Разбитая надежда: Собирая по осколкам

Изуку не сразу реагирует, немного медлит. И это оказывается роковой ошибкой. Ному ударом лапы сбивает их с ног, отбросив в сторону. Кацуки инстинктивно бросается к Изуку и сжимает его обеими руками, защищая. Они вместе падают на землю, наглотавшись пыли. Затылок ноет от неприятного чувства — Изуку ударяется им о камни. Закашлявшись, он приподнимается на локтях. Его глаза широко распахиваются от ужаса, когда он видит, как над ними нависает черная тень Ному. Изуку, задрожав, отползает чуть дальше, наощупь находит руку Кацуки и невольно сжимает ее, словно это спасет его. Пальцы дрожат, держась за рукоять пистолета. Он быстро поднимает оружие и направляет дуло на Ному. Звук выстрела сливается воедино с рычанием монстра, наполненным болью и яростью. — Деку, ты как? — пытается перекричать рев Ному Кацуки. Голос срывается на хрип. — Ж-жив… — сипло отвечает Изуку, не сводит взгляда с Ному. Сердце бешено стучит в груди. Ному запрокидывает голову, раскрыв окровавленную пасть. Взрыв оставляет огромную рану на щеке. Кацуки мгновенно вскакивает и поднимает руки, собирая заряд причуды в ладонях. Ному, сверкнув глазами, замахивается, расправляются перепончатые крылья, подняв порыв ветра. Его лапы опускаются прямо на Кацуки, на мгновение вспышка взрыва ослепляет. Ударная волна пригибает Изуку к земле. Но, когда все заканчивается, он с ужасом смотрит, что атака Кацуки не нанесла сильных ран. Ному, мотнув головой, чуть медлит, и потом вновь нападает. Изуку чувствует, как его начинает затапливать паника, и он, не соображая, что делает, открывает рот и кричит изо всех сил: — Стой! Не приближайся! Стой!.. Рука Изуку падает вниз, когда он видит эффект произнесенных слов. Ному замирает и даже закрывает широко распахнутую, оскаленную пасть. Уродливая башка поворачивается прямо к нему, взгляд лишенных сознания глаз направлен на Изуку. Крылья опускаются, и на несколько мгновений в воздухе повисает тишина. Изуку слышит лишь собственное быстрое, сбитое дыхание и шепот Кацуки: — Что за хрень?.. Изуку тоже не понимает, что только что произошло. А потом в памяти медленно начинают всплывать давно забытые картины прошлого, их побег из подземной лаборатории «Восьми Заветов Смерти», напавшие на них Ному. Один из них подчинился ему, отпустил Эри. Тогда Изуку не заострил на этом внимания, потому что было совершенно не до того. В его сознание лишь на короткое мгновение в тот день мелькнула пугающая мысль, догадка, что они подчиняются ему потому, что его отец — хозяин этих существ. Поэтому Ному и в прошлом, и в настоящем, послушался его. Изначальный страх и непонимание понемногу растворяются. На их место приходят странная радость, торжество, заполняя собой душу, когда он бросает быстрый взгляд на Шигараки. Шигараки застывает, в ужасе и недоумении глядя на Ному, который не двигается. Глаза недобро сужаются, он сжимает руки в кулаки и, чуть ссутулившись, рявкает на монстра: — Чего остановился? Давай, схвати щенка Пятна! А второго можешь сожрать! Ну, давай, двигайся! Ному вертит головой, глядя то на Шигараки, то на Изуку. На последнем он задерживает взгляд, а потом его внимание переключается на Кацуки, который весь напрягается. Из троих Ному выбирает в качестве цели Кацуки. Зарычав, опять бросается на него. Но Изуку молниеносно бросается ему на перерез и, разведя руки в разные стороны, загораживает собой Кацуки. — Свали нахрен! — пытается оттолкнуть его Кацуки. — Совсем крыша съехала? Изуку игнорирует его слова, собирает в легких как можно больше воздуха и выкрикивает, зажмурившись от напряжения: — Не трогай его! Слышишь? Не трогай его! Кацуки издает изумленный выдох, отшатнувшись. Ному застывает с поднятой вверх лапой. И тут же вздрагивает, услышав за спиной голос Шигараки: — Да не слушай его! Ты… делай, что приказано! Живее! Изуку делает шаг вперед и, посмотрев Ному прямо в глаза, четко произносит на выдохе: — Схвати его, — он поднимает руку и указывает на Шигараки. В висках пульсирует кровь, наполненная адреналином, заглушает все окружающие звуки. Ному поворачивает голову на Шигараки, и тот от изумления и шока даже приоткрывает рот. Нижняя губа мелко дрожит, а пальцы опущенных рук быстро и нервно сгибаются и разгибаются. — Не дури… — шипит Шигараки. — Я твой хозяин, я… — Не трогай Шигараки-сана!.. — Изуку вздрагивает, услышав этот голос. Мурашки пробегают по спине, когда он переводит взгляд на Ихиро. Он уже и забыл про нее, думал, что она уже умерла. Тяжело дыша, дрожа всем телом, она приподнимается на одной руке. Залитым кровью ртом с трудом выдавливает из себя: — Не слушай Изуку… не слу… Изуку не успевает понять, что происходит. Ному прыжком оказывается около Ихиро и, зарычав, отшвыривает ее прочь, как какую-то ненужную, надоевшую вещь. Захрипев, Ихиро катится по земле. Замирает, и из-под ее спины вновь появляется алая лужа крови, которая растекается между камнями, просачиваясь по капле между трещинами. Шигараки пристально смотрит на Ихиро, а потом резко бросается к ней, практически падает на колени рядом с ней и принимается трясти ее за плечо. — Вставай! Очнись, Ихиро! Ну, давай же! Ты же не померла, нет! Ты