***
Кацуки с тихим рычанием отдергивает руки от ледяной, воды, которая мощной струей течет из крана. Кровь от пиджака никак не отстирывается, лишь больше расплывается темно-бордовым пятном. Мама давно говорила, что она хорошо отойдет от одежды под холодной водой, вот Кацуки сейчас и вспомнил ее слова. Только зачем она ему это рассказала? Предвидела, что ли, что когда-нибудь он испоганит школьную форму в крови? Кацуки сразу же пошел в академию, как только они с Изуку расстались. Нет, он мотает головой, «расстались» — вообще не подходящее слово. Лучше сказать — их пути разошлись. Пока что. А потом пути вновь сойдутся. Если не сами, так Кацуки их сам сведет. С рубашкой дела обстоят получше, но все равно кровь остается бедно-розовым раздражающим пятном. Кацуки расправляет мятую и мокрую ткань, придирчиво смотрит. И, чертыхнувшись, запихивает и ее, и пиджак в сумку с формой для физкультуры. Футболку Кацуки уже надел вместо рубашки, теперь думает, стоит ли и штаны переодеть. Смотрит на отражение в огромном прямоугольном зеркале над парой раковин. Так ему даже больше нравится — темно-синюю футболку можно не заправлять, ничто не сковывает движения. А то постоянно воротник давит на шею так, словно создан лишь за тем, чтобы задушить Кацуки. Он оставляет спортивные штаны в сумке. Выходит из туалета, закинув ее на одно плечо. Тот факт, что Эри осталась наедине с Незу, беспокоит его. Кацуки выпячивает нижнюю губу, выдыхая. Если она проболтается о нем и Изуку, его карьере героя конец. Теперь он жалеет, что заранее не «поговорил» с Эри, чтобы та помалкивала. Ведь если директор решит заняться этим делом всерьез, то может обратиться в его агентство и узнать, что вчера Кацуки ни вечером, ни, тем более, ночью, не патрулировал улицы. Он вообще вчера не работал. «Надо придумать какую-нибудь отмазку…» — размышляет Кацуки, сидя уже в классе. Одноклассники переговариваются друг с другом, девочки смеются и что-то оживленно обсуждают. Кацуки, подперев кулаком щеку, смотрит неотрывно в окно. Следит за медленно и тоскливо тянущимся по небу странным облаком, ни на что не похожим. Напоминает его мысли — такие же бесформенные. А если узнают, как Кацуки улепетывал от полиции с Чизоме, как был соучастником угона автомобиля, как помог злодею избавиться от «хвоста»? От воспоминаний всех событий прошлой ночи голова идет кругом. Но кое-что вызывает у него приятную улыбку, которую он тут же старается спрятать. Была бы его воля, он никогда не отпускал бы Изуку, так и держал бы на руках. «- Люблю тебя, » — звучит в голове голос Изуку. Кацуки сглатывает, оглушенный на мгновение этим приятным до дрожи во всем теле воспоминанием. Он безумно рад, что наконец-то смог вытянуть из идиота признание, удостоверившись, что его чувства взаимны. Кацуки трет руками лицо, словно пытается избавиться от неловкого румянца, разлившегося по щекам и заползшего на шею и уши. Но внезапная мысль заставляет его похолодеть. А если Изуку соврал? Если бы правда любил, то не ушел бы, какими бы важными не были его дела. Да и какие у него могут быть дела? Убивать героев? И тут же Кацуки до крови закусывает нижнюю губу. «А сам-то? Знал же, как он устал, ослаб после раны. Да и к тому же голодный — он же не ел ничего из того, что я купил! Мог бы привести домой, чтобы переночевал хотя бы… А как старухе объяснил бы? Тип: «бля, мам, Деку оказывается, живой и невредимый, но сейчас не совсем невредимый, можно он переночует у нас сегодня?» Бред же. Она и так, должно быть, злющая, что я ночью не был дома». Кацуки лишь вздыхает, сжимает пальцами плечи, пытаясь обнять самого себя. Да, это всего лишь оправдания. На самом-то