Снимается кино

***       Три дня в Сандауне… как-то я их пережила. Джим, конечно, настоял на своем и его падение крупным планом стояло первым в списке принятых к съемкам сцен в первый день. - Так, мы договорились – ты скачешь до первого препятствия, там устраиваешь падение, мы снимаем крупный план, - Джулиан останавливается, прямо глядя в широко распахнутые ему навстречу синие глаза моего мужа, - И на этом все… Ты понял, Джеймс? – тот с безмятежной улыбкой кивает, поглаживая стоящего рядом коня, возбужденно прядающего ушами. – Ох, мне это уже не нравится. - Не кипишуй, Джулиан, - Джим выбирает поводья, - все будет хорошо, обещаю. - И почему я тебе не верю, - махнув рукой, наш режиссер возвращается к съемочной группе. - Будешь осторожен? – смотрю снизу-вверх, Джим протягивает руку, неожиданно затаскивая меня в седло, - Что ты творишь? - Ты же собиралась поймать меня на слове… - он смотрит через плечо, тихонько трогая поводья, я тут же вцепляюсь в него, - лошади чуют страх… - Я не боюсь, - чувствую, как подо мной все приходит в движение, - просто опасаюсь… а еще, мне край седла больно упирается в попу, - замечаю его усмешку, - и поэтому, давай не будем смешить людей, и ты поставишь меня туда, где взял. - Не очень хочется это делать, - отзывается он, - но раз ты настаиваешь… Мне хотелось показать все с моей точки зрения. - Считай, что – показал, - соскальзывая со спины лошади, нащупываю ногами твердую землю, - все-таки, будь осторожен. - Не буду, - глядя сверху-вниз, Джим качнул головой, - иначе ничего не выйдет, ты же читала книгу… Вздохнув, отхожу назад за ограждения, где оказывается стоит Мерфи, - Стоило бы, пожалуй, тоже убиться, обеспечив себе личное внимание режиссера и всей съемочной группы. - Не самый удачный способ, - произношу, остановившись рядом. - Скажите это нашему Джеймсу, - Мерфи улыбнулся, - вот уже больше недели всех разговоров только об этой вот сцене… На пустом ипподроме тем временем события разворачиваются стремительно –Джим выезжает к стартовой линии и, постояв немного, посылает коня вперед. Одна из камер летит прямо перед ним, две другие снимают параллельно с разных сторон.Стук копыт гулким эхом разносится вокруг, я с замирающим сердцем слежу, как он подводит коня к препятствию, намеренно грубо ошибается в посыле, конь взмывает вверх слишком рано, пытается скорректировать прыжок в воздухе, что приводит к неминуемому падению. Передние ноги лошади подгибаются, Джим не удерживается в седле, соскальзывая к голове и кажется, будто падает прямо под копыта. - Стоп! – слышу напряженный голос Джулиана, - Этот берем… да без разницы, дорисуем! Что там? – адресуется он к одному из помощников, что на связи со дежурящей на ипподроме бригады медиков. Тоже прислушиваюсь, из рации несется неясный шум, но по лицу Джулиана не понять. Из-под ладонивысматриваю, что там у них – Джим поднимается, говорит с врачами и немного прихрамывая, направляется к нам. - Ну вот, - тихо про себя выдохнув, поворачиваюсь к Мерфи, - разговоров больше не будет. А если и будут, то о другом. - Давай еще дубль… - слышу я, подходя, Джим стоит ко мне спиной, но по лицу Джулиана и так можно прочитать ответ, - Не спеши запрещать… а если в монтажной что-то пойдет не так? - Ты мазохист, не иначе! – Джулиан хватается за голову, - Или – нет, ты – садист, это точно. - Джулиан, послушай… - Джим отводит нашего режиссера в сторону, и в итоге они снимают еще два дубля, после чего помощник режиссера объявляет перерыв. В вагончике пусто, только в душе шум воды, не рискнув – заглянуть, опускаюсь на диванчик под окном, дожидаясь его. Джим выходит, отфыркиваясь, сушит волосы полотенцем, подаю голос, - Как твоя