***
Часть 6.4
3 января 2024 г. в 16:34
Альфа не вслушивался в бормотания Розуэлла, снова уходя в свои собственные мысли. Омега уже ранее говорил ему, что не помнит своего прошлого хозяина, но Киф все еще не мог перестать скептически относиться к Розуэллу из-за его сомнительной связи с Кори.
Мужчина действительно сожалел, что дал волю эмоциям и заставил юношу задыхаться от агрессивных феромонов, которые альфа от злости инстинктивно начал распространять по всей комнате. Это явно не лучшая обстановка для беременного парня, буквально этой же ночью он дрожал и изнывал, пытаясь получить защиту от своего альфы, и Киф эту защиту обещал, но сам же, вместо защитника, стал угрозой.
Альфа понимал, что его психическое состояние без Элдена ухудшается все больше, ему некуда выплеснуть все, что так его тревожит и не дает здраво мыслить.
Даже не думая о том, что делает его тело, Киф неосознанно отнес омегу в покои и положил на перину. Пока альфа пребывал в своих мыслях, руки сами доставали из шкафа одеяла и раскладывали на кровати, создавая подобие гнезда.
Действия были инстинктивные, спровоцированные тем, что для омеги нахождение в комнате с агрессивными феромонами альфы, хоть и недолго, являлось большим стрессом, из-за чего тело Розуэлла снова начало мелко дрожать от мнимого холода. Уйдя в свои раздумья, Киф отдал бразды правления своему бессознательному, сущность альфы не могла не отреагировать на настроение омеги.
Киф улегся рядом с Розуэллом в подобии гнезда, на что сам Розуэлл отреагировал неоднозначно. Сначала отвернулся и вообще хотел уйти, но дрожь всего тела красноречиво намекала на то, что юноша сейчас никуда спокойно уйти на своих двоих не сможет, и он, похоже, это и сам понял. Омега фыркнул, будто бы что-то решив в своей голове, бросил попытки встать с кровати и уместил свою голову на груди старшего мужа.
Лежа в полуобнимку, Киф пришел в себя. Безмолвное удивление отразилось на нем в виде сбитого дыхания, которое теперь поднимает его грудную клетку часто, а не плавно. Юноша, чья голова там покоилась, сразу заметил это изменение, но виду не подал и заговорил о том, на чем они и остановились еще в кабинете альфы. — Что такое "Фернольная Ночь"? — Обычно громкий и звонкий голос юноши звучал тихо и немного хрипло.
Брюнет хотел снова извиниться за свой взрыв, но парень будто бы и не ждет этих слов. Киф пристыдил сам себя уже несколько раз и был готов к бурной реакции от строптивого уроженца НОХ. И то, что юноша шепчет хриплым голосом, только усугубляло внутреннюю вину альфы. Эти постоянные эмоциональные качели выматывали их обоих, и это было видно.
— Это праздник, обычный зимний праздник. — Спокойно, но как-то печально ответил Киф, тоже перейдя на шепот. Альфа не мог унять тоску от того, что скоро семейный праздничный ужин в честь Фернольной Ночи, а Элдена нет рядом. Прошлые года он мог явиться всего за несколько часов до пиршества, но Киф был только рад его видеть, ведь понимал, что его муж сделал все возможное, чтобы хотя бы один вечер провести в кругу семьи и забыть о том, что два братских народа вырезают друг друга ради религиозной нравственности, традиций и территорий.
— Зимний? Но сейчас же лето. — Наивно удивился юноша, даже немного привстал, чтобы взглянуть в лицо собеседнику. Похоже, что парень действительно настолько необразован, что не знает ни географии, ни истории. Хотя бы хорошо, что он искренне интересуется чем-то и хочет почерпнуть знания.
Киф глубоко вздохнул, разговор перетекает в очередной урок. Это не было чем-то плохим, даже наоборот. Теперь он сможет отвлечься от чувства вины и настолько увлечь омегу новой информацией, что тот перестанет быть таким подавленным. — Мы живем на экваторе. Не буду долго и подробно объяснять, это просто место, где всегда "лето".
— Как-то плохо у тебя получается объяснять. Если бы я не знал, что такое экватор сам, то и не понял бы, что ты вообще имеешь в виду. — Хмыкнул Розуэлл. Резко его лицо переменилось. Он нахмурился и оперся руками о грудь альфы, нависая над ним и смотря с недоверием. — Почему мы белые? Я, конечно, не особо много людей видел, но даже в городе не было ни одного черного человека. Как это вообще возможно?
— Тебе лучше этого не знать. — Мужчина предпочел бы говорить о чем-то другом, нежели о причинах исключительно белого населения Империи Зрония. История слишком жестока и кровожадна, беременному омеге лучше лишний раз не волноваться и не слушать ужасные подробности истребления коренного народа.
— И тогда я навсегда останусь необразованным и глупым. А потом когда-нибудь Таттон подойдет ко мне и спросит самый банальный вопрос, а я ответа не буду знать. И все, ребенок разочаруется во взрослых и в мире в целом. Вот тебе подобное надо? — Юноша цокнул языком, но пристроил обратно свою голову на грудь альфы.