не могла так просто помереть! Давай! Поднимайся! Делай, что я приказываю! Шигараки еще раз встряхивает ее, приподняв. Запрокинутая назад голова безвольно повисает, из приоткрытого рта стекает вниз струйка крови. Падает на кожу Шигараки, и он тут же отдергивает руку, как ошпаренный. Застывает перед ней. Не моргая, смотрит в неестественно бледное лицо Ихиро, на плотно закрытые глаза, на ресницах которых кристалликами поблескивают слезинки. — И-ихиро?.. — одними губами повторяет он, и Изуку с трудом разбирает то, что Шигараки говорит. «Неужели умерла?» — проносится в голове. И сердце невольно сжимается. Он смотрит, как Шигараки еще несколько раз трясет ее за плечо, еще надеясь заставить ее встать или хотя бы просто открыть глаза. Но у него ничего не получается. Тут Шигараки поворачивает голову, и его взгляд будто прожигает в Изуку дыру. Его глаза наливаются кровью, а лицо перекашивается от ярости. Шигараки, опершись рукой, медленно поднимается на ноги. Смотрит на Ному и вдруг срывается с места, подбегает к нему. — Да как ты смеешь не слушаться меня! — Шигараки тянется рукой к Ному, и Изуку, догадавшись, что он хочет сделать, быстро поднимает дуло пистолета на него. Шигараки, отпрянув, хватается за ладонь, простреленную насквозь. Кровь течет вниз по запястью. Уголки его губ дергаются вверх-вниз от немого гнева. — Щенок… почему от тебя так много проблем?.. Как же ты раздражаешь… Почему он послушался тебя, а? Изуку ничего на это не отвечает, потому что и сам толком не понимает, почему. Есть лишь одна догадка, связанная с отцом. Но делиться своими предположениями с врагом он не намерен. Кацуки, мотнув головой, будто приходят в себя, избавившись от оцепенения. Поднимает руку и запускает руку в спутавшиеся волосы. — Деку, да что здесь вообще происходит? — Происходит?.. — эхом повторяет Изуку. В двух словах все не объяснишь, а на подробности у него нет времени. На губах невольно появляется слабая улыбка. — Кажется, у нас теперь есть преимущество. Оставь Шигараки на меня. — Что ты задумал? — доносится за спиной голос Кацуки, но Изуку уже ничего не отвечает. Делает шаг вперед и четким и громким голосом произносит: — Поймай его, — он поднимает руку и пальцем указывает на Шигараки. Ному наклоняет голову, ощерившись. И прыгает на Шигараки, не давая ни мгновения на раздумья. Изуку молча следит за тем, как Шигараки отбивается. От действия его причуды лапы Ному начинают рассыпаться прахом, хотя и быстро регенерируют, возвращаются в прежнее состояние. Ему, должно быть, адски больно, но он продолжает исполнять приказ. Изуку невольно вспоминает Ихиро, которая, даже будучи на пороге смерти, продолжала защищать Шигараки. И думает, что между ней и Ному есть некоторые схожести. Но эти мысли исчезают, стоит ему увидеть залитое кровью лицо Шигараки. Сердце заходится в бешеном ритме, а все тело охватывает дрожь возбуждения. — Деку, подожди! — Кацуки пытается схватить его за руку, но Изуку вырывает ее. Не обращая на него никакого внимания. Он бежит к Ному и Шигараки. Закрепляет обратно в ремнях на бедре пистолет и выхватывает из ножен катану, сжав рукоять до белых костяшек. — Держи его! Не выпускай! — кричит он Ному, и тот подчиняется. Лапами сжимает запястья Шигараки с такой силой, что тот морщится от боли. Поднимает пропитанный ненавистью взгляд на Изуку и, ухмыльнувшись разбитым в кровь ртом, выплевывает: — Какой же ты идиот, щенок… Тебе все равно не выбраться отсюда живым. Тут кишмя кишат герои, Ному… Думаешь, они все будут слушаться тебя лишь потому, что этот дефектный послушался? Ха-ха… Если бы послушался Ихиро и пошел с ней, то хотя бы пожил подольше… — Заткнись, — Изуку с размаху вонзает катану в бок Шигараки. Тот широко распахивает глаза, и изо рта с кашлем вырываются брызги собственной крови. Тело пробивает судорога, грудь быстро вздымается от дыхания. Изуку делает шаг вперед, лезвие все еще остается в Шигараки. Одними губами, тихо-тихо, чтобы только тот слышал его слова, он говорит: — Помнишь, как ты убил Эбису? Беззащитного человека, ни в чем не повинного человека… — И что с того? — с трудом шипит Шигараки. — Если бы ты сразу пошел к своему папаше, никто не умер бы… Сам виноват. Он морщится, когда Изуку с силой проталкивает лезвие глубже в плоть. Катана проходит насквозь, разрывая плащ на спине. С острия вниз каплями падает темно-бордовая кровь. Изуку весь вспыхивает от ярости и сквозь стиснутые зубы цедит: — Я виноват? Я? Это ты его убил… Ты! Шигараки замирает на мгновение, а потом разражается истерическим, нервным смехом, леденящим душу. — Да, давай, обвиняй в своей тупости меня! Обвиняй всех, кроме себя самого! Повторяю — если бы ты не сопротивлялся, ничего не было бы. Был бы жив-здоров твой «Эбису» … Ты же и сам понимаешь это, понимаешь же… — Не смей… — хрипит Изуку. Перед глазами всплывает склад в кафе, где работал Эбису. Кучка серого пепла и оставшаяся, не рассыпавшаяся ладонь. Его горло будто сжимает невидимая рука, перекрывая кислород. Изуку приоткрывает рот, судорожно ловит воздух, но никак не может надышаться. В голове пульсируют, эхом повторяются слова Шигараки: «- …никто не умер бы… Сам виноват…» Изуку в ужасе от