Джину не пришлось долго ждать, потому что Тэхен, который успел избавиться от камзола, поверх роскошной сорочки накинув тяжелый бархатный халат, почти сразу вышел из собственных покоев, аккуратно прикрыв двери. К нему сразу подошли слуги, и Джину в какой-то момент показалось, что они появились из ниоткуда, что-то поняв по лицу Его высочества, потому что он не успел проронить ни слова. А теперь весьма любезно раздавал указания. Закончив, он подошел к Джину, который с каждым мгновением становился нетерпеливее, думая о своем, но задержав свой взгляд на длинных полах халата, которые эффектно обрамляли длинные ноги, на контрасте…
— Извини за это недоразумение. — Тэхен привлек его внимание, и Джин, вместо того, чтобы испуганно дернуться, как до этого, своим взглядом, который до сих пор был в районе ног, медленно поднялся к только-только высказавшимся губам, не понимая, насколько это выглядело… — Невежливо, но мне льстит.
Джин смотрел в глаза Тэхена, и его взгляд до сих пор заслонялся какими-то мыслями, которые, к слову, рассеялись спустя мгновение, когда он осознал, как мог выглядеть со стороны. Щеки сразу покрылись румянцем, и Джин поспешил опустить голову. То, что он бесстыдно разглядывал Его высочество, он понял лишь по тому, с каким восхищением и упоением успел запомнить все его пропорции. И Джин опустил голову ниже.
— Прошу прощения, я задумался. Я не имел права…
— Не имел права, но позволил себе. — Тэхена зазвучал с легким, едва тронувшей бархат его голоса снисходительностью, в которой легко можно было разобрать усталость. — О чем задумался?
Судя по тону, Его высочество не собирался теперь наказывать Джина за его любопытство, и тот поднял на принца опять же невоспитанно прямой взгляд. Нет, ты можешь смотреть прямо в глаза кому-то, кто намного титулованнее тебя, но только без того требования, которое Джин озвучить боялся, а вот проявить…
— Кто лежал в вашей спальне? Он умер?
— Тебя это не касается. — Тэхен улыбнулся, но с едва заметным раздражением, затем засунув руки в карманы брюк.
— Но я буду там спать. А вдруг он вернется? — Джин нахмурился.
— Не вернется.
— Потому что он умер?
Его высочество сделал шаг к Джину, но тот, вместо того, чтобы смиренно опустить голову, поднял подбородок, не вовремя вспомнив свои университетские диспуты. Но там были такие же как он, студенты, которые хотя бы в стенах университета, но всё же были равны. А здесь… Он успел вернуть подобающий присутствию Его высочества вид, опустив голову, но Тэхен, подавшись вперед, подцепил его подбородок пальцами, и, преодолевая сопротивление (Джин очень не хотел смотреть в его глаза), поднял его голову.
— Потому что он умер. — Он беззаботно улыбнулся, задержав на Джине свой темный непроницаемый взгляд, затем распрямив плечи. — Знаешь, когда ты вплотную подбираешься к тому, кто может осуществить твои мечты, тобой обычно овладевает нетерпение. Ты больше не можешь ждать, и чтобы скорее получить желаемое, которое, возможно, ждал до этого всю свою жизнь, готов идти на всё, что угодно. — Пальцы Тэхена, пока он пространно рассуждал, рассеянно стали поправлять завязанный на воротнике Джина шелковый бант, пока Джин, всё еще не смирившись с тем, что не узнает правды, слушал его как завороженный. — Обещал выпить яд и выпил. — Тэхен вздохнул, снисходительно улыбнувшись, когда заметил, как стремительно начали округляться глаза у Джина, который от удивления и страха даже рот открыл. Он догадывался, что всё было непросто, но чтобы… смертельно… — Думаю, он выживет, потому что на момент, когда я его нашел, он дышал и даже не успел как следует посинеть, как подобает себя вести мертвецам.
— То есть… — Джин теперь хмурился, невольно посмотрев в сторону покоев принца как раз в тот момент, когда в приоткрытую дверь проскользнул кто-то из слуг.
— Если ты не веришь мне, можешь зайти и удостовериться. — Тэхен пожал плечами. — Возможно, тебе удастся вернуть его к жизни скорее, чем…
— Мне, правда, можно посмотреть? — Глаза Джина загорелись.
— Да. — Тэхен невинно улыбнулся, но Джин невольно напрягся.