— Таттон не будет у тебя ничего спрашивать. Сразу после его рождения ты вернешься на Родину. — Киф верил, что это лучшее решение. Юноша говорил, что скучает по своему родному дому, поэтому не будет против вернуться туда, откуда его и забрали в прошлом.
— Не верю. — Абсолютно спокойно проговорил парень. — Я не настолько наивен, как ты думаешь. Я же разговаривал с Руфь. Таттон от Элдена, значит, в нем нет крови правящей семьи. И вам все равно нужен будет второй ребенок, который сможет унаследовать престол.
— Таттон — сын Великого Герцога. Он в любом случае унаследует престол по праву рождения. Я не просто так просил своего дядю даровать этот титул моему мужу, Элден — навсегда часть императорской семьи, и его дети имеют полное право на то, чтобы стать следующим Зронием. — Парировал Киф, говоря прописные истины. Джиффард знал, что Элден будет его мужем, останется с ним навсегда, их дети будут общими, поэтому приложил все усилия, чтобы это стало побыстрее явью.
— Погоди, а в чем смысл титула "Великий Герцог"? Это не просто "супер-дупер-крутой Герцог"? — Поинтересовался Розуэлл. Минутой ранее разглагольствовал о том, что не так уж и наивен, а теперь спрашивает такой детский вопрос. Это даже немного забавляло Кифа.
— Конечно же, нет. Розуэлл, ты говорил, что не так наивен. — Обстановка начинала разряжаться. Джиффард чувствовал, что омега перестал дрожать и чувствует себя лучше.
— Я не наивный! — Препирался омега, пытаясь придумать, как бы осадить собеседника. Парень привстал, упираясь руками в одеяла, на которых они лежат. — Знаешь, что именно по-настоящему наивно? Думать, что твой ребенок обязательно будет таким, каким ты его себе нафантазировал. Таттон может родиться девочкой или омегой. Что ты тогда будешь делать, умник? — После этих слов вся легкая атмосфера улетучилась. Обстановка снова была не из лучших. Но Киф сдерживался изо всех сил. Этот омега действительно умел портить нервы. Сначала выводит из себя, а потом заставляет Кифа мучиться от вины, и повторяет этот круг раз за разом.
— Заткнись. — Альфа схватил Розуэлла за талию и прижал обратно к себе, но сдержался, и это выглядело скорее объятьями, чем захватом. — Буду думать, что это ты так о Таттоне беспокоишься, как и полагается любящему родителю, а не просто пытаешься вывести меня из себя. — Великий Герцог Джиффард хоть и был раздражен этой репликой, но знал, что это здравые опасения. Таттон действительно может раскрыться омегой, или же сразу родиться девочкой, ведь Розуэлл из НОХ. То, что омега говорил о втором ребенке теперь звучало намного логичнее. Им с Элденом действительно нужно больше наследников, ведь до раскрытия сущности Таттона пройдет, минимум, тринадцать лет. И если их первенец не окажется альфой, то им судорожно придется искать еще одного омегу для продолжения рода. Это слишком опрометчиво. — Ты прав, я признаю это. Иметь лишь одного наследника рискованно. А искать кого-то еще, когда уже есть ты, слишком затратно.
— Это было очевидно. Тем более, если потом второй ребенок будет от тебя и другого омеги, то получится, что Таттон и его брат будут друг другу вообще не родственники. Кланово — да, а вот биологически — нет, то есть они будут реагировать на течку и гон друг друга. — Эти слова Розуэлла вогнали Кифа в ужас. Он даже не задумывался о таком исходе, в его воображении не было место для такого рода предположений, ведь каждая мечта о семье и детях с Элденом не была опошлена грязным реализмом. Альфа даже не мог и подумать о том, что по его вине может произойти нечто настолько мерзкое с их детьми. Теперь Джиффард точно убежден в том, что Розуэлл останется с ними еще на несколько лет, чтобы не допустить такого исхода.
— Я не позволю, чтобы подобное произошло. — Твердо и уверенно заверил брюнет, даже обращаясь не к лежащему рядом, а дав обещание самому себе.
— Теперь-то расскажешь про то, почему все белые, раз мы выяснили, что все-таки Таттон рано или поздно у меня об этом спросит? — Омега победно улыбнулся. Джиффард хоть и заметил хитринку во взгляде младшего мужа, но не был раздражен на этот раз, даже немного благодарен, что юноша раскрыл ему глаза на некоторые проблемы, о которых альфа даже и не задумывался. Возможно, Розуэлл не так уж и восприимчив и не будет сильно встревожен из-за кровавых подробностей общей истории Независимого Объединения Хормаль и Империи Зрония.
Мужчина вздохнул и начал рассказывать. — Ответ прост и очевиден: геноцид коренного населения. Империя Зрония спасалась от аномальной зимы, которая не прекращалась на нашем "родном" континенте, поэтому произошло массовое переселение, и Империя, так скажем, переехала на эту территорию. Конечно же, здесь были и другие народы со своими традициями и Богами. Зроний XI не придумал ничего лучше, чем вырезать всех "неверных", потому что коренное население отказывалось принимать Аррела. Тогда Империя Зрония раскололась на две части, и ты родился в той, которая отделилась от Зронии и провозгласила себя Независимым Объединением Хормаль. В НОХ перешли все те, кто был недоволен политикой истребления. Одни люди хотели жить в мире и содружестве с другими расами и вероисповеданиями, а другие желали подчинить себе новый континент и сделать полностью своим. Из-за этого началась дележка территорий, и конечно же, постоянные войны. — Это была настолько сжатая суть без подробностей, насколько можно. Очернять собственную страну не хотелось совершенно. Киф не был тем, кто поддерживает полностью решения предков.
