Влюблённость заставляет творить страшные вещи: убираться, готовить больше обычного, смеяться над каждой мелочью… заводить детей. Нет, это уже слишком. Такое случается от большой любви, когда вы оба знаете, что готовы к таким грандиозным шагам. Дети для влюблённой пары — груз, для любящей — благословение, для разлюбившей — тягость.
Но разве этим должны быть заняты мои мысли? Нет, нет, голова забита совсем другим. Слишком много произошло за последние несколько дней.
И всё на свете сосредотачивается вокруг желаний и страхов. Я хочу позволить себе отпустить все проблемы и тревожащие мысли, все сомнения и страхи, а они… они не уходят. Сидят и долбят в голову, что каждую хорошую вещь надо заслужить. Что ничто не даётся просто так. И даже если в жизни идёт череда чего-то прекрасного и даже будто бы волшебного, то расслабляться не стоит — расплата найдёт тебя. Теперь только надо дождаться своей.
Stede Bonnet, 28.01.23.
— Мстя, ты думаешь, это и правда любовь? Ну, у нас с Эдом, — спросил Стид у кошки, когда закончил почти часовой разговор с другом. Кошка только замурчала и потёрлась головой о гладко выбритое лицо. Мести было всё равно, кто кого любит, ей нужны были еда и нежности, которые она и требовала. Боннет принялся гладить пушистый живот, но мысли его не отпускали. Эд. Эдвард Тич. Чёрная Борода. Он был вчера и сегодня у Стида дома, обнимал, целовал и называл своим любимым. Сердце мужчины радостно сжималось от воспоминаний об Эдварде. «Не повторится мгновение счастья, мне данное свыше», — промелькнуло где-то в голове у Стида, и эти мысли наводили тоску. Эти дни были одними из совсем-совсем немногих, когда Стид чувствовал себя спокойно, говоря с Эдвардом один на один. Когда они пересекались в баре, там всегда была большая компания, в которой легко можно переключить внимание или перевести тему. Наедине Боннет нервничал и переживал, что скажет ещё большую глупость, чем в обычное время. Всё было бы прекрасно, если бы не алкоголь, но, с другой стороны, алкоголь им только помог, послужил толчком к более близкому общению. И всё же Боннет сомневался насчёт правильности произошедшего, и это его угнетало. Мужчина застонал, уронив голову на кровать. Её переполняли мысли об Эдварде Тиче, от которого дрожали кончики пальцев и на лице появлялась глупая улыбка. Такого давно не было с Мэри. «Мэри, Мэри... как там дети, интересно?» Стид вспомнил, что обещал в эти дни забрать Альму и Луиса, они собирались в кино. «Надо позвонить Мэри», — подумал Боннет и поднял взгляд на тумбочку, куда он положил телефон. Лицо его поменяло выражение с задумчивого на удивлённое. На тумбочке лежало кольцо с красным камнем. Кольцо Эдварда. А вот кольца с бирюзовым камнем не было нигде поблизости. Видимо, собираясь, Чёрная Борода прихватил не то украшение. Стид бы расстроился при любом другом раскладе, только не при этом. Убедившись, что даже кошка на него не смотрела, Боннет взял кольцо с тумбочки и покрутил его в пальцах. Надевать же украшение мужчина не посмел. Вспомнив свою первоначальную цель, Стид взял телефон и набрал жену, пусть и бывшую. — Алло, Хайдекер? Дети ещё не померли со скуки? — рассмеялся Боннет в трубку. Этот разговор был явно короче созвона с другом, мужчина быстро назначил встречу, Мэри пообещала привезти детей на следующий день, и пара прервала звонок. Больше болтать им было не о чем. Боннет потянулся, протёр глаза и встал с кровати. Пора было приводить дом в порядок. Малыши приедут, как никак.***
29.01.23.
Уже ближе к назначенному времени Боннет вдруг понял, как он соскучился по детям. Давно Альма не хвасталась успехами на кружках, Луис не приносил рисунки, каждый из которых Стид честно хранил в альбоме в комнате, которая когда-то была детской. После развода кондитер не стал искать новый дом — ему было комфортно в том, который подарили им с бывшей женой его же родители, чтобы пара поскорее начала жить как все. Нарожали бы выводок детей, завели бы три собаки и начали вести хозяйство. И семья Боннет даже начала с этим справляться. Вот только спустя годы обоих супругов эта новая ячейка общества начала тяготить. Пара встретилась в странный период жизни, причём для каждого из них. Стид работал учителем начальных классов, но перспективы там для него не было, а сам он чувствовал себя лишним в коллективе, полном подозрительно приветливых девушек и женщин. Но юный Боннет боялся пойти наперекор желанию родителей-интеллигентов, давил в себе свои мечты и прихоти. Мэри воспитывалась в похожих условиях. Девушка недавно закончила физико-технический, была готова идти в лабораторию к физикам-ядерщикам. Они стали поддержкой друг для друга, решив, что в сложные времена важно иметь друга с похожими взглядами. Боннет много общался с Мэри, они вместе ходили гулять, девушка заглядывала к молодому преподавателю на переменах. Так зародились отношения, которые пережили дату в один месяц, в два, а потом ещё и ещё. Отношения стали для пары нематериальным местом, где каждому из них всегда были рады. Прячась от всего мира, Мэри поняла, что рядом со Стидом может быть тепло и уютно. А Боннет уже успел соскучиться по чувству влюблённости и лёгкости. Особенно когда это было взаимно. Стид Боннет по-настоящему полюбил Мэри Элламби. С поддержкой любящей девушки парень решился дать шанс своей мечте. Боннет променял обучение детей на новый круг учёбы в своей жизни. Парень поступил в университет, только теперь его специальностью стало кондитерское дело. Это вновь означало, что придётся вставать рано, сидеть на парах весь день, а потом готовиться к ним всю ночь. Элламби была не против этого. Она с радостью пробовала десерты Стида, оценивала их, рекламировала и угощала подруг. Три года в новом для Стида месте прошли как несколько месяцев, и даже кропотливая работа над авторским десертом, который и служил выпускной работой, показалась парню абсолютно лёгкой и даже расслабляющей. Боннет получил диплом и сразу после выпускного сделал предложение своей главной музе. Мэри была в восторге и конечно согласилась. Как она могла отказать своей «сахарной булочке»? Пара хотела скромную свадьбу, но таковой не вышло. Всё организовывали родители с обеих сторон. Церемония проходила на прекрасном океанском берегу, а далеко на горизонте виднелся маяк. Молодожёны клялись стать друг для друга маяками, чтобы их свет можно было найти даже в самую тёмную ночь, а после целовали друг друга, смущаясь на глазах у родственников и друзей. В честь свадьбы семья Элламби подарила паре ключи от квартиры в хорошем районе, а семья Боннет вручила документы на частный дом, который как раз был рассчитан на семью с детьми. Стид решил, что лучше будет пожить сначала в квартире, обустроиться в городе. Рядом с их новым домом были школы, детские сады, магазины… всё самое необходимое для появления детей. Боннет устроился на работу по