Это было слишком просто. Если Его высочество до этого не хотел, чтобы Джин что-то видел, закрыв перед его носом двери, значит и теперь, когда в комнате, судя по всему, не успело что-то сильно измениться, он тоже не хотел бы, чтобы Джин смотрел. По логике. Значит, он его проверяет? В конце концов, он здесь главный, и теперь, развернувшись и направившись в неизвестном направлении, красиво развевая бархатные полы халата…
— Простите, Ваше высочество! — Джин быстро нагнал его, бросив еще пару незаметных и наполненных тоской взглядов в сторону так и не открывшихся для него дверей. — Я проявил неуместное любопытство, и…
— Любопытство — не порок, но большое свинство. — Тэхен быстро взял Джина под локоть, и по его голосу можно было понять, что он одобрял тот выбор, что сделал его новый протеже. — Мы немного прогуляемся, насладимся свежестью раскрашенного ночью воздуха и запахами цветущего сада, а потом вернемся, и ты сможешь принять ванну и лечь спать.
— А вы?
Джин послушно следовал за принцем, и спустя некоторое время они вышли в открывшиеся для них с помощью слуг широкие стеклянные двери, ведущие в небольшой полисадник. Можно было разглядеть небольшую кованную скамейку, на которой затем появились подушки (очевидно, их убрали на то время, когда из воздуха на землю оседала роса), цветущие кустарники, которые скрывали это место от всего постороннего и внешнего, и небольшой искусственный прудик, в котором плавали кувшинки. Тэхен сначала галантно усадил Джина, а затем уже сам сел рядом, расправив полы халата.
— Вы будете ночевать с Его величеством?
Это вновь было любопытство, но теперь Джин мог прикрыться тем, что беспокоился о принце, стеснялся или тяготился таким гостеприимством, которое ставило хозяев в неудобное положение… Поводов было очень много, поэтому Джин изначально подготовил себе несколько путей для отступления, пока Тэхен, лишь тяжело вздохнув, откинулся на затейливо выкованную спинку лавки, вытянув по ней руку. Он не касался Джина, но тот всё равно явственно чувствовал его слишком близкое положение. Его высочество вновь без зазрения совести нарушал личные границы Джина, который, справедливости ради, никогда не был к такому привычен, всегда уверенно пресекая любые попытки неодобренного им лично сближения. Теперь он почему-то испытывал трепет. Не мог сказать, что ему нравилось, но тем не менее, ощущал желание откинуться назад и почувствовать, как длинные пальцы станут мягко поглаживать его плечо.
— Нет. Я буду спать с тобой, потому что у Его величества большие планы на эту ночь.
Тэхен сказал это тихо, без каких-либо эмоций — лишь с легчайшим, как обычно укрывающий землю предрассветный туман, налетом тоски. А Джин пока напрягся, невольно поджав плечи. У короля был супруг, но он проводил время в обществе кого-то другого. И супруг, принц, обязан был с этим мириться. В обычной жизни это был не то чтобы нонсенс — это было преступление против морали и всего другого ценного, что активно прививается вместе с воспитанием, но в этом случае…
— Тебе холодно?
Пальцы всё же тронули Джина, но тот опять слишком глубоко погряз в мыслях, не заметив деликатного прикосновения на своем плече и не став сопротивляться, когда Тэхен чуть потянул его назад, позволяя откинуться на свою руку.
— Видел девушку, с которой танцевал Его величество на балу, пока танцевали мы?
Джин резко повернулся, с удивлением и недоумением уставившись на Тэхена. Он смотрел, даже немного хмурился, а потом вдруг округлил глаза, и вершины его скул окрасились розовым. Это было настолько очаровательно, что Тэхен лишь улыбнулся, с нежностью, в этот момент готовый простить своему фавориту всё, что угодно.
— Если тебе неудобно, ты можешь сесть так, как захочешь. Просто мне приятно, когда ты находишься хотя бы немного ближе ко мне, чем то позволяет придворный этикет. Я чту мораль, но не эти правила, которые лишь создают между приятными друг другу людьми ненужное расстояние. Хотя… Стоит признать, что чем сильнее пытаться друг от друга оттолкнуться, тем сильнее и эффектнее потом столкновение…
Тэхен смотрел прямо перед собой, рассеянно выводя круги на плече Джина, который, повернув голову, понял, что принц обводил вышитые гладью на парче узоры.
— Мне тоже приятна эта близость. — Он сказал это на выдохе, и Его высочество понял, что это была правда по тому, как молодой человек смутился, нервным и быстрым движением заправив волосы за ухо. Можно было бы подумать, что он теперь терпел эту близость, а не хотел ее, но по стыдливо проглядывающей на сочных губах улыбке было понятно, что ему нравилось. — И я помню ту девушку. Очень красивая.