спина? - Болит… - невнятно отзывается он, - к вечеру буду нетранспортабелен, как до пансиона повезешь… - На машине, - откликаюсь негромко, - студийной, с шофером и парочкой охранников побрутальнее, ну – чтобы тебя было, кому носить. - Заботливая… - с тяжким вздохом он опускается на пол рядом со мной, - обо всем подумала. - Не обо всем, - касаюсь его волос, - вас с Мерфи ждут трудные сцены… - Как и должно быть… - Ты его раззадорил… и не в хорошем смысле, - меня осеняет вдруг, - специально, да? - Это не было самоцелью, - приподнявшись с видимым усилием, Джим вползает на диван, вытягиваясь и пристроив голову мне на колени, - Ох, замечательно… не двигайся только, моя королева… Просто – побочный эффект… - Который ты предвидел, - склоняюсь над ним, - и зачем тебе второй Харди, одного мало? - Том не по злобе, а так – из вредности… - перехватив мою руку, накрывает ладонью глаза, - Мерфи нужен был повод… теперь он у него есть. И нам хорошо, и фильму в плюс. – Молчу, потому что возразить нечего, ловлю его насмешливый взгляд, - Что притихла, моя королева? - Жалею… тебя… молча, - улыбаюсь, - потому что вслух ты мне этого не позволишь. - Отчего же, - Джим устраивается удобнее на моих коленях, - очень люблю, когда меня жалеют, можешь продолжать. - Все это было бы смешно, друг мой, - отняв у него руку, смотрю с укоризной, - если бы не касалось тебя персонально. - Это неизбежно, - вновь завладев моей рукой, он возвращает ее себе на глаза, - если это работа, а не халтура. Слушай, набери Джулиана, успеем еще до конца обеда сцену обсудить. Обсудить, действительно, успели… - Эд, меняем порядок сцен! –уже на ступеньках в рацию говорит Джулиан, - 1018 и 1252, да… начнем с последней. Публику продолжаем развлекать… что? Под твою ответственность, работайте вспомогательным составом операторской группы. - Что, не сейчас? – Джим выходит следом, - Пока мы работаем сцену с Гослингом, Эд может с общими планами уложиться. А завтра сразу с Зимнего кубка и начнем.       Второй день на ипподроме проходит почти как первый – толпа зрителей, которых развлекает киногруппа, снимая общие планы и массовку для заездов и перебивок, что курсирует безостановочно между трибунами, съемочными площадками, паддоком и парадным кругом. Джим с видимым усилием возвращается из гримерки, - Вот и я… - Хорош! – Мерфи оглядывает его с ног до головы, тот лишь разводит руками, - Это все грим… - Я вижу… Особенно, твою кривую ухмылку, больше похожую на оскал, хочется верить – в кадре будешь убедительнее… - Злее будешь, - отзывается он, стараясь неповорачивать голову особо резко. Смерив его взглядом, от которого у меня мурашки, Мерфи соглашается, - Сам напросился…. - Так, примадонны, на отметки живо!– Джулиан сегодня не настроен на разговоры, - Анна, если не трудно, пойдите на ту сторону, Эд вас там встретит… - Раздать автографы? – киваю, вспоминая вчерашний конец дня, - Конечно… только, можно немного посмотреть? - Можно, - соглашается наш душка-режиссер, - только после того, как отснимем, в монтажной. Кыш с площадки! Незаметно смешиваюсь с толпой зрителей по ту сторону ограждения, стараясь не особо к себе внимание привлекать – на площадке разворачивается сцена интервью с победителем Зимнего кубка. Мерфи с микрофоном источает обаяние, что кажется, ощущается на физическом уровне, Джим сияет ответной улыбкой и только я вижу мгновенно мелькнувшую и едва заметную гримасу боли на его лице, когда Мерфи тяжело опускает руку на его плечи и как бы дружески похлопывает по спине. Тот же склонившись ближе, внимательно вглядывается в его лицо, не веря глазам своим и стараясь разглядеть следы предыдущей ночи. - И… стоп! – Джулиан прерывает съемки, - Мерфи, чуть