Горячий придворный роман

Удобно устроившись в объятиях герцога, я вдыхал запах его кожи, наслаждаясь блаженной истомой, накатившей после любовной разрядки, а заодно размышлял о судьбах омег, которым не посчастливилось родиться до принятия законов об их охране. Действительно, Ален не соврал: раньше участи омег нельзя было позавидовать — их брали насильно, отдавали в чужие руки за щедрую награду, альфы дрались за право обладания ими, доходило даже до жутких случаев, когда юных омежек похищали из семей, но прадед Алена, правящий король Луи Лебран прекратил этот кошмар, взяв всех омег под покровительство короны. С тех пор многое изменилось, но только в лучшую сторону: достояние государство охраняли и берегли, и только правитель мог решать, кому из его верных альф достанется в супруги тот или иной созревший омега… Шальная мысль закралась в голову, искусительной змейкой защипала на языке, требуя задать вопрос. — Ален, Вы не спите? — Еще нет, — откликнулся герцог, коснувшись губами моей макушки. — А что такое? — Просто хотел спросить… узнать… Запутавшись в собственных эмоциях, я мучительно подбирал слова, не зная, оскорблю ли мужа, интересуясь подобным, ведь одно дело эротическая игра, и совсем другое — неосторожно задеть честь дворянина. — Скажите, если бы мы жили в те времена, когда еще не существовало законов, охраняющих омег… и мы бы встретились… что бы Вы сделали? — Так вот, что тебя волнует, — тихий смех Его Высочества потонул в моих кудрях. — Хочешь знать, стал бы я сдерживаться, как в начале нашего с тобой знакомства? Нет, Руан, не стал бы. Я и тогда еле удержался, чтобы не трахнуть тебя сразу после церемонии. Понимаешь, в те времена альфам позволялось, нет, даже предписывалось не сдерживать свои инстинкты — это считалось доблестью, а что там чувствовали омеги… Не знаю, наверное, многим приходилось несладко, но… Я ахнул, когда мужчина вдруг одним гибким движением оказался сверху, вжимая меня в перину. Янтарные глаза Алена словно бы светились в полумраке комнатки, и мне это показалось невозможно красивым. — Тебе было хорошо, верно? Тебе понравилось быть моей добычей, Руан. — Да, — признался я, ощутив, как в паху плеснула горячая волна возбуждения. — Я понимал, что это игра, но все же это очень… эротично… — Это твои инстинкты, мальчик, — тихое рычание сорвалось с губ герцога, когда он склонился к самому моему уху. — Мы цивилизованные люди просвещенного века и делаем это исключительно для удовольствия, но представь на мгновение… Голос Алена окутывал меня искушающим желанием отдаться ему тут же, сейчас же, немедленно…. — Представь, Руан: я с войском проезжал бы через земли твоего отца, учуял тебя и взял замок штурмом. Ты бы стоял у окна — бледный, дрожащий, наблюдая, как закованные в броню рыцари врываются во внутренний двор, разоружают охрану и вот ты, мой мальчик, встречаешься со мной взглядом… Поцелуй застал меня врасплох. Со стоном я подался навстречу, погруженный в предстающие перед глазами картины, однако мой муж отстранился, продолжая рассказывать. — Я бы поднялся наверх и, поверь, ты бы боялся меня и одновременно хотел, ведь ты бы точно учуял запах власти, запах секса и опасности. — Я и так сразу его почуял, — признание сорвалось с губ и повисло в полумраке жалобной, просящей ноткой. — Поэтому и не хотел… отказывал Вам в близости так долго. — Значит, все-таки было страшно? — довольно усмехнулся Ален. — Бедный мой омежка: хотеть альфу и сопротивляться искушению… — А дальше? — робко спросил я, запуская пальцы в золотистые локоны мужчины. — Дальше я бы трахнул тебя, Руан, в твоей собственной спаленке, а потом насильно увез бы с собой и посадил под замок, но ты бы и так не сумел от меня сбежать: повсюду полно половозрелых альф, для которых ты лакомый кусочек. И ты бы знал, что я защищаю тебя от каждого из них: щитом, мечом и даже клыками… Ты бы тянулся ко мне, всем своим существом считывая сигнал — этот альфа силен и достоин. В принципе, сейчас ничего не изменилось, верно? — Да, — простонал я, не замечая, как приподнимаю бедра, напрашиваясь на