— Его величество считает также. Более того, она бывает в его покоях намного чаще меня, но… — Тэхен покрутил большим пальцем находящийся на его указательном королевский перстень. — Хочет стать королевой, и я не удивлюсь, если однажды мой дорогой король укажет мне на дверь её тонким пальчиком.
Тэхен ухмыльнулся, пока Джин стал смотреть на него с большим любопытством.
— У тебя так блестят глаза, Джинни, что если я попрошу слуг убрать во дворце весь свет, мы с тобой этого не заметим. — Принц снисходительно улыбнулся, затем задумчиво поджав губы. — Вообще, есть вариант, что однажды на ковре в своих покоях полумертвый буду лежать я.
— Почему? — То, с какой невозмутимостью, при этом без какого-либо намека на шутку сказал это Тэхен насторожило Джина.
— Женщины готовы на многое, чтобы получить власть над мужчиной. Что уж говорить о целом короле. История знает достаточно примеров того, что женщины зачастую оказываются намного умнее и расчетливее мужчин, пуская против них самое страшное оружие — невинность и красоту. Сможешь ли ты отличить невинность от коварства, если оно будет под маской искренней привязанности к тебе? Это сложно, а Роза — королева этого цветника — непревзойденная актриса. Я не исключаю, что она на самом деле любит Его величество, а не только стремиться прибрать в свои крошечные ручки власть, но… Однажды она выживет меня отсюда.
— А Его величество? Он ведь… Почему он отдал кольцо вам, а не ей?
— Его величество дал — Его величество взял. Понимаешь, Джинни, когда у него от Розы появится наследник, и Роза станет королевой, как раз потому, что не только состоит с королем в браке, но и подарила ему сына… Обо мне не вспомнят.
— Не верю. — Джин очень искренне негодовал, помотав головой из стороны в сторону, чем вызвал на лице Тэхена широкую улыбку, которую не успел заметить. — Как можно, если испытываешь чувства? Нет, разумеется, он будет в браке и… Но не забудет вас. И вы до сих пор будете близки, просто…
— Знаешь, Джин, чем отличается жизнь во дворце от жизни где-либо за его пределами? — Свою вторую руку Тэхен положил своему собеседнику на колено, почувствовав, как сократились под его бережным прикосновением мышцы. Легко было поверить в то, что такой красивый молодой человек был не тронут, если он настолько остро реагировал на вполне невинные прикосновения. И Тэхен улыбнулся этой мысли, затем продолжив задумчиво. — Дворец умеет хранить секреты, какими бы страшными они ни были. Убить соперника или соперницу — если ты имеешь достаточно влияния и денег, никто не обратит внимание на это, даже если ты попросишь слуг избавиться от окровавленного трупа, на котором по случайности не окажется головы. Скрыть смерть собственного ребенка или же организовать ее — это выйдет дороже, но двор любит такие покрытые мраком и тьмой злонамеренья тайны. Наверное, это самые страшные примеры, но теперь ты понимаешь, что всё остальное — мелочи. Дворец умеет хранить даже самые страшные секреты. И для этого позволит даже перерезать половину своих обитателей, если тем не посчастливилось оказаться в ведении чужих темных дел. Двор может всё. И никто об этом никогда не узнает.
Тэхен закончил, взяв многозначительную паузу, а потом, когда посмотрел на Джина, одновременно и впечатленного, и завороженного, и напуганного услышанным, звонко рассмеялся, сжав его плечо и потянув к своей груди. Это выглядело и ощущалось так естественно, что Джин, вместо того, чтобы протестовать, лишь улыбнулся, для опоры положив свои ладони на бедро Тэхена, получив возможность его лучше рассмотреть.
— Я просто пугаю тебя. Нет, всё на самом деле может оказаться страшно, но только для того, у кого есть власть и влияние, которые, как огонь, манят… Но чаще всего, сгораешь ты сам.
