***
Вообще, выдернуть Джина из постели было гениальным решением, потому что вместо страха, сомнений и стыда за вчерашнее, он мог только сладко зевать, пытаясь скрывать это, но безуспешно. Еще не успевший до конца отпустить сон разум теперь видел всё в самом безобидном свете. В солнечном свете, который, заливаясь в просторные помещения со всех сторон из жизнеутверждающе огромных окон, рассеивал все плохие мысли. Но Джину пришлось проснуться, когда он оказался в покоях Его величества, который, как оказалось, так же не стал переодеваться, как и Джин. И только теперь Джин, оглядев себя, понял, что был… Нет, это было прилично в плане полного прикрытия всего, обычно не предназначающегося постороннему взгляду, но если учесть придворный этикет… Появиться в таком виде перед королем, который в отличие от тебя, мог позволить себе всё, было кощунством. А если Его величество сам настоял… — Доброе утро, Джинни. Надеюсь, ты успел выспаться. Король отошел от окна, в котором что-то разглядывал, радушно расставив руки и направившись к Джину, который низко опустил голову. Несмотря на маску, которая голос искажала и заглушала, он казался приятным. Не звенящим, но при этом задорным, который позволял впустить в голову мысль, что Его величество был не только единоличным правителем огромного государства, но и молодым человеком, которому не чужды были радости жизни. — Доброе утро, Ваше величество. Для меня большая честь составить вам компанию за завтраком, и для этого… Можно вообще не спать. Джин теперь очень пытался скрыть зевоту, для этого опустив голову еще ниже. — Вы свободны. Король отпустил слуг, которые сразу же бесшумно закрыли за собой двери, а затем мягко взял Джина за локоть, направив к столу. Как однажды, когда Джин готов был упасть в обморок от стыда и отчаяния, но теперь его занимали другими мысли и эмоции. Приятные и нисколько не угрожающие его настроению. — Я поухаживаю за тобой. — Нет! — Джин тут же встрепенулся. — В смысле… — Это было слишком смело, даже из лучших побуждений. — Позвольте мне, Ваше величество? Мне доставит это радость, тем более, что я умею раскладывать еду по тарелкам так, чтобы это получалось особенно вкусно. — Как скажешь. Благодарю. — Король не стал отпираться, усевшись в кресло и откинувшись на мягкую спинку. — Вообще, я надеялся на это. Услышав это, Джин улыбнулся, уже склонившись над столом, убедившись до этого, что его халат тщательно запахнут и завязан. Теперь, когда над ним гильотинным ножом не висела неизбежность жертвенного секса, всё казалось приятнее. В том числе, заполнять красивейший тонкий фарфор всякими вкусностями, а Его величество выбрал для трапезы ароматный свежеиспеченный хлеб, разные мясные нарезки, сырную тарелку, которая сразу поразила Джина своим разнообразием; фрукты, которые можно было использовать не только как десерт, но и как закуску к той же телячьей вырезке. Например, не успевшая вызреть в сахар клубника или кисло-сладкое яблоко. Джин любил такие сочетания, и теперь… Пожалуй, он удивит изысканный вкус Его величества, заполнив его тарелку на своё усмотрение, успевая параллельно оформлять завтрак и для себя, потому что теперь, в отличие от вчера, он мог испытывать голод. И вот когда с королевской порцией, которая оказалась не только аппетитной, но и красивой, было покончено, Джин выпрямился, повернувшись к королю с довольной улыбкой. И тарелка чуть не выпала из его рук. — Ты не любишь сюрпризы? Его величество тут же подскочил, вовремя успев подхватить из рук Джина свой завтрак, пока Джин… На Его величестве не было маски. На нем была только хитрая многозначительная улыбка с легким налетом беспокойства, возможно, за дорогой ковер, который мог пострадать от чужой нерасторопности. Он… Джин видел доблестно почившего короля на портретах, и… Не было сомнений, что это был его сын. Но если отец на портретах за прожитые года успел потерять в очаровании и красоте молодости, то Его величество… — Невежливо, но мне льстит. Джин даже дернулся, вновь поклонившись, уже ниже. Ему нужно было куда-то деть свое волнение, потому что мысли, разные и громкие, уже с особой жестокостью расправились с его воспитанием. — Простите, Ваше