Паутина в цветнике

      — Как я выгляжу? Только говори честно. Я хочу, чтобы сын гордился мной.       Женщина провела рукой по туго затянутому темно-изумрудному корсажу, обрисовав гладью и бисером вышитый на бархату узор, который спускался к пышной юбке. Она задержала пальцы на вырезе платья, открывающем шею и ключицы.       — Вот скажешь по мне, что я выкормила двух детей? — Она очень драматично вздохнула, наблюдая за поднявшейся и на выдохе опустившейся грудью. — И в этом случае, отрицательный ответ не комплимент.       — Скажешь. Когда познакомишься с ними лично. — Мужчина подошел к женщине, положив руку на ее талию. — Ты замечательно выглядишь, сестра. Примерно как я.       И герцог стал деловито поправлять объемные рукава шелковой сорочки, поверх которой был надет жилет, расшитый пурпурным шелком по изумрудного цвета парче.       — Хоби, Хоби… — Герцогиня смотрела на своего брата в отражении зеркала, даже не пытаясь скрыть наполненную нежным обожанием улыбку. — Мне обидно, что ты затворничаешь вместе со мной.       — А мне обидно, что ты думаешь, что я делаю это вынужденно. — Герцог Хосок покачал головой, а затем аккуратно собрал непослушно пышные и еще не испытавшие на себе распутывающую силу гребня мягкие волосы. — А где мамино жемчужное ожерелье?       — Мне до этого нужно что-то сделать с прической. Как думаешь?       Герцогиня Тэя всегда в подобных вопросах полагалась на брата, который имел тонкое чувство красоты и стиля.       — Расчеши и заколи от лица. Не нужно крутить букли — ты принимаешь дома своего сына, на кавалера которого должна произвести сильное, но при этом не слишком… претенциозное впечатление. Герцогиня, но с душой, которой ничто человеческое не чуждо. — Хосок продолжал рассеянно перебирать светло-каштановые локоны, пока женщина широко улыбалась.       — Вроде лени. Ты прав.       — Как всегда впрочем. — Герцог закатил глаза, отступив назад, чтобы еще раз оглядеть выбранный сестрой наряд. — За тебя всё скажет платье и фамильный жемчуг. Уверен, мама была бы счастлива увидеть его на тебе. Как и отец. Правда… Он бы обязательно делал вид, что ему безразлично, а у самого бы сердце замерло от того, какая ты красивая.       Тэя, вооружившись гребнем, неторопливо перебирала непослушные пряди, рассеянно уставившись перед собой.       — Тебе нужно задуматься о замужестве. Ты официально считаешься вдовой, в узких и широких кругах известна как честная и благодетельная женщина, которая достаточно долго держала траур по выдуманному мужу и теперь может позволить себе пожить в свое удовольствие. — Голос Хосока стал звучать строже и тверже, как мог бы звучать голос старшего брата, взявшего на себя роль главы семейства, если бы ни был младшим. — Дети выпорхнули из гнезда, а ты слишком хороша для того, чтобы держать свою обольстительность под замком.       — Ты меня переоцениваешь, родной. — Однако герцогиня широко улыбнулась, посмотрев на брата в зеркало. — Спасибо. Я прислушаюсь к твоим словам.       — Мы можем спросить у других, если мое…       Герцогу не удалось закончить мысль, так как в дверь постучали.       — Да.       Он развернулся первым, сразу заметив волнение на лице дворецкого, который теперь, зная, что хозяйка была здесь, пытался заглянуть Хосоку за спину.       — Прошу прощения, Ваша светлость. Там… гость.       — Уже? — Тэя тут же повернулась, отложив гребень, и направилась к одной из шкатулок. — Тэтэ же писал…       — Нет, это не господин Тэхен. Но вам стоит спуститься.       Женщина с сомнением смотрела на своего верного дворецкого, который всем своим видом показывал волнение. Однако, в какой-то момент его губы дернулись вверх, и по этой торопливой улыбке стало понятно, что гость, скорее всего, был пусть и не званным, но вполне желанным.       — Пойдем.       