притушись, ты не можешь так явно демонстрировать ни свой интерес, ни страх разоблачения, последнее – особенно, потому что ты не уверен, что Роб что-то видел. Теперь ты, - он поворачивается к Джиму, - понимаю, больно… после твоих вчерашних эквилибрисов, а Робу еще больнее… только он этого совсем не показывает, ведь Кемп-Лоур должен думать, что у него ничего не вышло. Джим кивает, возвращаясь к начальной отметке и они снимают еще три дубля подряд, пока Джулиан не удовлетворяется, наконец. Выжатый, как лимон, Джим проталкивается сквозь киногруппу к вагончикам, поднимаюсь следом. - Все и всем доказал? - Не знаю, о чем ты, - протянув руку, Джим притягивает меня на себя, - но прошло все, как надо. - А то, что в синяках весь… - Так – заживут… - он высматривает что-то в моем лице, - Хорошо, что ты приехала.       В вечернюю смену Джулиан зазывает нас к себе в трейлер, Мерфи уже там, со стаканом чего-то горячительного в руках, расположился на диване. - Ну вот, - раздав и нам виски, разбавленный почти до прозрачности, Джулиан присаживается на откидной столик, держа всех в поле зрения, - а теперь давайте обсудим ключевые сцены фильма. Джим отставляет в сторону нетронутый стакан, -Если хочешь услышать – что я думаю… начнем завтра в ночь, если обеспечение нашли подходящие конюшни… ну а там – как пойдет. Джулиан кивает, - Мерфи? - Вам виднее, конечно, вам обоим, - с готовностью отзывается тот, - я бы не спешил так, если у нас есть запас времени, лучше подготовимся. - Анна? - Как вы скажете, - с улыбкой откликаюсь я. - Вот! – он даже умудряется указать на меня, - Вот именно – как я скажу, режиссер тут кто? Верно. И я говорю – работать начнем на следующей неделе, на месте съемок уже ведутся подготовительные работы. Джеймс, Мерфи, прошу вас встретиться с главой каскадерской группы, у него есть соображения по поводу всей сцены в целом и по каждому из ваших героев. Анна, а с вами мы начнем с вашего дома уже завтра. - В ночь, верно? – перехватываю взгляд Джима из-под ресниц, на ходу додумывая, - И всю сцену по возвращении. - Люблю с вами работать, - в пространство признается наш режиссер, - ничего не надо объяснять. Джеймс, завтра прямо с утра в компании Эда и операторной группы катаетесь с Гослингом, маршрутный лист у Эда, - повернувшись к Мерфи, кивает, - Наша совместная программа начнет утром, доснимем то, что осталось на ипподроме, а во второй половине дня берете в охапку Фанни и едете на две локации, там уже вас ждут – без диалогов, просто сцены для ретроспекции. Если возражений и вопросов нет… - еще раз пройдясь по всем нам взглядом, хлопает в ладоши, - тогда не задерживаю, отдыхайте…       Снаружи уже темно, когда выходим, Мерфи оглядывает обоих, - Может, в паб? Я тут видел поблизости… Анна, вы как? - Не знаю… вообще-то, я голодная, - стараюсь на мужа не смотреть, он подает голос, - Значит, будем кормить… Наевшись, в моем понимании, традиционного английского обеда – вареной говядины с картошкой и зеленым горошком, откидываюсь на спинку, смотрю на мужчин, мирно обсуждающих что-то у стойки, Мерфи возвращается за столик, - Ну как, мир снова заиграл красками? - Да, спасибо… - медлю, наблюдая за Джимом, - А вы – давно знакомы? - Почитай уж… - тот замолкает, прикидывает цифры, - да, где-то с четверть века набежит… Да, Джеймс? - Чего? – Джим несет три кружки, - О чем речь? - О нашем знакомстве… - А, ну да… это был 98-й – 99-й… - 97-й, - исправляет Мерфи, поворачиваясь ко мне, - мы были на прослушиваниях… и оба претендовали на одну роль. - И кто из вас в итоге ее получил? - Никто, - явно закрывая тему, Джим кидает предостерегающий взгляд на Мерфи, - потенциальные продюссеры слились, постановки не