***
— Что ты вытворяешь? — Рыкнул на Розуэлла старший муж. Если бы не духи, скрывающие феромоны, в нос омеги бы ударил агрессивный запах негодования и злобы альфы. Ни одного дня не обошлось без выходок этого непутевого омеги. Полной недели не прошло, как юноша успел опозориться во всех выходах в свет, которые сам же жалобно просил устроить. И ведь Джиффард догадывался, что все так и будет, но почему-то не смог отказать и согласился на эту глупую авантюру. Было стыдно за поведение Розуэлла перед всеми гостями и перед Виром, которому чуть не сорвали раут. Лучше бы сидели дома, ожидая прибытия Кори, они все равно его встретят рано или поздно, но теперь у напыщенного аристократа будет больше язвительных комментариев для того, чтобы снова словесно напасть на альфу. Конечно, рыжий аристократ обвинит его в том, что он не может усмирить своего омегу. Кори всегда общался с Кифом на равных, презрительно сужал глаза и пытался испепелить взглядом своих голубых глаз, обвиняя во всех бедах Элдена именно Джиффарда. Этот омега мнил себя главным в любой ситуации, действительно считая, что имеет полное право в чем-либо обвинять альфу выше себя по статусу. Хотя, возможно, теперь наоборот у Кифа есть преимущество. Именно Кори подсунул ему такого младшего супруга. Альфа может начать брызгать ядом в ответ на все обвинения, справделиво замечая, насколько уже старший брат его супруга распоясался и совсем не видит границ. Граф Бриджер старательно и с упоением пытался привести все к тройственному союзу именно со своим, теперь уже бывшим, рабом. Неотесанный, грубый, необразованный и импульсивный омега точно был выбран не просто так. Это была месть. Кори точно мстил ему за то, что якобы он испортил жизнь его дорогого брата. Злоба закипала внутри, когда он думал о том, как ехидно будет улыбаться этот рыжий подонок, услышав новые сплетни. Как бы Киф не недолюбливал старшего брата своего мужа, все равно признавал, что этот омега хитер и умен, хоть и часто пелена зависти и ненависти не дает ему мыслить рационально. Кори сразу же догадается, кто присутствовал на рауте у Принца Вира и обязательно выскажет свое мнение Кифу, а затем придумает что-то порочащее его честь и выскажет Элдену в качестве неоспоримого факта. Когда они оказались на улице, Киф резко затащил омегу в карету и приказал кучеру ехать обратно домой. Мужчина, не успевший даже немного поспать и отдохнуть после первой длительной поездки, тяжело вздохнул, но послушно выполнил приказ. Розуэлл нахмурился и скрестил руки на груди, неодобрительно зыркая на альфу. — Что я вытворяю? Что я вытворяю? — С нажимом выделил юноша, чуть ли не пуская пар из ушей от злости. — А что ты вытворяешь? На меня столько там подозрительных мужиков пялилось, а тебе вообще наплевать. Какой-то мужик подходит ко мне, всего обнюхивает, целует мне руку, со мной откровенно флиртует, а ты как куколд стоишь и просто в сторонке смотришь. Меня он там глазами раздевает, а тебе все равно, дальше болтаешь с кем-то! Ты мне муж или кто!? — В этот раз Розуэлл явно не шутил и не подтрунивал над ним, а действительно злился. — Что мне оставалось делать? Ждать, пока он меня прям там трахнет?! Мне нужно было, чтоб он от меня отстал. Я сделал все, что смог! Киф тоже злился, но теперь больше был в недоумении от необъяснимой истерики младшего супруга. Джиффард, конечно, не слышал полной беседы Розуэлла и иностранного посла, но очень сильно сомневается, что было именно так, как описывает омега. Запах медовой груши и роз стал горьковатым, юноша натянулся, как готовая в любой момент порваться струна. Альфа начинает понимать, что эта истерика все-таки не на пустом месте и совсем не напускная, чтобы избежать наказания за глупую шутку. Лицо парня скривилось, единственный глаз не смотрел в лицо собеседника, взгляд направлен в окно, но он будто бы смотрел сквозь, хватался не