***
Кацуки жмурится, чтобы не смотреть, куда он попадет иглой. Металлическое острие резко входит в мягкую плоть, и он давит на поршень, заставляя кровь Эри влиться в жилы Изуку. Кацуки отнимает руки от шприца, и тот со звоном падает на камни. Он открывает глаза, и крупная дрожь вновь пробивает насквозь все его тело. — Д-деку… Деку, какого черта… Кацуки отползает в сторону и резко закрывает лицо руками. Опускается вниз и практически упирается лбом в землю. Все его тело продолжает мелко дрожать, он до крови кусает собственные губы, чувствуя себя самым что ни на есть настоящим слабаком. Кацуки отнимает одну руку от лица и, сжав ее в кулак, со всей силы бьет по камням. Не обращает внимание на содранную кожу, на закапавшую из раны кровь. «Тряпка, ничтожество!» — рычит про себя Кацуки, жмурясь — не от боли в руке, от мысли о том, что если бы он промедлил, не вколол эту гребаную кровь Эри, то Изуку мог умереть. От этой мысли холод сковывает все его внутренности, и Кацуки чуть не взвывает от злости на самого себя. Вновь бьет кулаком по камням. Второй раз он не сможет потерять Изуку, не выдержит и точно сойдет с ума. Кацуки рвано выдыхает, проглотив подступивший к горлу ком. Все произошедшее за сегодня: усталость от постоянных боев, шок от эффекта собственной причуды, подчинение Ному приказам Изуку, близкая смерть самого Изуку — все это словно вытягивает из него последние душевные силы. И, конечно, Кацуки уверен, что череда этих событий никогда бы не случилась, не придумай он тот свой «гениальный» план. «Если бы я знал, никогда бы ни сказал героям об этом,» — думает с отчаянием Кацуки. — «На что ты, идиот, надеялся? Думал, один такой самый умный? Надо было… нет, как бы я сказал Деку об этом? Как бы объяснил этому придурку? Он бы не поверил. А если сейчас я выдам себя? Черт-черт, Кацуки, ты должен был предугадать, что все обернется именно так…» Кацуки вновь со всего размаху ударяет кулаком по земле, но тут замирает, услышав еле различимый стон. Он медленно поднимает голову и видит, как Изуку, опираясь на одну руку, кое-как садится. Тяжело дышит, а на лбу выступает испарина. Недолго думая, Кацуки, порвав ткань на коленях, подползает к нему и порывисто и крепко обнимает, прижав к себе. — Деку, ты жив… Ты хоть соображаешь, как я перепугался… Кацуки плюет на то, что прямо сейчас открывает свою душу, свои эмоции, показывает свои слабости и страхи. Для него сейчас куда важнее то, что с Изуку все в порядке. Единственное, что он заставляет себя скрыть, это подступившие слезы, защипавшие в уголках глаз. Изуку сначала не двигается, а потом поднимает руку и похлопывает его по спине: — Все в порядке, я опять как новенький. Скажи же, что причуда Эри — это просто нечто? К черту стирание причуд, если это можно использовать так… — Заткнись, идиот, — шипит ему в ухо Кацуки. Даже в такой момент, когда Изуку чуть было не распрощался с жизнью, тот продолжает думать совершенно не о том, о чем стоило бы подумать. Его волнует больше причуда Эри и ее возможности, чем собственная жизнь. Кацуки подозревал, но теперь точно уверен, что у Изуку не все дома. — Ты как? Как твоя рана? Изуку высвобождается из объятий и тянется рукой к спине, к лопаткам, куда якудза дважды ударил ножом. Но нащупывает лишь обрывки разорванной ткани пальто, раны будто и не было. Кацуки сглатывает, все еще не в силах поверить, что причуда той мелкой девочки способна на такое. Ему это кажется безумием, однако губы Изуку растягиваются в широкую и довольную улыбку. — Все в порядке, — отвечает он. И изменившимся тоном добавляет: — Спасибо, Каччан. Без тебя бы я… Кацуки не хочет слышать то, что дальше скажет Изуку. Он резко хватает его за руку, покрытую мелкими царапинами и следами от шрамов. Подносит к своему лицу и прижимается к запястью посеревшими губами. Чувствует пульс и оставляет на коже почти невесомый поцелуй. Это прикосновение, дающее понять, что Изуку, сидящий на коленях перед ним, живой, настоящий, не иллюзия. И с еле различимой улыбкой замечает, как из-за поцелуя ускоряется сердцебиение Изуку. — Но ты бы видел себя со стороны, — смутившись, произносит вдруг Изуку. Вырывает руку и трет запястье. — Тебя всего трясло, когда надо было вколоть мне кровь. Кацуки ощущает укол обиды, стискивает зубы и шипит: — Я тебе что, каждый день уколы ставлю? Откуда я должен был знать, как это делается? А если бы я сделал что-то не так? Ты бы коньки отбросил еще быстрее… Вот я и волновался. — Не кипятись, — примирительно протягивает Изуку. — Все равно я тебе благодарен. Без тебя бы я и правда умер… Повисает неловкое молчание. Изуку опускает взгляд вниз, но Кацуки продолжает смотреть на него пристально, чувствуя, как в груди собирается знакомое тепло, все сильнее и сильнее разгорающееся с каждой секундой. Он протягивает руку и притягивает к себе Изуку, вновь обняв: — Проехали уже. В следующий раз не смей так подставляться. Я сразу почуял, что этот тип ничего хорошего не задумал. Изуку вздыхает, несколько раз покивав головой. — Не понимаю, зачем