собственных мыслей выдергивает из тела Шигараки катану, заставив того закашляться, захлебываясь кровью. Он отшатывается, смертельно бледнеет, посеревшие губы беззвучно шевелятся. «Я? Из-за меня?.. Если бы я сразу… Нет, нет, нет! Не может быть такого! Не правда!.. Шигараки убил Эбису, он убил его… Не из-за меня, не из-за меня… Да, из-за меня…» Те же самые мысли преследовали его после смерти Эбису, когда Кацуки спас его от смерти и вытащил раненого из кафе. Изуку винил себя в произошедшем, боялся за жизнь Кацуки, потому что думал, что из-за него его тоже убьют. А теперь Шигараки озвучивает все скрытые на периферии сознания страхи, и это еще мучительнее, чем если бы Изуку пришел к осознанию этого сам. В уголках глаз вспыхивают слезы, Изуку стискивает зубы до боли в деснах. Голова будто раскалывается на части от разрывающих ее изнутри мыслей, чувства собственной вины, которое возникло из-за услышанных слов. «Я виноват?.. Я?» — он опускает чуть помутневший взгляд на собственные руки, покрытые пылью и свежими царапинами, чужой и собственной кровью. На короткое мгновение ему показалось, что эта кровь принадлежит именно Эбису, и ужас захватывает его целом. Начинает казаться, что это Изуку убил Эбису собственными руками. — «Я? Но я бы никогда… Нет, нет, нет!» Изуку поднимает голову и пристально смотрит на ухмыляющееся лицо Шигараки. Тот торжествует, что ему удалось сбить его с толку, заставить пошатнуться его уверенность. Изуку не двигается, неровно и быстро дыша. «Нет, его убил именно он, не я,» — говорит он сам себе, не сводит ненавидящего взгляда с лица Шигараки. — «Я не виноват в том, что…» — Я хотел узнать у него, где вы с Пятном скрываетесь, — продолжает Шигараки голосом, пропитанным насквозь смертельным ядом. — А он отказался говорить. Даже под страхом смерти не стал говорить. Разве я не прав, что ты виноват в его смерти? Ты его убийца, а не я. Если бы не прятался от нас… Внутри Изуку с треском что-то разрушается, по звуку напоминая разбившееся на осколки стекло. Его лицо, побледневшее, искажается от ярости. Он прыжком оказывается совсем рядом с Шигараки и со всего размаха вонзает ему вниз живота катану. Также быстро выдергивает ее наружу и наносит еще один удар в другое место, чуть выше прошлого. Ведет лезвием в сторону, разрывая внутренности. Из горла Шигараки вырывается клокочущее бульканье, изо рта темным потоком течет кровь. — Ты убил его! — выдыхает Изуку, но сам не слышит собственного голоса, почти кричит, срываясь на вопль. — Ты! Не вини меня в своих поступках! — Вы оба… что Ихиро, что ты — совершенно безмозглые… — Закрой свой гребаный рот! Изуку приоткрывает рот, чувствуя на языке металлический привкус крови Шигараки, которая брызгами попадает на него. Зрачки расширяются, а тело пробивает дрожь возбуждения от осознания того, что сейчас происходит. Изуку на мгновение кажется, что он сходит с ума. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он наносит удар за ударом, превращая тело Шигараки в кровавое месиво. Вдруг, отбросив в сторону катану, Изуку хватает его за шею. Видит совсем близко его перекошенное от боли лицо. Он сжимает пальцы крепче, чувствуя пульсирующую сонную артерию. Слышит сдавленный хрип, кожа приобретает красно-синий оттенок, глаза закатываются. — У-учи… тель и Ихиро… еще много… кого убьют, если ты… — хрипит Шигараки, но не договаривает, потому что пальцы еще сильнее сжимаются на его шее. «Не убьют, больше никого не убьют! Ихиро мертва… И я тебя тоже убью!» Шигараки отчаянно пытается вырваться, дергается, ногами бьет Изуку, куда только может достать в своем положении. Но ему так и не удается высвободиться, Ному слишком крепко держит его за запястья. Губы судорожно ловят воздух, который так и остается во рту. Конвульсия пробивает дрожью все его тело, но Изуку не отпускает его шею, не расслабляет пальцы. Не замечает, что под мертвенно-бледной кожей, чуть посиневшей, не пульсирует кровь. А когда осознание достигает разума, его заволакивает эйфория от совершенной мести, выплеснутых эмоций. Изуку широко улыбается безумной улыбкой. «Чизоме-сан, как жаль, что вас нет здесь». Если сначала он кричал, срывая голос, слова ненависти, то спустя мгновения крики сменяются нервным, истерическим смехом. Изуку запрокидывает голову и хохочет до выступивших на глазах слез. Пальцы расслабляются, и тело Шигараки безвольно повисает в лапах Ному, который все еще держит его. Нижнее веко одного глаза нервно дергается, пульсирует еле заметно. Изуку сжимает руку в кулак и, размахнувшись, со всей силы бьет Шигараки в лицо. Из разбитого носа брызжет кровь. Не прекращая истерично смеяться, Изуку продолжает бить труп, удары глухим звуком отдаются под костяшками пальцев. Он резко сгибает ногу в колене, подошва пачкается в крови, залившей живот и грудь. От удара Ному выпускает из лап запястья Шигараки, и тело, как мешок, падает на землю. Изуку, издав нечто среднее, между воплем и смехом, начинает бить его ногами, чувствуя, как наслаждение расливается по всем внутренностям, впрыскивает в кровь адреналин. Он не слышит голоса Кацуки, который кричит ему: — Деку, прекрати уже! Он сдох все равно! «Это тебе за Эбису… за