***
Яги кусает губы, меряя шагами учительскую. Руки сложены за спиной. Эри вертит головой туда-сюда, наблюдая за ним. Его шаги, как удары маятника, отбивают секунды. Воздух накаляется до предела, будто стоит чиркнуть спичкой, и все загорится от малейшей искры. Яги размышляет над какими-то своими, взрослыми проблемами, и эти мысли тенью отпечатываются на лице. Не известно, сколько проходит времени, но Эри кажется, что очень много. Глаза устают следить за ним, и эта усталость отдается в затылке ноющей, тупой болью. Она чешет голову, взлохматив сзади волосы, заплетенные в две косички. Яги вдруг останавливается. Эри моргает, и ее взгляд застывает, устремленный прямо на него. Яги поворачивается к ней всем телом. И делает странное движение головой, будто отрицательно качает ей. — Посиди здесь, малышка, — Яги нарушает тишину. — Я скоро вернусь, только никуда не уходи. Эри кивает, но тот не успевает это увидеть. Разворачивается и быстрыми шагами сокращает расстояние до двери. Открывает ее и исчезает за ней. Эри сглатывает, продолжая смотреть на то место, где несколько мгновений назад был Яги. Беспокойство тошнотой поднимается к горлу. Она ежится. «Ничего страшного не произошло, это у Яги-сана появились важные дела,» — успокаивает она себя мысленно, и чувство беспокойства постепенно отступает. Эри спрыгивает с кресла, искусственная кожа со скрипом выпрямляется. Мелкими шажками девочка семенит к окну. Яги не говорил, что ей нельзя ходить по учительской. Наружу она, конечно, не пойдет, но сидеть на одном месте жутко скучно. Вместо одной из стен кабинета — огромное окно с голубоватыми стеклами, пропускающими яркий свет снаружи, но не дающие увидеть со стороны, что происходит за ними. Эри касается ладонями окна, подходит еще ближе, так что чуть не прижимается лбом к стеклу. Перед глазами открывается необычайный вид. Учительская находится высоко в многоэтажном здании академии. Отсюда видны не только общежития на севере от академии, но и улицы города. Эри восхищенно выдыхает, и стекло мгновенно мутнеет, запотев. Машины, автобусы, люди — все кажется таким крошечным и игрушечным. Эри улыбается, с интересом разглядывая человечков, которые похожи на лилипутов. Звук открывающейся двери заставляет Эри вздрогнуть. А вдруг ей все-таки нельзя было ходить по учительской? У Яги и так настроение было не очень хорошее, так еще и она не послушалась его. Эри уже опускает голову, повернувшись лицом к двери, и готова вот-вот пробормотать виноватое: «Простите, Яги-сан, я больше так не буду…», как слышит смутно знакомый голос: — Так вот ты где, мелкая! Я тебя уже обыскался. Эри поднимает голову, и глаза округляются от изумления. — Папа?.. — бормочет она, мгновенно вспомнив ту ночь. Рот приоткрывается, превратившись в огромную букву «о». Кацуки цокает языком, поправляет висящий на одном плече рюкзак и в несколько шагов подходит к Эри. — Еще раз так меня назовешь, получишь по заднице, поняла? Эри выпячивает нижнюю губу и дуется. — Но если вы и правда… Больше не буду, Кацуки-сан! — быстро поправляется она. Если бы взглядом можно было бы сжечь дотла, Эри превратилась бы уже в горстку пепла. Она ежится, но в то же время чувствует затаенную радость. Если пришел Кацуки, значит, и Изуку может быть где-то рядом. Сердце быстрее бьется в груди, а дышать становится тяжелее из-за пульсации под ребрами. — Пошли. Эри ойкает, когда Кацуки хватает ее за руку и тянет за собой. Она, ошарашенная, сначала сопротивляется, но тот куда сильнее ее. Ноги шаркают по полу, а все мышцы в руке до неприятного напрягаются. — Кацуки-сан… — бормочет Эри, когда он волоком тащит ее к двери. — Яги-сан сказал не выходить отсюда… Кацуки фыркает, открывая дверь. — Да похуй. Пошли быстрее, Деку ждет. — Де… ку? — эхом повторяет Эри. Она хмурится, и это имя кажется ей знакомым. Сердце пропускает удар, а горло будто сжимает чья-то невидимая рука. Так ведь Кацуки называл Изуку! И Эри мгновенно выкрикивает, а глаза ее загораются радостью: — Мама! — Да-да, — кивает Кацуки. Быстрыми шагами идет по коридору, спускается вниз по лестнице. Эри с трудом поспевает за ним, временами ей приходится бежать за ним или перепрыгивать через ступеньку. И если бы Кацуки не держал ее за руку, она точно свалилась бы и кубарем покатилась бы по лестнице. Внутренний голос повторяет, что Яги сказал ей не покидать учительскую, но Эри мотает головой и поджимает губы. Все мысли заняты лишь одним Изуку, так что этот голос с каждым шагом становится все тише и тише, пока совсем не замолкает. «Мама, мама… Изуку-сан…» — как зачарованная повторяет про себя Эри, на губах расцветает улыбка, а взгляд застывает, устремленный будто в другой мир, не видимый никому, кроме нее. Она уже представляет и рисует в воображении, как встретится с Изуку, и ладошка, сжимаемая Кацуки, сильно потеет от волнения. От нетерпения на улице Эри вырывает ладонь из руки Кацуки и бежит вперед. Тот, беспокойно оглядываясь, спешит за ней. Хватает за запястье и тащит в другую сторону, зашипев ей проклятия. За углом академии стоит, прислонившись спиной к стене, девушка с темными, почти черными волосами, завязанными в высокий хвост. Глаза недобро суживаются, но она не двигается с места, лишь следит за Кацуки, который явно чувствует ее взгляд, потому что вертит головой туда-сюда. Девушка перебирает в пальцах пластиковую карту пропуска, на которой можно прочитать имя «Моясу» рядом с фотографией владельца. — Бакуго-кун, и зачем ты только лезешь во все это?.. — бормочет она себе под нос.***
