Паутина в цветнике

      Джин смотрел на подрагивающий язычок пламени, которому аккомпанировали еще два, расположившихся на подсвечнике. Вид огня успокаивал и наталкивал на нужные мысли, но все мысли в голове баронета теперь лишь сталкивались друг с другом, наводя губительную для любого глубокомыслия суету. Хаос. Потому что то время, что он провел в обществе Её величества до сих пор не выходило из головы. Точнее, не выходила из головы та перемена, что внезапно произошла в королеве, с которой им практически удалось остаться наедине, если не считать нескольких слуг, крутившихся где-то поблизости, но не подходящих слишком близко. Потому что Её величество сама разливала легкое, лишь слега игриво пощипывающее язык фруктовое вино и сама подавала успевшему проголодаться Джину закуски. Удивительно, но она… В ее обхождении не было флирта — только забота, временами вежливая, а порой теплая, повторяющаяся в обращенных на него распахнутых и отражающих солнце глазах. Она не казалась роковой соблазнительницей — матерью, которая однажды потеряла сына, теперь пытаясь вспомнить, как это бывает. Джин не отрицал тот факт, что всё это было лишь игрой его воображения, но тем не менее… Он получил удовольствие от этого пикника, в какой-то момент забыв о том, что собирался вместо удовольствия получить лишь какую-нибудь полезную информацию. Хотел информацию, а получил пищу для размышлений. И заботу, женскую, мягкую, удобренную нежными причитаниями и ласковой улыбкой. Заботу, которую не знал с самого рождения.       — Прости, родной. — Тэхен влетел в собственные покои, и Джин обернулся на него. — Надеюсь, ты успел поесть, потому что…       — Да, Чим сказал, что у тебя ужин с какими-то хорошими людьми. — Баронет улыбнулся. — Я поел. Но оставил немного вина.       И он протянул Его высочеству свой бокал, который тот без лишних разговоров взял, одним глотком осушив. А потом, взявшись за спинку кресла, которое занимал Джин, нагнулся к нему, не дотянувшись до пухлых губ, но требовательно под них подставляясь. И, бережно обхватив его лицо мягкими ладонями, баронет поцеловал своего принца, ощущая легкий привкус сладко перебродившего винограда.       — Ты не скучал? — Тэхен смотрел на него с нежностью, которая была теплой не только от огненным бликов, искрящихся в его глазах. — Как прошел пикник с королевой?       Он слишком быстро подошел к главному, и Джин не успел скрыть следы своей задумчивости, которая терзала его до этого, вместо этого лишь опустив глаза.       — Что такое?       В низком голосе послышалось осторожное беспокойство, и глаза баронета поднялись.       — Я хорошо провел время. В отличие от Трэя, который недолго составлял нам компанию.       — Он приехал? — Тэхен стал еще напряженнее. — Чего хотел?       — Навестить королеву. Разговор зашел о тебе, когда он заметил мою брошь. Я честно признался, что поставил тебе ультиматум: либо фамильная роскошь и знакомство с семьей, либо я никогда не узнаю, что такое секс. — Джин улыбнулся. — Я пояснил, что всё это время хранил невинность и просто не мог продешевить, решившись отдать её тебе.       — В принципе… — Тэхен изобразил глубокую задумчивость. — Если бы ты на самом деле поставил мне такой ультиматум, я бы… согласился. — И он, наконец, улыбнулся. — Но я восхищаюсь твоей находчивости.       — Её величество уверена, что мной движут только смелые амбиции — я не устаю повторять, что чувств глубоких к тебе не испытываю. — И Джин вновь опустил глаза, пока Тэхен снова немного напряженно расправил плечи, откинувшись на мягкую спинку. — Трэй женится. Королева сказала, что если у него не получилось заполучить тебя, стоит остепениться и подумать о своем моральном облике. При этом она успела отметить мою исключительную добропорядочность, а потом пообещала лично заняться подбором невесты для твоего бывшего фаворита.       — Надеюсь, она найдет ему какую-нибудь престарелую вдовушку, которая будет держать своего мужа в ежовых рукавицах и половом тонусе. — Тэхен с явным, но не агрессивным злорадством ухмыльнулся, затем задумчиво закатив глаза. — Пожалуй, ради такого я бы смог вступить с Её величеством в преступный сговор. Заговор. Потому что если уж остепеняться такому… любвеобильному мужчине, то сразу наверняка. Один раз и до конца своих дней.       Джин не стал ничего отвечать. Потом открыл рот, как будто собираясь что-то озвучить, но вместо этого закрыл его, опустив глаза и взявшись за салфетку, которую несколько раз сворачивал и разворачивал до этого, не дав Чимину ее забрать вместе с пустыми тарелками.       — Что-то еще?       