***
Лицо Юншина стало серьезным, когда он посмотрел на экран ноутбука. Карта памяти, которую он получил от Кан Сехона по делу pro bono, бала настоящей золотой жилой. Однако некоторые моменты больше походили на мины, призванные охранять горшки с золотом, поэтому ему стоило соблюдать осторожность. Взяточничество, уклонение от уплаты налогов, отмывание денег и фиктивные аукционы – доказательств этому было огромное количество. Но была не только коррупция в бизнесе, но и множество семейных скандалов, о которых до этого нигде не упоминалось. Если бы Юншин раскрыл информацию хоть об одном из них, то это знатно подпортило бы репутацию противной стороне. – Воспользовался своей маленькой дочерью, чтобы смухлевать на аукционе… И многое другое. Удивительно, что его так и не поймали». Учитывая послужной список директора фирмы, не было ничего удивительного в том, что сейчас он был обвиняемым в деле о сексуализированном насилии. Тот уровень изощренности, с которым были уничтожены улики по этому делу, наглядно подтверждал этот факт. Юншин бросил презрительный взгляд на фотографию мужчины и перешел к следующему файлу. В нем подробно перечислялись различные виды злоупотребления им служебным положением. – Подкуп высокопоставленного чиновника… Подарочные сертификаты, гольф-клубы, путевки на курорты… Доставка картин и украшений через подставных лиц… Это же сотни миллионов вон, после того, как эти произведения искусства были проданы… Передача средств действующему министру и лидеру оппозиционной партии, – вслух произносил Юншин. Одно звено цеплялось за другое. И по мере того, как он продолжал читать, должностные лица, на которых он и подумать не мог, все отчетливее возникали перед его внутренним взором. Начиная от членов Национального собрания, настолько известных, что каждый в стране знал их имена, и заканчивая лидерами партий – все были в этом досье. Одной этой информацией он мог вызвать в Корее настоящий переворот. Юншин на минуту задумался, а не стоит ли ему передать всю имеющуюся информацию в полицию. Он нарисовал в воздухе круг, словно обводя взглядом лица известных политиков, и потер подбородок. Эта информация действительно была золотой жилой, и ее масштабы росли все больше и больше. Кроме того, Кан Сехон дал ему эту информацию не для того, чтобы он обнародовал ее, как какой-то апостол справедливости, а для того, чтобы он грамотно распорядился ей, добиваясь выгодных условий для своего клиента. Предупреждение Сехона об осторожном использовании этого опасного материала было явным тому подтверждением. И сколько бы Юншин ни размышлял над этим, он считал слишком опасным совать нос в мир политики. Кроме того, люди не распространяли эту информацию не потому, что ничего не знали, а из-за того, что политические и финансовые сферы очень тесно переплетались между собой. Компания противной стороны не была такой уж крупной, однако, даже она имела отношения к стольким влиятельным людям. Что тогда говорить о более крупных конгломератах, таких как «Soohan». «Похоже, он хочет посмотреть, как ими распорядишься именно ты», – размышляя над словами адвоката Сон, Юншин пытался представить себе методы Кан Сехона. В большей степени во время переговоров Сехон специализировался на «подчинении», и лишь в меньшей на «примирении». Должно быть, он эффективно использовал этот навык, когда в нескольких делах, которые он раньше вел, пришел к досудебному примирению. Это был не просто вопрос победы или поражения, наверняка, он постарался получить для своих клиентов максимальную выгоду. Глубоко задумавшись, Юншин решил для начала позвонить своей клиентке. Она подняла трубку только после третьего гудка. – Здравствуйте. Это адвокат До Юншин из юридической компании «Догук». Я звонил вам несколько дней назад, – он сразу перешел к делу. – Я вас помню. Что-то случилось? Если это что-то важное, то я могу подъехать к вам в офис, как в прошлый раз. – Нет, не стоит. Вы сейчас дома? – Сейчас? Да, но… – Отлично. Я отправлю вам курьером кое-какие документы. Пожалуйста, просмотрите их и отметьте те пункты, которые вы можете подтвердить. А после отошлите мне их обратно. Затем я разработаю стратегию вашей защиты, исходя из новой информации. – Какого рода эти документы? – Документы о коррупции внутри вашей компании. С их помощью я хочу добиться примирения сторон с выплатой денежной компенсации. Конечно, если вы согласны. Похоже, клиентка не совсем понимала, о чем говорит Юншин. – Примирения? Я… я ведь не какой-нибудь доносчик. Я лишь хочу по закону доказать, что произошло со мной. Я хочу восстановиться в должности, а не оставаться в подвешенном состоянии. В прошлый раз вы сказали, что почти разобрались, как директору удалось