Изуку вздрагивает всем телом, когда слышит звуки приближающиеся шагов. Судя по громкости и характеру звука, идущих несколько. «Если это герои, придется стрелять и тут же бежать. Успею ли добежать до ворот? Отсюда до них далековато…» — проносится у него в голове. — «Черт, почему Каччан так долго?» Изуку нащупывает в кармане пистолет и медленно поднимается на ноги, направив дуло в сторону, откуда слышатся шаги. Пистолет чуть не выскальзывает из пальцев, когда из-за мусорного бака пулей выскакивает Эри, но сначала пробегает мимо него, будто не заметив. Потом оборачивается и резко останавливается, чуть не упав вперед. Она смешно машет руками, удерживая равновесие. Огромные глаза устремлены на Изуку, грудь поднимается в сбитом от бега дыхании. — Мама! — взвизгивает Эри и бросается к нему. Изуку садится на корточки, и она с разбегу ударяется лбом о его голову, ойкает. Отпрянув, трет ушибленное место, но радостно улыбается. Порывисто обнимает за его за шею. С губ не сходит радостная улыбка. Изуку смотрит несколько секунд в одну точку, пока до него не доходит реальность происходящего. Он вздрагивает и одной рукой обнимает ее, касаясь ладонью спины. Кацуки смотрит на это тошнотворно-милую сцену, фыркает, закатывает глаза и отходит в сторону. Скрещивает руки на груди и отворачивается. — Мама, ты… ты… — лепечет Эри, отпрянув. — Почему вы меня оставили, Изуку-сан? — с горечью в голосе спрашивает она, хотя в глазах горит огонь радости и счастья. — Прости, мне нужно было разобраться кое с какими делами. И для тебя опасно оставаться со мной, — виновато отвечает Изуку. «Как же я давно тебя не видел.» Взгляд скользит по крохотной, почти не изменившейся фигурке девочки. Все, кажется, осталось прежним, но почему сердце болезненно сжимается, когда он видит аккуратно причесанные и заплетенные волосы и красивую одежду? Изуку стискивает зубы, злится на того, кто смог позаботиться об Эри лучше него самого. «Я заберу ее,» — решает Изуку. — «Теперь у меня есть какой-никакой дом и возможная работа. Я сам позабочусь о ней». — Вот как… — протягивает Эри. — А я все это время жила с Яги-саном, он такой добрый! Совсем как вы. Я у него сейчас живу, у него така-ая большая квартира! Она не замечает, как меняется в лице Изуку. Его почти перекашивает от злости, но он изо всех сил держит себя в руках. — Он здесь работает учителем, — продолжает Эри, показывая пальцем на здание академии. «Герой, значит…» — хмурится Изуку и бросает короткий взгляд на Кацуки. — «Зря я послушал его тогда». — А еще там есть Шузенджи-сан, тоже очень-очень хорошая! Она лечит всех, и я ей помогаю. — Да? — с деланным интересом спрашивает Изуку. А сам в душе ненавидит и Яги-сана, и эту Шузенджи-сан. — Я же молодец, правда? — улыбается Эри и хлопает глазами, выжидающе глядя на Изуку. — Да, конечно. Эри удивляется странному, равнодушному поведению Изуку. Она отходит на шаг назад, сжав кулаки. Опускает взгляд и вдруг замечает неестественно согнутую в локте правую руку. Эри испуганно смотрит на нее, а потом дрогнувшим голосом спрашивает: — Изуку-сан, а что… с вашей рукой? — Сломал, пока… разбирался с важными делами. Я же говорил, что тебе было бы опасно остаться со мной, — улыбается он, протягивает руку и легонько, в шутку щелкает Эри по кончику носа. — А теперь я могу забрать тебя отсю… — Я сейчас покажу, чему я научилась! — резко перебивает его Эри, закрывает глаза и хватает Изуку за сломанную руку. Пальцы неприятно сжимают твердый гипс. Рог вспыхивает, будто озаренный светом, и тени под глазами Эри становятся лишь четче и холоднее. Изуку изумленно смотрит на руку и не может поверить в происходящее. Она научилась так хорошо контролировать причуду? Раньше Эри не использовала способность с такой уверенностью, даже когда Изуку и объяснил ей принцип действия. Эри отнимает руки от гипса и улыбается. — Я представляла, что у Изуку-сана здоровая рука, какой я ее запомнила. Но почему-то эта твердая штука… как же она называется?.. — Гипс? — подсказывает ей Изуку, а сам закатывает рукав и смотрит на посеревшие бинты. Они ничуть не изменились под действием причуды. — Ага, — кивает Эри. — Но я представляла руку без этой штуки, а она осталась почему-то… Изуку молча трет указательным пальцем поверхности гипса. Рука теперь под ним ощущается совсем иначе. Он пытается пошевелить плечом, и ему это с трудом, но удается — повязка все еще не дает свободно двигаться, но это не приносит прежней боли. Значит, Эри и правда вылечила ему руку. Изуку улыбается и касается ладонью головы девочки, поглаживая ее. — Все равно спасибо, Эри. Ты и правда молодец. Эри вся так и вспыхивает, будто она не человек, а