Мне снились в жизни сны, которые потом оставались со мной навсегда и меняли мой образ мыслей: они входили в меня постепенно, пронизывая насквозь, как смешивается вода с вином, и постепенно меняли цвет моих мыслей. Эмили Бронте, «Грозовой перевал»
Она понимала, где находится. Но не понимала, что здесь делает. Эвелина находилась в своей комнате, в квартире, где прожила всю жизнь. Она сидела на кровати, рядом была та же самая тумба, напротив — тот же шкаф, рядом с ним — привычный ей стол. Это была её неизменная, родная комната. Девочка думала, что побывать в ней теперь ей выпадет возможность явно не в ближайшее время. Но она вновь была здесь. Эвелина не знала, какое сегодня число, день недели и время суток. Телефона нигде не было, будильника — тоже. За окном было пасмурно, но не темно. Что-то было не так. Подсознание подсказывало ей, что очутилась она здесь неспроста. Будто что-то давило на неё, заставляя покинуть помещение. И Эвелина поддалась. Ноги сами понесли её в сторону прихожей. Она остановилась возле входа, всё ещё не понимая, в чём дело. Кроме неё здесь не было не единой души. Ровно до этого момента. Входная дверь внезапно отворилась. В квартиру зашла Лили. Сковывающий, леденящий душу страх охватил Эвелину с ног до головы. Район живота скрутило неприятным узлом, а сердце — сжалось. Она не понимала, что происходит. — Мама?.. — прошептала девочка, широко раскрытыми глазами глядя на неё. А Лили смотрела на неё необычайно тепло. Взгляд, которым она одаривала дочь зачастую был нейтральным. Им женщина не выражала какие-либо эмоции по отношению к Эвелине, лишь давала понять, что она находится в её поле зрения. Лили была скупа на эмоции столько, сколько Эви её помнит. Девочке всегда было интересно: всегда ли её мама была такой? Свидетелей прошлой жизни Лилиан Эвелина не знала, поэтому спросить и узнать правду было не у кого. Она имела представление об азах психологии людей, и знала, что человеку свойственно меняться под воздействием обстоятельств и внешнего мира. Организм подстраивается под определенные условия, стараясь выдержать эмоциональную нагрузку. Лишь внутренняя личная трагедия может повлиять на человека положительно, если он многое передумал и пережил, пытаясь разобраться в себе. А вот внешний негатив, особенно окружающий его круглые сутки, не сделает ничего хорошего. Тут нужен прочный душевный стержень, который трудно сломать, и это могут быть твердые моральные принципы, заложенные с детства. А ещё человек может меняться под влиянием окружающих его людей, общества. Может, когда-то Лили пришлось стать такой по этой причине? Или это как-то связано с Тони Старком? Было ли это из-за обстоятельств, из-за общества, или же всё это действовало в совокупности, в конце концов сыграя свою роль? Эвелине, к сожалению, вряд ли доведётся узнать правду. Суть в том, что сейчас взгляд Лили был иным. — Здравствуй, доченька. Эти слова пронзили её в самое сердце. Эвелина была готова поклясться, что никогда не слышала столь ласкового обращения к ней со стороны мамы. И всё казалось таким правильным, что на мгновение она забыла. Забыла, что мама умерла. — Ну, рассказывай. Как у тебя дела в школе? — одновременно с этими репликами Лили снимала обувь. А Эвелина не могла и слова вымолвить. Ведь мама погибла. Почему она видит её здесь? И от чего их общение не такое, как раньше? — Я-я… — голос предательски задрожал. Шок постепенно отходил, а эмоции брали верх. Глаза начало нещадно жечь, и она почувствовала, как в уголках глаз скапливаются слёзы. Она поджала губы и зажмурила глаза, пытаясь взять себя в руки. Но безуспешно. Из глаз огромным потоком хлынули слёзы, оставляя на бледной коже следы. Эвелина тотчас же начала яростно тереть глаза тыльной стороной ладони, стремясь остановить льющиеся слёзы. — Эвелина, солнышко, — мама подошла к ней, обеспокоенно глядя на дочь. — Что случилось, родная? Она медленно и аккуратно убрала её руки от лица. Девочке хотелось раствориться в доселе незнакомой материнской нежности, ловить каждое мгновение, проведённое именно с такой