своей новой и уже любимой профессии, стал зарабатывать. Мэри сначала шутила, называя его единственным кормильцем, но довольно скоро шутка стала правдой — девушка забеременела. Поэтому она занималась подработками, иногда писала курсовые работы для ребят из своего университета, но о серьёзной работе даже и не задумывалась. Первым ребёнком в семье Боннет стала девочка. Ей дали красивое имя Альма, «душа» по-испански. Новоиспечённые бабушки и дедушки жаловались, что не родили им наследника рода, но их слова ничего не значили для Стида и Мэри. У них наконец появился ребёнок, любимый и желанный. Когда дочь отдали в детский сад, Мэри пошла работать. Девушка не тяготела к высокой науке, поэтому выбрала более приземлённую профессию — бухгалтер. В семье появился постоянный доход от обоих родителей, жизнь стала более стабильной, и супруги даже начали подумывать о том, что могут и хотят завести второго ребёнка. И тут же малышка Альма стала требовать братика или сестричку. Стид с Мэри посмеялись и обещали подумать над предложением дочери. Всё это время Боннет не сидел на одной работе, он прыгал из кафе в булочные, из них в кофейни, но в один прекрасный день свершилось чудо. В тот вечер Стид пришёл домой не с пустыми руками. Мужчина купил продукты по списку, как просила Мэри, а к ним взял фруктов, шампанского и торт. Свой, сам делал его весь вечер. Альме отец подарил большую куклу с разными нарядами, малышка аж пищала от радости. — По какому случаю сегодня сидим? — поинтересовалась женщина, доставая угощения. — Давай поужинаем, а потом я расскажу, — загадочно ответил Стид. За бокалом шампанского, под тихую музыку Боннет объявил, что его пригласили в новый ресторан. Поваров там набирали квалифицированных, шеф вместе с начальником проводили строгие собеседования, собирали портфолио и даже просили приготовить пару блюд на пробу. Зарплата была соответствующая, чуть ли не в два раза больше того, что Стид получал на последнем месте. Мэри поздравила мужа, убрала всю посуду, а после… через девять месяцев родился долгожданный мальчик, его назвали Луис, отдавая дань дальним французским корням Мэри. Но с тех пор семейная жизнь пары Боннет изменилась. Стид мог днями и ночами пропадать на новой работе, ему нужно было зарекомендовать себя. Кексы и эклеры вдруг стали ему дороже семьи. На деле же он старался оправдать ожидания нового начальника, хотел достичь своего потолка и даже пробить его. Ведь для него ничего не было лучше, чем уйти с головой в любимую работу. Как отец мужчина стал существовать только по ночам и выходным. Хорошо, если в будние дни он не забывал, как зовут сына, и заходил к дочери поцеловать её перед сном. Зато на выходных Стид отсыпался, приводил голову в порядок и становился самым лучшим родителем. Дети завтракали авторскими сладостями, которые никто до них не пробовал, играли в пиратов, ходили с отцом по самым разным мероприятиям — от театров и музеев до городских ярмарок. Тем временем Мэри тоже решила дать волю себе и своим чувствам. Раз Стид начал прилично зарабатывать, бывшая Элламби уволилась с работы в бухгалтерии и нашла себе новое занятие — живопись. Мэри оборудовала подсобное помещение в квартире под небольшую мастерскую, где могла засиживаться допоздна, Боннет даже помог ей с организацией. Вместе пара написала только одну картину. Хотя «картина» слишком громкое слово для рисунка чайки, сидящей на камне. Рисовать Боннет не умел, но результатом совместной работы был жутко горд. Через несколько месяцев Мэри захотела большего, чем книги по теории и видео-туториалы. Женщина стала искать художественную школу или курсы. Стид включился в поиски с таким же энтузиазмом, с каким сама Мэри поддерживала его во время учёбы на кондитера. Совместными усилиями семья Боннет нашла идеальный вариант, который позволял Мэри вести свою привычную жизнь и не оставлять без внимания детей. Ах да, и мужа. Преподаватель, молодой мужчина по имени Даг, оказался очень приятным и дружелюбным. Правда знакомство со Стидом у них не задалось по вине последнего — Боннет окатил преподавателя из лужи, когда подвозил Мэри на её первое занятие. К счастью, инцидент сразу же замяли и никто не остался в обиде. Правда Мэри ещё долго извинялась перед мистером Хайдекером. И что-то переменилось в семье Боннет в то же время. Сначала Даг стал для Мэри приятелем, затем лучшим другом, а позже супруга Боннет стала отдаляться от мужа. А Стид этого и не замечал. В его жизни всё было по-старому, мужчина видел жену по вечерам и выходным, а остальное время занимался своими тортиками-кексиками и всем сопутствующим. Неладное Стид начал подозревать, когда Мэри уехала днём, а вернулась только на следующий день после художественных курсов. Боннет сначала списал всё на подруг или семью, но обычно после поездок к близким Мэри рассказывала все последние сплетни и новости. Так случилось один раз, второй и Боннет начал подозревать супругу в изменах. И даже когда он убедился в этом, случайно застав Мэри, целующую Дага на прощание, кондитер поймал себя на мысли о том, что ему всё равно. Стид пытался вызвать у себя ревность, злость, хоть что-нибудь, но тщетно. Стид больше не любил Мэри. Не так, как раньше. И с этим нужно было что-то решать. — Мэри? — позвал жену Боннет как-то на выходных. — Есть минутка? — Да… а что такое? — женщина крутилась перед зеркалом, собираясь на встречу. — Я знаю о Вас с Дагом, — мягко улыбнулся Стид, опираясь плечом на дверной косяк. Из рук Мэри чуть не выпала заколка. Женщина закрыла глаза, вздохнула и обернулась к мужу. — Стид, послушай… Нет ничего бесконечного в жизни, и чувства — не исключение. Я уже долгое время чувствую, будто ты не рядом. Я как жена моряка, который ушёл в море на три года, — Элламби не раскаивалась и не собиралась извиняться, Боннет понял это сразу. — Я знаю, что ты смог найти работу мечты, которая обеспечивает всю нашу семью. И я сама помогла тебе шагнуть к этой мечте. И это всё отняло тебя у меня. Я одна воспитывала детей и не просила помощи, но мне хотелось иметь рядом человека, который мог бы уделять мне больше внимания. Я хотела свиданий, как раньше, милых разговоров и моментов, а их с каждым разом становилось всё меньше… Стид молча слушал жену, не перебивая её. Он уже знал, куда это всё идёт. И всё же было интересно, чем Мэри закончит свою мысль. — Ты был рядом, когда я тоже захотела всё поменять и хотя бы коснуться своей мечты. Но как ты нашёл свою любовь и страсть в работе, так и я нашла их… только в человеке. Когда я с Дагом, я чувствую себя так же, как когда-то с тобой. Он учит меня рисовать, показывает мне абсолютно новый мир. С ним я летаю, понимаешь, Стид? Знаю, что это неправильно, и так не должно быть, но… мне нужно перейти на новый этап моей жизни. Мне кажется, что если мы останемся вместе, я навсегда останусь несчастлива. Прости, Стид, я