звезда, появившаяся на ночном небосклоне. — Я знаете что решила, Изуку-сан? — пылко говорит она, а щеки заливает румянец возбуждения. — Я хочу помогать не только вам, но и другим людям! — Неплохая идея, — замечает Изуку, но что-то в ее словах настораживает его. Он отгоняет эту беспокойную мысль, как назойливую муху. Но тотчас же эта мысль возвращается: — Да! И я решила, что я стану героем! Буду помогать людям, как… Она не успевает договорить, как Изуку резко хватает ее за плечо. Пальцы впиваются в кожу, заставив Эри ойкнуть. В ее глазах на мгновение отражается испуг. — Совсем с ума сошла? — яростно шипит Изуку, и Эри окончательно пугается. Она прижимает к груди руки, а губы мелко дрожат. — Тебе мозги уже промыли? Я же говорил тебе, что герои — не пример для подражания! Они — плохие, они — фальшивки. Есть много других способов помогать людям, если ты так хочешь. Стать врачом, например. Но не героем! — он резко повышает голос, так что Эри отшатывается от него. — Изуку-сан… — растерянно бормочет она. — Но Яги-сан очень добрый, он не может быть плохим или фальшивкой… — Тебе так кажется, — хмыкает Изуку. — Герои потому и фальшивки, что показывают себя лишь с хорошей стороны, изображают этаких спасателей. А на деле их волнует не судьба людей, а слава и признание. — Но Яги-сан… Изуку закусывает до крови губу, стараясь сдержать себя. Эри всего лишь ребенок, как губка, впитывает в себя все, что окружает ее. Конечно же, оставить ее в академии было плохой идеей, но теперь уже ничего не изменишь. Изуку рвано выдыхает, скрипнув зубами. И кто вообще этот Яги, о котором она вечно говорит? — Такой же лицемер, как и все герои. Во взгляде Эри мелькает нечто, похожее на недоверие. Раньше девочка такой не была, что-то в ней изменилось. И эта перемена ему не нравится. — Но Кацуки-сан же тоже тут учится на героя, неужели он тоже… Кацуки, будто поняв, что о нем говорят, появляется из-за угла и бросает раздраженное: — Давайте, закругляйтесь. Если заметят, что мелкой долго нет, мне достанется. — Да-да, — кивает он. Переводит взгляд на Эри. — Нет, Каччан — это другое дело. Эри продолжает вопросительно смотреть на него, не понимая, почему же Кацуки является исключением из правила. Изуку с замиранием сердца замечает в уголках ее глаз блеснувшие слезинки, и горло сжимается. Он садится вновь перед ней на корточки и касается ладонью щеки: — Прости, Эри, но я беспокоюсь за тебя. Эри кивает, с шумом сглатывая. — Можешь не верить что герои фальшивки, — продолжает он серьезным тоном. — Но потом будет больнее осознавать, что это правда. Эри мотает головой. — Я не понимаю… Яги-сан не может быть плохим! Изуку вздыхает и закатывает глаза. Конечно, не понимает. Она же еще совсем ребенок. — Хорошо, пускай он не плохой, — в его голосе звенит металл, от которого Эри вся сжимается. — Но знаешь, почему умерла моя мама? Эри задумывается на мгновение, потом отрицательно мотает головой. — Она умерла в пожаре. Задохнулась, скорее всего. Но это не столь важно, — голос невольно понижается, а воспоминания сжимают невидимой рукой горло, перекрывая доступ к воздуху. С губ срывается секундный хрип. — Важно то, что там были герои. Был Всемогущий. И никто ее не спас. — Всемогущий?.. — эхом повторяет Эри, и щеки ее белеют. Изуку хочет сказать еще что-то, но слова застревают в горле. Он резко поднимает голову, когда Кацуки пулей вылетает из-за угла, где все это время стоял. Округлившиеся глаза бегают из стороны в сторону. — Там… идет… Прячься, блять, короче! — выпаливает он. Изуку хватает Эри за руку, вертит головой в поисках места, где можно спрятаться им обоим. Замешкавшись, он теряет драгоценное время. Кацуки делает отчаянные движения руками, безмолвно прося его действовать. — Эри, малышка! — голос, который доносится издалека, заставляет мурашки пробежать по спине. — Блять, прячься уже куда-нибудь! — шипит Кацуки и хватает за шиворот Эри, уже рванувшую в сторону, откуда слышен голос. — Яги-сан… — одними губами произносит она. — Ты, стой на месте! Изуку хватается одной рукой за край мусорного бака и прыжком оказывается внутри него. Падение смягчают мешки, лежащие на дне, когда ноги касаются пластиковой поверхности. Громкий шелест и скрежет полиэтилена выдают его, потому что шаги, до этого медленные, вдруг ускоряются. И звучат уже совсем рядом. Изуку сглатывает и зажимает рукой рот, чтобы не было слышно даже его дыхания. В ноздри ударяет не слишком приятным гнилой запах, пропитавший насквозь стенки мусорного бака и исходящий от мешков. Изуку облизывает пересохшие губы, терпит. «Надеюсь, Каччан успел спрятаться…» — думает он. — Бакуго, что ты здесь делаешь? Изуку опускает голову, зажмурившись. Не успел. — И малышка Эри с тобой. Я же говорил тебе, — обращается голос к девочке, — чтобы ты не выходила из учительской. — П-простите, Яги-сан… — лепечет Эри. «Яги-сан? Значит, это тот самый учитель!» — догадывается Изуку. Он борется с любопытством, кусает губы, но, наконец, желание увидеть того, кто теперь заботится о его Эри, побеждает в душе. Изуку, стараясь не дышать и не создать лишнего