Потому что я не умираю, сколько бы раз меня не убивали.

— Я не пойду. Чуя сжимает пальцы свободной от футляра скрипки руки в кулак до боли и хруста, чувствуя, что может запросто проткнуть ладонь насквозь, разорвать податливые ткани и мышцы, разломать на части лучезапястный сустав и намотать на пальцы ладонные связки — настолько прикладывает силы, пытаясь сдержать гнев. Настолько он ощущает свое тело стремительно гниющим, мягким, словно давно умершая плоть. Его начинает тошнить. В ушах стучит вызывающий головную боль звук, похожий на часы в их прихожей, которые неизменно отстают на несколько минут, сколько ты их не подкручивай и не меняй батарейки. Все вокруг кажется бредовым сном, вот только Чуя знает, прекрасно знает, что это не сон, и он чувствует, что упадет в обморок, если не сделает хоть что-то. Вот только он не может ничего сделать. Юан, смеющаяся над шуткой Ширасэ, вдруг останавливается и оборачивается на друга, выглядящего сейчас так, словно призрака увидел или вот-вот сам им вмиг сделается. — Что? Почему? Чуя закрывает глаза и тяжело выдыхает. — Потому что это какой-то ебаный цикл! Чуя срывается. — Ты просто слишком много репетируешь, — успокаивает юношу Ширасэ, подходя ближе, — но Мори-сенсей убьет тебя, если ты не придешь, и ты это знаешь. Это ведь предпоследняя репетиция. — Да я уже два раза на этой предпоследней репетиции был, я свихнусь скоро! Друзья явно не понимают его, переглядываются, но совершенно не понимают, и Чуя больше не может сдерживать свой гнев. «Да что вообще происходит?!» — Чуя, ты опять не спал сегодня? — Да меня грузовик сбил! Грузовик, вы слышите? Два раза! Два чертовых раза, пока я шел к вам отмечать восемнадцатилетие! Неужели вы не понимаете?! Конечно, вы не понимаете... Блять! — Да о чем ты говоришь? — Ширасэ смотрит на него как на сумасшедшего. Но он не сумасшедший, почему никто не понимает?! — Смотрите, — тяжело дыша, Чуя рвано выбрасывает руку, ноющую от боли, в сторону дороги позади ребят. — Смотрите-смотрите, через пару секунд пролетит мотоциклист, который чудом не сбивал меня два раза подряд, потому что ты, — он тыкает пальцем в грудь полностью растерянного друга, — меня спасал. И пока друзья лепечут что-то о том, что Накахара начал сходить с ума то ли от своих таблеток, то ли от их возможного отсутствия в организме, — вот ведь как ловко угадали! — мотоциклист и правда проезжает на полной скорости мимо, вот только сильно ребят это не впечатляет. Они и правда смотрят на него, словно из психушки сбежал. — Это всего-навсего совпадение, ты мог попросту услышать его и сказать нам об этом, — Юан кивает на слова друга, но выглядит встревоженной, словно и правда на долю секунды поверила Накахаре. — Что происходит, Чуя? — Да я же объяснил вам уже! И какое, к ебаной матери, совпадение, ты совершенно меня не слушаешь! — Скажи честно, — Юан подает голос спустя внушительные десятки секунд, и голос этот звучит настолько тихо и осуждающе-разочарованно, что Чуя пораженно открывает и закрывает рот, полностью оскорбленный этим ее: — ты под наркотой? С Дазаем все-таки спелся, да? «Опять его упоминают». «Господи, да почему его все вечно упоминают!» — Какие же вы идиоты. Вы просто чокнутые, ясно?! — юноша сплевывает ядовитую слюну на прогретый весенним солнцем асфальт. — И иди ты нахуй, Юан, со своей наркотой и ебаным Дазаем. Чуя разворачивается назад, сжимая ручку футляра для скрипки, и он старается как можно сильнее ускорить шаг, не сорваться, не ударить в милое личико Буичиро, когда слышит приглушенный его голос: — Чокнутый здесь только ты, и ты это знаешь! Псих конченный!