Эбису… Это не я, не из-за меня!» — как заведенный шепчет про себя Изуку. Лицо Шигараки до неузнаваемости изуродованно, глаз выбит, кожу покрывают кровоподтеки и гематомы. Изуку вновь сгибает ногу в колене, чтобы еще раз ударить его, но тут замирает, почувствовав крепкие руки на собственной талии. Изуку резко передергивает плечами, чтобы высвободиться. Руки крепко сжимают его, а чужой, горячий нос утыкается в покрывшуюся мурашками кожу. Сердце падает вниз. — Деку, хватит, хватит!.. — хрипит Кацуки, крепче сжимая в объятиях. — Остановись уже! Он с силой оттаскивает Изуку от Шигараки. Тот послушно перебирает ногами, ставшими будто ватными. Кацуки разворачивает Изуку к себе лицом и смотрит в мутные, словно стеклянные глаза. Поднимает руки и касается забрызнанных кровью щек. — Деку, ты слышишь меня? Деку! Изуку слышит его как в тумане. В его разум, который заволакивала дикая жажда мести, постепенно возвращается осознание реальности. Кацуки не сводит с него пристального взгляда, пальцы мелко, чуть ощутимо дрожат. Чтобы скрыть дрожь, он принимается поглаживать кожу, размазывая кровь. Изуку делает глубокий вдох и одними губами произносит: — Я… не виноват в смерти Эбису… Он широко распахивает глаза — Кацуки порывисто притягивает его к себе, обнимает. Касается рукой затылка, зарываясь пальцами в волосы. Изуку утыкается носом в его грудь, слышит бешено стучащее под ребрами сердце. Чувствует, как по щеке стекают слезы. — Конечно, не виноват, — шепчет Кацуки ему прямо в ухо, почти касаясь дыханием кожи. — Та мразь, которая виновата, уже сдохла. Но все закончилось, слышишь? Успокойся, Деку… — Он не из-за меня… Я ни при чем… — Конечно, ты вообще ни при чем. Ну же, давай, успокаивайся… Изуку внимает каждому слову, ловит звук голоса. И чувствует, как прежнее чувство растворяется, уступая место пустоте. А та, в свою очередь заполняется теплом, исходящим от Кацуки. Но это ощущение не приносит успокоения, напротив. С ужасом Изуку начинает понимать, что он только что творил. Еще никогда чувства не брали над ним верх до такой степени, что он не отдавал отчета своим действиям. Нет, это было лишь однажды, когда он впервые совершил убийство. Но даже не это так беспокоит Изуку. Он делает вдох, ощущая запах крови, пропитавший воздух. И слова Шигараки эхом вновь и вновь повторяются в сознании. Невольно Изуку крепче прижимается к нему, руки поднимаются и обнимают его в ответ. — Каччан… Каччан… — к горлу подступают судорожные рыдания, которые он пытается проглотить, подавить. Колени подгибаются, и он опускается вниз, падая на землю. Кацуки опускается рядом с ним, не выпуская из объятий. — Неужели это… правда? — Тихо, тихо, — гладит его по голове Кацуки. — Успокойся, говорю же… Он отстраняется на мгновение, ввновь заглянув в глаза Изуку, неестественно заблестевшие от подступающих слез. Рука, что накрывала затылок, спускается ниже, обхватывая шею. Кацуки осторожно, как будто боясь спугнуть его, притягивает Изуку к себе. И точно так же, медленно и из-за этого невероятно нежно, целует. Изуку замирает, чуть сильнее сжав пальцами ткань геройского костюма. Губы почти не двигаются, замирают поверх чужих. И от этой нежной, успокаивающей ласки барьер, что сдерживал эмоции, разрушается с оглушительным треском. Изуку всхлипывает, и по щекам струятся слезы, саднят раны и царапины на коже. Кацуки отстраняется и вновь смотрит ему прямо в лицо напряженным взглядом. — Вот только не надо ныть, а? — с некоторым недовольством в голосе добавляет он. Изуку моргает несколько раз, но слезы не прекращают течь из глаз. Он не может себя остановить. Пальцами сжимает рукава геройского костюма выше наручей, комкает ткань. Кусает губы, пытаясь заставить себя прекратить. Но Изуку не в силах. — Из-за меня Эбису… — эхом повторяет Изуку. — Шигараки убил из-за меня… — Де-еку, реально хватит, — с легким раздражением выдыхает Кацуки. Принимается вытирать слезы, залившие щеки. Но делает лишь хуже, слезы смешиваются с кровью, еще больше пачкают и без того грязное лицо. Потом он наклоняется к Изуку и коротко целует его в каждый глаз, которые тот быстро жмурит. — Успокойся. Ты ни в чем не виноват. Почему ты веришь этому типу? — Он сказал, что если бы я не сопротивлялся, а пошел к отцу сразу… то он не пытал бы Эбису и не убил бы его… — А ты хотел пойти к нему? Изуку с болью и затаенным страхом смотрит на Кацуки. Потом, помолчав, отвечает: — Не хотел… И не хочу. Но если бы я… Кацуки закатывает глаза, но относительно терпеливо произносит: — Черт, если бы у этого Шигараки и Ихиро было больше мозгов, они бы давно тебя силой забрали. Что за кучка идиотов, справиться с одним беспричудным идиотом не могут! Изуку расслабляет пальцы, которыми сжимал ткань рукава. И не сильно бьет кулаком в предплечье Кацуки. Но эти слова заставляют его несколько успокоиться. Кацуки не реагирует на его удар, вместо этого вновь берет в руки его лицо и, погладивпя большими пальцами щеки, шепчет: — Деку, повторяю, ты ни в чем не виноват. Его убил Шигараки. Точка. Понял? — П-правда? — Конечно. Я никогда бы не стал врать тебе. Изуку сглатывает, но это дается с трудом, в горле комом встают слезы. Он отводит