Сецуно так поступил, — тихо говорит он. — И где остальные? Юичиро, Даичи… Чизоме-сан… Кацуки отводит взгляд. Он слышал, как Старатель передавал по связи информацию о том, что встретил Убийцу Героев. Кацуки сомневается, что злодею удалось выйти сухим из воды. Он сглатывает, решив умолчать об этом. Зная Изуку и его отношение к Убийцей Героев, можно с уверенностью сказать, что тот бросится спасать его. Хотя хочет верить, что Убийца Героев справится и не даст победить себя. — Я не верю, чтобы он с самого начала затеял такое, — продолжает Изуку, глядя на Сецуно, который лежит без сознания за спиной Кацуки. — Надо найти остальных, выяснить, что тут вообще происходит, — решает он и поднимается на ноги, все еще немного пошатываясь. Кацуки соглашается, а сам мысленно прикидывает, где сейчас могут быть герои. Наткнуться на них было бы совсем не кстати. Он хмурится. От героев давно не было никакой информации, в наушнике подозрительно тихо. О том, что Старатель встретил Убийцу Героев, Кацуки услышал еще до того, как на них напала Ихиро. Если ориентироваться на то, о чем говорили Всемогущий со Старателем, то первый должен был остаться с гражданскими, которых сейчас эвакуируют отсюда. А значит, он далеко отсюда. К тому же он вспоминает про Ному, которого отправил Изуку для отвлечения внимания героев. Кацуки сдерживает вздох облегчения, но все равно решает проявить осторожность. Изуку подходит к Сецуно и наклоняется над ним, разглядывая его. Прислушивается к нитевидному дыханию — он еще жив, хотя стоило его прикончить на месте за то, что чуть было не убил Изуку. Кацуки стискивает зубы, сдерживаю искрящуюся внутри ярость. Он лишь недоуменно поднимает брови, следя за Изуку, но ничего не говорит. Изуку трет в задумчивости подбородок, хмурится. Потом выпрямляется и возвращается к Кацуки. — Я все равно не понимаю… — качает он головой. В глазах погасает прежний огонь. — В какой момент он предал нас? С самого начала? Но какая ему от этого польза? — Забей ты на него уже, — фыркает Кацуки. — Чего еще ты ждал от якудза? Обычные преступники без капли совести. — В том-то и дело, что я с ними работал вместе, — вздыхает Изуку. — Я не ждал, что они будут верны нам с Чизоме-саном, но, чтобы так… Нет, Каччан, пойдем быстрее искать остальных. Они спускаются вниз в проход подземной базы, а, точнее, то, что от него осталось. Кое-где приходится практически перелезать через завалы. Изуку заметно устает, он дышит тяжелее, по вискам скатываются капли пота. Он облизывает губы и выдыхает через приоткрытый рот. Но старается ничем не выдать своей усталости, упорно ищет Убийцу Героев и остальных. Его голос эхом отдается между завалами, повторяется несколько раз в воздухе, пока совсем не исчезает: — Чизоме-сан! Даичи! Юичиро! Здесь кто-нибудь есть?.. В ответ слышит лишь тишину, которая нарушается лишь далеким грохотом сражения героев с Ному. Кацуки оглядывается, замешкавшись. Смотрит на все не опускающуюся пыль, которая, как туман, заволакивает все вдалеке. Он передергивает плечами и спешит следом за Изуку, который уходит далеко вперед. Тот не обращает внимания ни на что вокруг, поглощенный поисками. Кацуки заглядывает ему в лицо, поравнявшись. И удивляется, увидев обеспокоенное выражение, застывшее в изумрудных глазах. — Чизоме-сан, где вы? — кричит он, эхо доносит до него обрывки собственных слов, от которых становится даже как-то не по себе. Кацуки сглатывает — он не хотел помогать в поисках этого преступника, но, видя отчаяние, которое все больше и больше овладевает Изуку, решает тоже крикнуть: — Эй, Убийца Героев, где ты? Черт, если сейчас же не появишься, я тебя опять побью, понял? Глаза на жопу натяну! Изуку переводит на него удивленный взгляд, но следом и сам зовет его несколько раз. Кацуки вновь отстает на несколько шагов от него, подняв руку к уху и с силой прижав ее к нему. — Передаю информацию всем героям! — звучит голос Старателя. — Убийца Героев был обезврежен. Повторяю, Убийца Героев обезврежен, но Ному все еще продолжают атаковать. Сдержите их любой ценой, не дайте выйти дальше в город из оцепления! Кацуки не соврал бы, скажи, что удивился услышанному. Да, он предполагал, что этим все и закончится. Но почему-то в глубине души был уверен, что Убийца Героев просто перебьет всех героев, которые выступят против него. Кацуки помнит свой бой с ним, помнит, как они вместе с потерявшим сознание Изуку убегали от полиции, помнит и видео, в котором тот чуть не убил Всемогущего. И поэтому думал, что тот как-то выкрутится. Даже не думал, а хотел, чтобы Убийца Героев выкрутился. Теперь он даже чувствует досаду, что тот оказался таким слабаком. Кацуки смотрит Изуку прямо в спину, чувствуя, как по коже пробегают мурашки. Их поиски бесполезны, они не найдут Убийцу Героев. Но и сказать об этом он не может. Кацуки открывает было уже рот, чтобы заставить себя сделать это, и сердце болезненно сжимается от мысли, какое отчаяние охватит Изуку. Но и молчать тоже нельзя. Кацуки разрывается между двумя крайностями, но