***

В первые секунды даже теряется, куда идти — когда тебя швыряет во времени в середину дня в одну и ту же точку оживленной улицы, чуточку в пространстве-то теряешься, но Чуя находится и решает направиться в библиотеку, в которой был, кажется, лет десять назад в последний раз, но отчего-то надежд на нее слишком много, может оттого, что в фильмах в таких ситуациях именно в библиотеку и шли, сам не знает, но влетает в нее как бешенный, пугая нескольких школьников и женщину за стойкой, к которой сразу же подбегает. — У вас есть книги про перемещение во времени? Или нет, лучше про день сурка или как это по-научному назвать можно? Ну, знаете, когда просыпаешься, а там один и тот же день, но не прям просыпаешься, а как бы появляешься в определенном месте и все идет по новой. Пожилая женщина переглядывается со своей помощницей, перебирающей книги неподалеку, а затем неуверенно смотрит уже на Накахару запыхавшегося, который сейчас так выглядит, словно вот-вот из футляра достанет не скрипку свою, а ружье. — Если вам нужны книги про перемещение — это отдел фантастики, а если второе — психологии, я полагаю. — Да нет же! Мне научные книги нужны, есть у вас такие? — Боюсь, у нас из подобного, — женщина, опасливо поглядывая на юношу, выделяет последнее слово, — только книги о том, как ведьм на костре сжигали, точнее о том, почему все решили, что это ведьмы. Больше ничем не могу помочь, молодой человек. Чуя раздраженно рычит и отталкивается свободной рукой от стойки, пугая еще сильнее этим своим резким движением женщину, но плевать ему вообще на то, каким его видят что друзья, что люди незнакомые, ведь знает уже, что вновь все повторится, а затем еще и еще, и еще, пока он окончательно не сойдет с ума или мир не разрушится из-за того, что надолго застрял в одном дне, потому что не главный он герой фильма или сериала, который так ловко разгадывает тайну эту, а обычный подросток с недосыпом, разбитым сердцем, выгоранием и поставленной депрессией год назад. Но по приходу домой решает и правда почувствовать себя тем самым главным героем, быстро отделавшись от матери тем, что репетицию отменили, а от брата словами об усталости, и просиживает три добрых часа в интернете, однако кроме фантазийных теорий об этом феномене или пересказе фильмов с сюжетом таким, ничего не находит. Пытается вспомнить правильное написание имени, лишь мельком за все три раза успевшего увидеться, но в социальных сетях находит либо определенно точно фейковые странички без фотографий, а если и с ними, то явно из открытых источников взятых, либо настоящие профили людей, вот только явно не тех, которые являются его судьбой — несколько возрастных мужчин, выставляющих напоказ свою семейную жизнь, и девушка художница с явно взятым наобум ником, а может, и значит что-то имя для нее, но явно ей не принадлежит, и Чуя раздражается, закрывая все открытые ссылки на ноутбуке. Все это время ему активно названивают Юан с Ширасэ, пишут и даже в какой-то момент приходится признаться матери, что пропустил репетицию намеренно, потому что умничка-за-всех-переживающая-Юан звонит в итоге еще и ей, и Кое тоже начинает подозревать, что Накахара что-то принимает, отчего тот психует и уходит из дома, выключив телефон и прихватив с собой лишь ежедневник и наушники с ноутбуком, чтобы продолжить поиски в другом месте. Отчего-то в голове, перекрикивая так и не ушедший, но хотя бы притупившийся звук тиканья часов, юлой крутится один и тот же образ парня, врезавшегося в Юан во время того, как Ширасэ отталкивал ее, чтобы спасти Чую от смерти на дороге по пути на репетицию, который Накахара видел не то что боковым зрением, а скорее темно-коричневым пятном, словно и вовсе не существовавшим, а оказавшимся обычными темными мушками, но Чуя точно его видел, и отчего-то слишком сильно сконцентрировался теперь на нем, потому что он слишком сильно похож на чертового призрака прошлого, которого хочется не то забыть, не то избить при встрече. Мысль приходит в голову, что при очередном повторении дня нужно будет всеми силами постараться увидеть человека этого, может, встать подальше от дороги как-то, чтобы ни его не пришлось отвлекать от рассмотрения незнакомца путем спасения жизни, ни Юан толкать, чтобы жизнь эту самую спасти, и именно в этот момент Чуя чувствует толчок из-за врезавшегося в него ребенка, уткнувшегося в телефон, отчего парень ударяется во внезапно открывшуюся дверь магазина, мимо которого проходит по узкой улице, и он вновь отлетает в сторону, налетая головой на кривой забор старого ресторанчика одного пожилого дедушки, к которому из посетителей заглядывают только коты, а затем наступает темнота, перемешивающаяся с запахом