Тебе кто-нибудь говорил, что ты просто нечто?

      Последующие несколько дней самым частым движением в арсенале Элизабет было прикрытие лица ладонями и шумный разочарованный выдох. Генри звонил ей каждый день, даже пытаясь пробраться через Монику. Но Элизабет стойко удерживала себя от того, чтобы ответить на его звонок или согласиться на различного рода предложения подруги. Это было время, когда она пыталась оправиться, как ей казалось, от унижения и встать на ноги.       — Вот Ваши документы.       Элизабет опустила руки и увидела перед собой Шарлотту, которая была её заместителем и светилом во всех сложных ситуациях.       — Я тебя даже не услышала, — смущенно улыбнулась Элизабет.       — Вы в последнее время немного… потеряны.       — Потеряна? — Элизабет подняла голову, осматривая свою помощницу, что вымолвила неприятную правду.       — Вы выдыхаете. Постоянно. Я насчитала восемьдесят четыре грустных выдоха.       — И почему я не удивлена, что ты и это успела подсчитать?       Шарлотта игриво откинула назад прядь волос и сбила рукой невидимую пылинку, принимая уверенную стойку.       — Неужели свидание прошло так плохо?       При упоминании этого слова, по спине Элизабет пробежал холодок.       — Откуда ты…       — Одиннадцать звонков ко мне в приёмную. Одиннадцать, Элизабет. — Нагнетала Шарлотта. — Что он натворил?       Элизабет поражала его настойчивость. Она не считала себя тем человеком, который смог бы вскружить голову. Особенно тому, у кого внимания должно быть хоть убавляй.       — Ох, — девушка вскинула руки и тут же зарылась ими в волосы. — Это я натворила то, от чего теперь никогда в жизни не отмоюсь. Я саму себя не узнаю.       Шарлотта многозначительно хмыкнула. Её взгляд приобрел ту жёсткость и стойкость, способную взять на себя полную ответственность за сказанные слова, которыми она словно расставила нужные акценты.       — Ну, вероятно Вы натворили всё-таки что-то такое, от чего он явно не хочет, чтобы Вы отмывались.       — Не хочет? — непонимающе спросила Элизабет.       За дверью опять звонил телефон и развернувшись на месте, Шарлотта быстрым шагом пошла в приёмную, крикнув уже около двери:       — Одиннадцать, Элизабет.       И это было то, что ни разу не пришло в голову. Такое количество звонков не могло быть показателем того, что она сделала глупость. Верно? Она всё это время переживала только свои чувства, не придавая значения чувствам Генри, от которого бежала со всех ног. Оставив его растерянным, с расстёгнутой рубашкой, с официантом в туалете. После чего он ещё был вынужден пытаться нагнать, крича ей вслед. Генри на деле оказался брошенным мужчиной, без какого-то понимания всей ситуации. Разве после такого человек может себя чувствовать хоть как-то сносно?       Элизабет вновь закрыла лицо ладонями, выпуская уже не разочарованный выдох, а что-то похожее на жалобный писк. Какая же идиотка. Взяв телефон в руки, она увидела очередные пропущенные звонки и несколько смс, что были отправлены минут тридцать назад.       Г: «Чёрт, я не могу до тебя дозвониться»        «Элизабет, нам просто необходимо поговорить».        «Мне искренне жаль, что всё получилось так, как получилось»        «Но я могу с чистой душой сказать, что для меня это было настолько же обескураживающе, как и для тебя. В моей жизни ни разу не было чего-то похожего. И мне очень жаль, что я себя не проконтролировал»       Элизабет нервно стучала ногтями по столу, не совсем разбирая собственных чувств. Это была какая-то смесь из вины за брошенного мужчину, стыда за собственные действия, а также лести и счастья от того, что он жаждал разрешения ситуации. Он жаждал диалога несмотря на то, какой она ему предстала на свидании.       Э: «Ни разу?»       Ответ последовал практически тут же.       Г: «Ни разу».        «Я очень виноват, Элизабет»       Э:«Мне жаль, что я так рассталась с тобой, Генри. Даже не представляю как ты себя чувствовал в тот момент»       Г: «Я не был готов, что ты уйдёшь без всяких слов»        «Девушки от меня ещё не сбегали. Это был интересный опыт. Ха!»       Э: «Мне так жаль, правда»       Г: «И мне жаль»       На какое-то время наступила тишина. Элизабет кусала ноготь большого пальца, никак не сумев придумать как же можно продолжить разговор, но Генри учтиво взял это на себя.       