просто… я не знаю. Меня не покидает ощущение, что наше время уже закончилось. Женщина замолчала, начав сверлить супруга взглядом. Она ждала ответа на свою речь и готовилась ко всему и сразу. Боннет выждал ещё минуту, глубоко вздохнул и подошёл к Мэри. Элламби стояла неподвижно. — Знаешь, а ты права, — подтвердил Стид. — Мне бывает стыдно перед тобой за то, что едва участвую в жизни нашей семьи. Но при этом я ничего не могу с собой сделать. Для меня выпечка, наверное, как живопись для тебя. Мне абсолютно легко находиться на кухне, но вот быть хорошим мужем у меня уже не получается. Ты для меня стала больше лучшим другом, чем любимым человеком. А вот детей я люблю. Эти маленькие человечки делают меня абсолютно счастливым. Мэри усмехнулась и выдохнула, а мужчина продолжил. — Наверное, нам просто нужно было побыть вместе, чтобы найти место в жизни. Но знаешь, я не жалею ни о чём, — Стид взглянул на часы. — Ладно, тебе пора. Опоздаешь к Хайдекеру. Женщина вдруг рассмеялась и крепко обняла Стида. Боннет обнял жену в ответ, погладил её по спине. — Я всегда знала, что ты чудесный, — улыбнулась Мэри, отстраняясь от Боннета и подходя к двери. — И, Мэри? — Стид окликнул почти ушедшую жену. — М? — она обернулась на него. — Завтра поговорим об этом серьёзно, — мужчина озвучил мысли Мэри. — Сегодня отдыхай. Так разошлась семья Боннет. Спустя несколько лет, полных ужасных неприятностей и облегчений, резких взлётов и падений, почти ничего не изменилось в отношениях отца и его детей. Разве что поцелуев на ночь стало намного меньше. Зато выходные так и остались яркими и интересными. Альма и Луис приезжали в удобное время, проводили дни и иногда ночи с отцом, рассказывая ему все новости на свете, а потом уезжали, чтобы подготовиться к новой учебной неделе. Стид стал удобным отцом, больше даже другом. Луис, будучи ещё совсем маленьким, когда родители развелись, ещё долгое время путался в том, как называть Боннета-старшего. В конце концов мальчик начал звать отцами двух мужчин, добавляя имена, чтобы не путаться. Так, папа Стид ждал своих детей на выходные. Скорее, он ждал гудка машины, который так любил давать Луис. Пусть мальчишка и воспитывался другим человеком, Боннет-старший всё равно узнавал в нём себя. «Видимо, любовь к дурачеству у нас наследственная», — смеялся про себя мужчина. Громкий звук клаксона ровно в назначенное время не испугал, но удивил Боннета. «Как они так всё планируют? Или они вокруг дома кружили, меня ждали? В любом случае, мне бы их тайм-менеджмент», — покачал головой мужчина и, запахнув баньян, вышел на улицу. Не успел Стид подойти к машине, как на его шее повисло маленькое лохматое хохочущее торнадо. — Папка! — торнадо начало приобретать человеческие черты и стало больше похоже на девятилетнюю девочку. — Альма, душа моя! — Стид подхватил дочь на руки и закинул её на плечо. Девочка завизжала и задёргала ногами. — Луис, бросай сумку уже! Мальчик обернулся и ярко улыбнулся, но спортивную сумку не бросил, а побежал с ней. Боннет-старший закинул и сына на второе плечо. — Держитесь! — рассмеялся мужчина и закружил детей. Раздался счастливый детский визг и хохот. Опустив детей на землю, Стид поднял голову. Мэри ещё не уехала. — Боннет, — свистнула женщина, опуская стекло. — А, Хайдекер! — улыбнулся кондитер и подошёл к машине. — Как дела? — Шикарно. Сейчас едем рамы смотреть, а потом на урок. Ещё холст нужен! Дорогой, запиши, пожалуйста, — Мэри вдруг ахнула и обернулась на мужчину, что сидел за рулём. — Это уже шестое дополнение в список, — усмехнулся мужчина и поднял взгляд на Стида. — Кстати, можешь малышат сразу в понедельник в школу отправить? Мы к маме едем в воскресенье, вообще никак. — Э-э… Если сам не просплю, — улыбнулся Боннет. — Ну всё. Даг, Мэри, хороших выходных. А я пойду к чертятам. Машина отъехала от дома, а мужчина повернулся к детям. Те развалились на траве и лениво тыкали друг в друга ногами. — Ну что, голодные? — упёр руки в бока кондитер. — Альма всё съела за завтраком! А я нет, папа Стид, я оставил место на десерт! У тебя же есть? — Луис уставился на отца большими глазами. — Ты маленький просто, а в меня еды влезает больше! И я больше тебя чая выпью! — Альма подскочила на ноги и взяла отца за руку. — Пап, скажи ему! Боннет-старший рассмеялся. Каждые выходные всё будто становилось на круги своя. Будто и не было развода, не было тяжёлого времени, не приходилось справляться с одиночеством, когда единственным другом был пушистый комочек по имени Месть. Дети снова были рядом, веселились, смеялись и создавали атмосферу дома, которой порой так не хватало. «Может, поэтому я так ухватился за Эда? Мне нужно о ком-то заботиться, кого-то любить», — сомнения снова полезли в голову. Отвратительное, мерзкое ощущение. Стид сосредоточился на реальности и, подняв детей на ноги, повёл их домой. Луис был прав, Стид и правда заготовил для детей сладости. Правда, их было меньше, чем нужно. Часть была пожертвована на благое дело — на завтрак лучшего шефа города. Эд его, конечно, не объел, но один кусочек торта знатно расковырял. А доедать не стал, ну что за человек. Дети вошли в дом, скинули куртки, повесили их на крючки и, буквально на секунду забежав помыть руки, расселись по местам на кухне. — Детский сад «Кораблик», все в сборе? — рассмеялся Боннет и осёкся. Ужасное чувство дежа вю ударило его по лицу. Вчерашний день уже почти начал казаться мечтой или прекрасным сном. Но Эд, бар, душ и завтрак были настоящими, они ворвались в привычные будни и разворошили чувства кондитера. Настолько, что мужчина стоял перед детьми, а в голове проигрывалась та самая фраза со вчерашнего дня, сказанная слегка другим тоном абсолютно другому человеку. Чтобы прийти в себя после после простых слов, Стиду потребовалось чуть больше времени, чем обычно. Альма и Луис преданно смотрели на отца, ожидая сладкого. Боннет мотнул головой, встряхивая и перемешивая мысли, и вернул внимание детям. — Я тут пробники готовил, всё вам теперь, — улыбнулся мужчина и открыл холодильник. — А чайник кто поставил? — Месть! Месть поставила! — засмеялись и закричали наперебой дети. — Месть вчера ставила, чай уже остыл. Кто первый нажмёт на кнопочку, тот получит на одну свежую ягодку больше, — пообещал Стид. На Альму эта уловка не всегда работала, а вот Луис сразу сорвался с места, подбежал к столешнице и хлопнул по чайнику. Прибор заработал, а мальчишка подошёл к отцу и дёрнул его за рукав. — Луис Боннет приказ исполнил! — отрапортовал он. — Папа-Стид Боннет рапорт принял. За успешное исполнение полагается ягодка, — кивнул кондитер и отдал сыну самую большую и сочную клубнику. Ребёнок отправился на место жутко довольный, ещё и уплетал клубнику. Альма закатила глаза и фыркнула. Стид расслабленно вздохнул. Его душа отдыхала рядом с родными сердцу людьми.***
03.02.23.