металла и меркой липкости от лопнувшего глаза, потому что именно им так удачно налетел на острый камень по приземлению на асфальт головушкой своей, вперемешку с кровью, а когда вновь открывает глаза на выходе из переулка, граничащего с шумной улицей и слепящим дневным солнцем, со скрипкой в руках и все еще бьющимся от страха сердцем в груди — никогда не привыкнет к этому, — подросток давит истерический смех практически сразу, когда Юан просит поторопиться, а не стоять столбом, а Ширасэ кидает на него взор своих красивых глаз, которые вот совсем недавно на этом же месте отдавали презрением и называли его чокнутым. «Так я могу вообще повсюду и в любую секунду умереть?» — догадывается Чуя, ощупывая, очевидно, целый глаз и голову и не понимая, ему от этой информации легче, труднее или страшнее делается. Сразу же осознает, что разговор прошлый стерся, как и все вообще с кем-либо после каждой новой смерти, и Накахара даже мысленно благодарит вселенную за то, что мысли его услышала и пораньше прибила на этот раз, хоть и слишком смешным способом, и решает сразу же провернуть все на пешеходном переходе так, чтобы разглядеть толкающего в прошлые разы Юан человека. Даже высматривает похожую не то на прошлое, не то на этого самого человека макушку, однако в толпе не видит ничего, даже подходя уже вплотную к светофору — впрочем, как и надвигающегося мотоцикла, словно из пустоты тот каждый раз вылетает. Сам специально на красный свет, как в прошлые разы, не идет, однако судьба все равно помогает ему: кто-то толкает его из-за толстых сумок и малого количества свободного места, отчего Чуя оступается и начинает лететь прямо на начало пешеходного перехода, тут же чувствуя, как в воздухе его ловят, и быстро поворачивается направо, пытаясь разглядеть человека, с которым опять столкнулась Юан. Парень выглядит молодо и ужасно знакомым, однако лицом не поворачивается, даже руки из карманов не вынимает, и Чуя быстро вырывается из хватки Ширасэ, толкает какую-то проходящую мимо женщину, отвешивая сухое «Простите», и хватает стремительно уходящего парня за плечо, поворачивая на себя. Черт. — Вы что-то хотели? — явно иностранный, что понятно из-за акцента, студент выгибает бровь, смотря не то пренебрежительно, не то опасливо на замершего Накахару, и слабо ведет плечом, сбрасывая чужую руку, что наконец приводит подростка в чувство. — Я...обознался, простите. Чуя с явным сожалением в глазах разворачивается в противоположную сторону от пешеходного перехода и незнакомца сквозь толпу так быстро, что сам не понимает — это от друзей так побыстрее скрывается, или хочет другое придумать что-то. И он придумывает. Сначала решает просто засесть на одной из площадок на окраине города, чтобы домой не заходить, и поискать еще какой информации о том, что вообще с ним такое происходит, а заодно проверить, что случится с ним после двенадцати часов, если кардинально изменить весь распорядок дня, вот только все выходит слишком легко: едва время заходит за двенадцать часов с хвостиком, а глаза сквозь тьму пытаются вновь понять, не ошибся ли, когда увидел зачеркнутую дату собственного рождения рядом с именем чужим на запястье, кто-то невероятно удачно в унисон усилившемуся тиканью часиков, что уже как родные стали, стукает по самой макушке булыжником, вот только сразу Чуя не умирает, по звукам различая попытки его ограбить, хотя напрасно все, ведь кроме сигарет, разряженного телефона с наушниками и скрипки ничего нет с собой. А еще чувствует ужасную, хоть и притупленную помутненным сознанием, боль в затылке и теплую льющуюся кровь, и по чудному возвращению в проклятый переулок двадцать восьмого солнечного дня приходит к умозаключению, что, возможно, с каждой новой смертью будет чувствовать все больше боли — может, так вселенная ему напоминает, что день то бесконечный, но рамки временные все равно существуют и поторапливаться все же стоит? С этими раздумьями, сначала скомкано оторвавшись от друзей и проторчав в какой-то сомнительной забегаловке почти до пяти часов вечера, вновь проходит по всему маршруту до музыкальной школы, а когда останавливается на том самом пешеходном переходе, замирает, но тут же вторгается в разговор двух школьников, когда слышит упоминание «дневного инцидента», где на следующем повороте от этой точки мотоциклист неизвестный сбил женщину с коляской, причем сбил не на дороге, потому что в неправильном месте мамочка переходила, а прямо возле магазина, где стояли они, и Чуя заливается ледяными мурашками до щек, чувствуя, как в голове начинает мутить. — Простите, можете рассказать про этот случай с мотоциклом? Мальчики младше Чуи года на три переглядываются, а затем один из