Горячий придворный роман

— Ваше Высочество, — склонился перед братом короля старый скольт-граф. — Какая честь моему замку! — Я не оказываю чести предателям и изменникам, — холодно бросил герцог, делая знак солдатам. — Вы арестованы за преступное укрывательство омеги от власти короны. — Но разве медикус не объяснил в донесении, как это произошло?! По лицу старого графа растекалась мертвенная бледность, но он все же удержался от того, чтобы броситься на колени, вымаливая прощение для семьи, невольно преступившей закон. — Объяснил, и довольно подробно, — усмехнулся Ален Лебран Де Корд, доставая из кармана письмо. — Здесь сказано, что Ваш сын едва жив и со дня на день распрощается с белым светом, да к тому же слаб рассудком и едва выговаривает пару слов, а я, подъезжая к замку, повстречал этого юношу в полном здравии и к тому же абсолютно дееспособного. Так что это, если не укрывательство половозрелого омеги?! Вы знаете закон и будете повешены, граф. А вот, кстати, и сам медикус. Прошу, входите… Альфа чуть отступил, позволив солдатам вволочь в кабинет растрепанного и перепуганного врача, лопотавшего что-то о досадной ошибке. — Ваши художества? — спросил герцог Ален Лебран, впечатав в грудь врача исписанный мелким почерком листок. Пожевав губами, месье Гийом прочел написанное, а затем поднял взгляд на нависшего над ним высокородного аристократа. — Это не мой доклад, Ваше Высочество… Когда у юноши случилась первая и совершенно внезапная для всех течка, я наблюдал его все эти дни и составил профессиональное заключение о здоровье данного омеги. Также я произвел небольшое расследование данного вопиющего случая, о чем также сообщил Его Величеству. Еще раз повторюсь: этот документ составлен хорошо, но автор его не я. — Хотите сказать, что депешу подменили? — герцог сделал знак солдатам отпустить медикуса. — У меня не остается никаких сомнений, — врач с достоинством оправил смявшуюся одежду. — Я профессионал, Ваше Высочество, а здесь… Простите, но это не медицинская справка, а вольное изложение мнимых убожеств… — И есть догадки, кто это мог написать? — Только юный лорд, — скорбно вздохнул месье Гийом. — Мне не нужно было оставлять письмо без присмотра, но я и помыслить не мог, что Руан додумается до подобного. — Тогда поступим следующим образом… Повинуясь взмаху руки хозяина, солдаты покинули кабинет, чтобы встать караулом у дверей, не выпуская из замка никого до тех пор, пока герцог Де Корд не позволит этого. — Через два часа я буду ждать Вашего сына, скольт-граф, в часовне замка. Если Руан будет противиться, просто скажите ему, что в случае отказа я исполню угрозу и подпишу всей вашей семье смертный приговор. Вы понимаете, что я имею в виду, милорд? Дождавшись, пока Гордон Де Монсон кивнет, герцог продолжил. — В случае, если Руан согласится, я выплачу Вам, граф, достойную сумму, чтобы с лихвой покрыть все долги, которых, как я успел узнать, скопилось немало за последние годы. Как думаете, справитесь или мне придется самому тащить Вашего сына к алтарю? — Так Вы, Ваше Высочество, желаете, чтобы Руан… о-о-о, — у хозяина замка Де Монсон вырвался изумленный вздох. — Да, я буду мужем Вашего сына, — оборвал его альфа. — Распорядитесь отнести Руану сундук, который я привез: в нем одежда и украшения, подходящие для омеги. А теперь проводите меня в свободную комнату, я хочу умыться с дороги. Гордон Де Монсон вновь лишь кивнул, понимая, что жизнь его сына изменилась навсегда. * * * Я стоял у распахнутого окна, стискивая пальцами край подоконника и пытаясь унять бешено колотившееся сердце, отдававшееся в ушах гулкими ударами. Слова отца повисли в воздухе, а мне не хватало сил, чтобы просто вздохнуть. — Руан, сын… я не знаю, что еще можно сделать… если ты откажешься выйти за герцога, нам всем вынесут смертный приговор за… — За укрывательство омеги, — безжизненно отозвался я, глядя на цветущий сад. — Герцог следует букве закона, но я не ожидал, что все случится прямо сейчас… Ужас, испытанный мною при встрече с альфой, немного рассеялся, притупился, сменившись на глухую безотчетную тоску. Все, что я знал и понимал о себе, как о