Стид решил последовать совету Люшиуса и не стал связываться с Эдом. Не написал, не позвонил, а ждал первого шага сам. Первые пару дней Боннет вздрагивал от каждого уведомления, но зачастую это были различные приложения доставки, рабочий чат ресторана или Альма отправляла фотографии. Мужчина злился на всех, кроме дочери, но скоро понял, что всё это безнадёжно. В голову закрадывались мерзко-липкие мысли о том, что время, проведённое вместе, ничего не значило для Эдварда. Стид почти решил, что стал единоразовым увлечением, игрушкой в руках человека, к которому он испытывал только тёплые чувства. Боннет думал об этом каждый вечер перед сном, по дороге на работу и иногда в начале смены, когда людей было не так много. «Всё и правда так плохо или я себя просто так сильно накрутил?» — проходило лейтмотивом через подобные размышления. Возможно, Люши оказался прав, и если бы Эдвард хотел, он бы позвонил и, может, спросил бы, как у Стида дела или предложил бы встретиться. Но контакт, подписанный «Чёрная Борода», так и продолжал молчать. В рутине, состоящей из проверок уведомлений, работы и тихих домашних вечеров, утонула целая неделя. Стид почти раскис, смирившись, что дальше их отношения с Тичем не продвинутся, а всё случившееся было ошибкой. Но кольцо с красным камнем всё ещё вселяло маленькую надежду на будущее. Туманное, короткое, но всё же будущее. В какой-то момент Боннет даже осмелился надеть кольцо на безымянный палец, и, о чудо, оно подошло идеально. В пятницу Боннету всё надоело. Кондитер решил, что хочет поговорить с Эдвардом с глазу на глаз и прояснить все детали. Единственным местом, где они обычно пересекались, был «Наш флаг», а пятница как раз была идеальным днём для встречи. Стид был уверен, что Эд придёт. Он просто не мог иначе. Мужчина сообщил о своих планах лучшему другу, который тут же набрал его. Сприггс хотел стать моральной поддержкой для Стида, помочь ему найти верный подход к Эдварду. Сам же Боннет особо не горел желанием говорить с Тичем под пристальным взглядом друга, поэтому старался найти повод Люшиусу не ехать. И, вуаля, он появился! Сприггс собирался к своему бывшему парню, чтобы расстаться с ним раз и навсегда. На этот раз, по словам парня, точно. И раз уж друзья не ехали в бар вдвоём, они стали собираться каждый по своим делам, не прерывая звонка. — Ты уверен, что мне не стоит приезжать? Тебе точно не нужна будет моя поддержка? — нарочито заботливо поинтересовался Люшиус. — Не-е-ет! Ты полмесяца собирался свои вещи забрать у уже-не-своего парня. Или это не ты мне недавно ныл, что скучаешь по пижаме, которую у него оставил? Езжай к Питу, я сам справлюсь, — Стид отделывался от друга из последних сил. Парень уже трижды спросил, не нужна ли была его помощь. — Хорошо. Но если после твоего справлюсь мне придётся выслушивать многочасовые рассуждения и очередные оправдания твоему ненаглядному, то с тебя бутылка джина, — парень на том конце трубки весело фыркнул. — Обойдёшься шампанским, — Боннет бы показал язык другу, но тот его не видел. — И ведёрком мороженого с клубникой, — вставил своё последнее слово Сприггс. — Уговорил, хитрец, — по-доброму усмехнулся мужчина, крутясь перед зеркалом и надевая на палец кольцо с красным камнем. — Всё, я готов. Ты как? — Уже десять минут как сижу перед выходом, — Люшиус рассмеялся. — Ну что, нас обоих ждёт непростой вечер, надеюсь, он закончится хорошо. — Выпью за нашу удачу первым делом, — пообещал Боннет, почти стоя на пороге. — Спишемся через пару часов? Боннет приехал в бар как раз в тот момент, когда свободных мест во всём зале почти не осталось. Может, в другой день он посчитал бы это знаком и даже не зашёл бы внутрь, но сегодня Стид решил взять всё в свои руки. Он отказывался от поддержки друга не ради того, чтобы мяться перед порогом и хныкать по Эдварду. И не для того он надевал свою лучшую белую рубашку со светлыми брюками. Мужчина был более, чем просто готов. Последние мысли из разряда «что, если не стоит» и «я не уверен» Боннет оставил за хлопнувшей дверью бара. Кондитер успел урвать себе неплохое место. За столиком прекрасно было видно людей за барной стойкой, а с ними и весёлого Дэвида, который успевал разговаривать со всеми клиентами разной степени трезвости. Боннет подозвал официантку, заказал свой привычный апельсиновый коктейль и ненадолго отвлёкся. Понемногу Стид начал искать Эдварда в толпе. Мужчина старался зацепиться взглядом за что угодно: длинные чёрные с проседью волосы, та самая кожаная куртка, татуировки на руках или груди или знакомые лица поблизости. Люди уходили и приходили, время шло, коктейль заканчивался, а успехов так и не было. Но сдаваться так просто Боннет не планировал. Наконец кондитеру удалось разглядеть знакомого человека. За столиком поодаль сидел небезызвестный Израэль Хэндс. Рядом с ним стоял его напиток, а сам он выглядел угрюмо. «У него вообще есть другие эмоции?» — усмехнулся про себя Боннет. И всё же, кажется, это была победа. Каждый раз, когда Стид сталкивался с Эдом в «Нашем флаге», он всегда был в компании Иззи. Значит, и этот раз исключением не был. Кто, как не Хэндс, мог помочь в такой ситуации? Решив попытать удачу, Боннет допил коктейль, заплатил официантке и направился к столику, за которым сидел Израэль. И как бы Стиду не хотелось избежать подобного разговора, он всё равно его завязал. — Добрый вечер, — вежливо улыбнулся Боннет. — Можно подсесть? — О-о, мистер Боннет. Добрый вечер, — вопреки опасениям Стида, Хэндс встретил его спокойно, даже безразлично. Пожав плечом, мужчина кивнул на свободное место напротив. — Да, пожалуйста. Словно напоказ одёрнув белую рубашку, Боннет сел напротив. Кондитер не хотел затягивать неловкую паузу, для неё не было коктейля, чтобы показательно пить. Поэтому, чуть помолчав, Стид поинтересовался: — Ты… один сегодня? — Как видишь. И ты, судя по всему, тоже, — Иззи тихо цыкнул, дёрнув уголками губ. — Зря ждёшь, он не придёт. — Да, сегодня без… — Стид осёкся на середине предложения. Неужели по нему так сильно видно? Или это просто очевидно? Боннет пристально посмотрел на Израэля, но тот не выглядел насмешливо. Не более, чем обычно. — Почему? Что-то случилось? — обеспокоенно спросил мужчина. — С ним всё в порядке, — спокойно ответил Хэндс. — А вот что с достоинством… Если оно у тебя ещё осталось, перестань здесь караулить Эдварда. Разоделся ещё как невеста. — Я не караулю Эдварда. Просто надеялся застать его здесь, подумал, что он мог быть с тобой, — повёл плечом Стид, в последний раз оглядывая бар на предмет Чёрной Бороды. — И вообще-то, это рубашка от Prada. Прошу прощения, что пришёл не по дресс-коду, не