в конце концов решается. Открывает уже рот, но резко закрывает его, щелкнув зубами, когда слышит вновь в ухе голос Старателя: — Бакуго, ответь, ты сейчас где? Ты так еще и не нашел Мидорию? Бакуго, отзовись! В это же время Изуку оборачивается — он забирается на самый верх руды камней и смотрит на него, очерченный серо-голубым контуром свинцового неба. — Каччан, ты чего? — кричит он ему оттуда. — Пойдем быстрее! Кацуки быстро отнимает руку от уха и бросает в ответ: — Не указывай мне, идиота кусок. Но бегом взбирается следом. Застывает, почти добравшись до вершины, и видит протянутую ему руку. Изуку слабо и немного грустно улыбается и произносит: — Если устал, можем отдохнуть. А сам с трудом выдавливает из себя каждое слово, задыхаясь от напряжения. Кацуки хочет было презрительно фыркнуть и выдать что-нибудь наподобие: «Я не такой слабак, как ты. Ни хрена я не устал», как вдруг кивает и отвечает: — Давай. Понимает, что Изуку как раз-таки и нужен отдых. Он хватается за протянутую руку, чуть сжав ее. И они спускаются вниз по груде камней, перепрыгивая через некоторые. Кацуки, не отрывая взгляда от лица Изуку, переплетает пальцы, но тот будто и не обращает внимания. Даже сейчас, когда они спускаются, чтобы передохнуть, он продолжает искать глазами Убийцу Героев. Сердце болезненно сжимается, но так тем более Кацуки не находит в себе сил сказать Изуку о произошедшем. Изуку садится на пол подземной базы, скрестив ноги. Кацуки опускается рядом. Изуку нервно постукивает пальцем по коленке, отбивая незатейливый ритм. В наступившей тишине слышно его дыхание, чуть сбитое и глубокое. Потом он нарушает молчание, в задумчивости протягивает еле слышно, так что Кацуки приходится напрячь слух: — Я думал, что это мог быть не настоящий Сецуно. Но это не клон Твайса — во-первых, Твайса забрали герои, во-вторых, создать клона другого человека ему не так просто… Я подумал, что это могла быть Тога, у нее же причуда, позволяющая принимать облик другого человека. Но я ее сам убил, я точно уверен в этом. Кацуки молча слушает его рассуждения, немного не понимая, к чему он клонит и про какую Тогу он говорит. Про нее, кажется, упоминал и Твайс — мол, что он хочет отомстить за ее смерть Изуку. «Так вот в чем тут дело…» — начинает догадываться Кацуки. — «Они друг дружку поубивали, а теперь мстят». Изуку запрокидывает вверх голову и смотрит на открывшийся над ними кусочек неба. Глубоко вздыхает. — У тебя, случаем, воды нет? — спрашивает он, искоса посмотрев на Кацуки. — Ужас как пить хочется. Который сейчас час, интересно?.. Уже полдень, скорее всего. Кацуки мотает головой. Он и сам не отказался бы от глотка воды, но с собой у него ничего, кроме гранат нет. Из-за слов Изуку пересохшее горло начинает саднить, отчего тот морщится и отворачивается. «Поскорее бы все уже закончилось». — Отдохнул? — спрашивает Изуку. Он поднимает руки вверх, сцепив пальцы. И потягивается, издав еле различимый стон. Потом резко опускает руки, выдохнув. — Пора дальше искать. Кацуки соглашается. Изуку выглядит чуть более свежим и отдохнувшим, и они продолжают путь по заваленным переходам подземной базы. — Чизоме-сан! Отзовитесь! — кричит Изуку. Следом за ним подает голос Кацуки: — Злодеи, вылезайте! На периферии сознания мелькает мысль, что такими криками он их только распугает. После очередных долгих поисков, Изуку тяжело выдыхает и прислоняется спиной к бетонной стене. Скрещивает руки на груди и хмурится. — Может, его и нет здесь? Может, он встретил героев и сражается с ними? — бормочет он сам себе под нос. Кацуки чувствует неприятный холодок из-за мысли, что Изуку сейчас довольно близок к правде. Изуку приоткрывает рот, чтобы сказать что-то еще, как вдруг вздрагивает всем телом и поднимает голову, прислушиваясь. Издалека доносится нечто, похожее на стон. Изуку отходит на шаг от стены и сначала неуверенно, потом громче спешивает: — Чизоме… Чизоме-сан? На мгновение наступает тишина, а потом стон опять повторяется, сдавленный и приглушенный. Недолго думая, Изуку бросается в сторону, откуда доносится этот звук. Он бежит, перепрыгивая через крупные обломки, чуть не падает, спотыкаясь об их острые края. Кацуки еле успевает за ним, иногда подскакивает к нему, хватая за локоть и не давая свалиться. Но Изуку вырывает руку и бежит дальше. Пока резко не останавливается. Он замирает, глядя прямо перед собой застывшим взглядом. Кацуки чуть не врезается в него, не ожидая, что тот так резко остановится. Он обходит Изуку с правой стороны и смотрит туда, куда направлен его взгляд. И видит парня, придавленного обломком. Тот всеми силами пытается выползти из-под камня, но у него ничего не получается. Нижняя половина его тела практически раздавлена, из-под живота лужей растекается темно-бордовая кровь. Кацуки чувствует подступающую к горлу тошноту, он быстро отводит взгляд, не в силах смотреть на это. Изуку медленно подходит к парню и дрогнувшим голосом произносит: — Д-даичи?.. Даичи поднимает голову и смотрит прямо на Изуку затуманенным