Тэя, забыв о жемчуге и быстро надев мягкие туфли, которые ожидали ее на краю ковра, подхватила брата под локоть, потянув его к лестнице. При этом она думала, какие еще приготовления нужно закончить, прежде чем можно будет со спокойной душой ждать столь желанной встречи. И вслед за этими мыслями, пришли размышления о том, как именно выглядел этот Джин, о котором Тэхен писал с таким упоением. Наверняка, этот молодой человек был сосредоточением всех возможных достоинств и добродетелей, потому что сын, которого она воспитала, не мог выбрать кого-то другого, но теперь было интересно, как он выглядел. Наверняка, отличался исключительной красотой, которая могла быть не видна не искушенному возвышенным взгляду, но ее сын…       Хосок первым сошел с укрытых ковром ступеней, протянув герцогине руку, и та тут же заторопилась в гостиную. Первый, кого она заметила, а не заметить его было очень сложно — Бэй, на котором была дорогая ливрея, не слишком тщательно укрытая дорожным плащом. И даже в одеянии слуги он производил устрашающее впечатление. Даже теперь, когда смотрел на нее с отчаянным восхищением, которое можно было почувствовать даже на расстоянии. Однако, барон сумел взять себя в руки, сделав шаг вперед. И только теперь Тэя и Хосок обратили внимание на второго посетителя, на котором был дорожный костюм из плотно скроенной тонкой черной шерсти, и распахнутый плащ, надвинутый капюшон которого полностью скрывал его лицо. Единственная причина, почему незнакомец не вызывал подозрений — он прибыл вместе с тем, кому они доверяли, а значит, не представлял опасности.       — Герцог. Герцогиня. — И кланяясь Тэе, Бэй задержался. — Я пытался его отговорить.       — Кого ты пытался отговорить?       Герцогиня сделала шаг вперед, оставив брата позади, слыша теперь, как заколотилось сердце, глухой и глубокой тоской отдаваясь в ушах. Тоской по младшему сыну, разлука с которым стала привычной, не переставая быть болезненной. Она боялась теперь надеяться, но…       — Одного короля.       Тонкие пальцы отбросили капюшон, и женщина, остановившись, тут же бросилась навстречу Чонгуку, не успев стереть со щек радостью неожиданной встречи брызнувшие слезы. А Чонгук тут же подхватил мать, крепко сжав в руках и начав кружить, с наслаждением и облегчением вслушиваясь в ее сдавленный слезами счастья смех. Наверное, она спала, но это был самый счастливый сон, который ей когда-либо доводилось видеть.       — Ты скучала по мне?       Чонгук остановился, не торопясь отпускать от себя герцогиню, которая дрожащими руками обхватила его лицо, взволнованно, но при этом пристально вглядываясь в его глаза.       — Я вот… ужасно по тебе соскучился.       Теперь перед ней был не король — ребенок, который капризно поджимал губы, самым нежным образом коря её за недоставшиеся ему внимание и ласку. Взрослый, умный, самостоятельный, наделенный силой и властью, он теперь сжимал маму в руках, дуясь, как обычно дулся, когда был маленьким и по какому-нибудь очаровательному поводу недовольным. Сердце переполнилось чувствами, которые тут же выплеснулись наружу, начав топить истосковавшегося по матери сына в ласке, обрушившейся вместе с торопливыми и беспорядочными поцелуями, которыми герцогиня, вместе с ласковыми причитаниями осыпала уже улыбающееся и довольное лицо Его величества.       — Что, даже отбиваться не будешь? — Женщина мягко отстранила от себя Чонгука, при этом не выпуская из рук его лицо. — Ты точно мой сын?       Она как будто подозрительно прищурилась, а потом широко улыбнулась, прильнув к груди короля, который тут же горячими объятиями укрыл ее плечи.       — Отпусти мальчика — он, наверняка, на самом деле приехал ко мне.       Хосок, который успел расчувствоваться и стереть следы этой сентиментальности со щек, вышел вперед, и Тэя обернулась к нему.       — Не примазывайся.       И она сильнее стиснула сына в объятиях, затем послушно отпустив. И Чонгук сразу попал в распоряжение любимого дяди, который не стал причитать и целовать, но всё равно смог в полной мере продемонстрировать силу своей тоски по дорогому племяннику, двумя руками прижимая его к себе.       — А почему не приехал вместе с Тэтэ, раз уж сумел выбраться? — Хосок нехотя отстранил от себя короля, посмотрев на его лицо… — Он не знает о том, что ты здесь?       — Нет. Я не обсуждал с ним это, самостоятельно приняв решение. — Чонгук гордо поднял подбородок, затем быстро повернувшись к Бэю, который всё это время стоял в стороне. — Но я заручился самой надежной поддержкой и защитой. И во дворце никто не заметит моего отсутствия, ради чего мне пришлось обидеть одну замечательную девушку…       Чонгук на самом деле испытывал угрызения совести, и заметив вопросительный взгляд мамы, которая, как будто в поисках ответов, пыталась поймать взгляд Бэя, потянулся к внутреннему карману куртки, достав из него небольшой, написанный маслом по тонкому срезу дерева портрет.       — Роза. Она станет моей женой. Я уже решил это.       — Какая красавица... — Тэя с любопытством рассматривала изображенный с любовью и в красках образ, затем подняв глаза на сына. — В таком случае, пришло время отдать тебе бабушкино кольцо, раз уж мне ни разу не пришлось походить обрученной. А ты подаришь его этой прелестнице, со словами, что я одобряю твой выбор и уже мечтаю с ней познакомиться.       — И не забудь добавить, что твоя мама просто знает, что если она твой выбор не одобрит, ты с ней подерешься, и… ей всё равно придется его одобрить. — Хосок задумчиво улыбался, затем получив нежный тычок от сестры, которая схватила его за руку и притянула к себе, чтобы показать портрет. — Сразу видно, королева. Королева твоего сердца.       — Если что, мы не задержимся надолго. — Бэй решил привлечь к себе внимание, до этого ожидая, когда часть с родственными объятиями подойдет к концу. — Дождемся появления здесь Его высочества, поговорим и сразу в обратный путь — нужно вернуться до наступления темноты. Потому что мы верхом, без экипажа.       — Вы голодны? — Тэя, ненадолго задумавшись над услышанным, теперь обращалась ко всем, но при этом направилась к барону. — Мы с Хоби перекусили, чтобы дождаться обеда, который накроют, как только появятся Тэтэ и Джин. — И женщина неожиданно всплеснула руками, одну из которых как будто невзначай протянула Бэю. — Разумеется, вы голодны! — Она сделала один незаметный шаг, приблизившись к мужчине, при этом обращаясь к Чонгуку и Хосоку, который, почему-то весьма довольный собой, скрестил на груди руки, самодовольно улыбаясь. — Хоби, распорядись? И умой Гука после дороги.       — Маааам… — Чонгук запрокинул голову, пока герцог лишь звонко рассмеялся.       Они покинули гостиную, и Тэя полностью развернулась к барону, который не дышал и не моргал, крепко сжимая его ладонь.       — Это не опасно? То, что он решился сюда приехать, при этом не посоветовавшись с Тэхеном. Скажи мне честно. Если он всё это время меня не посещал, для этого были причины.       — Гук тщательно спланировал, затем организовал и тем самым обеспечил тайну своего отъезда, поэтому переживать о том, что кто-то сможет узнать о нём не приходится. — Бэй прочистил горло, поторопившись поднять нечаянно сползший к ключицам герцогини взгляд. — Во дворце не узнают. Можешь быть спокойна. Единственная опасность — гнев его старшего, но, думаю, честный поединок быстро их рассудит.       — Ты хочешь еще что-то мне сказать. — Герцогиня приподняла подбородок, хитро смотря на барона. — Слушаю.       — Это секрет. — Бэй отрицательно покачал головой. — Но я могу шепнуть его тебе на ушко.       Тэя сделала шаг, наклонив голову для откровения, и барон тут же наклонился к ней, при этом успев обвить тонкую талию рукой.       — Ты обворожительна. Ни одна женщина в мире никогда не сможет сравниться с тобой.       Ласково низкий шепот тронул не только сердце, но и тонкую чувствительную кожу, пока нос барона позволил себе зарыться в мягкие волосы, глубоко вдыхая самый желанный запах. Запах самой желанной женщины, которая, наконец, дала ему надежду.       — Это не секрет. У тебя всё на лице написано. — Тэя прикрыла глаза, подавшись за прижавшимися к её виску губами. — Спасибо, что бережешь моих сыновей.       — Я могу беречь и твоих сыновей, и тебя.       — Я всё еще думаю над этим. — Герцогиня мягко отстранилась. — Пойдем. Вам нужно поесть после дороги.       И прежде чем пойти за Тэей, Бэй, пристально вглядываясь в ее глаза, потянул к своим губам ее руку, нежно коснувшись тонких пальцев.       — Ловелас.       И барон с особенным удовольствием наблюдал за тем, как герцогиня хмурилась, пока верх ее точеных скул всё же тронул легкий румянец.

