Бал-маскарад проводился несколько раз в год, но только осенью он носил гордое и весьма интригующее название
Бал тайн. Его особенностью было то, что любой, в отличие от всех остальных маскарадов, до конца мог оставаться в маске и не раскрывать свою личность. И в связи с этим на один вечер считалось приличным и вполне себе допустимым не отвечать на вопросы и приветствия, чтобы сохранить свою… тайну. Разумеется, такое
тайное мероприятие проходило под грифом секретно, и полный список гостей знали только король и королева, которые с помощью разных секретарей рассылали приглашения. Чонгук не занимался всем этим, лично пригласив лишь Его честь, чтобы тому было сложнее отказаться, чем если бы он получил приглашение просто из дворца. Его величество был уверен в том, что именно его личное обращение было причиной безотказности судьи, который имел на это полное право и более того, отказ в его случае был бы предпочтительнее согласия. И даже если была другая причина… Остальные приглашения он оставил на откуп своего личного секретаря, которому дал совет свериться с прошлогодним списком и его повторить.
Для короля главными гостями были мама и дядя, с которыми они изначально условились держаться большую часть времени вместе, изредка разбавляя незнакомцами вальсовые туры. Мама при этом будет танцевать только с сыновьями, дядей и Бэем, который выставил это условие лишь из благородных побуждений сохранить тайну посещения бала герцогиней. Он, конечно, надел парадно-выходной камзол, который Тэя, на манер законной жены, постоянно поправляла своими ловкими пальцами, как-то слишком красиво расправляя и создавая складки, но не перестал отвечать за охрану дорогого семейства. И ревность тут была совершенно ни при чем, в чем он, весьма капризно дуясь, пытался убедить так и вьющегося над ним коршуном любопытного герцога, который, разумеется, просто шутил. Просто шутил и волновался, получив заверения от младшего племянника, что судья точно будет.
Вообще, Хосок не показывал вида, и о том, что он волновался, догадывались только Чонгук и Тэхен, и то, догадывались совсем не убедительно, просто лишний раз желая беззлобно дядю подразнить, всегда и в любое время обожая его легкий нрав. Легкий только в отношении семьи, потому что в делах он был свиреп и непримирим. Как и в суде, когда дело коснулось чести его племянника. И герцог часто прокручивал события полугодичной давности, пытаясь убедиться в том, что он себя не выдал. Не выдал то, что господин судья вызывал в нем не только сугубо… профессиональные чувства. Другие. Выходящие далеко за пределы судебной юрисдикции.
Наверное, причиной было то, что герцог не видел мужчин настолько… эффектных. Не просто в своей брутальной мужественности, которая вся была в мощной стати, высоком росте и скульптурно вылепленном лице. Еще в интеллекте и в тех глазах, которые были им до краев наполнены. Казалось, что смотря в них, у тебя появлялась возможность окунуться в мысли судьи, которые все, абсолютно все были умными и правильными. Это было впечатление, которое до сих не отпускало. То, в котором нестыдно было признаться. А то, в котором признаться было стыдно… Герцог не думал о нем, списывая всё на собственную впечатлительность. Сложно не поддаться на провокацию чувств, когда на тебя слишком долго и слишком пристально смотрят, не только вынимая из черепной коробки и из-под ребер всё потаенное, но и раздевая… В смысле, избавляя от возможности прикрыть ложь и злодеяния. Эти мысли нужно было выбросить из головы.
И это удалось в тот момент, когда учтиво держа сестру за руку, Хосок оказался в бальном зале, который, ввиду того, что король также теперь был скрыт под маской и мог позволить себе остаться в тайне (и так ею постоянно окруженный), просто открыл свои двери, пригласив гостей бодро зазвучавшим вальсовым переливом. Люди благородные не толпились, уступали друг другу место и вели себя очень прилично, не успев глотнуть шампанского. Все были в темных, как полагалось по правилам, одеяниях, и это со стороны и в закатном солнце выглядело немного уныло и траурно, но когда они оказались по ту сторону широко распахнутых и уходящий в потолок дверей…
Герцог переглянулся с герцогиней, которая, кажется, теперь была так же восхищена, как он. Возможно, причина была в том, что они слишком давно не посещали балы и просто успели отвыкнуть от роскоши их праздничной обстановки, но…
Бал тайн. Вокруг были те же свечи, но большая часть их них теперь находились в чуть закопченных сажей плафонах, которые придавали свету таинственную приглушенность. Бордовые розы, которые увивали высокие колоны и арки, эффектно перемежались с пышными зелеными ветками, скрывающими их прелесть на первый взгляд и полностью открывая для второго, стоило только заметить и приглядеться. Темные, почти черные тяжелые бархатные портьеры, которые сочетались с черными и красными шелковыми лентами, составляющими вместе с хрусталем, ловящим свет свечей, замысловатые гирлянды… Запах свечного воска, цветов и древесины, не покрытой лаком, делал воздух гуще, но при этом его до сих пор хватало, стоило только поднять глаза к высокому, украшенному затейливой лепниной на цветочный мотив потолку. Роскошь да и только.