деле он просто стесняется пригласить Изуку домой. Даже не будь тот преступником и считающимся пропавшим без вести, все равно Кацуки не решился бы сказать эти слова: «Идиот, пошли ко мне домой, посидим, там… фильм посмотрим, а потом как пойдет». Уши вспыхивают огнем, когда его воображение рисует, чем будет это «а потом как пойдет». Кацуки прижимает к горячим от стыда ладони и сжимает их. Сейчас не время фантазировать, у него есть проблема, которую нужно как можно скорее решить. «Так, Кацуки, ты нашел малявку на улице во время патрулирования. Это факт. Но как объяснить это? Что может прокатить? Что я сам, по собственной инициативе пошел патрулировать? А если малявка знает, в каком городе они жили? Как я объясню, что каким-то хреном оказался в Хосю? И зачем я только притащил ее сюда?.. Надо было бросить ее где-нибудь, и дело с концом!» — Кацуки прикрывает глаза. — «Нет, она явно дорога Деку. Да и я сам предложил сдуру взять ее в академию. Ладно, теперь уже ничего не поделаешь… А вообще ситуация фиговая». Все было бы куда проще, не умей Эри разговаривать или имей хоть немного мозгов, чтобы не выдавать его и Изуку. Кацуки кривится так, словно целиком съел лимон. Он уверен, что Эри уже разнылась, как хочет к маме. «Лишь бы меня папой не назвала…» — Кацуки цокает языком. — «Это ж надо придумать!.. И почему я папа? Меня засмеют… Да они не посмеют, слабаки и ссыкло, » — Кацуки косится на одноклассников и хмыкает. — «А в общем-то плевать». Кацуки кое-как досиживает до последнего урока. После бессонной ночи глаза слипаются, а в голове мысли становятся ватными и неподвижными. Какое-нибудь одно слово повиснет в сознании, не давая ничему другому проникнуть в уставший мозг. Кацуки не помнит точно, но ему кажется, что на одном из уроков он все-таки задремал. Закрыл глаза, моргнув, а открыл уже тогда, когда стены сотрясает звонок и учитель говорит: — Урок окончен, можете быть свободны. Кацуки бредет домой, то и дело зевая. Он поднимается вверх по лестнице и вдруг останавливается на одном из пролетов, вспомнив про Моясу. «Что-то ее давно не видно…» — думает Кацуки. Ему это кажется странным. Настораживает. Обычно она чуть ли не каждый день давала о себе знать, лезла с расспросами по типу: «как день прошел», «как дела» и так далее. Потом, махнув рукой, Кацуки вполголоса бормочет: — Да кому она сдалась? Наоборот, это же офигенно, что она наконец-то заткнулась. Хоть даст пожить нормально… Больше он о ней не вспоминает. Открывает входную дверь, повернув ключ в замочной скважине несколько раз. И, бросив на пороге ботинки, шлепает сначала в ванную. Вываливает содержимое сумки для спортивной формы — пиджак и рубашку — в корзину для грязного белья. Потом идет в комнату. Судя по звукам, доносящимся с кухни, старуха уже дома. Кацуки не ошибся. Она выглядывает из кухни и крикливо спрашивает: — Ужинать будешь, оболтус? — Не, — мотает головой Кацуки. Огрызаться нет ни сил, ни желания. — А чего это ты в футболке? — женщина подходит и придирчиво смотрит на сына. — Что с формой случилось? — Испачкал, — отмахивается Кацуки. — Да, пачкаешь ты, а стирать мне! — фыркает старуха. — Э, э, я с тобой не договорила! — она хватает его за плечо, не давая ему зайти в комнату. — Где шлялся ночью? — Я же уже говорил… — Кацуки закатывает глаза, тяжело вздохнув. — Я патрулировал улицы… Ай, ты чего творишь? — вскрикивает он, схватившись за затылок. В ушах слегка звенит от крепкого удара. — Случаем, не заврался, засранец? Говорил, что работа у вас в агентстве. А теперь, вот, патрулирование… Если врешь, то запоминай, о чем врешь! «Да? Я и правда забыл…» — Учту, — бурчит Кацуки и быстро