Г: «Я боюсь, что спешу после таких событий. Но я, кажется, с тобой в принципе везде спешу»        «Нам же никто не мешает просто пообщаться?»       Э: «Кажется никто. Просто общение, кажется, хороший вариант»       Г: «Тогда будем просто общаться»       В этом разговоре было слишком много «кажется» и слишком много «просто». Как же это отлично описывало состояние Элизабет, которая отчётливо осознавала, что это только кажется простым, а на деле она пока не представляла, как ограничить их отношения только общением.       Но, неделя прошла в некоторой суматохе между конференциями и перепиской с Генри, и общение вполне существовало без её переживаний. Всё это время, как оказалось, он был вынужден проводить в Бостоне, участвуя в съемке рекламного проекта. Но для Элизабет это было на руку — это способствовало их сближению, но не вызывало лишних неловкостей при личной встрече.       И это было потрясающее время. Они шутили днём, а вечером их разговоры были полны откровений, и Генри оказался тем, кто разделял её откровения удивительной вовлечённостью. Ему так легко удавалось вытащить из неё нечто сокровенное, что это немного пугало. Пугало то, что даже не находясь рядом, он всё равно влиял на неё так, как никто другой. Пугало то каким он оказался притягательно вдумчивым и глубоким. И Элизабет чертовски боялась погрузиться в эту глубину без шансов на хоть какое-то спасание.       В один из дней, уже вечером, Генри прислал своё фото. Он лежал на синем диване, слегка уставшим и расслабленным, со своими прекрасными кудрями и улыбкой, от которой было, как всегда, сложно оторвать глаз. Ласковый взгляд и лёгкий прищур отдавали знакомым теплом. Элизабет знала, что захочет вернуться к этой фотографии чуть позже. А затем ещё раз. И ещё раз.       Г: «Можно… Увидеть тебя?»       Трепетное волнение закралось в сознание. Неожиданно одежда оказалась неподходящей, волосы слишком лохматые, а отсутствие макияжа совсем играло против. Она тут же вскочила с кровати, подбегая к зеркалу с намерением избавиться от вороньего гнезда на голове. В попытках сменить домашнюю футболку на что-то более сносное, Элизабет и не заметила, как её ответ слишком затянулся. Но это заметил Генри.       Г: «Я надеюсь ты не бегаешь по квартире с намерением выглядеть ещё лучше, чем ты есть?»        «Иначе это было бы странным для простого общения, да?»       Подловил. Легко об этом говорить, когда для твоей внешности ещё не придумали того лестного эпитета, способного отразить всю красоту, чёртов Кавилл. Но он был прав. Для просто общения достаточно быть просто аккуратной. Она сделала фото, которое казалось сносным и тут же отправила. Иначе водоворот мыслей утянет её в страну обмана под названием «я хочу хорошо выглядеть просто для себя».       Г: «Потрясающий хлопок»       Его ирония была обоснована тем, что около входа в ресторан, во время свидания, Генри отметил то, насколько она нежная и красивая. А Элизабет, явно затушевавшись, гладила его лацкан, восхищаясь качеством шерсти его костюма, не в силах произнести, что от его вида у неё пересохло во рту.       Э: «1:1»       Г: «Смотря на твоё фото, я доволен тем, что тороплюсь закончить свои дела»       Э: «Почему?»       Г: «Моника пригласила меня на день рождения. И я чертовски хочу на него попасть»        «Конечно же ради Моники»        «Не ради кого-то другого»       Элизабет испытала то редкое волнение, которое прокатывается от груди куда-то в голову, растекаясь тягучей и ослабляющей массой. Неосознанно натянув дурацкую улыбочку, но собрав эмоции в кучу, она ответила.       Э: «Кажется с нашей последней встречи прошла вечность»        «Получается… Уже завтра мы увидимся?»       Г: «Я сделал всё, что от меня зависело, чтобы это случилось»        «А теперь я начинаю нервничать»       Э: «Почему?»       Г: «Потому что уже завтра увижу тебя»       Опять эта обескураживающая честность. Та черта, которая в Генри нравилась больше всего. Элизабет откинулась назад, осветив улыбкой, кажется, весь Лондон. Она не могла стянуть её с лица, и на миг зарылась лицом в подушку, издавая радостные звуки, которым сложно было бы найти членораздельного описания. Возможно только одно — ей снова шестнадцать.