Тэхен спросил без раздражения, но Джину теперь казалось, что он уже всё знал. Хотя, баронет в последний момент решил, что не будет заниматься расспросами за его спиной и спиной Его величества, до этого справедливо решив, что Бэй и Тоши, камердинер, могли что-то знать по поводу жизни королевы во дворце. Правда, они оба имели на нее зуб, и Джин не собирался подвергать справедливость подобного отношения сомнению, но… Они были предвзяты. Пожалуй, даже если бы он решился приняться за расспросы без чужого ведома, не узнал бы ничего… что могло королеву оправдать. А ему хотелось этого даже против его собственной воли.       — Я вижу, что ты что-то скрываешь. — Тэхен потянулся за оставленной бутылкой, с громким звуком откупорив пробку и плеснув вина в свой бокал. Единственный, который передал ему Джин.       — Я не скрываю, что что-то скрываю. — И Джин вздохнул, подняв на своего принца глаза, которые смотрели неожиданно прямо и бесстрашно. — Её величество рассказала мне о том, как провела здесь свою молодость. Юность. Как сложилась ее жизнь после того, как она оказалась в этом дворце.       Тэхен сделал глоток, повертев бокал и несколько мгновений наблюдая за живописно разливающимся по тонкому хрусталю вином.       — И? — Он смотрел на Джина так же прямо, как он до этого. — Судя по всему, ты узнал что-то, что не вписалось в твою картину мира, и ты теперь думаешь о том, как уместить в ней всё вместе и сразу.       — А ты не хотел, чтобы я узнавал другую точку зрения?       — Твой вопрос можно считать косвенным обвинением в том, что я намеревался от тебя что-то скрыть. — В голосе Тэхена послышался холод, но это скорее можно было списать на неудобство и болезненность затронутой темы, нежели на пассивную агрессию конкретно в отношении до этого любопытствующего баронета. — Это не так. И я изначально не препятствовал твоему общению с королевой, если ты помнишь.       — Извини, Тэтэ. — Джин решил закончить с этим внезапно возникшим недопониманием. — Просто она сегодня была такой, какой я не ожидал ее увидеть. Застала меня врасплох своим ласковым и простым обхождением. Мне казалось, что я общаюсь с матерью или доброй тетушкой, а не с королевой, при том, коварной.       — Ого! — Его высочество очень натурально удивился. — То есть, она сменила тактику?       — Я понял, что мы не сможем это обсудить непредвзято. — Джин не вздохнул, а выдохнул, резко и неровно, не сумев скрыть разочарование. — По крайней мере, пока…       — Она, наверняка, когда впервые заинтересовалась тобой, навела справки, узнав о том, что ты рос без матери — эта информация находится в открытом доступе, который для королевы при этом раскрыт на распашку. Видела, как ты краснеешь, а потом узнала, что ты до этого времени успел сохранить свою невинность во всем, что касалось чувственной любви. — Тэхен говорил спокойно, и при этом так, как будто Джина отчитывал. — Для женщины умной, а я считаю ее действительно таковой, не составит труда сделать предположение о том, что затащить тебя в постель, как было с Трэем, охотно на это согласившимся, будет очень проблематично. А как еще можно сыграть на чувствах мужчины, если любовницей стать не получится? Любовь к матери. Точнее, любовь и забота матери, которые ты, к сожалению, не смог познать.       В этом была логика, и её не нужно было искать — всё было на поверхности.       — Что скажешь? — Его высочество принял слишком расслабленную позу, сильнее откинувшись в кресле, что лишь говорило о его напряжении.       — В этом есть логика. То, что ты озвучил, легко может оказаться правдой.       — Я рад, что ты это признаешь.       Джин выпрямился, придвинувшись к столу и сцепив перед собой руки.       — Она сказала, что только появившись во дворце, встретилась с холодностью и отстраненностью — к ней относились как к чужой, в том числе король, которого она беззаветно полюбила с первого взгляда. Даже её супруг был холоден, что ее окончательно ожесточило. И она, открытая и добрая, но уязвленная равнодушием, с которым постоянно сталкивалась, научилась быть надменной и высокомерной, чтобы эти равнодушные и холодные люди держались подальше. — Джин сделал паузу. — Она сказала, что завидует королю, потому что тот всегда свою маску может снять, а она… Я где-то слышал эти слова, Тэтэ. Про маску и обстоятельства, которые вынуждают вести себя не так, как привык. Во дворце. И мне теперь интересно, что ты скажешь по поводу этого аргумента.       Джин думал об этом с самого начала, как только услышал. Тэхен изображал из себя эксцентричного ловеласа, чтобы скрыть от других свою тонкую душевную организацию. Говорил, что это лишь маска, которая успела к нему прирасти и которой он обязан соответствовать. А королева тем временем пыталась защититься от равнодушия, вынужденно возведя его до надменности и высокомерия. Маска, которую теперь она не могла снять. Только в присутствии Джина.       — Что кто-то из нас двоих врет. Либо я, либо Её величество. Это очевидно, и именно это ты хотел бы от меня услышать, чтобы убедить в том, что всё не так однозначно, как я думаю.       Тэхен не изменил ни выражения лица, ни своего положения, но его челюсть сжалась, отчетливее выдавая принявшиеся за его самообладание негативные переживания. Джин видел, что в этот момент Его высочество не просто чувствовал себя застигнутым врасплох умело подобранным аргументом.       — В этой ситуации, когда ты можешь верить лишь на слово, тебе придется выбирать, Джинни. Ты услышал две стороны, которые сказали тебе одно и то же. Я утверждаю при этом, что королева разыгрывает спектакль, а она в свою очередь, если только ты заведешь об этом разговор, обязательно скажет о том, что я не так прост, как могу казаться.       Услышав это, Джин… Она на самом деле сказала это. А они с Тэхеном незаметно подобрались к чему-то… Неприятно щемящему, опасному, заточенным острием грозящему смертельной раной или болезненным разрывом. Это было настолько сильное ощущение, что его как будто можно было почувствовать. На коже. На плечах, которые невольно пришлось поджать, как будто в попытке защититься от слишком резко сменившейся между ними погоды. Пригретый солнцем и ласково обдуваемый нежным ветерком полдень вдруг сменился затянутой тучами и пока лишь издалека леденящей занимающимся ураганом полночью.       — Я понимаю, что слова обвиняемого…       — Перестань. Я ни в чем тебя не обвиняю. — Джин нахмурился.       — ...Значат не так много, но я всё же выступлю. — Тэхен пропустил это мимо ушей, повернув голову к окну, в который устремил задумчивый взгляд. — Мой дед решился заключить союз с могущественным соседом, опасаясь того, что его неопытный и не успевший пообтереться в делах политических сын не сможет долго удерживать тот авторитет, который построил его отец. Это был союз с могущественным королевством, Джин, которое в этом случае шло на уступки, обязавшись оказать политическую поддержку ослабленному незапланированной коронацией соседу. Два королевства примерно равны, но наше всё же находится в чуть более слабой позиции. И тем не менее союз заключен. Как ты думаешь, как будут относиться к принцессе, дочери этого союзника, который в какой-то степени проявил великодушие? Как будут относится к новой королеве, которая является гарантом этого соглашения, которое действует по сей день? Как к чужачке? Она не была какой-то простолюдинкой — дочь короля, которая прибыла во дворец со своей свитой. Аристократка, которая носила корону. Равнодушие и холод? Скажи, ты, будучи простолюдином, когда оказался здесь под моей опекой, встречался с равнодушием и холодом? М? А она была под опекой короля. Короля, Джин. Она была его законной супругой. — Тэхен ухмыльнулся. — Разумеется, к ней слуги и придворные относились с равнодушием и холодом. И она, навещая родителей, ни разу об этом не обмолвилась — смиренно терпела и сносила нападки. Терпела. Королева, Джин. Не служанка, не гостья — королева. Терпела, демонстрируя выдающуюся смиренность, а потом внезапно научилась показывать зубы. С чего бы вдруг, если изначально она была невинным агнцем? Заметь, она научилась быть высокомерной не из-за заступничества короля, а сама по себе, потому даже король на нее не обращал внимание. И все холодные и равнодушные спокойно приняли её вдруг открывшийся характер. Мне кажется, или что-то не сходится? Мне кажется, или если бы к ней относились как к чужачке, все обиженные новым отношением пошли бы искать заступничество у короля, который, такой же безучастный к бедняжке, наверняка был бы на их стороне? — Тэхен выдохнул. — Подумай об этом. У тебя светлая голова, и ты обязательно сможешь прийти к нужному выводу. Если тебе нужны еще какие-то сведения, я постараюсь тебя ими обеспечить. Возможно, даже разговор с Премьером, который всегда шел с ней рука об руку и всячески выказывал свое почтение и лояльность. Всё, что хочешь. И чтобы у тебя было больше места и воздуха для размышлений, тебе лучше отправиться в свои покои. Мы встретимся за завтраком, если ты пожелаешь.       — Как скажешь.       Джин тут же поднялся, направившись к двери, как будто с самого начала ждал этого повеления. Однако, добравшись до выхода, он остановился и медленно повернулся, чтобы Его высочество мог оценить, насколько уже задумчивым выглядел его баронет. Или не его.       — Ты обижен на меня. На то, что я посмел подвергнуть твои суждения о королеве сомнению. Суждения, а не честность, потому что я понимаю, что ты сам всё знал из третьих уст и сам мог стать жертвой заблуждений, если они имели место быть. Ты обиделся и теперь просто демонстрируешь мне свою власть, против которой мне нечего противопоставить. И ты говорил со мной таким тоном, как будто я тебя успел оскорбить. А я просто рассказал тебе другую точку зрения. Передал чужие слова. Я… — Джин усмехнулся, опустив голову. — Думал, что всё успел узнать и попробовать здесь, но даже моя светлая, как ты пренебрежительно выразился, голова не дошла до вероятности такого выбора.       — В этом не было пренебрежения. — Тэхен тоже поднялся, опираясь на стол. — Я действительно так считаю.       — На чьей я стороне? На стороне того, кого всем сердцем полюбил, или той, кто лишь однажды проявила ко мне заботу? На чьей я стороне? Как ты думаешь, что решит моя светлая голова? Я… — Джин опустил глаза. — Я понимаю твои чувства, понимаю, что я лишь наблюдаю, а ты в этом замешан, но… Я не заслужил такое отношение. Не заслужил быть отчитаным и отосланным к себе, как неугодный. У меня тоже может быть гордость, как и у тебя. Несмотря на то, что ты принц, а я всего лишь баронет, который получил титул за красивые глаза. — Которые начали отчего-то наливаться слезами, но Джин не мог допустить, чтобы они пролились. — Спокойной ночи, Ваше высочество.       — Оставишь меня наедине с чувством вины, не став требовать извинений за задетую гордость? А я ведь на самом деле обидел тебя, попросив удалиться.       Джин успел полностью развернуться к двери, задержав руку. Он хотел, чтобы его остановили. Хотел, и поэтому руку опустил, оставив намерение уйти, которое изначально не отличалось убедительностью.       — Я полюбил тебя первым, но это ты сравнил мое откровение со словами той, которая как будто уже успела заслужить твое доверие так же, как заслужил его я. Как ты заслужил мое доверие. И только поэтому я чувствую себя обиженным, униженным и оскорбленным. Ты прав — это из-за того, что ты подверг мои убеждения сомнению. Но… я просто уверен в своей правоте. Я уверен в том, что у Её величества, в отличие от меня, намного больше масок, одну из которых она показала тебе сегодня. Даже если она не причастна к смерти отца — ей нельзя доверять. Она отлучила от себя Трэя потому, что тот не смог добраться до меня, Джин. А ты смог. Ты подобрался настолько близко, что оказался под ребрами. Это страшно, Джин. Мне просто страшно. Как было страшно Чонгуку, прежде чем он решился открыть свои тайны.       Баронет повернулся, почувствовав, что принц подошел ближе.       — Когда я хулиганил, но не сознавался в этом, мама не требовала признаний — только просила смотреть ей в глаза. — Тэхен сделал последний шаг. — Глаза не умеют врать. Посмотри мне в глаза. Чтобы убедиться, что я не обманываю тебя и не пытаюсь ничего таить. Что сам верю в то, что говорю. Что я честен, потому что дорожу тобой больше, чем кем либо.       Джин смотрел в темные глаза, которые в любое время заставляли всё внутри трепетать, настолько глубоко пробирался пронзительный карий взгляд. В нем была тоска. Совершенно точно — Его высочество не злился, не раздражался теперь — испытывал тоску, тихую смиренную печаль, которая наверное в большей степени относилась к ситуации, нежели к Джину. Губы Тэхена незаметно дернулись, и глаза в один момент заискрились нежными чувствами. И эти чувства сразу начали откликаться внутри. Настолько уверенно и громко, и что у Джина просто не было другого выбора, кроме как обнять, чтобы убедиться в том, что в его руках был родной человек. Бесконечно близкий и неустанно любимый. Сразу всё стало неважно — интриги, поиски правды… Он думал только о том, что мог бы теперь провести ночь совсем один, в своей постели, без самого нужного и милого сопения рядом.       — Прости меня. — Тэхен судорожно сжимал пальцы на талии Джина, затем перехватив свои локти, предплечьями на пояснице прижимая баронета к себе. — Я тебя выгнал, но первым умолял бы остаться. Прости. Я просто растерялся. Я настолько уверился в том, что ты на моей стороне, что услышав сомнения, обоснованные, я понимаю… Стало страшно, а когда нам страшно, мы злимся.       — К черту всё, Тэтэ. Я люблю тебя и всё равно на всех остальных. И я всё равно бы не ушел. — Джин вжимался носом в шею принца, затем насилу отстранившись лишь за тем, чтобы посмотреть ему в глаза. — И не уйду.       — Потому что я тебя никуда не отпущу.       Отчаянно захотелось близости. Той, которую они оба поставили под сомнение, принявшись за эмоциональные препирательства, характером заслонив свои чувства, на которые опасно закрывать глаза. Потому что это обязательно приведет к столкновению. Горячему, ожесточенному, стирающему губы слишком убедительной в своей силе страстью. Тэхен не обманывал Джина, когда говорил, что боится его потерять, и теперь стремился успокоить свои страхи, пытаясь прочувствовать каждый миг этой нечаянной и жизненно необходимой близости.       — Ванна? — Его высочество в последний момент смог вырваться из плена сладких губ, на которых тут же растянулась хитрая улыбка. — Джин.       — Что?       Баронет, кажется, успел забыть о случившемся до этого объяснении, и теперь его глаза горели не жаждой справедливости, а жаждой ласки, которую он уже, осторожничая, пытался начать, рукой с затылка скользнув к груди Тэхена, а затем, прижатой из-за недостатка места ладонью спустившись к поясу его брюк. Его высочество смотрел на него, не возражая, но и не давая активное согласие на продолжение.       — Мне кажется, или ты говорил о том, что я до этого недооценил твой темперамент, и вот теперь… — Джин с нежным вызовом вглядывался в потемневшие глаза, нетерпеливыми пальцами ловко пробравшись под брюки, белье, с самодовольной улыбкой коснувшись твердого члена. — Я готов. Во всех смыслах.       Тэхен всё еще не отвечал, но теперь его ладони оказались на шее Джина, пока сцепленные пальцы крепко обхватывали затылок. А баронет не возражал, послушно запрокинув голову. Улыбался невинно, а сам в это время чувствительно сжимал головку члена, с упоением наблюдая за тем, как менялось настроение принца.       — Тэтэ…       Джин потянулся к губам Его высочества, но тот легко уклонился, подставив для поцелуя щеку.       — Ты собираешься сопротивляться? — Баронет удивленно раскрыл глаза. — Нет, не так. Ты сможешь сопротивляться?       — Смотря, на что ты готов. — Тэхен невинно улыбнулся.       — Но это ты обидел меня. — Несмотря на упрек, Джин тоже улыбался, при этом медленно вытащив из чужих штанов свои пальцы.       — Но ты первым полез ко мне в трусы.       А вот теперь баронет начал надуваться, капризно поджимая губы и при этом совершенно отпустив Его высочество, безвольно повесив руки. Но Его высочество, кажется, это нисколько не смущало, пока Джин не вырывался и послушно переставлял ноги вслед за Тэхеном, который направлял его к дивану.       — Я всё-таки пойду к себе.       Баронет продолжал находиться в руках принца, при этом уже упирая голени в мягкие подушки и смотря на своего принца с высоты гордо поднятой головы. И он не изменил своему озвученному намерению даже в тот момент, когда голову откинул, чтобы губам на его шее было больше места для поцелуев. А Тэхен прекрасно знал его слабые места. И целовал так, что начинающее торопиться сердце билось прямо под кожей, покорно следуя за проскальзывающим между губ языком. Джин не умел сопротивляться, и теперь лишь хватался за предплечья Его высочества, который переместил свои ладони на его плечи. И баронет, наконец, своему намерению изменил, выпустив из себя первый глухой стон. Тихий, сдавленный, прячущийся за торопливым выдохом, но этого было достаточно, чтобы раз и навсегда передумать сопротивляться.       Тэхен взял Джина за руку, явно намереваясь направить в спальню, но баронет упорствовал, затем вовсе дернув застигнутого врасплох принца к себе. И тонкие пальцы тут же принялись за завязанный бантом воротник рубашки, быстро справившись с горловиной, через которую затем беспрепятственно и без возражений прошла голова Тэхена. Джин улыбнулся, заметив, как живописно теперь были взъерошены волосы Его высочества, что становилось лишь забавнее в сочетании с удивленно раскрытыми глазами. И чтобы поразить Тэхена еще больше, Джин самостоятельно стянул сорочку с себя.       — Джин. — Его высочество был так серьезен, что казалось, он намеревался продолжить их интеллектуальный диспут, а не пуститься во все чувственные тяжкие. — Нам нужна смазка.       Это было неромантично, но зато конструктивно, и баронет, задумавшись, поглаживал пальцами голые плечи Тэхена, пока тот сжал его талию, как будто пытаясь убедиться, что она на самом деле настолько тонкая, насколько кажется со стороны. И прежде чем Джин что-то сказал, принц потянулся к его губам, сразу получив покладисто сладкий и неторопливо мягкий поцелуй, прекрасно контрастирующий с тем порывом страсти, что они оба пережили до этого. Его высочество не отрывался от губ.       — Ты доверяешь мне?       Джин слышал этот вопрос однажды, и теперь у него не было никаких сомнений. Абсолютно. Он доверял полностью и безраздельно, особенно в вопросах чувственной любви. И поэтому только содействовал, когда усевшись на мягкие подушки, Тэхен начал стаскивать с него брюки. Баронет прекрасно знал, что принц намеревался сделать, и прежде чем выпрямиться, обхватил любимое лицо ладонями, нежно приложившись к уже в ожидании ласк открывшимся губам. Ласк, которые они будут доставлять, и Джин совсем скоро позволил себе запустить пальцы в мягкие взъерошенные волосы, направляя голову Его высочества навстречу своему члену. Закатывая глаза от удовольствия, баронет уже представлял себе, как будет ублажать своего принца, глотая его член, чему он быстро научился, проявляя усердие в вопросах доставления чувственного удовольствия.       