Твоё, моё, наше

      Было ли в Норе хоть когда-нибудь так тихо? Если честно, Гермиона не смогла вспомнить такого момента, сколько бы не пыталась. Тишина давила так сильно, что тело практически чувствовало, как его прижимает к земле невидимая сила. Грейнджер стала дышать ртом, потому что утреннего морозного воздуха отчаянно не хватало. Она затормозила на тропинке, пытаясь надышаться, а на самом деле останавливаясь, чтобы дать себе минуту.       — Хватит прятаться, слабачка Грейнджер, — зашептала она себе под нос.       — Готова? — Гарри положил тёплую ладонь ей на плечо и дышать, вроде бы, стоило чуть легче.       — Нет.       — Гермиона, все будет…       — Хорошо. Я знаю. Все об этом говорят, но я не могу в это поверить. Гарри, я хочу уехать отсюда, — она вцепилась в рукава его зимней мантии и отчаянно жмурилась, чтобы не плакать.       — Нам всем сейчас тяжело, — он прижал девушку в своей груди и почувствовал, как заходили ходуном её худые плечи. — Пожалуйста, давай хотя бы попытаемся?       — Я сомневаюсь, что смогу.       Двери коттеджа распахнулись, и на пороге показалась старшая хозяйка дома. Молли была одета в тёплое чёрное платье, что уже могло навести на знающих её людей панику. Женщина всегда предпочитала пеструю и цветастую одежду, и лишь похороны Фреда увидели её в черном.       — Гарри, Гермиона, пойдемте же, — махнула она им, и Грейнджер несмело поплелась за другом.       Они прошли через пустую столовую со следами давней уборки, прошли через крытую веранду, которую семья построила совсем недавно и вышли на улицу с другой стороны дома. Когда и сад остался позади, Гермиона нерешительно подняла глаза от своих ботинок. Где-то за опушкой уже слышались голоса, и у неё внутри всё сжалось, пустой желудок начало крутить от нервов.       Первые показавшиеся ряды стульев чуть было не заставили бежать назад, только Гарри удержал её руку. Голос священника становился все ближе и ближе, но слов разобрать не получалось. Друзья сели на первые свободные стулья, а миссис Уизли прошла к первым рядам, туда, где сидели самые близкие — сплошь рыжие головы.       Грейнджер посмотрела вбок и немного выдохнула — рядом сидел лишь Чарли. Они обменялись кивками, и мужчина продолжил слушать речь Святого отца. Потом на небольшой помост вышел, скорее всего, отец Лаванды, Гермиона так подумала, потому что внешне у них были сходства, но его речи она толком не слышала.       После отца усопшей с речью вышла Миссис Уизли, она даже пыталась о чем-то шутить, но все это вызывало лишь слезы, особенно у женской части присутствующих. Джинни громко всхлипнула и уткнулась в плечо Анджелины, которая тоже урывками смахивала сырость с лица.       Гермиона дошла взглядом до Рона — её страшный сон на все прошлые ночи. Мужчина не плакал и не смотрел вниз, спина его была абсолютно прямая. После речи своей матери он встал первым и подошёл к закрытому гробу. Ей снова стало тяжело дышать, когда он повернулся ко всем сидящим лицом. Теперь Гермиона была абсолютно уверена, что стало даже хуже, чем было до этого. Ожидая от друга слез и стенаний, она тем самым подготовила себя к этому, но она ошиблась. Рон Уизли стоял возле гроба своей молодой жены, и на губах его подрагивала лёгкая улыбка. Он начал свою речь.       — Признаться честно, раньше я часто задумывался о смерти, в те тяжёлые времена это было нормально, думаю. Прощаясь с братом, я плакал, теперь я вынужден прощаться с моим цветочком, с моей Лавандой. И я не могу плакать.       Я уверен, она ушла в лучший мир, где не нужно терпеть боль каждую луну, где нет страха и горя. В секунду её смерти Лаванда была счастлива, потому что прошла этот путь, данный ей кем-то свыше. Прошла, и в конце смогла оставить маленькую частичку себя — мой второй цветок. Роза.       Миссис Уизли громко всхлипнула и уткнулась в грудь Артура, а Грейнджер просто боялась шевелиться, не то что плакать.       Церемония подходила к концу, гроб уже опустили в землю, и люди по очереди подходили кинуть в яму горсть земли. Гермиона сидела до последнего, пока холм не опустел вовсе, не считая Рона, который раскладывал цветы на могиле с помощью волшебства.       — Привет, — она подошла к нему сзади и тихо поздоровалась.       — Привет, Гермиона, я думал ты не сможешь прийти сегодня. Как ты? — спросил он, не оборачиваясь и продолжая свое дело.       — В целом, нормально. Гарри помог мне выбраться, сама бы я вряд ли смогла, — она присела рядом, опустившись коленями на мерзлую землю. — Как ты? Хотя, глупый, наверное, вопрос.       — Мы продолжаем жить дальше, Гермиона. У меня теперь много обязанностей, отец-одиночка, знаешь ли, — он улыбнулся, должно быть, вспомнив о дочери.       — К-как она? В смысле, девочка.       — Она прекрасна. А ты сама знаешь, сколько детей я видел в этом доме, так вот, Роза — чистый ангел.       Это было так жутко и неестественно, так невообразимо болезненно, что к горлу, в который раз, подкатил тяжёлый ком.       — Рон… Может быть, ну, ты хотел бы сходить к целителю. Просто поговорить, — он только хмыкнул и оторвался от своего занятия.       — Мне это не нужно, раз уж ты решила об этом поговорить. Я давно был готов к этому, к её смерти.       — Ты о гадании? — он кивнул и продолжил.       — Знаю, что я должен сейчас лить слезы и все такое, только всё это мы уже прошли, — Рон закончил с цветами и венками и подал ей руку, чтобы помочь встать. — И не вздумай себя винить, я был там и всё видел. Чтобы у неё был шанс, там должна была дежурить бригада колдомедиков, а не один единственный врач.       — Я не знаю, Рон… Мне так плохо, — она поднялась, совсем не чувствуя замерзшие колени. — Результаты проверки ещё не огласили, так что, я не знаю. Ничего не понимаю.       — Пойдем, — он ласково ей улыбнулся, что, совершенно, не укладывалось в её теперешнем восприятии. — Хочу познакомить тебя кое-с кем.       — Рон, послушай… Я не уверена, — она нехотя поплелась за мужчиной с сторону коттеджа, где собралась уже приличная толпа людей.       Он ничего не ответил, просто протянул ей большую тёплую ладонь, и она боязливо вложила в неё свою.       Они прошли мимо собравшихся к поминкам печальных гостей и поднялись на второй этаж дома. Гермиона давно уже запуталась, кому какая комната здесь принадлежит, поэтому до конца не понимала, куда он её ведёт. Рон резко свернул влево, быстро открыв неприметную бежевую дверь и скрывшись за ней. Грейнджер тяжело вздохнула и нехотя сделала шаг за ним. На самом деле ей до невозможности не хотелось видеть ребёнка Лаванды, но отказать другу она не смогла бы даже под угрозой «непростительного».       Комнатка была ей незнакома: свежие светлые обои на стенах, большое окно с лёгкими шторками, несколько цветастых картин на стене. Скорее всего, это была детская, сделанная специально для Розы. От созерцания обстановки её отвлек детский писк, и Грейнджер поморщилась.       — Даа, моя малышка жутко громкая, — усмехнулся Рон и взял бутылочку со стола. Он отошёл в сторону, и Гермиона увидела, что в комнате был ещё один человек, помимо них.       Флёр молча уставилась на гостью, и взгляд её был нечитаем, что слегка бесило. Гермиона поздоровалась и отвела глаза — с недавних пор беременные заставляли её дышать чаще и вовсе не от счастья. А Флёр должна была рожать, примерно, через недели две.       — Гхональд, пожалуйста, п’идегхживай головку! — тихо воскликнула она, отвлекшись на новоявленного отца. — Ме’лин, дай мне сил!       — Да-да, я держу! — ребёнок засопел у него на руках, поедая свою еду.       — Что она пьёт? — Грейнджер не хотела знать, но стоять и просто смотреть было неудобно.       — Это маггловское, — Флёр нахмурила красивые брови, будто вспоминая как это «маггловское» появилось в этом доме. — Агхтур п’итащил какие-то по’ошки из Лондона.       — Я не хочу, чтобы мою дочь кормила какая-то чужая ведьма, — Рон строго поднял глаза от дочери.       Флёр пустилась в долгие рассуждения о том, что так делали все волшебники, у которых не было возможности кормить самостоятельно, а Рон просто придумывает себе лишнюю работу и кормит ребёнка непонятно чем. Рон же полностью не соглашался с данным утверждением и просил обратить особое внимание на прибавку в весе.       Они пререкались так, казалось, уже целую вечность, а Гермиона все стояла и смотрела на них. Что-то такое тёплое начало теплиться в её замерзшей душе, и ей отчаянно хотелось больше. Больше чужого тепла! Засунуть в себя всё это, сожрать, проглотить — что угодно, только бы не чувствовать это одиночество и эту боль.       — Я люблю вас.       Рон замолчал, так и не договорив фразу об отсутствии вреда для поджелудочной при кормлении смесью. Гермиона, конечно, была удивлена его осведомленности, касаемо таких вопросов, но виду никак не подавала. Флёр же просто высоко вскинула брови, оглядывая Грейнджер, будто та должна сейчас снова упасть с нервным срывом.       — Что вы так смотрите? Я что, не могу сказать, что просто люблю вас?       — И мы тебя любим, — осторожно начал Рон, убирая пустую бутылку в сторону и с ухмылкой посмотрев на Флёр. — За всех, конечно, не ручаюсь. Флёр на секунду закатила глаза, вызвав сдавленный смех у Грейнджер.

