Разбитая надежда: Собирая по осколкам

— Все вы видели то печально известное видео, в котором я побежден Убийцей Героев. И там же я теряю свою прежнюю форму. Становлюсь вот таким, каким я стою перед вами сейчас, — Всемогущий указывает на свое худое, тщедушное тело. На теле мешком висит пиджак, достающий ему практически до колен, заправленная в брюки рубашка как парус поднимается на впалом животе. Герой не может быть таким, такой герой не способен зажечь в сердцах людей уверенность в будущем без страха. Изуку сжимает руку в кулак, но расслабляет ее, почувствовав, как Кацуки гладит кожу ладони подушечкой большого пальца. Этот успокаивающий жест заставляет сердце Изуку сжаться от нежности. Но он прикусывает нижнюю губу и тотчас же концентрируется на бегущей строке, стараясь не пропустить ни единого слова. — Я приношу искренние извинения за то, что скрывал это от общественности, от своих фанатов, от людей, которых я защищаю, — продолжает Всемогущий. — После одного инцидента в прошлом появилось ограничение в использовании моей причуды, по истечении которого я теряю прежнюю, знакомую вам всем форму. — Как же он тогда будет и дальше работать? — перешептываются прохожие, которые с любопытством смотрят на экран. — Я уверена, что он уйдет в отставку, — произносит женщина, стоящая недалеко от Изуку. — Как он может после такого продолжить? Изуку косится на нее, мысленно соглашаясь. Однако одновременно с этим его душа противится этому, потому что, если Всемогущий уйдет с поста профессионального героя, его план по лишению его причуды будет бесполезен. Всемогущий и так уже окажется не при делах, так что потеря силы потеряет всякую значимость. Изуку теперь жалеет, что они с Чизоме заварили всю эту кашу. Не случись этого всего, никто так и не узнал бы секрет Всемогущего. С другой стороны — они вернули Эри, что не менее важно. «Невозможно все предусмотреть,» — как бы успокаивая себя, думает Изуку. Тот Кацуки тянет его руку на себя, тихо произнеся: — Слушай, давай пойдем. Ну на хрен этого старпера… И светофор опять переключился на синий. Но Изуку решительно мотает головой. Надо дослушать до конца, что скажет Всемогущий. Тем более, что ему до жути любопытно, как поступит этот герой и как выпутается из сложившейся ситуации. — Я понимаю, что вы сейчас разочарованы во мне, — Всемогущий, продолжая стоять, сжимает один из микрофонов, подняв ближе к лицу. — Я понимаю, что ваше доверие ко мне пошатнулось. Я все это понимаю. Однако… я не могу оставить свою работу, пока чувствую, что в обществе нет мира и спокойствия. Когда они наступят — я тотчас же уйду в отставку. Клянусь именем героя. Изуку стискивает зубы. Ну конечно, другого он и не ожидал. Всемогущий слишком многого добился за свою геройскую карьеру, чтобы в один день отказаться от всего. По толпе смотрящий проходит волна недоуменного шепота: — Он остается? Но если его причуда… — Может, он не будет в первых рядах теперь сражаться? А будет… — Да кем он будет? Дайте дорогу молодым героям! — выкрикивают из толпы. «А может и к черту мой план?» — проносится в мыслях Изуку. — «Если общественность взбунтуется против него, это тоже будет неплохим исходом…» Всемогущий словно слышит выкрик из толпы. Улыбается известной всем улыбкой, после которой всегда звучали слова: «Все хорошо, потому что я здесь!». — Сейчас многие из вас думают, что мне было бы лучше уйти в отставку, верно? Я тоже думал об этом. Но если я уйду, на мою смену должен прийти преемник, достойный звания следующего Символа Мира, разве вы так не считаете? Толпа одобрительно гудит в ответ. — У меня есть один ученик академии на примете. Когда он будет готов занять мое место, я уйду в отставку. А до этого момента я отдам все оставшиеся у меня силы, чтобы продолжить борьбу со злодеями! Ваш Символ Мира все еще здесь! Он явно выкрикивает последние слова — его рот широко раскрывается, а в глазах загорается огонь. Всемогущий поднимает руку с микрофоном, и в одно мгновение его окутывает с головы до ног словно туман. Через секунду он развеивается, и Изуку широко распахивает глаза, увидев Всемогущего в геройской форме. Ткань пиджака туго натянута над огромными мышцами, широкие плечи расправлены. Повисает тишина, и потом ее разрывают восторженные крики зрителей. Пару минут назад они были настроены негативно, хотели отставки Всемогущего, а теперь с восторгом выкрикивают его имя, чуть не прыгают от радости, что их Символ Мира все еще с ними. Изуку чувствует, как в легких становится катастрофически мало воздуха, словно его выбили одним ударом в грудь. Он приоткрывает рот, губы мелко дрожат. Он смотрит по сторонам, не понимая, что происходит. Не понимает, как Всемогущему удалось в мгновение ока поменять общественное мнение. Изуку со злостью вырывает руку из пальцев Кацуки. Сжимает со всей силы кулаки, чувствуя злость из-за глупых людей, которые не понимают, что их дурачат, используют для достижения еще большей славы. Он, прищурившись, неотрывно смотрит на экран, на Всемогущего и его геройскую форму, усилием воли подавляя ту же радость и восторг, что охватила прохожих. Изуку не знает, что это, но чувствует воздействие этого героя и на себе — есть в нем что-то, что заставляет восхищаться, как бы ты его ни ненавидел. Он сглатывает. В нем не остается сомнений в том, что он должен лишить