молодом лорде Де Монсон, развеялось, словно дым: у меня больше нет прав решать, думать, выбирать… Незнакомец с янтарными глазами станет тем, кто будет владеть мной и власть его будет абсолютна. Почему, почему меня угораздило родиться омегой?! Неужели нет иного пути, кроме как подчиниться власти короны, дав единственно возможный ответ — «да»?! — Если бы я мог хоть что-то изменить, — простонал отец, сгребая меня в объятия. — Руан, мальчик мой… — Все будет хорошо, — я не узнавал собственный спокойный голос. — Передайте герцогу, что я согласен. Если это цена за Вашу жизнь и свободу, то я с радостью её заплачу. Откуда взялась эта смелость, я не знаю… Наверное, так ощущает себя приговоренный, всходя на эшафот. Одно я понимал слишком хорошо: возможно, мне удастся сбежать от этого альфы и даже спрятаться, но меня с легкостью отыщут другие, так какая разница, кто именно назовет меня своим? Главное, что родные окажутся в безопасности, когда этот могущественный аристократ снимет со скольт-графа Де Монсон все обвинения в нарушении закона. — Что это за сундук? Вопрос сорвался с губ, чтобы разбить затянувшуюся паузу. Отец выпустил меня из объятий, смахнув с глаз набежавшую слезу прежде, чем та успела скатиться по его морщинистой щеке. — Твой… твой будущий муж приказал доставить одежду, подходящую к торжеству, сын. И еще шкатулка с украшениями для волос. Я взглянул на сундучок, оставленный слугами у кровати, а затем перевел взгляд на родителя, словно бы состарившегося за прошедшие несколько часов. — Позвольте мне самому подготовиться к церемонии, — попросил я, откидывая тяжелую крышку. — Может, потребуется помощь горничной, Руан? Я прикажу служанке леди Кассандры… — Нет, — внутри меня полыхнул яростный огонь. — Нет! Я буду в часовне, но позвольте мне провести оставшийся час свободы в одиночестве! Скольт-граф лишь кивнул, признавая за мной право потребовать эту малость. Дверь за отцом закрылась, но я даже не взглянул ему вслед — вместо этого я смотрел в зеркало, отыскивая в собственном лице что-то такое, что могло дать мне ответ… Что ж, мне семнадцать и многие юноши в моем возрасте уже имели одного или двух сыновей, а я… похоже, у меня будут дети, но, проклятье, я не хочу даже думать о том, как именно они появятся! Дрожь отвращения пробежала по спине, стоило лишь представить первую брачную ночь, что последует за сегодняшним венчанием. Какой позор: спать с мужчиной под крышей моего родового замка! Уже к утру эта весть облетит каждую крестьянскую лачугу в округе и каждый, каждый простолюдин сможет вдоволь посмеяться над положением, в которое попал младший сын скольт-графа, смазливый Руан, на которого оборачивались все девчонки на много миль окрест. Откинув крышку сундука, я достал ворох небесно-голубой ткани, изумительно подчеркнувшей цвет моих глаз. Вот только фасон одеяния вызвал у меня невольный истерический смешок… Пожалуй, короткий, вышитый камзол выглядел вполне сносным, равно как белоснежная рубашка и даже узкие, обтягивающие бедра бриджи, но длинный, струящийся турнюр, заставил меня брезгливо отшвырнуть в сторону это творение придворных портных, стремившихся сделать из наряда омеги некое подобие женского платья, оставлявшего открытым ноги. Затем настала очередь шкатулки с украшениями. Признаться, за всю свою жизнь я не видел столько драгоценных камней… В ладонь легли роскошные серьги, следом за ними я вынул на свет длинное сверкающее колье, золотые гребни для волос… Что все это означает?! Помимо унижения, что мне придется испытать, принося священные обеты в любви и верности другому мужчине, так мне еще предлагают вырядиться, как придворная сучка?! В ярости я швырнул украшения обратно в шкатулку, захлопнул крышку, тяжело и надсадно дыша. Альфа хочет получить красавчика-омегу, так он получит совсем другое и пусть наслаждается победой! Схватив острый кинжал, я повернулся к зеркалу, чтобы бросить последний взгляд на свои длинные смоляные кудри, которые очень нравились Мими. За последний год они отросли так, что приходилось собирать их в свободный хвост, а сейчас, когда я стянул с них узкую бархатную ленту, освобожденные