шума, приподнимается, выглядывая наружу. Пара зеленых глаз оказывается над верхней линией края мусорного бака. Волосы на макушке подхватывает ветер, запутывая их еще больше. В нескольких метрах от него стоит Кацуки, весь напрягшийся. По его лицу скачут алые пятна, а губы сжаты в тонкую, почти не видимую ниточку. Рядом переминается с ноги на ногу Эри, испуганная, но в то же время радостная. Все внутри Изуку сжимается от вновь нахлынувшего на него жгучего чувства. Что-то подобное он испытывал, когда читал письмо Моясу. Неужели это ревность? И к кому? Он ревнует Эри к этому полудохлому, тощему блондину? Изуку готов поверить в то, что этот заморыш является преподавателем в академии. Но в то, что он герой — нет, быть такого не может. Весь вид этого Яги не вызывает ничего, кроме жалости — невероятно изможденное и уставшее лицо, темные круги под глазами и морщины вокруг них. Угловатое лицо со впалыми щеками. Изуку сдерживает себя, чтобы не хмыкнуть с насмешкой. — Меня Кацуки-сан… — начинает говорить Эри, но вдруг странно ойкает. Изуку замечает, с какой силой сжимает Кацуки ее ладонь. Ему становится жаль ее, сердце будто кровью обливается. Но в то же время он чувствует облегчение, что Кацуки не выдаст его. — Это я виноват, — вдруг подает голос Кацуки. Кацуки начинает, было, объяснять, зачем искал по всей квартире академии Эри и потом повел ее наружу, как Яги его резко перебивает: — С этим разберемся потом. Малышка, — он садится на корточки перед Эри и берет ее за руки. Изуку насквозь пробирает дрожь, будто электрический разряд. — Нужно слушать старших. В следующий раз никуда не уходи, хорошо? — Хорошо… — кивает Эри. — Если хочешь стать хорошим героем, — продолжает он, и Изуку невольно сжимает пальцами край бака, ногти оставляют неглубокие вмятины на пластиковой поверхности, — нужно научиться слушать то, что говорят старшие. Не только по возрасту, но и по званию. «Так это ты ей мозги промываешь…» — мысленно шипит Изуку. Хочется прямо сейчас всадить ему в голову пулю, но усилием воли он заставляет себя успокоиться. И пока что просто послушать. — А ты, Бакуго, почему не на уроке? Кацуки тут же отвечает: — Мне ко второму. «Как он все продумал… Если это правда,» — думает Изуку. Чувствует легкое покалывание гордости в груди. — «Или это просто совпадение?» — Всемогущий, я… Изуку кажется, будто он ослышался. Дыхание учащается, а пульс в висках заглушает все звуки, окружающие его. Он словно задыхается. — Я забыл, что мне ко второму и пришел, как обычно. Вы как раз будете его вести. — А, да, верно. У меня как раз твой класс стоит в расписании. Тебе лучше пойти сейчас, чтобы успеть переодеться в форму до урока. — Нет, я успею и так. Кацуки говорит что-то еще, но Изуку уже не слушает. Он медленно сползает вниз по стенке бака. Одно лишь произнесенное невзначай имя вызывает пробирающий до костей холод. Изуку приоткрывает рот, но тут же зажимает его рукой, чтобы с губ не сорвался крик. «Всемогущий?..» — не понимает он, а в голове пульсирует образ того, прежнего Всемогущего, которым он восхищался. Нет, он совсем не похож на то, что он видел только что. — «Это сон… сон… Мне все это снится, я сейчас проснусь и увижу спящего Каччана. Конечно, мы все еще спим…» Изуку кусает себя что есть силы в руку, чувствует солоноватую каплю, попавшую на язык. И жмурится, понимая, что это все-таки не сон. Он смотрит в одну точку, пытаясь хоть как-то объяснить себе, почему Кацуки назвал Яги Всемогущим. Нет, не может быть два человека с одинаковым геройским именем. Изуку сжимает кулаки, и ногти впиваются в кожу, но он будто не замечает боли. Его изнутри раздирает буря, разразившаяся в его душе. Он не хочет, не может в это поверить. Как этот человек мог быть его кумиром? Изуку стискивает зубы до боли в деснах, жмурится до разноцветных пятен перед глазами. Он не мог быть настолько глупым, чтобы восхищаться красивой, сильной оболочкой, когда внутри скрывалось «это» — слабое подобие живого человека. Изуку поднимает руку к голове, сжимает в кулаке клок волос на виске. В легких не хватает воздуха, сухие губы жадно пытаются поймать хоть немного кислорода. По спине крупными каплями бежит ледяной пот. Бешеное сердцебиение давит изнутри на уши, заглушает все окружающие звуки. «Приди в себя, успокойся!» — Изуку отнимает руку от волос и закрывает ей рот, чтобы не закричать от накрывшей с головой дикой паники. Он запрокидывает голову, с висков вниз по щекам бежит пот. — Пойдем, малышка, — вдруг доносится до Изуку голос Всемогущего. Он сглатывает, не желая признавать этого. Но от реальности не убежишь, как бы ни хотелось того. — Шузенджи-сан уже заждалась тебя. — Шузенджи-сан! — радостно вскрикивает Эри. Изуку хрипло выдыхает, пытается опять приподняться, чтобы посмотреть на них. Скребется ногтями о пластиковую поверхность и выглядывает наружу. Кацуки стоит на том же самом месте, а Эри прыгает в нетерпении вокруг Всемогущего. Изуку смотрит с нескрываемой ненавистью на него, но тот, кажется, не чувствует этого пристального, жгучего взгляда. Но зато его замечает Кацуки. Поворачивает голову в