Не раб, а законный супруг!

Корелиус Дефоррест ненавидел своего папу. Не достоин любви или хоть какого-то уважения болезненный, глупый, мерзкий и жалкий омега, который решил, что одного наследника будет недостаточно для их семьи. Он даже был счастлив, когда тот умер, только разродившись Эрнестом. В тот момент рыжеволосый мальчик точно не плакал и не бился в истерике от того, что его любимый папа в очередной раз выбрал не его. Мальчик запретил себе думать о своем родителе, даже упоминать его имя было табу. Ему незачем вспоминать того, кто не захотел остаться с ним, выбрав пойти на верную смерть, чтобы отдать себя ради другого ребенка. В сердце маленького мальчика точно нет глубокой обиды, которую он пытается скрыть, только злорадство от того, что ненавистный предатель наконец-то получил по заслугам. Имя, которое дал ему ничего не значущий для него человек, так же презренно. Если и выбирать имя, то только такое, какое он даст себе сам. Кори... ему нравилось это красивое имя, подходящее для благородного человека, которым он и является. Кори мог быть единственным наследником, ведь был хорош во всем, он старший ребенок в семье, любящий читать, вдобавок быстрообучаемый, но этот омега зачем-то, подрывая свое здоровье, захотел расширить их семью. Кори не хотел делить внимание родителей еще с кем-то, но никто его мнения и не спрашивал. Когда ему было четыре года, на свет появился Вильгельм. Все внимание сосредоточилось именно на нем. В их доме был лишь один нянь, ведь в основном детьми занимался папа, не желая подпускать к ним посторонних. Этот нянь следил только за Кори, потому что маленького мальчика папа посчитал опасным для других детей. Ревность брала верх, заставляя делать ужасные вещи. Папа знал, что Кори самостоятельный и очень умный, поэтому оставить его поиграть с младшим братиком не будет плохим решением. Они сблизятся и, возможно, первенец будет помогать ухаживать за младшим. И как же омега ошибся в тот момент. Если бы он вернулся хотя бы минутой позже, Кори бы сломал шею Вильгельму. У рыжего мальчика были небольшие ладошки, но этого хватало, чтобы обхватить шею младенца и начать с силой сдавливать. Ребенок знал, что, если сдавить птичке шею, то она больше не сможет петь и "заснет навсегда", и то же самое захотел проделать с вечно плачущим Вильгельмом, который отбирал все внимание папы. Из-за ненавистного Вильгельма его жизнь стала невыносимой. Рождение Элдена отдалило их еще больше. Папа заботился о младших, игнорируя своего старшего сына, оставляя того на няньку. Отец же наоборот ценил схватывающего все на лету Кори, который с восьми лет с ним выбирался на охоту. Арбалет или лук отец ему не доверял, зато давал метательные ножи, которыми он быстро овладел. Птицы и кролики стали его первой добычей, он был невероятно горд собой. И каждый раз радовался похвале от отца. Казалось, что Кори действительно лучший из всех своих братьев, которые пока еще даже не научились есть, не обляпавшись. Стать главой семьи не было блажью, а настоящим стремлением. Ему достанется все, и земли, и люди, бесконечная власть, которая дарует и признание, и любовь, и абсолютное уважение, с ним будут считаться все и мечтать о его благосклонности. Но мечта разбилась, а все воздушные замки рассеялись, когда ему было всего двенадцать лет. Юный аристократ прекрасно знал, чем отличаются альфы от омег, но совершенно не рассчитывал на то, что организм возьмет и предаст его, распустившись как омега. Невероятно выводил из себя факт того, что все его братья всегда будут более значимыми людьми, чем он. Как старший ребенок рыжеволосый мальчик мечтал управлять графством и унаследовать винодельню, а в итоге станет всего лишь чьим-то украшением, милой мордашкой, которой можно посветить перед своими друзьями на каком-нибудь рауте. Ненависть к омегам у него была будто бы с самого рождения, а сейчас он и сам стал тем, кого так сильно презирал. Это было больно, мучительно и мерзко. Кори считал себя выше других, гордостью рода и приемником отца, а теперь он лишь инструмент для расширения семьи и выгодных связей. Конечно, его выдадут замуж за какого-то альфу, который даже с мнением юного омеги считаться не будет. Разъедающая изнутри злоба отравляла его существование. В действиях и позе не было того самого аристократичного благородства, которому он упорно учился, только отчаяние и жалость к самому себе. Помолвка