локоны заструились по плечам роскошным водопадом. Один взмах кинжала и прядь, снесенная почти под корень, упала к моим ногам, но я уже не думал ни о чем. Сотрясаясь в рыданиях, я кромсал и кромсал злосчастные волосы, чтобы в конце, опершись руками о край стола, вновь поднять взгляд на собственное отражение. Да, теперь все было, как нужно: короткие черные вихры торчали в разные стороны, губы дрожали, но в глазах больше не отражалась боль разбитых надежд — теперь в них горел лишь гнев против несправедливости, какой обернулась для меня жизнь. — Получите, герцог, — фыркнул я, зачерпывая воду из тазика, чтобы смыть следы слез. — Никто не скажет, будто может сломить лорда Руана из замка Де Монсон. * * * В часовне уже собралась вся моя семья. Впервые я не знал, как вести себя с ними, ведь во взгляде старших братьев появилось нечто, отдаленно напоминавшее… страх? — О, Руан! — Мими бросилась мне навстречу, протягивая руки, чтобы обнять. — Что с твоими волосами?! — Меня отдают за альфу, но это единственное, что тебя волнует?! — не веря собственным ушам, я отшатнулся от девушки, когда-то так много значившей для меня. — Не просто за альфу, Руан, — взгляд леди Милисент стал серьезным и внимательным. — Это герцог Лебран Де Корд, единокровный брат короля. Ты станешь супругом Его Высочества! — Боже, Мими! Да какая разница, кто он?! Главное, что я — омега, ты это понимаешь?! Меня отдают замуж, ясно?! — Это ты не понимаешь, Руан, — девушка ухватила меня за обе ладони, увлекая за собой в затемненную нишу. — У тебя начнется совсем другая жизнь! Ты станешь вторым по влиятельности омегой в стране! Ты будешь богат, тебе станет восхищенно внимать весь королевский двор! Каждое твое слово будут ловить с восхищением и обожанием! Это ли не все, чего можно желать?! — Я буду вынужден жить с… с чужаком, Мими. И спать с ним… И рожать ему детей… Как думаешь, я этого хочу? — Мир вообще ужасно несправедлив, — вздернула подбородок леди. — Омег отдают за альф, женщин отдают за мужчин и никого не интересует наше мнение на сей счет. Завтра я отправлюсь домой и совсем скоро отец подыщет мне супруга и хорошо, если это будет не богатый дряхлый старик. Так что собери всю родовую гордость, Де Монсонов и иди к Его Высочеству! А еще запомни: ты обязан будешь пригласить меня ко двору, иначе я сдохну здесь от тоски… Я очень любила тебя… и не наша вина, что ничего не вышло… Будь счастлив, милый… Мими с силой вложила мне в пальцы букет из желтых ирисов, перевязанный белой атласной лентой. — Иди, Руан! Пусть герцог видит, что ты ничего не боишься! Стиснув влажные стебли до хруста, я шагнул на свет, чтобы встретиться взглядом с альфой, стоявшем у алтаря и терпеливо дожидавшимся момента, когда падре начнет церемонию, навсегда связывая нас воедино. Янтарные глаза смотрели на меня так пристально, что мгновенная слабость в ногах едва не заставила меня пошатнуться. Может, еще не поздно все отменить? Впервые я смог внимательно разглядеть того, кто вот-вот станет моим мужем… Герцог, приходившийся младшим братом самому королю, был дьявольски хорош собой… Длинные пшеничные локоны, схваченные по дворцовой моде в низкий хвост, ничуть не умаляли мужественности герцога Лебран Де Корд, а, напротив, лишь подчеркивали суровую привлекательность его черт. Плотно сжатые губы мужчины не дрогнули, когда я подошел ближе и стало понятно, что я не подчинился требованию выглядеть соответственно тому, как принято одеваться омегам. К алтарю я шел в простой охотничьей куртке и бриджах, а короткие смоляные кудри вызывающе торчали в разные стороны, недвусмысленно сообщая будущему мужу и господину, как именно я отношусь к идее сочетаться с ним законным браком, исполняя волю короля. Однако, я с немалым удовольствием отметил, как на высоких скулах альфы заходили желваки, выдававшие, что за бесстрастностью, характерной для высших аристократов, герцог Де Корд прятал охвативший его гнев. — Встаньте подле, — велел он, глядя на меня с высоты своего роста, ведь, как оказалось, Его Высочество на полторы головы превосходил меня. Конечно, альфа и вида не подал, что мой внешний вид его оскорбляет, но