случилось. Тот согласно кивает, возвращаясь ко мне, - Ну а вы? - Мы работали вместе, - улыбаюсь, - давно… - Насколько я понял, с нашим же режиссером? - Да, - подхватывает Джим, как ему кажется, безопасную тему, - это был костюмный фильм… - Дамские романы, - для себя переводит Мерфи, - понятно… - Скорее, биография писательницы, - исправляю, - Джейн Остин. – Бросаю взгляд на Джима в поисках поддержки, но он лишь прячет усмешку в кружке чая. - Не сомневаюсь, история была романтическая… - улыбнувшись, Мерфи поясняет, кивая на моего мужа, - у него они отлично выходят. - Куда уж нам до твоих Козырьков, - поставив кружку, отзывается тот, - по реальным событиям. - Тебе ли с твоими комиксами… - Ой, все! – хлопнув ладонью по столу, Джим поднимается, - мы сейчас с тобой такими темпами до такого дойти… Творческий выбор – личное дело каждого, - протянув руку, прощается, - ладно, давай, до завтра. Спасибо за компанию.       В машине, стоит той тронуться, Джим вытягивается на заднем сиденье, положив голову мне на колени, - Спина просто разламывается, разбуди, когда приедем. – Молчу, глядя в окно, - Жак… - Я за нее… - Слишком громко… - перевожу взгляд на него, он продолжает, - молчишь – слишком громко. - Иначе не получается, - слабо улыбаюсь, снова возвращаясь к созерцанию пейзажа за окном, - ты все равно сделаешь, как считаешь нужным, а я – буду волноваться. - Не надо… волноваться не надо, - перехватив мои руки, подносит ладонь к губам, - мы там будем не одни и под присмотром. Ну, растянут меня немножечко, как на дыбе, это даже полезно для позвоночника, ростом выше буду… - Фу на тебя! – Джим смеется, - Зато завтра в ночь будут очень правдоподобные сцены. - Это, конечно, меняет дело… - машина плавно тормозит перед отелем, - вставай, приехали. Ночь уже идет на убыль, когда все-таки сдаюсь, в очередной раз перетряхнув одеяло и взбив подушку. Руки Джима притягивают на себя, - Спи, Жак, все будет хорошо… - Ты этого не знаешь… - Знаю… - проведя ладонями по волосам, убирает пряди с лица, - у нас, у горцев – везде свои люди, а уж своему королю они докладывают в первую очередь. - Особенно, о проблемах его королевы? – с виноватой улыбкой уточняю, - я не хотела, правда, но тот журналист… он был очень настырным, везде ходил за мной… - Журналист? Какой журналист? – Джим перекатывается вместе со мной, оказываясь сверху, - Тебя, что – преследовали? Ты поэтому приехала раньше графика и в таком сумбуре? - Ну… да, - тихонько вздыхаю, отводя глаза, - он меня испугал… вернее, не то чтобы… просто я стала видеть его – везде и нервничать. Какое-то время пыталась убедить себя, что просто мнительная и ничего в этом нет… - Но? – приподнявшись на руках, Джим нависает надо мной, - Но, Жак? Были угрозы? Почему твои агенты не почесались? Надо было заявить на него! - Ой, нет… - обнимаю его за шею, - расспросы, бумажная волокита… - Газетчики… интернет-издания, соц.сети… - соглашается мой муж, опускаясь рядом, - Ты просто собрала сумку и вскочила на первый рейс до Лондона… - молча киваю, - а прилетев, обрадовала этим студию. - Они были так любезны, тут же прислали машину, - медлю, потому что меня вдруг осеняет, - Ты ведь не знал всего этого… тогда – о чем говорил ты? - Ни о чем, Жак… просто – давай спать, следующие дни будут нелегкими. Лежу тихо в его руках, стараясь дышать ровно – в чем дело, Джим все равно не скажет. В голову приходит вдруг, что он знает, о чем говорит… повернув голову, смотрю на него, - Журналист пришел к тебе первому? Это снова та женщина? - Что? – он делает вид, что не понял спросонья, - Какая женщина, какой журналист, о чем ты? - Ты так уверенно говорил о том… - я слегка теряю мысль под его чуть насмешливым взглядом, -о чем, кажется, не знал… - И отсюда такие далеко идущие выводы – что ко мне пришли первому? – киваю,- Ты собирался спросить о чем-то другом… - Да… - словно радуясь возможности сменить тему, откликается мой муж, - День отошел и все с собой унес… исчезло все и мглою мир объят…Разлив любви пьянящий аромат, для сладострастья полог тьмы сплетая.