Но прежде и весьма неожиданно Джин почувствовал между своих ягодиц палец, который мягко поглаживал анус, аккуратно вдавливаясь. При этом, Тэхен не выпускал член изо рта, то и дело опускаясь к его основанию, проскальзывая языком по мошонке. А палец стал входить чуть увереннее, и баронет, смирившись с тем, что это до сих пор было приятно, принял более удобную позу, чтобы принцу не нужно было выворачивать кисть.       — Всё в порядке?       Свободной рукой Тэхен мягко сжимал член Джина у основания, при этом заискивающе смотря на него снизу вверх, вызывающе медленно прямо на его глазах проводя языком по члену, от основания до самой головки, которую ненадолго брал между губ. Знал, как это волновало его дорогого баронета. Но не знал, что баронет умел волновать его намного… Вообще, Джин сам переживал теперь, о чем говорили его пунцовые от внезапного смущения щеки, которое затем стало понятнее. Он облизал указательный палец, потом завел за спину руку, и Тэхен замер, почувствовав, как Джин… Растягивал себя вместе с ним, напряженно хмурясь и стараясь прятать глаза. Он сводил его с ума, Тэхен всегда говорил об этом, но только теперь, кажется… свел окончательно, лишив разума и оставив только желания. Развратные, которыми не терпелось поделиться со своим самоотверженным баронетом, с каждым разом открывающимся ему с новой стороны.       Всё, что успел Джин, когда Тэхен освободил свой рот от его члена — развернуться, упереться двумя руками в деревянный каркас мягкой спинки и забраться коленями на диван. Его высочество мягко направлял его, при этом нетерпеливо настаивая, и баронет выгнулся, чуть шире расставив ноги, чувствуя как сильно на его ягодицах сжались пальцы. А потом, помимо крепкой хватки, бесстыдно раскрывающей его навстречу языку, баронет почувствовал неладное, ощутив пальцы на своем члене.       — Тэ… — Он повис на руках, уперевшись лбом в спинку и бессильно простонав вместо выдоха, который сразу был заменен судорожным вдохом. Сквозь зубы. И пальцы, сжимающие диван, побелели на костяшках. — Тэ…       Он не знал, что хотел сказать, лишь обреченно ожидая наступление оргазма, который стремительно подбирался к нему с каждым прикосновением жадного языка, который, вылизывал его от ягодиц по чувствительной промежности и до самой головки члена. Джин хотел возразить, но получалось только стонать, надрывно, обреченно — он слишком стремительно подбирался к развязке, как будто его волокли к ней за волосы, но… Не было ничего слаще. Не было ничего, чтобы могло бы еще крепче перевязать всё внутри узлами, томящими сладостным ожиданием, которое вырвалось наружу вместе с тем, как… Как будто кто-то дернул за затянутые концы, распустив их и освободив удовольствие, выплескивающееся спермой и жалобными стонами. Почему это было так… сильно? Невыносимо. Почти болезненно, если бы Джин до сих пор не чувствовал медленно остывающий в теле трепет от пережитого наслаждения. Как будто он успел добраться до предела своих возможностей в стремлении достичь оргазма, и почти переступил невидимую черту.       — Ты потрясающий.       Бархатный шепот опалил его ухо, и Джин, все еще держась за мягкую спинку, только устало улыбнулся. А потом дернулся, не успев до конца прийти в себя, но уже ощутив влагу между своих ягодиц и сразу два пальца. Тело было застигнуто врасплох оргазмом и поэтому не противилось новой, невыносимой для только-только кончившего Джина провокации.       — Это… — Баронет резко выдохнул, уронив до этого поднятую и обращенную к Тэхену голову. — Моя…       — Ты против?       — Я… Не смогу.       Это было слишком, и Джин не чувствовал теперь не только неудобств из-за протискивающегося в него члена, но и какого-либо удовольствия по этому поводу. Тело не слушалось, не слышало и, кажется, отказывалось реагировать на ласки, как и член. Он выдохся. Он на самом деле, испытал слишком яркий оргазм, потерял не только часть семенной жидкости, но и силы. Впервые. Как будто натянутые и громко звенящие струны, озвучив последний аккорд, ослабли, безвольно повиснув и не поддаваясь умелым пальцам. Возможно, сказалось нервное напряжение или…       — Тэ… — Джин схватился за удерживающие его руки, с помощью которых откинулся на грудь Тэхена, вместо того, чтобы их расцепить и выбраться на свободу.       