— А война, которая недавно кончилась, тоже из-за этого, да? — Решил поинтересоваться Розуэлл, накручивая на палец свой черный локон.
— Частично. Если кратко, то один мужчина, выживший потомок тех, кого почти полностью истребили, выступил с речью, что хочет вернуться туда, где испокон веков жили его предки. Он настаивал на том, что его народ имеет полное право вернуть землю, которая принадлежала на самом деле им. Но это было сотни лет назад! Уже целые поколения зронийцев живут в деревнях, которые построены на территории бывших племен. Даже, если бы мы хотели вернуть то, что было отнято у коренного населения, там давным-давно живут другие люди, и отбирать у них дом и отдавать другим — это подло и банально невозможно. И, конечно, жители деревень не были рады, когда пришли потомки коренного населения и начали диктовать свои правила, из-за этого началась очередная бойня, которая выросла в межгосударственный конфликт и объявление войны. Ни одна из сторон не могла не начать войну после этого. Мирного решения просто не было. — Кратко и по факту разложил Киф, не вдаваясь в подробности, чтобы не растягивать этот рассказ еще дольше. Если Розуэлл всерьез заинтересуется историей их народов, то может сам взять книги в библиотеке и самостоятельно изучить этот вопрос.
— И, я так понимаю, снова ни к чему не пришли? — Розуэлл больше не выглядел заинтересованным, просто хотел узнать, чем же все закончилось.
— Мы определенно пришли к бóльшему расизму и консервативности среди крестьян. Ничего не имею против народа НОХ, я даже согласен с их мировоззрением, но они всеми силами добиваются не того, чего желают, а совершенно противоположных результатов. Мы никогда не будем жить в мире, если они продолжать насильственно навязывать нам "справедливость" и "толерантность". Я прекрасно понимаю, что наш уже древний конфликт никуда не денется, но, если бы их монарх просто занимался делами своего государства, а не лез со своими "гениальными" идеями, как восстановить справедливость, то жили бы все куда лучше. — Киф выдохнул. Все эти политические дрязги утомляли. Он знал, что Юнис слишком уперт и по-своему консервативен в своем желание исполнить волю предков, поэтому и не смог договориться с Королем-идеалистом. Если бы не Принцесса Беýла война бы затянулась на еще больший срок, с ней было легче договориться, и она умела надавить на своего отца.
— Если ты так относишься к главе НОХ то, что тебе мешало обручиться с кем-то из той монаршей семьи и влиять на их политику изнутри? — Полюбопытствовал юноша, искренне желая знать ответ. Кифа этот вопрос не смутил, ведь подобные беседы с Зронием XIX уже велись, но слишком давно, чтобы помнить точно, почему именно они отказались от этой затеи.
— Потому что я встретил Элдена. — Не стал углубляться Джиффард. Этого ответа будет достаточно, чтобы Розуэлл поумерил свой интерес, как сам Киф думал. Но омега же вскинул брови и похлопал ресницами, не веря правдивость ответа, а точнее в то, что это единственная причина.
— Что бы ты выбрал, если бы тебя поставили перед выбором: либо обручиться с Элденом, либо обручиться с кем-то из монаршей семьи НОХ ради того, чтобы война закончилась с минимальными потерями и мирным объединением НОХ и Империи Зрония с гарантией, что больше войн между вашими народами не будет? — Юноша ждал ответа. Предельно честного ответа.
Киф не был глупцом, который ставит свои собственные интересы выше жизней множества людей. Как Великий Герцог он обязан сделать все, чтобы защитить свой народ, поэтому в этом выборе у него нет права на чувства, есть лишь только долг, который он исполнит.
Все романтические истории, почему-то горячо любимые народом НОХ, про сбежавших из-под венца принцев или принцесс, которые ему удосужилась прочитать, чтобы сблизиться с Принцессой Беýлой, казались Кифу невероятно отвратительными.
Обречь своих подданных на гибель и ради чего? Это низко и подло, бросить свой народ может только настоящий трус и подлец. Если есть возможность остановить войну с помощью политического брака, то это не обсуждение хочу или не хочу, люблю или не люблю, а то, что нужно сделать в любом случае.
— Как бы сильно я не любил Элдена, мой выбор очевиден, и не в его пользу. Здравомыслие все еще при мне, и я бы никогда не отказался от шанса остановить войну с минимальными потерями. Мы можем жить в мире с НОХ, со всеми малыми народами, не смотря на наши отличия, и я бы способствовал этому миру всеми возможными способами. — Киф говорил правду. Это волевое решение, которое он бы честно принял и поступил так, как и говорит. Брюнет не может спокойно жить без своего мужа, прекрасно знает об этом, но готов пожертвовать своими желаниями ради того, что важно. О таком не хочется думать, ведь подобное доставляет сильную боль, грызущую изнутри. Но Джиффард не избежит своей участи, если когда-нибудь придется предать любовь всей его жизни во благо его народа. Это то, что правильно и нужно будет сделать. Цена слишком высока, чтобы отказываться.