за проносившиеся вдали пейзажи, а за воспоминания. Розуэлл закрылся руками и отвернулся корпусом. Мужчина глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. Им еще несколько часов вместе ехать. Ссора совсем не к месту. Ему нужно узнать, что вообще происходит. Почему именно Розуэлл так отреагировал и чуть не сорвал раут. Неужели посол действительно мог позволить себе на вечере Принца Вира начать домогаться гостя? — Ты мог подойти ко мне и попросить помощи, если тебе это было нужно, а не выставлять себя посмешищем. — Киф сразу же предпринял бы меры, если бы узнал, что кто-то из иностранцев решил облапать здешних омег. Парень мог просто сказать ему, и они бы все решили совсем иначе. — Я не тупой, Киф. — Фыркнул недовольно омега, даже не поднимая взгляд на мужа. — Ты знаешь, что я не мог просто взять и подойти к тебе, пока на меня все смотрят. А все смотрели, какие-то мужики прям пялились. Джиффард понимал, о чем говорит Розуэлл. Киф и сам, как только они незаметно прибыли на раут, подумал о том, что будет лучше, если никто не свяжет их между собой и не поймет, что одноглазый омега является его супругом. Вокруг было много представителей других стран, Империя Зрония славится своей консервативностью и четкому следованию правил, и репутация правящей семьи бы сильно пошатнулась в глазах иностранцев, если бы они увидели, кто младший муж Великого Герцога Джиффарда. Это бы показало лицемерие монаршего рода, ведь себе они могут позволить иметь такого неотесанного члена семьи, а других порицают за невоспитанность и малейшее отхождение от традиций. — Ответь мне честно. Что случилось? — Мужчина видел, насколько сильно погрузился в тоску Розуэлл. Этот быстрый перепад настроения с приподнятого на мрачное нужно было объяснить. Альфа подсел к юноше и робко прижал к себе за плечо, не будучи уверенным, как отреагирует Розуэлл. Парень не сбросил руку со своего плеча, а повернул голову к альфе и неохотно заговорил. — Я... я ненавижу, когда кто-то себя так ведет по отношению ко мне. Это мерзко. Он смотрел на меня так... — Розуэлл замолчал, подбирая слово. Точнее, пытаясь произнести то, чего боялся. — Он хотел меня. Я это как-то почувствовал. Почувствовал, что он хочет меня. Этот мерзкий липкий подтекст, пока мы говорили, меня напугал. Он будто бы говорит о чем-то совсем отвлеченном, но я слышал, как в его голосе сочится это...это...— Розуэлл не хотел заканчивать свое предложение. Для Джиффарда подобное не было новостью. Розуэлл не особо примечательный омега и не обладает каким-то магнетическим обаянием. Если бы не отсутствие глаза, его бы можно было спутать с сотнями других омег. Но назвать его страшным было нельзя. Омега обладал абсолютно типичной красотой, миловидные черты лица не отталкивали, и за пару дней он смог немного набрать, чтоб не походить на скелет, а все-таки обзавестись какими-то формами. Поэтому интерес к нему со стороны альфы вполне оправдан. Но удивляло лишь то, что иностранцу была безразлична беременность заинтересовавшего омеги. Вот это немного раздражало. Тот альфа был готов посягнуть на чужой брак из-за какой-то мимолетной симпатии. Флиртовать с замужним беременным омегой... это не то что некультурно, а даже низко. — Что именно тебя напугало, что ты так среагировал? Ты мог четко отказать ему, ведь ты замужем. — У Кифа не укладывалось в голове, как такой омега как Розуэлл... мог испугаться флирта? Вечно вытворяющий всякие глупости, бойкий и шумный парень почувствовал страх, когда кто-то заинтересовался им? Это звучало странно, но альфа не знал, что именно происходило в доме Бриджеров с омегой во время рабства. Не все относятся к рабам относительно доброжелательно. Многие держат их в качестве любовников, поэтому страх перед тем, кто хочет его, может быть оправдан. Но, как говорил сам Кори и подтвердил Элден, Розуэлл был девственником до замужества. Поэтому