соитие. — Вы сегодня показали свой статус в стае… — В стае, — рассмеялся Ален. — Как чертовски мило. Ты должен запомнить вот что, Руан: я всегда буду тебя защищать, ясно? Да, ты неплохо владеешь оружием, но клинок помогает не всегда. Самая лучшая защита для тебя — это мое имя. Теперь ты Руан Де Корд, супруг принца крови и второй по влиятельности омега в государстве. Тебе достаточно лишь приказать, мальчик… Никто не посмеет ослушаться. Ты меня понял? Я кивнул, не сводя взгляда с безупречно красивого лица мужчины, склонившегося ко мне. — Если продолжать аналогию со стаей, то Вы, милорд, главный в моей… — Верно, — Ален не шевельнулся, позволив мне обвить его поясницу ногами. — Приказать тебе, Руан, имеет право лишь король и его супруг. И, конечно, я — на правах мужа и… — Вожака, — подсказал я, скользнув ладонями по широким плечам герцога. — А как быть, если… если Его Величество прикажет одно, а Вы, Ален, другое? Легкая улыбка скользнула по губам мужчины в знак того, что он оценил степень провокационности вопроса. — Ответь сам, мальчик, — жарко шепнул альфа, подначивая к очередному признанию. — Как считаешь: кого станешь слушать? — Вас, — едва слышно выдохнул я. — А вот это уже государственная измена, — тихий рокочущий смех герцога отдавался во всем моем теле. — Но одновременно это истина, Руан. Я тоже буду защищать тебя даже от короля, если необходимо. Тебе должен понравится праздник в честь Луи-освободителя: он-то и расставит все на свои места. А теперь давай спать, с рассветом мы отправляется в дорогу. — Как? — не понял я. — Спать?! Разве можно вот так уснуть, если внутри все сжимается, требуя унять сексуальное возбуждение?! Странное дело, чем больше времени мы с Аленом уделяли супружеским удовольствиям, тем больше мне хотелось быть с ним, быть под ним… Я ходил вокруг альфы, как привязанный, впитывая его силу, наслаждаясь его запахом… Может, это то самое, о чем говорила Элен: истинный? Но одно я понимал точно: никогда в жизни я не испытывал столь сильного чувства, никогда мой мир не сходился в одной точке, а конкретно — в одном-единственном человеке, к которому я теперь льнул всем своим существом. Ален стал для меня центром и смыслом, я любовался им всякий раз, как находил взглядом. Меня завораживало в нем удивительное сочетание силы и утонченности, власти и великодушия, строгости и нежности… Он весь состоял из противоречий, таких восхитительных и притягательных, что у меня начинало сладко тянуть под ложечкой, стоило герцогу Лебрану оказаться рядом… — Да, Руан, мы будем спать, — Его Высочество улегся на бок, притягивая меня в объятия. — Знаю, что тебе хочется еще, но ты, мой нескромный, должен завтра выглядеть свежим и отдохнувшим, а не заморенным доходяжкой. — Завтра Вы официально представите меня ко двору, верно? — И это тоже, — губы герцога коснулись моей шеи, согревая дыханием, отчего по позвоночнику побежали щипучие мурашки, похожие на пузырьки шампанского. — Спи, мальчик, и думай о том, что я очень тебя хочу. Уже проваливаясь в сон, я представил, как однажды осмелею настолько, чтобы толкнуть альфу на постель, оседлать его бедра и начать двигаться, раскачиваться, дразнить, пока Ален не взмолился о пощаде… и тогда я позволю ему кончить… спустить глубоко в меня… * * * Его Высочество с нескрываемым удовольствием наблюдал за впечатлением, которое произвела на Руана столица. Прильнув к окну экипажа, юноша во все глаза смотрел на оживленные улицы Авалорна, периодически оборачиваясь к мужу, чтобы задать очередной вопрос наивного провинциала, впервые увидевшего суету города, куда стекались все дороги, пролегавшие по территории страны. — А что там? — голубые глаза парня искрились любопытством. — Ален, вон там! — Большое здание с белыми колоннами? Это главная библиотека. А слева, взгляни, Ваарская площадь и триумфальная арка в честь нашей победы в Ваарском сражении. — А дальше парк? Как красиво! И даже фонтаны?! — Сольт-Джеймский парк, днем здесь прогуливаются и слушают уличных музыкантов, а вот вечерами сюда лучше не соваться, если не желаешь получить под