матерью. С любящей, ласковой, аккуратной, тёплой, доброй — чёрт, у неё не хватало слов, дабы описать её! — Ничего, мам… — сквозь всхлипы прошептала Эвелина, предпринимая отчаянные попытки успокоиться. А тем временем нежные руки матери мягко стирали слёзы с её лица, всё ещё не понимая, в чём дело. Лили обхватила её лицо двумя руками, заставляя посмотреть на неё. — Раз ничего, то почему же ты плачешь? Тебя кто-то обидел, дорогая? — и голос был таким мягким, что Эвелина заплакала с удвоенной силой. Всё, что сейчас происходило — всегда было лишь мечтами. Мечтами, которые уже никогда не сбудутся. — Нет, мамочка. Клянусь, всё хорошо, всё нормально, всё нормально… — она начала повторять эти слова как мантру. Голова разболелась, а ноги будто постепенно становились ватными. Стоять стало тяжело, и Эвелина рефлекторно схватилась за предплечье Лили, дабы не упасть. Мысли перемешались в кучу, а губы словно онемели. Она не могла выдавить и слова. — Тебе плохо, Эви? — выражение лица мамы до сих пор было беспокойным, а Эвелине казалось, что с каждой новой фразой ей действительно становилось хуже. — Всё в порядке, мама, — сдавленно ответила она. И тут возникло ощущение, будто сознание начинает медленно, но верно покидать её. Эвелина не хотела уходить. — Прости меня, мама! — громко, но так надломленно произнесла девочка. — За что, дорогая? — недоумевала Лили. Она сама не знала, за что просила прощения. Ей было не за что этого делать, но тем не менее из неё вырвались именно эти слова. Эвелина молчала, а сознание отдалялось всё сильнее. — Я люблю тебя, доченька. Это звучало так искренне, что у девочки защемило сердце. — Я тоже, мамочка. Она не знала, услышала ли это Лили.***
Ей осточертело просыпаться в слезах. Но раньше эти слёзы были вызваны страхом или болью со стороны отчима. На этот раз ей снилась мама. Но это была не она. Лили никогда не была с ней настолько ласковой и нежной, никогда не вытирала её слёзы, и уж тем более не признавалась в любви. Во сне она была своей полной противоположностью — открыто любящей матерью. Это было чертовски чуждо, потому что такое отношение мамы всегда жило лишь в детских мечтах девочки. Лили никогда не назвала её доченькой, а Эвелина — мамочкой. Сон был слишком эмоциональным и чувственным, бередящим вскрытые раны. Казалось, что подсознание издевались над Эвелиной, нарочно подкидывая ей именно такие сновидения. Но это было куда лучше тех снов, после которых она просыпалась в холодном поту, и с ощущением липкого страха. Видеть маму было куда приятнее, как минимум потому, что та никогда не причиняла ей физической боли. Хотя она и могла поспорить насчёт того, что сильнее — физическая боль, или моральная. — Джарвис, — тихо позвала его Эви. — Да, мисс Райт? — хорошо, что он всегда бодрствует. — Который час? — панорамные окна были затемнены, и визуально определить время суток было невозможно. — Восемь часов двадцать три минуты, мэм. К счастью, ложиться спать дальше не было смысла. Да и Эвелина не смогла бы сомкнуть глаза. Она встала и направилась в свой личный туалет. Приняв душ и проведя все водные процедуры, далее ей следовало идти одеваться. Но вместо этого она села на бортик ванны и тяжело вздохнула. Приснившийся сон до сих пор не оставлял её в покое, заставляя из раза в раз прогонять его в голове. Эвелина подумала о том, что нужно начинать принимать снотворное. Они не оставят её в покое, а за эти несколько дней уже встали ей поперёк горла. Сегодняшний сон не являлся кошмаром, как предыдущие, но он был слишком печальным. В детстве Эвелина всегда мечтала именно о таком образе матери, который так и ни разу не был воспроизведён вживую. Она давно смирилась с этим, но сегодняшняя ночь воспалила старые шрамы. Интересно, а изменилось ли бы что-то в будущем? Может, если в ту злополучную ночь в колл-центре не случился бы пожар, и мама осталась жива, то могла ли Эвелина надеяться на какие-либо перемены? Возможно ли то, что Лилиан переступила бы через себя, и проявила тёплое отношение к дочери? И вновь слёзы застлали глаза.Нет. Нет!