Тэхен говорил это, задумчиво смотря мимо Джина, и Джин решил этим воспользоваться. Его высочество выглядел молодо, и его легко можно было бы спутать с любым ровесником Джина, который только успел переступить двадцатилетний порог. Он выглядел юным — без единой морщины, залома, непрошенной тени, с румянцем, здоровым блеском и юношескими объемами (вместо старческих провалов), которые при этом сочетались с высокими и архитектурно очерченными скулами и линией подбородка. Но взгляд… Был осознанным, когда ты успеваешь определить для себя главные ценности, всегда видя их перед собой и на них ориентируюсь. В нем, помимо задорного блеска или сексуальной поволоки, были мысли, и казалось, что всё остальное было лишь прикрытием для глубокого мыслительного процесса, который постоянно шел в голове. Это привлекало. Красота, особенно среди тех, кому она изначально и всегда была присуща, не становится выделяющим и отличительным достоинством, а вот что-то внутри, что за этой красотой стоит… И мимика. Джин не заметил, как задержал дыхание, слишком вдохновенно пустившись в поэтичные сравнения, пользуясь тем, что Тэхен никак этому не препятствовал, притихнув и при этом не сводя со своего нового фаворита улыбающихся глаз. Вот, он умел улыбаться глазами так, что тебе хотелось засмеяться от вдруг накатившей радости. Умел улыбаться губами так, что от страха подкашивались колени.
Джин так не умел, и на фоне такой привлекательности, сильной, глубокой, неоднозначной, он сам казался себе… Неотесанным. Умным, красивым, но при этом…
— Ты обворожителен, когда задумчив.
Его высочество сказал это шепотом, который заставил громко перекрикивающие друг друга в голове Джина мысли замолкнуть, и всё, что он мог — теперь с недоумением смотреть на Тэхена, только больше его очаровывая. Непосредственностью. Когда перед тобой зрелый и умный человек, который, несмотря на знания и прожитые годы, оказывается абсолютно беззащитным перед чувственным миром... Это было самое сладкое. Слаще любой клубники, даже если ее до этого удавалось искупать в горячем шоколаде.
— Я… Просто… Не встречал таких привлекательных людей. Красивых видел много, и в том числе, в зеркале. Плюс к тому, мне папа всегда говорит, что я первый красавец во всем мире… — Джин, чтобы немного скрыть свое истинное смущение, гордо задрал подбородок, и Тэхен, незаметно подтянув его к себе поближе, всё же далеко не уходя за границы, только улыбнулся, широко и искренне. — Мне никогда так не суметь. Я… Я надеялся, что буду популярен, потому что красивый и… Но рядом с вами… Его величество никогда на меня не посмотрит, если я буду рядом с вами. Я не могу завидовать или злиться — на его месте я бы поступил также. Но я понимаю, что этому невозможно научиться. Что…
— Джин, это просто опыт. Опыт тела, которое однажды, познав удовольствие откровенных ласк, само невольно к ним стремиться, соблазняя даже без твоего ведома. Пока у тебя нет опыта, ты постоянно сомневаешься и оцениваешь себя и поступки других относительно той морали, к которой привык. Привыкло твое тело, испытывая на себе ограничения. Возможно, это лучший путь, и я, со своей распущенностью не могу выступать образцом, но… Факт остается фактом. Ты не знаешь, что такое привлекательность, потому что не касался ее. Не мог ее прочувствовать. Не мог испытать на себе. — Голос становился всё тише, ласково и вкрадчиво уговаривая притихшего Джина. Всё, что касалось любви и секса, было для него неведомо. Только в теории. — У каждого своя привлекательность. Кто-то сексуально смотрит, кто-то — заразительно смеется, и стремясь дольше находится в обществе такого радостного человека, ты невольно начинаешь хотеть большего. Кто-то обворожительно обижается или умеет быть увлеченным, когда глаза горят ярче звезд... У всех разная привлекательность и всех разное привлекает. И вот я, например… — Пальцы Тэхена бережно, настолько бережно, как будто он очень боялся Джина обидеть или спугнуть, коснулись его щеки, скользнув к уху и заправив за него шелковую прядь волос. Он следил за своими пальцами, немного рассеянно, как будто теперь пытался лучше сформулировать мысль, а затем прямо посмотрел на Джина. — Мне нравится твое смущение. Ты можешь спорить, выражать недовольство, проявлять неуместное любопытством, потому что хочешь и можешь себе позволить, но при этом… Ты краснеешь и теряешься, стоит мне только положить руку на твое бедро или чуть сильнее сжать пальцы на плече. Заглянуть в глаза. Что-то пообещать. Что-то, что ты не можешь знать ввиду отсутствия опыта, но даже примерно представляя… уже краснеешь. Это очарование. И это страсть. Преодоление себя.
— Страсть? — Джин немного нервно усмехнулся, отведя глаза. — Смешно.