болью взглядом. Беззвучно шевелит губами, пока, наконец, не выдавливает из себя: — Линче…ватель… Он убил Юичиро… А Сецуно… Изуку быстро садится на корточки и сжимает руку Даичи, который отчаянно шарит пальцами по камням, словно желая во что-нибудь вцепиться мертвой хваткой. Он кое-как находит слова из-за волнения: — Кто убил? Даичи, скажи, что с вами произошло? Пожалуйста, расскажи… Даичи издает сдавленный хрип, сделав очередную отчаянную попытку выползи из-под придавившего его камня. Изуку мгновенное реагирует и выпрямляется. Наваливается всем телом на камень и давит на него, стараясь сдвинуть его с места. Кацуки тут же оказывается рядом, упирается обеими руками в камень. Раздается скрежет, и камень понемногу начинает отодвигаться. Изуку бросает на Кацуки быстрый взгляд и спрашивает: — Можешь раздробить камень своей причудой? — Осколки заденут этого, — кивает Кацуки на Даичи. — Да и если взорву, нас завалит другими камнями из-за взрывной волны. Так что… своими силами… Скрежет становится громче, и Кацуки чувствует, как под руками камень начинает все больше и больше наклоняться в противоположную сторону. Еще одно усилие — и камень с грохотом переворачивается на бок и падает в сторону, высвобождая Даичи. Но когда Кацуки опускает взгляд на тело парня, то думает, что их усилия были бесполезны. Он не выживет с такими ранами — нижняя часть тела совершенно раздроблена, превращена в кровавое месиво. Кацуки вновь чувствует приступ тошноты, поднимает руку и прижимает ее к губам. Изуку же, не обращая внимания на раны Даичи вновь садится перед ним на корточки и судорожно спрашивает: — Даичи, Даичи… скажи, что произошло? Кто убил Юичиро? Это Сецуно? — Не-ет, — хрипит с усилием Даичи. — При… пришел кто-то из Лиги… с голубым огнем… убил Юичиро, заставил… Сецуно… — Даби?.. — шепотом переспрашивает Изуку. Он весь напрягается, но Даичи не слышит его слов, продолжив сбивчиво говорить: — Было страшно… очень страшно… он сжег его… А Сецуно… Изуку застывает, глядя на Даичи широко распахнутыми глазами. Уголок рта нервно дергается вверх-вниз. Кровь совершенно отливает от лица, кожа приобретает мертвенно-бледный оттенок. — Сжег?.. — эхом повторяет Изуку и медленно опускается на колени. С тихим стуком касаются колени бетонного пола, испещренного вмятинами и трещинами. Даичи делает усилие, чтобы проползти вперед, но это движение вызывает у него приступ адской боли. Он жмурится, пальцы судорожно сжимаются, оставляя глубокие следы на полу. А с губ вырывается протяжный стон, смешанный с воем. Изуку, будто очнувшись, смотрит на Даичи с мгновение, а потом быстро тянется к ремням на ноге, где Кацуки нашел ампулы с кровью Эри. Руки дрожат, он судорожно бормочет: — П-подожди, я сейчас… С тобой будет все в порядке… Даичи издает очередной стон и резко тянется рукой вперед, вкладывает в это движение все оставшиеся силы. Хватает Изуку за ногу, и пальцы с силой сжимаются. — Не… надо… — каждое слово дается ему с невероятным трудом. — Я… остался один… Просто убей меня… Изуку опускает руку, в которой держит ампулу, и недоуменно смотрит на Даичи. В широко распахнутых глазах отражается ужас, смешанный с шоком. Он вскакивает и отшатывается от него. — Ты… что несешь? — его руки начинают еще больше дрожать, из пальцев выскальзывает ампула с кровью и со звоном разбивается на осколки, ударившись о бетонный пол. Но Изуку даже не обращает на это внимания, застывшим взглядом смотрит на Даичи. Тот расслабляет пальцы, они безвольно лежат на пыльной поверхности бетона. — Я… не хочу… без Юичиро и Сецуно… — шепчет одними серыми губами Даичи. — Я никогда… без них… «Какого черта?..» — не понимает Кацуки, не сводя взгляд с Даичи. Тот поднимает голову, и он видит, как из глаз якудза текут слезы. Даичи всхлипывает и бормочет: — Линчеватель… Просто… убей… Изуку быстро мотает головой, опускает взгляд на руку. Ампула разбилась, кровь растекается под ногами. Лицо бледнеет еще больше, он с шумом сглатывает и тянется к бедру, чтобы достать еще одну, последнюю ампулу. Но истошный вопль, резко раздавшийся в секундной тишине, заставляет его остановиться: — Добей меня!.. Больно… Как же больно! Не хочу… убей! Убей! Изуку расслабляет руки, они плетьми повисают по бокам. Он несколько мгновений смотрит на Даичи, на его залитое слезами лицо. Тот крик истощил все силы, и теперь он только и может, что бессвязно бормотать посеревшими, будто присыпанными пеплом, губами. Изуку сжимает одну руку в кулак, а второй достает из ремней пистолет. Медленно поднимает его, пока не направляет дуло прямо на голову Даичи. Кацуки чувствует, как сердце бешено стучит в груди, заглушая все окружающие звуки. Теперь он смотрит на одного лишь Изуку. Воздух будто становится наэлектризованным, из-за чего трудно дышать. Все происходящее кажется каким-то безумие, сюрреалистичным кошмаром. Даичи видит уже затуманенными предсмертной агонией глазами направленный на него пистолет. По щеке скатывается очередная капля влаги. За мгновение до того, как оглушительный выстрел