Весь часослов любви прочел я днем и вновь молюсь — войди же, Сон, в мой дом! - Это… - Китс, моя королева… и давай уже спать, - притянув меня к себе, скользит губами по лбу, - тем более, что нам это сейчас так редко удается.       Скрывая внутреннюю дрожь, склоняюсь ближе к небольшому экрану, на который выводится изображение со всех камер, установленных в конюшнях. Весь вчерашний день Джулиан, Киллиан и Джим обсуждали с главой операторской группы места размещений автоматических цифровых камер, наш режиссер настаивает на том, чтобы Джим в той конюшне остался один. Поэтому вторую половину дня вчерашнего он провел вместе главным из трюкачей, что-то обсуждая и рассчитывая. Именно поэтому сейчас Джим, совершенно мокрый, с заклеенными скотчем глазами и ртом, подвешен за связанные в запястьях руки на тяжелом железном крюке, от которого тянется вверх и теряется в темноте блестящая металлическая цепь. То, что весь металл – мягкий бутафорский и в соседних помещениях сидят те, кто его страхует, небольшое утешение. Раскачаться и освободиться на камеру он должен сам. Джулиан дает отмашку, - Мотор! – слежу с замирающим сердцем, как после хлопушки Джим начинает попытки сорваться с крюка. Представляю, как это трудно, да еще и с закрытыми глазами, меня укачивает по эту сторону камеры, что уж говорить о нем. Полтора оборота вокруг своей оси – рывок, полтора оборота – рывок, полтора оборота – рывок… передышка… и – снова… Мягкий металл не выдерживает и цепь разлетается на куски, оставляя моего слегка оглушенного внезапным падением мужа на полу - Камеры, стоп! – в мегафон произносит Джулиан и сразу следом, - На площадке, разберитесь там! Возле Джима уже хлопочут ассистенты, развязывая, отклеивая и высушивая полотенцами. Он вяло отмахивается, отыскивая глазами работающую камеру. - Берем, что есть, - безапелляционно говорит Джулиан в переговорник, - доберем потом на монтаже. Пять минут перерыв… - Джим, перехватив у кого-то из ассистентов рацию, перебивает, - Нет! Работаем дальше! Помедлив, Джулиан кивает, переключая канал, - Готовьтесь к №5786-б, - и еще раз переключившись, - Джеймс, №5786-б, вплоть до будки… работаем от хлопушки. Отхожу от камеры, кутаясь в пуховик – темно и холодно, тянет сыростью… не хочу видеть то, что Джим сейчас делает.       Больно… легче сказать – где не болит… плечо, кажись, вывихнул, пока висел. Спину точно потянул, не говоря уже о содранной коже… и лодыжку Мерфи мне точно растянул. Будет урок на будущее – не лезь все делать сам. Теперь вот полночи буду скрипеть… и то, при условии, что Джулиан возьмет эту сцену с одного дубля… что вообще из области фантастики. - И… стоп! – в голосе Джулиана только слышится сомнение, Джим же с той стороны отзывается, - Надо повторять, Джулиан, я налажал у колонки и на дороге потом… Давай еще раз, от крыльца… - Подожди, что операторы скажут…       Большая стрелка приближается к двум часам, когда ассистентка меня будит, - Мисс Хэтауей, пора… вы просили… - с трудом заставляю себя открыть глаза и выпроставшись из пуховика, киваю, - Спасибо, Джил. Скажи – уже иду. То, в каком виде являюсь пред светлые очи нашего режиссера, его неожиданно радует, - Анна… вот, задержите это состояние… ненадолго. - Тогда с вашего позволения – не буду переодеваться. Команда «Мотор!» звучит снаружи дома глухо, а вот