с единственным сыном семьи Бриджер была неизбежна. Мальчишка старше него всего на год улыбался ему во все свои зубы и демонстрировал маленькие, только начинающие удлиняться, клыки. Клетис Бриджер был не особо умен и даже немного наивен, словно щенок искренне радовался тому, что скоро обручится. Вел себя не отстраненно и нарочито галантно, как ожидал Кори, а дружелюбно, пытаясь узнать поближе будущего супруга. Но даже это не помогало старшему из наследников семьи Дефоррест принять эту ситуацию спокойно. Хотелось выть, кричать, крушить все, что попадется под руку. Конечно же, отец уехал без него подписывать помолвочный договор с главой рода Бриджер. То, что их в принципе представили друг другу до того, как официально оформить бумаги, уже невероятная милость и почтительное отношение. Якобы родители учитывают мнение своих отпрысков и дают им выбор. Напускная доброта, которая была лишь ширмой для усмирения его пыла, Кори совсем не впечатляла. Он не был готов смириться тем, что больше никогда не станет Графом Дефоррестом, навсегда лишиться права наследовать землю, на которой был рожден. Кабинет отца был открыт, его и не стали бы запирать. Слуги каждый день вытирают там пыль, а никто другой не осмелился бы зайти туда и что-либо сделать. И тех, кто прибирает эту комнату, глава рода выбирал лично. Незапертая дверь была как будто символом власти Глэдвина Дефорреста, даже покойный папа не мог зайти в кабинет, не смея ослушаться приказа отца. Дверь открыта, кто угодно мог зайти, если бы захотел, но страх перед Глэдвином был намного сильнее детского любопытства. Кори осмелился ослушаться. Если он никогда не унаследует эту землю, то с чего бы отец продолжал быть авторитетом? Рыжеволосый мальчик ровнялся на него, считал своим примером для подражания, а отец посмел отвернуться от своего старшего сына в попытках отдать в чужой род. Что папа, что отец... были одинаковыми предателями, которые не ценили его. Графин с вином, стоявший на столе, манил и словно шептал на ухо, соблазнительно предлагая вкусить запретный нектар. Если он уже зашел в кабинет отца, то нет никакого смысла сдерживать себя. Его как ненужный мусор выбросят, отдадут в чужие руки, лишь бы избавиться и повысить репутацию за счет выгодного союза. Нечего больше терять, он и так потерял все, к чему стремился, поэтому схватить графин и попытаться осушить залпом, больше не казалось ему плохой затеей. Только вошедший в переходный возраст парень схватил сосуд, наполненный вином, и попытался выпить полностью все содержимое. Но невероятный гнев нахлынул, накрывая лавиной, которую юноша не в силах обуздать. Это вино семьи Дефоррестов, с их винодельни! Той самой, что никогда больше не станет его. То, что он жадно поглощает, пытаясь закрыть ту пустоту внутри, принадлежит тем людям, из-за которых он и опустошен. Родители словно знали, поняли только по одному виду, что первенец не станет новым властителем их земель. Они с насмешкой всучили ему блажь, что когда-нибудь он станет главой семьи, а потом отобрали, растоптав его мечты. Они знали, что Кори распустится омегой! Но ничего не сказали, лишь нарожали больше детей, чтобы был хоть кто-то, способный перенять бразды правления. Кори яростно отбросил графин от себя, разбивая хрусталь об пол. Осколки распластались по ковру из шкуры гигантского белого волка, который теперь был залит кроваво-алыми каплями вина. Узоры, напоминающие кровь, начали расходиться по меху, проникая глубже в шерсть. Такие следы будет очень сложно стереть. Отец непременно узнает об этом инциденте. Насколько же опрометчиво было это решение. Слепая ярость затуманила его взор, старший из братьев Дефоррест перестал критически мыслить и совершил фатальную ошибку. Никто не увезет его следом в поместье семьи Бриджер после подписания контракта, ему жить с отцом еще несколько лет перед тем, как он по-настоящему выйдет замуж за альфу. И, если сейчас Глэдвин был милостив к нему и даже организовал встречу с женихом перед помолвкой, что уже было чем-то уж очень сентиментальным со стороны родителя, то после такого плевка в душу отец явно не будет даже пытаться позаботиться о нем, а сурово накажет и поставит крест на своем старшем сыне. Это была невероятная дурость, никто не осмеливался нарушать запреты главы семейства, но он сглупил и пошел наперекор тому, кто на самом деле ничего такого плохого ему и не сделал. Голова