Паутина в цветнике

      Добравшись до покоев Его величества, принц сразу заметил Бэя, который говорил, покорно опустив голову, с королевским камердинером. Со стороны это выглядело вполне буднично — слуга принимал указания, если ты только не знал, что слуга на самом деле был бароном, а камердинер — его другом, семье которого этот самый барон дал кров после того, как королева вышвырнула их без содержания из дворца. Отец Тоши служил верой и правдой почившему королю пятнадцать лет, а теперь сам Тоши служил уже его сыну. Бэй ручался за его преданность, а Тэхен догадывался, что начальник королевской стражи и королевский камердинер были в достаточно тесных отношениях, чтобы однажды хорошо узнать друг друга.       Заметив Тэхена, оба мужчины почтительно склонились, пока на лице барона растянулась хитрая улыбка. И прежде чем проскользнуть в королевские покои, Тэхен успел игриво ткнуть его в бок, зацепившись за крепкий локоть и сжав его. За то время, что Бэй регулярно навещал их с матерью, он стал родным, и скрывать это в присутствии доверенных лиц, не было никакой надобности.       А тем временем Его высочество не заметил никого в королевской гостиной, зато расслышал тихий разговор из спальни.       — Ваше величество! Вы одеты?       Принц специально повысил голос, при этом придав интонации убедительного подобострастия. Вместо ответа, он заметил Розу, которая вальяжно буквально выплыла из открывшейся двери. И по ее расслабленному и при этом отстраненно довольному виду сазу стало понятно, что эту ночь она провела, купаясь в любви Его величества, а теперь вышагивала в его халате, который явно могла обернуть вокруг себя раз пять. Он был ей велик настолько, что его полы волочились по ковру на манер королевской мантии.       — Как невоспитанно вот так врываться… — Она прикрыла глаза, вздохнув, а затем мечтательно улыбнувшись. — Как вам спалось, Ваше высочество?       Она не успела сделать шаг к Тэхену, так как из спальни следом появился Чонгук, который, в отличие от своей фаворитки, успел облачиться в брюки и рубашку, которая свободно спадала с широких плеч, не ограниченная ни поясом, ни пуговицами, ни завязками, о которых Его величество забыл. И не собирался вспоминать, не стесняясь заключив Розу в объятия, зарывшись носом в ее макушку. Тэхен знал брата и теперь лишь наблюдал за подтверждением своего предположения — Чонгук не просто был влюблен, он любил, позволив чувствам забраться глубоко под кожу и пустить корни. И что было особенно приятно — он был любим, потому что то, как смотрела на него Роза, нельзя было сыграть.       — Если бы здесь был Джин, он бы точно схватился за сердце. — Тэхен завел за спину руки, очень самодовольно улыбаясь. — Голубки.       — А ты не завидуй, тигр. — Роза забавно нахмурилась, а потом ее губы тронула нежная улыбка. — Как же приятно называть тебя тигром, зная, что ты больше не собираешься умирать.       — Он еще нас с тобой переживет. — Чонгук нехотя отпустил девушку, до последнего не желая выпускать из своей ладони ее тонкую руку. — Правда, ненадолго, потому что ему без меня будет слишком тоскливо.       — Скучно. — Тэхен направился к дивану. — Я подожду. Прощайтесь, милуйтесь… Кстати. — Принц, усевшись, развернулся к Розе. — Ты не будешь завтракать с нами?       — С нами? — Чонгук изобразил искреннее удивление.       — Для начала я хочу принять ванну, а потом… — Фаворитка бросила на своего короля многозначительный взгляд. — Лягу спать. И когда решу проснуться и встать с кровати, сказать не могу.       — Ты себя не бережешь, милая. — Тэхен покачал головой, пока Роза, широко улыбаясь, очень эффектно закатывала глаза. — Желаю тебе приятного отдыха.       — Желаю вам приятного аппетита, господа.       Девушка присела в настолько изящном и элегантном реверансе, как будто на ней был не мужской халат, а самое роскошное платье. И, убедившись, что этот халат был тщательно подвязан и не должен был поставить ее в неудобное положение, она вышла из покоев, сразу попав в руки своей служанки, которая, очевидно, ждала ее появления, уведомленная королевским камердинером. И не успел Тэхен обратиться к брату, когда услышал стук, а затем звонкое Я вхожу, принадлежащее уже его собственному камердинеру, который мог себе позволить не ждать дозволения.       — Он уже начал хвастаться?       Чимин сразу проследовал к Чонгуку, бросив на Тэхена многозначительных взгляд, а затем уже с сосредоточенным видом начав подвязывать широкие рукава Его величества, который в готовности подставил ему руки и задрал голову, открыю шею.       — Я слышал ваш разговор с Джином. — Тэхен откинулся на спину дивана, вытянув по ней руку. И он самодовольно улыбнулся, когда заметил на себе удивленный взгляд камердинера. — Да, да, я мастер маскировки.       — Странно, что ты не завизжал от счастья, когда Джин начал искренне и откровенно делиться тем, что и его сердце, и его честь принадлежат тебе. — Чимин ухмыльнулся, заметив вопросительный взгляд Чонгука. — Да, Гук, всё серьезно.       — Он знает, что я люблю его, пусть я еще не успел это озвучить. И что мое сердце и моя честь уже давно в его руках тоже знает. — Тэхен мечтательно улыбнулся, затем поймав на себе пристальный взгляд Чонгука. — Ты против?       — Я рад за тебя. Джин достойный молодой человек. Достойный моего любимого брата, который, наконец-то смог найти настоящие чувства.       — Я сейчас расплачусь. — Чимин закончил с пуговицами и завязками, сделав шаг назад, проверяя проделанную работу. — А потом полностью соглашусь.       — Кажется, настоящие чувства смог найти не только я. Да, Гук?       Услышав этот вопрос, Чонгук покраснел, а пока краснел, подошел к дивану, решительно на него уселся, а затем опрокинулся к брату на колени, ловко закинув ноги на подлокотник. Тэхен, самым довольным образом улыбаясь, запустил пальцы в его волосы, пока Чимин уселся рядом с ними прямо на ковер. Как раньше, когда они были детьми.       — Да. Я люблю её, и жду — не дождусь, когда смогу назвать своей женой. Своей королевой. — Его величество прикрыл глаза, подаваясь за ласковыми пальцами Тэхена, который уже с задумчивым видом перебирал его волосы.       — Я хочу познакомиться с отцом Джина, а потом познакомить его с мамой.       — Ты и это успел расслышать. — Чимин закатил глаза, затем чуть развернувшись, чтобы лучше видеть друга. — Ты на самом деле настроен серьезно?       — Более чем. Мне, как и Гуку, не терпится назвать его своим мужем. Своим королем.       — Вообще, я до этого говорил о Розе, а не о Джине.       Услышав в голосе Его величества очень убедительно отыгранное недоумение, Чимин рассмеялся, пока Тэхен пальцем стукнул Чонгука по носу, от чего тот лишь шире улыбнулся.       — Еще я хочу рассказать Джину правду о том, кто я и кто Гук. Хочу посвятить его в эту тайну.       — Ты серьезно? — Чимин сосредоточенно нахмурился, заметив примерно такую же реакцию у Его величества, который пристально вглядывался в спокойное лицо Тэхена.       — Я бы не стал об этом говорить, если бы не успел решиться. Я хочу, чтобы он не только видел, но и понимал то, что происходит. Я не хочу, чтобы между нами были тайны.       — Это не только твоя тайна, Тэтэ. — В голосе Чонгука послышалась морозная твердость. — Ты хочешь поделиться с Джином и моей тайной. Если только ты не ограничишься тем фактом, что имеешь на трон такие же права, что и я, просто потому, что у нас один отец, умолчав об одной матери. А если ты скажешь о том, что у нас одна мать, придется также рассказать о том, почему у тебя появилась мать вторая, которая при этом носит титул королевы и активно поддерживает легенду о том, что в вас течет одна кровь. Это ты тоже расскажешь?       — Я уверен, что он сможет сохранить любой секрет.       — Даже от своего лучшего друга. Не уверен. — Чонгук ухмыльнулся, скрестив на груди руки. — Одно дело доверить ему титул баронета, а я, если бы мог, доверил ему даже герцога, и другое — семейную тайну, которая при этом затрагивает судьбу страны, потому что судьба страны — это судьба трона и короны, находящейся в наших руках.       — Ты до сих пор не доверяешь Джину? — Тэхен смотрел на брата, который теперь поджимал губы, при этом сжав челюсть. В этом не было агрессии или раздражения — он теперь слишком глубоко и усердно думал. — Мне кажется, то, что он спас меня, при том, что у нее были другие планы, доказало его непричастность к заговору. Тем более, я общался с ней и совершенно уверен в том, что она не имеет к Джину никакого отношения.       — Я доверяю ему. Я не могу ему не доверять после того, как он спас тебе жизнь. Но это другое, Тэ. Я… — Чонгук вздохнул, прикрыв глаза. — Мне страшно посвящать кого-то в то, что мы так долго и так тщательно скрывали.       Услышав это, Чимин тут же, в качестве поддержки, взял Чонгука за руку, и тот благодарно сжал его пальцы, притянув к своей груди. Страшно. Разумеется, это было страшно, потому что помимо прямого потомка короля, Чонгук был обычным человеком, молодым, который сразу, без разминки, но с разгона погрузился в придворную жизнь. Тэхен знал, что ему было страшно. Тэхену тоже было страшно.       — Я думаю, что мы можем посвятить в эту тайну и Розу.       