Это был тот момент, когда стало слишком. Но Его высочество, прижимая баронета, не торопился терзать его тело ласками, лишь бережно прижавшись губами к голому плечу. Мягкий, невинный поцелуй и никаких провокаций. Еще один, и Тэхен провел по коже кончиком языка, как будто дразня, а не стремясь возбудить. Пальцы притихшего Джина уже не так ожесточенно сжимали его предплечья, и принц принял это за хороший знак, оставив поцелуй на шее, довольно улыбнувшись тому, что его баронет, как будто уже по привычке, откинул голову, которая бессильно запрокинулась на его плечо. И невинно, трепетно лаская раскрасневшуюся шею, Тэхен пальцами стал изучать живот Джина и чувственный изгиб талии, сразу поняв, что член баронета даже не думал вновь подниматься.       — Я хочу тебя.       Мягкий, ласковый шепот раздался у самого уха. Джин до сих пор не откликался на ласки, однако, вдыхать и выдыхать стал чуть торопливее, возможно, вновь учась воспринимать чувствительные прикосновения, которые рассыпались по его коже вместе с вновь забегавшими по ней мурашками.       — Ты… такой сладкий. — Пальцы принца оказались на подбородке баронета, коснувшись тут же раскрывшихся губ. И Тэхен улыбнулся, когда Джин высунул кончик языка. — Я ведь на самом деле мог тебя съесть.       Его высочество сделал первое аккуратное движение, и баронет протяжно выдохнул. Тело начало осторожно откликаться, как будто только теперь почувствовав внутри член, невольно его сжав. И вместе с этим сокращением, Джин втянул воздух сквозь зубы, ощутив приятное покалывание на вмиг затвердевшем соске, который Тэхен, едва касаясь, дразнил пальцами.       — Ты хочешь меня?       Бархатный шепот взволнованно, как огонь свечи, подрагивал, и казалось, этот неясный трепет откликался внутри Джина, который увереннее схватился за деревянную спинку, немного выгнувшись. Это был совершенно новый опыт. Казалось, до этого силы кончились, но голоду, сексуальному, до этого совершенно не было дела, а баронет вновь был голоден, ощущая на себе желание своего принца и его медленно подбирающееся к краю терпение. Он был осторожен, двигался медленно, чтобы у Джина была возможность вновь почувствовать возбуждение. И теперь, когда пальцы Тэхена чувствительно заскользили по упругому животу, они добрались до уже ожившего члена. Это не была та эрекция, на которую обычно был способен его баронет, но это уже было хорошее начало.       — Хочу. — Джин сказал это на выдохе, запрокинув одну руку и взявшись за затылок принца, приглашая его к своим соблазнительно открытым губам. Сочным, манящим, вызывающим одно желание — целовать, пока не задушишь страстью или не задохнешься сам.       Движения стали увереннее, и бедра сталкивались о бедра с каждым новым толчком, неумолимо вводящим член до основания. Джин начал подстанывать и перестал удерживать себя, второй рукой взявшись за свой член. Тэхен теперь держал его, перехватив торс и сжав руку на плече. Он всё еще осторожничал, ожидая позволения отдаться страсти. Но баронет не стал его озвучивать, вместо этого чуть больше повернув голову и вновь, торопливо приникнув к губам, сразу пропустив между ними язык. Сладко и глубоко. С каждым мгновением жарче и самоотверженнее, и в какой-то момент Джину пришлось вновь вцепиться в спинку, вдавливаясь в нее грудью.       Тэхен теперь держался за тонкий изгиб талии, жестко и методично натягивая вновь разомлевшее тело на свой член, глазами пожирая образовавшийся в пояснице прогиб, жадным взглядом поднявшись к напряженно сведенным лопаткам. Резкий толчкок, и припечатав бедра Джина, он прижался губами к его спине, затем скользнув ими к затылку. Нужно было больше опоры, и он поставил одну ногу на мягкое сидение, в этом положении получив возможность входить немного глубже, лишь слегка изменив угол проникновения, но этого было достаточно, чтобы Джин вновь без оглядки отдался страсти.       И теперь казалось, что он уже был на грани. Казалось, новый оргазм, не успев полностью остыть, угрожал ему наслаждением, острием упирающимся в горло, вместе со взбесившимся сердцем. Стоны стали несдержаннее, надрывнее, громче. Но неожиданно, член выскользнул из него, пока Его высочество одним движением сел, потянув к себе не успевшего удивиться Джина, который уже в следующее мгновение, поставив колени по бокам от бедер Тэхена, усаживался на член, туго и нетерпеливо пропуская его в себя. Беря. Он брал своего принца, жадно, самоотверженно приподнимаясь и резко опускаясь, ощущая как всё внутри стягивалось, сжималось, туго завязывалось в предвкушении разрядки.       Но сил не хватало. Он начал выдыхаться, и прежде чем остановиться, Джин ощутил, как Тэхен удержал его на весу, руками сжав упругие бедра. И всё, что теперь оставалось — сдаться, бессильно опуститься на грудь, не замечая, как болезненно в нее упирался деревянный край спинки, лишь содрогаясь от яростных толчков. Еще немного… Не было сил дышать, стонать. Мышцы начало болезненно сладко сводить в предвкушении оргазма. Джин протяжно застонал, захлебываясь удовольствием, которое изливалось на грудь Тэхена. Это был конец. Уши заложило от также забившегося в экстазе сердца, пока тело… Растаяло. Стало пустым и невесомым.       Джин не знал, в какой момент кончил Тэхен, но крепко обнял его плечи, прильнув к груди, когда принц оторвался от мягкой спинки, удерживая обессиленного баронета на своих коленях. Он не мог отдышаться, уткнувшись носом в мокрые плечи.       Умереть, а затем в любимых руках воскреснуть.

