Тебе кто-нибудь говорил, что ты просто нечто?

      Открыв резную дверь неизвестного ранее ресторана, Элизабет зашла вместе с подругой в шумное помещение, что было заполнено искрящимся смехом, звоном бокалов и людьми. Большим количеством людей.       — Я уже жалею, что послушала тебя.       — Мы только пришли, Лизи! — Моника толкнула в бок Элизабет и продолжила всё так же говорить еле слышным шёпотом. — Тебе нужны клиенты, чтобы наконец уволиться со своего этого дурацкого маркетингового агентства.       — Я в этом «дурацком» маркетинговом агентстве занимаю должность исполнительного директора. С чего ты вообще решила, что я готова её оставить, ради фантазийного места среди именитых кутюрье? Даже звучит глупо!       — Цыц! Я всё-таки пришла не только рекламировать тебя, но и обезопасить себя от…       — Моника!       Навстречу двум девушкам уверенной походкой шагал «страшный сон» Моники, от которого она не могла найти спасения, под названием «Джошуа». Этот назойливый мужчина всеми силами пытался уговорить подругу Элизабет сходить на свидание, хотя был совершенно ей не интересен.       — Джошуа! Сколько лет, сколько зим!       Они обменялись приветственными поцелуями в щёки и, мужчина с трепетом в голосе начал ту тираду, что он начинал каждый раз после осмотра Моники с ног до головы.       — Когда я смогу заполучить свободную минутку этой изумительной и шикарной женщины? Кто мне, наконец, скажет?       Моника игриво хихикала, подыгрывая отведённой ей роли.       — Ох, Джош, ты как обычно! Но я хочу обратить твоё внимание на ту, кто рядом со мной — звезда будущего модного дома, моя невероятная подруга — Элизабет Хэйлиш.       Зелёные мужские глаза переместились на Элизабет, что всеми силами проклинала свою подругу за этот цирк. Джошуа наигранно поклонился и нелепо засмеялся.       — Не имел чести познакомиться с Вами Элизабет. Простите, не видел Ваших творений.       Элизабет упрекала Монику каждый раз, когда она произносила что-то подобное, ставя девушку в неловкую ситуацию. И нервно поглаживая большим пальцем указательный, она не могла найти примера работы, что могла бы быть знакома хоть кому-то не из её узкого круга.       — И как я мог упустить Вас из виду за всё время моего общения с Моникой?       Девушка смогла прочувствовать на себе его обаяние, от которого захотелось срочно выпить воды, чтобы сбить приторный вкус. Но главное, Элизабет точно знала, что любое её дальнейшее повествование не могло бы отвлечь Джошуа от любования Моникой, которая хоть и сокрушалась о его внимании, но в очередной раз стояла и строила ему глазки.       — Вас сложно в этом винить, милый Джошуа, ведь когда перед Вами сама Моника Рэнделл, сложно конкурировать с её красотой. Не буду мешать и оставлю Вас наедине.       Этим самым Элизабет убила двух зайцев — перевела разговор о себе, поддержав внимание Джошуа к подруге, и отомстила Монике за вечные попытки сделать из неё того, кем она не является. Крутанувшись на месте, девушка быстрым шагом направилась вглубь ресторана, оставляя подругу в замешательстве вместе с её обожателем.       Сегодня Элизабет была приведена против своей воли на фуршет по случаю дня рождения, кто бы мог подумать, Генри Кавилла. Моника была его агентом. И в своём стремлении сделать подругу знаменитой, она намеревалась показать Элизабет тому, чья растительность на лице, кажется, взорвала весь интернет.       Мимо девушки пробежал Том Круз, что вначале показался ей миражом. Ну не может же мимо неё пройти сам Джек Ричер, сам Итан Хант, сам Нейтан Олгрен, чёрт возьми? Но нет, кажется, это прошёл именно он, направляясь к тому, ради кого она была сюда доставлена. Том подошёл к Генри и с самой искренней улыбкой захватил Кавилла в мягкие объятия, вероятно поздравляя его с днём рождения. Наконец, увидев издалека виновника ломоты её лодыжек от высоких каблуков, Элизабет даже немного кивнула, поражённая красотой мужчины. И поражённая тому, как ему шли усы вместе с парочкой кудряшек, что свисали на лоб. Взяв бокал шампанского, что разносили вежливые официанты, Элизабет сделала глоток. Игристое просекко быстро пробралось в нос, заставляя немного поморщиться. Вообще, к Генри подходило большое количество людей, что постоянно пытались дотронуться до его плеча или вовсе обнять. А он, в свою очередь, с невероятной какой-то теплотой отзывался на каждый такой жест, и каждый раз растягивал красивую улыбку. Элизабет всегда интересовало — сводит ли челюсти у звёзд под вечер, что весь день вынуждены улыбаться?       — Я когда-нибудь тебе говорила, что в случае твоей скоропостижной смерти от моих рук планирую закопать тебя у себя во дворике?       — Чем я заслужила такую честь? — поддержала начавшийся разговор Элизабет.       — Это не честь, дорогая! Это будет мукой, когда я каждый вечер буду приходить к тебе и грязно ругаться, рассказывая про все свои романы.       — Ты не можешь быть такой жестокой!       Но нет, Моника ещё как могла быть такой жестокой. Оставалось только дождаться, когда её план созреет и она начнёт воплощать его в жизнь.       — Моника?       Грудной бархатистый голос отвлёк Элизабет от разглядывания подруги, которая тут же расплылась в улыбке и позволила Генри себя обнять.       — Рада тебя видеть! Ещё раз с днём рождения, дорогой!       — Спасибо, милая.       Генри благодарно кивнул и плавным движением перевёл взгляд на Элизабет, что смущённо стояла рядом.       — Генри, это Элизабет Хэйлиш.       — Рад встрече, Элизабет, я Генри.       Он вежливо протянул руку вперёд и Элизабет не оставалось ничего другого, как вложить свою, в этот вопрошающий жест, кисть. Генри осторожно притянул её руку к лицу, одновременно чуть наклоняясь вперёд, касаясь губами женской ладони.       — Это твой подарок на день рождения, — вот так просто выдала Моника.       Она умела подбирать нужные моменты. Всегда. Залившись пунцовым цветом, Элизабет резким движением вырвала кисть из хвата мужчины и тут же слегка потёрла ею лоб, стараясь не поднимать взгляда на Генри.       — Ты просто невыносима, — выразила недовольство Элизабет.       — Это лишь прелюдия к моему отмщению, — улыбка Моники не предвещала ничего хорошего.       — Такому подарку я был бы непременно рад, — попытался пошутить Генри.       Моника засмеялась. Генри пытался сгладить ситуацию, но открытая лесть, что пролилась из его уст, возымела обратный эффект. Красивые мужчины вызывали у Элизабет смущение, красивые и галантные — опасение, а красивые, галантные и заигрывающие — страх. Но Генри словно увидел её нарастающее беспокойство и тут же постарался сгладить и эту ситуацию.       — Элизабет, простите за мои слова. Все подруги Моники обычно сильно на неё похожи, и я веду себя с ними как откровенный болван. Я не хотел смутить Вас.       Его вкрадчивый и раскаивающийся голос, так и призывал довериться его словам, а рука, прижатая к груди, взывала к прощению. Элизабет кратко улыбнулась и безмолвно кивнула, стараясь ничего говорить, чтобы не дать Монике ещё какой-нибудь повод для её безумств. Но практически тут же Генри кто-то подозвал, и извиняющееся кивнув, он ушёл.       — Я уже говорила сегодня как тебя ненавижу?       — О, нет, дорогая. Прибереги это на попозже.       В середине вечера Элизабет и Моника стояли рядом с именинником, который рассказывал очередную историю со съёмок. Его весёлый голос и приятный смех так очаровывал, что все просто стояли и наблюдали, как он размашисто показывает какую-то сценку.       — Ну что, моя дорогая, — на лице Моники возникло какое-то подозрительно хитрое выражение лица, которое не предвещало ничего хорошего, — ты готова?       — Так! Ты сама не видишь, как строишь глазки своему Джошуа! Оставь свою месть, Моника!       — За твою наглость оставить меня вместе с этим прохиндеем? Ха! Знаешь… зачем откладывать мою месть на момент пока ты умрёшь? У меня есть идея куда лучше!       — Что за ид…       — Генри!       