ношу кожаные куртки. — Послушай, — Иззи потянулся ближе к Стиду и заговорил тише. — Смазливого личика и рубашки от Prada недостаточно, чтобы присвоить Чёрную Бороду, Боннет. Даже если вас угораздило переспать. Стид пару мгновений переваривал сказанное Хэндсом. И когда кондитер понял, что Израэль знает совсем немного обо всём произошедшем, уголки его губ поползли вверх. Боннет не стал смеяться в открытую, но решил немного поиграть на чувствах мужчины. И, возможно, на их с Тичем дружбе. — Да? Интересно, почему же тогда он оставил мне своё кольцо? — Боннет положил руку на стол. В тусклом освещении бара на безымянном пальце блеснуло кольцо с красным камнем. Стид заулыбался чуть шире, глядя на Израэля. Тот сначала взглянул с недоверием, затем прищурился, чтоб разглядеть камень. И снова отклонился назад, когда понял, что Боннет не соврал. — Не знаю, как оно у тебя оказалось, но Эдвард наверняка очень расстроился, когда понял, что потерял его, — Хэндс словно нарочно давил на совесть. — Ты урвал ценный трофей, можешь порадоваться. — Что ж, значит, мне несказанно повезло, — Боннет отодвинулся на стуле, тот противно заскрипел ножками по полу. — Получается, Эдварда сегодня не будет совсем? В ответ Израэль только покачал головой и взял свой стакан. Кондитер поджал губы, качнул головой и поднялся на ноги. — В таком случае не смею больше отвлекать от приятного пятничного вечера, — Стид задвинул стул, в этот раз не издавая лишнего шума. — До встречи. — До встречи, Боннет, — чуть громче бросил вслед Хэндс. — Если нужны будут подписи на развод, можешь прислать мне электронные копии. У миссис Хайдекер должны были остаться мои контакты. Мужчина сделал вид, что не услышал сказанного, но колкая ремарка всё же задела его. Стид повёл плечами, как от внезапного дуновения ветра, и вышел на улицу. Февральский ветер хорошо остужал голову и приводил в порядок мысли. Боннет стоял у двери бара, а желания возвращаться туда совсем не было. Эдвард приходить не собирался, а присутствие Израэля неприятно давило. Стид вспомнил, что пора позвонить Люшиусу, они должны были обменяться новостями. Кондитер взял телефон и набрал друга. Через пару секунд из динамика раздался голос: — Хэ-эй, ну и как ты там? Встретил своего ненаглядного? — судя по тону, Сприггс пребывал в более весёлом расположении духа. — Не-а, — как-то слишком печально вздохнул мужчина. — Зато встретил одного неприятного знакомого. У тебя как дела? Забрал свою любимую пижамку? — Забрал! — Люшиус похвастался так, словно это было великим достижением, и усмехнулся. — Слышу, ты там совсем раскис. Слушай мой приказ! Сейчас ты вызываешь такси, и через двадцать минут мы встречаемся у Джеки. Будем тебя лечить, я хоть и не кардиолог, но в делах сердечных что-то да понимаю. — Уговорил! — лучший друг всегда знал, как развеселить. — Заодно отпразднуем твою новую холостяцкую жизнь. Не всё же из-за грусти напиваться. На этой ноте Сприггс повесил трубку, а Стид заказал такси. Снова пятница, снова такси и снова небезызвестный бар. Только неделю спустя, в одиночестве и точка назначения уже не дом, а другое заведение, где можно будет поговорить обо всём по душам с другом. Болтовня Люшиуса часто помогала Боннету отвлечься от дурных мыслей, парень любил уводить разговоры в какие-то непроглядные дебри рассказов из детства и дедовских анекдотов. Над душой Сприггс не стоял, давал высказаться, но и сам говорил всё, что есть на уме и в сердце. «Он избегает встречи, сейчас ещё Иззи расскажет ему и будет полный набор. Ты неудачник, у вас изначально не было будущего», — мерзкий голос, напоминающий смесь отца Боннета и его самого, вновь прошелестел в голове. Отогнать его помогло только вовремя подъехавшее такси. — «Пиратская республика», да? — уточнил водитель, когда Стид уселся в машину. — Хорошее место, дороговато только. Кондитер почти не слушал. Слова Иззи слишком сильно резанули по старой ране, и та снова закровоточила. Боннет не понимал только одного — почему Израэль так ведёт себя рядом с ним. Неприятные колкости и едкие слова как будто специально старались побольнее ткнуть Стида. Так происходило не впервые. Обычно Хэндс был холоден с кондитером и не провоцировал агрессию, но почти каждая встреча тет-а-тет, коих было не так много, превращалась в сущий кошмар. «Не понимаю, что я сделал ему. Не моя вина, что всё так вышло», — думал Боннет, глядя на проплывающие за окном разноцветные вывески. Мужчина и вправду не знал, что такого произошло при их знакомстве, что можно было бы обратить в такую долгую обиду. Разве что…***
Четыре года назад, 2019
Не каждый день оказываешься перед дверьми зала суда. Боннет вновь посмотрел на свои дрожащие руки. На безымянном пальце больше не красовалось изящное золотое кольцо со свадьбы. Осталась самая неприятная часть. При разводе между Мэри и Стидом возникло очень неожиданное недопонимание. Элламби была уверена, что вся недвижимость будет принадлежать ей. Боннет же надеялся на дом, подаренный его семьёй. Кондитер не просил большего, не нуждался во второй машине или в дополнительном доходе. Наоборот, он бесспорно согласился выплачивать детям алименты, сумма которых оставалась чисто символической. Однако вопрос с домом оставался подвешен. Мэри в сердцах бросила, что жалеет о том, что пара не заключила брачный договор, и отправила дело в суд. Через Люшиуса Стид за кратчайшие сроки нашёл очень хорошего адвоката. Тот был из Нью-Йорка, но чудом оказался в нужном месте в нужное время. Адвокат был готов защищать Боннета в суде. Он тщательно изучил дело и отчего-то был слишком уверен в том, что Стид выиграет суд. Кондитера этот настрой подбадривал, он даже начал понемногу перенимать его. Но перед залом суда стало нервно, вся атмосфера наводила на мужчину сомнения и страхи. Тревожные мысли Боннета прервала Мэри. — Стид, привет, — женщина была чем-то смущена. — Я… я пришла извиниться. — Привет, — лёгкая отстранённость мужчины стала испаряться. — Что значит извиниться? Мэри вздохнула и отвела взгляд. Ей самой было неспокойно. — Вчера, когда мы с адвокатом разбирали дело, я думала обо всём. Я действительно оказалась неправа. Сейчас я понимаю, что… что всё это просто не нужно. Я сама выпишусь из документов на частный дом, — Элламби говорила сбивчиво. — Эгоистично с моей стороны было отбирать у тебя… всё. Дом — это единственное, что ты хотел, а я… в общем… ты простишь меня? Боннет просиял. Шансы, что всё решится само собой, были микроскопически малы. Вселенная услышала его. За все страдания ему воздалась положенная награда. Мужчина взял бывшую жену за руку и улыбнулся ей. — Конечно. Я рад, что мы решили этот