взгляд. Слова Шигараки так сильно отпечатались в душе, что от них теперь не так-то просто избавиться. Изуку жмурится, заставив из уголков глаз вытечь еще две струйки слез. — И возьми себя уже в руки. «Он прав,» — проносится в мыслях Изуку. — «Надо взять себя в руки. Я… я… выполнил свой долг перед Эбису. Шигараки получил по заслугам. Надо взять себя в руки. Я же и правда ни в чем не виноват! Какого черта я вообще виноват в том, что отец заинтересовался мной спустя годы?» Изуку чувствует, как в глазах начинает неприятно щипать от обиды на человека, которого он никогда не знал и не хочет знать. Чтобы скрыть подступающие слезы, он порывисто обнимает Кацуки. Все мысли, терзавшие его душу до этого, постепенно растворяются, исчезают. Кацуки тяжело вздыхает и, похлопав его по спине, произносит: — Как же с тобой трудно, идиот… Изуку тычет его в бок, заставив дернуться в сторону. На губах появляется слабая улыбка. — Спасибо, Каччан… — шепчет он ему в плечо. Кацуки лишь усмехается на это: — Да за что спасибо-то? Я бы и пальцем не пошевелил, если бы не любил такого нытика. Так что благодарить не за что. Изуку чувствует, как к щекам приливает кровь, заставив их слегка порозоветь. Он тянется вверх и чмокает Кацуки в уголок рта, шепнув: — И я тебя, мой герой… Они стоят на коленях вот так, обнявшись, еще долго. Прежнее спокойствие возвращается к Изуку, и он теперь с некоторой даже усмешкой вспоминает, как сильно повлияли на него слова Шигараки. Теперь он чувствует еще больше злости к нему, который обвиняет его в своих действиях. Но в то же время Изуку ощущает облегчение, будто камень свалился с его души. Он улыбается еле заметно и трется щекой о плечо Кацуки. Как вдруг вздрагивает, услышав шелест расправленных крыльев. И потом Кацуки вовсе отстраняется от него, когда до них доносится сдавленный не то крик, не то визг, который издает Ному. Он переминается на одном месте, стоя рядом с телом Шигараки, тонущим в луже собственной крови. Ному разевает пасть, показав клыки, и опять слышится его крик, словно он хочет привлечь к себе внимание. Но Кацуки расценивает это как угрозу и приобнимает за плечи Изуку, не сводя пристального взгляда с Ному, в любую секунду готовый к атаке. — Он еще здесь… — цедит сквозь стиснутые зубы Кацуки. — Я разберусь с ним. Кацуки хочет встать, но Изуку опережает его и рукой делает знак, чтобы тот не двигался. Он медленно подходит к Ному, который поворачивает к нему голову. В открытой черепной коробке видны розовые волны извилин, и из-за их вида к горлу подкатывает неприятное чувство. Изуку подавляет его и делает еще несколько шагов к Ному. Тот выглядит успокоившимся, но вдруг переводит взгляд куда-то за спину Изуку. Уголки рта дергаются вверх, пасть превращается в злой оскал. Он издает рычание, расправляет крылья. Изуку быстро оборачивается и видит приближающегося Кацуки, в ладонях которого собираются искры готовящегося взрыва. Ному готов вот-вот сорваться с места и броситься на «врага», каким считает он Кацуки. Изуку расставляет руки и чуть дрогнувшим голосом кричит: — Он со мной! Он хороший человек! Не надо нападать! Ному послушно опускает голову и, чем-то походя на обыкновенную собачку, несколько раз скребет по земле когтями, заставив камушки и осколки взлететь вверх. Изуку с облегчением выдыхает, краем глаза видит, как Кацуки встает рядом, поравнявшись с ним. — Какого хрена он слушается тебя? И почему он напал в итоге на Шигараки? Разве не он его хозяин? — Он, — кивает Изуку. Ему с трудом удается оторвать взгляд от огромных, тупых глаз Ному. — Но, насколько я знаю… мой отец их создатель. Тип, он более «важный» хозяин. Так что возможно поэтому меня и послушались. Других объяснений у меня нет. — «Послушались»? — переспрашивает Кацуки. — То есть… — он косится на Ному, — это не единственный случай? — Еще один раз было в тот день, когда Лига Злодеев напала на «Восемь Заветов». Помнишь, ты тогда там был? — Кацуки кивает на это. — Один из Ному схватил Эри, и я крикнул ему, чтобы отпустил ее. А он взял и отпустил. В этот раз я не был уверен, что вновь получится. Но решил рискнуть. — Да ты полон загадок, Деку, — хмыкает Кацуки. — Вдруг в конечном итоге у тебя окажется еще и какая-нибудь причуда, а? Изуку морщится и отворачивается. В мыслях мелькает: «Какая глупость. Просто так не появится. Если уж и врачи говорили… Да и зачем она мне?» — больше для собственного успокоения думает он. — «Я и без нее неплохо жил». Ному опять перебивает лапами, отвлекая Изуку от размышлений. Он поворачивает голову к нему. Поднимает руку и трет подбородок. Просто так оставлять такое страшное и сильное существо нельзя. Но и убивать Изуку немного жалко — он с удивлением обнаруживает в себе такое чувство. Все-таки Ному очень помог ему, и он ему благодарен. Изуку с некоторой опаской подходит еще ближе к Ному, оказывается в шаге от него. Он протягивает руку вперед и несколько раз похлопывает его по лапе: — Ты молодец, спас нас. Спасибо тебе большое. Ному, возможно, понимает смысл его слов. Поэтому несколько раз делает небольшие взмахи крыльями, поднимает вверх вместе с порывами воздуха и пыль. Изуку, закашлявшись, отходит от него. Кацуки