величество! Я ни в коем случае не хотел оскорбить вас своей наглостью, но… — Мне показалось, что так нам приятнее будет вести беседы. Тем более… Я скрываю лицо не от тех, с кем провожу свободное от моего долга время. И чтобы тебе тоже было приятно, хотя к этому придется привыкнуть… — Джин поднял голову, когда его подбородка мягко коснулись пальцы, заставляя посмотреть в задорно блестящие глаза. — Когда мы наедине, ты можешь обращаться ко мне без соблюдения церемониала и формальностей. Чонгук. Или Гук, если тебе будет угодно. — Я… — Пока на губах короля появилась хитрая и при этом как будто кроличья улыбка, самым милым образом обнажающая верхние зубы, Джин пытался собраться с мыслями, теперь сразу двумя глазами и против воли пытаясь насмотреться на очарование Его величества. — Это огромная честь. Но я не могу обещать, что сразу смогу… — Джин сглотнул, облизав пересохшие губы. Видеть сильного и властного человека, пусть и молодого, таким по-детски непосредственным было слишком волнительно и до края приятно. Как будто дистанция между ними с миллиона шагов сразу сократилась до десяти. — Я буду стараться. Спасибо за… доверие. — Знаешь, маску стоит носить только для того, чтобы потом видеть вот такую реакцию. — Чонгук уже самодовольно, но до сих пор по-кроличьи (возможно, это была его привычка или просто обворожительная способность мимики) улыбнулся, и Джин смог еще раз заметить, насколько он был милым. Как будто и не король вовсе. — Но я делаю это не из тщеславия и не забавы ради, к сожалению. Услышав в голосе Чонгука что-то агрессивное, и при этом обреченно тоскливое, Джин сел, думая о том, как отвлечь его. — Я хочу прояснить кое-что. — Его величество, откашлявшись, взялся за чашку, с недоумением заметив, что в ней ничего не было, и Джин тут же подорвался, не успев встретить возражения. — Спасибо. — Простите, что… Оказалась пустой. — Ты не слуга здесь. Мы оба в пижамах, а значит, равны. Джин поднял на Его величество взволнованно распахнутые глаза, и не заметив в его словах никакого подвоха — только логику, улыбнулся. — Я очень это ценю. Гук. — Я рад. — Король взял из рук Джина наполненную горячим, цветочно-фруктовым чаем чашку. — Так вот, насчет вчерашнего. Я хочу задать тебе один вопрос, который многое прояснит. Ответ на который многое прояснит. — Чонгук дождался, когда Джин, плечи которого уже были напряжены, сядет, кажется, немного болезненно выпрямив спину. — Как ты думаешь, если бы я не хотел уходить, я бы ушел вчера? Если бы я хотел провести с тобой ночь в своей спальне, я бы ее покинул? Джин смотрел на белую скатерть, по которой, будто лишь для того, чтобы улучшить мыслительный процесс, начал водить пальцами. Значит, король его просто не хотел. Очевидно, единственная причина позвать в свои покои Джина — проучить Розу, которая явно успела в них обосноваться, за самоуправство. — Нет. Вы бы просто дали разрешение выбить дверь и отправили врача. — Тебя это расстраивает? Джин резко поднял голову, заметив на себе пристальный оценивающий взгляд. Джин открыл было рот, чтобы что-то ответить, но не успел. — Я очень часто слышу от тех, кто периодически появляется на моих званных приемах, а потом — в моей спальне, что это их первый раз и что они всю свою сознательную жизнь только и ждали, чтобы отдаться мне, такому великолепному. Потом, когда дело доходило до обнажения, сразу становилось понятно, что если я и был первым, то явно с конца, поэтому… Я не отношусь к этому всерьез. Поэтому я так отреагировал на твою откровенность. И поэтому я так легко отказался от своего первоначального намерения, когда явился Тэтэ — я видел, что ты напуган. Возможно, я так не выгляжу, но мне меньше всего хотелось тебя в такой момент пугать. Ну и… — Чонгук неожиданно смущенно улыбнулся. — Меня такое... не возбуждает. Ни власть, ни сила, ни заставлять кого-то делить со мной постель — ни за что. Только желание, а ты… Я видел, что тебе неприятно мое общество. Джин слушал внимательно, сосредоточенно, а потом удивленно распахнул глаза. — Нет! Мне приятно ваше общество! Дело… Здесь дело в другом. Я… Мне просто было страшно, и я могу вас уверить, что я вел