сторону мусорного бака. В его глазах Изуку может прочитать просьбу, даже мольбу не высовываться, сидеть тихо там же, где и сидит. Он опускает взгляд ниже. Руки прижаты к бокам. Кацуки делает резкое движение ладонью в сторону, по которому Изуку понимает, что ему лучше спрятаться. Губы еле заметно шевелятся, словно тот хочет что-то сказать ему. Но Изуку с трудом разбирает лишь несколько обрывочных слов. И их смысл ускользает от него. — Бакуго, пойдем со мной, — вдруг говорит Всемогущий, и Изуку юркает обратно. — Зачем? — спрашивает Кацуки с нотками неудовольствия в голосе. — Рано же еще. — Пойдем. Есть серьезный разговор. Изуку прислушивается. Кацуки раздраженно вздыхает, но, судя по звуку шагов, подчиняется. Еще некоторое время до него доносится радостный голос Эри и отвечающий ей голос Всемогущего, от которого его выворачивает всего наизнанку. Когда шаги затихают, Изуку изо всех сил ударяет кулаком по внутренней поверхности бака. Стенки сотрясает вибрация, и грохот эхом отскакивает от них, усиливаясь в несколько раз. Изуку обнимает себя за согнутые в коленях ноги и застывает неподвижно. Всемогущий — это Яги. Этот щуплый, кажущийся немощным Яги — это Всемогущий. Как такое вообще возможно? Может, он ослышался? Нет, Изуку точно помнит, как Кацуки несколько раз назвал того именно Всемогущим. По спине пробегают мурашки, когда в голове вспыхивает одна внезапная, безумная мысль. «А что если это и есть его причуда?» — широко распахивает глаза Изуку. — «Сасаки же говорил там что-то про то, что Всемогущий ее заслужил… Значит, настоящий Всемогущий — это вот этот Яги. А то, что я всегда видел, это… Это фальшивка?» Изуку издает хриплый хохот, почти срывается на дикий смех. Откидывает назад голову, ударившись затылком о стенку. Легкая боль приводит его в чувства, и смех резко прерывается. Губы трогает жестокая усмешка. Безумная мысль освещает его разум, и из горла сами собой вырываются тихие слова: — Всемогущий… — Изуку представляет, что говорит с ним лично, его образ рисуется в сознании. Облик героя сливается с внешним видом Яги, создавая нечто сюрреалистическое, нереальное. — Каччан сказал, что у меня не хватит сил убить тебя. Я не согласен с ним, но, думаю, смерти для тебя недостаточно. Я заберу твою причуду. Слышишь, ты, фальшивка? — почти выкрикивает он. Но для этого ему нужна причуда Эри, ее кровь. Он закусывает губу, вспомнив ее страдания в лаборатории Чисаки. Но они тут же растворяются в ненависти к Всемогущему. Изуку пойдет на все, что угодно — лишь бы воплотить в жизнь свой безумный план. Изуку медленно выбирается из мусорного бака, отряхиваясь. Он оглядывается по сторонам, но никого нет рядом, чтобы услышать шум. И, крадучись, идет вдоль общежития, потом ускоряет шаг, завидев вдалеке ворот. Оставаться здесь нет никакого желания. Изуку останавливается на мгновение, не дойдя пару шагов до ворот. Он не замечает направленную ему на спину камеру видеонаблюдения, на которой мигает раз в несколько секунд красная лампочка. Изуку смотрит в сторону академии и щурится от неприятно ударившего в глаза яркого света, которое отражается в стеклах. — И она тебе не достанется. Даже не мечтай, — шепчет он. Резко разворачивается и почти бегом покидает территорию академии. Изуку выкрадет Эри отсюда любой ценой.***
— О чем вы хотели поговорить со мной, Всемогущий? Кацуки поджимает губы, сверля взглядом спину преподавателя. Его бесит то, что их чуть не засекли. И еще волнует мысль, что же теперь будет с Изуку. Кацуки надеется, что у того хватит мозгов не предпринимать никаких самостоятельных действий. Всемогущий доводит Эри до медпункта и, попрощавшись с ней, поворачивается к нему. — Да-да… Я хотел спросить, как у тебя с твоей работой. Ты же, кажется, в состоишь в агентстве? Кацуки уже начинает не нравиться этот разговор. И от тона Всемогущего мурашки пробегают по спине, а сам чуть не вздрагивает от холода. Неужели как-то узнал про Изуку? Кацуки весь напрягается. — Нормально, — несколько раздраженно отвечает Кацуки и отводит взгляд. Всемогущий жестом приглашает его пройтись, и тот кивает. Шаги неровным гулом звучат в тишине коридоров — еще идет урок. — А что? — Хотел предложить тебе место получше. Кацуки косится на него, пытаясь хотя бы по выражению глаз понять истинные мотивы Всемогущего. Но в узких темных щелочках не отражается ни одна эмоция, кроме доброжелательности. Кацуки чуть слышно цокает языком. — В каком это смысле? — Место в более известном агентстве. С твоими способностями и с моей рекомендацией тебя точно возьмут. Кацуки хмурится, не понимая, почему ему именно сейчас предлагают это. Ему кажется это подозрительным, но пока он не может нащупать истинных мотивов Всемогущего. Тот смотрит Кацуки прямо в глаза, и от этого взгляда становится несколько не по себе. Будто Всемогущий в самую душу заглядывает или пытается прочесть потаенные мысли. Кацуки передергивает плечами, пытаясь согнать с себя это липкое чувство. Хотя слова льстят Кацуки и приглушают подозрительность. — Скоро твои одноклассники будут проходить испытание на получение временной