Она не будет плакать. Эвелина вскочила и быстрым шагом направилась в комнату. Девочка закрыла глаза, пытаясь сдержать рвущийся поток. Прерывисто моргая, она дошла до кнопки и нажала на неё, открывая себе обзор гардеробной. Эвелина акцентировала своё внимание на ней, и слёзы постепенно отходили.Победа!
Рассматривая свою одежду, она остановилась на чёрных джинсах и белой футболке, вновь решив не заморачиваться. Затем спешно высушила волосы и расчесалась, оставив их распущенными. Слегка подкрасилась, посмотрела в зеркало и поняла, что теперь у неё появился ещё больший стимул не рыдать. Внешний вид портить не хотелось. — Джарвис, — обратилась Эвелина к Искусственному Интеллекту, — подскажи, пожалуйста, который час? — Девять часов сорок семь минут, — моментально отозвался он. — А ты можешь узнать, есть ли кто-нибудь на кухне? Вчера Пеппер между слов обронила, что в будние дни завтрак проходит полшестого утра, а по выходным ограничений нету. Значит, пойти кушать Эвелина могла хоть сейчас. Конечно, ей было не по себе. Была бы её воля, она бы просидела в своей комнате, не выползая из неё. Сюда никто не заходил, по крайней мере пока что. — На данный момент на кухне находится мистер Хоган. Я оповестил его о вашем пробуждении. У Эвелины глаза на лоб полезли. — Значит, мистеру Старку ты тоже это сказал? Великолепно. Теперь спускаться придётся в любом случае. — Нет, мисс Райт. Мистер Старк пребывает в фазе глубокого сна в своей лаборатории.О-о, джекпот. Выходит, на кухне находится лишь тот самый водитель.
Это было шансом познакомиться с ним. Тем более, в будущем ей так или иначе придётся это сделать.Надеюсь, заимею с ним хорошие отношения.
Эвелина лишь примерно помнила, куда ей нужно было идти, поэтому без редких подсказок Джарвиса не обошлось. Перед последним поворотом она остановилась, прикрыла глаза и непроизвольно сжала кулаки. По идее, его ведь по-любому оповестили о ней? Пеппер упомянула, что он является не просто водителем, но и другом мистера Старка. Очевидно, он должен знать. Терять было нечего. Спокойным шагом Эвелина зашла на кухню. За столом ожидаемо сидел тот самый мужчина, который, к её сожалению, должен будет ежедневно отвозить в школу и забирать. Под его взглядом она пересекла оставшееся расстояние между входом и столом, за которым он сидел. — Здравствуй, — он приветливо улыбнулся, откладывая в сторону столовые приборы. — Эвелина, верно? — Да, правильно, — подтвердила она, переминаясь с ноги на ногу. — Меня зовут Гарольд Хоган, но лучше называй меня просто Хэппи. Завтрак уже остыл, садись, — кивком головы он указал ей на тарелку напротив. — Спасибо, — Эвелина неуверенно улыбнулась, садясь на стул. — И да, если хочешь, можешь называть меня просто Эви, — он кивнул ей. Она не была до конца уверена в том, что разрешение называть этим прозвищем означало то, что к нему можно обращаться на «ты», но Эвелина рискнула. И, судя по его реакции не прогадала. Хэппи не изменил своё выражение лица, а значит, его всё устраивало. Девочка взяла в руки столовые приборы и приступила к еде. В тарелке лежали аппетитные панкейки, политые сладким сиропом.Не то, что вчерашнее рагу!
Когда она только начала приём пищи, Хэппи уже заканчивал его. И тоже молчал.В этом доме все немые, или это только на меня распространяется?