юркает за дверь, скрывшись в комнате. Женщина, не сразу сообразив, что произошло, молча смотрит на дверь. Потом резко выкрикивает: — Ах, ты! Я с кем разговариваю? И в кого ты такой вырос, а? — и вздыхает. — Плевать, шляйся где хочешь. Сам же будешь локти кусать, когда карьера героя полетит к чертям собачьим… Кацуки ее уже не слушает. Ничего с ним не будет — такие талантливые и сильные студенты на дороге не валяются. Он зевает и, не раздеваясь, заваливается на кровать. Прижимает к себе подушку, сонно смотрит на нее полузакрытыми глазами. «Надеюсь с Деку все хорошо…» — думает Кацуки. — «Лишь бы опять не нарвался… Такой идиот…» В голове мелькает одна до безумия странная идея, но Кацуки забрасывает ее в самые дальние закрома разума, чтобы подумать над ней потом, когда выспится. Он закрывает глаза, крепко обняв подушку. Прижимается к ней лбом и засыпает, представляя, что вместо подушки прижимает к себе Изуку.***
Изуку потягивается, тихо застонав от расслабляющего удовольствия, мурашками пробегающего по телу. Теплая вода обволакивает уставшее тело. Он шевелит пальцами на ногах, закинув руки на бортики огромной прямоугольной ванной. В общественной бане, сэнто, людей практически нет. На мужской половине они одни, только со стороны женской, отгороженной от другой части стеной, слышны веселые голоса. От воды вверх поднимается пар, и на лбу выступают капли пота. Изуку откидывает назад голову, расслабляясь. Рядом плюхается Сецуно, подняв в воду брызги воды. Почти бесшумно напротив оказывается Даичи. Он сидит, весь сжавшись, и не глядя ни на кого, погруженный в собственные мысли. — Почему именно это место? — хмуро спрашивает Юичиро, скрестив руки на груди. У него мокрые волосы, в которых белыми комьями снега запуталась мыльная пена. — Здесь мало людей, — пожимает плечами Изуку. Не будет же он говорить, что хотел помыться за их счет. Так и получилось — за вход парни платили сами. — И обстановка расслабляющая. И знаете… — Рассказывай, — перебивает его Юичиро. — Хорошо, — Изуку сгибает ноги в колени, обнимая их руками. — Я уже говорил, что надо убить одного кандидата. Заказчик тоже участвует в этих выборах, поэтому его мотивация ясна. И нужно сделать все это как можно скорее. — Да, потому что скоро заканчивается предвыборная кампания, — произносит Юичиро. — Ты интересуешься политикой? — спрашивает тут же Изуку. — Якудза всегда сотрудничали с политиками. Поэтому нужно быть в курсе дела. — Политика… — подает голос Сецуно. — Лучше вести дела с дилерами или управлять казино. Золотые жилы… — Кто цель? — спрашивает Юичиро. По его поведению Изуку делает вывод, что он довольно деловой человек. Попросту словами не разбрасывается. — Мирай Сасаки, — отвечает Изуку. Он мысленно вспоминает написанное на листе, спрятанном между страницами. — К сожалению, я ничего о нем не знаю. Сецуно пожимает плечами. Юичиро, потерев подбородок кулаком, произносит: — Первый раз слышу. Даичи, — от звука голоса тот поднимает взгляд, словно очнувшись. — Откопаешь что-нибудь про этого Мирая Сасаки? Даичи некоторое время сидит неподвижно, задумавшись. Потом отвечает: — Мирай Сасаки, в прошлом профессиональный герой, на сегодняшний день глава собственного агентства. Геройское имя — Сэр Ночноглаз. Возраст — тридцать девять лет. Ушел в отставку по собственному желанию после скандала с девушками-стажерами в его агентстве… Обвинили в насильственных действиях сексуального характера. Из-за отсутствия улик суд оправдал его. После этого он покинул пост героя, занявшись политикой… Такое ощущение, словно он только что прочитал статью из «Википедии». Изуку не удивляется, думает, что так оно и