***

      Множество чувств, как и множество людей, встретившихся ей за сегодняшний день, забрали у девушки абсолютно всю энергию, которой и так было, не сказать, что достаточно. Грейнджер сидела в своей квартире и наблюдала, как знакомый паук медленно спускается с потолка.       — Добрый вечер, Роберт, — устало протянула она. — Как ты сегодня? Не болеешь?       Насекомое достигло шкафа и быстро побежало вниз по открытой дверце, остановившись в районе неизменной кучи белья.       — А ну, слезь с моего лифчика, бесстыжий, я знаю тебя всего-то неделю!       Паук не обращал внимания на её речи, очевидно, заинтересованный тряпьем. Девушка приблизилась к молчаливому собеседнику и легонько ткнула его пальцем так, чтобы случайно не убить.       — Так уж и быть, Роб, я приберусь немного, но только потому, что не хочу наткнуться на твою жену или детей в своих вещах.       Взмахом палочки она заставила вещи вплывать в открытый шкаф и вешаться на вешалки, другая часть, аккуратно раскладываясь, отправилась на полки. Пиджаки и блузки постепенно разглаживались, обретая свой обычный вид одежды, а не половой тряпки.       — Что? Ты думаешь мой бардак это демонстрация беспомощности? И для чего, собственно? Для того, чтобы меня пожалели и позаботились? Что ж… Может ты и прав, и мне нужна чья-то помощь.       Уборка в шкафу не принесла нужного результата, так как и половина вещей туда не влезла. Гермионе пришлось переделывать работу, при этом притязательно выбирая, какие вещи достойны с ней остаться, а каким пора покинуть её жизнь насовсем. Так в кучу отправилось несколько старых школьных джинсов, которые, при всем желании, уже никак не могли налезть на её, ставшие более женственными, бедра. Туда же отправились и изношенные свитера, и изрядно потрепанные кофточки. Полка с нижним бельём так же, в большинстве своём, полетела в мусор, и у Гермионы при этом заметно заалели щеки от стыда за свою неряшливость.       После расхламления шкаф представлял собой жалковатое зрелище, сверкая беднотой своего наполнения.       — Ну? Ты доволен, Роб? Из-за тебя я осталась почти голая, даже не в чем идти на пробежку – мои спортивные штаны совсем плохо выглядели. Придётся посетить магазин одежды, а ты ведь знаешь, как я этого не люблю, — паук, естественно, ничего не ответил, да и не видно его было нигде вокруг.       Грейнджер внимательно осмотрела пространство возле своих ног и даже глянула на подошвы тапочек. Роберт, скорее всего, испугался её бурной активности и сбежал к себе под потолок.       Чтобы лишний раз не колдовать рядом с электрическим приборами, девушка собрала старые вещи по пакетам и как навьюченная лошадь двинулась к мусорным бакам на улице. Уже на лестничной клетке она поняла, что лучше бы заставила все это исчезнуть, жертвуя работой соседского электрического чайника или любого другого прибора. Ручки пакетов уже начинали резать её ладони, заставляя останавливаться на каждых пяти ступеньках. Благо, этаж был всего лишь второй.       Когда её глаза приметили спасительные баки, произошло то, что произойти с ней никак не могло. Она столкнулась с Драко Малфоем. Просто по велению Мерлина этого случиться не могло, а значит блондинчик самолично нашёл её жилище, дождался её появления и теперь смотрел своим пронзительным взглядом прямо на неё и её треклятые пакеты.       Осложняло ситуацию и то, что она никогда в жизни, точнее в своей послевоенной жизни, никогда не позволяла себе появляться перед знакомыми в таком виде. А именно: в широких, относительно новых, джинсах, такой же широкой тёплой кофте с капюшоном, который был надвинут на голову, завершали сей образ дорогущие кроссовки известного маггловского бренда, которые она купила под действием какой-то дурмана — по другому она не могла объяснить эту неожиданную покупку.       