бы себя так с любым человеком рядом. Это… Моя вина, не ваша. — Звучало эмоционально и не по-светски несдержанно, поэтому Джин сразу же смутился. — Простите, Ваше величество. — Ну, в этой ситуации, прощения должен просить я, а не ты. Ведь это я оказался груб с тобой, при том, что ты не успел заслужить подобного отношения. И… Пожалуйста, обращайся ко мне на ты. Я терпеть не могу весь этот церемониал, который обязан блюсти. Обязан, но не в своей спальне. Пожалуйста. Последнее прозвучало с ненавязчиво приказным тоном, и Джин улыбнулся. — Хорошо. Я понял. И вам не за что просить прощения. Я… — Джин на мгновение в задумчивости опустил голову, затем подняв на Его величество решительный взгляд. — Я был уверен в том, и говорил об этом Тэтэ, что ты не причинишь мне зла, потому что… — Тэтэ? Джин запнулся на полуслове, пытаясь теперь понять, что натворил. Потому что судя по голосу и выражению лица короля, он на самом деле сделал что-то не очень простительное. — Его высочество. — Джин готов был ударить себя по лбу. Он не имел право упоминать Его высочество в присутствии Его величества настолько фамильярно. Это было недопустимо. — Прощу прощения, что допустил… — Вы близки? В озвученном вопросе было и любопытство, и удивление, и даже легкий намек на возмущение, и Джин не мог ожидать, что теперь Его величество начнет извиняться за бесцеремонность. Он мог позволить себе всё и справедливо теперь ожидал ответ на свой вопрос. — Нет. Думаю, мы не успели сблизиться. — Думаешь? А что думает на этот счет Тэтэ? Тон короля продолжил Джина смущать и настораживать, и он теперь не представлял себе, что должен говорить и как себя вести. Перед ним сидел супруг принца, которому он теперь в глаза должен докладывать о том, как они с его супругом… Близки или не близки… Отец говорил, что в любой ситуации нужно быть честным, потому что ложь обязательно повлечет за собой дополнительные последствия, которых всегда можно избежать, говоря правду и ничего кроме правды. Тем более, как Джин успел понять за свою недолгую, но это только пока, жизнь, тайное всегда становится явным. — Я не знаю. Его высочество лишь предложил мне стать его фаворитом. Ну или… Сказал, что я теперь его фаворит. — Джин передернул плечами, пытаясь стряхнуть с них неловкость. Терпеть не мог неловкость, особенно в присутствии Его величества. Он настолько не любил неловкость, что совсем забыл о том, что напротив король — Чонгуку захотелось нагрубить, разумеется, в качестве самозащиты. — А я принял это предложение. Или же просто… теперь его фаворит. — Вот как… — На лице Его величества появилась улыбка, но на этот раз в ней не было кроличьего очарования — что-то не злое, но при этом коварное. Игривое, но с причинением легких физических увечий. Опасное, но не угрожающее жизни. — А я хотел предложить тебе стать моим фаворитом. И я мог бы пообещать, прямо и честно, что не буду торопить тебя с сексуальными отношениями — меня привлекает даже просто тот факт, что рядом со мной будет такой красивый и интересный молодой человек, с которым приятно разделить общество даже за обычной беседой. — Теперь Его величество улыбался с нежностью, вновь вернув себе по-детски напосредственное очарование. — И да, в отличие от Тэтэ, я смогу без чьего-либо разрешения позволить себе пожаловать тебе титул и денежное содержание. Тэтэ в этом случае придется просить меня, а жаловать титул чужому фавориту, даже если он составляет приятную компанию Его высочеству… Не могу сказать, что меня прельщает такая перспектива. — То есть, если я буду фаворитом Его высочества, я не получу ни титул, ни содержание? — Джин не заметил, как в его голосе появилась деловая серьезность. Деловая. Как будто он готовился заключить сделку, при этом пытаясь сглотнуть вставший в горле ком. — Я думал, по-другому. — Как я уже говорил, титулами в этом государстве могу распоряжаться только я. Как и принадлежащими королевству территориями, которые к титулам обязаны прилагаться. Герцога я не смогу тебе пообещать, как и графа или барона — только баронета, но для любого, не получившего высокого рождения человека, думаю, это будет крайне приятно и полезно в любом случае. Тем