***

      — Дуй на кухню — твоя матушка ужасно по тебе соскучилась. — Тэхен мягко толкнул Чимина, который помогал ему выбраться из кареты, в плечо, и тот тут же вприпрыжку бросился к дому.       Пока Его высочество протягивал руку Джину, заметив, что тот не торопился выходить.       — Передумал?       Тэхен терпеливо ждал, затем широко улыбнувшись, когда появилась только голова его обожаемого баронета.       — У меня колени трясутся — я не могу встать.       Джин смотрел на него, нервно закусив губы.       — Тогда мне придется занести тебя в дом на руках. Но чтобы сильно не смущаться, ты в любой момент можешь притвориться мертвым.       — Смешно ему. — Баронет фыркнул, затем всё же воспользовавшись предложенной помощью. — Мне не нужно притворяться, потому что…       — Джинни. — Принц потянул его к себе, мягко обвив рукой напряженные плечи. — Я не волнуюсь, потому что знаю, что ты понравишься маме и дяде. Я уверен в этом. И… — Он быстро посмотрел в сторону дома, и на его лице растянулась довольная улыбка. — Начнем с дяди.       Баронет тут же резко обернулся, заметив на вершине ведущей к дому лестницы мужчину, который, заприметив их, лихо начал спускаться по ступеням, последние несколько перепрыгнув. Он был высок, аристократически тонко сложен, что особенно подчеркивалось жилетом, туго обхватывающим торс и объемными при этом рукавами. Темно-каштановые волосы были зачесаны назад, открывая лицо, черты которого также были отмечены благородной утонченностью.       — Я услышал визг Чимина из кухни и поспешил первым встретить дорогих гостей.       Герцог улыбался так широко и так солнечно, что ему невозможно было не улыбнуться в ответ.       — Привет, дядя.       Тэхен крепко обнял мужчину, который стиснул его в объятиях, приподняв от земли, и что-то в этот момент пробормотал племяннику на ухо, заставив того рассмеяться.       — Познакомься. Это Джин. Мой кавалер и будущий супруг.       Принц сделал шаг в сторону, и его будущий супруг поторопился расправить широкие плечи.       — Очень приятно, Джин! Хосок. Титулы мы оставим для двора, и раз ты теперь почти что мой родственник… Просто Хоби. — Мужчина тепло и очень дружелюбно улыбался, протягивая тонкую ладонь для рукопожатия, на которое Джин с удовольствием ответил. — Не смущайся, прошу тебя. Я на самом деле рад знакомству с тобой и скажу за сестру, что она тоже находится в приятном волнении. — Хосок теперь вежливо сжал плечо баронета, смотря на него с заботой, а затем повернулся к Тэхену, и взгляд его стал строже. — Пока ты боролся за жизнь, твоя мать извелась сама и извела меня отчаянным беспокойством и плохими предчувствиями.       — Кстати, это Джин меня спас. — Тэхен взял баронета за руку. — Я буквально обязан ему жизнью.       — Да, я в курсе этой грустной истории и участия в ней одного доктора, которого я двумя поломанными ногами уже поставил на путь исправления. — Красивое лицо мужчины исказила злость, которая затем, стоило ему вновь повернуться к Джину, исчезла. — Я не знаю, как тебя можно отблагодарить за то, что ты сделал для моей семьи. Кроме того, что отныне и впредь ты будешь самым желанным гостем в моем доме и всегда сможешь рассчитывать на мою помощь. Я не забываю доброту, и уж тем более ту, которая спасла дорогую для меня жизнь.       Герцог выглядел и звучал так серьезно, что Джин невольно стушевался, опустив глаза.       — Не смущай его. Я сам верну ему этот долг.       — Это не долг! — Джин не мог пропустить это мимо ушей, нахмурившись. — Я спас тебя, потому что… Не мог не спасти. Вот и всё. Никакого долга и подвига здесь нет — ты сам выздоровел.       — Скромность — украшение, но наша фамильная брошь смотрится на тебе выгоднее. — Хосок улыбнулся, обратив внимание на воротник Джина. — Носи с удовольствием. Мама бы обязательно подарила ее тебе, если бы узнала, что ты спас ее любимого внука от смерти.       — В таком случае, так как бабуля почила, я могу сделать это за нее. Правда? — Тэхен, чуть прищурившись, смотрел на дядю, который покачал головой. — Правда? Ты глава семейства. Не увиливай от ответа!       — Правда. У меня всё равно есть такая же, а твоя мама гербовые украшения носить отказывается. — Хосок ухмыльнулся, затем ободряюще улыбнувшись Джину, который уже готовился возразить. — Она твоя. Это самое малое, чем я мог бы отблагодарить тебя за жизнь любимого племянника. И не отказывайся — благородные господа вроде меня обязательно сочтут это за личное оскорбление, а нам с тобой очень нужно подружиться.       Герцог заговорщицки подмигнул Джину, затем гостеприимно протянув руку в сторону дома.       — Пойдем. Тэя уже извелась от волнения.       Тэхен в ответ лишь улыбнулся, крепко сжав в своей ладони руку Джина, который смотрел на него с некоторой растерянностью, явно смущенный такой щедростью. Ему сложно было представить, чтобы аристократ так просто мог расстаться с фамильной драгоценностью, которая стоила целое состояние. Очевидно, дела в герцогстве шли достаточно хорошо, а сам герцог больше ценил что-то другое, что также передалось ему вместе с титулом, но через кровь. Честь и благородство.       — Тэя!       Хосок громко позвал сестру, пока Джин с осторожным любопытством оглядывался по сторонам. Ему не приходилось бывать в настолько богатых домах, которые принадлежали таким знатным семьям — только во дворце, но в сравнении с дворцовыми просторами, открывшаяся ему гостиная отличалась большим комфортом, согретым рвущимся из больших окон солнечным светом и личным вниманием к деталям. Именно они придавали обстановке не просто лоск роскоши, а тепло домашнего уюта. И лепнина, позолота, ковры и бархат уже не выглядели такими уж претенциозными.       — Мама!       Тэхен тоже решил подать голос, и как будто ожидая только этого, в просторной комнате появилась женщина в сопровождении Чимина, который всем своим видом демонстрировал искреннее обожание и радость этой встречи. Как и герцогиня, с которой Джин в следующее мгновение встретился взглядом. Она, кажется, замерла. Ее покатые плечи сами собой расправились, тонкая шея как будто стала длиннее и изящнее, возможно из-за того, что венчающая ее голова немного приподнялась, демонстрируя острый подбородок и аристократическое обхождение. Но в нем не было пренебрежения или высокомерия. Джин смотрел на гордую женщину и понимал, что она так выглядела не потому, что считала своего гостя ниже своего достоинства — просто аристократическое воспитание, которое учит держать спину и лицо в любой ситуации, особенно в той, в которой ты оказался впервые и вот-вот готов был неприлично сильно удивиться.       Джин невольно сравнил ее с королевой, сразу сумев найти отличия. Красота Её величества была чувственной, вызывающей, заставляющей восхищаться и желать непозволительного, что в сочетании с надменным взглядом королевы ощущалось особенно волнительно. Герцогиня была другой. Ее красота была благородной, подернутой морозным узором, к которому нельзя было прикоснуться, чтобы не обжечь холодом пальцы, но невозможно было не любоваться. Те же черты, что и у Тэхена, и опущенные уголки губ вместе с пронзительно темным взглядом причудливо очерченных глаз, в обрамлении пушистых темных ресниц… Она смотрела с сомнением, легким, вежливым, чтобы не стать оскорблением подозрением и любопытством. Она была преисполнена достоинства в этот момент, но оно не было обидным — наоборот. Джин в ее присутствии приосанился, невольно пытаясь соответствовать, что ему удавалось.       И вот женщина вдруг улыбнулась. Широко, обворожительно, и баронету пришлось вспомнить портрет, который он видел в покоях Его величества. Очевидно, между изображением и неповторимым оригиналом был десяток лет, но теперь Джин мог поклясться, что портрет ожил, мгновением сделав из степенно благородной женщины простую девушку, задорную и счастливую.       — Ну, наконец-то! — Герцогиня Тэя уверенно направилась в их сторону, и первым сделал шаг навстречу Тэхен, который сразу попал в руки матери. — Я знаю, что ты болел. И уверена, что только чудом выздоровел. Злодеи всё от меня скрывали, но мое чуткое сердце, однажды и навсегда тебя полюбив, никогда не обманет. — Женщина стала серьезной, строго вглядываясь в лицо старшего сына. — Неведение от боли не спасает, Тэтэ. Оно лишь ее откладывает и делает сильнее.       — Однако, я жив и здоров. — Тэхен поспешил улыбнуться пошире, стремясь обезоружить приготовившую нежные нравоучения мать, которая сразу улыбнулась в ответ, порывисто прильнув к сыну. — Я думал о том, что ты будешь очень ругаться, если я вдруг умру, и поэтому быстро выздоровел. Благодаря ему, мам. Он меня спас, и раз уж ты всё знаешь…       Его высочество мягко отстранил от себя герцогиню, сделав шаг в сторону. И Джин, который не ожидал, что так скоро будет представлен, растерялся под пристальным и блестящим взглядом Тэи, который совершенно точно в данный момент пытался пробраться к нему под кожу и выведать все секреты.       