— Страсть. В тебе она копится. С каждым взглядом и вдохом, который ты делаешь рядом с тем, кто тебя влечет. Она копится, даже если ты самый отъявленный моралист из всех моралистов. Копится и таится, пока ты боишься получать опыт. Или запрещаешь себе. В тебе даже сейчас есть страсть, и стоит мне показать тебе, как выпустить её наружу… Ты сожжешь меня и сгоришь сам, затем обязательно возродившись.
Джин не верил. Он волновался, безусловно, что, возможно, было обусловлено не тем, что рядом с ним был красивый мужчина, а тем, что у этого мужчины был высокий титул и особое положение во дворце. Джин не мог теперь думать о влечении, о котором так красиво и чувственно (всё из-за его голоса) рассуждал Тэхен, всё еще наблюдающий за ним. Даже вблизи, казалось, что он смотрит и оценивает издалека.
— Я… поверю тебе.
— Врешь. — Его высочество улыбнулся, отодвинувшись и отпустив Джина, который невольно проследил за упавшей с его плеча рукой. — Ты врешь, Джинни. И раз ты не настроен говорить правду, мы можем вернуться в мою... комнату.
***
Ощущения были странными. Тэхен вел себя расковано, но при этом отстраненно, больше не пытаясь заглядывать в глаза или многозначительно улыбаться, стараясь что-то в Джине пробудить или хотя бы заставить покраснеть. И, наверное, поэтому Джин не испытывал того восторга, который мог бы, оказавшись в роскошных покоях, которые были украшены шелком, бархатом, великолепной лепниной и резными деревянными фасадами, подушками, огромной кроватью, тяжелый балдахин которой был собран шнурами… Он переводил свой взгляд, мысленно как будто отсчитывая всё, что видел.
— Ванна готова. Душистое мыло, полотенце — всё, что обязательно тебе понадобится.
Тэхен появился из одной из дверей, добродушно улыбаясь.
— Спасибо. — Джин улыбнулся в ответ, направившись к нему. — Я постараюсь справиться быстрее, чтобы не доставлять хлопот. — Он опустил голову, как будто медленно кивнув. — Чтобы не задерживать вас.
— Не заботься об этом. — Тэхен вежливо взял его под локоть, заведя в широкий дверной проем.
И здесь всё было шикарно. Особенно, медная ванная, из которой уже шел ароматный пар. Джин быстро огляделся, заметив большие полотенца, а затем остановил свой взгляд на Тэхене, в руках которого оказался белый брусок мыла, который он быстро поднес к носу, затем улыбнувшись.
— Тебе нравится?
Он протянул его Джину, и, не подходя, но потянувшись к руке, Джин сразу ощутил пряный запах лаванды и каких-то цветов послаще. Это было роскошное мыло, и он мог поклясться, что парфюмерную ноту для мыльной массы подбирал тот же парфюмер, что приложил свой нос к духам.
— Да. Оно роскошно.
— Замечательно. — Тэхен положил его на прежнее место.
А затем он направился к двери, аккуратно ее закрыв. С внутренней стороны, и Джин не успел скрыть недоумение, которое затем стало понятно Его высочеству.
— Что?
— Вы… — Джин чувствовал, как колотилось его сердце, стремясь вырваться из груди, к которой он, как будто чтобы сдержать его, приложил руку, нервно смяв шелк сорочки. — Будете здесь?
— Ага. — Тэхен невозмутимо кивнул. — Обещаю, что не буду тебя касаться — только смотреть. — Его высочество устроился на одной из скамеек, расправив халат и закинув ногу на ногу. — Джинни, если бы я знал, что ты будешь так краснеть, я бы не заставлял слуг зажигать котлы, чтобы погреть для тебя воду.
Это было слишком быстро, и мысли Джина почему-то вернулись к Юнги. Юнги как будто успел испытать это всё на себе, так уверенно его отговаривая. Ладно, Юнги просто был умным, в отличие от Джина, в котором на какой-то момент остались одни амбиции. А сейчас они улетучились, оставив только почти не совместимое с жизнью смущение. И стыд.
— Прошу прощения, Ваше высочество, но я… — Джин пониже склонил голову, разведя руки по швам. Как будто собирался повиняться перед своим преподавателем. — Не смогу принимать ванну при вас. Извините. Я… не готов.
Тэхен молчал, а Джин боялся поднимать глаза.