разрывалась от мыслей. Слезы сами незаметно для юноши начали стекать по щекам. Этот проступок ему никто не простит. Осознание собственной глупости било по самооценке еще сильнее. Когда он расцвел в качестве омеги, его когнитивные способности будто бы разом ухудшились, хотя это и не удивительно. Омеги глупые и мерзкие, а он начал уподобляться им. Он не мог и дальше находиться в кабинете отца, стены будто бы начали на него давить, запирая его в этой комнате, высасывающей из него все жизненные соки. Немой крик застыл в горле, ноги были ватные, но он смог каким-то чудом выбежать в коридор и устремиться почти через все поместье к своей комнате. Самой дальней ото всех. Ему досталась именно та, до которой дольше всего идти. Это явно не была случайность, к нему попросту никто и не собирался никогда заходить. Его оградили от остальных членов семьи, как тупое и опасное животное, которое просто жалко убить. Они бы с радостью выкинули его, но это повредило бы имиджу их рода, поэтому и выдают так быстро замуж, надо куда-то сплавить ненавистного уродца. Убрать с глаз долой и из сердца вон, наконец-то сделать свою жизнь лучше, избавившись от неудачного первенца. Тело отрока билось в истерике, когда он забежал в свою комнату и рухнул на ковер возле кровати. Кори ненавидел это состояние, презирал слезы, его отвращал плач, ведь он не какой-то мерзкий плаксивый омега. Но он поддался этому чувству, слезы стремительной рекой неслись вниз по его лицу, заставляя кожу покрываться тонким слоем соли. Слез было настолько много, что рыжий мальчик начал захлебываться от того, что они стекали ему в рот и полностью заполняли его. Легкие судорожно сжимались из-за громких всхлипов, которые он не мог заглушить и унять. Сжавшись калачиком на полу, омега трясся и задыхался от собственного горя и осознания своей никчемности. Дверь скрипнула от того, что ее кто-то толкнул. Кори даже не услышал звук несмазанных петель из-за своего плача и кряхтения. Мальчик с белоснежными короткими волосами, которые он унаследовал от папы, тихо подкрался к старшему брату. Омега лежал спиной к двери и до последнего не замечал, что кто-то приближается к нему. Детское тело немного меньше его собственного улеглось рядом, а маленькая ладошка погладила его по волосам и спине. Рыжеволосый встрепенулся, резко развернулся и схватил мальчика-альбиноса, но на этот раз это не было агрессивно или хоть капельку злобно. Кори обнял его, как обычно расстроенные дети обнимают свои мягкие игрушки. Голубоглазый прижал голову Вильгельма к своей груди, а руки держал у того на спине, крепко обнимая. Слезы продолжали катиться у омеги из глаз, но теперь стекали не на ковер, а на лишенные пигмента волосы мальчика, заставляя их намокнуть. — Я не хочу, чтобы ты выходил замуж. — Подал свой голос альбинос, обнимая в ответ своего старшего брата. — Ты же не уедешь, правда? — Наивно спрашивал сероглазый девятилетка. — Н-н-е з-з-з-зна-й-й-й-ю. — Плачущий мальчик лишь всхлипывал, не имея возможности внятно ответить из-за душащих его слез. Кори хотел бы съязвить и обвинить во всех своих бедах младшего, но вся ненависть на короткий миг испарилась. В нем была боль, обида и неизмеримая печаль от собственной никчемности. Единственный, кто не хочет его отпускать и цепляется за него — это Вильгельм. Тот самый, кто отобрал у него папу. Отнял все внимание и любовь. Сделал второсортным и нелюбимым. Горький запах грейпфрута и имбиря наполнял комнату. Страдание Кори можно было учуять еще с коридора. Ему было физически больно от своих мыслей и действий. Легкие надрывались от плача, бились о ребра, судорожно расширялись и сжимались от болезненных стонов. Вильгельм гладил его своими маленькими ладошками по спине и терся носом о шею. — Я люблю тебя. Пожалуйста, не уезжай. — Детский голос звучал жалобно и с надеждой. Кори хотел бы горько ухмыльнуться и объяснить глупому братцу, что жизнь так не работает. Омега не может решить уезжать или нет, только лишь повиноваться главе рода, тому самому альфе, который отвечает за него. Но слов не было, одни эмоции. Слезы лились водопадом, а рот кривился в гримасе боли. Кори так давно не слышал этих слов. Даже не мог поверить, что Вильгельм действительно сказал, что любит его. Может, ему почудилось. Возможно, он сам себе внушил, якобы здесь хоть кто-то относится к нему с теплотой. Но брат продолжал гладить его спину и обнимать в ответ.