есть. — Герой, значит? — переспрашивает Юичиро. Изуку молча слушает, размышляя над услышанным. Этот скандал кажется ему мутным и подозрительным. Если у него было свое агентство, то он вполне мог пользоваться положением. Из-за того, что многие хотят стать героями, попасть в агентство становится все труднее и труднее. Тут же Изуку думает, что это могла быть и клевета. Например, другие герои могли подкупить этих девушек, чтобы они ложно его обвинили. «Какие же все-таки они подлые эти фальшивки…» — он мысленно цокает языком. — Мы… справимся с героем? — неуверенно протягивает Сецуно. — Почему нет? — пожимает плечами Изуку. — Нас четверо, а он один. Даже самые сильные герои не смогут ничего сделать, если их окружить и зажать в угол. Звучит так, словно он сам себя успокаивает. Этот герой не может быть слабым. Если у него есть агентство, то он точно серьезный противник. Изуку закусывает нижнюю губу. Смогут ли они, даже вчетвером, убить Сасаки? Но, если он герой, в первую очередь нужно узнать, какая у него сила. — Есть информация, какая у него причуда? — Предвидение, — тут же отвечает Даичи. Это плохо, если герой может видеть будущее. Еще хуже — если он уже знает, что его собираются убить и кто его убьет. Изуку сглатывает, в голове оседает пылью мысль, что бороться с таким человеком, способным предвидеть каждый твой шаг, невероятно сложно. Даже невозможно. Он чувствует облегчение, что взял в напарники бывших якудза. Без причуды Даичи они никогда не узнали бы всей этой ценной информации. — А подробнее? Как работает его причуда? — Изуку нечаянно встречается взглядом с Даичи, и тот тут же вновь как будто приходит в сознание. «Странный он…» — думает Изуку. — «Как вообще попал в якудза? Его, наверно, только из-за причуды взяли…» И тут же чувствует болезненный укол обиды. Кому-то везет лишь родиться с причудой, а кто-то, например, он, должен работать изо всех сил, тренироваться, чтобы добиться хоть чего-то. Но Изуку мотает головой, вздохнув. Мокрой ладонью проводит по волосам, заглаживая их назад. Даичи же не виноват, что родился в рубашке. — Сейчас найду, — кивает Даичи и опять погружается в своей собственный «мир». Потом «выходит» из него, говорит: — Информации мало. Только то, что для активации причуды нужен зрительный контакт и прикосновение к цели. Как только с его губ срывается последнее слово, он вновь прячется в себе. — Это уже лучше, — бормочет вполголоса Изуку. Прижимает указательный палец к кончику носа. — Он не воспользуется преимуществом причуды, если не будет смотреть нам в глаза и касаться нас, верно?.. — Можно надеть темные очки, — предлагает Сецуно. — И не подходить ближе, чем на расстояние вытянутой руки. — С прикосновениями все понятно, — качает головой Изуку. — Но он все равно будет смотреть нам в глаза, даже если их не видит… Мы не знаем, действует ли так его причуда. Лучше сделать так… Зрительного контакта нет, если он нас не видит. Вообще не видит. В темноте он не может видеть в отличие от Юичиро… — Тогда Даичи отключит систему электроснабжения, — опять нервным голосом вставляет Сецуно. Даичи, услышав свое имя и слово «отключит», кивает. Изуку же не согласен с этим предложением. — Если отключим систему, то весь район будет без света. Сасаки живет в Синдзюку, это далеко не бедный район, поэтому отсутствие электричества сразу наведет много шума. А он нам не к чему. — Тогда как? Изуку постукивает пальцем по кончику носа. — А можно ли отключить подачу электричества только в его дом? — спрашивает Сецуно. — Чисто теоретически… — неуверенно протягивает Изуку. В подобного рода вещах он не разбирается. Честно говоря, сам принцип работы электричества