эта версия сразу отпадает. Возможно, дело было именно в том, что Розуэлл совсем юн и большую часть своей жизни провел в четырех стенах, где никто не испытывал к нему никакого влечения. Страх мог быть обоснован тем, что он впервые оказался в такой ситуации и попросту не знает, как на подобное реагировать. — Ты не поймешь, какого это. — Буркнул омега и снова отвернулся к окну. — Какого что? — Продолжал расспрашивать Киф. Они ни к чему не придут, если юноша будет просто отмалчиваться и не раскрывать настоящую причину своего поведения. — Какого быть маленьким мальчиком в ситуации, когда какой-то мужик в несколько раз больше тебя начинает... — Омега не решается договорить. У него был такой вид, будто бы он сейчас расплачется, но слез не было, глаз пересох, а капилляры полопались, немного делая белок красным. Розуэлл довольно низкий, где-то полутораметровый, но с широкими бедрами, плечами и грудной клеткой. Поэтому назвать его маленьким мальчиком было сложновато. Он юный, но то, что уже давно не ребенок, видно. — Ты давно уже не маленький мальчик, мог отказать ему или проигнорировать. Если уж на то пошло, то просто подошел бы к страже и пожаловался на то, что какой-то альфа к тебе пристает. — Мужчина не понимал проблемы, Розуэлл мог поступить логично и выйти из ситуации другим способом, не обращая на себя внимание гостей. — Ох, чтобы я без тебя делал, Киф. Ты такой умный, всегда знаешь, как правильно поступить. — Насупился юноша, отвечая саркастичным тоном. Омега был подавлен, что совсем не вписывалось в его характер, который себе представлял Джиффард. Если ему было грустно, то он сразу начинал плакать, а потом быстро успокаивался, приходя снова в норму и вытворяя всякие глупости, которые называл шутками. — Разве ты сейчас не должен расплакаться, а потом снова начать шутить? Или мана кончилась, лампочка потухла? — Бросил колкость в ответ Киф, но быстро пожалел. Розуэллу было совсем не смешно. Вот таким альфа его еще не видел. — Нечем плакать, уже наплакался, больше не могу. — Лицо Розуэлла застыло, словно каменная маска, увековечивающая печаль. Юноша выглядел уставшим, не хотел больше говорить и ушел в себя, но все-таки выдавил из себя безжизненные слова. — И шутить тоже не могу. Молчание затягивалось, Киф не знал, что ответить, а Розуэлл не собирался и вовсе продолжать беседу. Тишина казалась мрачной, пустой и тягучей, как липкая смола, оседающая неприятно на коже. Джиффард притянул ближе омегу к себе и уловил изменение в аромате, тот даже перестал быть горьковатым, стал каким-то блеклым, едва уловимым. Глаза его превратились размытое стекло, в котором не видно даже отражение смотрящего. — О чем ты сейчас думаешь? — Альфа тихо заговорил, пытаясь вытянуть младшего мужа из раздумий. — Я вспомнил, почему ненавидел отца. — Горько прошептал юноша, зарываясь лицом в грудь Джиффарда, лишь бы не поднимать лица. Киф не торопил, не стал перебивать, как-то понял, что длительная пауза совсем не конец монолога. Мужчина погладил парня по макушке, когда тот прижался плотнее и приглушенно, едва различимо начал говорить. — Я забыл... мне так жаль. Это из-за меня он выгнал маму. — Глубокое дыхание сменялось хрипами раз за разом, но парень не плакал. — Она не была виновата, но... он не простил ее, не смог. Юноша говорил расплывчато, ничего не объясняя, он явно не обращался к Кифу, а скорее озвучивал какие-то мысли вслух только для себя. Не прекращая, что-то бормотал об отце, матери и каком-то другом мужчине, из-за которого отец так и не смог простить мать. Просил прощения за что-то, за то, что обвинял и забыл нечто важное. В голосе юноши был слышен надрыв, желание закричать во всю глотку, но и бессилие и невозможность полностью выплеснуть все накопившееся. Он словно бредил, погружаясь в глубины своего разума. Метался от чувства вины к печали. Тело омеги задрожало, пытаясь