Всемогущего причуды раз и навсегда с помощью силы Эри. Изуку положит этому «восхвалению героев» конец, хоть его за это никто и не поблагодарит. Но Всемогущий продолжает, бегущая строка проносится внизу экрана: — Я не могу уйти в отставку, пока на свободе разгуливает один страшный злодей. Он убивал не только профессиональных героев, но и мирных граждан, украл невинного ребенка и силой удерживает у себя! Это мой долг поймать его и посадить за решетку, чтобы общество могло вздохнуть спокойно. «Это он про меня, что ли?» — хмурится Изуку и инстинктивно хватается за край капюшона, натягивая его на себя еще больше, чтобы полностью закрыть им лоб. — «И какая наглая ложь — я Эри не удерживаю силой, ей нравится жить у меня, между прочим! Постойте… у него же была пресс-конференция, так почему он меня приплетает? Что за грязные трюки?» Кацуки поворачивает к нему голову, и Изуку вздрагивает, ощутив, как тот притягивает его к себе, приобняв за плечи. В этом жесте чувствуется, что и он понял, про кого говорит Всемогущий. И теперь хочет защитить. В сердце вспыхивает горячее чувство благодарности, но Изуку не успевает даже шепнуть «спасибо», увидев на появившееся на экране поверх видео со Всемогущим прямоугольную фотографию Эри. — Вот этого ребенка украл страшный злодей Мидория Изуку! Он подвергает ее нечеловеческим мучениям, ставит над ней опыты, изучая ее причуду, — произносит Всемогущий. Толпа, всколыхнувшись, начинает возмущенно переговариваться. Изуку презрительно фыркает, даже не удивившись очередной такой наглой лжи. Всемогущий теряет свое влияние в обществе и хочет вернуть его, обернув гнев общественности на «невинного» человека, Изуку. Хитро, ничего не скажешь. Но это лишь подтверждает то, что Всемогущий та еще фальшивка. — Если кто-то увидит этого ребенка в обществе молодого человека, похожего на школьника, с зелеными волосами, тут же сообщите в полицию! — Какая сволочь — издеваться над беззащитным ребенком! — возмущаются люди. — Тюрьма слишком легкое наказание для него… — Всемогущий, мы верим в тебя! — выкрикивает из толпы женский, высокий голос, и ему тут же вторят другие: — Не уходи в отставку, поймай этого преступника! — Мы поможем чем сможем! — Положи конец беззаконию! Изуку вертит головой, оглушенный звенящими со всех сторон криками. Он чувствует, как сжимаются пальцы Кацуки на его плече — тот с трудом сдерживает себя. Изуку поднимает на него взгляд и мотает головой, взглядом умоляя успокоиться. Но тот не видит этого знака. Глаза Кацуки пылают гневом, он смотрит не на Изуку, а на Всемогущего, стиснув зубы. Тогда Изуку касается его руки, заставив того вздрогнуть, будто очнуться. — Успокойся, — шепотом говорит Изуку, наконец встретившись с Кацуки взглядом. — Если сейчас вспылишь, сделаешь только хуже нам обоим. — Знаю, — сквозь зубы цедит он. — Теперь-то ты убедился, что Всемогущий фальшивка. Нет, он даже хуже фальшивки. Кацуки отводит взгляд в сторону и бормочет чуть слышно: — Я и так это уже понял. Не повторяй тыщу раз, задрот. — Понял? — переспрашивает Изуку, подняв брови. Он и не думал, что Кацуки начнет принимать их с Чизоме теорию — ведь Кацуки восхищался Всемогущим и хотел превзойти его. — Да, — еще тише добавляет Кацуки. И тут же нервно шикает на Изуку: — Смотри, ты же хотел смотреть трансля… — Подожди, — мотает головой Изуку. Слова Кацуки не дают ему покоя. — Как ты понял, что Всемогущий фальшивка? Он… что-то сделал такого, что… — Ничего он не делал! — вырывается у Кацуки. На лице отражается злость и раздражение, которое тот усилием воли пытается держать в узде и не дать вырваться наружу. — И я не считаю его фальшивкой, ясно тебе? — Но ты же сам только что… Кацуки издает сдавленное рычание, не дав Изуку договорить: — Ляпнул, не подумав. Слушай, я никогда не приму твою идиотскую теорию, понял? Я ляпнул, потому что зол на старпера. И это никак не связано с твоими фальшивками. Связано с учебой. — Хорошо-хорошо, — пожимает плечами Изуку, чувствуя легкий укол грусти. А он-то надеялся, что Кацуки наконец-то перешел на его сторону и тоже понял, насколько фальшивы герои и все геройское общество. Всемогущий тем временем поднимает руку и пальцем указывает на экран. В его сощуренных темных глазах сверкает опасный огонь, от которого по спине Изуку невольно бегут мурашки: — Я уверен, что Мидория Изуку смотрит эту трансляцию. Изуку, — кажется, будто в ушах звучи голос Всемогущего, и Изуку становится не по себе от этого чувства, — я выложусь на полную, превзойду себя, но поймаю тебя. Так и знай. Изуку сглатывает и еще долго смотрит на экран рекламного баннера, даже когда прекращается трансляция, и видео сменяется рекламой новой модели машины. Прохожие начинают понемногу расходиться, переговариваясь и обсуждая увиденное. Изуку кусает губы и усилием воли заставляет себя оторвать взгляд от экрана. Поворачивается к Кацуки, который смотрит в одну точку, практически не моргает. Его побледневшее лицо покрывается испариной, а на виске пульсирует жилка. Изуку касается его руки. — Каччан, пойдем? Кацуки поднимает на него взгляд, чуть прояснившийся. Моргает. И с трудом кивает. Светофор в который раз переключается, загорается синий, и они идут по пешеходному переходу, держась на руки, но не проронив ни слова. Каждый погружен в свои мысли, глубокие, полные переживаний.