***

      — Потом выпьем теплого молочка и спать. — Тэхен лежал с закрытыми глазами, млея в горячей воде и обнимая устроившегося на его груди Джина, который немного развернулся, вытянув ногу на укрытый мягким хлопком край медной ванной. — Согласен?       — Согласен. — И абсолютно довольный баронет тоже прикрыл глаза, удобно откинув голову на плечо Тэхена и прижавшись губами к его шее. — Я вымотался.       — Тебе понравилось? — Его высочество открыл один глаз, с любопытством смотря на баронета. — Можешь считать, что совершил сексуальный подвиг.       — Это было сложно, но… — Джин открыл глаза, устало улыбаясь. — Незабываемо.       — Я рад. — Тэхен потянулся к пухлым губам, запечатлев на них до краев наполненный лаской поцелуй. — И тому, что мы уладили недопонимание. Однако, у меня есть план, который поможет рассеять все твои сомнения разом.       — Что за план?       — Я встречусь с королевой с глазу на глаз, а ты, до этого притаившись, послушаешь, о чем мы будем говорить. В моем саду есть один укромный уголок, который… — Тэхен запнулся, и во взгляде Джина появилось больше любопытства. — Идеально подойдет для тайного свидания.       — И ты думаешь, что Её величество так просто согласится прийти к тебе на тайное свидание? — В голосе было удивление и искренне сомнение, в ответ на которое Тэхен лишь улыбнулся, откинув голову на свернутое полотенце, при этом как будто задумчиво начав поглаживать мокрое плечо.       — Для тебя она, как оказалось, — заботливая мать, а для меня — изголодавшаяся по ласке коварная и гордая женщина, которая готова потакать своим слабостям, но лишь уверившись в собственной безнаказанности. И тайное свидание удивительно для этого подходит.       — Звучит так, как будто вы когда-то были любовниками, но ты предпочел ей другого. — Джин ухмыльнулся, а когда Тэхен посмотрел на него, то увидел уже капризно надувшиеся губы.       — Мы никогда не были любовниками, Джинни, и не будем. Однако… Жизнь успела столкнуть нас лбами не только в суде. И не только лбами.       — Что? — И теперь баронет выглядел не капризным, а всерьез обеспокоенным. Настороженным. Что-то активно подозревающим. — То есть, она не просто так позволяла себя тискать во время бала? То есть, она успела оценить твою маску ловеласа в…       — Пожалуйста, успокой воображение. — Тэхен поднял голову, серьезно и прямо смотря на Джина. — Меня пытались покалечить пару раз по ее ласковому указанию, так что в наших взаимоотношениях никогда не было и не будет романтики, которая может возникнуть между двумя симпатизирующими друг другу людьми. Мы враги, но Её величеству нравятся острые ощущения.       Баронет напряженно молчал и даже не дернулся, когда принц нежно поцеловал его в щеку.       — Вообще, она очень привлекательная женщина. Даже я, который никогда не замечал в себе особой страсти к прекрасному полу, оценил ее чувственную красоту.       Джин задумчиво рассуждал, смотря куда-то мимо Тэхена, а потом широко улыбнулся, когда заметил, как поменялось выражение лица его принца.       — Тебе тоже нравятся острые ощущения?       — Я не хочу ревновать в одиночестве, а Ее величеству очень подходит роль яблока раздора. — Баронет загадочно улыбался, а потом звонко рассмеялся, когда Его высочество зубами мягко прихватил его за ухо.       — Придется это яблоко съесть. — Он вздохнул.       — Только если у тебя есть запасная голова, потому что эту мне придется спустить с твоих плеч.       — Джин.       В голосе Тэхена вдруг зазвучала слишком трепетная нежность, которая застала готового буйствовать Джина врасплох.       — Ты образованный человек, скажи. Можно любить тебя больше, чем люблю я?       — Нет. Но я запомнил этот разговор, так что можешь не стараться перевести тему.       — Тогда мне придется тебя утопить. — Тэхен вздохнул, а затем рассмеялся, когда Джин с очень убедительной решимостью схватился за его шею. — В любви!       — Я тебе покажу…       А ведь Джин на самом деле запомнил этот разговор. И ему еще предстояло его вспомнить, когда наружу должна была выйти обещанная правда. Но никто, к сожалению, ни теперь, ни потом не мог гарантировать, что она ему понравится.