— О, к слову, ты поэтому так сильно рассердился, когда я пошутил про расстрел мужчины негроидной расы? — Решил все-таки уточнить молодой брюнет, вспомнив их сумбурный диалог в кабинете.
— Начало шутки я не понял, но концовка меня сильно... — Джиффард пытался подобрать правильное слово, поэтому замолчал на несколько секунд, собираясь с мыслями. — ...покоробила. Услышать подобное от уроженца НОХ было действительно самым неожиданным и мерзким, что можно было услышать в принципе.
— Теперь я понимаю... — Юноша помрачнел и явно не выглядел таким спокойным, как до ответа Кифа. — Мне жаль. Я-я-я действительно не знал всего этого. — По щекам парня покатились слезы. Похоже, Киф все-таки был прав в своих изначальных суждениях. Не стоило рассказывать Розуэллу все это. Но было действительно подозрительно, что уроженец НОХ не знал истории собственной Родины. Или, возможно, его в слишком уж юном возрасте пленили и продали в качестве раба, поэтому он и не знает самых базовых вещей. — Я не расист, честно. У меня и мыслей таких не было! Это прозвучит странно, но я рассказал этот анекдот, потому что растерялся из-за того, что ты начал на меня кричать, вот и вспомнил любимый анекдот моего отца. И он тоже расистом не был! — Попытался оправдаться парень, пряча лицо, уткнувшись в левое плечо Джиффарда.
Киф правой рукой погладил омегу по голове, пытаясь успокоить того. На альфу снова нахлынула вина, ведь именно он и заставил выпалить нечто подобное Розуэлла, подвергнув омегу стрессу своей агрессией. — Прости, что накричал тогда. Я... — Альфе снова нужно было подумать и сформулировать свой ответ, чтобы снова заговорить. — ...вел себя несдержанно. И это мне нужно извиняться перед тобой и жалеть о своем поведении. Не стоило подозревать тебя в сговоре с Кори. — Эти слова давались с большим трудом, мужчина прилагал огромные моральные усилия, чтобы признать свою неправоту, иначе вина сожрала бы его с головой. Если Розуэлл плачет из-за того, что узнал об общем прошлом Империи Зрония и НОХ, и даже без кровавых подробностей, насколько же все было плохо на самом деле, то такой человек бы просто не смог сотрудничать со старшим братом Элдена. Кори был расистом и тем еще сексистом, это знали все, ведь он даже кичился своей правильностью и консервативностью, и явно бы не стал сотрудничать с тем, кто льет слезы из-за истребления коренного населения континента Хормаль.
— Кто вообще такой Кори? — Голос омеги дрожал, он шмыгал носом и аромат роз и медовой груши стал кислым.
— Это старший брат-омега Элдена. Ныне Граф Бриджер. — Разъяснил мужчина, а потом все же решил добавить. — И твой бывший хозяин. Разве ты совсем не помнишь? Я не считал, конечно, но по-моему ты жил в поместье Клетиса и Кори, минимум, четыре года.
— Не помню... — Всхлипнул Розуэлл, снова начиная дрожать. Не понятно, от слез ли или от накатившего из-за очередного стресса холода. — Это слишком травмирующий опыт, чтобы его помнить.
— Тогда и не вспоминай. — Было больно видеть, как омега трясется и плачет из-за накативших негативных эмоций. Киф и не может догадываться, насколько огромно потрясение Розуэлла. Уроженец НОХ впервые узнал о том, что творилось между его родным государством и тем, где он теперь живет. Узнать, что твой народ, желающий справедливости, жестоко выкашивался теми, кто против иных рас и религий... и то, что теперь ты, сирота из-за зронийских воинов и бывший раб, должен вынашивать ребенка для тех, кто отправлял свои войска порабощать твой народ и убивать твою семью... подобное чувство Киф банально не мог вообразить.
— Мне некому рассказать о том, какой бардак творится у меня в голове все эти дни. — Голос Розуэлла был хриплым и было слышно, как он шмыгает от того, что в носу щиплет. — Я чувствую себя пустотой, бессмыслицей, жалким подобием человека, которым был когда-то. Я хочу шутить, рассказывать эти злоебучие анекдоты, а не думать о том, как все пошло по пизде. Я все потерял и не знаю, что мне делать. — Слова омеги казались Кифу криком души и воспоминаниями о далеком прекрасном прошлом. Если Розуэлл не помнит о своем пребывании в рабстве, то оставшееся у него есть в голове, — это последние моменты со своей семьей до того, как их всех убили, а его пленили. Джиффард лишь молча слушал и продолжал гладить младшего мужа по волосам в надежде, что это хоть как-то сможет помочь рыдающему парню. Утихомирить его феромонами Киф не решался, ведь было видно, что юноше очень важно высказать все, что наболело. — Я не чувствую себя собой. Как будто я — это всего лишь то, каким делало меня окружение. Я без своих друзей абсолютно ничтожен. Никогда не признавал, что ведомый, но сейчас признаю. Я без них ничего не могу сам. Пытаюсь, пытаюсь и еще раз пытаюсь, но у меня выходит только рыдать из-за того, что их нет со мной! Я, блять, люблю своего отца, которого посылал на хуй почти каждый чертов день! И я жалею, что не говорил это ему, что относился к нему настолько отвратительно, когда он старался сделать из меня нормального человека, тащил на себе троих детей и пытался дать нам все лучшее! Я — конченный человек, нихера не понимающий в жизни! И я понял все, сука, только после того, как меня жизнь нагнула и выплюнула сюда. Я настолько зависимое от своих друзей чмо, что просто пошел за ними следом, а не выбрал свой собственный путь, и я был счастлив! Я, БЛЯТЬ, БЫЛ СЧАСТЛИВ! И впервые в жизни мне стоило, как неблагодарный урод, подумать о том, что я устал от их компании и лучше лягу спать, чем проведу с ними время, Боженька зарядил мне смачного пинка под зад и показал, где на самом деле мое место! — Слезы продолжали катиться по его лицу, все плечо Кифа было мокрым, ткань пропиталась солеными горючими слезами. Розуэлл надорвал голос, когда выпалил свою тираду. Омега осип из-за своих эмоциональных выкриков.