эхом повторяется в воздухе, Кацуки по губам успевает прочитать одно-единственное слово, произнесенное Даичи: — Спасибо… Даичи дергается чуть вверх, брызжет кровь из пробитого насквозь черепа. А потом голова падает вниз, гулко ударившись о бетон. Изуку продолжает держать руку с пистолетом поднятой, смотрит в одну точку, которая находится словно за пределами этой реальности. Проходит несколько мучительных мгновений, прежде чем он отворачивается. — Прости, — произносит еле слышно Изуку. Рука с пистолетом опускается вниз. — Но ты сам об этом просил. Кацуки молчит, не в силах подобрать слова, которые были бы сейчас уместны. Изуку поворачивается к нему. Глаза лихорадочно блестят. — Я… Я впервые услышал, чтобы он говорил хотя бы отчасти нормально, по-человечески. Он всегда говорил непонятными обрывками фраз. Вел себя как машина, ведь у него причуда была такая… странная. С мозгами связанная. Но он нам всегда помогал, без него мы бы даже в дом Сасаки не попали… — вдруг Изуку усмехается уголком рта, а потом издает короткий смешок. — Черт, зря только ампулу потратил… Поддался эмоциям. Сразу бы застрелил его, чтобы не мучился. — Разве он не был твоим товарищем или типа того? — поднимает брови Кацуки. — Я думал, что вы заодно. Изуку вздыхает и поводит плечами. — Заодно. Но он мне не товарищ, — мотает он головой. — У меня кроме тебя и Чизоме-сана нет ни одного близкого человека. При этих словах сердце Кацуки пропускает удар. А внутри становится жарко. Даже кончики ушей вспыхивают красным. Кацуки опускает голову, боясь, что его эмоции отразятся на лице, но Изуку даже не замечает этого. Его чувства сейчас могут быть совершенно не уместными. — Но, если верить словам Даичи, получается, больше никого из якудза не осталось, — Изуку поднимает свободную руку и проводит ей по волосам от лба к затылку. — Да, Даби много проблем создал, ничего не скажешь. Мало того, что обманул, так еще и… Как же я хочу, чтобы все поскорее уже закончилось… Ноги у Изуку будто подгибаются. Он резко садится, обнимает себя за колени и прижимается к ним лбом. В наступившей тишине слышится его тяжелый вздох. В груди разливается неприятное чувство, и Кацуки садится рядом, приобняв за плечи. Изуку даже не шевелится, будто не замечает его. Кацуки поворачивает к нему голову, с теплом смотрит на зеленые, взлохмаченные на макушке волосы. Тянется к виску и зарывается в них носом. Изуку вздрагивает, но потом тут же расслабляется. Но крепче прижимается лбом к коленям.***
Яги резко распахивает глаза и судорожно, с жадностью ловит губами воздух. В ноздри ударяет запах нашатырного спирта. Сначала силуэт, появившийся перед глазами, кажется расплывчатым. Но потом он становится четче, пока Яги не понимает, что перед ним, склонившись, стоит медсестра из неотложки. Ее губы растягиваются в улыбку, и она резким движением стягивает с ладоней латексные одноразовые перчатки. — Он пришел в себя! — кричит она кому-то, а сама отходит в сторону. Яги напрягает остатки сил, опирается на локоть. Немного приподнимается, но чьи-то руки быстро и настойчиво опускают его обратно в горизонтальное положение. — И куда ты опять намылился, Тошинори? — звучит над ухом знакомый голос Энджи. Яги косится в сторону, откуда доносится голос. Энджи сидит на раскладном стульчике справа от него, закинув ногу на ногу. Огненные усы пылают не так ярко, как раньше. Да и выглядит он несколько вымотанным. Яги тут же вспоминает то, что произошло до того, как он потерял сознание. Поднимает руку и смотрит на собственные пальцы, длинные и сухие, на тонкое запястье — будто они принадлежат скелету, а не герою. Ладонь перебинтована, равно как и другая. Катана Убийцы Героев оставила глубокую рану. На сгибе локтя — капельница. «Что за подобие человека?» — спрашивает он сам себя. — Ты жалок, Яги. С таким трудом победил Убийцу Героев, хотя в твои лучшие годы это было бы проще простого. И какой ты Символ Мира? Курам на смех». — Один раз я тебя уже предупредил, чтобы не лез, — говорит Энджи. — Но ты не послушал меня. Да, не спорю, ты мне помог. Но теперь от тебя, как от героя, не будет никакой пользы. — И без тебя знаю, — вздыхает Яги. Опускает руку, закрыв ей лицо. Проводит ей по лбу, будто стирая несуществующий пот. — Но мы ведь схватили Убийцу Героев, верно? Не это ли самое главное? Кстати, его уже взяли под стражу? — Да, — кивает Энджи. — Его посадили в автозак, но там он пришел в себя. Хоть на нем и были сдерживающие силу наручники, он все равно порядком избил сопровождавшую его полицию. Но ему вкололи сильнодействующий транквилизатор, чтобы успокоить. Надеюсь, теперь его довезут до Тартара без каких-либо еще происшествий. — Другого я от него и не ожидал, — после недолгого молчания подает голос Яги. «Говоришь, довезут до Тартара без каких-либо еще происшествий? В тот раз я тоже так думал,» — проносится в его голове. — «Был уверен, что из Тартара он больше не выберется, но ошибся». Яги понимает, что нельзя позволить Убийце Героев вновь оказаться на свободе. Его идеи и так