позже… Уверен, позже мне придется сильно пожалеть об этой выходке, зато сейчас я наслаждался этой маленькой местью тому, кто вот-вот сделает меня своим. — Что это за цветы? — вдруг спросил герцог, принюхавшись. — Уберите их, они заглушают Ваш запах. Один из солдат подскочил ко мне, чтобы взять букет. — Это любимые цветы моей матери, — ответил я, сильнее прижимая к груди ирисы. — Вы отнимаете у меня все, не забирайте хотя бы это. Чуть помедлив, альфа кивнул и солдат тут же отступил к стене, исполняя волю господина. Боже, во что я ввязался?! Он же, правда, второй по влиятельности альфа в государстве и следующий претендент на престол, если дети Его Величества по какой-то причине не достигнут зрелости… — Я не отнимаю, я беру Вас, Руан, в супруги, — заметил герцог, не сводя с меня взгляда янтарных глаз. — А теперь будьте хорошим мальчиком, ответьте на вопросы священника и давайте уже закончим с церемониями. Не знаю, отчего я так реагировал на его голос, но по спине бежали мурашки, когда Его Высочество заговаривал со мной. И, кажется, я снова ощущал запах альфы, такой бархатный и притягательный, что мне захотелось отодвинуться подальше, лишь бы не находиться в пределах его досягаемости. — Мы собрались здесь, — откашлявшись, начал священник. — Чтобы соединить прочным союзом альфу и омегу, пожелавших принести священные обеты. В ушах стоял такой гул, что я практически не мог сосредоточиться на словах падре и лишь смотрел на желтые лепестки цветов, не понимая, как я мог очутиться в столь кошмарном положении. Скоро, совсем скоро мне придется разделить ложе с мужем, и, черт возьми, я не знал, как смогу выдержать подобное унижение. — Прошу ответить Вас, Анри Жюстин Руан Де Монсон: является ли Ваше желание вступить в брак с этим альфой искренним и добровольным? В часовне повисла хрустальная, звенящая тишина, разлетевшаяся на миллионы осколков от моего тихого, но ясного ответа. — Да, — произнес я, словно бы шагая в пропасть с обрыва. Сердце подскочило куда-то вверх, когда до меня дошло, что пути назад больше не будет. Ради своего рода, ради того, чтобы висельная петля не охватила шею старого скольт-графа, я обязан ответить согласием, а дальше… Дальше мне придется смириться с тем, что мое тело будет использовано ради того, чтобы этот альфа получил потомство… Какая мерзость и какой стыд! Теперь заговорил стоявший подле меня мужчина и, казалось, его сильный, глубокий голос заполнил собой всю часовню, рождая в моей груди приятные и даже чересчур приятные вибрации. — Я, герцог Ален Лебран Де Корд, наследный принц Лебрании, беру Анри Жюстин Руана Де Монсон в супруги и обязуюсь хранить, защищать, любить и зачать с ним детей, разделяя с супругом все, что имею и буду иметь. С этими словами альфа снял с пальца тяжелый перстень и, взяв меня за руку, надел кольцо мне, соединяя тем самым наши судьбы воедино. Перстень с синим камнем оказался настолько велик, что соскользнул бы на пол, если бы я инстинктивно не сжал руку в кулак, удерживая его на месте. — Ваш союз благословлен и отныне эти двое являются друг другу супругами, — голос священника вознесся к самым сводам часовни, возвещая всем собравшимся главную весть. — Ален Лебран Де Корд, можете поцеловать своего омегу. Наверное, я должен был уклониться, но я просто не успел. Альфа властно притянул меня в объятия, сминая инстинктивное сопротивление и касаясь губами моих дрожащих губ. Это не походило ни на что, испытанное мною ранее, хотя целоваться я умел и мои поцелуи весьма нравились девушкам. Но меня, меня раньше так не целовали. Губы герцога были теплыми, жесткими и нежными одновременно. Не понимаю, отчего я поддался, впуская его язык в свой рот, но меня всего обожгло изнутри, когда Его Высочество прижал меня еще сильнее и я животом ощутил, как наливается силой и мощью внушительных размеров член альфы. — Достаточно, Руан, — чуть усмехаясь, произнес мой муж, отстранившись, чтобы понаблюдать, как в мои глаза возвращается осмысленное выражение. — Мы уезжаем прямо сейчас. Даю Вам полчаса, чтобы собрать самые любимые вещи и проститься с семьей. И, надеюсь, в этот раз обойдется без сюрпризов.