Эй, детка, это Реджи!

Реджи свои сны запоминает плохо: сложно впихнуть в ещё тяжёлую после сна голову всё то буйство красок, звуков и образов, что окружает его, стоит лишь отдаться в объятия Морфея. Поэтому ему остаются только обрывки, похожие то ли на конфетные фантики, то ли на обкатанные морем цветные стёклышки, через которые в детстве было так здорово рассматривать солнце. Смеющаяся Кейси, которая тащит его за собой на русские горки, где их уже ждёт Брэд Питт. Реджи сопротивляется, но не всерьёз, а чтобы его поуговаривали и успокоили, сказав, что с этими горками точно-преточно всё в порядке, а статистика несчастных случаев на аттракционах и вовсе бред, высосанный из пальца. После взлётов и падений, от которых что-то восторженно замирает в животе, они втроём шагают по залитой солнцем парковой аллее, отщипывая от огромной порции сладкой ваты, переливающейся всеми цветами радуги. Реджи счастливо жмурится, отправляя в рот сахарные нити, похожие по оттенку на его неизменную шубу. И даже когда он просыпается от безжалостного ора будильника (хоть орёт тот заводную песню, а не трещит заводской мелодией), на языке остаётся фантомный вкус бабл гама. Иногда Реджи снится музыка. Ремиксы, эффекты, наложения, ноты и призрачные мелодии расцветают диковинными тропическими цветами, перетекают друг в друга будто пятна жидкого акрила, касаются кожи, то обдавая уютным теплом, то игриво щекоча прохладой. Во сне эти особенности восприятия звука Реджи не напрягают, наоборот, вдохновляют и помогают запомнить самые яркие — буквально — идеи. Которые он первым делом утром забивает в заметки на телефоне или чиркает ручкой в блокноте. Порой в его сны забредает бесконечное счастье быть любимым. Реджи не помнит лица, внешности или голоса, только разливающиеся внутри мягкость и нежность. Которые возникают оттого, что рядом с ним тот самый правильный человек, с которым можно держаться за руки, идя в сторону заката сквозь лавандовые поля. Конечно, представления о романтике у Реджи нереалистичные и киношные, но, в конце концов, может он позволить себе немного веры в сказку? Свои кошмары Реджи не запоминает совсем. Просто знает, что, просыпаясь в холодном поту и жадно глотая воздух, смаргивает с глаз смерть. Свою и чужую. Неизбежную, уродливую, пугающую его до трясучки. Что дорожки слёз на щеках — вернувшийся страх превратиться в невидимку, исчезнуть, стать для всех пустым местом. А солёный привкус крови из прокушенной губы — привет от паники от осознания собственной беспомощности. В такие дни Реджи куда внимательней к своим близким, так, что порой даже немного перебарщивает со своей паранойей. Реджи свои сны запоминает плохо, но не боится и не стремится сбежать в них. Потому что знает — его реальность круче любого, даже самого фантастического сновидения.