похлопывает его по спине, помогая прочистить горло. — Кхе-кхе… Надо найти Чизоме-сана и остальных, — сквозь кашель произносит Изуку. Он обводит взглядом окрестности, видит зияющую дыру проломленного потолка базы. И думает, что, если верить словам Кацуки, то сюда пришли герои. И точно будут искать злодеев. Так что он рискует попасться им на глаза. А их будет много, и в одиночку будет трудно против них всех. К тому же Изуку не хочет, чтобы Кацуки начали подозревать в предательстве из-за того, что он крутится рядом с преступником. Ему приходит в голову одна идея, и Изуку поворачивается к Ному и отрывисто, громко говорит: — Напади на героев. И пусть остальные сделают то же самое. Изуку не знает, способны ли Ному общаться между собой и передавать информацию. Но в этот момент его меньше всего волнует это. Ному взмахивает крыльями и издает полу визг, полу крик, от которого мурашки пробегают по всему телу. Взмывает вверх и летит в сторону, откуда изредка доносятся тяжелые звуки ударов. Изуку провожает его взглядом, чувствуя, как к нему возвращается прежняя беспечность и уверенность. Он облизывает пересохшие губы. Взгляд падает на тело Шигараки, и Изуку чувствует, как ноги сами несут его к нему. Он останавливается рядом с безвольно лежащей рукой. Садится на корточки, заглядывая в стеклянные, замершие глаза. Некоторое время Изуку просто смотрит на Шигараки, не двигаясь. Почти не дышит. Чувство торжества наполняет его душу, заставляет сердце забиться быстрее, когда смотришь в глаза своему врагу, который больше не представляет теперь никакой угрозы. — Слушай меня сюда, Шигараки. Я не позволю ни Учителю, ни Ихиро убить кого-нибудь еще из дорогих мне людей. Даже пальцем не дам коснуться ни Каччана, ни Чизоме-сана, ни Эри, — шепчет практически одними губами Изуку, вспомнив слова, которые успел произнести Шигараки за мгновение перед смертью. Он говорит это так тихо, чтобы Кацуки не услышал. Потом Изуку поднимается и, больше не глядя на тело. Про Ихиро он даже и не думает, уверенный, что она мертва. Он чувствует себя окрыленным, думает, что избавился от нее, и теперь никто не будет его преследовать и пытаться привести к отцу. Но улыбка так и не успевает появиться на его лице. Кацуки резко хватает его за руку, заставив будто очнуться от собственных мыслей. Он порывисто спрашивает, с раздражением глядя на него: — Деку, какого хрена ты приказал Ному напасть на героев? А ты не переходишь, случаем, границы? Эта дрянь… — Он просто отвлечет их, — машет рукой Изуку. — Иначе нам отсюда с Чизоме-саном не выбраться. А я не горю желанием сесть за решетку. Если герои не справятся с таким противником, то какие им тогда злодеи вообще будут по зубам? — он замолкает. — Герои… — эхом повторяет Изуку. — Тебе, наверно, пора идти к своим… Он чувствует, что не хочет прощаться. Кацуки не может постоянно скрываться от героев и изображать активные поиски злодеев. А Изуку и правда нужно найти Чизоме. В душе появляется радостное чувство от мыслей о том, как он расскажет ему о совершенной мести. Но радость оттеняется странным беспокойством, зародившимся одновременно с ней. Словно нехорошее предчувствие заставляет мурашки покрыть кожу. «Интересно, как он там?..» Изуку быстро разворачивается и делает несколько шагов в сторону разрушенной базы, но слышит шорох за спиной. Он бросает взгляд назад и видит, как за ним идет Кацуки. Изуку широко раскрывает глаза, но ничего не говорит. Тот, бросив испепеляющий, недовольный взгляд на него, отвечает на немой вопрос: — Я пойду с тобой. Изуку сквозь вздох спрашивает: — А тебе не попадет за это? — Попадет, — неуверенно протягивает после недолгой паузы Кацуки. — Наверное. Но я все равно пойду с тобой. Изуку молча кивает, усилием воли скрывает улыбку, которая готова вот-вот появиться на губах. Он рад, что Кацуки все еще будет с ним, и на душе становится тепло. Но Изуку мотает головой, решив не отвлекаться на чувства, а заняться поисками Чизоме и якудза. Они приближаются к обрыву, внизу которого чернеет пространство коридоров базы, теперь заваленных обломками. Изуку садится на корточки практически у самого края и заглядывает внутрь. Из-под ног вниз сыплются мелкие камушки, которые крошатся под его весом. На мгновение он чуть было не соскальзывает вниз. Изуку чувствует, как его тянут наверх резким движением, схватив за шиворот. — Я не собираюсь собирать твои кости, если свалишься туда, — цыкает Кацуки и, отпустив Изуку, идет вдоль края. — Не свалюсь, — мотает головой Изуку. — Ну-ну, — хмыкает Кацуки и вдруг резко замирает. Поворачивает голову в сторону обрыва и пристально смотрит в куски обломков камней и арматуры. Изуку подходит ближе и выглядывает из-за его спины. Он прислушивается. С той стороны, куда пристально смотрит Кацуки, доносится шорох. Сначала тихий, потом все громче и громче, пока один из обломков не отталкивают в сторону сильным ударом. Он с грохотом катится между камнями, подняв в воздух очередной столб пыли. Окутанный пылью, как пеленой, из-под завала выползает Сецуно — Изуку узнает его по светлым волосам. — Сецуно! — не обращая внимания на попытку Кацуки схватить его за руку и не дать ему сдвинуться с места, Изуку