лицензии, — продолжает Всемогущий, и Кацуки тут же весь обращается в слух. — А потом по итогам испытания их могут пригласить в известные агентства. У тебя возможности поучаствовать в этом испытании не будет — у тебя уже есть лицензия. Поэтому я и предлагаю тебе сейчас. Все это звучит довольно логично и понятно, так что Кацуки несколько успокаивается. Всемогущий несколько замедляет шаг, и ему приходится подстраиваться и тоже идти медленнее. — А в какое агентство меня могут взять? — До этого я раздумывал над агентством Сэра Ночноглаза, но теперь… — Всемогущий коротко кашляет, прижав ко рту сжатый кулак. — Как ты знаешь, его не стало. И кто будет руководить агентством — неизвестно… Всемогущий вдруг останавливается, и Кацуки приходится тоже замереть. Он сует руки в карманы и смотрит исподлобья, ждет, что тот скажет дальше. Догадывается, что тема, связанная с Сасаки, с трудом дается ему. — Еще есть вариант с агентством Старателя. Думаю, для тебя это лучший вариант. В его агентстве делается упор именно на силу. «Агентство папаши двумордого?..» — размышляет Кацуки. — «Звучит заманчиво. И, конечно, это лучше, чем то захолустное агентство, где я был до этого. Но почему он с бухты-барахты предлагает такое?» Это все, конечно, странно и подозрительно. Но в то же время Кацуки думает: «А разве я не заслужил место в хорошем агентстве? Да я первым из всех моих одноклассников получил эту гребанную лицензию! И я отправил Убийцу Героев в тюрьму… Ага, а приписали Старателю. Надеюсь, этот старый хрен не забыл моей «услуги»… И возьмет меня к себе». — Как тебе предложение? — спрашивает Всемогущий, и Кацуки несколько раз моргает, будто очнувшись, погруженный в собственные мысли. — Я согласен, — кивает Кацуки. И выдыхает, ощутив, как сердце переполняет гордость и радость. Кацуки кусает внутреннюю сторону щеки, чтобы губы не расплылись в довольной улыбке. — Вот и славно. Я обсужу этот вопрос с Незу, чтобы тебе дали хорошую рекомендацию. — Спасибо. Сердце стучит все сильнее и сильнее в груди, готовое вот-вот выскочить из нее наружу. Всемогущий поднимает руку и смотрит на циферблат наручных часов. — Хм, скоро уже перемена… и у меня урок, — говорит он будто самому себе а потом обращается к Кацуки. — Это все, о чем я хотел поговорить с тобой, — добавляет словно невзначай. Всемогущий отворачивается и неспешно уходит, оставив Кацуки наедине. Тот ждет некоторое время, пока шаги не затихнут. И когда в коридоре слышен лишь его бешеный пульс, он сжимает руку в кулак и, чуть приподняв ее, резко опускает вниз. Кулак рассекает воздух со свистом, которому вторит шепот: — Е-есть!.. Кацуки мотает головой. Все еще не верится, что он уже без пяти минут герой агентства Старателя. Кацуки довольно улыбается, наконец, дав волю чувствах, которые были готовы в любую секунду вырваться наружу, как мощный поток воды разрушает возведенные дамбы. Старатель — второй в Японии герой. Если он будет работать под его крылом, и сам сможет стать одним из лучших. Именно об этом и мечтает Кацуки. «Вот старуха будет мной гордиться!» — с удовольствием думает он, представляя, как придет домой и вальяжно бросит ей: «А знаешь, что мне сегодня Всемогущий предложил? Нет, не отчислиться из-за отвратительного поведения». Кацуки хмыкает и скрещивает на груди руки. Изуку с таким интересом разглядывал его лицензию, так что точно должен порадоваться за него. Уж что-что, а насколько это крутое агентство он не может не знать. И тут Кацуки будто пробирает насквозь разряд электричества. — Деку… — одними губами произносит он. И тут же срывается с места. Он бежит вниз по лестнице, вылетает на улицу и несется в сторону общежития, за которым он оставил Изуку. На лбу выступают капли пота — но они не от быстрого бега, а от волнения и страха, чьи щупальца ползут к его шее, готовые вот-вот придушить его. Им обоим не поздоровится, если Изуку кто-нибудь увидит. Кацуки стискивает зубы и вкладывает в ноги как можно больше энергии. Он чуть не спотыкается и не летит лицом на плитку, резко затормозив за общежитием. Кацуки наклоняется, опершись руками о колени, и хрипло дышит, воздух болезненно обжигает горло. Он медленно выпрямляется и подходит к мусорном баку, в котором спрятался Изуку — это хорошо отпечаталось в его памяти. — Деку… вылезай… — хрипит Кацуки, кашляет, прочищая горло. В ответ слышит тишину. Скрипнув зубами, он быстро подходит к баку, сжимает кулаки. — Деку, это ни хрена не смешно. Мы че, в прятки тут играем. Кацуки хватается за край бака и, подтянувшись, заглядывает внутрь. Сердце гулко падает вниз, ребра царапают его, причиняя адскую, жгучую боль. Он видит лишь кучу черных мусорных мешков. Изуку там нет.***