более, у меня есть на примете один небольшой, но уютный и расположенный в красивом месте дом, дворец, замок — как угодно, который я легко мог бы тебе подарить. Разумеется, вместе с необходимым числом слуг и ежегодным материальным содержанием всего того, что ты получишь в полную собственность. Плюс твое личное содержание, как фаворита Его величества. — Чонгук откинулся на стуле, чуть приподняв подбородок. Не с надменностью — с сомнением по поводу того, сможет ли Джин по достоинству оценить такое предложение. — Сегодня вечером намечается званый прием, и я дам тебе время подумать. Или… сравнить, потому что Его высочество обязательно будет на нем присутствовать. Ты сравнишь и, пожалуй, я дам тебе время до утра, чтобы ты мог определиться. И если захочешь, тебе для сравнения может быть выделена и ночь. Для чувственного сравнения. Джин замер, и теперь ему казалось, что каждая клетка его пораженного внезапным предложением организма напряжена и вот-вот может порваться по швам, уничтожив его вместе с его амбициями, которые сам Его величество готовился удовлетворить. Это было настолько неожиданно, насколько нереально. И всю радость такой оказанной ему чести что-то омрачало, причем так настойчиво, что Джин не мог испытывать радость, как ни пытался. — И если я сделаю выбор, я больше не смогу рассчитывать на расположение того, кого… не выберу? — У Джина задрожали руки, и он поспешил это скрыть, покрепче обхватив тонкие стенки остывшей после чая чашки. И вновь он не мог думать о еде, которая так аппетитно расположилась на его тарелке. — Да. К сожалению, это так и никак иначе. — Его величество медленно, но очень убедительно кивнул. — Ты либо с Его высочеством, либо с Его величеством, который, в свою очередь, может обещать тебе больше, чем ты изначально надеялся получить. И да — если ты выберешь Тэтэ, я, разумеется, не стану превращать твою жизнь здесь во что-то гадкое и неприглядное, как обиженный отказом любовник, или чинить препятствия для повышения твоего благосостояния. Отнюдь. Но я однозначно не стану принимать в нем участие. Если Его высочество захочет, он вознаградит тебя за верность из своего кармана, который я до этого успел набить. Тэтэ может позволить быть щедрым, но до этого он полагался в подобных вопросах лишь на меня, поэтому я не могу гарантировать, что он захочет быть щедрым. Однако всегда есть шанс, и при том, не маленький. — Чонгук пожал плечами. — В любом случае, это твой выбор, на который не может повлиять никто. Джин нервно закусил губы. — Но ведь Его высочество уже… — Тебя не должно это волновать — Его высочество подчиняется моей воле, поэтому нет ничего необратимого в том, что он успел сделать или пообещать. — В голосе Чонгука слышалась непоколебимая в своем законном основании власть. — Я поговорю с ним. Джин вспомнил слова Тэхена о том, что если нужно будет, он вызовет короля на дуэль, и… В этот момент, ему больше хотелось верить в то, что это было сказано для красивого эффекта, просто чтобы потешить уязвленное самолюбие Джина. Быть яблоком раздора было почетно, но вот по итогу и по логике только яблоко в конце и пострадает. Ему срочно нужно увидеться с Юнги. Хотя… Выбор же был очевиден. Зачем вообще Джин появился во дворце?! Его цель теперь была перед ним на блюдечке с золотой каемочкой, а он еще и нос воротить пытается! Тем более, под маской король оказался более чем красивым, плюс отнесся с пониманием к его неопытности… Да, рядом с ним будет королева, которая подарит Чонгуку наследника, и всё такое, но если Джин уже получит титул и деньги… — Ты не против, если я напишу твой портрет? Скажу сразу — я не профессиональный живописец, и для меня холст и краски — это в большей степени возможность отвлечься, а не способ проявить себя. Но… Я кое-что умею. — На щеках Чонгука появился румянец, а в глазах — сходу запомнившийся ярким блеском взгляд. — И я буду очень рад, если ты мне немного попозируешь. Вообще, лица я рисую по памяти, чтобы в них было больше моих личных мыслей и эмоций, но мне в любом случае нужно будет сделать набросок. — Ты спрашиваешь мое разрешение, потому что я могу отказаться? — Джин, который теперь был благодарен