— Я тоже многое не успел сказать отцу до того, как он умер. — Киф печально поддержал разговор, как мог. У него не было осмысления, как же скрасить эмоциональное состояние юноши после такого надрыва. Ничего не оставалось, как просто быть рядом и попытаться отвлечь его беседой по душам, ведь именно в этом Розуэлл сейчас и нуждается. — И я уверен, что твой отец знал, что ты его любишь. Это не то, что нужно говорить, чтобы почувствовать. Твой отец любил тебя и знал, что ты его любишь в ответ.
— Ты не можешь этого знать. — Осипшим голосом пробормотал парень с черной повязкой на глазу, немного поуспокоившись. — Но я хочу тебе верить.
— Таттон скоро родится, и ты поймешь, что слишком тяжело ненавидеть кого-то настолько близкого. И тогда ты тоже будешь знать, что твой сын все равно любит тебя, как и твой отец знал, что ты любишь его. — Успокаивающе заверил Джиффард своего младшего мужа.
Омега наконец-то поднял голову, показав свое заплаканное лицо мужу. Левый глаз был красным и слегка опухшим, как и щеки. — Я... — Розуэлл положил руки себе на живот. — Надеюсь, что ты прав.
— Даже после того, как Таттон станет Зронием XX, а ты решишь вернуться на Родину, он все равно будет любить тебя хоть в мирное время, хоть в войну. И ты об этом будешь знать. — Ободряюще улыбнулся Джиффард.
— А Зроний — это титул или имя? — Задумался Розуэлл на секунду, а следом резко, но все еще сипло, выпалил. — Да не станет Таттон следующим Зронием!
— Император таковым становится только после коронации и принятия имени Зроний. — Объяснил очевидную вещь Киф, а потом окинул взглядом скептично смотрящего на него юношу. — И с чего бы Таттон не стал Зронием?
— Потому что у вас же только альфы могут быть Зронием, верно? Не знаю, почему именно, но я уверен на сто процентов, что Таттон не альфа. — Омега вытер слезы с лица присборенным у манжета рукавом белой рубашки. Вид юноши оставлял желать лучшего, но теперь слезы сошли на нет, только остались немного в уголках глаза и солеными блестящими полосами на щеках.
— Откуда такая уверенность? — Великий Герцог положил свою правую руку на слегка выпирающий живот беременного омеги. — И я тебя не обучал дальше простых сложений и вычитаний, откуда ты знаешь про проценты?
— Мое омежье чутье говорит. Меня тут уже через столько лет, конечно, не будет, но Таттон точно расцветет омегой. — Розуэлл положил поверх руки Кифа свою собственную. — Читать-то ты меня научил, мне же заниматься тут нечем, вот и обучаюсь по-тихоньку в библиотеке самостоятельно.
Джиффард довольно хмыкнул на последнюю фразу. Даже какая-то гордость появлялась от того, что он поспособствовал образованию младшего мужа. Но вот слова о том, что Таттон обязательно будет омегой смущали. — Я не верю в какое-то чутье. Ты просто веришь в то, что хочешь.
— Какой ты сексист. То есть сын-альфа предпочтительнее сына-омеги? Говоришь так, будто бы, если Таттон будет омегой, то он ничего в жизни не добьется, и вообще бездомным станет. — Насупился молодой брюнет, убирая руку альфы со своего живота в знак протеста. — А вот станет Таттон одним из самых красивых омег мира, всех с ума сводить своей красотой и хитростью будет и станет новым Зронием, который обратно НОХ и Зронию объединит! Отомстит за всех омег сексистам, как ты. — Фыркнул омега, а потом задумался. — Погоди-ка... нет, я же говорил, что он не станет Зронием. Забудь то, что я сказал. Он просто будет роковым красавцем и гением-миллионером, облапошившем всех.
Киф покачал головой и непроизвольно улыбнулся, Розуэлл звучал как самый обыкновенный шарлатан, пытающийся предсказать будущее с огромными огрехами, причем образ дополнял осипший голос, пытающийся нагнать мистики в слова омеги. — Я не сексист, это раз. И сын-альфа предпочтительней только из-за престола, это не моя личная прихоть, это два. И сексист — это ты, Таттон может быть умным и образованным омегой, а не просто красивым.