вопрос, а поэтому и разойдёмся на хорошей ноте. Лучше поздно, чем никогда, — Стид не держал зла на Мэри. — Спасибо, — прошептала женщина, сжимая руку бывшего мужа. Но только кондитер захотел уйти, как в его голове щёлкнула очевидная мысль. — А как же суд? В смысле, адвокаты, судья и прочие… — растерялся Боннет. — Не волнуйся, — кивнула Элламби. — Я всё улажу. Больше руки Стида не дрожали. В волнении не было смысла. Единственной загадкой оставались дальнейшие действия Мэри. К четырём часам дня в зале суда стали собираться люди. Адвокат Стида, мистер Мёрдок, уже сидел на своём месте. Адвокат Мэри появился чуть позже. Им оказался немолодой мужчина с аккуратной бородкой и родинкой на левой щеке. Вместо того, чтобы сразу пройти к своему столу, он подошёл к Стиду и протянул ему руку. — Израэль Хэндс, адвокат Мэри Элламби, — хриплым голосом представился мужчина. — Стид Боннет, бывший муж Мэри Элламби, — уголком губ улыбнулся кондитер. — Приберегите улыбку на потом, мистер Боннет, — предупредил Израэль и удалился на своё место. Стид пожал плечами и повернулся к Мэри. Та даже не взглянула на него, она ждала судью. Звенящая тишина в помещении понемногу сводила с ума. Стук молотка заставил всех прийти в себя и собраться. Судья, женщина средних лет, сидела за трибуной. Она почти неслышно прочистила горло и начала: — Слушается дело Стида Боннета и Мэри Элламби о разделе имущества… Тут же вверх взметнулась рука Мэри. Судья обратила на женщину внимание и прервалась. — Да, мисс Элламби? — Ваша честь… пока мы не начали, я бы хотела сказать несколько слов, которые бы, возможно, помогут завершить слушание, — попросила Мэри. Судья подозвала её, женщина произнесла клятву на Конституции и встала лицом к собравшимся. Стид видел, как она волновалась, а потому слегка улыбался, чтобы поддержать её хоть немного. Мэри начала речь и чем дольше она говорила, тем краснее становилось лицо её адвоката. Боннет мельком взглянул на мистера Хэндса. Тот старался сохранять спокойствие, но его разгорающийся гнев было легко заметить по плотно сжатым зубам. Казалось, вот-вот и те затрещат. — Объявляю перерыв на двадцать минут. После него будет оглашён приговор, — судья встала из-за трибуны и удалилась в другую комнату. Присутствующие медленно потекли из зала суда в холл. Кто-то радовался, что не приходится слушать чужую ссору, кто-то облегчённо вздыхал и радовался такому неожиданному разрешению конфликта, а кто-то жаловался на то, что его выдернули просто так посреди рабочей недели. Позади Стида послышался звук трости, к нему подошёл его адвокат. — Признаюсь, не ожидал, что дело обернётся именно так, но это тоже победа для Вас, мистер Боннет, — улыбнулся Мёрдок. — Я рад такому исходу, — признался Стид. — Прошу прощения, что потревожил Вас. — Не беспокойтесь об этом, — улыбнулся адвокат и отошёл в сторону. Краем глаза кондитер увидел, как Мэри разговаривает со своим адвокатом. Тот стал ещё напряжённее. Был бы Стид на месте бывшей жены, он бы не рискнул вообще подходить к этому Израэлю. — Я приняла решение в последнюю минуту, мистер Хэндс, и оно окончательное. Мне жаль, надеюсь, это никак не затронет Вашу репутацию. Вы проделали большую работу, поэтому мы оплатим все услуги, как и было оговорено ранее, — Мэри извинялась перед мужчиной, на её лице читалось раскаяние. — Ну что Вы, мисс Элламби, не переживайте за меня. Главное, чтобы у Вас всё было в порядке, — мягко уговаривал женщину Израэль, вежливо улыбаясь ей. Через обещанные двадцать минут все вновь собрались в зале. Судья огласила очевидный для всех приговор — частный двухэтажный дом в черте города отходил Стиду Бартоломью Боннету на добровольных основаниях. На этом судебное заседание окончилось для многих, Мэри и Стид подписали все необходимые документы и были свободны. Все остались довольны результатом заседания, пусть даже и такого короткого. Все, кроме небезызвестного Израэля Хэндса. Для него это дело вносилось в историю как проигранное, ведь он не то чтобы не отстоял позицию своего клиента, а даже не сказал ни слова в защиту. Хэндс не понимал, за что судьба так сильно полюбила этого счастливчика Боннета. Но даже любовь судьбы не помогла Израэлю навсегда загладить и забыть свой личный провал в тот день, который произошёл по вине Стида чёртового Боннета.***
3.02.23.
Стид не заметил, как такси подъехало к «Пиратской республике». Но вот свет неоново-красной вывески забил по глазам, и Боннет понял, что пора выходить. Мужчина поблагодарил таксиста за поездку и вылез из машины. Всего за пятнадцать минут на улице стало куда прохладнее, отчего мужчина поспешил зайти внутрь. Люшиус уже ждал друга за столиком в глубине бара. Сприггс терпеть не мог сильный запах смеси табака и перегара и специально отсел подальше от всего этого. Его даже не волновало, что официанты могут добираться до них целую вечность. — Ну, — сразу начал Люшиус, стоило только Стиду сесть напротив. — Расскажешь, что было? Или сразу просить рома, чёрного, как его борода? Грустный и задумчивый Боннет сразу улыбнулся. Мужчина не понимал, как Люши удавалось всегда развеселить его в самые нужные моменты. — Давай начнём с Куба Либре хотя бы, — рассмеялся кондитер. — Расскажу, не бойся. — Леди! Нам Секс на пляже и Куба Либре! — издалека крикнул Люшиус официантке. Видимо, парню настолько не терпелось услышать историю неудавшегося вечера друга. И раз тянуть время больше не нужно было, Стид пожал плечом и вкратце изложил всё произошедшее. Упоминать, что тем самым неприятным знакомым оказался Иззи, Боннет не стал, не посчитал нужным. Зато несколько раз сказал, что Эдвард не пришёл и даже не собирался появляться. Коктейль Стиду подали ровно в тот момент, когда он снова начал расклеиваться. — Ладно, чёрт бы с ним, — по-своему успокоил друга Сприггс. — Ещё раз тебе говорю, если он захочет поговорить с тобой, он обязательно напишет. — Не знаю… слабо верится. Что, если всё-таки надо проявить хоть какое-то внимание? — парировал Боннет. — Зачем? Он что, особенный? Не такой, как все парни? — фыркнул Люши, ожидая, что вопрос останется риторическим. «Не такой, как все парни»… Эти слова отозвались где-то глубоко в сердце Боннета. Вспомнив их, мужчина прикусил трубочку. — Во-первых, Люш, он мужчина. А во-вторых, у меня нет такого опыта, как у тебя, чтобы судить. Может, Эд и правда особенный, и он хочет, чтобы я ему написал сам? Чтобы узнать, надо попробовать! — Стид вдруг оживился и перешёл в наступление. — Тихо, тихо! Разогнался, ловелас. Если так хочешь, напиши ему завтра днём, — сжалился над кондитером Люшиус. — Но если он ответит, игнорируй его часа два. Или три! Чем больше, тем лучше. Но