за то, что Его величество перевел неудобную и сложную для него тему, с забавным недоверием прищурился, и Чонгук, как в зеркало, прищурился в ответ. — Я хочу тебя изобразить на холсте. Разве ты сможешь мне отказать? Или тебя не убедил трюк с маской, и ты надеялся увидеть кого-то покрасивее? Чонгук в недоумении поднял брови, пока Джин густо покраснел, поторопившись отвести взгляд. — Так ты согласен? Его величество не стал ждать ответ на заданный до этого вопрос, и Джин только кивнул, при этом уже начав испытывать восторг от идеи позировать для настоящего художника. Это достаточно дорогое удовольствие, чтобы можно было его себе свободно позволить, а если представить, что художником был сам... Наверное, ему стоит рассказать об этом Тэхену. Наверное? Скорее всего, у него просто нет выбора.***
Это был захватывающий опыт, и Джин, которому пришлось около получаса сидеть смирно и молча, был искренне восхищен, даже в тот момент, когда Его величество отказался показывать ему то, что получилось, настаивая на том, что Джин увидит лишь законченный портрет. И Джин не возражал, особенно, когда Чонгук вызвался показать ему другие свои работы. — Вот, например, у меня есть такой портрет. Он достал один из небольших подрамников, до этого склонившись за большим столом, который был завален бумагами, книгами, и в принципе являл собой олицетворение по истине творческого беспорядка. Он протянул Джину картину, и тот сразу смог увидеть на ней девушку. Причем, эта девушка не была похожа на Розу, а здесь он успел узнать только ее. Изображенное лицо, которое почти сливалось с молочно-серым фоном неба и спускающихся с плеч длинных волос(что только подчеркивало его выразительную бледность), было острее и даже грубее, чем Джин привык видеть на молодых девушках. Однако в этом, в сочетании с фоном, с прямым ледяным взглядом и решительно поджатыми тонкими губами, была какая-то особенная красота. Как сказал бы Юнги, гармония, и жесткие черты, которые обычно девушкам не присущи, уже не смотрелись как-то инородно. Показывали красоту характера. — А кто это? — Джин поднял глаза на Чонгука, который выпрямился, двумя руками упираясь в стол. — Аяка. Дочь моего верного Премьера, которая не живет здесь, но является частой гостьей. Отец надеется выдать ее замуж, а также получить какие-нибудь привилегии в случае нашего с ней сближения. Физического или платонического. Премьер... И Джин сразу вспомнил то, что узнал до этого от Розы. Интересно, как Роза относилась к своей потенциальной сопернице? Нужно было навестить фаворитку короля, потому что в отличие от Джина, от своего нервного потрясения она успела пострадать буквально, в один момент лишившись сил и чувств. Скорее всего, Его величество затем ее утешил, но... — Она… — Джин пытался подобрать слова, заметив, что Чонгук теперь как-то очень задумчиво улыбался. — Я люблю ее рисовать. У нее сложное лицо. Не красивое, не милое, не очаровательное — сложное. Как будто в нем есть какая-то особая задумка, познав которую, ты познаешь красоту. Настоящую. — Он перевел задумчивый взгляд на Джина. — Просто красивые лица — это скучно. В том плане, что природа уже успела хорошенько потрудиться, и тебе, как художнику, просто нужно перенести ее на бумагу. Нельзя ничего добавить, потому что живописнее, чем уже получилось у природы, не станет. Какие-то эмоции, но и здесь всё всегда однозначно. А вот в случае Аяки… Мне иногда очень жаль, что она не понимает, насколько красива. У нее сложная красота, сложносочиненная, и очень выразительные глаза. Я бы сказал, что она муза. Образ, который рождает внутри мысли. Смотришь на нее, и в голову сами собой напрашиваются какие-то размышления. — Она кажется очень холодной и… строгой. — Джин аккуратно отложил подрамник. — Отталкивающее впечатление, правда? Не хочется подходить к такому человеку слишком близко, потому что кажется, что он на тебя зарычит. — Его величество усмехнулся, затем нахмурившись. — Разумеется, это не относится к этой прекрасной девушке. И пусть у нее на самом деле сложный характер, она имеет на это право. В голосе и взгляде Чонгука была задумчивость, которая сразу разожгла в Джине