ребра чей-то кинжал. Однако, к альфам это не относится — нас боятся больше, чем грабителей и шлюх, цель которых не удовлетворить клиента, а опоить и ограбить беднягу. Ален намеренно умолчал, что еще здесь назначались дуэли, поскольку официально подобные поединки были запрещены, но кто будет слушать слово закона, если задета честь? — Торговые ряды, — воскликнул Руан, когда карета выехала на центральную площадь, где в выходные дни разворачивалась шумная ярмарка с балаганами. — Сколько же здесь всего… О, неужели это королевский театр?! Роскошное строение, поражавшее воображение обилием лепнины, проплывало мимо окна экипажа, пленяя воображение юноши и заставляя его провожать взглядом постепенно удалявшееся здание. — Можно будет сходить на представление? Я никогда не… — Можно, — согласно кивнул Ален, наслаждаясь радостью супруга. — Королевская ложа нас ждет. Но обещай, что никогда не будешь ходить по городу без охраны. Я хочу быть уверен, что ты всегда, всегда в безопасности, это понятно? Герцог Лебран чувствовал в себе невыносимое желание оберегать и окружать заботой, контролировать каждое действие Руана, чтобы тот ненароком не вляпался во что-то опасное, а ведь он мог… Чего только стоил тот идиотский прыжок в топь за тонущим олененком… Неужели, действительно, стоит поверить в сказки про истинную пару? Раньше Его Высочество никогда не ощущал ничего подобного ни к кому из многочисленных любовников, а ведь их было немало… Вчерашний разговор о темных веках заставил герцога иначе взглянуть на уроки истории, знакомые ему с самого детства. Образованный человек способен контролировать собственные порывы и инстинкты — это называлось культурой, предписывалось этикетом, а порукой тому была дворянская честь. Каждый альфа с пеленок впитывал правило: омеги неприкосновенны, омег положено оберегать, ведь они нежны и трепетны, они достояние короны, но стоило появиться Руану, как Ален начал понимать: его дикая сторона пробуждается, с каждым днем отвоевывая себе все больше и больше места. Наверное, это можно было выразить в простом сравнении: если бы кто-то осмелился обидеть любого другого омегу, герцог защитил бы пострадавшего и, конечно, мог бы применить к идиоту, что решился на подобное, физическую силу, но, если кто-то тронет Руана… В горле вибрировал утробный рык, кулаки сжимались, словно Его Высочество уже стоял перед врагом, готовясь нанести удар — один, быстрый, смертельный. И в этом была разница — Руан был ЕГО омегой и обострившиеся инстинкты это подтверждали. Карета медленно вкатилась на внутреннюю площадь дворца, и Ален очнулся от размышлений. Слуги в ливреях бросились к экипажу, чтобы открыть двери и помочь брату короля и его супругу выйти. Герцог легко спрыгнул на мраморные плиты, протянул руку замешкавшемуся юноше. Конечно, пареньку, прожившему большую часть жизни в отдаленном скольт-графстве, здесь удивительно все: огромные светлые залы дворца, множество придворных, что приветствуют Его Высочество почтительными реверансами и поклонами, огромное количество королевских стражников с алебардами и суета, суета, суета… — Набрось на голову капюшон, — посоветовал герцог Лебран, склонившись к уху паренька. — И закутайся в плащ. Давай еще немного подогреем их интерес? — Да Вы коварны, Ален, — хмыкнул Руан, послушно пряча лицо от любопытных взглядов окружающих, явно сбежавшихся посмотреть на возвращение герцога ко двору. — Думаете, всем интересен я? — Мальчик, ты недооцениваешь силу сплетен, — заметил Его Высочество, увлекая юношу в картинную галерею, через которую можно было попасть в крыло, отведенное под покои королевской семьи. — Да они все тут извелись, гадая, кто же сумел пленить меня настолько, что я перестал появляться в Авалорне. — Оказывается, я знаменитый… В голосе Руана явно звучал смех. И все-таки, какой он импульсивный и открытый юноша, совсем не похожий на других жеманных омег… Ален улыбнулся, поднес запястье супруга к губам, демонстративно целуя, таким образом подкидывая дров во вспыхнувший костер придворных пересудов. — Не поднимай взгляда, — велел