Эвелина априори не могла чувствовать себя комфортно рядом с незнакомым мужчиной. Это был результат действий отчима, которые давали свои плоды. — Тебе уже сказали, что я буду возить тебя школу, и забирать оттуда? — её молитвы были услышаны. Видимо, Хэппи тоже напрягало это молчание. — Да. Мистер Старк вчера на ужине оповестил, — осторожно произнесла она. Воспоминания о событиях вчерашнего вечера отозвались неприятными ощущениями где-то в груди. Эвелина не знала, какого теперь мнения о ней мистер Старк. Хотя, наверное, и до этого был не слишком хорошего. Она сбежала с ужина, как истеричка. Эвелина-то знала, почему это произошло — мысли атаковали её, а абстрагироваться не удалось. Но мистер Старк с Пеппер об этом и понятия не имели. — Как тебе здесь, нравится? — спросил Хэппи. Как будто она могла ответить отрицательно. Нет, безусловно, башня была прекрасной. Эвелине нравилась её архитектура как и внешняя, так и внутренняя. Но это место было ей чужим. — Здесь очень красиво… — пробормотала она, не зная, что можно добавить. Ответ вышел скудным. Но Хэппи вновь улыбнулся. — Не переживай, ещё привыкнешь, — произнёс он, отложив в сторону нож и вилку. — Может, расскажешь что-то о себе? И они разговорились. Эвелина не думала, что сможет найти с ним общий язык… но всё прошло успешно. Хэппи оказался довольно-таки приятным собеседником, и со временем она смогла немного расслабиться, пусть и далеко не до конца. На мгновение девочка даже забыла о сегодняшнем сне и утреннем инциденте. Это стало её маленькой победой. И они даже поговорили о музыке. — На скольки? Пятнадцати?! — вопрошал он, узнав, на скольки музыкальных инструментах умеет играть Эвелина. Её позабавила его реакция: он около минуты высказывал удивление насчёт умений Эви. — Я ведь не за раз освоила все пятнадцать, а за последние лет девять, — усмехнулась она. Конечно, сказать что это ей не льстило будет ложью. Любому человеку приятно, когда его хвалят. — Всё равно это много, чёрт! Здорово, — он стоял возле стола, опираясь об него руками. — А у тебя есть с собой какие-нибудь инструменты? — Нет, к сожалению. Меня учили в школе и на кружках. На самом деле у неё когда-то была гитара. Не скажет же она ему, что её сломал отчим в очередном порыве злости. Сломал, кстати, не только гитару. — Тони или Пеппер знают о твоих способностях? — уточнил Хэппи. — Думаю вряд ли, я им не рассказывала… — неуверенно произнесла Эвелина. — У них есть свои источники добычи информации, — он усмехнулся. — Я думаю ты можешь попросить у кого-нибудь из них какой-нибудь инструмент, если хочешь. Они точно не откажут. Было бы, конечно, неплохо, но сейчас они состоят немного не в таких отношениях. Разве что немного с Пеппер, но просить что-то Эвелина не горела желанием. Ей казалось, что она здесь на птичьих правах. — А вообще, здесь на этажах что-то было. Если поищешь, можешь найти что-нибудь интересное, — добавил он, не дожидаясь ответа. — Спасибо, Хэппи, — поблагодарила его девочка, на что ей ответили улыбкой. Он ей понравился. Они даже подружились. Разумеется, не настолько, насколько это могло бы быть, но даже этого Эвелине было достаточно. Главное — что всё сложилось.***
В конце концов он уехал по своим делам. Пеппер тоже не было в башне, ибо как сказал Хэппи иногда ей приходилось работать даже в выходной. По итогу Эвелина осталась одна. — Джарвис, мистер Старк ещё спит? — в сотый раз спросила она. — Мисс Райт, между действующим и предыдущим вопросом прошло всего две минуты двадцать восемь секунд. — Так это много… — пробурчала Эви себе под нос. Ей ведь надо знать, когда он соизволит проснуться, а сделать это Старк мог в абсолютно любой момент! Джарвис что, не может войти в её положение? — Джарвис, а теперь мистер Старк проснулся? — прошла ещё минута. — Нет, мисс Райт. Мистер Старк всё ещё находится в фазе глубокого сна, — кажется, она уже замучила Джарвиса.Скоро игнорировать меня начнёт, по-любому!