остается для него загадкой. — Можно, — неожиданно отвечает Даичи. — Надо переписать код работы электростанции. Изуку недоуменно моргает, не понимая, о чем тот говорит. Но Даичи говорит с таким умным видом, что невольно веришь ему. — Хорошо, пусть будет так. Нападем ночью и предварительно отключим электроснабжение. Тогда… — уголки губ дергаются вверх, — Даичи не придется взламывать систему охраны, она ведь на электричестве работает… Даичи опускается почти с головой под воду — над поверхностью торчит лишь его нос и бегают из стороны в сторону глаза. Он выдыхает, и мелкие пузырьки воздуха принимаются бурлить в воде. — Неплохой план, — говорит Юичиро. — Что я буду делать? — обеспокоенно спрашивает Сецуно. — Можешь по-подробнее описать, что за причуда у тебя такая? — просит Изуку, начиная прокручивать в голове варианты действий. Сецуно нервно кусает губы и шарит взглядом по стенам. — Если вижу какой-нибудь предмет… мысленно заставляю его появиться в руке. — Он раскрывает ладонь, и там тут же оказывается полотенце, которое лежало до этого на голове Даичи. Тот как будто не замечает пропажи и продолжает неподвижно сидеть. — По ходу дела разберемся, — произносит Изуку. — Если у Сасаки будет оружие, ты его обезоружишь. Я же убью его. — Хорошо. План неплохой, но есть проблема, — замечает Юичиро. — В темноте могу видеть я один. Причуда Сецуно будет бесполезна. Сецуно нервно смотрит то на Изуку, то на Юичиро. На его лице отражаются одновременно и страх, и злость, и растерянность. Изуку хмурится, продолжает постукивать себя пальцем по кончику носа. Это серьезная проблема. Мало того, что причуда будет бесполезна, так и он с Даичи с трудом смогут ориентироваться. Хотя в том, что в бою Даичи принесет пользу, Изуку сомневается. — Тогда, когда Даичи отключит электричество, ты, — он смотрит на Юичиро, — пойдешь на разведку. Сасаки будет думать, что это какие-то неполадки, и на тебя может не обратить внимание. — В этом есть смысл, — соглашается он. — Когда ты разведаешь обстановку… — продолжает Изуку. — Даичи включает электричество обратно, и там уже действуем мы с Сецуно. Все согласны? Юичиро выдает что-то в роде «угу», а Сецуно, сначала покачав головой, будто спохватывается и быстро кивает. — Тогда так и будем действовать, — подводит итог Изуку. И, сделав глубокий вдох, задерживает дыхание и уходит с головой под воду.***
Даичи закрывает глаза. Несколько секунд молча стоит, повернувшись лицом к огромному трехэтажному таунхаусу, окруженному высокой оградой по периметру. Сначала — система охраны. Над воротами горит красная лампочка, но вдруг она тухнет. Потом — электричество. Изуку неотрывно смотрит на Даичи и указательным пальцем вставляет в ухо микронаушник. Сецуно украл их из магазина электроники с помощью причуды, поэтому теперь у каждого из них в ухе по одному. Изуку морщится, когда слышит голос одновременно и в реальности, и из динамика: — Как там, Даичи? Половину лица Юичиро скрывает маска, по форме похожая на маски якудза из «Заветов» — тот же странный вороний клюв. Они прячутся за машиной, припаркованной в нескольких метрах от ворот. Юичиро, стараясь создавать как можно меньше шума, залезает на дерево, которое словно для них было посажено рядом с оградой и ветками достает до самого ее верха. В зубах он сжимает рукоять ножа, в лезвии которого на мгновение отражается дом. — Осталось немного, — и голос Даичи повторяется эхом. — С электричеством сложнее. Изуку смотрит на дом. Думает, что герой вложил немало денег в свое жилище. По стилю здание напоминает традиционный японский дом — видны передвижные перегородки, которые, скорее всего, являются лишь