***

      Ужин, который устроила Моника, был на удивление всего на двенадцать человек. Элизабет, по свойственной ей манере, вызвалась быть помощником по кухне, приняв все указания от хозяйки торжества. Брат Моники — Майкл, то и дело пускал колкости, не давая сестрице вовлечься в собственные мысли о её безупречности. И уже по свойственной ему манере, как мог, избегал самого торжества, куря на улице или общаясь с кем-то наедине. На этот раз этим «кем-то» стала Элизабет.       — Ты как всегда в ответе за весь этот соблазнительный фуршет? — Майкл слегка коснулся руки Элизабет, привлекая к себе внимание.       — Неужели ты думал, что могло быть иначе?       — Если бы за это пришлось отвечать Монике, её голова взорвалась бы со звуком надутой жвачки.       Майкл всегда смешил Элизабет, вероятно, получая от её истерического смеха особое удовольствие. Но каким бы язвительным сам Майкл не был, с ней он был всегда благородно мягок.       — Тебе нужна какая-то помощь?       Элизабет действительно перестала справляться, поэтому встречу гостей оставила на Монику, что в своём красноречии была неотразимой. Как обычно.       — Да, можешь достать посуду сверху? На стремянке. Я помогу.       Посуда, как обычно, пылилась где-то на самой верхней полке стеллажа в конце коридора. Кто хранит посуду в коридоре, а не на кухне? Моника Рэнделл. Потому что она не ест дома, она ест в ресторанах. А кухня ей нужна, потому что у неё не может не быть того, что есть у других. В другом конце коридора, Элизабет слышала приглушённые разговоры с гостями, которых Моника встречала около входа.       — Она могла бы убрать кухню и сделать себе комнату с постаментами. Коллекционировала бы восковые члены своих бывших, которыми так любит хвалиться. Как думаешь, хватило бы комнаты? — Майкл был в ударе.       — Боже, замолчи. — Элизабет не могла сдержать смешка и слегка ударила Майкла по ноге, что только спровоцировало его на продолжение.       — Музей членов Рэнделл. Как тебе?       — Моника тебе голову оторвёт, если услышит.       — Я бы не использовал после сказанного слово «голова».       — Какой же ты дурак, — Элизабет хохотала, намеренно тормоша его за ногу, вызывая этим дрожание стремянки.       — Эй! — заливисто смеялся Майкл.       Сбоку раздались одобрительные крики, на которые девушка заинтересованно обернулась.       Черная хлопковая рубашка с закатанными рукавами, что обнажали крепкие предплечья и белые брюки, что обтягивали сочные бедра и так отлично контрастировали с рубашкой.       Мужчина, что заставил Элизабет забыть значение слова «покой», обнимал Монику, крепко обхватив её своими большими руками и прижавшись щекой к её щеке. Но взгляд голубых глаз был устремлён прямо на Элизабет.       Генри.       Изумление от того, что она и правда видит его в конце коридора, странным образом вылилось в испуг и она отвела взгляд. Но практически тут же его вернула, решив удостовериться в увиденном. Волнение, морской водой во время шторма, плескалось где-то внутри, делая её руки совсем слабыми. Она не могла сдержать радости, рвущуюся наружу, которое точно знала — отражалось и на лице, выдавая её с потрохами. На что он ответил своей потрясающе красивой улыбкой, со слегка сжатыми губами, что в конце безмолвно произнесли «привет».       — Лиза!       Девушка резко развернулась, всё это время не слышав недовольное пыхтение Майкла.       — Я тут функции абажура исполняю?       