них поворачивает экран телефона к Накахаре, где зациклилось видео с ближайшей камеры видеонаблюдения, и страх острыми когтями сковывает живот и шею, когда в полных красках показывается смятая коляска, из-под которой стекает кровь, и часть босой женской ноги, выглядывающей из-за угла магазина. Чую начинает трясти. — Мотоциклист пролетел дальше, но на камере этого не видно. — Говорят, какая-то неисправность в тормозах или вроде того, — добавляет второй подросток, и Чуя внутренне ужасается от того, с каким едва скрываемым интересом рассказывают об этом подростки. И, возможно, Накахара сам бы подобным образом реагировал, если бы не знал, что мог стать жертвой мотоциклиста еще на этот самом чертовом месте часами ранее. — В общем, все умерли, кто будет чинить разбитую витрину магазина, непонятно. Чуя спрашивает, какой именно магазин и идет в противоположную от пешеходного перехода сторону как только загорается зеленый свет, стараясь глубокими вдохами успокоить колотящуюся в сердце тревогу, но получается плоховато, потому что спустя три минуты быстрой ходьбы уже оказывается на месте, и тел уже нет, но на остатках разбитого стекла на асфальте и по краям рамы магазинного окна все еще видны засохшие разводы крови и, кажется, даже волосы получается разглядеть, но патрульная машина быстро всех разгоняет, хотя Накахара и не понимает ее смысла нахождения здесь спустя столько часов, но решает, что и этих подробностей уже хватает с головой. Пока идет за чашкой холодного чая в ближайшее кафе, застывшая перед глазами картина с камеры видеонаблюдения и места происшествия выливается рвотой прямо на перекрестке оживленном. Чуя падает на колени, начиная истерично дышать, когда видит значительные вкрапления крови вперемешку с желчью и переваренной едой, распластавшихся на асфальте. Какая-то женщина помогает ему встать и сама, несмотря на все его упорства, доводит до кафе, оказавшегося всего в минуте ходьбы, и Чуя скомкано ее благодарит и вбегает в прохладное помещение, заказывая себе простой воды с малиной и льдом. Успокоившись, насколько вообще это возможно во всем этом сумасшествии, начинает осознавать и фиксировать первые теории, стараясь мыслить по той же логике, как мыслят в подобного рода вымышленных историях, и понимает, что у каждой переменной является множество видов относительно одного и того же исхода, вне зависимости от того, как ты себя поведешь — в данном случае смерть произошла вдвое хуже, чем могла бы, если бы изначально пострадал Чуя, не спаси его Ширасэ на переходе. Сегодня пронесло, потому что убежал намного раньше от этого места, когда мотоцикл пронесся мимо прямиком к женщине с коляской, а значит, никак эту часть события изменить нельзя. Кто-то в любом случае умрет от его рук. Остается понять, сколько вообще в целом таких переменных, которые могут полностью переиграть судьбу, за этот день насчитывается, и вдруг Накахара вспоминает удачно недавний, если так вообще выразиться можно в его-то ситуации, разговор с Аки, которого больше ни в одной временной петле не было, а затем еще и ссору с Юан и Ширасэ, которые посчитали наркоманом его — получается, некоторые переменные могут заменять друг друга, меняя в той или иной степени исход? Или это по-прежнему ответвление от исходной переменной, которую на самом деле изменить никак нельзя? Чуя в полном бессилии и попытках перестать думать, что теряет рассудок, падает головой на сложенные на столе руки, когда официантка отходит от него, принеся несколькими секундами ранее заказанный шоколадный маффин. Все никак не выходит из головы то, что несколько раз смог заметить дату рождения Цусимы неизвестного, которая отличается от рождения Накахары лишь годом, но точно ведь не просто совпадение это, еще и все линией перечеркнуто, но о таком явлении ничего в интернете узнать не удается, потому что единственная информация, похожая на эту, уже записана в его блокноте — что имя измениться может на другое, если человек мертв оказался к моменту, когда тебе восемнадцать исполнилось, но у него ведь ничего не изменилось! По-прежнему стоял Сюдзи Цусима, вот только дата эта... «Выходит, я старше своего соулмейта на восемнадцать лет? Он что, рождается в мой День Рождения?» — Чуя заглушает сконфуженный выдох и морщится от приторно сладкого маффина. И тут подросток застывает, когда среди потока мыслей вылавливает одну — такую, от которой становится настолько дурно, что даже музыка в наушниках больше не слышится. «А не умираю ли я, чтобы он смог родиться? То есть я спасаю его жизнь, как могу спасти и ту мать с ребенком, если попаду под колеса мотоцикла?» «Это что же получается такое... Я действительно должен умереть в свой День Рождения?»