уже давно витают в воздухе, но больше среди злодеев, которые перенимают его идеологию, становятся последователями. Если они пойдут дальше, распространятся среди гражданских, это создаст бомбу замедленного действия. Никогда не предугадаешь, когда она взорвется, когда люди решат взбунтоваться. Яги признает, что отчасти — только отчасти — согласен с идеями Убийцы Героев. в глубине души признает, что почитание героев, возведение их в культ ни капли не помогает их работе, чаще всего лишь доставляет больше проблем. Героев, которые жертвуют собой ради спасения людей много, но также много и тех, кто выбрал эту профессию в корыстных целях. Их привлекает слава, деньги, почет. Мелькает мысль, что, возможно, Яги сам виноват в том, что некоторые идут в герои, чтобы заполучить известность. Ведь он сам стал самым узнаваемым героем не только в Японии, но и зарубежом. Убийца Героев хочет улучшить общество, но его методы — это не то, что нужно в мирное время. Яги не хочет хаоса, роста преступности, убийств невинных людей. Поэтому сейчас нужно приложить все усилия, чтобы не дать Убийце Героев вновь выйти на свободу. Он одним резким движением поднимается, садится на койке. Отмахивается от Энджи, который пытается уложить его обратно. Яги касается пальцем кнопки на наушнике. Он прочищает горло, откашлявшись, и твердым голосом произносит: — Герои, которые сопровождают Убийцу Героев, передайте сотрудникам Тартара, чтобы они усилили охрану в несколько раз. Если он опять сбежит, выговором не отделаетесь. Все ясно? В ответ он слышит утвердительное: «Будет выполнено, Всемогущий». С тех пор, как Лига Злодеев напала на Тартар, в тюремной защите были проведены множественные улучшения и изменения. Энджи с презрительной усмешкой следит за ним. — Даже в таком состоянии умудряешься командовать и раздавать приказы. Ты неисправим. Поберег бы силы. — Если я взял на себя командование операцией, то нужно довести все до конца. Лучше скажи, как обстоят дела с Ному и гражданскими? Всех эвакуировали из опасных зон? — Да, гражданские в безопасности, — отвечает Энджи. — Это хорошо, — произносит Яги. — А вот с Ному все обстоит сложнее, но их продолжают сдерживать. С Ному они обязательно разберутся. Да, эти чудища — серьезные противники, но если вызвать подкрепление из других агентств, то получится их обезвредить. Яги отводит взгляд, скользит взглядом по полевой медицинской палатке. Из Лиги Злодеев герои поймали лишь одного Твайса, но тот, ради кого и была начата эта операция, все еще на свободе. Еще его беспокоит, что Кацуки давно не выходил на связь. Неприятное, липкое беспокойство змеей опутывает его. Мог ли Кацуки предать героев? Яги вновь и вновь повторяет себе, что тот не настолько глуп, чтобы угробить свою карьеру, еще даже не начавшуюся. А если с Кацуки что-то случилось? Или он уже мертв? Изуку довольно умен для своего возраста и вполне мог догадаться, что Кацуки помогает героям. А злодеи обычно убивают предателей. Яги тоже сомневается в этом, Кацуки довольно силен. Единственное объяснение, которое приходит в голову, это неполадки со связью. И это звучит правдоподобно, потому что он и сам не раз замечал, как у него на поверхности иногда прерывается звук или искажается до неприятного скрежета. А Кацуки был в подземной базе, там связь может еще больше барахлить. Яги не забыл, что пообещал посадить Мидорию Изуку. Эта операция и была рассчитана по большей части на арест не Лиги Злодеев, а именно его. После безуспешных поисков Яги засомневался, что Изуку здесь — мог сбежать, как только увидел, как много героев пришло. Однако последние слова Убийцы Героев перед тем, как потерять сознание, убедили Яги в том, что Изуку пришел. И у него есть определенная цель — кому-то отомстить. Интересно, кому? Яги мотает головой. Сейчас важен не этот вопрос. Если у Кацуки не получилось найти Изуку, то придется действовать самому. Он опять смотрит на свое отощавшее, слабое и бесполезное тело. Яги вздрагивает. У него появилась одна идея, как заставить Изуку хотя бы выдать себя. И для этого совсем не обязательно применять физическую силу. Яги резко выдергивает иглу капельницы из руки. Опускает ноги на пол и встает с койки, не обращая внимания на Энджи. Тот пытается остановить его, хватает за плечо. Но Яги сбрасывает его руку. Все еще чувствуя слабость во всем теле, идет к выходу из палатки. Неровные шаги заглушаются грохотом и глухими ударами, которые будто звучат где-то вдалеке, но в то же время словно под самым носом. Яги оглядывается по сторонам, прислонившись к опорной стойке, он видит, как туда-сюда снуют от палатки к палатке, расставленным наспех, врачи. — Куда ты намылился? — догоняет его Энджи, тоже перешагнув через порог палатки. — Есть незаконченные дела, — тихо отвечает Яги, даже не повернувшись к нему. Он поднимет руку и нажимает на кнопку на наушнике: — Срочно найдите мне мегафон и принесите его к перевязочным пунктам. Это правда очень срочно. И… было бы неплохо найти героя с причудой усиления. — Будет