***

Изуку, попрощавшись с Кацуки, решает заглянуть к своим давним знакомым — бывшим якудза. Как раз нужно рассказать о плане Чизоме и дне, когда они нападут на Лигу Злодеев. Бездумно покручивая в пальцах зажигалку, то и дело щелкая рычажком, Изуку подходит к их дому и без стука, без каких-либо формальностей заходит внутрь. Там его ждет знакомая обстановка — полный беспорядок. Изуку чуть не спотыкается, наступив на жестяную банку не то из-под газировки, не то из-под пива. Все-таки кажется, что из-под последнего. Тонкий металл с грохотом прокатывается по полу, привлекая внимание жителей дома. — О, Линчеватель, какими судьбами? — подает голос Юичиро. Изуку приподнимает руку в приветственном жесте. — Дело есть к вам. — Новый заказ нашел? — живо интересуется Юичиро. — Нет, — мотает головой Изуку. — Я насчет Лиги Злодеев. Мы с Чизоме-саном собираемся напасть на них через месяц. Вы согласны присоединиться к нам? — Не вопрос, — отвечает Юичиро. За его спиной из-под огромного одеяла вылезает темная голова, которая, как потом понимает Изуку, принадлежит Даичи. — Месяц, — эхом повторяет Даичи, посмотрев на Изуку странным, будто ничего не видящим взглядом. — Месяц — это и не скоро, и не долго ждать. В самый раз, — произносит Юичиро деловито. Потом будто спохватывается и говорит: — Садись давай, что стоишь. Сецуно еще не вернулся, так что подождешь его, чтобы посвятить нас всех в детали? — Хорошо, — делает неопределенное движение плечами Изуку. С интересом замечает, что якудза обзавелись кое-какой мебелью — вот, например, есть пара стульев. На один из них он и садится, закинув ногу на ногу. — А он давно ушел? На второй стул садится Юичиро, опирается о спинку, которая с тихим треском отваливается. И со стуком падает на пол. Юичиро чуть не заваливается назад, но ему удается удержать равновесие. Он оглядывается и, тяжело вздохнув, смотрит на отвалившуюся спинку. — Где он такое дерьмо раздобыл? — бормочет он себе под нос. Потом громче добавляет: — Сецуно где-то час назад ушел. Думаю, скоро вернется, он надолго не задерживается. Изуку кивает и обводит взглядом бедную комнатушку. Если в прошлый раз, когда он приходил сюда, окно было целым, то теперь на месте стекла висит, обветшавшая, но еще целая ткань. Не убранные осколки все еще лежат на подоконнике. Видимо, напившись, кто-то выбил стекло. Судя по разбросанным по полу банкам, пьют они часто и много. Изуку поджимает губы и достает из пачки сигарету. Сжимает ее губами, но все же не зажигает ее, задумавшись. Будет ли от этих троих вообще какая-то польза? Изуку думает, что точно будет — одни их причуды чего стоят. К тому же в те времена, когда они еще состояли в «Заветах», они были теми еще головорезами. Кроме Даичи — чем тот занимался под руководством Чисаки, Изуку не знает. Скорее всего добывал информацию, взламывая архивы героев и полиции. Изуку помнит бар Лиги Злодеев, у них тогда не было никакой охранной системы. Даже техники никакой нет, только электричество. Так что его причуда будет точно бесполезна. А больше ни на что он не способен, такой вывод он сделал из их последних заказов. Даичи практически не принимал участия. Да, он очень помог во время убийства Сасаки Мирая, но на этом все. Может, Даичи может что-то еще? Изуку остается лишь надеяться на это. Причуда Юичиро — способность видеть в темноте — пригодится. Если отключить электричество в баре — тут и Даичи может помочь с этим — то у них будет преимущество перед злодеями. Ни у кого из Лиги, насколько он помнит, нет способности ориентироваться в кромешной темноте. Что касается Сецуно, то у Изуку пока нет идей, как применить его причуду. Оружием пользовалась лишь одна Тога, но она мертва. Остальные полагаются на свои причуды. Так что украсть чье-то оружие у Сецуно тоже не выйдет, но он сам по себе неплохой боец. Изуку не переживает по этому поводу. Ему стоило бы переживать за самого себя. Чизоме сказал верно про ближний бой, только в случае с Шигараки лучше всеми способами избежать такого развития событий. В ближнем бою Шигараки просто уничтожит своим распадом его катану. А затем и его самого, как когда-то Эбису. Изуку передергивает плечами, ощутив, как по спине пробегают мурашки. Шигараки не очень силен физически, но причуда у него самая сильная из всей Лиги, ей трудно противостоять. Поэтому с ним Изуку должен держать ухо востро и держаться на расстоянии. Если он успеет создать из крови Эри пули, стирающие причуды, то у него будет преимущество. Изуку отвлекается от собственных мыслей, услышав за спиной шаги. Он оборачивается, но из-за резкого телодвижения стул опасно скрипит, грозясь рассыпаться через мгновение. Изуку хватается за сиденье пальцами, сжав деревяшку. — О-о, Линчеватель! — выкрикивает Сецуно, пройдя мимо него и плюхнувшись прямо на пол. — В гости к нам заглянул, да? А я сегодня, глянь, сколько лохов обокрал! Сецуно вываливает из карманов награбленное — в одну кучу