— Так я и сказал, что он будет роковым красавцем и ГЕНИЕМ, который всех переиграет. Или ты считаешь, что омеги либо красивые, либо умные? То есть все красивые омеги — тупицы, а умные — страшилы? — Не унимался Розуэлл, задавая провокационные вопросы.
— Смотря на тебя, я в этом убеждаюсь. Просто ляг и успокойся, а не напрягай свои извилины. — Подколол старший муж, намекая на то, что хоть омега и красив, но постоянно несет необдуманную чушь.
— Мог просто сказать, что я красивый, а не так завуалировать. — Закатил глаз юный брюнет с длинными волосами. — Если я просто красивый и глупенький, а мы очень даже похожи, то ты тоже просто хорошенький и тупой как пробка.
— Даже спорить с тобой не буду. — Покачал головой Киф, спорить с Розуэллом в этом вопросе смысла никакого не было.
— И как же так получится, что мы красивые и глупые воспитаем умного ребенка? Надеюсь, Элден хотя бы в нашем браке умный. Хотя да, явно не тупой, раз свинтил и решил нас наедине оставить, чтобы мы сами со всем разбирались, не напрягая его. — Розуэлл лег обратно на одеяла спиной, но теперь просто соприкасаясь немного со старшим мужем, а не уваливаясь на него.
— Элден уехал не из-за собственной прихоти, а для того, чтобы проконтролировать, как исполняют мирный договор на границах Империи и НОХ. Это важное дело, не терпящее отлагательств. Никто не хочет возобновления конфликта из-за какой-то очередной стычки между народами вблизи новой границы. — Киф говорил серьезно и твердо. Ему не понравилось, как Розуэлл намекнул на то, что Элден просто решил уехать и избавить себя от душевных тяжб из-за ссор своих супругов, которые рано или поздно столкнулись бы друг с другом. Джиффард хотел, чтобы рыжебородый альфа поскорее вернулся домой, но прекрасно знал, что это невозможно, пока Элден не выполнит свои обязанности. Империя большая, почти все границы с НОХ перечерчены, и каждую нужно проверить. К Фернольной Ночи Дефоррест уже должен вернуться. — Тем более, Элден скоро вернется. Он пропустил Фернольную Ночь лишь раз за все эти года, когда был в Наттере.
— Ну, хорошо. — Цокнул языком омега. Хмыкнул и спросил. — Ты так и не объяснил в чем суть Фернольной Ночи.
— Это самая темная ночь в году на всей планете по воле Аррела. Именно в эту ночь Рапину пытался подкупить Ферноль, чтобы он предал Аррела и примкнул к нему, но по всем законам жанра Ферноль Аррела не предал, а Рапину получил по своему нематериальному лицу от такого же неосязаемого Аррела. — Сама предпосылка к празднику была банальной и неинтересной для Кифа, поэтому он лишь бегло рассказал о том, как вообще зародился этот праздник. Ко всем религиозным праздникам альфа относился с долей скептики, кроме Фернольной Ночи. История праздника была совершенно обыкновенной, но традиции ему нравились. — Фернольную Ночь отмечают в кругу семьи, самых близких и преданных друг другу людей. Это самая темная и мрачная ночь не просто так, лучше не совершать никаких сделок и оставаться дома до самого утра с близкими.
— И что же будет, если выйти на улицу в Фернольную Ночь или заключить сделку? — Розуэлл слегка наклонил голову и посмотрел в лицо супругу, желая узнать ответ.
— Я никогда не покидал дом в Фернольную Ночь. — Честно признался Киф и замолчав, помрачнел.
Элден был в Наттере в Фернольную Ночь, и именно оттуда принес все свои самые жуткие кошмары и бешеные глаза по ночам, которые судорожно пытаются найти свое оружие. Дефоррест не рассказывал подробности, что вообще тогда произошло, а Киф не хотел давить на незажившие раны, тревожащие его супруга по ночам. Джиффард не хотел даже думать и вспоминать о том, насколько Элден был не в себе из-за пережитого.
Та короткая неделя, которую они прожили вместе после того, как альфа с темно-рыжими короткими волосами вернулся домой, казалась невероятно страшной. Это был самый пик тревоги и опасности в собственном же доме. Элден не контролировал, что делал. Ему вечно чудилось, что реальность — это галлюцинации, и что он навсегда застрял в Наттере.
Если днем мужчину отпускало, и он сидел понуро и хмуро, виня себя за то, что натворил, то ночью все снова повторялось. Киф не мог сердиться, его сердце обливалось кровью, когда он видел Элдена хоть ночью, хоть днем. Он не мог не простить своего мужа за его неосознанные поступки.
Джиффард днем утишал своего возлюбленного и шептал, что все наладится, уверял того, что теперь Элден дома, он в безопасности и сражаться не нужно. Но Киф не мог помочь ночью, когда сильные широкие ладони сжимали его шею, перекрывая кислород.
Элден мог начать его душить или попытаться избить, и Кифу не оставалось ничего, кроме как защищаться и пытаться сбежать, попытавшись найти комнату, в которой можно закрыться от обезумевшего мужа.