Он поклонился, прижимая ладонь к сердцу, а затем заметил, что герцогиня протянула ему обе руки, которые Джин бережно взял, подняв на женщину растерянный взгляд.       — Оставь церемонии — я хозяйка здесь, но не госпожа. — Герцогиня улыбалась с нежностью, которой вторил ее ставший нежно уговаривающим голос. — Можешь звать меня просто Тэя, Джин. И не думать ни о чем, кроме того, что я, как и мой брат… — Тэя посмотрела на Хосока, который нарочито степенно кивнул. — Очень рады с тобой познакомиться и видеть в своем доме. И мамина брошь идет тебе намного больше, чем мне.       Женщина игриво улыбнулась, потянувшись пальцами к украшению, которое до сих пор держало воротник на рубашке баронета.       — Я подарил ее Джину. В знак нашей симпатии и дружбы.       И Джин зачем-то захотел посмотреть на свой подарок, опустив подбородок и наткнувшись на руку герцогини.       — Если бы я имела право распоряжаться фамильными драгоценностями, поступила бы также. — Тонкие женские пальцы аккуратно подцепили подбородок Джина, побуждая его поднять голову. И он сразу нарвался на лукавый взгляд. — Ни одно украшение не может считаться ценным или роскошным, если вместо того, чтобы украшать и гордо сопровождать чужую красоту, пылится в сундуке. Поэтому, это броши повезло, что ты будешь её новым владельцем, а не наоборот.       — Честно признаться, я переживал, когда Тэтэ впервые показал мне ее. Я понимаю, что это семейная реликвия, и…       — Это самая нелюбимая брошь моей мамы, которую она не любила лишь потому, что она никогда не подходила как к следует к платьям той цветовой гаммы, которую она предпочитала. — Тэя как будто виновато улыбнулась. — Для нее это была не реликвия, а досадная обязанность, которую она смиренно исполняла рядом со своим благородным и всеми уважаемым супругом. Уверена, что если бы она теперь была здесь — радостно всплеснула руками, сказав, что наконец красивая вещь нашла достойного хозяина.       — А… как же вы? — Разве может быть хозяин достойнее, чем собственная дочь?       — Я? — Тэя сначала изобразила удивление, а потом снисходительно улыбнулась. — Поверь, милый, из нас двоих ты достойнее этой ценности, чем я. И мой отец обязательно бы с этим согласился.       Тэхен с удивлением и недоверием смотрел на маму, затем повернувшись к Хосоку, который, в отличие от него, нисколько не был удивлен, а заметив взгляд племянника, тут же сделал к нему шаг.       — Ты, кажется, хотел раскрыть ему тайны? Поэтому Тэя не стесняется.       — Что? — Его высочество нахмурился, пока его дядя лишь многозначительно улыбнулся, задорно подмигнув.       — Если хочешь, я могу рассказать тебе увлекательную историю. — Тэя, воспользовавшись любезно предоставленным Джином локтем, направила его к креслам. — Обед совсем скоро подадут, а пока нас ждет небольшой аперитив.       — Мам. — Тэхен быстро поравнялся с герцогиней, которая невозмутимо повернула к нему голову. — Насколько увлекательной будет твоя история?       Баронет наблюдал молча, пытаясь скрывать мигом загоревшееся в нем любопытство, которое, кажется, герцогиня Тэя заметила и одобрила, судя по ее хитрой улыбке.       — Что здесь происходит? — А Его высочество тем временем начал что-то подозревать, переводя свой строгий взгляд с мамы на дядю и обратно, при этом обняв Джина за плечи, как будто в любой момент готовый защитить. — Почему вы такие загадочные?       — Пока загадочные, а потом станем открытой книгой — ты же сам хотел открыть Джину наши семейные тайны. Мы с сестрой совершенно не против и готовы тебе помочь. — Хосок с теплом улыбался Тэхену, который пытался не удивляться и вслух не задаться вопросом, какого черта здесь теперь происходит. — Тем более, Джин наверняка успел о чем-то догадаться. Особенно после того, как в покоях Его величества нашел портрет моей дорогой сестры.       — Давайте присядем. — Герцогиня первой направилась к мягким диванам, жестом пригласив Джина занять место рядом с ней, на что баронет с удовольствием откликнулся. — Гуку всегда особенно хорошо удавались изображения по памяти. Только жаль, что папа не сможет оценить его творение, потому что Его величество изобразил его в красках лишь после того, как тот почил. Этот портрет его кисти до сих пор остается моим самым любимым.       — Тэхен и Чонгук братья?       Сказав это, Джин нисколько не был удивлен теперь ставшей очевидной мысли, пока Тэхен… Тэхен просто пытался понять, что происходит и с какой стати, пусть он сам намеревался этим заняться, семейные тайны теперь раскрывались сами собой.       — Да. — Тэя кивнула, затем посмотрев на старшего сына. — Они братья, потомки, наследники, которым король, несмотря на то, что они были рождены вне брака, дал свое отцовство и права, которыми обладают законные дети. — Герцогиня улыбнулась. — Судя по всему, ты догадывался об этом.       — Единственное, что меня смущало — как королева согласилась на то, чтобы пустить на трон, который она занимала до этого, неродного сына. А так… То, как Его величество общался с королевой, как отзывался о ней, ваш портрет в королевских покоях, тем более, изображенный с явными и очень сильными чувствами... Всё это было очень убедительным основанием для справедливых сомнений.       — У Чонгука с Её величеством договоренность, поэтому она делает вид, что они с Гуком родные и близкие. — Тэхен решил внести пояснение, всё еще не сумев понять, почему мама решилась на откровение. Сама. И откуда узнала, что ее сын успел на это решиться до неё. — По закону я, как старший, являюсь первым наследником трона, но в этом случае надежнее было помимо юридического доказательства родства и прав представить… непосредственные. А Гук папина копия. Да и я… Никогда не хотел быть королем. Мне не хватает решительности, в то время как Чонгук…       — Да, здесь у меня преимущество, пусть и небольшое и неспособное перекрыть всё остальное твое превосходство.       Джин резко обернулся, услышав знакомый голос, и вот теперь он смог удивиться, в недоумении распахнув глаза.       — Что ты здесь делаешь? Ты… в своем уме?       Тэхен поднялся, и пусть в его голосе не было явной угрозы, выглядел он так, что она вот-вот могла появиться.       — Решительность. Разве король может быть королем, если, скучая по маме, он лишь наматывает сопли на кулак, при этом ничего не предпринимая? Я разработал план, а Бэй мне помог. — Чонгук торжествующе улыбался. Он посмотрел на барона, внимательно наблюдавшего за Тэхеном, угрожающе медленно сокращающего расстояние между ним и младшим, который пока не чувствовал себя в опасности. — И мне помогает Роза. Ты же сказал, что она тоже может знать нашу тайну, и вот я решил ей поручить ответственное дело — делать вид, что мы весь день, как тюлени, барахтаемся в постели, то есть, что я очень занят. И судя по тому, что ты теперь так удивляешься, она справилась. — Чонгук гордо улыбался, сделав шаг назад. — Я позаботился о том, чтобы никто во дворце не узнал, что я уехал. Куда уехал. И не надо так на меня смотреть! Я… хотел сделать тебе сюрприз.       Его величество гордо улыбался, а затем резко бросился наутек, когда Тэхен кинулся к нему, пытаясь схватить за руку. А потом помчался за королем, который уже покинул гостиную, пытаясь затеряться в коридорах, пока старший сын с угрожающим ворчанием пытался его настичь. Старший и младший. Братья. Джин наблюдал за этим с умилением, наконец, сложив в голове картинку.       — Я думаю, мне стоит представиться, раз уж мы все тут породнились самой страшной тайной. — Бэй сделал шаг к дивану, и Джин встал, теперь вспоминая, что уже видел этого мужчину и не один раз. — Я слуга при дворе, но за его пределами — барон, бывший начальник личной королевский стражи, а также… — Бэй посмотрел на Тэю, которая, кажется, прочитала его мысли, с ними согласившись. — Опекун Тэхена и Чонгука, так как король лично мне поручил заботу о них и их защиту в то время, когда он не сможет заниматься этим лично. Его величество умер, а я… ну ты сам видел — однажды привязавшись к этим двоим, отвязаться уже невозможно. — Мужчина как будто виновато улыбнулся, затем протянув Джину руку, которую тот сразу пожал. — Бэй.       — Джин. — Баронет улыбнулся в ответ, почтительно склонив голову. — Я видел вас, но понятия не имел, что вы настолько крепко связаны.       — В этом всё дело — никто не должен об этом знать. Кроме нескольких вовлеченных в эту тайну лиц, вроде Чима или Тоши, который является камердинером Его величества. Это люди, за которых я поручился перед герцогом и герцогиней.       