герцог, по-прежнему улыбаясь. — Через пару часов ты поразишь их, явившись в тронный зал, а пока пусть еще немного помучаются ожиданием. * * * — Констанс, он приехал! Ты не представляешь, какой ужас! Рикар вихрем ворвался в овальную розовую гостиную, где проводил время в окружении стайки фрейлин супруг короля. Крон-принц поднял взгляд на друга, который явно находился на грани истерики: розовые губы омеги дрожали от смеси гнева и обиды, а изящные ухоженные руки сжимались в кулаки, словно тот хотел придушить бросившего его любовника. — Все вон, — приказал Констанс, взмахом руки отпуская девушек, составлявших его свиту. — Иди сюда, дорогой. Рассказывай. Белокурый красавец метался по комнате, зло отбрасывая ногой в сторону длинный, изумительно вышитый турнюр, пытаясь справиться с волнением, охватившем его при виде герцога Лебрана, выходившего из экипажа в сопровождении своего супруга. Вот же мелкий гадёныш! Знать бы, чем этот полуживой доходяжка сумел привлечь искушенного и требовательного альфу… Поговаривали, будто он тяжело болен… Так, может, Ален его просто пожалел? — Констанс, как думаешь, он красивее меня? — блондин уселся подле крон-принца, сильно сжав пальцы его руки, унизанные перстнями. — Тише, мне больно, — брови королевского омеги страдальчески изогнулись. — Рикки, не так сильно! — Прости, — выдохнул тот, отпуская Констанса. — Но ответь: есть ли у меня причины бояться? — Взгляни на себя, — мягкая улыбка осветила лицо крон-принца. — Вот, возьми зеркало. В последние дни стало очевидно, что супруг Его Величества находится в положении: движения омеги стали плавными, текучими, он словно бы впал в некое оцепенение, оберегая дитя короля, зародившееся в его теле. Констанс часами мог сидеть в кресле в саду, слушая игру музыкантов, положив ладонь на заметно округлившийся живот, который уже невозможно было прятать от окружающих, да он и не хотел скрываться. Это величайшая честь: родить наследника престола, тем более что первые двое сыновей были омегами и теперь государь ждал от супруга рождения альфы — того, кому однажды Игнас передаст трон. Вот и сейчас Констанс не изменил своему томному, спокойному состоянию, пытаясь вернуть в него и лучшего друга. — Посмотри на свои чудесные светлые локоны… Они похожи на лунные лучи, Рик. А твое лицо, дорогой? Да тебе завидуют все омеги двора! В тебе нет изъяна! Эти губы, пухлые, чувственные, зовущие… Глаза, серые, как предгрозовое небо… Если бы я не знал, что Игнас смотрит только на меня, я бы тоже начал ревновать… Улыбнись, ну же! — Я верну Алена, а этого мерзавца просто отравлю, — прошипел Рикар, отложив в сторону изящное зеркало на длинной ручке. — Я этого не слышал, — ахнул Констанс, отшатнувшись. — Нет, Рикки, ты этого не сделаешь, ясно?! Я приказываю тебе не сметь и думать о ядах! Закон суров: причинивший вред омеге будет подвергнут наказанию, даже если он тоже омега! Ты понимаешь?! Вместо ответа первый красавец двора спрятал лицо в ладонях, судорожно дыша. — Ален целовал его руку, Констанс! Я стоял в галерее и наблюдал! Ты когда-нибудь видел, чтобы Его Высочество так… любезничал с кем-то на глазах всех собравшихся?! — Этот юноша его супруг, — напомнил очевидное крон-принц, за что Рикар наградил его злым взглядом. — Ну Рик, прекрати… Сегодня Ален представит своего избранника королю, и ты сможешь все рассмотреть. — А ты? — подался вперед блондин. — Ты не будешь присутствовать?! — Не могу, — покачал головой Констанс, отчего его огненно-рыжие локоны красиво рассыпались по плечам. — Ребенок сильно толкается и мне тяжело… Думаю, у нас с Игнасом родится альфа… Как считаешь, в этот раз будет наследник? — В любом случае, Его Величество любит тебя просто потому, что ты — это ты, — откликнулся Рикар, явно расстроенный перспективой встретиться с соперником без присутствия могущественного друга. — Расскажешь мне все, хорошо? — ладонь Констанса скользнула по плечу светловолосого омеги, успокаивая и утешая. — Куда же я денусь, — фыркнул тот, вновь поднося к лицу зеркало. — Мне нужно переодеться… Пусть Ален увидит, кого он потерял.