— Ты собираешься лечь под короля. Мне стоит позвать Его величество, чтобы он смог тебя расслабить и убедить в том, что это неизбежно? Или ты надеялся, что секс с королем происходит в полном церемониальном облачении? Ты будешь голым, Джинни. И тебя будут трогать. А я же собираюсь просто посмотреть. — В голосе не было явной агрессии и даже строгости, но Джин почувствовал, как по спине побежали мурашки. Тэхен явно был недоволен. — Ты должен оценить мое расположение — в этой ситуации я бы мог взять намного больше, и ты не смог бы мне отказать. Не осмелился бы. Но я проявил терпение и уважение к твоей невинности. Я обещаю, что не буду тебя касаться и не сдвинусь с этого места. Это моё слово.
Джин чувствовал, как разливающаяся по нему краска неприятно распаляла кожу. Он никогда не испытывал такого стыда. И дело было не в том, что он никогда и не перед кем не раздевался — он посещал врача и общественные купальни, когда жил в городе, но… Там никто на тебя не смотрит (ему пришлось привыкать к этой мысли) — все заняты мылом и мочалками и возможностью соскрести с себя трудовой или учебный пот. А здесь… Тэхен будет смотреть на него и оценивать. Представлять, как… Джин зажмурился, вцепившись в свой дорогой камзол, который на фоне всей этой роскоши был чем-то сродни лакейской ливреи.
— Хорошо. Я понял.
Его высочество поднялся, и, не поднимая головы, Джин услышал, как тихо открылась и закрылась дверь. Внутри было два равноценных желания: выдохнуть от облегчения, нырнув в горячую воду, и броситься за принцем, потому что это явно не пойдет ему на пользу. Но, с другой стороны, он… Попытается как-то его задобрить, когда закончит с водными процедурами. И Джин, обнадежив себя этой мыслью, стал раздеваться, глазами заприметив аккуратно сложенный у окна комплект исподнего белья.
Однако, проблема оказалась больше, чем Джин себе представлял, потому что, закончив, он вышел и не обнаружил в спальне никого, кроме слуги, который, заметив, что господин был в исподнем, тут же опустил глаза, трясущимися руками показывая на небольшой столик.
— Теплое лавандовое молоко, господин. И сахарное печенье.
— Спасибо. — Джин растеряно огляделся. — А… Где Его высочество?
— Прошу прощения, господин, не могу знать. Хорошего отдыха. Пусть луна охраняет ваш сон.
Сказав это, молодой человек, поклонившись, тут же вышел из покоев, тщательно закрыв за собой двери. Где же принц? Джин подошел к столику, сразу почувствовав сладковато-пряный запах молока, которое он тут же попробовал — божественно вкусно. Если Его высочество приготовил для него такое угощение, значит, он не обиделся? Или Джин понравился ему настолько, что он решил не проявлять настойчивость и дать ему возможность привыкнуть к своему новому положению? Эта мысль согревала лучше молока. Если бы Его высочество разозлился, он бы не отправил к нему слугу с вкусностями — он бы отправил Джина спать к слугам. Значит… Всё не так плохо. И эта мысль помогла достаточно быстро уснуть. Надежда или до безумия мягкие перины, в которых голова кружилась так, как будто ты бесконечно проваливался в плюшевые облака… Блаженство.
***
Прежде чем открыть глаза, Джин улыбнулся, чувствуя себя настолько отдохнувшим, насколько он никогда не уставал. Он потянулся, подставляя лицо просвечивающему даже сквозь веки ласковому солнцу. Эта кровать творила чудеса и, пожалуй, это была достаточная причина для того, чтобы здесь задержаться. И, возможно, ради этого можно пожертвовать… Джин открыл глаза, а затем вскочил, натянув на себя одеяло и дернувшись к изголовью.
— Соооооня… Но такой красивый, даже когда спишь... Это нечестно!
Сидящая напротив девушка (сидящая прямо на ковре) тут же поднялась, элегантно и с заботой расправив пышную юбку нежно-зеленого цвета. Затем она запустила руки в прозрачных шифоновых рукавах, повязанных на тонких запястьях лентами, в свои аккуратно собранные на затылке волосы. Джин видел ее. Совершенно точно, это она танцевала тогда с Его величеством. Но…
— Прости, что потревожила тебя. — Девушка аккуратно присела на край кровати, вновь расправив юбку и задержав взгляд на своих тонких пальцах, которыми она поправляла ткань на коленях, будто волнуясь. — Но когда я узнала, что этот тиран задумал… — Ее голос раздраженно зазвенел, и она сжала кулаки, а потом быстро повернулась к Джину, уже обворожительно улыбаясь. — Меня зовут Роза. И только здесь, так как ты гость, мы забываем о титулах и формальностях.