***

Когда отец приехал, конечно же, он посетил первым делом свой кабинет. И был очень огорчен тем, что кто-то заходил туда в его отсутствие и имел наглость разбить хрустальный графин с вином. Тогда он собрал всех: и прислугу, и своих детей. Это выглядело как допрос. Кори опустил глаза в пол. Такого страха он еще не испытывал. Коленки тряслись, глаза бегали, руки потели, а голова абсолютно перестала работать. Он не знал, как себя вести. Врать отцу... это было уже как пытка. Если обман раскроется, то отец жестоко накажет его. Простой поркой дело не обойдется, его даже не поставят на несколько часов на горох, а сделают нечто намного хуже. Кори знал, на что способен Глэдвин Дефоррест. Однажды он видел, как тот наказывает плетью провинившегося слугу. Кори тогда и не догадывался, как сильно можно изуродовать человека одной лишь плетью. Сейчас Кори понимает, что так все наказывают свою прислугу, но ощутить на собственно шкуре подобное не хотелось совершенно. Но в тот момент, когда Кори уже хотел сознаться в содеянном, маленький Вильгельм пристыженно опустил голову и взял вину на себя, дескать, из любопытства зашел в запретную комнату, играл там и случайно скинул графин со стола. Рыжеволосый мальчик тогда смотрел в недоумении на своего брата, не понимая, почему же тот его защитил и уберег от справедливого отцовского гнева. Вильгельма, не смотря на возраст, сильно наказали, причем публично. Вся его спина была исполосана, кровь из разрывов на коже струилась вниз. Это выглядело невероятно больно. Живот Кори крутило, а к горлу подступала тошнота, его начало мутить от одного лишь вида ран, которые на самом деле должны были быть нанесены ему. Самое пугающее в этом действии то, что отец не собирался останавливаться. Физическое наказание сменилось моральным. Если Вильгельм пошел против воли отца и плюнул на его авторитет, то должен усвоить урок по полной. Целую неделю Вильгельм должен был не выходить из комнаты и перечитывать раз за разом Жеррлею. Каждый том и разные трактовки выжигались в сознании маленького мальчика. Кори было... жаль. Действительно жаль. Но он не хотел признавать этого. Вильгельм сам взял вину на себя, сам подставился. Кори не просил его о содействии, даже не предполагал, что младший брат примет удар на себя. Нет никакой вины рыжеволосого мальчика в том, что Вильгельм захотел поиграть в благородство и встать на его защиту. Думать о том, что мог сделать отец с Кори не хотелось. Ведь...вдруг это все-таки смягченное наказание в силу возраста. Тем более, Вильгельм имеет все шансы унаследовать графство, если расцветет альфой, а Кори скоро покинет семью. Голубоглазый не может себе вообразить, насколько был бы суров с ним, первым неудачным сынком, Глэдвин Дефоррест. Вильгельм молчал, стискивая зубы, когда его бил плетью отец, и так же стойко перенес наказание заточением и духовными текстами для вразумления. Глэдвин смотрел на сына с неким уважением, когда тот с достоинством перенес наказание и телесное, и моральное. Кори бы так не смог.