Услышав это, Чонгук уставился на него широко раскрытыми глазами.       — Теперь даже я уверен в ее верности, особенно после того, как познакомился с ее отцом. Старая закалка. Служение королю как смысл жизни, и можно быть уверенным, что любимая дочь впитала это убеждение, пока отец ее не только беззаветно любил, но и воспитывал. Нам нужны союзники, Гук. А даже если они ничего не смогут сделать — мы слишком долго храним эту тайну ото всех. Когда всё закончится, неизвестно — ясно только то, что однажды мы оба сломаемся без поддержки. Рано или поздно.       В голосе Тэхена слышалась уверенность, и при этом забота, любовь — всё то, что старший брат не мог не испытывать к младшему.       — Это никак им не навредит, ты знаешь.       — Знаю. — Чонгук отозвался как будто эхом. — И я сам иногда думал об этом, особенно после того, как Роза перестала так часто навещать королеву, всё больше избегая ее общества.       — Серьезно? — Это была новость, и Тэхен округлил глаза.       — Она не говорит, почему, находя какие-то нелепые отговорки, но я знаю, что это лишь потому, что она не может говорить в моем присутствии плохо о Ее величестве, уверенная, что она моя мать.       — Возможно, свою роль сыграло близкое общение с Аякой, которая сумела расслышать за благочестивыми речами змеиное шипение. — Тэхен вздохнул. — Как же мне хочется, чтобы она вышла замуж и смогла избавиться от гнета своего отца… Она зачахнет рядом с ним. Он буквально убивает её своим равнодушием, которое прячет за деланной отцовской заботой.       — Ты же уже разработал план. — Теперь пришла очередь Чимина удивляться, а затем отвечать Чонгуку, который повернул к нему голову и вопросительный взгляд. — Отличный план, но он расскажет тебе потом. Сейчас есть вопрос поважнее.       И король снова сник.       — Если рассказать правду, они оба будут настороженнее относиться к королеве, и она вряд ли сможет привлечь их на свою сторону. А она обязательно попытается, наблюдая за тем, насколько мы становимся близки. Тем более… — Тэхен ухмыльнулся. — Она и так мечтает сжить меня с этого света. Факт о том, что я твой брат, ничего не изменит. Мы с тобой и так не скрываем свою близость. Зато… Зная, что я твой брат и имею право на трон, она вряд ли станет замышлять что-то против тебя, понимая, что я в любой момент смогу тебя подменить. А убить сразу обоих… Ей не удастся. Руки коротки, а действовать открыто она не может. Даже с таким союзником. Сама подписалась под словами о том, что ты ее любимый сын, а пытаться любимого сына со света сжить… Вряд ли это достойно королевы, которой она спит и видит вновь стать. Правящей, а не просиживающей стул рядом с тобой. И получается, что даже если она узнает, что мы братья, под ударом останусь только я, при том, что она уже успела предпринять кучу попыток, чтобы от меня избавиться. Ничего не изменится, Гук. Хуже точно не станет, при том, что я уверен, что эта тайна не дойдет до ее красивых ушек.       — К слову, Джин не обделен умом, и поняв, что при дворе ведется противостояние, при том, что он уже близок королю... Даже при условии, что он карьерист, в чем я сомневаюсь, логично и практично в его случае будет поддерживать короля всеми удобными способами. Но это опять же, мысли на всякий случай, потому что я верю в Джина. — Чимин подал голос, обратив на себя всё внимание. — Да и Роза, узнав такую тайну и оценив твое доверие, станет только преданнее и самоотверженнее в стремлении эту тайну сохранить.       — Верно. — Тэхен кивнул. — Абсолютно верно, цыпа. И еще насчет Джина — он ведь знает, что я стал жертвой заговора. Вопросов мне не задавал, но я уверен, что он размышлял на эту тему. Пытливый ум. Плюс он уже заикался о том, что между тобой и королевой что-то не так… Опять же, ни о чем не спрашивал, но кто ему помешает самостоятельно догадаться? И вот если он станет самостоятельно догадываться… В этом случае вполне естественно поделиться подозрениями, например, с лучшим другом. А если до этого я попрошу его сохранить тайну… — Тэхен стал серьезным. — Он сохранит. Я не сомневаюсь.       — Ты давишь на меня. — Однако, вместо того, чтобы злиться, Чонгук надул губы, и его старший брат, улыбнувшись, нагнулся к нему, звонко поцеловав открытый лоб, чтобы потом полюбоваться тем, как младший скривился. — Мне нужно подумать.       — Никто не говорит, что я собираюсь открыть правду сегодня за ужином. Я просто поделился с тобой ближайшими планами, которые, я надеюсь, ты одобришь, потому что я не стану делать решительные шаги, не взяв тебя за руку. — Тэхен с нежностью улыбался.       — Пусть он зайдет сегодня ко мне. — Чонгук поднялся с коленей брата, сев рядом и сразу схватив за плечи Чимина, который ближе придвинулся к его ногам, с любопытством теперь разглядывая поменявшееся лицо Тэхена.       — И для чего?       — Вновь предложу ему стать моим фаворитом, но на этот раз посулю твой титул. — Чонгук закатил глаза. — Просто поговорю. Обещаю, что не стану его обижать — просто не посмею, после того, что он сделал для меня. И для тебя.       — Приемлемо. — Тэхен сразу поверил королю на слово, в подтверждение кивнув. — Я передам. И кстати… — На лице принца заиграла хитрая улыбка. — Ты же сегодня отдыхаешь после бала? Не хочется, чтобы твои министры совещались в одиночку, и чтобы Дожан смог почувствовать себя королем.       Чонгук улыбнулся.       — Приемлемо. Я даже выпишу особое распоряжение о твоем присутствии и председательстве на очередном совете. Тем более, на данный момент в королевстве всё спокойно, соседи сидят тихо и смирно, укутанные крепкими дипломатическими узами, которые, слава небу, Её величество не успела разорвать в ходе своего правления. — Чонгук вновь закатил глаза, но уже талантливо и драматично. — Развлекайся, братец.       — Пора завтракать. — Чимин, освободившись от рук короля, поднялся. — Я-то перекусил, а вот вы оба… И пусть вы успели насытиться своей этой любовью…       — Как там Кики? — Чонгук невозмутимо приподнял брови, скрестив на груди руки.       — Только не говори, что хочешь и ей предложить статус фаворитки и пару титулов. — Чимин хмыкнул, но всё же покраснел. — Она хорошая, порядочная девушка, которая души не чает в своей госпоже. Как и та, собственно. Взаимность.       Чимин пожал плечами, пока Тэхен с Чонгуком переглянулись.       — То есть, ты просто за ней приглядываешь, выполняя королевское поручение?       — Он приглядывается к ней, брат. Это немного другое. — Чонгук смотрел на Тэхена, а затем рассмеялся, когда Чимин подлетел к нему, мягко схватив за шею и начав его трясти, делая вид, что вот-вот задушит. Обожанием. — Ладно, ладно, молчу.       — Чим, пусть Бэй прислуживает за завтраком. — Тэхен улыбался. — Старик умаялся, плюс мы с Гуком наскребли ему золотых монет из казны.       — Старик. — Чимин хмыкнул, затем задумчиво поджав губы. — Почему он до сих пор не женат? Носил бы я юбки, вился бы за ним, как хвостик, настолько он... Привлекательный, как будущий муж, со всеми своими достоинствами.       — Он влюблен в нашу маму, которая до сих пор отказывается это замечать. — Чонгук с нежной снисходительностью улыбнулся. — Он большой и сильный парень, но всё, что касается чувств… Сразу пишется крупными буквами на его мужественном лице. Мы с Тэтэ давно это заметили.       — Да, с того момента, когда он начал говорить, что мы взрослые мальчики и сами можем себя занять, а сам усаживался у ее ног. Как преданный пес. И смотрел также, пока мама щебетала воробушком, наслаждаясь его приятной компанией. — Тэхен покачал головой, затем став серьезным. — Насколько это тяжело — постоянно находиться рядом с той, которую любишь, не имея возможности проявить открыто чувства?..       — Вот сейчас и спросишь. — И Чимин чуть ли не вприпрыжку устремился к двери.       — Это секрет, Чим! — Чонгук бросил это ему вдогонку, успев получить согласие, а затем повернулся к Тэхену. — Я бы хотел для нее такого мужа. Красивого, сильного, доброго и преданного. Чтобы любил ее, пока нас нет рядом. — И глаза Его величества вдруг заблестели и опустились. — Как же я скучаю по ней...       Король и при этом младший сын, который, несмотря на свой характер, любил маму всем сердцем и даже больше и нуждался в ее ласке и заботе, особенно, в такие сложные времена.       — Усаживайтесь за стол, сейчас дядя будет вас кормить с ваших серебряных ложечек.       Пользуясь помощью Чимина и прервав сентиментальный момент, в дверях появился Бэй, который очень сосредоточенно удерживал пару подносов, пытаясь с высоты своего роста разглядеть через них пол.       — Ты завтракал? — Чонгук тут же подскочил к нему, заметив, что Чимин закрыл дверь и теперь их никто не мог смутить любопытными взглядами. — Всё равно. Позавтракаешь с нами.       — Тогда мне надо поставить кого-то у дверей, чтобы никто не смог пригреть уши. И предупредить Тоши. — Бэй аккуратно поставил подносы на стол, предоставив остальные приготовления Чимину, который на самом деле всё это умел, а не просто притворялся. — Я мигом.       Доверие. А что если, доверившись, они с братом в лице Розы и Джина найдут поддержку и опору? Ведь любовь… Она же всемогущая.