подходит к якудза. Тот поднимает на него взгляд — глаза лихорадочно блестят. Выражение, застывшее в них, не нравится ему. Однако он решает не придавать этому значения. Изуку рад видеть хоть кого-то из своих, хотя и предпочел бы встретить Чизоме. Сецуно на коленях выползает из-под завала, опершись рукой о собственное колено, он поднимается и отряхивается. Изуку замечает кровоподтеки под припухшими глазами, засохшую кровь под носом и на губах. Ткань на коленке будто прожжена. — Вы столкнулись с кем-то из Лиги? — догадывается Изуку. Сецуно молча кивает. Но почему-то больше никого из якудза нет, и это заставляет Изуку забеспокоиться. — А где… остальные? — спрашивает он. Сецуно разлепляет покрытые запекшейся кровью губы и отвечает: — Сбежали. Зассали. «Сбежали?» — мысленно повторяет Изуку, раскрыв глаза. Он не верит своим ушам. Он никогда не полагался на якудза, но чего-чего, а предательства он никак не ожидал от них. Однако Изуку не заостряет на этом внимание — теперь уже все равно, предатели они или нет. Он уже сделал задуманное, и можно со спокойной душой уходить отсюда. — Вот как, — протягивает Изуку, но замечает, как весь напрягается Сецуно, глядя ему за спину. Он оборачивается и видит Кацуки, который тоже недобро смотрит на якудза. — Ты что, с героем снюхался? — тихо, но четко спрашивает Сецуно. Изуку чувствует легкий укол обиды из-за того, что его считают предателем. Но он тут же отвечает: — Нет. Я с фальшивками никаких дел не хотел и не хочу иметь. А Каччан мне помогает, он… Изуку не договаривает, потому что Сецуно делает шаг вперед, обращаясь к Кацуки и оскалившись: — Э, да ты же тот герой, что чуть не прибил меня? Еще про Линчевателя вынюхивал. Ты чего тут забыл? — Тебя не спросил, мусор, — шипит в ответ Кацуки. Он ударяет по ладони кулаком и тоже шагает к Сецуно. Тот шаркает назад, чуть втянув голову в плечи. — Еще раз по морде получить хочешь? Не приближайся к Деку, слышишь, ублюдок? И верни гранату, которую стащил. — У меня ее нет… — протягивает Сецуно, глядя на Кацуки исподлобья. Воздух будто становится наэлектризованным, Изуку готов поклясться, что чувствует потрескивание разрядов вокруг себя. Кацуки готов уже броситься на Сецуно, но Изуку кашляет в кулак и быстро произносит: — Так, все. Хватит, — он поворачивается к Сецуно и спрашивает о том, что волнует его сейчас больше всего: — А где Чизоме-сан не знаешь? Вы его не видели? Кацуки нарочито громко фыркает, однако не ослабляет бдительность и коршуном следит за каждым движением Сецуно. тот, в свою очередь, не обращает на него ровным счетом никакого внимания. Словно его и не существует вовсе. — Я не видел, — насупившись, отвечает Сецуно. Он отворачивается от Кацуки и смеряет Изуку взглядом, в котором мелькает все тот же лихорадочный блеск. Все-таки есть что-то странное в его поведении. Изуку чувствует, как по спине пробегает холодок. Он ежится и говорит как можно спокойнее: — Я разобрался с Шигараки. Вон там он, — Изуку кивает в ту сторону, где лежит тело Шигараки. Сецуно даже не смотрит в ту сторону, пристально глядя на Изуку. Это странно. Рука невольно сжимается в кулак. Стараясь вести себя как обычно, Изуку заставляет себя расслабить пальцы и делает глубокий вдох. — Пошли со мной искать Чизоме-сана. Сецуно ничего не отвечает, следом идет за ним. Изуку чувствует его взгляд, который скоро прожжет в его спине дыру насквозь. Он ежится, но решает не обращать на это внимания. — Давай разделимся, ты ищи в той стороне, а я… — Нет, я пойду с тобой, — мотает головой Сецуно. И косится на Кацуки. — Пусть он в той стороне ищет, раз помогает. Кацуки, ощетинившись, отвечает ему с раздражением и злостью в голосе: — Не указывай мне, что делать. Я пойду с Деку. Изуку начинает не нравится происходящее. Странное поведение Сецуно все больше и больше напрягает его. Однако у него нет никаких поводов подозревать его в недобрых намерениях. Поэтому, тяжело выдохнув, Изуку произносит: — Хорошо, идемте все вместе. Сецуно шипит себе под нос проклятия. Изуку вдруг замечает проход вглубь базы, не заваленный обломками камней. Он решает проверить его на всякий случай и кивает Кацуки. Тот понимает его с полуслова, но решает пойти первым. Спрыгивает вниз и оборачивается, чтобы помочь и Изуку спуститься. Тот делает шаг к краю, приготовившись прыгать. Но Кацуки внезапно застывает с широко распахнутыми глазами. — Деку! — выкрикивает он, и его крик эхом повторяется в пропитанном пылью воздухе. В глазах Сецуно на короткое мгновение сверкает огонь, уголки губ дергаются вверх, рот приоткрывается, показав ряд зубов. Пальцы нащупывают в кармане сложенный нож-бабочку. С щелчком раскрывается лезвие, и Сецуно прыжком оказывается около Изуку. С пронзительным криком он вонзает в спину нож, и адская боль пробирает насквозь все тело. С хлюпаньем выдергивает лезвие, а потом наносит еще один удар, практически туда же, куда и до этого. В глазах темнеет, и ноги подкашиваются. Изуку падает спиной на землю, успев увидеть, как Кацуки пулей вылетает обвалившегося прохода базы. Он в то же мгновение бросается на Сецуно. Его отбрасывает в сторону ударной волной, и Кацуки практически впечатывает его голову