***

Семьи Бриджер и Дефоррест серьезно были настроены на брак между Кори и Клетисом. Каждый месяц они проводили несколько дней друг с другом, общаясь и приглядываясь друг к другу. Кори даже и не знал, как реагировать на дружелюбного парня, который всячески пытался сблизиться с ним. Сначала рыжеволосый находил такое поведение странным и наивным. Они женятся по указу их родов, нет никакого смысла иметь хорошие отношения, все равно заведут себе по десятку любовников и лет через пять совместной жизни под одной крышей возненавидят друг друга, а потом начнут подсыпать яд в еду в надежде убить навязанного муженька. Кори завидовал своему жениху, тот расцвел альфой, но при этом совершенно не понимал, насколько же ему повезло. Конечно, старшему ребенку Дефоррестов хотелось быть альфой, не выходить замуж, не рожать детей, а унаследовать земли и семейную винодельню. Но Аррел будто бы посмеялся над ним, сделав тем, кого он так ненавидел. И будто бы Клетис не понимал, почему Кори зол, из-за чего вечно ходит хмурый и кидает презрительные взгляды. Бриджеру совсем невдомек, насколько Кори ненавидит все происходящее. Ненавидит быть омегой. Ненавидит перспективу покинуть родной дом. Ненавидит своего папу. Ненавидит омег в принципе. Четырнадцатилетний юноша мечтательно рассказывал о лошадях, на которых недавно катался. Кори же особо не слушал, пропуская бессмысленную болтовню мимо ушей. Клетис слишком беззаботный, походит скорее на крестьянского ребенка, чем на наследника аристократичного рода. Восторженный и необремененный. Ему нравились глупые любовные романы, привезенные из НОХ. Альфе не нужно было каждый день штудировать учебники, чтобы доказать, что он чего-то стоит. Конечно, у Клетиса есть хорошие учителя, которые обучат его всем основам управления и экономики, у Кори же больше нет таких привилегий. Глэдвин решил, что старшему сыну больше не нужно получать зания в чем-либо, кроме домашнего быта, поэтому прошлые гувернеры были уволены еще тогда, когда у Кори прошла первая течка. Было обидно, что теперь рыжеволосому нужно вышивать, учиться разбираться в тканях, еще и пытаться красиво петь. Кори был бы лучшим управленцем, чем этот наивный и добродушный Клетис, который живет будто бы в какой-то сказке, где не нужно изо дня в день трудиться в поте лица, чтоб получить хотя бы маломальский проблеск уважения в глазах отца. Кори считал характер Клетиса последствием уродского воспитания. Не может вырасти здравый и ответственный землевладелец, если так относится к его образованию. Он слишком глупый, безответственный и попросту слюнтяй. Мало учится, почти ничего не знает и смотрит на мир словно блаженный. У этого парня было все, о чем Кори мог только мечтать, а он даже не понимает своего положения в обществе, имеет все незаслуженно. Рыжеволосому пришла идея в голову. То, о чем он раньше и не думал. Бриджеры владеют торговыми домами. Прямым наследником является Клетис, в его руки перейдет семейный бизнес. Если Кори все-таки сможет переступить через себя и ответить той же, хоть и напускной, но заинтересованностью, то добьется доверия и будет иметь все шансы руководить бизнесом, навязывая свои идеи мужу. Если он не может выйти в свет в качестве управленца и главы семьи, то все еще имеет возможность управлять всем из тени, дергая за ниточки, чтобы все шло именно так, как он того хочет. — ...