***

      Наговорившись с Юнги и утолив, наконец, потребность в этой дружеско-безусловной близости, Джин отправил его творить, а сам, получив до этого разрешение задержаться, направился к Чонгуку, получив приглашение от его камердинера. И Джин, впервые пообщавшись с ним лично, не мог не сравнить Чимина, молодого и бойкого, и камердинера Его величества (он не представился, и Джин полагал, что слуги, даже такие влиятельные не должны требовать формального обращения от господ). Он был не только на пару десятков лет старше, но и производил впечатление степенного и обязательного человека. Приятное впечатление, безусловно. И с этими размышлениями Джин следовал по коридорам, успев запомнить, где именно находились покои Его величества.       Шел он достаточно долго и, оказавшись у дверей, сразу получил дозволение войти от слуги, который больше был похож на стражника, из-за своего роста и мощной комплекции. Джин только кивнул, проскользнув в любезно распахнутую для него дверь, и он сразу обнаружил Чонгука у широкого окна, напротив мольберта, на который он смотрел с очень задумчивым видом.       — Ваше величество.       Джин подал голос, а затем проследил за тем, чтобы дверь за его спиной закрылась.       — Прошу прощения, что задержался, но мне сказали, что я могу себе позволить.       — Да. — Чонгук повернулся к нему, затем еще раз с задумчивостью оглянувшись на мольберт, на котором с этого расстояния Джин мог разглядеть только несколько голубых разводов. — Честно сказать, мне просто скучно. Тэтэ, как ты, наверняка, знаешь исполняет мои обязанности на совете, Роза дрыхнет… — Такое просторечное выражение в отношении своей фаворитки заставило Джина улыбнуться. — Аяку отец отправил домой, а я подумал, что ты будешь не против составить мне компанию.       — С удовольствием! — Баронет теперь не преувеличивал — ему на самом деле тоже нечем было заняться, потому что, кажется, у них с Его величеством была одна компания на двоих. — Ты что-то рисуешь?       Джин направился к Чонгуку, и тот вновь сделал шаг к мольберту.       — Пытаюсь, но вдохновение — вещь упрямая. И…       — А… Кто это?       Расслышав в голосе Джина неожиданное волнение, Чонгук перевел на него взгляд и замер. Портрет, который он выставил перед собой, надеясь, что испытываемая тоска поможет ему не испоганить, а украсить очередной холст.       — Это… — Джин сделал шаг ближе, нагнувшись над подрамником, который почему-то не был заключен в раму. Небольшой, и создалось ощущение, что так его просто было удобнее перемещать с места на место. Делать так, чтобы он постоянно был перед глазами, без нужды висеть на стене. — Мама Тэхена?       Сходство было поразительное — глаза и неповторимо обворожительная улыбка, которая заставила и Джина улыбнуться.       — Да. Герцогиня Тэя. — Чонгук подошел к Джину, встав с ним рядом и засунув руки в карманы халата, который он накинул поверх костюма, пытаясь представить себя рассеянной творческой личностью, захваченной вдохновением и забывшей о рутине. — Изобразил ее только для того, чтобы Тэтэ чаще меня навещал. Это… — Его величество взял паузу, как будто теперь про себя пытался найти в собственной картине недочеты или достоинства, которые не замечал раньше. — После нашей встречи, около года назад. Жаль, что такая прекрасная женщина не любит светские мероприятия — она была бы роскошным украшением любого вечера, придавая ему не только блеск высокого титула и аристократического воспитания, но и смысл.       Джин смотрел на портрет с задумчивостью, невольно предавшись размышлениям, которые обычно не спрашивали, прежде чем забраться в его голову. Маме Тэхена теперь было минимум сорок лет, что не отменяло то, что она до сих пор была свежа и красива, но изображенной на полотне женщине явно было намного меньше. Ее темные волосы были собраны в две тугие косы, украшенные полевыми цветами, на ней было простое платье, какое обычно носили девушки в городах, а в руках — обычная глиняная тарелка с яркими красными ягодами, которые она, смеясь, как будто с картины предлагала тебе. В изображении было слишком много эмоций. Джин не был знаком с этой женщиной, но глядя на нее в красках… Любовь. Она сквозила в каждом мазке, в каждом выбранном оттенке. И эмоция… Эмоция счастья. Неподдельного, непосредственного… детского, всегда находящегося на грани с необъяснимым восторгом. Очарование. Чонгук говорил, что он любит изображать людей по памяти, ориентируясь на свои эмоции.       — Я изобразил ее с рассказов Тэхена. Мне, к сожалению, не доводилось видеть ее такой.       Его величество как будто услышал и поспешил опровергнуть сомнение Джина, который вдруг решил, что Чонгук видел ее такой. Видел и запомнил, запечатлев на холсте, чтобы это счастливое воспоминание было не только в голове, но и перед глазами.       — Очень красиво. — Баронет решил улыбнуться, чтобы скрыть роящиеся внутри и назойливо жужжащие вопросы и сомнения. — Это потрясающий портрет. И глядя на него… Кажется, я уже люблю маму Тэхена, даже с ней не познакомившись.       — Она потрясающая. И я думаю, у тебя будет шанс познакомиться с ней лично и убедиться в этом.       Чонгук мягко взял Джина за локоть, но уже настойчиво потянул к накрытому столу, на котором были фрукты и выпечка. Он стремился его отвлечь, пока баронет пытался найти объяснение тому, почему король поставил перед собой портрет, написанный год назад, на котором, при этом, была изображена женщина, с которой он, по его словам, виделся также давно. Влюбленность? Нет, его чувства к Розе не вызывали никаких сомнений — он любил горячо и взаимно. А что тогда? Возможно, он просто очень вдохновился рассказом Тэхена, который очень любит свою маму и смог рассказать о ней с таким чувством, что оно невольно передалось его близкому человеку. Разумеется, такой вариант был. Но… Когда в твоей коллекции, а Джин знал это, не было портрета твоей матери, и при этом ты восхищался другой посторонней женщиной, которая тебе в матери годилась…       — О чем ты задумался?       Услышав этот вопрос, Джин даже дернулся от неожиданности, чуть не выронив кусочек аккуратно порезанного персика. Его величество смотрел на него с улыбкой, но в глазах было подозрение. Настороженность. Кажется, в своих фантазиях баронет ушел слишком далеко. Это было не его ума дело — родственные связи внутри королевской семьи. И решив это, он смог выветрить из головы все мысли.       — О том, что если бы у меня был такой портрет моей мамы, я бы был счастливее. Ты очень талантливый художник.       — Я могу нарисовать портрет твоей мамы, если у меня будет её изображение. — Чонгук пожал плечами, затем с аппетитом взявшись за хрустящую и пахнущую ванилью и сливочным маслом слойку.       А Джин уставился на него распахнутыми от удивления глазами.       — Это самое малое из того, что я мог бы сделать в благодарность за то, что ты спас Тэхена. При том… У тебя красивое лицо, и если ты мамина копия — мне будет приятна эта работа. Не только потому, что я смогу доставить тебе удовольствие, и, возможно, твоему отцу, но и потому, что… Просто приятно. И несложно. Рисование меня отвлекает. Особенно тогда, когда я знаю, что хочу нарисовать.       Чонгук забавно надул губы, затем потянувшись за долькой сочного и хрустящего яблока.       — Я… Я бы умер от счастья, если бы получил от тебя мамин портрет.       — Если ты умрешь, Тэтэ меня убьет, так что, придется сдержаться. — Его величество покачал головой, а потом широко и по кроличьи, как умел только он, улыбнулся, очаровательно сморщив нос. — Видя твое лицо теперь, мне уже хочется поскорее приняться за работу.       — Гук, ты серьезно? Просто скажи, потому что я…       — Серьезно, Джинни. Абсолютно. Скорее всего, если бы ты просто был любовником Тэхена, я бы не стал так расщедриваться, но ты спас его и занял место в его сердце — это достаточный повод. Если учесть, насколько Тэтэ мне дорог.       Джин успел в этом убедиться, видя, как раздавлен горем был король тогда, когда Его высочество боролся за свою жизнь.       — И еще я хочу поблагодарить тебя за то, что ты решил остаться. Доверился ему. Мое слово, как короля — он никогда твое доверие не предаст. Именно поэтому мы так близки и поэтому… Поэтому его легко ранить, если у тебя вдруг другие устремления или взгляды на жизнь.       Теперь Чонгук был абсолютно серьезен, и до Джина дошла истинная причина, почему он оказался здесь. И это его нисколько не смущало, потому что он был искренен в своих чувствах и мыслях.       — Я не пытаюсь тебя запугать — ни в коем случае. Просто я хочу, чтобы ты понимал, что он мой самый близкий человек здесь. Ты знаешь, что на его жизнь покушались, сплетя заговор, и это лишь потому, что без него я слаб. Потому что я один здесь, и несмотря на то, что имею абсолютно законные притязания на власть, мое восшествие на трон не было запланировано. Особенно теми, кто до этого пытался его узурпировать. Если бы не Тэхен, я бы сломался. С ним стал намного сильнее и увереннее в себе. Его боль — это моя боль, Джин. Также как его счастье — это мое счастье. — Чонгук улыбнулся, решив, что достаточно нагнал драмы и тоски, заметив на лице баронета не только смятение и растерянность, но и сочувствие. — Я верю тебе. Я знаю, что ты никогда не замыслишь против него зла, но… Сам понимаешь, некоторые вещи лучше озвучить, чтобы потом не было недопонимания.       — Я понимаю, Гук. — Джин сосредоточенно кивнул. — Я понимаю твои чувства. Не могу разделить, потому что для меня вопросы трона, короны — это что-то из рыцарских романов, а не из каждодневной рутины, но я обещаю тебе, что тоже хочу Тэхену только счастья. И… — Неожиданно баронет покраснел. — Ну… Стараюсь. Его доставить.       