Джин попытался задать вопрос, но его прервал истошный вопль Чонгука, который затем сменился смехом и чем-то еще, нечленораздельным и низким, явно указывающим на Тэхена.       — Теперь я понимаю, почему Чонгук так тяжело переживал болезнь Тэхена. — Джин улыбался, посмотрев на Тэю.       — Они всегда были близки. В отличие от нас с Хоби, никогда не ругались и не дрались. Гуки всегда обожал Тэтэ, и Тэтэ всегда отвечал ему любовью и лаской. От моих объятий младший всегда отказывался, но вот старшего… Мои маленькие неразлучники. — В голосе и в улыбке герцогини было столько любви, что глаза Джина сами собой заблестели. Какими бы сильными и смелыми они ни были, для мамы они навсегда останутся самыми любимыми и дорогими мальчишками. — Я боялась, что у них возникнут разногласия по поводу обещанной им отцом короны, но и здесь они были друг за друга горой, сумев договориться. Единственное, что меня успокаивает порой — уверенность, что даже двор не сможет их разделить или настроить друг против друга.       — Я что-то пропустил?       Тэхен вернулся в гостиную, и Джин сразу заметил, что на нем не осталось дорожного сюртука, а рукава шелковой сорочки были подкатаны, и воротник больше не был завязан, распустив длинные шелковые ленты, которые до этого были бантом.       — Я же говорил тебе, что честный поединок их рассудит. — Барон широко улыбался, смотря на Тэю, затем подставив поравнявшемуся с ним Тэхену руку. — Я в тебе не сомневался, Ваше высочество. Он хотя бы на трон сесть сможет? Или придется стоять рядом?       — За кого ты меня держишь? Мы просто поговорили. — Однако, принц только теперь сумел справиться с дыханием, до этого успев запыхаться. — Мам, шикарная оранжерея.       — Вы и до нее добрались? — Женщина удивленно округлила глаза, пока Хосок, самодовольно улыбаясь, поднялся, поравнявшись с племянником и взяв его за плечи.       — Кролики ведь очень быстро бегают. Пойду его утешу. — И мужчина направился в ту сторону, куда до этого скрылись оба брата. — Гук, зайчик, иди, дядя Хоби тебя пожалеет.       И пока Тэхен уселся рядом с Джином, не скрывая широкой и довольной улыбки победителя, обхватив свой приз двумя руками (а теперь проявления нежных чувств точно можно было не смущаться), в гостиную вернулся Чонгук, которого герцог нежно обнимал за плечи, что-то ласково приговаривая. Пока Его величество со страдальческим видом потирал явно успевший пострадать зад. Он дул губы и смотрел на старшего брата, не моргая.       — Смотри, Гук, отправившись сюда и не поставив меня в известность, а вместо этого заставив всех мне врать, ты потенциально рисковал жизнью и нашей тайной. Но в итоге пострадала только твоя мягкая попа. Я считаю, что это небольшая потеря.       Услышав это, Чонгук еще сильнее надул щеки и губы, и Джин не успел скрыть смешок, затем повернувшись к Его высочеству, который привлек его внимание, мягко сжав руку.       — Знаешь, как сложно воспитывать того, кого любишь всем сердцем? Не знаешь. — И Его высочество покачал головой, затем, поцеловав своего баронета в щеку, поднялся, подойдя к Чонгуку и забрав его из рук дяди, с которым король не хотел расставаться. — Где болит?       — Зараза. — Чонгук прорычал это сквозь зубы, но от объятий всё же отпираться не стал, пусть и не отвечал на них, только убедительно дуя щеки. — Джинни, я бы на твоем месте задумался над его методами воспитания.       — Я не собираюсь Джина воспитывать — только любить. — Тэхен отстранился от Чонгука, с сомнением вглядываясь в его глаза. — А что ты сказал Розе? Как уговорил её поддаться на эту авантюру?       — Что она навсегда останется моей фавориткой, но это другая история. — Чонгук вздохнул. — Мам, мы можем, наконец, пообедать? Джин голодный.       Джин сначала удивился, а потом, увидев, с каким заговорщицким видом Его величество подмигнул ему, только рассмеялся.       — Пойдемте. — Тэя поднялась. — Уверена, обеденный зал уже готов к тому, чтобы накормить и утешить вкусными угощениями всех своих гостей.       — Вы еще обещали мне увлекательный рассказ. — Баронет обратился к герцогине, которая сразу повернулась к нему, коротко кивнув и ласково улыбнувшись.       — Но только на сытый желудок.