в землю. Из-за взрыва по камням и земле расползается паутина трещин. Сецуно, выдержав такой сильный удар, изворачивается и пытается ранить Кацуки ножом, с которого еще капает кровь Изуку. Но Кацуки выбивает из рук нож, и от очередного звука взрыва закладывает уши. Изуку часто-часто моргает, сгоняя с глаз мутную пелену. Быстро и судорожно дышит, но старается не делать лишних движений, чтобы не потерять больше крови. По степени боли он догадывается, что рана глубокая. Становится труднее дышать, словно что-то мешает в легких. С ужасом Изуку думает, что Сецуно задел внутренние органы ножом. И в ту же секунду он кашляет, подавившись хлынувшей к горлу собственной кровью. Изуку, стиснув зубы, все-таки тянется рукой к бедру, где на ремнях прикреплены ампулы с кровью Эри. Он жмурится, чувствуя, как каждое движение причиняет адскую боль в районе лопаток. Ткань на спине насквозь пропитывается его собственной кровью. И почему-то именно в этот момент в затуманенном болью сознании всплывает воспоминание о Шигараки — тот тоже лежал в луже крови в таком же положении. Изуку сглатывает, ощутив страх, сжавший своими когтями сердце. «Нет, я не хочу умирать… Я еще хочу жить. Жить, жить… Я еще не нашел Чизоме-сана…» Какая ирония — его убьет собственный союзник. Но сейчас у Изуку нет ни секунды на то, чтобы задумываться о причинах предательства со стороны Сецуно. Пальцы судорожно перебирают воздух, так и не дотянувшись до нужного. После очередного, оглушительного взрыва Изуку как в тумане слышит приближающиеся шаги, переходящие на бег. И видит перед собой размытый силуэт, в котором узнает Кацуки. Глаза того расширяются от неподдельного ужаса, руки в панике шарят по телу Изуку. — Черт… черт… чем перевязать?.. — бормочет он посеревшими губами. Изуку пытается открыть рот, но издает лишь сдавленный хрип. От этого напряжения боль волной проходится по всему телу, ударив практически в мозг. И в уголках глаз выступают слезы. Кацуки вздрагивает, а потом хватает Изуку за плечи, потом за щеки. — Деку… черт, что мне сделать… Держись, пожалуйста, — шепчет он, практически наклонившись к самому лицу. Изуку видит выражение страха, застывшее в его глазах. — Перевязать, да… Да… Как ты это делал мне тогда… Дрожащие пальцы не слушаются Кацуки, и он чертыхается себе под нос с отчаянием в голосе. Он пытается оторвать кусок ткани от рукава пальто, посеревшего от пыли и грязи — ничего лучшего у него нет. Изуку вновь жмурится и, собрав все силы, которые словно покидают его тело вместе с кровью, шепчет: — К-кровь Эри… Вколи ее… Кацуки замирает, услышав его еле различимый шепот. Он вновь приближается к лицу Изуку и дрогнувшим голосом спрашивает: — Где… как мне… Деку, пожалуйста… — чуть не стонет Кацуки, когда Изуку опять кашляет, чуть не захлебнувшись кровью. Он приподнимает его голову одной рукой. Изуку пытается рукой показать на ремни, но все еще не может дотянуться до них. Одними губами он произносит еще несколько обрывочных слов: — На ноге… рядом с пистолетом… в ремнях… Кацуки быстрым движением поднимает края пальто, закрывавшие ноги Изуку почти до колен. Проводит руками сначала по одному бедру, потом по второму, пока не находит гладкую поверхность кожаных ремешков. Резко достает ампулу, чуть не оторвав один из них. У него руки мелко дрожат, он кое-как открывает ампулу, чуть не разлив всю кровь. Изуку морщится и с трудом говорит еще несколько слов: — Там же… еще шприц… вколи… Кацуки облизывает пересохшие от волнения губы, пытается набрать в шприц, который достает из ремней, кровь. Кое-как вставляет в шприц новую иглу, разорвав одноразовую полиэтиленовую упаковку. А потом погружает иглу в кровь. У него получается не с первого раза, он опять чуть не разливает содержимое ампулы. Руки дрожат, часть крови капает на пальцы. Но, когда Кацуки удается наполовину наполнить шприц, он переводит взгляд на Изуку, в котором читается немой ужас и растерянность, совершенно ему не свойственные. — Куда вколоть? — хрипит он сдавленно. Видно, как Кацуки отчаянно борется с дрожью, из-за которой даже слова даются с трудом. — Куда угодно… — одними губами отвечает Изуку, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Он сжимает кулаки и кусает до крови нижнюю губу. Взгляд Кацуки быстро перемещается с лица Изуку, на его руки, на ноги, потом обратно на лицо, которое становится неестественно бледным, выступают капли холодного пота. Пальцы, сжимающие шприц, мелко дрожат. Он склоняется над Изуку и застывает, глядя в одну точку. — Д-деку, как… я не могу… — Быстрее… — шипит сквозь заволакивающую пелену Изуку. Кацуки не двигается, держа занесенный над телом Изуку шприц, будто это нож. Словно его просят не спасти жизнь, а убить. Он судорожно дышит, поднимает вторую руку и сжимает ткань на груди, словно пытается успокоить себя. Изуку сглатывает солоноватую кровь и сквозь приступ кашля практически умоляет: — Ну давай, пожалуйста… Каччан… «Я не хочу умирать,» — хочет добавить он, но не успевает. Перед глазами сгущается тьма, и последнее, что он видит, это искаженное от ужаса лицо Кацуки и его поднятые вверх руки. В свете солнца, что скрывается за спиной Кацуки, поблескивает игла шприца.