Джин смотрел на маленькую изящную ладонь, которую девушка ему протягивала, затем подняв еще не до конца проснувшиеся глаза на милое лицо. Красивая. В свете солнца еще красивее, чем казалась в теплом свете бальной залы. Классическая красота, состоящая из тонких черт и маленьких пухлых губ. У нее были небольшие глаза, но они блестели так…
— Джин. Очень приятно познакомиться, Роза.
Всё же помня этикет, но не забывая об одеяле, которое он придерживал, Джин приподнялся, бережно взяв ладошку девушки и едва-едва коснувшись кожи, сразу заметив довольную улыбку.
— Мы с Его величеством сразу тебя заметили! Ты… Как принц! Причем, не… — Она с отвращением огляделась. —
Этот, а настоящий. И пусть у тебя нет никакого титула, ты ведешь себя, как аристократ, при том, что некоторые аристократы… — Она понизила голос, нагнувшись к Джину. — Мерзкие. Как тот, чью постель ты сейчас греешь.
Сказав это, она выпрямилась, демонстрируя безупречную осанку и демонстративно сложив на груди руки, при этом непримиримо сжав губы. Джин вспомнил, что успел узнать от Тэхена…
Тэхена.
— Скажи, а…
— Он велел слугам тебя растолкать, а потом расположить в дальних комнатах! В дальних, где одна ванная на три кровати, и пусть там весьма милые комнатки… Они только для… Как он только посмел! — Девушка очень возмущенно всплеснула руками, затем вновь развернувшись к Джину. И тот заметил, что Роза, как будто забыв об этикете, ловко подскочила, подогнув прямо под юбкой ногу, на которую опустилась. Как делали нетерпеливые дети, которых оторвали от игры, усадив за учебники. — Отвратительный тиран! Сначала привел тебя сюда, а потом попытался унизить, зная, что Его величество тоже хотел тебя здесь видеть! И знаешь что? — Она гордо задрала подбородок, обнажив тонкую длинную шею, на которой была повязана тонкая шелковая лента с жемчужинами. — Ты будешь жить в комнате рядом со мной! Вот почти такой же, как эта! И мы будем с тобой друзьями, потому что… — Она нахмурилась, понизив голос и потянувшись к Джину. — Этот… не достоин твоего внимания! Ты, по сравнению с ним, высшее общество! А этот… Надел кольцо и думает, что король теперь! Я всё расскажу Его величеству! Неслыханная наглость!
Она вновь всплеснула руками, очень искренне возмущаясь, пока Джин еще сонными мозгами пытался понять то, что услышал. Очевидно, Тэхену на самом деле не понравилось то, что случилось накануне, и поэтому он решил его…
— Ты позавтракаешь со мной. Я уже распорядилась, чтобы тебе подготовили несколько нарядов и комплектов белья, чтобы ты чувствовал себя комфортно. — Теперь хрустальный голос звучал строго и очень сосредоточенно, пока девушка задумчиво смотрела в окно, затем переведя взгляд на Джина. — Уверена, он успел наговорить тебе обо мне всяких гадостей! Знаешь, он меня только что змеей не называет, а сам… Крокодил настоящий! И я лишний раз в этом убедилась! И… Он уехал, даже не попрощавшись, и сказал слугам тебя растолкать! Как будто ты с улицы прибился! Отвратительный крокодил!
Девушка возмущалась так искренне, что это казалось очаровательным и забавным, и Джин еле-еле сдержал смешок. А она заметила это, и на ее по-юношески круглом личике появилась очень мягкая улыбка, нежная. Кажется, именно так она смотрела на Его величество, и Джин мог понять его чувства в этот момент.
— Я не хочу, чтобы ты думал, что я взбалмошная дурочка, хотя, отчасти так и есть. — Роза поднялась, заложив руки за спину и направившись к окну. — Я знаю, зачем ты здесь появился — чтобы добиться внимания Его величества, и… — Она запнулась, опустив глаза, а затем приблизившись к стеклу, начала водить пальцем по разделяющим окно деревянным рейкам. — Ты произвел на него впечатление. А это значит, что мы с тобой соперники. Но знаешь… — Она резко повернулась к Джину, и тот сразу заметил ее волнение. — Это недостаточное основание для того, чтобы я теперь была заодно с этим крокодилом. Тигром бездушным. — Девушка вновь нахмурилась. — Тигр! Вот он натуральный тигр! Смотрит на тебя ласково, а сам представляет, как раздирает на куски! Я давно заметила — он злой. А даже если на самом деле добрый, в нем много злости, которую он однажды выплеснет. И с тобой
так поступил, хотя я видела, как обхаживал. Тигр.