исполнено, Всемогущий! — бодро отвечает голос одного из героев в наушнике. Яги опускает руку. На свежем воздухе силы постепенно возвращаются к нему. Он делает глубокий вдох, как слышит Энджи: — Что ты задумал? Яги все-таки поворачивается к нему лицом. — Попробую найти Мидорию. После боя с Убийцей Героев я подумал, что это способ может сработать. Яги замолкает, не зная, как объяснить это предчувствие. После услышанных слов Убийцы Героев про Изуку он чувствует еще большую уверенность, что у них близкие отношения. Чем-то похоже на его отношения с учениками, хотя Яги совершенно не нравится сравнивать злодея с собой. И если Изуку узнает, что с Убийцей Героев что-то произошло, то, возможно, попытается помочь ему. — И для этого тебе нужен мегафон? — с сомнением переспрашивает Энджи. Яги ничего не отвечает, только кивает. Через несколько минут Яги слышит, как кто-то быстро бежит к медицинской палатке. Он поворачивает голову в сторону, откуда доносится звук. И видит молодого героя, который сжимает в руке мегафон белого цвета с желтой полосой на рупоре. Он останавливается перед Яги и Эджи, кланяется последнему. Широко раскрытыми глазами смотрит на Яги, но тот не удивляется подобной реакции, понимает, что многим непривычно видеть Всемогущего в таком облике. Чтобы не затягивать неловкое молчание, он забирает у героя мегафон и спрашивает: — У тебя причуда усиления? Герой энергично кивает головой. «Совсем молодой,» -думает Яги. — «Вчерашний выпускник академии…» Но тут же одергивает себя и делает глубокий вдох. Стараясь идти как можно тверже, Яги направляется к наполовину разрушенному жилому зданию. Не без помощи молодого героя взбирается на образовавшуюся возвышенность из обломков. Яги несколько мгновений переминается с ноги на ноги, пока не находит устойчивое положение. Потом осматривает мегафон, сжав рукоятку. Герой тянется и касается поверхности рупора рукой. — Усиления хватит на минут десять-пятнадцать, — поясняет герой. — Спасибо. Мне этого вполне хватит, — благодарит его Яги и поднимает мегафон на уровень лица. Смотрит на встроенный микрофон, собираясь с силами. Делает глубокий вдох, и от звука собственного голоса, усиленного во много раз, у Яги чуть не лопаются барабанные перепонки.***
— Чизоме-са-ан! — опять выкрикивает Изуку. Они выбираются из базы, точнее, из того, что осталось от нее. Изуку потерял счет времени, сколько они уже ищут Чизоме. И все безуспешно. После того, как он убил Даичи, его не отпускает беспокойство, из-за которого все внутри пробирает дрожью. А что, если Чизоме не успел выбраться вовремя разрушения базы? Что, если на него также, как и на Даичи, упал обломок и придавил, серьезно покалечив? Изуку сглатывает, чувствуя, как крик подбирается к горлу, рвется наружу. «Не думай, не думай об этом!» — мотает головой Изуку. — «С ним все в порядке, в порядке. Конечно, это же Чизоме-сан, он из любой передряги сможет выбраться, конечно…» Если до этого подобные мысли успокаивали, то теперь они не имеют никакого эффекта. Изуку продолжает ощущать расползающийся в душе страх, волнение и зарождающийся ужас. Он нервно ковыряет кожу на кончиках пальцев, не обращая внимания на то, что сдирает кожу в кровь. Изуку поднимает взгляд на наполовину разрушенный жилой дом. На него смотрят десятки пустых глазниц окон — по краям торчат осколки разбитого стекла, под ногами хрустит стеклянная крошка. Все разрушено вокруг базы Лиги, совсем как тогда, когда Лига Злодеев напала на «Заветы». — Где же он может быть? — протягивает Кацуки. Он скрещивает руки на груди и чуть выпячивает нижнюю губу, так что на его лице отражается крайнее неудовольствие. — Не знаю, — севшим голосом отвечает Изуку. — Я надеюсь, с ним все хорошо. Кацуки некоторое время молчит, а потом эхом повторяет: — Я тоже надеюсь. Изуку не хватает сил обратить внимание на то, как фальшиво прозвучали эти слова. Он нашаривает во внутреннем кармане пальто пачку сигарет и достает ее. Осматривает со всех сторон, вытаскивает одну сигарету и морщится. Они промокли в его собственной крови, покраснели и разбухли. Совсем как в ту ночь, после смерти Эбису. Изуку чувствует, как очередной укол боли вонзается прямо в сердце. Он с силой швыряет пачку сигарет в груду обломков. «Может, оно того не стоило?» — вдруг проносится в его голове. — «Если Чизоме-сан…» — он даже мысленно не в силах произнести это, но делает над собой усилие: «…умер, то и зачем было мстить за Эбису? Теперь я останусь совершенно один… Один? Нет, у меня же есть Каччан. И Эри. Конечно,» — выдыхает Изуку, и сердце сжимается от подступившего нежного чувства. А потом он резко заглушает это чувство: «Чего это я? Почему опускаю руки? Пока я не увижу собственными глазами, что Чизоме-сан мертв, я не сдамся». Кацуки терпеливо ждет его, пока Изуку смотрит застывшим взглядом в одну точку, а на лице, как в зеркале, отражаются все внутренние переживания. Изуку поворачивается к нему и произносит: — Давай продолжим. Кацуки кивает, но не успевает сделать и шага, как резкий звук оглушает на