телефон над моей головой – наоборот. Джим звонит и впрямь из той будки, что поставили на повороте дороге, по просьбе нашей группы связисты проложили времянку к дому. - Приезжай… пожалуйста… - быстро киваю, будто он может меня видеть и мечусь по дому, собирая все, что он просил… про камеры перестаю помнить – едва услышав его голос… и хотя умом понимаю, что там больше не самого Джима, а его героя, но волнуюсь и боюсь за обоих, и вдвойне – за себя и за Джоанну. Вызванное такси, петляние по ночным дорогам и, наконец, поворот к той самой телефонной будке, где и нахожу его. - Руки! - Да. Ты привезла ножницы? – кивнув, достаю из сумки внушительного вида ножницы… В его голосе мы оба слышим страшную усталость и это не только по роли, я с тревогой смотрю на него, продолжая по сцене… стоит машине тронуться, как Джулиан объявляет перерыв. - Все на сегодня с натурой, - оператор кивает на начинающий светлеть небосклон, - Нужный свет уходит, дубли будут слишком разные - А если внутри? - Ну… окна затемнить и в принципе… - Отлично! – потирает руки он, - Значит, сейчас передохнем минут двадцать и пройдемся по сцене №5812, ну и если утро захватим, то и №5814. - Оптимистично звучит, - без улыбки произносит Джим, - Можно я хотя бы в сухое переоденусь, у меня даже трусы – мокрые… - Вот на камеру и переоденешься, - тоже раздраженно отзывается Джулиан, - Анна тебе поможет… И не ной, Джеймс! - Мы – не будем, Джулиан. – спешу сгладить напряжение, - все устали, простите… - Это вы – меня, - быстрый взгляд на надувшегося рядом Джима, - оба. Вы правы, Анна, на нервах все. Джеймс, пойдите – выпейте горячего чаю, - и напутствует вслед, - только грим не испорти. Вытягиваю его на улицу, где неподалеку организовали буфет, Джеймс с ненавистью смотрит на свои руки в специальных перчатках, - Снять – потом хрен наденешь… А в них ничего в руках не удержишь. - Я помогу, - запахиваю на нем плотнее пуховик, - иди к нагревателю, сейчас чай принесу. - Британцы… - несется вслед, обернувшись, продолжаю идти спиной вперед, откликаюсь, - С кем поведешься… Затемненные окна дают полное ощущение глубокой ночи, входим в кадр и я практически забываю о том, что мы – на площадке и за нами наблюдает не одна пара глаз. Раздеваю его, отмечая среди грима новые будущие боевые шрамы… Очевидно заметив что-то по моему лицу, Джим притягивает меня на себя, целуя прямо в закушенные губы… Отвечаю было, тут же спохватываясь… однако, нас не прерывают и сцену мы доводим до конца. - Еще дубль, - стоит стихнуть камерам, несется из-за световых пушек безапелляционное голосом Джулиана и Джим с тяжким вздохом мученика принимается стягивать с себя сухую одежду, - с отметки двадцать три минуты, - все-таки сжаливается наш режиссер. Обе сцены заканчиваем ближе к полудню, вся съемочная группа валится с ног, я просто не чувствую ничего – как пустая оболочка, кажется, унесет первым порывом ветра и нет желания этому сопротивляться. - Знаю, все устали… - Джулиан после почти суток работы тоже выглядит несвежим и потрепанным, - и надолго не задержу – у нас осталось совсем немного, и в плане съемок, и в плане выделенного на это все времени. Всвязи с этим хочу просто поблагодарить за работу и – отдыхайте, увидимся послезавтра.       