— Может, сделать у себя такое же? — Хосок наклонился к сестре, направляя ее вперед и при этом пытаясь рассматривать гостей. — Как думаешь?
— Слишком претенциозно для того, кто не умеет вязать красивые банты и постоянно одергивает рукава. — Герцогиня беззлобно ухмыльнулась, а потом, когда они встали в круг с вальсирующими, послушно приподняла согнутые в локтях руки, чтобы позволить брату взять ее, как полагалось по законам вальса. — Не хочешь терять время, родной?
— Пора спустить себя с цепи.
Тэхен стоял в стороне, рядом с накрытыми столами, отвернувшись от гостей и подняв край маски, чтобы попробовать шампанское. Бал только начался, и принц старательно удерживал себя от стремления разглядеть всех и каждого, чтобы обнаружить Джина.
— Я слышал, что младшие донашивают за старшими, но чтобы наоборот…
Бэй одним глазом следил за тем, чтобы Тэхен оставался не слишком замеченным, другой не спуская с Тэи, которая теперь кружилась в вальсе вместе со своим братом и олицетворяла всё самое прекрасное, что вообще могло существовать в этом мире.
— Пусть все думают, что я король. — Тэхен отставил бокал, вернув маску, которая также принадлежала Чонгуку, на место. Он оглядел себя, небрежно отряхнув руки о роскошно расшитый золотом и брильянтами пурпурный камзол, выполненный из самой дорогой парчи и скроенный самыми умелыми руками. Королевский цвет, поистине королевский крой, и заботясь о том, чтобы сбить с толку Джина, Тэхен не подумал о том, что при этом привлекал слишком много внимания. — У меня вопрос.
— Да. — Бэй уверенно кивнул, и при этом на его губах, которые маска не скрывала, прикрывая лишь верхнюю часть лица, растянулась улыбка.
— Да? То есть, ты не планируешь предлагать моей матери руку и сердце?
— Нет, если ты против. — Барон продолжал выглядеть невозмутимо и вполне расслабленно, однако Тэхен знал, что он даже теперь, даже беспечно любуясь грациозно вальсирующей герцогиней, оценивал обстановку на предмет опасности. И как будто в подтверждение этой мысли, Бэй вытянул шею, чтобы убедиться, что Чонгук был на месте.
— Не против, если ты всё-таки расскажешь, как смог так быстро получить титул барона, при том, что на тот момент тебе было… Это самый высокий титул, который может получить рыцарь, даже из личной охраны короля. — Тэхен, как маленький, дернул барона за рукав, привлекая к себе внимание. — Это большая тайна? Просто мой отец почил, и даже если ты поклялся молчать… Он не обидится. А я должен быть уверен, что ты заработал его самым честным путем из возможных.