Джин не успел подумать, что по нормам языка, доставляют удовольствие, а не счастье, но кажется для него это теперь было одно и то же. И Чонгук не мог скрыть улыбку, которую затем, когда Джин поднял глаза, всё же успел унять.       — Знаешь, я за то время, что был здесь, никогда не видел его настолько счастливым. Честно. Он был доволен, весел, радостен, но вот такого счастья, которое с тобой всегда, заставляет глаза блестеть, а губы улыбаться — не было. Никогда.       — А… Он же был влюблен. — Джин не знал, насколько это было уместно, и уже готовился извиняться за это уточнение.       — Увлечение, не любовь. Он увлекся, а не полюбил, что сам потом понял. — Чонгук опустил глаза, как будто раздумывая на чем-то. — Я не буду говорить за него — скажу только о своих впечатлениях. Тогда, когда рядом был Трэй, он был счастлив только в те моменты, когда он был рядом. Знаешь, когда глаза горят, когда ты смотришь на то, что тебя восхищает и тревожит твою душу. С тобой… Он постоянно такой. — Чонгук улыбнулся. — Потому что ему не нужно видеть тебя, чтобы радоваться — ты всегда с ним. В сердце, в мыслях, в надеждах, планах и желаниях. И поэтому он счастлив постоянно, априори. Я знаю его и моим наблюдениям ты можешь верить.       Джин верил, пытаясь теперь скрыть смущение и удовольствие за покрасневшими щеками и невольно растянувшейся на губах улыбке.       — Ладно. Он сам тебе расскажет. А ты пока… — Чонгук придвинулся ближе к столу. — Расскажи мне о себе то, что я не знал! Хочу… какой-нибудь секрет! Нет! Хочу… — Его величество теперь был похож на ребенка, который оказался перед витриной кондитерской, получив разрешение от родителей взять всё, что хочется. И Джин невольно умилялся. — Расскажи какие-нибудь случаи из своей учебы. Наверняка, там было что-то очень увлекательное. Интересное. Любопыыыытное… — Чонгук многозначительно поднял брови, и Джин рассмеялся. — А я взамен расскажу тебе что-то о себе. Так, чтобы случайно не выдать страшную тайну. Хотя… Страшная тайна тебя напугает, и ты тут же ее забудешь, так что… — Он расслабленно откинулся на спинку кресла, вытянув руки. — Я не рискую.       — А может у меня тоже есть страшные тайны… — Джин хитро прищурился, придвинувшись к столу, и Чонгук повторил и его движение и выражение лица, перейдя на заговорщицкий шепот.       — Выкладывай. Всё. Посмотрим, кто из нас страшнее: напуганный я или твои тайны.       Джин рассмеялся прежде, чем заметил, как Чонгук был доволен удавшимся представлением, затем превратившись во внимательного слушателя.

***

      Стемнело незаметно, и Джин, выходя от Юнги, которого чуть ли не с ложки кормил, зная, что под действием вдохновения его любимый гений совершенно забывал о еде, начал переживать. Он не видел Тэхена и не слышал ничего о нем. Чимин появлялся, но он ничего не говорил, из чего следовало, что Его высочество был занят чем-то, не выбивающимся из его обычной рутины во дворце, с которой Джин не был знаком. Совет затянулся?       — О! Сэр Джин!       Чимин очень забавно округлил глаза, заметив неспешно направляющегося по коридору Джина, и тот тут же оживился.       — Ты поел с Юнги или всё еще голоден?       — Тэтэ сказал, что мы будем ужинать вместе, и я…       — Ах он злодей! — Чимин нахмурился. — В общем, Его высочество свободен и дал мне указания, тебя к ужину подготовить.       — Как? Нагулять у меня зверский аппетит? Я сделал всё до тебя. — Джин ухмыльнулся, пока Чимин только улыбался с очень заговорщицким видом. — Что я должен сделать?       — Принять ванну, облачиться в пижамку и халат и добраться в целости и сохранности до покоев Его высочества — на этом всё! — Камердинер гордо задрал подбородок. — Но ты можешь остаться так, если не хочется уснуть вместе с принцем — уже поздно, и он надеется, что после ужина ты не захочешь его покидать.       — То есть, я должен принять ванну затем, чтобы потом… в любой момент лечь спать? — В голосе Джина слышалось необъяснимое для Чимина подозрение.       — Ну да. А что тебя смущает? По-моему, ты обычно всегда принимаешь ванну перед сном. Он вот уже плещется. И, кстати, такой довольный и веселый… Уверен, он сможет составить тебе самую приятную компанию за ужином! — Чимин торжествующе улыбнулся, и Джин улыбнулся в ответ. — Можешь не торопиться. И пока слуги подготовят для тебя ванну, я добуду для тебя подходящее облачение.       — Так у меня же…       — Так у тебя же слишком пустой шкаф! А у портного сохранились твои мерки, и вообще, мне кажется, ты должен это знать. — Чимин взял Джина за локоть, нагнувшись к нему. — Дают — бери, а бьют — беги. Так что, никаких возражений.       — Да кто я вообще такой, чтобы отказываться от новой пижамы! — Баронет изобразил очень искреннее возмущение, и Чимин рассмеялся.       