согреться. Стресс снова спровоцировал ложную течку. Розуэлл нуждался в защите, привлекал альфу, который обязательно решит все его проблемы и избавится от угрозы, не дающей расслабиться и спокойно жить. Обезопасит и поможет, скроет ото всех невзгод. Только того самого альфы не было рядом с ним и быть не могло, он вернется только через несколько недель. Киф обнял омегу, сожалея, что сейчас не сможет успокоить его своим запахом из-за того, что перекрывающие феромоны духи до сих пор не выветрились. — Я так долго притворялся, что все хорошо... даже сам в это поверил. — Урывки фраз, каких-то цельных мыслей непроизвольно говорились вслух. — Обвинять его было проще, так я мог позволить себе не помнить. — Розуэлл приподнял голову, утыкаясь в шею Кифа. Инстинктивно и неосознанно пытаясь почуять феромоны альфы, но безуспешно. — Что бы ты сделал, если бы кто-то навредил Таттону? Джиффарда удивило то, что омега прекратил перебирать собственные мыли и обратился к нему. Вопрос был сложным, на него не хотелось отвечать. Киф не позволял себе ту жестокость, о которой подумал в первые же секунды после осознания вопроса. Никто не смеет вредить его сыну, и каждый, кто хотя бы подумает об этом, сильно поплатится. Великий Герцог не гордился тем, что проходилось делать во время войны, будучи членом правящей семьи у него были некие обязанности, к которым допускались только те, кому Зроний XIX доверял безоговорочно. Находились те, кто хотел поживиться на войне между Империей Зрония и НОХ. Крысы, желающие узнать тайны монархов и планы наступлений, а потом продать это все другой стороне, затаились по углам, выжидая лучшего случая для кражи. И никогда не знаешь, кто из стражи в сговоре, какая аристократичная семья продала вековые традиции, ценности и свою честь ради звонкой монеты. Если и поймали кого-то, то надо допросить, узнать все о том, кто помог проникнуть, какая страна подослала и сколько еще таких шпионов. Киф умел получать эту информацию. Но зачастую переговоры заканчиваются провалом и нужно переходить к более радикальным методам. Оказывается, если поджечь кому-то половые органы, на лицо посадить паразитов, обгладывающих лицо и выпускающих из своих желез усиливающую боль и разъедающую кожу смесь, или просто начать сдирать кожу наживую, начиная от пяток и заканчивая на лице, то человек от невыносимой боли сознается во всем, лишь бы избежать ужасной пытки. Племянник императора не то чтобы был искусен в причинение вреда другим, но выучил самые болючие места, научился правильно бить по самым чувствительным и уязвимым точкам да так, чтобы человек не мог отключиться и испытывал весь спектор мучений. Альфа чувствовал угрызения совести из-за того, чем занимался долгие годы, но долг слишком велик, чтобы прятаться от своих обязанностей под маской вины. Какого бы огромно не было нежелание Кифа наносить кому-то увечья, это нужно было делать на благо Родины. Иначе есть риск потерять все, лицезреть собственными глазами крах могучей державы из-за маленькой оплошности, ведущей к катастрофическим потерям. Относился он к тем, кого пытал, не как к людям. Гадкие крысы, пробирающиеся внутрь и пытающиеся разрушить чужое государство только ради выгоды, не были достойны уважения. Защищающиеся жители НОХ всего пару месяцев назад были их врагами, и даже тогда Киф не мог не проявлять к ним должного уважения. Они защищают то, что им дорого, сражаются ради своей семьи, собственной жизни. Шпионы других государств ничего не защищали, а лишь пытались устроить диверсию. Пытались без вреда для себя влиять на войну, которая даже их не касалась. Неслыханное неуважение. С чего бы вдруг ему жалеть кого-то из них, когда они настолько самонадеянны и глупы. Империя Зрония делала вид, якобы совсем не замечает подлянок, просто пресекала любые поползновения в свою сторону и не давала никому проникнуть