смешаны и мелкие монеты с квадратной дырочкой посередине, и еще хрустящие купюры. Со звоном падают женские украшения, и среди них Изуку с некоторым недоумением видит темно-зеленый предмет с выпуклыми квадратами на всей его поверхности. Он приглядывается и понимает, что это нечто иное как ручная, небольшая граната. — Что это у тебя такое? — Изуку встает со стула и присаживается на корточки рядом с Сецуно, взяв осторожно в руки гранату. — А-а, это… — протягивает тот. — Да у одного героя стащил на днях. Бродил тут по округе один молоденький. Пока он ушами хлопал, я и забрал. У меня было две таких, две успел стащить, но одну я где-то обронил… Кстати, — добавляет он чуть тише и осторожно, — этот герой про тебя, Линчеватель, выспрашивал. Я ничего ему не сказал, хотя он чуть меня не убил… Да и вообще тут много героев в последнее время шатается, вот недавно еще одна девка была… «Каччан!» — догадывается Изуку, сжав в руке гранату и не пропуская мимо ушей последние слова. — «Он был в геройской форме, значит… он патрулировал тогда. И пришел к Чизоме-сану. Он говорил, что работает сейчас в агентстве Старателя. Но он еще несовершеннолетний, его вряд ли одного отправили бы на патрулирование… А если видели, как он пошел к нам домой?» — сердце пропускает испуганный удар. — «Вот же… меня еще идиотом называет, а у самого мозгов вообще, что ли, нет? Он же подвергает себя опасности!» Изуку вздыхает, расслабив пальцы и вновь взглянув на гранату. Что ж, теперь уже ничего не поделаешь. Изуку встает и говорит Сецуно: — Молодец, что не сказал. И никому не говори. А эту гранату… — Изуку поднимает руку, сжимая гранату в ладони, — я заберу себе. — Да пожалуйста, — пожимает плечами Сецуно. — Все равно она какая-то бракованная. Я чеку выдернул, а она не взрывается. Я ее как только не бросал — вообще не взрывается. Тупые герои пошли, ненастоящие гранаты носят… «Ну конечно, там, скорее всего, пот с ладоней Каччана,» — хмыкает про себя Изуку, подбрасывая гранату в руке, как мячик. — «А взрывается он только при желании самого Каччана. Оставлю на память». — Так чего ты пришел к нам, а, Линчеватель? — спрашивает Сецуно, собирая в кучу награбленное. Изуку принимается рассказывать о плане Чизоме и о назначенной дате нападения. Якудза с любопытством слушают его, только Даичи продолжает смотреть на него странным пустым взглядом. Но Изуку уже привык к такому, так что не обращал на него внимания. Когда он заканчивает говорить, Юичиро хлопает ладонями и встает с заскрипевшего стула. — Ну что, все же согласны? — спрашивает он остальных якудза. Даичи молча отворачивается, а Сецуно кивает. — Отомстим за «Заветы» паршивцам. Кстати, а кто такой этот Чизоме-сан, о котором ты говорил? — обращается он к Изуку. — Это Убийца Героев. На лицах Сецуно и Юичиро отражается чувство восхищения и гордости. — О, так ты с самим Пятном знаком? Он крут, — произносит Сецуно. — А ты не знаешь, на базе Лиги Злодеев есть что стащить? Может, они там деньги прячут или еще что ценное? — Не знаю, — честно отвечает Изуку. Но думает, что вряд ли у злодеев есть хоть какие-то сбережения. Поговорив еще немного о плане нападения, Изуку более подробно рассказывает о причудах будущих соперников. Особенно якудза не понравился Твайс с его способностью создавать клонов. — Он же не сможет просто так создать наших клонов? — настороженно спрашивает Юичиро. — Он может создать клона, только если знает точные параметры тела, вроде так. И для создания нужно коснуться вас, — задумывается Изуку, вспоминая слова самого Твайса. — Так что если он просто на вас посмотрит, ваших двойников не сделает. Не подходите к нему близко, вот и все. «Хорошо, что я ему тогда не дал измерить себя,» — проносится в голове Изуку. — Это радует, — кисло замечает Сецуно. — А еще этот… их главный. Я так понимаю, если он прикоснется к тебе, то все — ты труп? — Можно и так сказать, — передергивает плечами Изуку. — Не сразу умрешь, его причуда постепенно разрушает предметы. Но если не дать ему коснуться себя, то он вообще слаб. Поэтому я возьму его на себя. Пристрелю с безопасного расстояния. «И сам отомщу за Эбису». — Пусть так, — кивает Юичиро. — Надеюсь, у них нет никаких припрятанных в рукаве козырей. — Кто знает, — протягивает Изуку. Если Даби их не обманул и состав Лиги не изменился, то ничего нового от них ждать не придется. Изуку сглатывает, вспомнив Ному, которые напали на «Заветы» вместе с Лигой. Встретиться с ними вновь он совсем не хочет, хотя в прошлый раз ему повезло и Ному не тронул его по непонятной причине. Изуку вздыхает — нет, когда он был в Лиге Злодеев, на их базе не было никаких Ному. Они, скорее всего, в каком-то другом месте находятся. Хотя столько времени прошло с тех пор, как он пришел к ним за помощью, чтобы вызволить Чизоме из тюрьмы. Все могло перемениться, а Даби просто скрыл это от Чизоме. «Просто нужно быть готовым и к такому развитию событий,» — решает Изуку.