Вот теперь лицо Бэя изменилось. Как будто вытянулось, а напряженно сжатая челюсть, которая стала жестче и острее, слишком красноречиво выдавала его волнение. Агрессию. Тэхен уже собирался свой вопрос с повестки снять, извинившись за неуместное любопытство, но…
— Только ради твоего благословения. — Барон неожиданно улыбнулся, но в этой улыбке было что-то не слишком хорошее, что исчезло с лица вместе с тем, как барон отвернулся, смотря на танцующих. — Однажды, возвращаясь в королевство после одного из тайных политических визитов, мы заблудились. Король был без свиты, так как визит этот не был официальным, но в сопровождении верной охраны, при том, что он сам при случае легко мог постоять за себя. Мы заблудились и забрели в те земли, которые видели только на карте. Заплутали не потому, что хронические идиоты — была сильная пурга. И вот… — Бэй нервно вдохнул. — Мы наткнулись на засаду. Это были не разбойники — какой-то крошечный народ, в странных одеждах, говорящий на странном языке, но при этом весьма обычно вооруженный и необычно проворный. Нас быстро окружили, отрезав все пути для отхода. При этом, не стремились убить — просто показали, что при проявлении агрессии нас быстро напичкают стрелами, а лучники у них, кажется, сидели на каждой ветке, как синицы. Его величество, разумеется, в моем сопровождении и сопровождении еще пары стражников, вышел из экипажа, поклонился учтиво их вождю или еще кому-то, и сказал, что он король и что мы просто заблудились. У нас нет никаких злых намерений, и если они позволят, мы просто пойдем дальше. Их вождь, который, возможно, каким-то чудом понял смысл сказанного через слово, велел своим солдатам опустить луки. А потом на ломаном языке, и здесь стало очевидно, что с другими людьми они всё-таки контактировали, сказал, что если король — на самом деле король, он сможет отстоять свое право идти дальше. Доказать этим дикарям, что он достоин, самый сильный и всё остальное прочее, что обычно называют законами природы. Испытания водой, огнем и железом. И если он выживет… — Бэй сглотнул. — Они не только нас отпустят, но и покажут, как выйти оттуда, куда мы забрели. Стало понятно, что в этой развлекательной программе предполагались пытки, и вот когда Его величество храбро смирился со своей участью, я попросил его перестать разыгрывать комедию и отдать мне мою корону, потому что я на самом деле тот, кто им нужен, потому что
этот просто… прикрывал меня. Вождь, возможно, ничего не понял, но увидев, что корону надел я, воодушевился. — Бэй сделал паузу. — Как можно понять, дикари оказались честными людьми, никто не умер и все вернулись домой. Меня выхаживали около месяца, обмазывали самыми дорогими мазями и поили самыми дорогими снадобьями, и… Почти как новенький, но нательную рубашку снимать стесняюсь. Не потому, что я не знаю, что шрамы украшают мужчину — просто отсутствие сосков выглядит слишком прозаично.
Тэхен не заметил, когда перестал дышать и моргать, наблюдая за Бэем, который даже улыбался, как будто удачно пошутил. Он говорил об этом так просто, но даже представить, сколько боли ему пришлось вынести... Было страшно. И понятно, почему барон не стремился это обсуждать
— Прости. — Его высочество не стал в этот момент стесняться, обхватив мужчину двумя руками и вжавшись лбом в его плечо. — Прости мое любопытство. Я подлец. Я и подумать не мог, что ты пережил такой ужас и…
— Пережил — на этом можно закончить. И пережил достаточно давно. И, к слову, весьма удачно, убедившись, что у меня очень сильное и выносливое тело. И господин, который наградил меня не только титулом и состоянием, но еще личной заботой и доверием. Чтобы я убедился в том, что тогда не зря… сделал то, что должен был. — Бэй звучал необычно для себя глухо, пока Тэхен, прежде чем его отпустить, еще сильнее сжал руки. — Доверил мне свое главное сокровище. Но я не хочу, чтобы об этом узнала твоя мать.
— Мне кажется, или ты собираешься с ней обручиться, а это значит, что…
— Мое мужское достоинство тогда великодушно не тронули, так что супружеский долг будет, как и положено, на мне. Просто… Я не хочу, чтобы она меня жалела, вот и всё. Чтобы она думала что-то… плохое о том, кому однажды отдала сердце. Я жив, и жалея меня, она обязательно и без своей воли захочет осудить того, кто уже мертв и однажды не пострадал. Я не хочу этого.
Наверное, понять такую преданность было сложно, но не уважать ее, безмолвно восхищаться, было невозможно.
— Я обещаю, что ничего не скажу ей. Никому ничего не скажу. Но ты должен знать — в какой-то момент соврать у тебя не получится. Она видит ложь и тебя, в момент когда ты врешь, насквозь.
— Знаешь… — Бэй теперь звучал задумчиво, медленно повернув к Тэхену голову. — Если твоя мама станет моей законной супругой, я… Мне кажется, я с ума сойду от счастья, и мне… всё будет ни по чем.