элементом декора. Гофрированная черепица на крыше кажется темно-бирюзовой из-за диска луны, то выглядывающего, то снова прячущегося за свинцовые ночные облака. «Красиво, » — невольно думает Изуку. Весь первый этаж погружен во тьму, а вот сквозь окна с резными ширмами на втором и третьем этажах проскальзывает теплый, желтоватый свет. В одной из комнат мелькает силуэт. Изуку внимательно всматривается, но фигура больше не появляется. Может, это и был Сасаки? Нехорошее предчувствие закрадывается в душу. Даичи резко открывает глаза, и в то же мгновение весь дом погружается во тьму. — Действуем по плану, — слышится в ухе голос Юичиро. Он перебирается с дерева на верх ограды, мягко спрыгивает вниз. Изуку прислоняется спиной к дверце машины, сидя на корточках. Пока что им остается только ждать сигнала от Юичиро. Если повезет, он, может, сам и убьет Сасаки. Изуку достает из внутреннего кармана пистолет, вытаскивает с щелчком магазин и проверяет количество пуль. Семнадцать в одном, столько же в другом. Изуку надеется, что все пройдет гладко — не приедет полиция и не начнется перестрелка. Проходит некоторое время. Даичи бессмысленно пялится в одну точку, а Сецуно нервно ерзает на одном месте. Вдруг Изуку вздрагивает. — Меня слышно? — шепотом говорит Юичиро, и его голос шелестит из динамика наушника. — Лучше не разговаривай, а то он услышит, — говорит Изуку. Раздается шорох. Потом опять звучит голос Юичиро: — Я почти весь дом обошел, цели нигде нет. Наверно, спрятался. Но теперь имею представление о планировке. «Ладно…» — думает Изуку. — «Хоть что-то есть. Но если этот герой правда спрятался, то это… странно. Не может быть, чтобы герой был таким трусом. Нет, это может быть засада…» Видимо, о том же самом подумал и Сецуно, потому что, прижимая ладонь к уху, беспокойным голосом говорит: — Ты что, не знаешь этих героев? Они ушлые и хитрые. Нападет из-за угла… — Он меня не видит все равно, — чуть слышно хмыкает Юичиро. — Заходите, пускай Даичи… После резкого звука, похожего на удар тупым предметом, голос Юичиро прерывается. Изуку хмурится, думая, что это неполадки, поправляет наушник в ухе. Но из динамика доносится лишь шелест и звук шагов, четкий и твердых. — Юичиро, что там? — спрашивает Изуку. Ответом служит тишина. Даже шагов больше не слышно. «Что случилось?» — не понимает он. — «Герой напал на него? Но как он нашел? По звуку голоса? Говорили же ему…» — Эй, Юичиро, ты чего замолк? — пытается докричаться до того Сецуно. — Э-эй! Изуку выпрямляется и делает знак рукой Сецуно. Тот поднимает на него нервный взгляд. — Надо узнать, что с ним, — говорит он. Изуку кусает внутреннюю сторону щеки. Все идет совсем не по плану, и это раздражает. — Даичи, сможешь заглушить связь? «Пока будем действовать по плану. А там посмотрим, » — решает Изуку. — Да. Но тогда у нас не будет связи, — отвечает он. — Она вряд ли понадобится, — качает головой Изуку. — По моему сигналу одновременно заглуши связь и включи электричество. Кроме системы охраны. Даичи кивает. — Идем, — Сецуно уже карабкается вверх по дереву, цепляясь за раскидистые крепкие ветви. Листья бьют в лицо, Изуку жмурится и наощупь ищет опору. «Не грохнуться бы отсюда…» — мелькает в мыслях. Он хватается за изогнутую ветку, расцарапав ладонь корой. Сецуно первым оказывается на верху ограды. Но, видимо, споткнувшись, сваливается с нее. Глухой звук удара о землю доносится до Изуку, который тянется к следующей ветке дрожащей от напряжения рукой. Он и подумать не мог, что лазить по деревьям так неудобно и тяжело. — Ты там как, живой? — вполголоса спрашивает Изуку. Не хватало только, чтобы тот сломал себе что-нибудь или