Последующие пять минут Эвелина решила воздержаться от вопросов. Вместо этого она решила исследовать комнаты. Разумеется, те, которые не являются чьими-то личными апартаментами. Девочка ходила тихо и аккуратно, хотя знала, что помимо неё тут никого нет. Во время разговора с Хэппи он упомянул, что когда-то здесь бывали Мстители, и сейчас Эвелина обнаружила их комнаты. Вход в них был заблокирован, да и она не горела желанием заходить в чужую зону, хоть и сейчас там никого не было. В пустых помещениях, доступ к которым был открыт ничего особенного интересного Эви не обнаружила. Но все они были чертовски красивыми. Эвелина приняла решение вернуться в гостиную. Борясь с желанием вновь спросить у Джарвиса про Старка, она села на диван. Эви хотела вновь с головой окунуться в свои мысли, хоть и понимала, что это может закончиться плохо. В любом случае, сделать это ей не удалось. Она вспомнила о словах Хэппи.«А вообще, здесь на этажах что-то было. Если поищешь, можешь найти что-нибудь интересное»
И Эвелина попробовала. К счастью, успешно. После десяти минут безуспешных поисков она додумалась обратиться за помощью к Джарвису. Сначала её одолевали сомнения: вдруг он не владеет этой информацией, или же не имеет права её разглашать. Но Джарвис подсказал. И теперь Эвелина сидела на диване, держа на коленях дорогостоящую гитару Gibson Les Paul. Раньше она могла лишь мечтать увидеть её воочию, а теперь самолично держала этот инструмент в руках. Он был великолепен. Наверное, ей не следовало трогать эту вещь. Но ведь Эвелина хочет всего лишь сыграть на ней, и в этом нет ничего страшного, не так ли? Она начала перебирать пальцами струны. В голове у неё давно была мысль, какую песню ей хочется сыграть.I'm tired of being what you want me to be (я устал быть тем, кем ты хочешь, чтобы я был) Feeling so faithless, lost under the surface (чувствую себя таким неверным, потерянным под поверхностью) Don't know what you're expecting of me (не знаю, чего ты от меня ждешь) Put under the pressure of walking in your shoes (находитесь под давлением ходьбы в вашей обуви)
Рука, перебирающая аккорды постепенно ускорялась. Эвелина любила эту песню.Every step that I take is another mistake to you. (каждый мой шаг для тебя — очередная ошибка) Caught in the undertow, just caught in the undertow (пойманный откатом, только что пойманный в отливе)
Песня многим напоминала Эвелине моменты из жизни. Может, поэтому с каждым разом ей становилось всё тяжелее и тяжелее петь её?I've become so numb (я настолько оцепенел) I can't feel you there (я не чувствую тебя там) Become so tired (стать таким уставшим) So much more aware (гораздо более возможно) I'm becoming this (я становлюсь этим) All I want to do (все, что я хочу сделать) Is be more like me (быть больше похожим на меня) And be less like you (и быть меньше похожим на тебя)
И на глаза вновь наворачивались слёзы, которые она пыталась отчаянно сморгнуть. Петь становилось труднее.Can't you see that you're smothering me (разве ты не видишь, что ты меня душишь?) Её и вправду душили. Holding too tightly, afraid to lose control? (держитесь слишком крепко, боитесь потерять контроль?)
Разве она заслужила всё это?
Cause everything that you thought I would be (потому что все, чем ты думал, я буду) Has fallen apart right in front of you (падать прямо перед тобой)
А вдруг она тоже упадёт?
Every step that I take is another mistake to you (каждый мой шаг для тебя — очередная ошибка)
Отчим тоже так считал. Его образ начал навязчиво всплывать в её сознании.Caught in the undertow, just caught in the undertow (пойманный откатом, только что пойманный в отливе) And every second I waste is more than I can take (и каждая секунда, которую я трачу, — это больше, чем я могу вынести) Сколько ещё ей предстоит вынести, прежде чем окончательно разбиться? I've become so numb (я настолько оцепенел) I can't feel you there (я не чувствую тебя там) Become so tired (стать таким уставшим) So much more aware (гораздо более возможно) I'm becoming this (я становлюсь этим) I may end up failing too… (я тоже могу потерпеть неудачу…) Её жизнь — сплошная неудача.
И она снова убедилась в этом, когда отложила гитару, зажала рот ладонью, дабы не разрыдаться вслух, всё ещё сидя с опущенной головой. Второй вытерла слёзы, так и не успевшие вытечь из глаз... а затем поняв, что слёз временно нет девочка убрала руки от лица, сложила их на коленях и подняла голову. Неподалеку от неё стоял Тони Старк. Она едва сдержала истерический смешок.