— Мы с Гуком обязательно тебе в этом поможем. Нам другой названный отец не нужен — только ты. — Тэхен взял барона за руку, и тот крепко сжал его пальцы. — Еще раз прости, что испортил тебе этот вечер болезненными воспоминаниями.
— Ничего, твоя мама обязательно это исправит.
Тэхен не успел ничего ответить, когда увидел, что к ним теперь направлялись герцог, который улыбался теперь во все тридцать два зуба, и герцогиня, губы которой скрывала темная вуаль, но можно было догадаться, что она тоже успела повеселиться.
— Секретничаете? — Хосок быстро стянул со стола пару бокалов, один из которых протянул сестре. — Бэй, затанцуй ее так, чтобы она не смогла острить.
— Это не я сказала про цепь и не я отдавила себе ноги. — Тэя ухмыльнулась, но в обращенной к брату улыбке была только нежность. — Уверена, третий вальс удастся тебе лучше первых двух.
— Пойду искать жертву. — И Хосок, одним глотком осушив бокал, направился в сторону гостей.
— Как дела? — Теперь голос герцогини звучал ласково и мягко, переведя свой взгляд с сына на барона. — Дай мне перевести дух, и я твоя. Когда у меня еще появится возможность вспомнить беззаботную молодость...
— Вы бы поосторожнее с такими заявлениями, Ваша светлость. — Бэй покачал головой, но по его улыбке Тэхен сразу понял, что он сможет быстро забыть мучительные воспоминания.
— Ты не заметила там где-нибудь Джина? — Его высочество, решив прервать вдруг образовавшийся момент, стал вытягивать шею. — Я еще не приступал к поискам, но…
— Твой дядюшка кружил меня так, что я даже его плохо видела. — Тэя закатила глаза, затем обернувшись туда, куда был устремлен взгляд Тэхена. — Ищи самые широкие плечи.
— Можно так скроить камзол, что плечи не будут в дверной проем пролезать. Лучше начать с того, что на нем точно нет юбки. — Бэй звучал сосредоточенно, и герцогиня, не успев сделать глоток шампанского, рассмеялась, пока Тэхен только хмыкнул, при этом всё же улыбнувшись под маской. — Надо начинать с очевидного.
— Пойду для начала найду короля и будущую королеву. — Его высочество решил, что теперь было самое время оставить маму наедине с самым достойным мужчиной, перед которым он всё же чувствовал себя в долгу. — Развлекайтесь.
И принц уверенно направился через собирающихся для нового круга вальса, когда вдруг его остановила протянутая рука. И Тэхен поднял глаза, заметив лаконично черную маску, которая чем-то напоминала забрало шлема. Выглядело весьма оригинально, и взгляд сам собой скользнул ниже. Лаконичный темно-зеленый камзол из вышитой черной нитью парчи, на затейливых вензелях украшенный речным жемчугом, который выгодно контрастировал с глубокого цвета материей. Изумрудная шелковая сорочка, воротник которой венчало пышное жабо, заколотое жемчужной брошью, а выглядывающие из рукавов манжеты были подвязаны черным кружевом. Тэхен любил зеленый цвет, и Джин это прекрасно знал.
Однако, принц все же не торопился отвечать на приглашение, вместо этого вглядываясь в глаза незнакомца, которого совершенно нельзя было узнать. Волосы были гладко зачесаны назад и в этом освещении никак не могли выдать Джина. Согласиться или отказать? Тэхен был в костюме, который слишком хорошо смотрелся бы на короле, и если перед ним был Джин… Его высочество отрицательно покачал головой, а затем поклонился. И в завершении сего смелого маневра, успел подцепить какую-то зазевавшуюся даму, которая, застигнутая врасплох и растерянная, успела, вместо реверанса (бедняжка, она наверняка думала, что попала в королевские руки) лишь сжать темно-серый подол пышной юбки, укрытой мягкими и живописно уложенными складками бархата. Тэхен еле-еле успел взять ее, как подобало, прежде чем вновь заиграл вальс.
— Ваше… — Голос по-молодому звенел, и Тэхен успел быстро приложить палец к маске, к тому месту, где под ней скрывались губы. — Поняла.
Они закружились в танце, и Его высочество краем глаза успел заметить, что незнакомец танцевать не стал, скрывшись в неизвестном направлении. Но он его запомнил.
***
— А сколько вам лет?