***

Изуку уходит от якудза, когда уже начинает темнеть. Но он не собирается пока что возвращаться домой. Натянув посильнее на лоб капюшон, Изуку быстрыми шагами идет по направлению к Киму. Он спускается в подвальное помещение, заглядывая внутрь. От красного кирпича, которым выложены стены, веет теплом. Непривычно, так что Изуку поводит плечами, расправляя их и грея немного озябшие конечности. В воздухе витает запах этилового спирта. Изуку делает вывод, что, скорее всего, врач тут и кому-то залечивает раны, потому что в обычное время здесь ничем не пахнет. Он смотрит на дверь, ведущую в одну из так называемых операционных. Она закрыта, за ней слышится тихое шуршание. «Подожду его…» — решает Изуку и делает несколько шагов в зад-вперед, чтобы скоротать время. Совершенно голые стены выглядят неуютно и негостеприимно, но здесь дышится легче и свободнее, чем в подвале контрабандиста. Там всегда сыро и холодно, Ким же заботится о своих преступниках-пациентах, ведь за его работу платят не мало. Изуку разворачивается на пятках и проходит мимо противоположной стены, как вдруг дверь «операционной» открывается. Оттуда практически выползает женщина со свежим шрамом на всем лице, красивом, но изуродованным этой бледно-розовой кривой полосой. Она сипло благодарит Кима и достает из крохотной сумочки толстую пачку денег, сует ему в руки. Тот кланяется ей в ответ и провожает ее до двери. Он заметил Изуку, но делает вид, что нет, занимаясь своим клиентом. Ким наметанным глазом определил, что у Изуку нет никаких ран и пришел он сюда не лечиться. Так что подождет. — Этот шрам останется на всю жизнь, да, Ким-сан? — К сожалению, — кивает тот. — Я смог зашить рану, сохранив все нервные окончания и важные мышцы, но он останется. Пластическая операция уберет его, но… — Пускай остается, — машет рукой женщина. — Как доказательство, что я не сдалась героям и выжила. Ким чуть заметно улыбается уголком рта. — Что ж, как вам угодно. Желаю больше не натыкаться на героев и полицию, шрамы отнюдь не украшают женщин. Женщина лишь хмыкает на последнее замечание и выходит, поднимется по лестнице — лишь ее каблучки цокают по ступенькам вверх. Тут Ким оборачивается к Изуку и деланно удивляется, будто только сейчас заметил его: — О, Изуку! Как твоя рука? Уже снял гипс, что ли? — оглядывает он Изуку с головы до ног. — Да, кости срослись уже. Спасибо вам, — кивает Изуку. — Быстро что-то, — качает головой Ким. Потом делает жест рукой, приглашая зайти в операционную. — Пойдем-ка, проверю, все ли правильно срослось. Изуку не говорит, что его вылечила Эри, потому что Киму, как врачу, будет крайне неприятно услышать, что чье-то мастерство врачевания превзошло его собственное. Он садится на кушетку и раздевается по пояс, позволив Киму ощупать свое плечо. — Хм, действительно… — протягивает удивленно Ким. — Это странно, но даже очень хорошо. Можешь одеваться. Ты пришел ко мне только за этим? — Нет, — мотает головой Изуку, натягивая на себя толстовку. — Мне нужно кое-что купить у вас, если можно. — Купить? — поднимает брови Ким. Потом усмехается уголком рта: — Но у меня все-таки тут не магазин… — Знаю, но мне нужны шприцы. И как можно больше. И еще ампулы, чтобы хранить кровь. Ким задумывается на мгновение, потом отвечает: — Хм, никогда не продавал что-то из своих инструментов… Даже не знаю… — Мне очень нужно, Ким-сан, — говорит Изуку. Ким трет подбородок и потом жестом зовет Изуку за собой. Тот встает с кушетки и идет следом за врачом. — Сколько тебе нужно? Десять, двадцать? — Ким открывает шкафчик, внутри которого все освещено фиолетовым светом. Он достает большую коробку, содержимое которой издает шорох при каждом резком движении. — Двадцать, — отвечает Изуку и смотрит, как Ким отсчитывает шприцы, каждый из которых упакован в отдельно в блистер. И вручает Изуку целую охапку шуршащих пластиковых упаковок. — Отдам за пятьсот йен все. «А не дорого получается,» — думает Изуку, радуясь, что взял с собой деньги, которых как раз хватает, чтобы заплатить. Ким, не пересчитывая деньги, сует их в карман своего халата, посеревшего от времени, и закрывает шкафчик. Потом поворачивается к Изуку и спрашивает его: — А зачем тебе столько шприцов? Уж не на наркотики ли ты подсел? — Нет-нет, — Изуку быстро мотает головой. — Мне они нужны, чтобы собирать кровь одного человека. — Вот как… — протягивает Ким. — Не буду лезть в твои дела, если еще что понадобится — приходи, буду только рад. — Хорошо, спасибо, — кивает Изуку и сует зашелестевшие упаковки от шприцов за пазуху, прикрывает грудь пальто. — Обязательно приду еще, Ким-сан. До свидания! Ким провожает его до двери, и Изуку, лишь выйдя из подвала, бегом поднимается вверх по лестнице. Оглянувшись по сторонам, он быстро идет в сторону своего дома.