Кацуки весь день не может найти себе места. Беспокойные мысли, будто это рой ос, жужжат в голове. Он постоянно отвлекается во время занятия, на что несколько раз указывает Всемогущий. Недовольно качает головой, находясь в своей геройской форме. И будто не догадывается, что частично в этом виноват именно он. Кацуки зол. Так зол, что все внутри него вскипает и бурлит. Он не знает, кого больше винить — себя, Всемогущего, который так не вовремя появился, или Изуку, убежавшего раньше времени. «Ты конченый идиот, Деку…» — шипит про себя Кацуки, под ногами раскалываются с громким шорохом и скрежетом мелкие кусочки бетона, осыпавшиеся с потолка. — «Почему не мог посидеть и подождать меня?» Кацуки сжимает руку в кулак. Скрипит кожа на перчатках его костюма. Сегодня Всемогущий дал задание найти в смоделированном, на половину разрушенном здании спрятанную бомбу и обезвредить. Ясное дело, бомба ненастоящая и если до конца таймера ее никто не найдет, она не взорвется к чертям собачьим. Кацуки смотрит искоса на своего напарника, который выпал ему на жеребьевке. Тодороки выглядит как всегда равнодушным ко всему. И Кацуки чувствует лишь большее раздражение. Он вообще не любит объединяться с кем-либо — для этого нужно узнавать все аспекты причуды и способностей другого, раскрывать и свои собственные сильные и слабые стороны, чтобы сработаться. Для него проще сделать все самому. Но тренировка есть тренировка. Тодороки тоже не заинтересован в командной работе. Кацуки давно понял, что тот недолюбливает его, и это чувство взаимно. Поэтому они решают разделиться. Кацуки пытается выпустить пар и нападает на каждого из одноклассников, кого только встречает на своем пути. Несколько раз по громкоговорителю раздается голос Всемогущему, предупреждавший, что если Кацуки продолжит так вести себя, он будет дисквалифицирован. Именно это и выходит в итоге. Кацуки плевать хотел на его предупреждения, злой и раздраженный. В тот самый момент, когда звук очередного взрыва сотрясает стены, Киришима тут же использует в ответ свою причуду, заблокировав взрывную волну. Кацуки скрипит зубами и выдергивает из наручей на запястьях предохранитель. Вспыхивают в ладонях ослепительные искры, но не успевает прогреметь взрыв, как искры мгновенно исчезают. «Какого?..» — оглядывается Кацуки и тут же видит позади Аизаву. Значит, у него «отключили» причуду. Этим замешательством пользуется Киришима и исчезает. Лишь слышно, как из-под подошвы выскакивают осколки бетона, ударяясь друг о друга и громко гремя. Кацуки не успевает и глазом моргнуть, как вокруг его тела затягивается лента. Ноги подкашиваются, и его притягивает к Аизаве. Под защитными очками красным светом сверкают широко распахнутые, не мигающие глаза. — За нарушение правил ты дисквалифицирован. Тебя предупреждали, — без единой эмоции произносит Аизава, хотя в голосе звенит металл. И, развернувшись, тащит волоком сопротивляющегося Кацуки. Через некоторое время Кацуки сидит в закрытом помещении, где темно, но яркий свет от экранов неприятно бьет в глаза. Он видит очерченный силуэт Всемогущего. Но теперь это не тот мускулистый герой, каким он был перед всеми в начале занятия. Его сажают рядом с экранами, так что свет прямо-таки режет глаза. Кацуки щурится и даже немного отворачивается. Он закидывает ногу на ногу и бормочет себе под нос проклятия. — Бакуго, в следующий раз не нарушай правила, — слышит Кацуки голос Всемогущего и лишь презрительно выпячивает нижнюю губу. — Угу, — он выдает короткое и больше ничего не говорит. Сидит, насупившись, косится на экран. Интересно, кто же первым найдет бомбу? «Бесит, как же это бесит!» — он цокает языком. — «Что б вы все сдохли!» Кацуки замечает в темноте еще одну фигуру, но он не сразу понимает, кому она принадлежит. Человек поворачивается к экрану, свет облизывает лицо, обрисовывая контуры щек, глаз и носа. Кацуки морщится, узнав Очако. Сначала в голове возникает вопрос: а почему она здесь сидит? А потом он вспоминает, что Очако лишилась причуды, и было бы нечестно соревноваться с беспричудной. Кацуки облизывает губы. К тому, что она лишилась причуды, Изуку и приложил руку. Точнее, действовал руками Эри. Он пристально смотрит на Очако, раздумывая. Она, словно почувствовав его взгляд, поворачивает к нему голову. В ее глазах, карих, спокойных и дружелюбных, Кацуки прочитывает немой вопрос. Он фыркает и отворачивается, скрестив на груди руки. В это время Тодороки первым находит бомбу, пока все отвлекаются на Кацуки. Бесит, что он косвенно помог ему.***
Яги стучит костяшками пальцев несколько раз по двери и, услышав негромкое: «Да-да, входите», перешагивает через порог кабинета. Незу сидит за письменным столом. Ручка, зажатая в лапе, быстро скользит по бумаге, оставляя ровные строки слов. Рядом с листом стоит чашка чая, вверх от которого поднимается полупрозрачный пар. В воздухе витает легкий аромат пряностей. — С какими новостями ты в этот раз пришел, Яги? — спрашивает Незу, не отрываясь от работы. — Не с новостями, — Яги садится кресло справа от письменного стола. — С просьбой. — Какой же? — Незу поднимает на него взгляд и слегка улыбается. Откладывает в сторону ручку и сцепляет покрытые шерстью пальцы в замочек. — Мне нужна рекомендация на имя Бакуго Кацуки в агентство Старателя. Незу ничем не выражает свое изумление — может, он был готов к подобной просьбе. Лишь уши слегка шевелятся. Однако задает вопрос: — А почему для него и именно к Старателю? Разве он уже не состоит в