не больше восьми, там уже становится туманнее. Боннет отпил коктейль и рассмеялся. Этому парню в самый раз было составлять учебники по правильному ведению отношений. Такие тонкости Стид не учитывал, когда встречался с Мэри. И с… — Кста-а-ати! — Сприггс внезапно вскрикнул, напугав Боннета. — А у тебя, ну, до этого вообще мужчины были? Ставлю на то, что были какие-нибудь твинки с усами на одну недельку! Люшиус сам рассмеялся со своей шутки, а вот кондитер лишь натянуто улыбнулся. — Был. Один, — недовольно ответил он. — И что? Такой же загадочный и популярный сердцеед как Борода? Или романтичный эстет с венком из ромашек в волосах? — парень достал из коктейля зонтик и покрутил его в пальцах. — А это не тот, который… как его? Антон? Хован? Арбидол? — Антван. Антван Ховачелик, — напомнил Стид. — Он самый. — Ты что-то никогда о нём особо не рассказывал, — заметил Люшиус. — К слову не приходилось, — хмыкнул кондитер. — Да и что там… — Нет-нет-нет, мой дорогой. Там явно есть, что рассказывать. А сейчас и атмосфера подходящая, и напитки прекрасные, и друг просто потрясающий рядом. Самое время поделиться наболевшим, — оборвал друга Сприггс. — Леди! Ещё Пейнкиллер и повторите Секс на пляже! Усмехнувшись в очередной раз с формулировок Люшиуса, Боннет вздохнул. Мужчина начал свой рассказ издалека, глубоко погрузившись в воспоминания.***
Двадцать лет назад, 2003
Парней на педагогическом факультете немного, особенно когда собираешься идти на учителя начальных классов. Из тридцати человек в группе двое парней. И это ещё выигрыш! Повезло, если в группе вообще был хоть один. Такие индивиды были нарасхват девочками. Юный Стид Боннет сторонился такого. Отец говорил ему, что карьера важнее всего, и если его сын не будет зарабатывать, как приличный человек, то закончит свои дни в канаве в подворотне. У Стида на выбор было три варианта профессии: врач, программист или учитель. А так как ни расчленёнка, ни компьютеры Боннета-младшего не привлекали, он выбрал самое близкое к душе. И даже почти смирился. В группе парень очень быстро и органично вписался в женскую тусовку. С его организованностью и дотошностью, Стид без проблем и сопротивления получил место старосты, а с любовью к официальному стилю одежды и красивым аккуратным конспектам нашёл полезные связи и дружбу в группе. С течением времени профессия педагога понемногу приживалась в сердце и ближайшем будущем Боннета. Студент идеально балансировал между учёбой и свободным временем. Он ходил с одногруппницами в бары, посещал выставки и библиотеки и раз в месяц обязательно ходил в театр. Он был не просто парнем, а настоящей мечтой. Стид активничал на курсе, выступал на конференциях, а в перерывах кидал смешные картиночки подругам в их общий чат. На втором курсе жизнь заиграла новыми красками. Перед началом учебного года в группе поползли слухи о том, что в группу собирается прийти ещё один парень. Кто-то утверждал, что новый студент будет забитым неудачником, а племянница сестры куратора сразу заявила, что он будет встречаться с ней. Все посмеялись, но тему не замяли. И, как староста, Стид был обязан познакомиться с ним первым, хотел он того или нет. Поймав нового парня на перемене в первый день учёбы, Боннет заговорил с ним. — Привет, я Стид, главный по девочкам этой группы, — весело начал он, сразу стараясь установить дружеские связи. Или опозориться. — Да, мне сказали тебя найти. Я Антван Ховачелик и… Парень не договорил. Стид перебил его, прыснув от смеха. Антван закатил глаза и усмехнулся. — Да, знаю. Родители надо мной знатно поиздевались ещё до рождения, — ответил он. — Прости, прости! Я сам не лучше, я — Стид Боннет! — спохватился парень и взял из кармана телефон. — Мне... мне нужен твой номер! И электронная почта для рассылок, преподаватели просят. — Да ладно, красивое у тебя имя. Зато представь, как нас остальные запомнят. «Эти двое с жуткими именами», — рассмеялся Ховачелик. — Так и скажи, что хочешь пригласить меня куда-нибудь, я же не против. Не надо выдумывать поводы. Преподаватели… И пока Боннет пребывал в недоумении, Антван достал телефон-раскладушку, совсем новый, недавно вышедший. А Стид не обратил на это внимание. После техническо-информационных моментов, он не выдержал и спросил: — С чего ты взял, что я вообще... ну... что ты можешь мне нравиться? И что я... такой? Ховачелик и правда сразу понравился Стиду. Загорелое лицо, хитрые карие глаза и пышные платиновые кудри. Явно крашеные, это выдавали тёмные, почти чёрные брови. Парень действительно был привлекательным. Даже более того — красивым. — Всё просто, — пожал плечами Антван. — В педагогическом ты либо уже с парой, либо нетрадиционной ориентации, таковы законы вселенной. Или я неправ? — Прав, — опровергающих аргументов у растерянного Боннета не было. Стид осмелился и действительно пригласил напористого Антвана на подобие свидания. И с тех пор жизнь студента изменилась. Подруги отошли на второй план, они не могли показать ему тот прекрасный мир, какой рисовал ему Ховачелик. Боннет стал больше времени проводить с Антваном, подолгу не приходил в общежитие, а иногда и вовсе оставался ночевать вне кампуса. Теперь почти всё внимание в мире уходило новому и первому в жизни Боннета парню. Антван был самым романтичным человеком в мире в глазах Стида. Он читал стихи Гёте и По наизусть, устраивал свидания на природе, водил в ранее невиданные Боннетом места Атенса, их небольшого города, и устраивал поездки за его пределы. Каждый раз парень находил всё новые и новые способы удивить и порадовать Стида, дарил дорогие подарки и всегда был рядом. Боннет не мог понять, откуда появился такой чудесный человек и почему достался именно ему. Последний вопрос Стид долго вынашивал, всё никак не мог произнести его вслух. И наконец парень собрался с духом. Был ещё тёплый ноябрьский день. Антван привёл Боннета в парк, где лето будто застыло навсегда. Всё ещё зеленела трава, росли и распускались цветы и пели птицы. Пара устроилась под большим деревом, которое закрывало их от всего мира. Стид лежал головой на коленях парня и что-то усердно мастерил, пока сам Ховачелик рассказывал о поездках в Европу, играясь с чужими золотистыми кудряшками. — Ан, — позвал Боннет, отрываясь от своего занятия. — Да, bonbon? — улыбнулся Антван. Стид выдохнул. Пора спрашивать. — Я тут всё хотел поговорить… вот ты меня водишь в разные места, делаешь мне комплименты, чуть ли не на руках носишь… А чем я это заслужил? Разве я особенный? — Боннет приподнялся на локтях, чтобы поближе взглянуть в тёмные глаза парня. Антван думал лишь секунду, а после весело рассмеялся, сгребая Боннета в