скрыть улики!.. – Возможно, это прозвучит слишком резко, но по законам нашей страны вы не сможете добиться для директора наказания, соразмерного его преступлению. Я примерно представляю, как будет проходить суд: несмотря на все обстоятельства, наказание будет весьма мягким, поскольку преступление было совершено впервые. – Я слышала, что за преступления сексуального характера можно получить реальный срок, даже если оно было совершено впервые. Так сказал адвокат, который защищал меня в прошлый раз, – возразила клиентка. – Только в том случае, если имеются неопровержимые доказательства. Но даже тогда наказание не будет суровым. Это проблема выбора. Ненадолго усложнить ему жизнь или получить компенсацию иного рода. Юншин понимал, что, скорее всего, если дело будет закрыто, не причинив вреда другой стороне, весьма вероятно, что его клиентке, прежде чем она хоть что-то поймет, нанесут ответный удар, более скрытый и масштабный. Вероятность подобного развития событий была очень велика, так как женщина уже стала еретичкой в своей отрасли. После того, как дело будет закрыто, у Юншина больше не будет никакой возможности помочь. Он не мог вечно приглядывать за своими клиентами. Пока он размышлял, над тем, как приблизительно описать ей возможные последствия, женщина, еще более взволнованно, чем прежде, произнесла: – Я все последовательно описала. И четко изложила ситуацию. Но этого оказалось недостаточно, чтобы меня признали жертвой. И теперь вы говорите, чтобы я соглашалась на денежную компенсацию? – Выплата компенсации – это косвенное признание ответчиком своей вины. Согласие на нее не отменяет того факта, что вы – жертва, – спокойно пояснил Юншин. – А, может, вам просто лень доводить дело до суда, потому что я даже заплатить вам не могу? – Нет. Все совсем не так. Деньги меня не волнуют. Это дело важно и для меня. – Тогда вы должны наказать этого человека. Вы обязаны. Я думала, что вы хороший человек, и уж никак не ожидала от вас удара в спину. Я полагала, что на этот раз встретила хорошего адвоката… Затихающий голос клиентки в полной мере передавал ее гнев и печаль. Юншин зажмурился и искренне задумался о том, что ему следует сделать. Затем он произнес: – Если вы хотите суда, то так и поступим. Но вы же сказали, что хотите восстановиться в должности. Значит, хотите всем доказать, что невиновны. Поэтому так себя и ведете. Но это можно сделать и другим способом. – И какую сумму вы сможете выбить? Несколько десятков миллионов вон? – Я могу вам гарантировать, что сумма будет больше. Мы добьемся не только денежной компенсации, но и публичных извинений. Клиентка, похоже, не сразу сообразила о какой цифре идет речь. Но вскоре ее тяжелое дыхание выровнялось, и Юншин понял, что она взяла себя в руки. Вероятно, она тщательно обдумывала его слова, пока переводила дыхание. Затем она резко произнесла, не в силах в полной мере совладать со своими эмоциями: – Вы говорили, что закон слишком слаб, и мы не сможем добиться справедливого наказания. А теперь уверяете, что можно рассчитывать на большую компенсацию и извинения? Это противоречит логике! – Поэтому я вам и позвонил. Закон нам не поможет, но мы можем обратиться к документам, которые я вам пришлю. Но мне нужна ваша помощь. Просмотрите их хотя бы один раз. Клиентка, похоже, окончательно пришла в себя и наконец-то уловила смысл его слов. Словно пересказывая весь их разговор, она что-то невнятно бубнила себе под нос. Юншин терпеливо ждал, не давя на нее. Вскоре она заговорила: – А если я скажу, что все равно хочу суда, даже тщательно обдумав ваше предложение? – Тогда так и поступим. И хоть в этом случае Юншин и получил бы «неуд» от Кан Сехона за проваленное испытание, но таково было бы желание клиента, и младший адвокат не стал бы с ним спорить. Он молча смотрел на экран ноутбука, пока женщина говорила уже гораздо более уверенным голосом: – Я могу вам доверять? К счастью, она попыталась прислушаться к словам Юншина, который искренне переживал за нее. Он сделал глубокий вдох и ответил: – Не нужно заставлять себя. Это моя работа – завоевать ваше доверие. – Простите, что набросилась на вас. Я просто поддалась эмоциям. – Я понимаю. Все в порядке. – Вы просили просмотреть документы и проверить, известно ли мне что-нибудь? – Да. Для начала все упорядочим, а потом посмотрим, сколько на этом мы сможем получить и на какую сумму мы сможем рассчитывать. Но вы должны лично просмотреть документы, а после отослать их с курьером, которого я пришлю к вам. – Хорошо. Спасибо. – До свидания. И берегите себя. Закончив разговор с клиенткой, Юншин позвонил секретарю Таку. Он попросил отправить женщине заранее подготовленные бумаги, а затем отпустил