слишком глубоко и узнать нечто по-настоящему стоящее. Новых войн они не объявляли. Незачем мучить свой народ еще одной бойней, которую можно было избежать. После мирного урегулирования конфликта между НОХ и их Родиной никто больше не сувал свой нос в их дела. Удивительное лицемерие. Нет войны, нет и выгоды шпионить и продавать информацию воинственно настроенным соседям тех, у кого украл важные данные. Довольно низко. У них нет настоящих разногласий, поводов устроить резню или сомнительных территорий, за которые можно было бы побороться, но при этом страны, находящиеся в "нейтралитете", пытались им навредить. Хотя бы они выяснили, кому же не стоит доверять, чья поддержка всего лишь игра на публику. Внутри собственной головы мужчина метался, пытаясь найти правильный ответ. Пытки были оправданы долгом и даже его отношением к тем, кого он пытал. Но вину он чувствовал. Совсем не перед засланными людьми, которым причинял боль. Ему было стыдно перед Элденом. Перед тем, кто рисковал своей жизнью почти каждый день, но ненавидел жестокость. Если муж узнает, то... он поймет, ведь сам знает, какого это иметь обязанности и нести ответственность перед Родиной. Но боязнь осуждения со стороны близкого человека слишком плотно въелась в подкорку. Джиффард хотел называть себя гуманным, неконфликтным и рациональным человеком, хотел бы никогда не связывать свою жизнь с насилием, но это невозможно в нынешних реалиях. И нужно признаться хотя бы самому себе, что он не так добродушен, как хотел бы быть. Легче себя обманывать, постоянно придумывать себе оправдания и закрывать глаза на правду. Эти противоречивые чувства давили на мозг. Нужно было уже ответить, он слишком долго молчит. — Пытал бы, пока не умрет. — Слова были жестокие, но правдивые. Киф накрыл ладонью округлившийся живот омеги в защитном жесте. Таттон еще не родился, но альфа уже хочет защитить его от всех опасностей, которые будут поджидать его на каждом углу. Жизнь слишком сложна под тяжестью всех тех обязанностей, которые взваливаются на плечи, если тебе "повезло" родиться в монаршей семье. Джиффард даже на несколько секунд принял мысль о том, что его сын может родиться омегой. Так было бы куда проще и безопасней для него. Лишь бы Таттон влюбился в какого-нибудь альфу из далекого и тихого баронства, где люди не знают ни войн, ни голода, ни жестокости. Империя Зрония достаточно большая, чтобы иметь участки земли, где совсем нет границ, одна лишь тишь да благодать. Если Таттон станет следующим Зронием, то... на самом деле он не хочет такой участи для своего сына. Это огромная ноша, которую мелкие аристократы не в силах понять. Киф хотел бы счастья и спокойной жизни для Таттона, а не вечных обязательств, вины за смерти и каждодневные трудные моральные выборы, которые нужно совершать, чтобы балансировать между нуждой народа и безопасностью страны. — И что бы ты делал, если бы этот человек был близок твоему мужу? Смог бы ты простить мужа за то, что он привел в дом человека, который навредил вашему ребенку? — Розуэлл задал еще более тревожный вопрос. Если бы какой-то боевой товарищ Элдена что-нибудь сделал с их сыном, Киф ни при каких обстоятельствах не сделал бы поблажек тому, кто предал доверие его мужа и надругался над Таттоном. Не играет никакой роли, насколько с этим человеком был близок его муж, мерзавец заплатит ценой собственной жизни. — Мой ответ не изменился. — Твердо ответил альфа. — Не за что прощать того, кто ни в чем не виноват. Джиффард не находил ни одного повода обвинять мужа в том, что того предали и настолько мерзко и подло поступили. Вины Элдена тут не было. Тем более, Дефоррест тоже не сидел бы на месте и быстрее сам расправился бы с подонком, чем Киф доберется до сослуживца мужа. — Как жаль, что не все думают так, как ты. — Искренне проговорил юноша, тихо ровно дыша, будто смиряясь с чем-то.***