объятия. — Глупый! — Ховачелик поцеловал студента в щёку. — Конечно особенный. Ты не такой, как все парни! Ты умный, интеллигентный и очень красивый. Рядом с тобой мир становится другим, понимаешь? Дышится легче, сердце бьётся чаще и всё вокруг кажется лучше. Это я должен спрашивать, чем я заслужил тебя. Тем более, кто, кроме меня, сможет дать тебе всю ту красоту, которой ты достоин? Стид смутился и приобнял своего парня в ответ. Неужели у них и правда всё было настолько хорошо? Неужели найти любовь в безнадёжном месте и правда возможно? Боннет не хотел больше думать, он чувствовал бабочек в животе. — Ты прав. И ты не такой, как все, — повторил Боннет. — Кстати, это тебе. Вслед за этими словами парень достал венок из ромашек, который делал последние минут двадцать, и водрузил его на голову Антвану. Ромашки утонули в пепельных кудрях. Ховачелик улыбнулся, поправляя маленький подарок. — Ты и правда замечательный, bonbon, — с любовью произнёс парень перед тем, как втянуть Стида в поцелуй. Этот день, как и многие другие, был волшебным, Боннет нашёл своего человека, рядом с которым был счастлив и душой, и телом. Будто за нелюбимую профессию его наградили самым лучшим — взаимной и нежной любовью. Часто Стид делился происходящим в его личной жизни с подружками: Грейс, Дороти и Стейси, мнения которых о его отношениях расходились. Грейс была рада за счастливого друга, Дороти не нравился Ховачелик, она считала его неприятным и отталкивающим, а Стейси была где-то между, старалась смотреть на «хахаля» под разными углами. Чем больше интересного происходило между Стидом и Антваном, тем больше первый рассказывал Грейс. Боннет ждал поддержки и просто горел от желания получить очередной восторженный визг от подруги. Жаль, что стоило слушать другую. Спустя почти три месяца отношений Боннет переехал на квартиру к Ховачелику. Теперь до университета приходилось добираться чуть дольше, но для Стида это были мелочи. Находиться рядом с любимым человеком было куда важнее и интереснее. Боннета даже не волновало, что всё происходит слишком быстро, парень с головой утонул в своей юношеской влюблённости. И даже к близости он отнёсся как к новому шагу в совместное долго и счастливо. Казалось, всё вокруг стремится к идиллии и гармонии. Но чем больше рутины было в жизни пары, тем меньше это стало интересовать Антвана. Сначала из жизни пропали стихи и поэмы, Стид легко принял это. Неожиданных подарков с каждой неделей становилось всё меньше, потом они превратились в безделушки, а после Ховачелик совсем махнул на них рукой. Боннет всё чаще стал оставаться дома, начал заниматься бытом. Парень стирал вещи, с удовольствием готовил и прорешивал домашнее задание для себя и Антвана. — Ты такой хороший, — часто слышал Стид. — Не такой, как все парни. Кто ещё тебе такое скажет? — Только ты, — бормотал студент в ответ. Простая забота о любимом превратилась в тягость со временем. Теперь Боннет был обязан превращаться в домохозяйку сразу после учёбы. Антван перестал возвращаться домой вместе со Стидом. Первое время клялся, что останется в библиотеке и найдёт Боннету новый учебник, но позже стал игнорировать любые вопросы. Ховачелик начал огрызаться на парня. Домой приходил отстранённый, зачастую пьяный. До первого слова парень мог делать свои дела, пусть и неуклюже, но стоило Боннету даже позвать любимого, как начиналась истерика. Парень бил тарелки, визжал, что Стид его не любит и живёт как содержанка, грозился сломать каждую вещь в доме и каждую кость в теле Стида. А тот терпел. Укладывая Ховачелика спать после одной из подобных выходок, студент заметил сначала пару укусов на теле, а после всю расцарапанную спину. В ту ночь, лёжа рядом с храпящим Антваном, Боннет давился слезами. И снова в голове стоял вопрос, чем он такое заслужил. Наутро Стид потребовал объяснить произошедшее. Ховачелик ничего скрывать не стал. — Послушай, мы с тобой вместе почти полгода. И за это время ты потерял всю свою привлекательность. Я думал, ты и правда особенный, а ты абсолютно скучный и предсказуемый. Мне нужна искра, да что там, кострище! Хочу интриги, хочу страсти, чтобы всё вспыхивало внутри. А ты? Посмотри на себя, ты никакой. Стоишь у плиты, готовишь свои тирамису. Как баба, Боннет, — чем дольше он говорил, тем больше раздражался. — Тогда почему ты всё ещё со мной? — выдавил из себя парень, будучи на грани слёз. — Потому что ты больше никому не нужен. Никто, кроме меня, не покажет тебе любви, — ядовито усмехнулся Антван. — Я в душ. Сделай мне кофе. Кофе Стид так и не сделал. Зная, что с похмелья Ховачелик проводит в душе не меньше часа, Боннет собрал сумку, оделся, прихватил несколько своих подарков и ушёл, оставив ключи на столе. Он вернулся в общежитие и сделал вид, будто никогда оттуда не уходил. После произошедшего Антван месяц не появлялся на занятиях. Позже выяснилось, что он отчислился с педагогического в тот же самый день. Говорили, что перепоступил куда-то на IT. С одной стороны, это внезапное исчезновение заставило Боннета выдохнуть, с другой — долгое время восстанавливаться.***
03.02.23.
— Козёл! Скотина! — возмущался Люшиус, отложив зонтик на стол. — А ты просто лучший! — Понимаешь теперь, почему я про него не рассказывал? — горько усмехнулся Стид, допивая уже свой второй коктейль. — С этим всё ясно, я другое понять не могу, — покачал головой Сприггс. — Хочешь сказать, что прошло двадцать лет, а ты до сих пор живёшь первым неудачным опытом? — Ну… — Стид был загнан в угол, Люши был прав. — Вроде того. Я просто не хочу, чтобы всё снова повторилось. Мне почти сорок, я не хочу очередного расставания, после которого я буду оправляться ещё столько же. Разговор уходил не в то русло. Друзья должны были отмечать новую жизнь, но Сприггс задел одну из самых неприятных для Боннета тем и сам заставил об этом говорить. Парню стало стыдно. — Эй, мой хороший, ты так не разгоняйся. Всё ещё будет! — Сприггс хлопнул друга по плечу, стараясь вернуть весёлую атмосферу. Стид в последний раз вздохнул и искренне улыбнулся. В конце концов, жизнь продолжалась, а потому и Боннет не должен был стоять на одном месте и зацикливаться на прошлом. — Да ну тебя! — рассмеялся кондитер. — Давай, сегодня пьём только за крепкую мужскую дружбу. Леди! Два блоу джоба! — За дружбу без привилегий! — кивнул Люши и взял недопитый Секс на пляже. Чем больше друзья пили, тем больше из их памяти стирались двое: Антван Ховачелик и Пит Блэк. Ни Люши, ни Стид не помнили, как расплатились и как разъехались по домам. И только ложась в кровать Боннет понял, что ему завтра на работу. Расстроиться он не успел — отключился почти сразу же.