шею свернул. В ответ слышит сдавленное «угу», эхом повторившееся в наушнике. Сецуно встает, боязливо поводит плечами и поднимает голову, следя за Изуку. Тот кое-как добирается до нужной ветки, которая находится как раз над оградой. Жмурится и одним прыжком оказывается на ней. Открывает глаза, его колени, полусогнутые, мелко дрожат, а ноги ощущают твердую горизонтальную поверхность. — Чего застыл? — шикает Сецуно. — Давай сюда. Изуку аккуратно спрыгивает с ограды. Ему не нравится, что тот командует, словно главный здесь. Но Сецуно прав, нечего терять попусту время. Каждый шаг сопровождает шорох сухой травы, которая вся пожелтела из-за холода. Изуку поднимает взгляд на дом. Вблизи он кажется еще больше. «Герои и правда богато живут, » — думает он с долей сожаления и зависти. — «Каччан будет таким же богатым?.. Опять вспоминаю о нем в самый неподходящий момент!» Изуку цокает языком и решительно идет к дому. Входная дверь открыта, потому что из-за отключенного электричества запирающее устройство отключено. Если Даичи вернет электричество сейчас, они не смогут войти внутрь. Значит, он даст ему сигнал внутри дома. Изуку переступает через порог. Кромешная темнота еще гуще, чем снаружи. Если улицу освещали тусклые фонари и луна, то тут ничего этого нет. Изуку моргает, пытаясь привыкнуть к темноте и разглядеть хотя бы силуэты окружающих его предметов. Сецуно вытягивает руки вперед и пытается вслепую нашарить что-нибудь рядом с собой. Изуку прижимает ладонь к уху шелестящим шепотом произносит: — Даичи, врубай свет. Конец связи. И тут же он жмурится от яркого, ослепительного света, больно ударившего в глаза. Проходит несколько секунд, пока он не решается приподнять веки и осмотреться. Часто-часто моргая, он разглядывает просторную прихожую. Он опускает взгляд вниз и замечает рядом с дорогими лакированными туфлями героя заляпанные грязью и ободранные ботинки Юичиро. Изуку мысленно хмыкает — бывший якудза вряд ли разулся по традиции в знак уважения к хозяину дома. Скорее всего он сделал это, чтобы его шаги стали более тихими. Изуку, наступая поочередно то на одну, то на другую пятку, сбрасывает свою обувь. Ступни мягко скользят по паркету. Изуку прижимает палец к губам, когда они проходят мимо нескольких комнат с открытыми дверьми. Везде пусто, ни души, словно в этом доме никого и нет. Изуку прислушивается. Очень тихо, и даже кажется, что различаешь звенящий звук бегущего по проводам электричества. Изуку сглатывает и медленно поднимается вверх по лестнице. Он держит пистолет на уровне глаз, чтобы сразу стрелять в голову. Но так никто и не появился. Когда они останавливаются на лестничном пролете второго этажа, Изуку шепотом, почти одними губами, говорит: — Предлагаю разделиться. Я пойду на второй этаж, а ты на третий. Если найдем Юичиро, сообщаем… — он вспоминает, что связи у них больше нет. — Ладно, просто найдем его. И пристрелим цель. Сецуно кивает и взлетает вверх по лестнице. Пальцы перебирают жесткую поверхность рукояти пистолета, когда Изуку делает шаг в длинный коридор. Под ногами ощущается тепло и мягкость ковров, взгляд привлекает японская традиционная живопись с ветвями сакуры и белыми цаплями на фоне пейзажей. Изуку резко отворачивается. Ему некогда любоваться картинами, даже несмотря на то, что они ужасно красивые. «Он жутко богат, » — стискивает он зубы. — «И за что только ему платят столько денег? За то, что он никого не спасает и просто является героем?» Изуку заглушает голос разума, который осторожно говорит, что, быть может, Сасаки и хороший герой и спасал людей. Его причуда предвидения очень полезна. Изуку мотает головой. Испытывать