агентстве? — Состоит. Но мне нужно, чтобы он был… как бы это сказать?.. — Всегда «в поле твоего зрения»? — подсказывает Незу, и Яги тут же кивает. — В некотором смысле. Да и с его характером ему там самое место. Незу усмехается уголком рта, зная о том, что произошло на недавнем занятии. Яги продолжает тем временем: — И я все-таки хочу выяснить, замешан ли Бакуго в деле, связанном с «Восьмью Заветами Смерти» и их стирающим причуды оружием. — Тогда это правильное решение с твоей стороны. Старатель тоже заинтересован в поимке разбежавшихся якудза из «Заветов». Есть какие-нибудь предположения на этот счет? Незу с шумом выдвигает ящик из письменного стола и достает лист бумаги, на котором аккуратным почерком выводит буквы. Но в то же время с неподдельным интересом слушает Яги. Тот произносит, медленно, будто обдумывая каждое слово: — Есть. Я как раз-таки подозреваю Бакуго в связи с неким Изуку-саном, о котором постоянно говорила малышка. А Изуку-сан, по рассказам малышки, может быть как-то связан с Убийцей Героев. Если возьмем его, убьем двух зайцев сразу. К тому же, — он понижает голос, — Бакуго вел себя крайне странно сегодня. — А именно? — Повел малышку за общежития. Явно для того, чтобы их никто не видел. Малышка ничего не сказала, но… Что-то тут явно не чисто. Незу ставит в углу свою подпись и кладет на край стола лист. Подпирает подбородок сцепленными руками. — Мы можем осмотреть по камерам видеонаблюдения, что они делали. Яги качает головой и тяжело вздыхает. — Да в том-то и проблема, что именно там камер и нет. Бакуго точно не может знать расположение камер, поэтому это… лишь удачное стечение обстоятельств. — Но в других-то местах они есть. И, возможно, что-то засняли. — Да, в этом есть смысл. Яги заходит за спину директора. Монитор компьютера загорается искусственным синим светом. Незу не раз нажимает на кнопки на клавиатуре, и на экране появляется несколько одновременно движущихся видео. — Посмотрим на общежития… — Незу приближает одно из окошек видео. — Во сколько он предположительно повел туда Эри? — Ближе к девяти, — отвечает Яги, не отрывая взгляда от экрана. — Хорошо… — Незу отматывает видео на необходимое время, в правом верхнем углу уменьшаются цифры электронных часов. На экране появляется фигура Кацуки — Яги узнает его по светлым, вечно всклоченным волосам. Он ведет за руку Эри. Незу приближает видео, увеличивая картинку. Губы Кацуки беззвучно шевелятся, он что-то говорит девочке. И тут она резко вырывает руку и убегает вперед, радостная и сияющая. Кацуки кричит ей что-то вслед. И в то же время опасливо оглядывается, его лицо попадает в кадр, и на нем можно отчетливо прочитать отпечатавшиеся волнение и беспокойство. — А вот и они… Яги хмурится. Поведение Кацуки поднимает в душе новую волну подозрений. Он трет подбородок, задумавшись. Но для чего он повел туда Эри? Неожиданная догадка заставляет горло сжаться, а неприятный холод пробирает до самых костей. — Отмотай время на… примерно на час вперед, — чуть дрогнувшим голосом говорит Яги. — Главные ворота. Яги надеется, что он ошибается. Ему самому до отвращения не нравится ощущение того, что он подозревает Кацуки. Но от этого чувства никак не получается отделаться. Сейчас Яги хочет расставить все точки над «и» и наконец понять, что же скрывает Кацуки. Если он на самом деле скрывает что-то. Яги неотрывно смотрит на экран. Даже не моргает. И тут видит фигуру в школьной форме академии. Чуть приподняв плечи, парень идет прямо к воротам. Потом останавливается, видна лишь его спина и изумрудные, порядком отросшие волосы. Он смотрит некоторое время в сторону академии, почти не двигается. И вдруг резко срывается с места и бежит через ворота. На секунду мелькает его лицо, и Яги неожиданно даже для самого себя выкрикивает: — Останови! Незу щелкает по пробелу, и видео замирает. Яги всматривается в чуть размазанное лицо. Просит Незу немного отмотать назад, замедлить видео. И в тот момент, когда парень поворачивается лицом, опять останавливают видео. Теперь Яги может хорошенько его рассмотреть. Челка прикрывает зеленые глаза с темными кругами под ними, а на щеках чернеет россыпь веснушек. Яги сглатывает, а в голове проносится мысль: «Нет, вряд ли это тот самый Изуку-сан… Я думаю, это более взрослый человек». — Возможно, это кто-то из учеников, — произносит Незу, как будто подтверждая мысли Яги. Он тоже разглядывает лицо. — Форма точно наша. Яги как будто успокаивается, но внутренний голос все равно настойчиво говорит ему все равно быть настороже. — Я проверю по базе данных, — Яги проходит мимо письменного стола. И просит, оглянувшись: — Отправь мне этот кадр. Яги берет со стола рекомендацию в агентство и идет к двери. Тело будто сковывает неведомая сила, а ноги становятся ватными и не слушаются его. Попрощавшись, Яги закрывает за собой дверь. Сердце гулко стучит в груди, да так громко, что он слышит в ушах эти удары. Мотнув головой, Яги шагает по коридору, проводит ладонью по лицу. Даже если ему придется просмотреть больше полусотни личных дел, Яги выяснит правду и узнает, кто же этот парень.