любопытство. Возможно, эта девушка не разжигала в Его величестве страсть, но тем не менее, она была ему интересна. В том числе, судя по тому, что ее лицо удосужилось места в небольшой королевской коллекции. — Вы познакомитесь сегодня. — Чонгук улыбнулся, затем обойдя стол. — Потом мы будем так рассматривать уже твой портрет. — У меня тоже интересное лицо, если вы захотели меня нарисовать? — Джин спросил это больше из любопытства, нежели из стремления потешить свое самолюбие. — Оно мне приятно. Мне приятно на тебя смотреть, и это тот случай, когда рисуя картину, ты думаешь не о том, как бы поупражняться, а я почти всегда думаю об этом, а о том, как потом будешь любоваться своим творением. Его величество пространно рассуждал, смотря куда-то мимо Джина, а затем перевел на него многозначительный взгляд, который в сочетании с почти заговорщицкой улыбкой сразу заставил Джина смутиться. Причем, от осознания, что король позволял себе в его обществе такие смелые и непосредственные реакции. Он теперь как будто стал проще — проще для понимания — в нем теперь можно было разглядеть не только величие законной власти, но и простые, человеческие черты. Его величество, лишенный короны и маски, теперь мог позволить себе быть собой. — И мне приятно. Очень. — Джин склонил голову. — А мне неприятно. — Чонгук вдруг капризно поджал губы, и у него это получилось настолько обворожительно, что Джин, несмотря на посыл, только улыбнулся. — Что нам нужно расстаться. — Я понимаю. — Но мы еще увидимся вечером. И я надеюсь, что ты хорошенько подумаешь над моим предложением. Озвученная многозначительность вновь вернула Джина к тому выбору, который перед ним поставил Его величество и о котором он успел подзабыть в ходе непринужденной беседы. И настроение тут же упало. Кажется, предложение было достаточно щедрым, чтобы сразу на него согласиться, но что-то держало. Кто-то. И Джину нужно было как можно скорее с этим кем-то увидеться. Тем более… Кажется, он хотел этого не только потому, что ему нужно было поделиться такими… ошеломительными новостями. — Я бы хотел тебя проводить, но… — Чонгук зачем-то огляделся, пока Джин уже готовился решительно отказаться, разумеется, из вежливости. — Не стоит, спасибо большое. — В таком случае, до вечера, Джинни. Чонгук тепло улыбнулся, затем проводив своего гостя до двери. И покинув покои короля, Джин получил возможность поразмыслить. Он был не рад этой возможности, потому что… Ведь, кажется, он за этим здесь появился — чтобы стать фаворитом Его величества и получить за это все положенные ему привилегии, обретя не только титул и состояние, но и возможность помочь отцу. Однако, помимо этого, ему в любом случае придется… Спать с Его величеством. Теперь Джин знал наверняка, что король не скрывал под маской ничего отталкивающего, и в принципе оказался красивым и приятным во всех отношениях человеком, сумев расположить его к себе непосредственностью и простотой, несмотря на своё высочайшее положение, но… Что-то было не так. Он нравился Джину, безусловно, но всё волнение внутри было связано лишь с заманчивыми перспективами легко и непринужденно разбогатеть, а не чем-то романтическим. Никакого отклика. Вот в случае с Его высочеством… — Джин! Джин тут же остановился, успев понять, что голос был ему незнаком. Он огляделся, заметив стремительно приближающегося к нему молодого человека, который до этого отделился от общества двух девушек. Судя по тому, как он был одет, а Джин издалека смог понять, что его простая на вид рубашка, весьма расслабленно расстегнутая до почти неприличного, была сшита из тонкого и дорого батиста… Он жил здесь, а не служил. И Джин поспешил приветливо улыбнуться. Если он планирует здесь задержаться, ему нужны хорошие отношения. По крайней мере, вежливо исполненные. — Извини, мы не знакомы, но мне уже удалось достаточно о тебе услышать, чтобы я забыл о скромности и сам подошел. По-юношески круглое лицо с правильными, аккуратными чертами, которые не выбивались из общей красивой композиции; располагающая улыбка и широко распахнутые как будто от искреннего восхищения большие зеленые глаза — молодой человек не вызывал никаких негативных