Джини показал мне пони. Я впервые видел такую маленькую взрослую лошадь! — Восторженно продолжал о чем-то болтать русый парень, лучезарно улыбаясь и с теплотой смотря на собеседника. Клетис искренне верил в то, что Кори внимательный собеседник, который слушает и не перебивает, а не просто молчит, потому что даже не вслушивается и думает о своем. Кори зацепился за имя, произнесенное женихом. Если ему нужно втереться к Клетису в доверие, то нужно узнать и его друзей. — Кто такой Джини? — Это жокей. Я раньше не увлекался лошадьми, но папенька захотел, чтобы я научился верховой езде. Говорит, что всем положено уметь управляться с лошадью. Нанять никого специально пока не успели, а отец весь в делах, поэтому меня приставили к Джини. Он хороший, но папенька говорит, что не особо опытный, ездить-то умеет, как и за животными ухаживать, а учить кого-то не дано. Но мне нравится с ним заниматься, он меня понимает. В отличие от всех остальных в доме он не так уж сильно старше, ему девятнадцать. — Клетис говорил много, уж очень он болтливый парень. Кори это не особо нравилось. — Папенька постоянно на Джини косо смотрит, якобы отец по-дурости молоденького омегу нанял, чтоб его позлить. — Альфа даже как-то погрустнел после этих слов. — Девятнадцатилетний незамужний омега в доме? — С ядом в голосе отозвался Кори. Никому бы не понравилось, что муж нанимает себе не добросовестного слугу, а кандидата в любовники. — Твой папа абсолютно прав, этот твой Джини некомпетентный. Как вообще омега может чему-то альфу научить? Полный абсурд. Прямо скажи отцу, что из Джини плохой учитель езды, и пусть его уволят наконец. — Голос рыжеволосого звучал твердо и требовательно. — А? Но почему? — Клетис захлопал глазами в недоумении, не понимая такой резкой реакции своего жениха. — Скажи мне честно, ты папу любишь? — Кори смотрел ровно в карие глаза Клетиса, не отрываясь и выжидая ответ. Ему нужно зацепить этого простака на крючок. — Конечно, люблю! — Выпалил сразу же парень. — Вот и подумай, почему твой папа косо смотрит на Джини. Не спроста же! Ничего этот омега не хороший. Был бы хороший, сидел уже давным-давно замужем, а не вилял задницей перед твоим отцом. — Кори упер руки в боки, нахмурившись. — Этот поганый омега хочет твоих родителей рассорить, твоего отца увести из семьи, вот и вызвался тебе с ездой помогать в надежде, что ты станешь его другом считать и не позволишь папе его уволить! Он же только и добивается того, чтобы твоего папу выгнать и занять его место. А потом инсценирует несчастный случай, якобы ты неудачно с лошади свалился, голову расшиб и умер. И не будет у твоего отца ни мужа, ни сына, а Джини этот сразу же за него замуж выскочит и детей ему нарожает, и все про тебя и твоего папу забудут! — Нет, он бы не стал. — Крайне неуверенно промямлил Клетис, не ожидавший такого напора. — Стал-стал! Все омеги злобные, коварные и алчные. Им лишь бы денег и мужа с влиятельным статусом, а на все остальное им плевать. Если захочет, запудрит твоему отцу мозги, выгонит твоего папу и тебя в могилу сведет. — Кори говорил уверенно, искренне верил в то, что говорит про весь омежий род. Никакой гарантии того, что этот Джини действительно хочет увести главу семейства нет, но Кори это совершенно не останавливало. Если Клетису и позволено общаться с омегами, то только с ним самим! Никто не должен влиять на его жениха, ни один мерзкий омега не смеет путать ему карты. — Но-но...а как же ты и папенька? — Непонимающее выражение лица Клетиса заставляло лишь закатить глаза, но Кори сдержался и не стал сетовать о том, как же альфа наивен. — Мы — исключение. Запомни раз и навсегда: омеги — низшие существа, не достойные уважения. Все другие омеги, кроме меня и твоего папы, — мерзкие, тупые и желают только собственной выгоды. Они манипулируют и пытаются казаться честными и порядочными, но нельзя им верить, в них нет искренней заботы и любви, они лишь притворяются, чтобы заполучить желаемое. — Кори так и сочился ядом, но говорил это все от чистого сердца. Это была правда, та самая правда, которую нужно принять. — Но мне ты можешь доверять. — Черты лица голубоглазого на последнем предложении стали более мягкими. Кори накрыл ладонями щеки альфы.