Вечерний туалет не занял много времени, как и переодевание в обновки, а Его высочество выбрал для него пижаму из чего-то… очень мягкого. Джин хорошо знал ткани, но это… Что-то среднее между шелком и хлопком. Что-то, в чем не будет ни жарко, ни холодно. И роскошный халат из темно-вишневого бархата, который был лишен вышивки, украшенный лишь атласными лентами, но от того он выглядел лишь роскошнее.       — Нравится?       Чимин помог Джину завязать пояс так, чтобы он держался туго, но при этом не душил, и мог распуститься только после приложенного усилия.       — Очень. — Баронет не скрывал восхищением, подняв руки и оглядев широкие рукава. — В таком можно ходить по коридорам без стеснения?       — Да, но желательно только с наступлением темноты — для светлого времени суток это слишком… неформальное облачение, которое вряд ли заслужит восхищение или одобрение со стороны тех, кто встретится тебе по пути. — Чимин вежливо выпроваживал Джина из комнаты. — Вот когда темно, другое дело. В это время дворец сам готовится ко сну и вполне позволяет своим обитателям заниматься тем же, без стеснения демонстрируя комфорт и уют лишенного претенциозности костюма.       — Я понял. — Джин кивнул.       До покоев Его высочества они дошли под непринужденный разговор об обычном распорядке дворца, и Чимин позволил себе открыть дверь и войти без уведомления. Тэхена в гостиной не оказалось, и они проследовали в кабинет, заметив принца, сгорбившегося и сосредоточенно сжимающего подбородок, над столом, на котором лежали несколько книг.       — Откуда в тебе такое рвение к знаниям?       Чимин спокойно проследовал к столу, пока Его высочество даже не поднял взгляд.       — Это не знания. Это рычаги интеллектуального давления!       Тэхен торжествующе поднял голову, и первым его взгляд наткнулся на Джина, вызвав на лице Его высочества широченную улыбку.       — Прости, что пропал. Мне нужно было отомстить господину Премьеру за то, что он украл у нас Аяку. — После сказанного до краев наполненная удовольствие улыбка окрасилась задорной хитростью. — Я попросил его погрузить меня в тайны государственных отчетов, в которые я мог сунуть свой любопытный нос, а Премьер не мог мне в этом отказать, по суду получив распоряжение о том, что я для интересов государства не опасен. И знаете… — Тэхен выпрямился, заведя за спину руки. — Я смог довести его до того состояния, когда в нем не осталось раздражения — только усталость. Мы даже с ним перекусили, но, кажется, я всё же не смог доставить ему удовольствие своей компанией.       — Так вот почему ты так доволен собой… — Чимин покачал головой. — Я могу накрывать ужин?       — Угу. — Тэхен вновь ненадолго склонился над книгами и бумагами, затем аккуратно всё закрыв и сдвинув к углу стола.       — Джин, между прочим, пока ты трапезничал с Премьером, ничего не ел. Ждал ваш ужин. — Чимин с укоризной нахмурился, с такой же укоризной покачав головой, пока Его высочество уставился на Джина удивленно распахнутыми глазами. — Даже похудеть успел!       — Ай, ну что ты болтаешь! Я налопался булок и персиков с Гуком. — Джин махнул рукой, пока Тэхен вышел из-за стола.       На нем тоже был халат и пижама, и баронет не без удовольствия отметил, что они были такие же, как на нем. Это было и трогательно, и почетно — носить облачение, достойное Его высочества.       — Я негодяй. Буду просить за это прощение.       Тэхен был очень серьезным и с очень серьезным видом взял Джина за руку, затем потянув ее к своим губам. Он не сводил с баронета прямой взгляд, и можно было бы заподозрить что-то неладное, если бы в темных глазах не заблестела вдруг отразившаяся на до этого поджатых губах улыбка.       — Жутко соскучился!       И принц просто сгреб Джина в охапку, крепко прижимая к себе и при этом раскачивая на месте. Он на самом деле был в прекрасном расположении духа, чему баронету оставалось только радоваться, пока камердинер бесшумно выскользнул из кабинета.       — Мы сегодня спим вместе, да? — Джин положил свои руки Тэхену на плечи, пока тот двумя руками обнимал его за талию.       — Ага. Я подумал, что ты будешь не против, если учесть, что мы с тобой не виделись почти целый день. — Его высочество смотрел с непередаваемой нежностью, взглядом скользя по дорогим сердцу чертам Джина, которые теперь совершенно разгладились от накрывшей их обоих безмятежности и стали еще мягче, очаровательнее. — Кстати. После ужина можем прогуляться по саду или же поваляться на диване. Можем почитать друг другу — у меня есть несколько легких, но при этом наполненных поэтической красотой романов. Как думаешь?       — Я не думаю. Я хочу!       — А если я предложу выпить вина? — Тэхен смотрел на него, хитро прищурившись, и Джин возмущенно нахмурился.       — Пока ты предложишь — я уже выпью! — Он многозначительно дернул бровями, пока Его высочество рассмеялся, сильнее прижав к себе своего баронета.       Вечер обещал быть приятным, однако… Он обречен был пойти не по плану.