Странно, но Малфой ничего не сказал о её одеянии, определённо, не соответствующем его представлениям о моде. Вот просто ничего, ни слова. Постояв так с минуту, она все же двинулась к бакам, игнорируя его шаги за ней по пятам. Девушка резко остановилась и подула на посиневшие от передавливания пакетами пальцы рук.       — Что ты делаешь? — мужчина обогнал её и встал на пути.       — Ты резко ослеп, Малфой? — она не смотрела на него, тряхнув руками, чтобы кровообращение скорее восстановилось. — Выношу мусор.       — Ты выносишь его раз в год? — он брезгливо ткнул носком ботинка в один из пакетов, и тот упал на бок, являя свету содержимое. И слава Годрику – это были не трусы, иначе Малфоя пришлось бы убить или наложить «Обливиэйт». — Ты решила поменять гардероб на вот это?       Девушка уловила сомнение в его презрительном кивке на её сегодняшний образ и решила немного повеселиться.       — Ага. Пять баллов Слизерину. Долой эти неудобные узкие юбки и шёлковые блузки! — она хохоча потащила свою ношу дальше.       — Ты врешь, да?       — Вообще - то, Малфой, то, что на мне надето сейчас стоит приличных маггловских денег. Так что… вот, лучше помоги.       Ошарашенный Малфой быстро обзавёлся парочкой тяжёлых кульков, отчего смеяться захотелось на ведь двор, что она и сделала.       — Ну что ты надулся, Малфой, — она внимательно посмотрела на него, прикусив щеку. — Зачем ты здесь? Извиниться что ли пришёл? Они подошли к месту назначения, и Грейнджер пришлось забрать у него свои пакеты, так как, по видимому, он не знал, что путь мусора имеет конечную точку.       — Нет, не извиниться, — он чопорно протёр руки платочком и сразу отправил его в тот же бак, отчего на миг Гермиона закатила глаза. — Но ты помогла моим друзьям, поэтому я могу помочь тебе.       — В чем же? Думаешь, мне нужна твоя помощь?       — Уверен.       — Чем мне может помочь тренер по квиддичу? Или кем ты там работаешь? — девушка решила не переодеваться перед походом по магазинам, ведь тогда бы пришлось приглашать Малфоя к себе домой, чего делать она не собиралась уж точно.       — В целом, я мог бы научить тебя летать на метле, но это будет даже сложнее, чем вытащить тебя из задницы, — он насмешливо окинул её взглядом сверху вниз. — Я читал газеты.       — А я нет. Что пишут? — они отошли на безопасное расстояние, где редко можно было встретить маггла, схватив его за плечо, она трансгрессировала.       Они появились в тесном переулке, где, опять же, магглы появлялись редко, либо же были наложены магглоотталкивающие чары.       — Так что пишут?       — Куда ты идёшь, Грейнджер? И прежде, чем трансгрессировать — неплохо было бы предупредить!       — Прежде чем приходить к моему дому, тоже неплохо было бы предупредить! — она быстро пошла в сторону улицы, где, как она помнила, было скопление всевозможных магазинов и бутиков.       — Говори, что хотел и иди по своим делам!       — Я и так еле нашёл тебя! Даже совы к тебе не летают, почему?       Как было ему объяснить, что в первый же день после смерти Лаванды на неё обрушились десятки писем и вовсе не с поддержкой. Люди быстро все узнали, словно и были прямо за прозрачным стеклом в коридоре, либо, вообще, в палате. История обрастала все новыми и новыми подробностями и было неясно, люди ли это придумывают, либо эти кости им кидают неизвестные, стоящие за травлей. А это именно то слово, которое отражало все существо ситуации.       — Малфой, если ты сейчас не начнёшь, то будешь наблюдать то, что обычно мужчины наблюдать не любят, — девушка со звоном открыла дверь ближайшего бутика со спортивной одеждой и обувью.       — Как ты плачешь? — это вырвалось у него до того, как Малфой успел подумать. Грейнджер странно на него посмотрела через плечо, хоть он постарался скрыть, но смущение просочилось сквозь холодное выражение лица.       — Надеюсь, что нет. Я ещё никогда не плакала из-за необходимости покупок, хоть мне это и не очень нравится.       Быстро обозначив консультанту то, что её интересовало, она села на стул возле примерочной и вопросительно подняла брови. Он понял, что девушка ждёт именно его.       — Эти нападки на тебя, я знаю, что они проплачены кем-то из Министерства здравоохранения, — резко начал он, усаживаясь на соседний стул. — И знаю, что результаты экспертизы будут пытаться подделать.       — И я об этом знаю, — вздохнула Гермиона и прислонила голову к стене. Она выглядела устало.       — И ничего не делаешь? Просто сидишь себе дома и бегаешь по магазинам? — он был зол и это её удивило. Гермиона вспыхнула, стоило только уличить её в бездействии.       — Что, по-твоему, я должна сделать? У меня нет связей! У меня, как видишь, нет богатого папочки, чтобы за меня решали проблемы! — она только это сказала, но тут же пожалела. Это была её вечная проблема — говорить, совсем не думая.       — Поттер? — он, казалось, совсем не заметил её укол или сделал вид.       — Гарри мой друг, но у него своя жизнь. Семья… Он не станет ни на кого давить, не станет использовать… неправильные методы.       — Крам? — она с подозрением подняла голову и вгляделась в его безразличное лицо, будто это не он упомянул её… любовника? Парня?       — Причем тут он вообще…       — Как это? Он ведь твой…       — Нет, не мой! И хватит об этом, Малфой! — она совершенно забыла о Викторе, а ведь он, скорее всего, уже все знал, а может и пытался с ней связаться.       — Ну, ладно. Получается, что тебя должны посадить в Азкабан?       — Теоретически, могут, — усмехнулась она, живо представив эту картину в голове. — Но такого никогда не происходило, так что мир вряд ли от меня так быстро избавится. Меня отстранят от работы и запретят заниматься любой медицинской деятельностью на какой-то срок. Вот.       — И ты не боишься этого? — он спросил о том, что, как раз, и мучило её все эти дни. Грейнджер не успела ответить потому, что девушка-консультант появилась со своими коробками и вешалками. Весь следующий час или около того она со весельем следила за реакцией Драко на всевозможные леггинсы, лосины, топы, футболки и даже юбки для тенниса. Хоть в теннис она никогда и не играла. Он тогда изумленно спросил, в какой же спорт играют в этом, услышав ответ мужчина надолго задумался, а потом выдал что-то типа: «Магглы знают толк в спортивных развлечениях».       Выбрав себе форму, Гермиона сочувствующим взглядом проследила за Малфоем. Подумать только, припёрся в маггловский район, сидел ждал на лавочке у выхода, посетил магазин странной одежды и всё это — в один день и с «грязнокровкой». Он пришёл не чтобы извиниться за тот вечер на Рождество, но так получилось, что даже без извинений она не могла на него злиться. Да и, в глубине души, не злилась ни секунды с того самого момента. А уж если копнуть совсем глубоко….       Она судорожно откинула эти, не то что ненужные, а опасные мысли, чувствуя себя полной дурой.       — Послушай, Грейнджер, — обратился он, когда они подошли к точке аппарации. — Я мог бы попробовать помочь.       — Нет. Не нужно подставлять себя. Положение твоей семьи только начало расти после… Ну ты знаешь. Я, знаешь, нормально к тебе отношусь и не хочу, чтобы ты снова стал изгоем. Я, кажется, даже готова…       — На что?       — Покинуть волшебный мир. Как-то так.       — Ты дура? — Драко неверяще сверлил её своими серыми глазами, пуская холодок по спине.       — Очень по-взрослому, Малфой. Я серьёзно, не лезь в это дело, — мужчина почувствовал, что это конец разговора, но это было не его решение. Он шагнул ближе, протягивая руку, но не успел. Она трансгрессировала со словами. — Береги семью, Малфой.