***

Ломающая и терзающая изнутри боль не давала ему нормально функционировать. Хотелось выть и лезть на стену, глаза закатывались, а пульсация в голове не прекращалась. Страх, дикий животный страх пронизывал тело. Первая и прошлая течка была не такой болезненной, но эта словно пыталась убить его. Кори умолял отца о подавителях, обычно гордый и заносчивый мальчишка слезно просил, чтобы все это поскорее кончилось. Но его никто не слушал. Кори противился природе, поэтому она была с ним так жестока. Клетис буквально в нескольких комнатах от него, но изнывающий омега не подпустит его к себе. Течка не должна приносить боль, но все внутри него судорожно сжимается, а ноги немеют. Если бы он расслабился и принял свою участь, то все было бы намного лучше, не так болезненно, даже приятно. Но Кори не станет идти на поводу у инстинктов. Слишком гордый, чтобы позволить природе взять вверх. Он боится боли, но готов перетерпеть, лишь бы не ударить в грязь лицом. Ненависть к себе, родителям и будущему мужу разъедала его. У Кори нет смысла жить вовсе. Все мечты и амбиции втоптаны в землю, больше никаких надежд, стремлений. Не было смысла больше ни в чем. Если жизнь является перманентным страданием, то продолжать ее жить нет сил. Он не хочет сдаваться, проиграть Богам и самой судьбе, но эта боль отвратительна. Живот болезненно крутило, он не выходил из комнаты и не ел, его начинало тошнить из-за голода. Слез не было, глаза высохли, а капилляры полопались от напряжения. Его ранее красивые и ухоженные, кудрявые и длинные рыжие волосы превратились в спутанное нечто. Все его существование сопутствует со страданиями, гневом, обидой и ненавистью, мерзкой болью. Никто не поможет ему, не вытащит из этой пропасти. Жалкий и измученный омега, абсолютно такой же глупый и презренный... ...как папа. Как худющий и похожий на белую горную лань папа. Болезненный, с холодными руками, бездонными серыми глазами и синяками под ними, с бледной кожей и белоснежными ломкими волосами. Нет, они совершенно не похожи. Ни внешне, ни по характеру, но их объединяло одно. То, что они омеги. Слабые и недостойные. Омеги в течку пахнут притягательно, очаровывающей, источают страсть и желание. Но не Кори. Он пахнет горем и злобой, в его запахе были болезненные нотки, его тело выделяет феромоны, кричащие не "пометь меня", "сделай своим" или "люби меня", а "спасите!", "я страдаю" и "я всех ненавижу". Кори знал, что отец заставит его сблизиться с Клетисом. Им не дадут полноценно провести течку, а просто заставят находиться рядом, чтобы они чувствовали друг друга и постепенно создавали связь. Конечно, Кори против, но его никто не и не собирается спрашивать, лишь ставят перед фактом. Скоро альфа заявится к нему в покои, и этот момент рыжеволосый хочет оттянуть, но не может даже встать с кровати, чтобы запереть дверь. Робкий стук сигнализировал, что Клетис сейчас явится к нему. Ему не оставалось ничего, кроме как замереть и попытаться притвориться спящим. Русый юноша тихо и осторожно вошел внутрь, медленными шагами начал подходить ближе к своему жениху, лежащему на перине. Кори задержал дыхание, звон в ушах не давал точно расслышать, что делает альфа, но его присутствие ощущалось. Альфа очень близко. Феромоны альфы пахли смесью кедра и ладана, Кори хотел бы, чтобы этот запах не привлекал его и не сочетался так гармонично с его омежьим ароматом грейпфрута и имбиря. Кори пропустил тот момент, когда Клетис лег рядом с ним, прижимая к себе в объятиях. — Мне так жаль, что я ничего не могу для тебя сделать. — Прошептал альфа, его голос был тихим и нежным, он искренне хотел помочь. Клетис заботливо поцеловал омегу в лоб и огладил, слегка касаясь подушечками пальцем, уставшее лицо Кори. Кори промычал что-то нечленораздельное в ответ и зажмурился, словно ему снится дурной сон. Но все же хрипло назвал своего жениха по имени, как-то неосознанно и не подумав, что выдает свое бодрствование. — Клетис... — Я рядом, спи спокойно. Боль уйдет, и тебе обязательно станет лучше, как только ты проснешься. Я буду с тобой все это время. — Шепотом заверил Клетис, в его голосе была слышна улыбка, но не радостная, а сочувственная. Альфа был всего старше на год, более наивен, но шире в плечах и выше. Своими руками и запахом он окутал Кори, заставляя того инстинктивно расслабиться, ведь альфа наконец-то рядом, защитит его, пометит и сделает навсегда своим. Кори хотел отрицать, что ему становится лучше от присутствия рядом альфы, но это была бы слишком наглая ложь. Клетис добрый, пытается его утешить и помочь справиться с болезненной течкой, не распускает руки, а заботливо обнимает, шепчет милые вещи на ухо, гладит по волосам и спине, целует в лоб и в щеки. Это приятно, расслабляет и действительно делает его положение терпимей, хоть рыжеволосый никогда не признает этого вслух.

***