Звонкий голос Моники привлёк внимание мужчины, который рассказал до конца свою историю и отпивал из бокала немного шампанского, что делало его речь ещё более задорней.       — Я бы хотела воззвать к совести Лизи, в присутствии твоих дорогих гостей, и попросить её сказать тост, которые она умеет говорить, как никто другой.       Элизабет застыла от ужаса. На неё устремились взгляды всех присутствующих, от незнакомых ей совсем людей до знаменитостей, чьи постеры были увешаны по всему Лондону. Эта черноволосая чертовка ткнула её в самое больное — страх выступать перед публикой. Элизабет могла себе это позволить на работе, где её прикрытием была деловая этика, она могла открыто что-то обсуждать со своими друзьями, где её поддерживала крепкая дружба, но в совсем незнакомой ей компании Элизабет чувствовала себя всегда как в бассейне с акулами. Но Моника сверкала как натëртый хрусталь, найдя для себя тот самый момент, когда её месть смогла обезоружить.       — Кхм, да Моника… Спасибо.       Элизабет прочистила горло и сделала глоток шампанского, надеясь, что он возымеет на неё такой же эффект, как и на Генри. Подступающий ком всё так же мешал начать говорить, пока она не поймала на себе взгляд именинника, что с нескрываемым интересом смотрел своими ясными, голубыми глазами.       — Генри, я Вас совсем не знаю, поэтому простите за то, что моë поздравление не будет личным, как это сделали все Ваши гости, но… Пока я изучала ресторан, то смогла услышать, как все Ваши друзья отзываются о Вас, пока Вас нет рядом. — Несколько человек засмеялись и игриво посмотрели на Кавилла, пока остальные обошлись широкой улыбкой. — Я смогла узнать от Ваших друзей, что Вы искренний и невероятной остроты ума человек, чья доброта не сможет скрыться от глаз даже самых невнимательных. И если Оскар Уайльд говорил когда-то, что «красота в глазах смотрящего», имея в виду разность восприятий, относительно наполненности наблюдателя, то он явно не учёл одного — бывают люди, чья красота души способна вызвать у всех вокруг однозначное восприятие. И это Вы, Генри.       Джейсон, стоящий рядом с Генри, уверенно похлопал друга по плечу.       — Та искренность и открытость, чьи корни Вы бесстрашно пустили в своё сердце, смогли сделать Вас таким человеком, которого я могу видеть перед собой. Могу лишь представить, насколько это на самом деле сложно и могу лишь восхититься Вашей смелости. Поэтому, мне бы хотелось Вам пожелать оставаться таким же смелым и бесстрашным мужчиной, — Элизабет оборвала свою речь, случайно погрузившись в свои мысли и тихо произнесла, — даже если это будет граничить с одиночеством.       Моника, едва касаясь, погладила Элизабет по спине, увидев тот самый рассеянный взгляд. За столько лет дружбы она так и не поняла этой особенности, что так резко уносила её в размышления, которые всегда были под какой-то завесой тайны. Но смогла понять как её оттуда возвращать и уже видела подёргивание ресниц.       Элизабет оторвала взгляд с пола и посмотрела на именинника, растягивая губы в нежной улыбке.       — В звуках Вашего смеха я слышу сомнение, но Генри, прошу Вас, не сомневайтесь в себе. Пусть Ваше сердце горит так же, как и Ваши прекрасные глаза. С днём рождения!       Генри видел, как люди вокруг подняли бокалы, одаривая друг друга прекрасными улыбками. Только звуки почему-то скрывались от его внимания, и он не слышал даже звона хрусталя. Его внимание захватила милая Элизабет, что робко прятала взгляд в отражении собственного фужера, который нервно прокручивала длинными пальцами. Говоря о невозможности чего-то личного, её слова почему-то смогли застать его врасплох.       Моника, что стояла позади Элизабет, не смогла обойти это поздравление и пустила язвительную ремарку — «ты слишком послушный для смельчака». Но не успел он ей хоть как-то возразить, как вновь послышался высокий голос Элизабет.       — «Смелый воин — это, прежде всего, покорный раб».       Эту же фразу подхватил уже Джейсон, что соблазнительно присвистнул, чем сподвигнул сделать так ещё несколько человек.       — Что скажешь — ты был бы не прочь побыть покорным рабом Элизабет?       Взгляд Генри цеплялся за горящие щеки девушки, любуясь её смущением, надеясь, неожиданно для самого себя, на то, что хотя бы на миг она представила его в этом амплуа.       Но кто бы мог знать, что спустя несколько часов, когда алкоголь окончательно переплетется с мыслями каждого пьющего гостя, в речи Джейсона проскользнëт ещё одна пошлость, что примется остальными с исключительным восторгом.       — А ты не стой с такой невинной физиономией!       — О чём ты? — Генри перестал понимать друга уже пару минут назад.       Джейсон достал телефон и начал зачитывать вслух твит, на который Генри отвечал в одном шоу.       — «Генри Кавилл излучает ауру большого члена. Я на девяносто девять процентов уверена, что у него огромный член. Мне дурно лишь только об одной мысли об этом». И что же ты ответил?       — Спасибо. Но где ещё один процент? — Генри смущённо засмеялся, проклиная этого бугая за то, что он об этом вспомнил.       Остальные гости смущения в своём арсенале не нашли и веселились от всей души. Краем глаза Генри отметил, что Моника и Элизабет только сейчас подошли к их компании. Каждый раз, когда он натыкался на неё взглядом, то вспоминал слегка дрожащий голос, который его гладко прилизанное сознание словно погладил против шерсти, от чего он не мог полностью погрузиться в веселье. Он смог расслышать её задумчивый шёпот, когда она говорила про одиночество, что так не кстати стало напоминанием для него самого.       Генри смотрел как изящные длинные пальцы Элизабет привычно прокручивали стакан в руках и не мог сдержать улыбки. Ещё и по поводу того, что счастливый случай уберёг уши двух девушек от этой ужасной шутки Джейсона. Только Джейсон не дал этому случаю и шанса на существование.       — Так что, Генри, самое время обсудить твой большой член?       Захмелевшая компания ликовала от подобного вопроса. А Генри растеряно смотрел под ноги, не понимая, что его смущало больше — сам вопрос или то, что Элизабет слышно поперхнулась шампанским. Он в нерешительности поднял глаза, надеясь попытаться хоть извиняющимся взглядом сгладить эту ситуацию, но девушка уже пропала из виду. Только Моника, что стояла с двумя фужерами, неодобрительно качала головой, смотря куда-то в сторону.       — Я, пожалуй, отложу этот вопрос на… никогда. — Разочаровав Джейсона таким ответом, Генри быстрым шагом обошёл окруживших его гостей и узнал со слов Моники, что Элизабет «бросилась в бега», ссылаясь на какие-то личные дела.       Он нагнал её уже у выхода, когда она надевала на себя пальто.       — Элизабет!       — Генри… — ему почему-то запомнилось как она произнесла его имя на выдохе.       — Простите за неудачную шутку Джейсона. После пары бокалов… пары десятков бокалов он начинает вести себя…       — Как откровенный болван, — шутливо подхватила девушка, напоминая Генри его собственное оправдание в начале вечера.       — Чёрт, Вы запомнили!       Генри засмеялся, чувствуя, как и его пара десятков фужеров начинают выдавать смущение, что он прежде умел скрывать с достоинством. Элизабет нервно бегала своими ясными карими глазами по его лицу, когда молчание между ними затянулось на непозволительно долгое время.       — Я пойд…       — Не хотите ещё задержаться на какое-то время?       Казалось бы, ситуация не могла стать ещё более неловкой до момента пока Генри не поторопился и не перебил Элизабет. Её лицо посетила лёгкая улыбка, которая показалась ему крайне заразительной, и он мягко просмеялся.       — Дело в том, что несмотря на шутку про… — она замешкалась, подбирая нужное слово, но так и не смогла его найти. — В общем у меня правда запланировано несколько дел на сегодня, и я пришла сюда только по просьбе Моники. Но мне искренне понравилось на Вашем празднике.       Генри игриво раскланялся в благодарности и уверенно поставил фужер на поднос пробегающего мимо официанта.       — Позвольте мне вызвать Вам такси?       — Оно меня уже ждёт.       — Тогда я просто вынужден проводить Вас.       — Нет, Генри, это лишнее и…       — Элизабет, я настаиваю. — Он сам удивился твёрдости своего решения.       Придерживая входные двери, Генри смог ощутить свежий цветочный аромат майского утра, что окутал его после того, как Элизабет прошла вперёд. Её запах. На секунду ему захотелось в нём забыться. Но частый стук её каблуков не позволял задержаться и пустился вслед. Подойдя к машине, что остановилась около входа, Генри открыл пассажирскую дверь и, придерживая Элизабет за руку, помог ей сесть на место. На этот раз она не выдёргивала свою ладонь, и он взаимно продолжал её держать, ощущая мягкость её кожи. Хрупкая ладонь всё-таки стала жертвой его губ, которыми он коснулся тыльной стороны ладони, не сумев отвести взгляда от блестящих карих глаз, что смотрели на него с изумлением. И на этот раз Элизабет смиренно ждала, пока Генри не отпустил её руку, смущённо улыбалась.       — Мне будет сложно забыть Вас с таким поздравлением.       — В первую очередь не забывайте о себе, Генри.       Тёплая улыбка, как пушистое одеяло, окутала Генри с ног до головы. Он чувствовал, как приятное волнение пробежало где-то внутри и учтиво закрыл пассажирскую дверь. Постучав в водительское окно, Генри вручил мужчине пятидесятидолларовую купюру под робкие возмущения Элизабет и отошёл, наблюдая как машина уезжает.       А вместе с ней его спокойствие.       Меняя очередное положение тела на кровати, Генри вспоминал фуршет, после которого внутри него зародилось что-то, что не позволяло нигде найти себе места. Уже два дня он как неприкаянный слоняется без дела, вызывая у Кэла только недоумение. Мог ли Генри подумать, что пёс будет так чувствовать его состояние? И мог ли он подумать, что одна встреча уведёт жизнь с понятных рельс? Слова Элизабет не выходили из головы, как и взгляд из такси, который был таким тревожным и мягким одновременно. Казалось, что этот взгляд был направлен туда, куда другим вход был строжайше закрыт и воспрещён. А она так легко и без стеснения оставила там свои следы. Волнительное чувство пробежало по спине, навевая мысль, что эти следы может со временем замести и он вновь останется один.       Телефон.       Список контактов.       Написать смс.       «Моника, привет. Мне нужна твоя помощь и я хочу, чтобы ты заранее назвала цену.»       «Ты столько не зарабатываешь.»       «Я знаю, что ты всё поняла ещё до того, как понял я. Не выделывайся.»       «Так и быть, сжалюсь над тобой. Тридцатилетний Macallan, и я скидываю тебе адрес её работы.»       «Твоему милосердию позавидует сама мать Тереза.»       На следующее утро Генри подъехал ко времени, которое обозначила Моника, зная расписание Элизабет. В холле его встретила администратор, что быстро хлопала длинными ресницами, узнавая в его лице Кларка Кента. И пока они ехали в лифте, она без умолку тараторила, высказывая все положительные качества, которые смогла о нём вспомнить. Несмотря на такое количество времени в качестве «узнаваемого лица» и «секс-символа», ему это хоть и льстило, но всё так же смущало. И он просто мило кивал, пока они не доехали до нужного этажа.       — По идее она сейчас должна прорабатывать проект, поэтому не удивляйтесь её некоторой… жёсткости.       Генри не мог сопоставить жёсткость с прекрасными карими глазами, но благодарно кивнул на такое замечание. И только когда администратор робко постучалась в двери, мужчина смог понять о чём шла речь.       — Мисс Хэйлиш, к Вам…       Резко выставленная рука заставила девушку замолчать. Администратор подняла глаза на Генри и заполнила их раскаянием, которое подкрепила неуверенной улыбкой. Пока Элизабет всё ещё стояла к ним спиной с поднятой рукой, Генри смог её рассмотреть: шёлковая рубашка, юбка-карандаш чуть ниже колен, высокие каблуки. Генри был готов ждать сколько угодно, если ему позволят любоваться этим видом. До него доносился неразличимый шёпот, которым она сопровождала написание чего-то на доске перед собой. Спустя несколько мгновений, Элизабет обронила каштановые пряди на свои плечи, вытащив карандаш из пучка волос, что красивыми волнами легли на плечи и спину. Она игриво развернулась на месте, вскидывая руки.       — Сделано!       Сияющая улыбка сменилась на лёгкий испуг, от чего Генри в миг почувствовал себя ни за что виноватым.       — Мисс Хэйлиш, к Вам Генри Кавилл.       Наконец смогла выговорить девушка-администратор и в последний раз кинув милую улыбку на мужчину, скрылась из кабинета, прикрыв за собой двери. Элизабет быстрым движением пригладила пушистые волосы и, пройдя за свой стол, пригласила Генри сесть напротив неё.       — Не ожидала Вас увидеть, Генри.       — Это моя промашка, я должен был предупредить.       — Нет, что Вы! Я приму Вас в любое время. — И немного замешкав, поспешила добавить. — Как отказать тому, кто так много раз спасал Америку?       Генри почувствовал, как волнительный мандраж пронесся по его телу, который он тут же поспешил выразить лёгким смехом.       — Так… Чем могу быть полезной?       Казалось вопрос был простым. Только ответа на него у Генри не было. За всё это время он так и не придумал, что ей скажет о причинах своего визита.       — Я… Даже не знаю с чего начать. — Честно ответил Генри и неуверенно пригладил волосы.       — Давайте я Вам помогу — Моника?       Всё, что ему оставалось — утвердительно кивнуть, выдавая своего «источника».       — Ох, Генри. Я не знаю, что она Вам там наговорила, но я пока только учусь и… — Элизабет шумно выдохнула и тихонько стукнула ладонями по столу. — Ладно.       Пока девушка что-то выискивала в недрах своего стола, Генри предпочитал молчать. Первое — потому что он понятия не имел о чём речь, а второе — она на что-то согласилась, и его это больше, чем устраивало.       На стол упала толстая папка, которая тут же развернулась к Генри. Элизабет откинула несколько страниц, и ткнула пальцем по фотографии.       — Вот с этого момента можете полистать. Я думаю будет рационально, если Вы вначале познакомитесь с моими возможностями, прежде чем проводить совместную работу.       Генри послушно осматривал фотографии, на которых были запечатлены какие-то мужчины в костюмах. Он нервно сглотнул, до сих пор не понимая о какой совместной работе может идти речь. Может она начинающий фотограф?       — Мне всё нравится. Когда мы можем приступить? — Он решил ответить пространными фразами, чтобы не выдавать своё замешательство.       Так, через пару дней, Генри подъехал по нужному адресу и удивился, что местом встречи было ателье, где он отшивал себе костюмы. Зайдя внутрь, он встретил, дорогого сердцу, Сэма — возрастного мужчину, что зачастую принимал прямое участие в его успешных выходах на дорожки. Из примерочной выбежала Элизабет.       — Рада Вас видеть, Генри, — Элизабет протянула руку для рукопожатия.       Строгая юбка и блуза из офиса сменились на какое-то воздушное платье, которое так ей шло. Генри не позволил мысли — что ей ещё больше бы пошло без платья — занять прочную позицию в голове.       — И я очень рад Вас видеть! — Он с удовольствием пожал её тонкую ладонь, что была приятно прохладной.       — Это Сэм, владелец этого ателье. Он ко мне невероятно благосклонен и позволяет иногда здесь работать.       Генри учтиво протянул руку Сэму, знакомясь с тем, кто и так был ему знаком. Почему-то Генри подумалось, что что-то может пойти не так, если Элизабет узнает, что в этом ателье он частый гость. И он был благодарен Сэму от всей души, что не подавал виду и приветственно кивал. После этого началась лёгкая суета — Элизабет то расспрашивала о вкусах, то водила Генри по ателье, показывая различные костюмы, которые находились в стадии разработки и уделяла внимания неизвестным ему ранее мелочам. И такие мелочи он подмечал не только в костюмах: Элизабет была правшой, поглаживала воротник платья, когда нервничала и была такой нежной, что ему приходилось каждый раз себя одергивать, когда он хотел её коснуться.       — Теперь нам осталось одно — сделать Ваши замеры. Сэм?       Мужчина вышел из своего кабинета, неспеша перебирая ногами.       — Сделаете замеры Генри? Я пока подготовлю заявку на ткань.       Элизабет умчала в кабинет, откуда только что вышел Сэм, а сам мужчина неутешительно хлопнул по своим ногам по бокам.       — Неужели мне и правда нужно делать это второй раз, мистер Кавилл?       — Да уж, Сэм, не думал, что поставлю тебя в такое положение.       Но Сэм учтиво проводил Генри в примерочную и взял все мерки, которые Элизабет отметила в своём блокноте.       Следующий раз Генри удалось увидеть девушку только через неделю, когда она позвала его на первую примерку. Элизабет занесла в примерочную что-то напоминающее намётки костюма и повесила его на крючок. Генри подошёл ближе к Элизабет, что поманила его к себе легким движением ладони. Он был уверен, что этот жест надолго отпечатается в воспоминании, которое он будет прокручивать в голове, когда останется наедине. Генри послушно подошёл. Она была определённо ниже, её волосы пахли миндалём, и он не мог оторваться от изгибов её ладоней, которыми она водила по костюму, привлекая внимание и объясняя, как следует его одевать.       — Мне понравилось, что мы с Вами придумали. — Подытожила она и довольно погладила ткань.       — Как у Вас это получилось провернуть за неделю?       — Сложно было удержаться. У Вас не типичные размеры.       — Слишком часто я слышал эту фразу от женщин.       Генри тут же осёкся, понимая, что пустил шутку — не в то время, не в том месте, не для того человека. Тягучее чувство пронеслось где-то внутри, и он почувствовал, как его глаза чуть дернулись, резко расширившись.       — Та единственная фраза, которой готов довериться каждый мужчина. — Элизабет искрометно съязвила и довольно посмотрела на Генри.       Он увидел, как в её глазах загорелся задорный огонёк. Это была слишком хорошая шутка. Но Элизабет всё же смутилась, уткнулась носом в пиджак и еле слышно засмеялась.       — Вау. От кого, но от Вас я такого не ожидал. Вы меня уделали. — Генри увидел, как она выровняла осанку и утерла несколько слезинок. — Хотя… Я мог бы добавить, что с лёгкостью оправдал бы такое заявление.       Она развернулась и легко шлёпнула ладонью по его плечу, заливая помещение звонким смехом.       — Прекратите!       Морщинки около её глаз пустились милой сеточкой, а красивая улыбка растеклась на лице.       — Каюсь, начал это первым. Но не думал, что Вы это поддержите.       — Для моих шуток необходимо два условия: место и нужный человек. И в данным момент меня слишком устраивают оба.       Генри нравилось смотреть в её карие глаза и наслаждаться тем, как её блестящие от слёз глаза с заинтересованностью смотрят на него. Она стояла совсем рядом и не отводила взгляда, на который Генри с удовольствием отвечал тем же. Только спустя несколько секунд она замешкала и нервно провела рукой по воротнику платья. Очевидно нервничая — приметил Генри.       — Ладно… Позовите меня как оденетесь. Я буду за дверью.       И ему осталось лишь кивнуть и смотреть как шлейф её белой длиной юбки заманчиво развивался, оголяя стройные ноги. Оставшись наедине, он оглядел свой будущий костюм, осознавая, что из всего её руководства он запомнил только её красивые глаза. Раздевшись до нижнего белья, Генри оценивал шансы надеть на себя костюм без риска разорвать в клочья старания Элизабет.       — Элизабет! Я, кажется, не смогу без помощи.       Девушка вошла в кабинет, улыбаясь галстуку, что держала в руках.       — Я нашла прекрасную пару Вашему…       Элизабет застыла на месте. И Генри чертовски понравилось, как она окинула его поднятым взглядом с ног до головы. Она тут же охнула и развернулась на месте. Только к её сожалению, в примерочной было слишком много зеркал для удобства примерки, в которых она, даже развернувшись, увидела полуобнаженного Генри.       — Прошу прощения… — она закрыла лицо ладонями пока стояла спиной к Генри, который не мог сдерживать прорывающийся смешок.       — Даже с Вашими замечаниями, я не смог разобраться с тем, как мне его надеть. Простите, не думал, что я так плохо выгляжу, — он с нескрываемым удовольствием процедил последнее предложение, зная истинную причину её реакции. Возможно, сделав это слишком низким голосом. Возможно, в первый раз начав с ней флиртовать по собственной воле.       — Нет, Вы…       Он видел, как она вздохнула и опустив руки вниз, развернулась. Развернулась, избегая его взгляда.       Если штаны он смог надеть без её участия, но под строгим руководством, то пиджак не был так просто доверен. Вначале она держала пиджак, стоя за спиной, чтобы Генри смог протиснуть в него руки и накинуть на спину, а потом Элизабет оббежала спереди и помогла накинуть его уже на плечи. Её взгляд остановился на мужской груди, прежде чем застегнуть пару пуговиц, а смущение вылилось в прекрасный румянец.       — Вы очень мило стесняетесь, — не смог сдержаться Генри.       — А Вы чрезмерно наблюдательны, — усмешка показалась на милом женском лице.       — Перестану, если не будете больше смущаться.       — После того, как Вы перестанете меня смущать, — игривая фраза девушки, отдаленно напоминающая лесть. — Пощадите и сместите свой фокус внимания на что-нибудь другое.       Но как бы Генри не пытался это сделать, выходило так же, как и в его игре в теннис — безрезультатно.       — Ваши красные щеки осветили бы весь Лондон.       Элизабет смеялась, аккуратно поправляя лацкан пиджака, пока Генри волновался, чувствуя, как её ладонь трётся через ткань о его грудь.       — Итак, теперь мне нужно заколоть несколько булавок. Я буду аккуратна.       Она опустилась вниз, закалывая булавки и обозначая нужную длину штанин. Смотря на неё сверху вниз, Генри думал — что бы он хотел ей сказать? Как это сделать лучше? Как не испугать её своим напором, но и достигнуть взаимопонимания? Большую надежду давали шутки, которыми она скрашивала все неловкие моменты, но можно ли было это расценивать как проявление симпатии — он не знал. Она встала с корточек и потерла ладони друг о друга. Тёплый воздух, которым она обдувала свои руки, доносился и до его голой кожи на груди.       — Простите, у меня часто холодные руки, поэтому, вероятно, Вам будет немного дискомфортно.       И Генри был готов поклясться, что видел, как она сглотнула, перед тем как её рука проскользнула под лацкан, касаясь его кожи на груди. Когда её рука проскользнула ближе к шее, она кратко подняла взгляд.       — У Вас мурашки. Я могу ещё немного погреть руки, хотите?       А Генри стоял и наблюдал за собственными чувствами и наслаждался теми краткими касаниями, что был одарён. Она наивно полагала, что дело в холодных руках, а не в том, что всё свободное от работы время она была в его мыслях. Странная, непонятная и, сбивающая с толку ситуация, которой он не смог противиться. Элизабет вопросительно смотрела на Генри, что в своём молчании потерял её вопрос среди несметного количества мыслей, что бродили сейчас в голове — начиная от сглатывания слюны, что он видел у неё ранее, до учащенного дыхания, что вырывалось из её рта и которое он чувствовал своей кожей. Которое абсолютно сбивало и завлекало всё его внимание. Они оба молчали, смотря друг другу в глаза. Ожидая. Но как только она сделала движение, чтобы вытащить свои пальцы из-под лацкана, он тут же накрыл её руку своей, прижимая женскую ладонь к своей груди. Ему было даже всё равно на то, что она сможет услышать, как трепещет его сердце. Но не всё равно на то, какой взгляд она кинула, когда её ладонь оказалась в плену его хвата. Пока он был в плену её глаз.       — Мне кажется, что каждый Ваш взгляд, что я ловлю на себе, переворачивает мою жизнь с ног на голову.       — Руки… хотите… — она сбивчиво пыталась напомнить о своём вопросе, но Генри видел как её глаза периодически задерживались на его губах.       — Хочу… — начал Генри, и сделав ставку, продолжил, — …чтобы Вы пошли со мной на свидание.