***

Эри с любопытством и одновременно с затаенным страхом смотрит на шприцы, которые оказываются в руках Изуку. — Не бойся, — догадывается о значении ее взгляда Изуку. — Это не больно, как будто я тебя, — он протягивает руку, легонько сжав щеку девочки, — просто ущипнул! Эри издает короткий смешок, но как будто успокаивается. И вытягивает вперед обе руки. — Если это поможет вам, то делайте, что надо! — с вызовом в голос и произносит она. — Я не боюсь! Ни капельки! Да и мама никогда не сделает мне ничего плохого. Изуку усмехается уголком рта, закатывает ее рукав и сжимает руку чуть выше локтя. Сверкает острие шприца, невероятно тонкое, но острое. Эри неотрывно смотрит на металл, потом с шумом сглатывает и отворачивается. Изуку решает сделать все как можно быстрее, и игла тут же входит под нежную детскую кожу, попадает в пульсирующую, голубоватую венку. От неожиданности Эри ойкает, в уголках глаз выступают слезы. Но она их смахивает, поморгав часто-часто несколько раз. — Больно? — спрашивает Изуку, потянув на себя поршень. В шприце появляется кровь, уровень которой постепенно увеличивается. Эри мотает головой и расслабляется. Ее пугает вид собственной крови в шприце, но то, что делает Изуку, совсем не больно. Изуку добрый по сравнению с Чисаки, который просто разрушал ее тело, чтобы добыть необходимую кровь. И это было нестерпимо больно. Игла медленно выходит из-под кожи, но на ранке тут же выступает крошечная бисеринка крови. Изуку быстро берет в зубы шприц, чтобы освободить руки. И достает упаковку пластырей, которые специально купил для этого. Он быстро заклеивает пластырем ранку. Потом берет изо рта шприц. И, когда нажимает на клапан, кровь тонкой струйкой стекает в ампулу. Изуку опускает руку со шприцом, неотрывно глядя на ампулу, на красные разводы, оставшиеся на стеклянных стенках. Эри, потыкав пальцем в пластырь, поднимает взгляд на него. И удивляется, какое странное выражение мелькает в его глазах. Именно удивительное, а не пугающе, хотя оно в чем-то похоже на то, что она видела в глазах Чисаки. Алчность и страсть, желание достичь цели любой ценой. Но Изуку дорогой сердцу человек, и Эри, несмотря на такую странную схожесть, не боится его. Она двигается ближе и протягивает вторую руку.

***

На следующий день Кацуки приходит в агентство. Решает не пользоваться предоставленным ему «отпуском» до начала следующей недели. На вопрос Камиджи как он себя чувствует, он отвечает, что приемлемо. — Есть какая работа? — спрашивает он. Камиджи мотает головой, накрутив на палец локон волос. — С тобой хочет поговорить Всемогущий. Он в конференц-зале, так что иди сразу туда. Кацуки недоуменно косится на нее, но молча идет в сторону конференц-зала. Так как он не знает, где это место находится, его ведет туда Камиджи. Все время, пока они идут, она хранит молчание. Знает ли Камиджи о том, что Кацуки тайно помогает в расследовании дела Изуку? Если да, то это очень плохо для него. Кацуки вспоминает маячок в рации и ее слова, что он долго задержался в одном месте. В тот раз отговорка, что маячок барахлит, прокатила. Но что если Камиджи только сделала вид, что поверила? А на самом деле они проверяют его, не предал ли он их? Кацуки делает глубокий вдох. Мысленно он перебирает всевозможные причины того, почему с ним хотят поговорить. Всемогущий явно хочет узнать, где живет Изуку, ведь последнее, что он сказал Кацуки сделать — выяснить это. Что же, у него есть ответ. Однако странно — только вчера Кацуки видел его пресс-конференцию, а сегодня увидит вживую. Хмыкнув про себя, Кацуки открывает дверь и заходит в зал. Первое, что он видит — это огромный круглый стол. Вокруг выставлены стулья с мягкими спинками и подлокотниками. На столе все будто подготовлено для предстоящей официальной встречи. Такие конференц-залы Кацуки видел лишь по телевизору, в новостях. За такими же круглыми столами сидели видные чиновники, говорили каждый в свой микрофон, рядом с которыми, как и сейчас, стояла пол-литровая бутылочка воды. У противоположной стены — белый экран для проектора на высоком штативе. Но только сейчас за столом сидят лишь два человека — Всемогущий и… …и Старатель. Кацуки застывает, глядя во все глаза на героя, на своего «начальника» в агентстве. Он не понимает, почему Старатель здесь. Тот в свою очередь поднимает взгляд на Кацуки. Они с секунду смотрят друг на друга — один недоуменно и даже шокированно, второй презрительно и даже свысока, хотя он и сидит. Всемогущий замечает, что Кацуки пришел, кивает ему и указывает на стул рядом с собой: — Ты пришел, юный Бакуго. Давай, садись. Всемогущий выглядит как всегда — улыбчивый, с приподнятым настроением, от вчерашнего образа не остается ни следа. Как будто это не грозный герой, который угрожает Изуку, а добрый старикан, уже начинающий сходить понемногу с ума. Такое противоречие ставит Кацуки в тупик. И это несмотря на то, что тот