эмоций, и Джин протянул ему руку. — Трэй. Я здесь оказался так же, как и ты — по приглашению Его высочества. — Очень приятно. Но внутри что-то неприятно скребнуло. Так же, как и ты. Значит, Тэхен однажды увидел Трэя на одном из балов, и так же, как и Джина, в одно мгновение очаровал и завлек, без труда заманив в свой цветник. — Ты торопишься? Я могу проводить тебя. — Не тороплюсь. — Джин покачал головой, еще не успев решить, насколько он нуждался в компании. — Какая удача! — Молодой человек от радости всплеснул руками, затем предложив свой локоть, что было вполне галантно и соответствовало дворцовой учтивости. Но Джину почему-то не хотелось отвечать на этот вежливый жест. Однако, отказаться было бы невежливо, поэтому он взял предложенную ему руку, едва-едва сжав пальцы. — Тебе здесь нравится? Уверен, Его высочество успел сделать для этого всё. — Я здесь только два дня, и не могу сказать наверняка. — И это было правдой. — Однако… Да, Его высочество повлиял на мое мнение. — Он очень мягко стелет. И на самом деле замечательный человек, который очень мне помог однажды. Успел ли ты узнать об этом, но он очень чуткий, и ты можешь всегда обратиться к нему с любым вопросом или вдруг омрачившим твое настроение переживанием — он обязательно выслушает и поможет. Джин насторожился еще больше, пока его спутник, кажется, рассуждал вполне искренне, без какого-либо постороннего подтекста, обычно сквозящего в какой-либо неподходящей смыслу сказанного интонации. — Да, я могу только согласиться с этим. — Правда, и у таких замечательных людей бывают недостатки. Хотя… — Трэй изобразил задумчивость, сведя к переносице тонкие брови. — Они теряются на фоне достоинств. Разумеется только в том случае, если у тебя нет каких-либо серьезных намерений. — Каких, например? Джину всё больше хотелось отпустить чужую руку, но он этого не делал. Не мог сделать, потому что его новый знакомый еще не успел проявить в отношении него грубость или же невежливость, чтобы на нее можно было ответить таким чувствительным для любого аристократа отказом. — Завоевать его сердце. Я попытался и был уверен, что у меня получилось, но… Такие люди, сильные и независимые, всегда найдут повод, чтобы обвинить тебя в том, в чем сами изначально виновны. И это всегда получается очень убедительно. — Ты… Тоже теперь пытаешься меня в чем-то убедить? — Нет, просто делюсь своей историей. — Трей беззаботно пожал плечами. — Мне, к сожалению, пока не удалось заполучить что-то более стоящее в жизненный опыт, чем можно было бы поделиться. Только любовная история с Его высочеством. И я прошу прощения, если как-то тебя задел. — Всё в порядке. — Джин огляделся, пытаясь понять, сколько ему осталось до возможности прервать это уже необъяснимо горчащее на языке знакомство. — Я буду иметь это в виду. — Господин Джин! Это было какое-то слишком славное утро, потому что Джин, оказывается, был на самом деле знаменит. Однако, теперь его внимания искал слуга. Невысокий, с взъерошенными светлыми волосами, и Джин боковым зрением заметил реакцию Трэя, который аккуратно освободил его руку, почему-то напряженно выпрямив плечи. — Я вас всё утро ищу! — И молодой человек тут же склонился, прижимая к груди руку. — Меня зовут Чимин. Я камердинер Его высочества. Его личный слуга, которого мой господин приставил к вам и который с ног сбился, чтобы вас отыскать! Высокий голос взволнованно звенел, но при этом в поднятом взгляде не было ничего похожего на готовность выполнить любое указание, нетерпеливую, которая обычно всегда угадывается на лицах особенно усердных слуг. Готовность, которую Джин видел, когда ему доводилось наблюдать за тем, как Тэхен общался со слугами. — А ты не хочешь поздороваться со мной? Или ты забыл свое место? Джин с недоумением смотрел на Трэя, который как по волшебству вдруг изменился в лице, и его красивые и правильные черты вдруг исказило раздражение, которое только поддерживалось опасно заостренной агрессией интонацией и взглядом. — Господин Джин, если вы позволите, я помогу вам подготовиться к променаду. Его высочество попросил меня показать вам, как устроен замок. Чимин, кажется, совершенно не замечал