секретаря. На прощание тот ободряюще махнул рукой, и Юншин наконец-то смог откинуться на спинку кресла. Младший адвокат глубоко вздохнул, и на смену ушедшему воздуху, пришли беспокойные мысли. Он вновь посмотрел на экран ноутбука, его глаза были полны опасения. Он даже представить себе не мог, как можно было получить столь ошеломляющую информацию, за такое короткое время. Единственное, в чем он был на сто процентов уверен, это то, что подобное не могло быть делом рук одного человека. Сехон всегда держал под контролем информацию о таких вещах, которые могли бы похоронить человека заживо. «Вероятно, у моего зятя гораздо больше секретов», – подумал Юншин. «Soohan Group» была компанией не самой прозрачной в своих деловых операциях. Он догадывался, что «Soohan Holdings», которым управлял его зять, был точно таким же. Юншин вспомнил, что отчасти именно поэтому старшие члены этой семьи были так напористы в своем желании стать родственниками его отца – человека с кристально чистой репутацией. Естественно, он не мог не догадываться об этих обстоятельствах. И после замужества Игён он ушел со всех своих общественных должностей и с головой погрузился в социально значимые дела в «Джае». Вероятно, он считал, что если его социальное влияние уменьшится, родственники мужа Игён не смогут извлекать из его статуса хоть какую-то выгоду, и в конечном итоге так будет лучше для всех. После последнего визита сестры в его квартиру несколько дней назад, от нее больше ничего не было слышно. А Юншин не решался позвонить сам. Он очень хотел найти способ вместе преодолеть это препятствие. Его желание помочь было огромным, но он не решался действовать. Как однажды сказал Кан Сехон, Юншин хорошо знал свое место. Он также знал, что если опрометчиво бросится в бой, имея на руках только одну решимость, он может только ухудшить положение сестры, поэтому пока он не мог заставить себя хоть что-то предпринять. Возможно, он смог бы найти решение, если бы знал о ситуации более детально, но, учитывая, какой скрытной была Игён, было не похоже, что она когда-нибудь расскажет ему все подробности. «Она все равно должна была рассказать мне, что происходит в ее жизни!» – Юншину стало тошно от того, что сейчас он ничего для нее не мог сделать. Чувство пустоты смешалось с другими неприятными чувствами. Он почувствовал себя еще более расстроенным, когда вспомнил искаженное лицо Игён. Сестра сказала, что это будет долгая битва, поэтому ему ничего не оставалось, как только понять, по какому сценарию будет разворачиваться ситуация. Пока же ему приходилось смиренно работать, чтобы иметь шанс выжить в этой фирме. Это был один из шагов по защите ее и себя.***
Юншин вышел из комнаты отдыха и встал перед окном, выходящим на улицу. В три часа ночи было темно. Это было самое темное время перед восходом солнца. Поэтому оно казалось немного более призрачным, чем другие часы ночи. Было довольно зловеще видеть, как атмосфера земли окрашивается в черный цвет. Юншину стало не по себе еще и от того, что большая часть кабинетом на его этаже пустовала. Небоскребы, видневшиеся вдалеке, были освещены горстками огней и мерцали в ночи так же, как и здание «Догук». Он задавался вопросом, почему люди так усердно работают, живя столь непродолжительное время. Он также хотел знать, что делает он, находясь здесь в такой час. Впервые в жизни его положение казалось ему таким хрупким и ненадежным. Он устроился сюда на работу не потому, что сам хотел этого, а потому, что его сестра хотела защитить его от человека, с которым десять лет состояла в браке. И, узнав о таком ее решении, Юншин почувствовал себя в замешательстве. Существует ли вероятность того, что Кан Сехон уже все знает об этой ситуации? И принял ли бы он Юншина в свою команду, несмотря на это знание? Сехон сохранял нейтралитет ровно до тех пор, пока с ним не подписывали соглашение о гонораре. Другими словами, он мог стать чьим угодно союзником в любое время. И в большинстве случаев, нет, в ста процентах случаев, он оказывался на стороне победителя. Юншин покачал головой, подумав, что маловероятно, чтобы Сехон встал на его сторону, и вернулся в свой кабинет. Его не покидали тревожные мысли, и, вероятно, ему стоило вернуться домой и немного поспать. Он моргнул уставшими глазами, взял куртку и портфель и, выходя из кабинета, скользнул взглядом по двери, расположенной напротив и ведущей в офис Кан Сехона. Кабинет секретаря Така был пусть. Других людей поблизости не наблюдалось. В этот момент он вспомнил, как Кан Сехон передал ему «опасные» документы и попросил не спрашивать об источнике. Не в силах игнорировать такую возможность, он воспользовался шансом и начал пробираться к комнате