Девушка, явно молоденькая, судя по ее не затянутой в тугой корсет и всё равно тонкой талии и милым чертам лица, которые можно было разглядеть из-под черной кружевной маски, хитро улыбалась, пока Хосок уверенно вел ее среди танцующих. Темп был достаточно медленным, чтобы вести разговоры, и герцога это начинало утомлять.
— Сорок. Мне сорок лет, моя маленькая любопытная госпожа.
Неожиданно, маленькая госпожа лишь звонко рассмеялась, запрокинув голову.
— Вы слишком остроумны для таких тривиальных шуток.
— И из этого можно сделать вывод, что я совсем не шучу.
— Но… У вас такие хорошие зубы…
Наверное, это должно было звучать как комплимент, который необходимо было простить столь юной особе, которая явно была дочерью какого-то высокопоставленного гостя и только-только постигала азы придворного этикета. Хосок на самом деле не успел оскорбиться, но уже успел утомиться придумывать остроумные ответы на слишком скучные вопросы.
— Спасибо. Я точу их о поломанные хребты моих врагов.
У другой придворной дамы это бы отбило желание танцевать и следующий круг, но девушка была не из робкого десятка, и когда музыка закончилась, она не стала отходить далеко.
— Угостите меня шампанским? Мне уже семнадцать. Папа разрешает.
Герцог успел сдержать вздох, вместо этого галантно взяв свою навязчивую спутницу под локоть и направив к столам.
— У вас такое красивое кольцо…
Она взяла вежливо протянутый её бокал, пока Хосок решил не прикладываться к игристому вину, чтобы показать, что он в любой момент может покинуть ее общество. Он немного нервно одергивал подвязанные лентами манжеты сорочки, затем подняв на девушку задумчивый взгляд.
— Одолжил у жены. Она разбирается в таких сокровищах.
И заметив, что девушка готова была возмутиться, Хосок поднял руку, с чувством глубокого морального удовлетворения разглядывая перстень.
— Вы женаты? А где ваша супруга?
Его спутница теперь обиженно поджимала губы, пока герцог думал о том, насколько ему стоит заботиться о своей репутации, если учесть, что они вряд ли встретятся. Рисковать не стоило, но…
— Пляшет где-то поблизости. Я разрешил ей танцевать только с теми кавалерами, которые старше меня — чтобы она каждый раз убеждалась, что я несравненно хорош.
И вновь девушка рассмеялась, и Хосок понял, что она в его лице нашла для себя компанию, изначально, возможно, не надеясь, что ее позовут замуж. Он бы мог ее оставить под благовидным предлогом, но только после того, как она допьет, а пока… Он продолжал дергать рукава, уже представляя, как Тэя шипела бы на него из-за этой дурацкой привычки — он всегда так делал, когда раздражался или испытывал нетерпение.
— Господин. Вы позволите?
Хосок, успев ненадолго погрузиться в свои мысли, которые заглушали звон в ушах от его новой знакомой, резко дернулся, подняв голову.
— Госпожа, я вынужден забрать у вас этого кавалера, так как он уже обещал мне танец.
— О… — Девушка явно растерялась, не зная, стоит ли ей делать реверанс, из-за чего в итоге он получился неловким. — Да, разумеется.
Герцог смотрел на подошедшего мужчину и боялся поверить собственным ушам. Он слишком хорошо однажды запомнил этот голос, да и такой скучный для бала наряд мог выбрать только… Хотя, строгого кроя мундир смотрелся на этой фигуре вызывающе роскошно. На этой фигуре вызывающе роскошно смотрелось бы даже платье, решись Его честь поэкспериментировать с образом. Но пока… Темно-серый, лишенный лент и шелковых шнуров военный мундир, застегнутый на все пуговицы, и черные брюки. Хосок вздохнул, закатив глаза к собственным мыслям — судья был здесь самым красивым. И вдруг его осенила догадка — он же мог подойти наугад! Наверняка, он подошел наугад, потому что Хосок себя до этого никак не выдал. Смех… Тогда в суде смеяться ему не доводилось. Даже улыбаться.
— Герцог?
И герцог уставился на протянутую ему руку, не зная теперь, улыбалось или нет скрытое маской лицо.
— Герцог?
Хосок взял протянутую руку, сразу почувствовав на себе уверенность мужского захвата, который затем стал очевиднее, когда они встали в нужное положение среди собравшихся для очередного тура вальса. Его честь держал его так уверенно и крепко, что хотелось распластаться по широкой груди и заплакать от счастья.
