретически могла забыть сделать.              Убедившись, что с рабочими вопросами покончено, Грейнджер вздохнула и неохотно потянулась к стопке чистых листов, неизменно лежавших в правом углу её стола. Ей давно стоило написать Джинни, но она уже больше недели откладывала это дело, раз за разом придумывая новый предлог, хотя даже себе не смогла бы объяснить причину.              Она искренне любила подругу и скучала по ней, но странное послевкусие последней встречи заставляло Гермиону чувствовать себя некомфортно. Словно она сделала что-то не так и теперь не имеет права пересекать невидимую черту, которую сама же себе обозначила.              И вместе с тем рациональная её часть буквально кричала о том, как это было на самом деле глупо и даже неправильно. Да, появление Джеймса в жизни Грейнджер странным и не лучшим образом сказалось на и без того непростых отношениях Джинни с матерью, но девушки прекрасно понимали, что едва ли могут что-либо с этим поделать. И всё же… Всё же обе словно избегали друг друга.              Хотя, если быть до конца откровенной, дело было не только в странном поведении Уизли. Как бы Гермионе ни было сложно признавать, она сама в последние недели словно окружила себя невидимым коконом и с трудом впускала в него кого бы то ни было, если это не касалось работы. Казалось, что время, которое она проводила с ребёнком, просто вытягивало у неё все силы, оставляя социальную батарейку совершенно разряженной. И хотя такой расклад был вполне логичным, он совершенно не устраивал привыкшую жить вполне полноценной жизнью Грейнджер.              И она была решительно настроена это исправить.              Упрямо тряхнув головой, Гермиона обмакнула перо в чернила и начала выводить ровные строчки, в которых, старательно избегая любых сложных тем, предлагала Джинни встретиться на следующей неделе, если та сможет хотя бы ненадолго вырваться в Лондон.              Наконец поставив последнюю точку, Грейнджер облегчённо выдохнула. Она ещё раз внимательно перечитала письмо и только после этого взмахнула волшебной палочкой, чтобы простейшим, отработанным до автоматизма заклинанием запечатать его в конверт и после вручить сове, которую она взяла себе, как только устроилась работать в министерство.              Спустя несколько часов, когда Гермиона уже лежала в кровати и читала купленную на прошлой неделе книгу, в спальне раздался отрывистый стук, заставивший девушку подняться и впустить в окно весьма потрёпанного вида птицу, которая явно была не в восторге от столь длительного путешествия.              Сев на спинку рабочего стула Грейнджер, сова склонила голову и с явным укором посмотрела на свою хозяйку, словно ждала от неё объяснений. В такие минуты Гермиона искренне радовалась, что питомцы, даже в волшебном мире, по-прежнему не умели говорить, потому что едва ли она сейчас услышала бы в свой адрес что-то хорошее или хотя бы приличное.               – Ты молодец, молодец, Фотти, – достав припрятанное в столе лакомство, Гермиона протянула его всё ещё обижавшейся на неё птице, и только после отвязала от её лапки короткую записку с согласием Джинни встретиться.                     ***                     – Грейнджер.              Оторвавшись от тугого и совершенно бесформенного комка, который производители гордо называли массой для лепки, Гермиона подняла голову и посмотрела на замершего в дверном проёме Драко.              – Да?              Тыльной стороной ладони она попыталась смахнуть со лба выбившуюся из хвоста прядь, но та упорно продолжала жить своей жизнью, так что Грейнджер пришлось в конечном счёте сдаться и вернуть своё внимание терпеливо наблюдавшему за этой картиной Малфою.              – Есть минутка?              – Да, коне… – договорить Гермионе не дал кусок ярко-синего теста, который совершенно немагическим образом решил оказаться во рту невинно хлопавшего ресницами ребёнка. – Джеймс, ну сколько можно? Оно же даже не вкусное.              – Кхм.              – Ах, да. Прости, – Грейнджер подняла голову и неосознанно вновь потянулась к дурацкой, действовавшей на нервы пряди. – Я слушаю.              – У вас неплохо получается, – подбородком Драко кивнул в сторону неровных шариков, которые в теории должны были составлять снеговика, но на деле больше напоминали поверженное в битве чудовище.              – Лучше просто молчи, – Гермиона закатила глаза, параллельно пресекая очередную попытку Джеймса съесть цветную массу, и медленно выдохнула. На самом деле, за полчаса подобного творчества её нервная система подошла к своей критической точке, и Грейнджер с трудом сдерживалась, чтобы не запустить злополучного снеговика прямо в стену, совершенно случайно попав при этом в слишком довольного жизнью Малфоя, но негласная договорённость, согласно которой Драко взял на себя все игры на свежем воздухе с не в меру активным ребёнком, заставляла её сдерживаться.              – Как скажешь, – согласие, пусть даже весьма условное, прозвучало так быстро и безэмоционально, что это заставило Гермиону насторожиться.              – Лепи! Лепи снегоик! – решив, что ему уделяют непростительно мало внимания, Джеймс взял в обе руки массу для лепки и протянул ее позволившей себе отвлечься девушке.              – Да, конечно, – Гермиона улыбнулась малышу и, послушно забрав у него тесто, вновь попыталась вернуться к разговору. – Так, ты что-то хотел сказать?              – Хотел, – только сейчас Грейнджер заметила, что, несмотря на показную беспечность, в каждом движении Малфоя едва заметно проскальзывало волнение. – Сегодня вечером к нам придут мои родители. Они хотят познакомиться с Джеймсом.              – О.              Это был один из тех редких случаев, когда Гермиона совершенно не знала, что может ответить. За время, что они прожили вместе в этом доме, она уже научилась относиться к Малфою, как к чему-то нерушимому, тому, что присутствовало в её жизни вне зависимости от обстоятельств и тем более её желания. Только сейчас Грейнджер осознала, что для того, чтобы принять новую реальность, она смогла абстрагироваться. Провести невидимую черту между человеком, с которым она делила пространство и обязанности, и тем мальчишкой, что знала в школе и тем более во время войны.              Но едва ли она могла провернуть подобный фокус с образом его родителей, который в её голове слишком прочно ассоциировался со всем, от чего она всё ещё хотела держаться как можно дальше.              – Да, они давно уже говорили об этом, так что не вижу смысла оттягивать неизбежное, – перекатившись с пяток на носки, Драко провёл ладонью по задней стороны шеи, едва заметно взъерошив волосы на затылке. – Просто решил предупредить тебя на случай, если ты захочешь уйти.              – Я должна уйти? – Гермиона нахмурилась, хотя даже сама не могла разобраться пока с собственными эмоциями.              – Нет, ты не должна, в конце концов, едва ли у меня есть право выгонять тебя из твоего же по сути дома, – продолжая изучать взглядом чудовище-снеговика, Драко прочистил горло. – Просто я пойму, если ты решишь выбрать на сегодня другую компанию.              – Ох, спасибо, но я, если честно, планировала вечером поработать. Эм… – Гермиона не знала, как правильно сформулировать вопрос. Весь этот разговор с каждой минутой всё больше напоминал ей прогулку по тонкому, покрытому трещинами льду, и она слишком боялась ошибиться. – Они же знают, что ты… что я… Ну, что мы… Не в смысле…              – Да, – бессвязный лепет Грейнджер всё-таки заставил Драко немного расслабиться, и он беззвучно усмехнулся. – Они знают, но, к счастью, давно не управляют моей жизнью.              Подавив странное и совершенно неуместно желание продолжать задавать Малфою какие бы то ни было вопросы о его родителях, Гермиона кивнула и машинально протянула Джеймсу очередной криво скатанный шарик из теста.              – Ну, тогда я предпочла бы остаться дома. У меня действительно много дел, так что я всё равно планировала забаррикадироваться вечером в комнате.              – Отлично. В любом случае, не думаю, что они задержатся здесь надолго.              Гермиона сглотнула. Ужин обещал быть интересным. Даже если она и не собиралась на нём присутствовать.        <