партнера. Юншином завладела одна единственная мысль: сейчас или никогда. Он знал, что собирается сделать нечто плохое, но в то же время считал, что это лучшее, что он может сделать. Ведь Кан Сехон ни за что не скажет ему правду. Даже если слова старшего адвоката были законом, и Юншин должен был слепо следовать им, он не мог закрыть глаза и не узнать об оружии, с помощью которого он мог надавить на Сехона и заставить его помочь Игён. Поэтому он должен был зайти так далеко, как только мог. «Мне очень жаль. Мне, правда, очень жаль. Мне очень, очень жаль», – он трижды извинился про себя. А затем, повернув ручку, он осторожно вошел в кабинет. Он вздрогнул от прохладного ночного воздуха, окутавшего его тело в темной комнате. Потерев лицо одной рукой, он огляделся. А после включил фонарик на телефоне и тот час увидел множество сертификатов, полученных Сехоном за всю его карьеру. Рядом с ними, на уровне глаз, находилась стойка для одежды, на ней висело несколько запасных костюмов, запакованных в пленку, и галстуков. Затем он увидел книжную полку. Странное чувство одиночество охватило его в этот момент. У других адвокатов в кабинетах были семейные фотографии или другие личные вещи, украшающие их стол, и только у Кан Сехона ничего подобного не наблюдалось. Все вещи в его кабинете были связаны с работой. Единственное, что выбивалось и резало глаз – это томик «Больших надежд». – Это место кажется мне странно одиноким. Похож ли кабинет на своего владельца? – задав этот вопрос самому себе, он тут же опомнился и подошел к рабочему столу. Он надеялся, что ему удастся найти что-нибудь связанное с источником «опасной» информации. Хотя Сехон ни за что бы не оставил в своем кабинете ничего по-настоящему важного, возможно, Юншин сумеет найти хотя бы малюсенькую подсказку. Однако стол был чист, а все ящики были закрыты на ключ. Юншин был раздосадован. – Кажется, я недооценил Кан Сехона. Почувствовав себя поверженным, Юншин уже собирался уходить, как вдруг обнаружил настольный календарь. Любопытство к жизни старшего адвоката вновь дало о себе знать. Тогда он сел в чужое кресло и принялся листать календарь. Но, как и ожидалось, все пометки в нем были связаны с работой. В тот момент, когда он полностью разочаровался, что не нашел ничего стоящего, на последней странице он увидел крошечный крестик рядом с датой. Это был последний день уходящего года. Что это могло быть? День рождение? – Если не найду его слабое место, попросить о помощи не выйдет. Юншин наклонил голову и отложил календарь. Он уже собирался выключить фонарик, но тут заметил, что его стол отлично виден из кабинета Сехона: раз он мог видеть стол старшего адвоката, то должен был догадаться, что верно и обратное. Однако Юншин никогда не задумывался об этом, вероятно, из-за того, что большую часть времени жалюзи в кабинете Сехона были опущены. Ему стало интересно, наблюдал ли тот за ним когда-нибудь. Он вытянул руку так, чтобы она отбрасывала тень, а затем провел ей в воздухе, представляя, что Сехон гладит его по голове. Но сообразив, что ему привиделась полнейшая глупость, он вскочил с кресла. – В самом деле, что на меня нашло? Его уши стали розовыми. В этот момент он решил закончить свое приключение и по-настоящему покинуть чужой офис, но тут заметил толстый предмет, засунутый в щель между документами, рядом с компьютером Кан Сехона. Эта была единственная вещь, которая выделялась на фоне всего остального, и, естественно, его взгляд упал на нее. Он просунул в отверстие указательный палец, и что-то гладкое коснулось его. Осторожно вытащив, найденный предмет, Юншин обнаружил, что это папка с бумагами. Их содержимое было очень знакомо. – Почему они здесь? – это были копии некоторых документов, оригиналы которых он попросил секретаря Така подготовить сегодня утром. Внимательно просмотрев их, он обнаружил, что основные моменты в них были подчеркнуты ручкой. Юншин не мог быть уверен на сто процентов, но, хоть Кан Сехон и передал ему это дело, кажется, он знал о нем гораздо больше подробностей, чем ожидал младший адвокат. Речь шла о Кан Сехоне, ведущем адвокате «Догук», который никогда не занимался делами pro bono. Юншину показалось подозрительным, что Сехон уже ознакомился с документами, которые готовил другой человек. «Боюсь представить, что «Soohan Group» сделают со мной, если я тебя трону. Мне такой головной боли не нужно». – А такое чувство, что нужно… Юншин прикоснулся к горящим щекам тыльной стороной ладони. Взглянул на томик «Больших надежд» и вернул папку с файлами на место. После этого он быстро выключил фонарик и ушел. Дверь кабинета со щелчком закрылась. В этот момент датчик движения над ней мигнул красным и погас.