знает, какой Всемогущий на самом деле, как способен заставить окружающих плясать под свою дудку. Поэтому Кацуки и ляпнул вчера при Изуку, что согласен с ним. Есть во Всемогущем что-то ненастоящее. Кацуки не хотел бы стать таким же героем, как он, в будущем. Он будет лучше него. Но Изуку просто не понял бы его отношение к Всемогущему, решил, что Кацуки проникся его идеологией. Как бы не так! Кацуки хмыкает, однако в глубине души он понимает, что в идее Убийцы Героев есть смысл. Проблема в геройском обществе существует, но только решать ее нужно не так, не кровью. Кацуки подходит к стулу, не сводя взгляда со Старателя. Садится и спрашивает Всемогущего: — А что он тут… Он не договаривает, краем глаза увидев, что и Камиджи заходит следом за ним в конференц-зал и садится рядом со Старателем. Тут сердце Кацуки ухает вниз. «И она еще…» — Энджи знает о нашем плане, — отвечает как ни в чем не бывало Всемогущий. — И Камиджи тоже. Они надежные люди. Кацуки стискивает зубы, чувствуя нарастающую досаду. Этот старый хрен собрал целую команду, чтобы Кацуки точно не смог лишний раз пальцем шевельнуть. И точно не просто так отправил в агентство к Старателю. Как только он сам не догадался, что просто так ему никто не предложил бы работать в таком месте. Выходит, Всемогущий с самого начала все предусмотрел. А Кацуки, как дурак последний, клюнул, заглотил так любезно предложенную ему приманку. «Неплохо, неплохо…» — проносится в его голове, а сам он тут де начинает прокручивать возможные способы выкрутиться, если его припрут к стенке. Камиджи достает из кармана обтягивающего костюма карамельку на палочке и сует ее в рот. Скрещивает на груди руки, перебросив сладость из одной щеки в другую. Кацуки натягивает на лицо маску безразличия и решает перевести тему, чтобы никто не догадался о чем тот думает: — Как ваше самочувствие? Вы уже полностью выздоровели? — Да, — кивает Всемогущий. — Рана была тяжелая, но я выкарабкался. Рано мне еще умирать и уходить на покой… Ты смотрел вчера мое выступление? Кацуки издает короткое «угу» в ответ. — Как думаешь, юный Бакуго, Мидория испугался моих слов? Я старался, чтобы звучало как можно… угрожающе. Кацуки сомневается, что Изуку испугался. По крайней мере, он не выглядел таким. Напротив, Изуку словно с любопытством смотрел пресс-конференцию, ловил каждое слово с жадностью. — Не знаю, — пожимает плечами Кацуки. И решает соврать, и в голосе сквозит чуть различимая надменность: — Но думаю, в штаны уже наложил от страха. Все-таки он слабак и беспричудный, даже в вашем состоянии… Он прикусывает язык, поздно осознав, что только что ляпнул. Но Всемогущий издает короткий смешок, совершенно не разозлившись: — Ты прав, мое состояние… далеко от идеала. Но, как я и сказал, пока во мне есть хоть капля силы, я не дам злодеям разгуливать на свободе. Кацуки ничего на это не говорит, лишь хмурится. — Ты знал, о том, что малышку Эри украли? — вдруг спрашивает Всемогущий. И бросает на Кацуки пристальный взгляд, который пробирает до глубины души. — Нет, — качает головой Кацуки. — Узнал лишь вчера, когда вы об этом сказали. Всемогущий отводит взгляд, ничего на это не ответив. Видимо, поверил его словам. Старатель вдруг хлопает ладонью по столу и с яростью в голосе произносит: — Надо вернуть ее как можно быстрее! Ее причуда в руках преступника может быть крайне опасной, Яги, ты и сам это понимаешь. — Да, и поэтому ее розыском с первого же дня похищения занимается полиция, — спокойно отвечает Всемогущий. — Но пока безрезультатно. — Конечно, Мидория просто не выпускает ее из своего логова, поэтому и безрезультатно, — хмыкает Старатель. Тут он переводит взгляд на Кацуки, его глаза словно вспыхивают, объятые огнем собственной причуды: — Ты выяснил, где живет Мидория? — Выяснил, — коротко отвечает Кацуки. Несмотря на то, что он знает настоящее место жительства Изуку, он не скажет им правду. Он уже выбрал место, которое он выдаст за предполагаемый дом. — Но я без карты не смогу показать, я не знаю, адреса. Только само местоположение знаю. «У них нет карты, так что, может, они оставят этот вопрос на потом?» — с надеждой думает Кацуки, но тут Камиджи встает со стула, вынимает изо рта карамельку и произносит: — Не вопрос. Сейчас принесу проектор, и покажешь на карте. Он сглатывает, провожая ее взглядом. Мысленно надеется, что она забыла тот инцидент с маячком в рации, не придав ему особого значения. Камиджи же не могла догадаться, что это место — как раз и есть дом, где живет Изуку. Кацуки опускает взгляд на собственные руки, сжатые под столом. Он мысленно заставляет себя успокоиться, чтобы ничем не выдать своего волнения. Тут Всемогущий нарушает наступившую после ухода Камиджи тишину: — Юный Бакуго, как тебе работа в агентстве Старателя? Нравится? Старатель при этом вопросе презрительно фыркает себе под нос, но никак не комментирует слова Всемогущего. Кацуки догадывается, почему