Дефоррест не понимал, где находиться, ему снились пережитые ужасы и ощущались как наяву, поэтому он не мог отличить сон от реальности, когда его резко перебрасывало обратно в постель. Тело и мозг не могут так быстро сориентироваться и резко изменить тактику поведения, буквально секунду назад Элдена пытались обезглавить и отрезать кожу наживую, его тело кричит ему нападать и обороняться. Киф мог лишь сочувствовать и пытаться успокоить, когда его муж был в сознании уже утром.
Сейчас подобные резкие пробуждения Элдена и попытки его забить до смерти или сломать ему шею стали редкостью, это радовало, но Киф знал, что Элден до сих пор не может полностью оправиться от того, что с ним произошло.
Джиффард не хотел бояться собственного супруга, но, к сожалению, не всегда жизнь складывается так, как хочется. Киф знал с кем вступает в брак. Невозможно пройти войну и не быть травмированным, такого просто не бывает.
Альфа хотел, чтобы с Элденом все было в порядке, чтобы он не страдал и мог ощущать себя в безопасности, а не постоянно чувствовать надвигающуюся смерть, но он не мог никак это обеспечить. Руфь лишь разводил руками, тоже не зная, как помочь с этой проблемой.
Это была распространенная проблема, что далеко не все возвращаются с войны в здравом уме, но как будто люди просто замалчивали эту проблему, пытаясь уменьшить ее значимость. Якобы да, такое бывает, но не всегда же и не со всеми. Кто-то даже без ранений возвращается и без кошмаров, не постарев на несколько десятков лет не по годам.
Но Кифу был важен именно Элден, с которым все это и произошло. Ему было важно, чтобы любимый человек мог жить спокойно, не пытаясь убить невидимую угрозу.
Даже думать не хотелось о том, что... У них скоро родиться ребенок, который будет плакать по ночам в любом случае. Киф знает, что будет бояться оставить малыша одного наедине только с няней или Розуэллом.
Никто из аристократов не держит новорожденных или же детей в прицнипе в своих покоях, но Джиффард хочет поставить детскую кроватку в их комнате.
У Таттона будет своя отдельная комната, безусловно, но... пока он такая маленькая кроха, Киф не может отпустить его или не проконтролировать, чтобы мальчик был цел и здоров. Брюнет действительно из таких родителей, которые по ночам будут вставать и проверять, как там их чадо, дышит или нет. Если Таттон в их покоях, а Элден очнется от кошмара, не понимая того, где находиться, и вновь произойдет драка, малыш может пострадать, а этого нельзя допустить.
Кифу больно осознавать, что Элден может быть опасен для него и Таттона. Дефоррест любящий и понимающий человек, который взял на себя ответственность, нашел в себе силы и отвагу, чтобы выполнить свой долг и пойти защищать Родину. И это ужасно несправедливо, что теперь он, возможно, всю жизнь будет страдать от последствий своего правильного выбора.
— Ты так долго молчишь. О чем задумался? — Розуэлл вырвал Кифа из размышлений, заговорив.
— Не стану забивать твою голову ненужной информацией. — Холодно ответил альфа. Джиффарду не нужно преподносить один и тот же урок дважды, если Киф начнет изливать душу, это ничем хорошим не закончится. Скорее лишь спровоцирует еще одну истерику у омеги. Достаточно негативных эмоций на сегодня.
— Тебе грустно, и я это вижу. — Омега положил свою голову старшему мужу на плечо, на котором ранее рыдал. — Я уже поплакался, твоя очередь. Когда рассказываешь, становится легче.
— Ты уверен, что это не ты снова расплачешься? — Резонно подметил Джиффард, скептично подняв бровь.
— Если уж слишком растрогаюсь и начну сопереживать, то вместе поплачем. Кроме нас, тут никого нет. И лучше не держать в себе, чтобы потом резко не взорваться. Ты же тогда в кабинете не смог сдержать свой порыв эмоций именно из-за того, что подавляешь свои чувства. Выплесни все сейчас, чтобы не оплошать на каком-нибудь важном государственном мероприятии. Или не ударить в грязь лицом в кругу семьи на той же Фернольной Ночи. — Убеждал молодой парень, словно выпрашивая, чтобы мужчина излил ему свою душу.
Киф тяжело вздохнул и начал собираться с мыслями. Альфа глянул на Розуэлл и притянул к себе за талию одной рукой, полуобнимая и укладывая на свое плечо так, чтобы омега не мог видеть его лица. — Когда Элден вернется, мы должны будем обсудить с ним, что будем делать, когда родиться Таттон, и... — Киф запнулся и нахмурился. — Нет, я не могу сказать. Это слишком личное.
— Таттон буквально сейчас внутри меня, а потом будет жить несколько месяцев только благодаря тому, что я кормлю его грудью. То, что касается Таттона — это не только твое дело и Элдена. Пока я здесь, этот ребенок касается и меня. Ты не можешь просто умолчать нечто серьезное, касающееся Таттона. — Розуэлл говорил серьезно и спокойно, не давил, но давал понять, что ему действительно стоит рассказать все, что происходит, а не утаивать.