Элизабет смогла из себя выдавить только одобрительное мычание, потому что все её мысли были заняты теми белыми брюками и чёрной рубашкой, что были на Генри.       — Что это значит? — Майкл попытался воспроизвести непонятное мычание. — Ты дар речи потеряла?       Майкл даже не представлял, как он точно описал ситуацию.       Когда все гости уже подъехали, времени стало ещё меньше. Единственной опорой был всё тот же Майкл, что пожертвовав своим отдыхом, помогал на кухне.       — И ведь это было в стиле «чёрт возьми, Майкл, ты такой тупой».       — Но ты же умеешь закрывать глаза на эти ситуации, — подсмеивалась Элизабет.       — Я в этом профессионал, дорогая.       Девушка очередной раз смеялась, видя как Майкл поправляет невидимый галстук и деловито цокает языком. И он привычно щелкает её по носу, а она привычно шлёпает его по плечу, в попытке отомстить за такое посягательство.       — Нужна помощь?       Обескураживающе красивый тембр.       Признаться, она слышала его во снах. Он тут же прошёлся от самых пят до макушки, заставляя на секунду встать в ступор от резкого прилива крови в голову. Навязчивый стыд и лёгкое сожаление наседали поразительной силой — мысль, что Генри неправильно мог понять увиденную «игру» с Майклом, заставило Элизабет нервно сглотнуть. Не так она представляла их встречу.       — Не мешать — сможешь? — съязвил Майкл.       — А ну перестань! — цыкнула Элизабет.       — Ох, Генрик, да у тебя защитничек. — Майкл игриво ткнул Генри куда-то в бок, чем вызвал мужской смешок. — Рад тебя видеть, друг.       Элизабет не знала, что они были друзьями. Какой же глупой в таком случае была её попытка защитить Генри. Но это было не так страшно, как-то, что Генри, по дружбе мог поведать Майклу произошедшее на свидании. Эти мысли, заставили Элизабет отвернуться и рассеяно блуждать взглядом по столу.       — Моя смена, наконец, подошла к концу. Надеюсь твои мускулы нужны не только для того, чтобы девчонок клеить? С тарелками справишься? — Майкл ёрничал, получая очередной толчок от Генри в плечо.       Элизабет испуганно кинула взгляд на Майкла, осознавая, что именно сейчас наступает тот момент, когда она останется с Генри наедине.       — Ты уходишь?       — А что такое — боишься опять дар речи потерять?       Майкл кинул на неё такой многозначительный взгляд с лёгким подмигиванием, что Элизабет затушевалась. Он явно смог увидеть больше, чем ей бы хотелось.       — Дар речи? — как назло переспросил Генри.       — Да, — язвительно протянул Майкл. — Элизабет без меня как без рук.       Она вновь одарила его невнятным мычанием, проклиная за длинный язык.       — Но у меня будет отличная замена. Да, дорогая?       — Тебя будет сложно заменить. — Спаситель по имени «Генри», увидев её замешательство, пришёл на выручку. — Хотя подожди… Я уже забыл как тебя зовут. Шон?       Мужчины звонко рассмеялись и опять сцепились в неком подобии драки. До тех пор, пока Майкл всё же не покинул кухню, оставив их наедине.       Элизабет делала вид, что салат в её руках требует тщательного осмотра. Но краем глаза прекрасно видела как Генри вначале не решался сделать и шага, словно собираясь духом, а после, засунув руки в карманы, подошёл.       — Привет.       Тихий и мягкий мужской голос. Совсем рядом. Элизабет сглотнула слюну, скопившуюся от её статичного положения. Запах его парфюма заполнил её легкие, когда она глубоко вдохнула.       — Привет, — так же тихо ответила она.