Не помню, как добираемся до гостиницы, кажется, нас довозит студийная машина. Позволяю Джиму взять ключи и словно сомнамбула, следую за ним, цепляясь за руку, чтобы не упасть… потому что все силы, кажется, уходят на то, чтобы просто переставлять ноги. - Я бы взял тебя на руки, моя королева, - несется откуда-то издалека, - но, боюсь, с моим плечом сейчас это будет проблематично… Глаза мгновенно открываются, - Ты вывих разбередил? – он кривится, очевидно с трудом терпя, - Почему не сказал, давно болит? - Со второго прогона – сильно… - вставив ключ-карту, Джим кивает на ручку двери, - Нажми… - и помогая себе ногой, открывает дверь. - Нужен лед и обезболивающее, - принимаюсь хлопотать, - Вызову местного врача… - Жак, не паникуй, - он меня останавливает, - Мне нужно отмокнуть в горячей ванне, потом ты вправишь сустав и жестко перебинтуешь… А если не поможет… - муж морщится, стараясь вообще не двигать рукой, - подключим тяжелую артиллерию. - Прости, что я сделаю? - Вправишь… - Джим втягивает воздух сквозь крепко сжатые зубы, пережидая последствия случайного движения, - … ты ведь уже это делала. - Тогда… было иначе…       Горы вздымаются отвесной стеной, если смотреть снизу, кажется, это стена, как Пизанская башня – вот-вот на тебя рухнет… но отчего-то не падает. - Джим, послушай меня, - задрав голову, смотрю из-под ладони на то, как мой муж упрямо карабкается куда-то вверх, - ты все-таки не Том Круз… - Уверена? Мне говорили, наши харизмы очень похожи, - смеется он, перехватывая удобнее какой-то выступ, с замирающим сердцем наблюдаю за тем, как он перебирается с одной стороны расщелины на другую, - Погоди, Жак, сейчас ты увидишь… То, что он промахнется, замечаю чуть раньше и, не успев даже охнуть, наблюдаю за тем, как Джим, цепляясь за все, что можно, и что нельзя, пытается удержаться на отвесной стене… - Осторожнее, Джим… - шепчу… ни на что больше сил нет…Каким-то невероятным усилием он забрасывает себя на площадку несколькими метрами ниже. Туда ведут ступеньки и я как могу быстро пытаюсь добраться наверх. Поднявшись, нахожу его на площадке, спиной прислонившимся к камню поблизости, одной рукой Джим опирается на землю рядом с собой, другая лежит рядом в довольно неестественном положении. - Ты цел? - Рука… - он едва поворачивает голову в мою сторону, - точнее, плечо… слегка выбил. - Боже мой! – кудахчу, словно безголовая курица, - Нужно звонить спасателям! - Жак… Жак… Жак! – он ловит меня за руку, - Нет. Не будет спасателей… нужно справиться самим. - Но… как? – слышу в собственном голосе панику, - Я не… не смогу, Джим! - Надо, Жак…- Джим морщится, - все будет просто… Упрись коленом мне в подмышку… да, вот так… теперь возьми руку… нет, лучше согни… - он замолкает, напряженно глядя перед собой, - хорошо… теперь резко потяни… только – резко, Жак, не жалей меня, будет только больнее. Погоди, я соберусь с силами… - Я тоже… - Джим улыбается, - Моя храбрая королева… - Иначе? Отсутствие профессиональной медицинской помощи тебя мобилизовало? Качаю головой, - Просто не было выбора, у меня до сих пор руки дрожат, когда вспоминаю об этом. - Будем считать, что и сейчас – выбора нет. Ты ведь уже знаешь, что делать, Жак… Да. Наверное – знаю… Выдохнув, беру его за руку, медленно сгибая в локте, - Не больно? -Позволь мне построить из себя… - договорить у Джима не выходит, потому что я быстро и сильно тяну его руку прямо и чуть вниз, до щелчка, знакомого нам обоим. - Стоика? – договариваю за него, пока он восстанавливает дыхание, - Дорогой мой, я отдала бы тебе все премии мира, если бы это хоть чуточку помогло. - Ты помогла, Жак, - перехватив мою руку, он целует ладонь, - как и всегда. - В таком случае, - помогаю ему подняться и вытереться полотенцем, - давай переберемся в постель и ляжем, наконец, спать. - Как я могу усталость превозмочь, когда лишен я благости покоя? – цитирует мой муж, терпеливо пережидая мои манипуляции с его рукой и эластичными бинтами, - Тревоги дня не облегчает ночь, а ночь, как день, томит меня тоскою… - День без тебя казался ночью мне, - отзываюсь с улыбкой, укладываясь рядом, - А день я видел по ночам во сне…