— Ты не сможешь никак помочь. — Устало проговорил Киф, но все-таки решил продолжить. Он понимал, что лучше Розуэллу знать заранее о том, что может произойти, когда Элден вернется. Если они так и продолжат спать в одной постели и после того, как их супруг прибудет домой, то омеге точно нужно быть готовым к тому, что Элден... может быть опасен. — Но ты прав, тебе нужно это знать. Элдена после войны мучают кошмары, и когда просыпается, иногда не понимает, что он дома. Сейчас это происходит реже, но он может... — Киф хотел выразиться мягче, чтобы не делать Элдена в глазах Розуэлла каким-то диким и жестоким, ведь их супруг таким не являлся. — ...вести себя агрессивно из-за того, что до сих пор думает, что находиться на войне и ему нужно защищать собственную жизнь.
— У него ПТСР? — Розуэлл сказал какой-то набор букв, который Джиффард не понял. Киф подумал, что уткнул омегу в свое плечо настолько, что теперь слова, которые он говорит не разобрать. Омега услышав тишину в ответ, продолжил, расшифровывая сказанное. — У Элдена посттравматическое стрессовое расстройство? — Снова не получив ответ, Розуэлл вздохнул и нахмурился. — Можешь не отвечать. Очевидно, что да. И, к сожалению, я ничему не научился за два года из пяти... — Пробормотал тихо юноша осипшим голосом и сразу переключился, будто бы что-то вспомнив. — Лучше не напоминай ему о том, что происходило, не проси рассказать, ведь ему не станет легче, если заставлять его из раза в раз переживать травму. Ему нужно обратно адаптироваться к мирной жизни, чтобы почувствовать себя в своей тарелке. Чем меньше конфликтов, тем лучше. Он же так себя ведет, потому что воспоминания не отпускают и не дают полностью расслабиться, и если ты начнешь наседать на него, то это только усугубит стресс и "приступы" станут чаще. Человеку нужно понять, что теперь он в безопасности и никто не нападет на него, но только вот словесные нападки и конфликты явно не заставят кого-то расслабиться и почувствовать себя в безопасности.
— Легко сказать. — Киф помрачнел. Конечно, он знал о том, что никому не будет проще от ссор, но им обоим некуда выплеснуть все накипевшие эмоции.
Если бы они могли жить без нагнетания и конфликтов, то и никаких проблем у них не было, но так не бывает. Джиффард понимает, что ссор не избежать. Чтобы помочь Элдену, он сам должен спрятать свои эмоции и переживания, чтобы не обострять обстановку, но весь накопленный негатив никуда не исчезает, а только копится и копится, подозрения клубятся и разрастаются в его голове, заставляя чувствовать себя вечно подавленным, конечно же, потом это выплескивается наружу.
И снова они ни к чему не приходят, ведь Киф замалчивает проблемы и потом взрывается, а Элден делает вид, что с ним все в порядке, пока не начинает душить собственного мужа в их же совместной спальне.
— Вспомни, почему ты полюбил Элдена. Все эти причины и любовь к нему подтолкнут к правильному решению, ведь ты же хочешь, чтобы у него все было хорошо. Ты знаешь своего мужа, как с ним общаться, что он любит и чего боится или наоборот хочет. У тебя уже есть ответ, как ему помочь. — Розуэлл звучал убедительно, будто знал, о чем говорит. Возможно, слова омеги могли показаться Кифу банальными, но они повлияли на него, затронули что-то в душе.
Альфа был тогда сам юным и немного... хотя нет, очень даже романтичным. Искренне желал найти того, кто полюбит его безоговорочно. Такого человека, которому нужно не просто угодить, но и получить от этого удовольствие. Чтобы ему хотелось нравится не потому, что этот человек имеет власть и быть его фаворитом почетно, а из настоящего внутреннего желания. Нужда. Ему хочется быть кому-то нужным. Чтобы кто-то не мог без него жить и нуждался в нем. То, что видел Киф в глазах Элдена, было неописуемо, точнее Киф никак не мог передать словами всю ту гамму чувств, которую испытывал он сам и которую испытывали к нему. Это было что-то невероятное, как цель, которую долго пытаешься достичь, и вот заветная мечта, наконец-то желаемый результат в твоих руках.
Тогда он и понял, что хочет провести всю свою жизнь с человеком, который смотрит на него подобным образом, с трепетом и искренней нуждой.
Такой же юный, даже немного младше его возраста Элден, как олененок ослепленный первыми в своей жизни лучами солнца, выглядел нуждающимся в нем, в его помощи и покровительстве. И Киф хотел быть покровителем, той самой рукой помощи, в которой нуждается Дефоррест.
Они оба нуждались друг в друге. Их встреча словно подарок судьбы.
Страстное желание Кифа любить и быть любимым, неуемная мечта о взаимности... это толкало тогда еще молодого племянника Зрония XIX на любые ухищрения, чтобы удержать интерес рыжего парня. И Элден не препирался, а наоборот тоже оказывал знаки внимания.
Джиффард впервые почувствовал себя настолько окрыленным, когда они наконец-то договорились о помолвке, их отношения долгое время были намного более, чем дружеские, но не переступали черту любовников из-за вечных разъездов. И первый раз, когда они делили ложе, Киф запомнил очень четко...
— То, о чем ты там думаешь, конечно, прекрасно и очень поможет тебе облегчить душевные страдания Элдена, наверное. Но я есть хочу, отпусти меня уже, а то прижал, что не выбраться. — Голос юноши вырвал альфу из раздумий, останавливая поток воспоминаний на самом интересном моменте.