— Герцог Хосок, я правильно понимаю? Ваша очаровательная привычка дергать рукава от раздражения и желтый перстень не могли мне дать шанс обознаться.
— Что? — Герцог продолжал удивляться. Он даже не мог испытать что-то самодовольное, что всегда было приятно чувству собственного достоинства — судья его запомнил, потому что… Как?
— Я наблюдателен — издержки моей профессии, потому что я не только вершу правосудие, но и веду дознание. Я запомнил вас однажды и теперь не мог упустить возможность представиться, тем более, что ваша компания вам явно успела надоесть.
— То есть, смотря на меня так, что меня выворачивало наизнанку, вы не пытались достать из меня правду и душу, а просто… изучали мои
очаровательные привычки? Как интересно.
— Вы всегда смотрели мне прямо в глаза, но не можете знать о том, что мне тоже в этот момент было непросто.
В низком голосе слышалась улыбка, и Хосок не заметил, когда полностью расслабился в надежно удерживающих его руках, делая нужные шаги лишь по наитию.
— Ой, ну разумеется. Я смотрел вам в глаза лишь потому, что мне нечего было скрывать и я был абсолютно честен.
— Это мне и запомнилось — ум, красота и непревзойденная честность.
— Это флирт? — Нет, герцог догадывался о том, что за пределами своей работы, ничего человеческое судье не было чуждо, особенно после рассказа Тэхена об их встрече с Джином, но… — Серьезно?
— Нет, игриво.
— Вы умеете шутить. Кто бы мог подумать. — Хосок ухмыльнулся. — Ладно, я, как вы поняли, самый честный человек, поэтому скажу, что ждал еще одной встречи с вами. Даже планировал оскорбить какого-нибудь графа, чтобы он вам на меня нажаловался.
— Правда?
Из низкого почти шепчущего голоса куда-то делась нежная снисходительность, оставив лишь волнение. Приятное. Для Хосока.
— Ну, вы произвели на меня впечатление. Возможно, я просто очень впечатлительный, несмотря на свой почтенный возраст. У вас пробирающий до костей взгляд.
— Вы тоже произвели на меня впечатление, тем, как стойко выдерживали бесчестные нападки на своего племянника и как самоотверженно и при этом грамотно его защищали.
Теперь судья звучал абсолютно серьезно, и Хосок невольно замер, ощутив, что пальцы на его ладони сжались чуть сильнее.
— Мой племянник — честный и благородный человек. Плюс к этому, я за свою семью готов на всё. Как и они за меня. Это правило, которое отец прививал нам… — Герцог запнулся о мысль, вспомнив о сестре. — С детства.
— В этом случае, я сам в любой момент готов был вступиться за вашу семью.
— Что? — Хосок даже остановился, неловко наступив судье на ногу, что тот как будто не заметил, мягко, но настойчиво побудив герцога сделать правильный вальсовый шаг.
— Вы любите загадки, Ваша светлость? Точнее… Головоломки. Упражнения, чтобы размять извилины.
— Только если по итогу их разгадываю.
— Что бы вы сделали, если бы перед вами оказался честный, ни разу не опорочивший репутацию человек, на которого, и это известно наверняка, вы могли бы положиться как на себя?
— Положился бы на него. Всё очевидно.
Намджун ухмыльнулся, ловко закружив Хосока во время очередного поворота, заставив того сократить приличное расстояние между ними до... менее приличного.
— Конкретнее.
— Мне интересно, имеете ли вы кого-то в виду?
— Собирательный образ. Единственная вводная — непревзойденная честность и порядочность.
— Я бы… — Хосок задумался. — Спросил бы у него совета по какому-нибудь вопросу, зная, что он не будет лукавить или пытаться угодить моему высокому титулу.
— Тепло. — Намджун явно улыбался в этот момент. — Дальше?
— Попросил бы его стать моим супругом или супругой, чтобы обеспечить себе старость без унижающих подозрений. — Хосок хмыкнул.
— А вы одиноки?
— А вы?
— Мы ушли от вопроса. Что еще вы бы сделали?
— Налил себе бокальчик клубничного вина и угостил бы этого человека, в конце подарив ему еще пару бутылок.
— Вы сказали о том, что спросили бы совета. А что насчет страха?