Она буквально выплюнула это, вложив в
тигра всё свое возмущение и ненависть. Хотя, глядя на нее, казалось, что ненависть она не может испытывать, и стоило бы теперь Тэхену войти и встать перед ней на одно колено, заискивающе улыбаясь и осыпая комплиментами, она тут же сменила бы гнев на милость. Однако… Возможно, это было обманчивое впечатление.
— Я так и не поблагодарил тебя за заботу. Огромное спасибо.
Услышав в голосе молодого человека искреннюю благодарность, Роза тут же смягчилась, сделав шаг к кровати, но остановившись, выражая свое участие теперь лишь нежной улыбкой, которая всё же шла ей больше раздражения.
— Возможно, мы с тобой еще сцепимся, но пока есть шанс произвести хорошее первое впечатление… Им нужно воспользоваться, потому что мы взрослые и воспитанные люди. В отличие от некоторых. — Девушка хмыкнула. — Я знаю, что тебе суждено здесь задержаться, поэтому… — Ее глаза блеснули, а на губах появилась заговорщицкая улыбка. — Давай заключим сделку.
— Какую? — Джин невольно почувствовал азарт.
— Я рассказываю тебе о том, что ты не знаешь, касательно придворной жизни, а ты обещаешь мне не искать встреч и внимания Его величества. Если он сам захочет тебя видеть — я смирюсь, но мне нужно знать, что ты не набивался к нему в покои.
Джин невольно вспомнил, как краснел накануне, поэтому уверенно кивнул. Набиваться в покои он точно не будет, тем более… Он ведь на самом деле ничего не знал о короле и том, что творилось вокруг него. Всё, что знал Джин, было позволено знать и остальным непосвященным. Его величество был сыном героически почившего на войне короля. Он принял власть от своей матери, Её величества, которая до этого была при нем регентом. Носил маску. Всё. Ничего примечательного и очень интересного, кроме маски.
— То есть, ты согласен? Но говорю сразу — то, что я тебе расскажу, тайна. — Ее голос стал совсем тихим. — Которую нельзя выносить за пределы дворца и вообще озвучивать. Услышал и оставил в себе. Иначе… — Она дернула вверх подбородок, нахмурившись. — Я скажу Его величеству, что ты пытался взять меня силой. А главную фаворитку короля нельзя…
— Этого еще не хватало. — Джин на самом деле не собирался делиться ничьими секретами — не имел такой привычки. — Мне просто любопытно. Честное слово, я тебя не подставлю.
— Да, потому что если подставишь, сгниешь в тюрьме. Его величество очень мной дорожит, и не позволит даже волосу упасть с моей головы. — Роза сама себе улыбнулась, затем внимательно посмотрев на Джина. — Даешь слово?
— Даю слово. Я могила. Моя собственная, если вдруг решусь его нарушить.
— Верю! — Девушка торжествующе улыбнулась, затем торопливо оглядевшись. — Я позову слуг, чтобы помогли тебе одеться. А потом они проводят тебя в мою комнату, где мы с тобой вкусно позавтракаем. Я уже обо всём распорядилась.
Она говорила, как хозяйка, и Джин почувствовал, как внутри разогревалось чувство предвкушения. Новое знакомство и готовность открыть ему какие-то тайны. Даже если там не будет ничего… феноменального, он в любом случае узнает больше чем любой, не приближенный к двору человек. Это было волнительно, и всё омрачало лишь то, что… Кажется, он приобрел покровительство главной фаворитки, но потерял расположение Его высочества. Это было похоже на поражение, и… До этого Тэхен смотрел на него с интересом и даже немного с восхищением, а теперь… Почему-то после этого не хотелось увидеть в его глазах отвращение или даже обычное равнодушие, как будто Джин — клочок пустого места. И невольно в голову закралась мысль: а если бы он знал, что так произойдет, отважился бы раздеться?..
— Я жду тебя, Джинни, но, пожалуйста, не задерживайся.
Роза, элегантно смяв в руках юбку и чуть присев, что было принято у придворных дам, выскользнула из покоев, пока Джин… Не мог определиться, что занимало его больше: дворцовые тайны или… Как вернуть себе потерянное расположение Его высочества?..