мгновение Изуку. Слова отскакивают от стен полуразрушенного здания, эхом отдаются в воздухе, но не растворяются, а продолжают звучать. Он опускает голову, втянув ее в плечи, зажимает руками уши, но даже сквозь ладони слышит голос: — Мидория Изуку, сдавайся! Изуку поднимает голову, но все еще закрывает руками уши. Он узнает этот голос. Голос, который вызывал в нем раньше только восхищение и восторг, сейчас заставляет испытать панику. Кровь пульсирует в висках под задрожавшими пальцами. Он ошарашенно шепчет про себя, беззвучно шевеля пересохшими губами: «Откуда… он знает, что я здесь?» Почему-то Изуку против своей воли смотрит на Кацуки, который выглядит не менее ошарашенным. Лицо смертельно бледнеет, а в глазах отражается ужас, застывший в сузившихся зрачках. Нет, Изуку прогоняет эти мысли прочь, Кацуки не предал бы его никогда. Не только потому, что ему хочется в это верить. Кацуки все время был с ним с того самого момента, как они встретились в подземной базе. Он ничего не сообщал героям по связи. Не выдал даже тогда, когда их чуть было не обнаружил Мирио. Вариант, что Кацуки до начала операции рассказал героям, что Изуку будет здесь, тоже не подходит, ведь он не знал, что Изуку и Чизоме изменят дату нападения. Но почему тогда все внутри так сжимается, когда он смотрит на него? Следующие слова Всемогущего звучат уже чуть тише: — Убийца Героев схвачен героями и полицией, нет смысла сопротивляться! Выходи и сдавайся! И тут сердце Изуку падает вниз. Он невольно отшатывается в сторону, и руки резко опускаются, безвольно повисают плетьми по бокам. Паника вгрызается в душу острыми клыками, а тело перестает слушаться, мелко дрожит и покрывается ледяными мурашками. Изуку открывает рот и судорожно ловит пропитанный пылью воздух, но чувствует, как он обжигает внутренности. — Схвачен?.. Опять?.. — срываются с его губ короткие выдохи. Изуку широко распахивает глаза, когда Кацуки подскакивает к нему и резко хватает за плечи, чуть встряхнув: — Не слушай его! Он блефует! Старпер хочет тебя выманить! Не слушай его, Деку! Взгляд Изуку несколько проясняется. Он моргает пару раз и всматривается в лицо Кацуки. Нижнее веко мелко дрожит, пульсирует еле заметно, глаза бегают из стороны в сторону, словно он хочет осмотреть каждый сантиметр тела Изуку. — Повторяю, Мидория Изуку, сдавайся! Мы знаем, что ты здесь! — вновь слышится голос Всемогущего, и в то же мгновение Кацуки крепче сжимает его плечи. — Откуда он знает, что я здесь? — еле слышно спрашивает Изуку. — Не знаю, — лоб расчерчивают болезненные, глубокие морщины. — Я правда… не знаю. Клянусь, я не… Изуку отводит взгляд в сторону. Он верит ему, всем сердцем верит, но что-то в его словах заставляет засомневаться. Но что именно? Изуку не может ухватиться за эту все время ускользающую мысль. Наступает звенящая тишина, так что он слышит не только свое, но и бешеное сердцебиение Кацуки и его прерывистое дыхание, словно он быстро бежал вверх по лестнице. Изуку вновь поднимает на него взгляд, и тут одним движением высвобождается из его рук. Пальцы сами тянутся к его лицу, но вдруг меняют направление. Ощущают прохладную кожу мочек уха, а потом резко сжимают еле заметный микронаушник. Изуку отскакивает от Кацуки, стиснув теплый микронаушник, похожий на небольшую капсулу. Кацуки не сразу понимает, что только что произошло. Поднимает руку и касается уха. — Деку, это что сейчас было? — недоуменно смотрит он на Изуку, обнаружив, что наушника нет на прежнем месте. Глаза Кацуки мгновенно распахиваются, он подскакивает к Изуку и хочет отобрать наушник: — Деку, подожди… Отдай! Но Изуку делает несколько шагов в сторону, не позволяя ему приблизиться. Сердце бешено стучит, готовое вот-вот выскочить из груди. Что-то в поведении Кацуки заставляет его ощутить беспокойство, из-за которого он еще сильнее сжимает в пальцах наушник. «Почему он так хочет забрать…» — не понимает Изуку, и вдруг, не отдавая себе отчета в том, что делает, он поднимает руку, чтобы вставить в ухо наушник. Но не успевает. На лице Кацуки мгновенно отражается ярость, он сводит брови на переносице и еще громче рявкает: — Живо отдай, Деку! Блять, ты тупой? Я сказал, отдай! Он хочет было броситься на Изуку и силой отобрать микронаушник, но Изуку мгновенно реагирует и выхватывает пистолет. Поднимает дуло прямо на голову застывшего Кацуки и чеканит: — Не подходи. Кацуки несколько раз моргает, шевелит губами, пока упавшим голосом не отвечает: — Деку, послушай, я… «Тут явно что-то не так,» — мелькает в мыслях. Изуку пристально смотрит на наушник, чувствуя, словно его виски кто-то крепко сжимает с невероятной силой. — «Если Всемогущий и правда блефует, и Чизоме-сана не арестовали… Почему он так хочет отобрать? Он… он…» — Изуку не может, не хочет в это поверить, но внутренний голос практически кричит об этом: — «Он что-то скрывает». И, недолго думая, Изуку вставляет в ухо наушник. Не обращает внимание на то, как лицо Кацуки в мгновение ока становится практически серым, а глаза темнеют от отчаяния.