— Почему у нас теперь такие медленные вальсы, что со мной болтают, а не танцуют? — Хосок капризно поджал губы. — Страха показаться перед вами идиотом? Но вы знаете ответ, а я могу только догадываться, при том, что догадок этих… слишком много.
— Что есть у влиятельного человека?
— Влияние. — Это начинало веселить.
— А помимо?
— Талант. Как у господина Юнги, с которого я потом обязательно спрошу за его слишком медленные вальсы. Он играет виртуозно, но…
— У вас есть секреты?
Хосок уставился на Намджуна, видя лишь его выглядывающие из прорезей безучастной маски зрачки.
— Если это элемент вашего флирта — да. Есть секрет. Вы меня привлекаете, и я часто вспоминал о вас за время нашей разлуки. Надеюсь, я теперь свободен от этого допроса?
Намджун ничего не ответил, но во время очередной танцевальной фигуры, сильнее притянул к себе герцога, и тот почувствовал прикосновение маски к своей щеке.
— А у вашей сестры?
Если бы герцог не знал, что перед ним верховный судья, которому вверено право судить королей, он бы почувствовал себя в опасности, но теперь…
— Что бы вы сделали, если бы перед вами оказался исключительно порядочный человек?
Догадка пришла внезапно.
— Я бы облегчил свою душу и рассказал ему свой самый страшный секрет, не боясь, что он не сможет его сохранить.
— Я прошу прощения, что теперь смущаю вас — я до конца не уверен в том, имею ли на это право, но мне хочется верить, что вы честный и порядочный человек. — Судья взял паузу. — Ладно, я смог в этом убедиться, до этого проследив всю вашу деятельность как герцога, вплоть до тех административных взысканий, коим вы лично подвергали затесавшихся в рядах ваших чиновников взяточников и бюрократов.
— Я упаду в обморок, если вы не перестанете говорить загадками. Я не шучу — можете спросить сестру, она тоже здесь.
— Самая благородная женщина из благородных. — Намджун озвучил это с непонятной задумчивостью, и музыка замерла, как замерли танцующие.
— Вы и о ее делах справились? Логично, она…
— Я полагаюсь на суждение человека, которому не могу не доверять. Не мог не доверять.
— Знакомы с нашим отцом? — Хосок послушно направился за судьей, который взял его под локоть.
И направлялись они к дальним столам, за которыми теперь было лишь несколько шепчущихся и не обращающих внимание на всё постороннее пар.
— Как поживает ваш племянник? — Намджун остановился, мягко повернув к себе герцога, при этом пропустив вопрос как будто мимо ушей.
— Спасибо, хорошо. Если желаете, я укажу пальцем на Его высочество, чтобы вы смогли поздороваться.
— А второй?
Хосок обомлел, невольно, как будто отшатнувшись от огня, сделав шаг назад, но сильные пальцы успели крепко ухватиться за его руку. Крепко, но в этом не было угрозы или агрессии.
Герцог смотрел на судью широко раскрытыми глазами. Его застали врасплох, и в его голове остался всего один вопрос – где они прокололись, и кто еще мог знать правду? Два вопроса, но от этого становилось только... страшнее.
***
Джин прекрасно знал, что многие битвы выигрывались до того, как раздавался первый пушечный залп, поэтому полагался на хитрость. И на свою могущественную союзницу, которая из этой хитрости состояла. Из коварства, но так как он не замышлял ничего дурного…
Хитрость. И он, благодаря изначальной договоренности, смог быстро найти королеву, на которой было темно-изумрудное платье, оформленное золотой и черной вышивкой, вплетающейся в украшения из витых золотых шелковых шнуров, которые очень выгодно обыгрывали безупречный силуэт платья. Силуэт платья и силуэт Её величества, на которой была маска и черная вуаль, не скрывающая теперь довольную и хитрую улыбку.
— Выглядишь потрясающе, мой мальчик. — Она протянула Джину руки, с любопытством его разглядывая.
Черный камзол без рукавов, из прочной и даже на вид жесткой шерстной ткани, которую при этом украшала искусная шелковая вышивка. Она повторяла растительные мотивы, затейливыми линиями следя за безупречно сидящим на статной фигуре кроем. На этом строгом фоне струящиеся рукава сорочки из тонкого черного батиста, который лишь слегка просвечивал, выглядели волнующе… воздушно. Казалось, костюм сочетал плохо сочетаемое, но при этом производил сильное впечатление.