раздраженное обращение к себе, и тогда Трэй грубо схватил его за плечо, неаккуратно дернув. — То, что ты служишь Его высочеству, не позволяет тебе… — Ой, господин Трэй! Прошу прощения — я вас не заметил. — Чимин тут же испуганно поднял брови, при этом открыв рот, затем поджав пухлые губы, и Джин поймал себя на мысли, что если бы не ливрея, нельзя было бы точно сказать, кто из двух молодых людей господин, а кто слуга, настолько лицо Чимина не уступало в изысканности и чувственности черт. — Его высочество перестал вас замечать, и я… Просто отвык от вашей заносчивости! Я восхищаюсь ею — признаться, даже Её величество со мной мягче и нежнее, чем вы. На словах Её величество было сделано особое ударение, и готовый до этого полезть в оскорбительную для его положения драку Трэй тут же сник. — Прошу меня извинить, если был груб. Вы заслуживаете самого лучшего обхождения, но мне велено дать его господину Джину, и здесь я не могу разорваться. — Чимин виновато улыбался, затем вытянув руку в направлении покоев Джина, до которых они, как оказалось, почти благополучно добрались. — Прошу, господин. — До встречи, Джин. Извини, что побеспокоил. Трэй немного нервно кивнул, тут же удалившись. — Я знаю, что спас вас, но вы можете меня не благодарить. Чимин открыл перед Джином двери, и тот прошел в них, при этом не спуская со слишком смелого слуги недоуменный взгляд. Нет, Джин не был из тех, кто думал, что слугам полагается лишь молчать и улыбаться, но такое смелое обращение слуги с человеком, который явно превосходил его по статусу… — Вы знакомы? — Это бывший фаворит Его высочества. — Чимин закрыл двери, остановившись рядом с ними и сцепив перед собой руки. — Если бы я имел моральное право советовать кому-либо знакомства, я бы не советовал с ним сближаться. Но я такого права не имею, поэтому, не вмешиваюсь. Джин забыл о том, что ему нужно было переодеваться, теперь с неподдельным любопытством смотря на Чимина, глаза которого были покорно устремлены в пол, но он при этом хитро улыбался. — Он плохой человек? — О, господин, если бы я имел моральное право обсуждать других господ, я бы обязательно сказал, что он нечистивый прохвост, но так как у меня нет такого права, я скажу, что он честный и благородный молодой человек. — То есть, ты всё-таки советуешь мне продолжить это знакомство? — Это было настолько забавно, что Джин не мог сдержать улыбку. — О, господин, если бы я только мог вам советовать, с кем именно продолжать знакомства, я бы обязательно невежливо указал на себя пальцем, но так как я не могу проявлять к себе такое неуважение… Джин не успел сдержать смех, пока Чимин, явно довольный собой, всё-таки поднял до этого как будто покорно опущенные глаза. И в них сразу заблестела хитрось. — Я рад с вами познакомиться, господин Джин. Мне доводилось слышать о вас много хорошего от Его высочества, и я счастлив, что теперь у меня будет возможность убедиться во всём услышанном лично. В один момент упустив веселье, Джин сник, и Чимин не мог пропустить это. — Что-то случилось? Я могу решить практически любой вопрос. — Как я могу поговорить с Его высочеством? — Ну… Его сейчас нет во дворце, и ожидается, что он вернется только к вечеру. Поэтому, на данный момент — никак. Но, возможно, я смогу вам помочь. Чимин прекрасно знал о том, с кем завтракал фаворит Тэхена, но не мог спрашивать в открытую, потому что по легенде он всего лишь слуга, и никто не знал, что на деле он был главным доверенным лицом. Которое, смотря на лицо Джина, начало испытывать беспокойство. — Нет. — Джин покачал головой. — И я… Оденусь сам. — Хорошо, я подожду вас снаружи. Только, пожалуйста, обязательно дайте мне знать, когда закончите. Я обещал своему господину, что позабочусь о вас как следует. Как полагается заботиться о фаворите Его высочества. Фаворит Его высочества. Или Его величества? Почему Джин до сих пор не испытывал по этому поводу никакой радости? Почему Джин, который об этом мечтал, теперь озадачен, а не счастлив? Потому что Джин глупый. И не сможет справиться без своего верного и мудрого друга. Интересно, он успеет добраться до Юнги до того момента, когда начнет решаться его судьба?..