сострадание к цели? Нельзя, иначе он будет сомневаться. А сомнение, порой, стоит жизни. Изуку останавливается напротив комнаты, похожей на рабочий кабинет. Окно задернуто шторами, по периметру комнаты на стенах полки, заставленные фигурками. Изуку сглатывает, поморщившись. Со всех полок на него смотрят тысячи глаз Всемогущего. Он отступает на шаг от кабинета, чувствуя закипающее в нем чувство отвращения. Когда-то и его комната была похожа на этот кабинет, когда-то и он коллекционировал дорогущие фигурки и обклеивал постерами стены вместо обоев. «Что за… фанатизм?» — не понимает Изуку увлечений не героя, а своих собственных из прошлого. И невольно разглядывает аккуратно развешенные плакаты. Его мысли занимают лишь они, больше ничего. Изуку даже на мгновение забывает, зачем он здесь. — «У этого героя плакаты почти такие же… Нет, они даже круче моих, они из ограниченных серий, у меня таких почти не было!.. Это же сколько… О чем я думаю?» — одергивает себя Изуку, крепче сжимая пистолет, дуло которого он все еще направляет прямо перед собой на невидимую цель. — «Убить героя и дело с концом… Нет, сжечь это все, уничтожить!» Изуку с ненавистью и завистью смотрит на фигурки и плакаты. Давно угасшее чувство фанатизма начинает разгораться в душе, но он порывисто тушит его. «Это в прошлом. В прошлом. Теперь у меня есть другой герой, которым можно восхищаться». Из-за всех этих символов фаната Всемогущего Изуку не замечает сидящего в кресле человека с неестественно низко опущенной головой. Он щурится, вглядываясь в фигуру. И узнает Юичиро. «Что он делает вообще?» — цокает языком Изуку. Оглянувшись, он подходит на цыпочках к Юичиро. Изуку хмурится, заметив, что тот привязан к спинке кресла. — Эй, Юичиро… — шепчет Изуку, наклонившись. Трясет его за плечо, и голова безвольно качается из стороны в сторону. «Он жив хоть?» — он осматривает Юичиро, но на нем нет никаких видимых ран. Тут Изуку щупает его голову, и пальцы ощущают теплую влагу. Он отнимает руку от волос, смотрит на нее и видит кровь. Изуку садится на корточки и прижимает указательный палец к его шее, нащупывая сонную артерию. Кожей чувствует легкие, еле различимые толчки. Значит, жив, просто без сознания. Надо бы развязать его и привести в чувство. Он должен рассказать, что произошло и кто его ударил. Изуку шарит по своим карманам, потом ощупывает Юичиро. У того к ремню прикреплен на цепь кожаный чехол для ножа. Но сейчас он пуст. Изуку сводит брови на переносице, не понимая, куда Юичиро мог подевать нож. Если потерял, это очень плохо. На рукоятке могли остаться отпечатки пальцев, что сыграет лишь на руку полиции. «Самоуверенный идиот, » — думает Изуку. Плечи вздрагивают, приподнявшись вверх, а все внутренности холодеют, когда за спиной он слышит четкие, размеренные шаги. Такие же, как и тогда в наушнике, когда связь с Юичиро пропала. — Не это, случаем, ищете, господин воришка? Изуку резко оборачивается на звук голоса. Он поднимает голову и видит перед собой высокого, худощавого мужчину в облегающей тонкой пижаме, по покрою напоминающей пиджак. Изуку смотрит выше и сглатывает, когда лезвие отражает свет и коротко блестит из-за легкого движения руки. Пальцы держат нож не так, словно человек собирается напасть. Ему как будто противно прикасаться к оружию злодея, указательный и большой пальцы сжимают рукоять с двух сторон. Изуку поднимает голову выше, и сердце пропускает отчаянный удар. — Ножи детям не игрушки. Он взглядом встречается с мужчиной, и желтые, насмешливо сощуренные глаза прожигают его насквозь. На губах мелькает злорадная усмешка. «Нет-нет… только не это!» — проносится в мыслях Изуку.