— Вам нравится? Это работа моего отца. — Джин повел королеву к танцующим, которые собирались на очередной вальсовый круг. — У него мануфактура.
— И большие мастера в подчинении. — Селена говорила так же мягко, как мягко ее рука сжалась на плече Джина, которому теперь предстояло вести. И женщина наклонилась к нему. — Я сделала всё то, о чем ты просил.
На самом деле, когда баронет просил об этом, он не надеялся на помощь, по крайней мере, такой самоотверженный ответ, но королева сразу признала, что это был очень умный ход. Потому что у короля, королевы и принца был один портной, занимающийся их костюмами. Не составило труда узнать о том, что Тэхен заказал наряд на маскарад именно у него. Джин, разумеется, такую информацию раздобыть не мог, но очаровательная королева, постоянно нахваливающая мастерство и непревзойденный вкус мастера, могла добиться чего угодно.
— Король и принц заказали два костюма. Один… — Она, грациозно подаваясь за уверенно ведущими руками Джина, огляделась. — Королевский пурпурный, который здесь один, а другой — глубокого кофейного цвета. Его мне не удалось увидеть в законченном виде, потому что Тэтэ постоянно сомневался насчет украшений, но тем не менее… Здесь не так много вариантов.
— Я думаю, что король и принц поменялись костюмами, потому что пурпурный камзол провел несколько танцев с разными дамами, что Его величество не мог себе позволить, так как влюблен в одну единственную. Он не подходил к ним более, из чего следует, что он с ними не знаком достаточно близко для беседы. — Джин рассуждал сосредоточенно, как будто здесь и сейчас решал очень сложную задачу, что вызывало у королевы лишь снисходительное умиление. — Я попробую пригласить его…
Баронет замер, когда заметил, что пурпурный камзол, под которым предположительно и был Тэхен, проплыл мимо него, в сопровождении не платья, а другого камзола, тёмно-зеленого, и Джин успел разглядеть похожую на забрало шлема маску.
— Кажется, мальчик уже активно приступил к поискам. И… — Королева, воспользовавшись тем, что темп музыки снизился, пытаясь быть незаметной, вытягивала шею. — Возможно, он думает, что это ты.
— Почему вы так решили? — Баронет находился спиной и не мог видеть, пока Её величество ухмыльнулась.
— Это… интуиция. Я не буду теперь пытаться оговорить его — уверена, он на самом деле считает, что это ты, потому что… слишком свободно опустил свою руку на чужую талию.
Джин боролся с собой, чтобы не обернуться. Возможно, это был план — вести себя вызывающе, чтобы баронет выдал себя своей ревностью. Но ведь в этом случае, Тэхен должен быть уверен в том, что Джин знает, как он выглядит. Мог ли он разгадать его план?..
— Понаблюдай в стороне. — Королева чувствовала по тому, каким напряженным стало тело Джина, его настроение. — А потом пригласи. Возможно, я сама ошиблась, и этот хитрец смог переиграть нас всех.
Сомнений быть не могло. Его высочество очень внимательно наблюдал за изумрудным камзолом, и всё, что он мог видеть — растерянность. Он держался в стороне и чувствовал себя как будто неуверенно в обществе знатных, но незнакомых людей. Джин не успел узнать, в чем будет вся их приятная компания, которой Тэхен должен был его представить после разоблачения, а значит теперь… Стеснялся. Он еще не успел научиться быть в светском обществе как рыба в воде, без поддержки. И подошел второй раз к нему, надеясь, что это король. Чонгук. И Тэхен принял его приглашение.
Незнакомец пригласил его, но при этом явно ждал, когда Тэхен проявит инициативу, как знал Джин, что король обязательно захочет вести. Оставалось дождаться, когда же он заговорит, пытаясь найти союзника, а Гук наверняка ему поможет из вредности, о чем баронет также знал. А пока Тэхен не стеснялся прижимать его к себе, не встречая никакого сопротивления. Джин был здесь, и он был в порядке. Этого было достаточно для того, чтобы забыться и забыть о приличиях, не попытавшись удостовериться в своих догадках. Наверное, он просто переволновался и поэтому так быстро и уверенно пришел к выводу, в котором ему еще только предстояло усомниться.