тот так отреагировал — ведь ему никакую работу не давали на самом-то деле, кроме того единственного патрулирования в районе Санъя. Но он поворачивается к Всемогущему и коротко отвечает: — Пойдет. С бумажками особенно интересно работать, — язвительно добавляет он, стрельнув взглядом в Старателя. Тот делает вид, что не заметил этого взгляда. — С этого все герои начинают, — одними глазами улыбается Всемогущий. — Но не беспокойся, скоро у тебя будет возможность показать себя в качестве настоящего героя. — Да? — поднимает брови Кацуки. Становится даже интересно. — Да, — кивает как бы в подтверждение его вопроса Всемогущий. — Надеюсь, у нас совсем скоро будет достаточно информации, чтобы взять Мидорию. Хоть ты и рассказал нам достаточно о его способностях, чтобы можно было сделать вывод о его силе, ты все равно его знаешь куда лучше нас. Твоя помощь будет крайне важна в этой операции. Кацуки, опешив, замирает. Смотрит во все глаза на Всемогущего, подумав, что он ослышался. «Я?» — проносится в его голове. — «Но я не хочу участвовать в этом? Какого хрена…» Кацуки подозревал, что его могут заставить принимать участие в этой операции, но все равно слышать такое слишком неожиданно. Он чуть слышно цокает языком. Но, возможно, это даже и к лучшему, так ему будет легче помочь Изуку сбежать. Но как Кацуки объяснит происходящее, чтобы его не посчитали предателем? Вот это больше всего беспокоит его. Поверит ли ему Изуку, какими бы ни были его оправдания? Нет, Кацуки не будет оправдываться, он спасет Изуку до того, как тот узнает всю «правду», начнет подозревать что-либо. Кацуки вздрагивает, когда слышит звук открывшейся двери. В конференц-зал возвращается Камиджи, тащит проектор, провод которого ползет за ней змеей по полу. Губами сжимает палочку от карамельки. Старатель встает, быстро подходит к ней и забирает из рук проектор, так что та благодарно кивает. Он ставит его на стол перед экраном и включает. Камиджи достает телефон и подключает его к проектору, так что на экране появляется изображение с телефона. Она открывает карту Токио, листает, находя нужный район. И приближает ее до нужного размера. — Где-то здесь? — спрашивает Камиджи, взглянув исподлобья на Кацуки. Тот кивает и подходит к экрану. По спине стекает капля ледяного пота. Кацуки смотрит на схематичные изображения зданий — бежевые квадраты, между которыми тянутся прямые и кривые улиц. Вздохнув, он поднимает руку, и его палец утыкается в экран, указывая на одно из зданий. — Вот здесь он живет. Я сам видел, как он туда заходил. Всемогущий подпирает кулаком щеку, глядя на карту. Старатель откидывается на спинку стула, сводит брови на переносице. Кацуки переводит взгляд с одного на другого, не понимая, почему те молчат. Не верят, что ли? Но тогда Кацуки без понятия, как доказать им. Надеется, что те не попросят его отвести их туда, чтобы воочию убедиться, что в этом непонятном здании, в которое он ткнул наугад, вообще хоть кто-то живет. — Хорошо, спасибо, юный Бакуго, — произносит после молчания Всемогущий. — Камиджи, пожалуйста, отметьте это место. Камиджи молча ставит «закладку» на это место. Потом вдруг поднимает голову, оторвав взгляд от экрана телефона. Вслепую перелистывает карту, движением двух пальцев приближает ее. И тут по спине Кацуки пробегают мурашки, когда он смутно вспоминает, какое именно место она сейчас показывает. — Кстати, Взрывокиллер, помню на прошлом патрулировании твой маячок застыл на этом вот месте, — она постукивает ногтем по экрану телефона. Но Кацуки, хоть и не видит, где именно находится ее палец, все равно догадывается, что она имеет в виду дом Изуку. Настоящий дом Изуку. — Ты сказал, что он завис. Не отрицаю, такое иногда бывает, рации барахлят. Но я потом проверила это место. — И что же там было, Камиджи? — с интересом в голосе спрашивает Всемогущий. — Когда я пришла туда, около жилого дома ошивалась группа подозрительных типов. Как я потом выяснила, они были якудза из «Заветов». — Значит, они еще остались, — протягивает Всемогущий. — Да, но не это самое главное, — Камиджи расстегивает пару пуговиц на воротнике своего геройского костюма, запускает руку под ткань и достает из внутреннего кармана что-то объемное и круглое. Со стуком кладет предмет на стол, и всего Кацуки будто сковывает лед, стоит ему увидеть собственную гранату с геройского костюма. Всемогущий и Старатель двигаются ближе, чтобы получше разглядеть темно-зеленый шар. — Это же твое, Взыровокиллер? Кацуки сглатывает и медленно кивает, понимая, что отпираться нет смысла. Если они захотят узнать правду, просто проверят его геройский костюм и найдут в снаряжении оставшиеся точно такие же гранаты. — Мое, — он не узнает собственный голос, сиплый и словно чужой, звучащий как будто издалека. Камиджи наклоняет на бок голову и достает изо рта карамельку. — И каким же образом у якудза оказалось твое геройское снаряжение?