***
Сехон спешил покинуть свой офис, поглядывая на часы, но столкнулся с младшим адвокатом, который ждал его возле двери. Из всех людей это оказался тот человек, с которым Кан Сехон хотел бы встретиться меньше всего, поэтому он нахмурил лоб. – Что? – рявкнул Сехон. – Адвокат Кан, я слышал, вы собираетесь на встречу с клиентом. Юншин посмотрел в глаза Сехону, которого не устраивала сложившаяся ситуация. Юншин просил уделить ему немного времени. Одна бровь Сехона дернулась, но он холодно отвернулся, проходя мимо младшего адвоката, словно тот был невидимкой. Сехон направился к приемной и жестом подозвал секретаря Така. На этот раз Юншин встал прямо перед Сехоном, полностью преграждая ему путь. Он неторопливо помахал конвертом в своих руках. – Вы говорили, что вам нужны эти материалы. Поэтому я подготовил их для вас. – Они сменили мне секретаря без моего ведома? В этом месте творится какой-то бардак. – Смешно. Когда последний раз проверял, я все еще был адвокатом. Мне кое-что надо с вами обсудить. – Я не настолько свободен, чтобы встречаться с коллегами один на один всякий раз, когда я им нужен. Возьми свой номер и встань в очередь. – Это займет всего минуту. Я могу проводить вас до парковки вместо секретаря Така. Ваш водитель уже внизу. Так… можно? Сердито посмотрев на секретаря Така, Сехон с неохотой сунул свой портфель Юншину. Тот едва успел подхватить сумку, которую грубо пихнули ему в руки. Он поспешил за Сехоном, который уже шел впереди. Идя следом, он прибавил шагу, когда увидел, что лифт только что прибыл на этаж. Юншин рванул вперед, чтобы успеть заскочить в него. Он придержал двери и жестом показал Сехону, чтобы тот заходил внутрь. Входя в лифт, Сехон даже не посмотрел в сторону Юншина. Они стали бок о бок, и двери плотно сомкнулись. Еще минуту назад, когда они были в коридоре полном занятыми своими делами сотрудниками, никакой неловкости не чувствовалось, но теперь, стоило им только остаться наедине, как между ними возникло странное напряжение. Вероятно, это был первый раз, когда они оказались вместе в замкнутом пространстве после того инцидента в баре на прошлой неделе. Возможно, Сехон не осознавал ситуацию, так как был занят проверкой галстука. Выбрав подходящий момент для разговора, Юншин спросил: – Вы сделали выговор помощнику начальника команды за то, что он заставил меня заниматься исследованиями для отчета? Секретарь Так переживает из-за этого. – Независимо от того, сделал я ему выговор или убил, тебя это не касается. Я всего лишь поговорил с ним. А ты сосредоточься на том, чтобы делать свою работу как следует, – ответил Сехон. – Юридическое заключение, которое я сделал, не соответствовало стандартам? Я переживаю, что именно из-за этого вы и сделали ему выговор. Сехон вздохнул и посмотрел на Юншина. Цифры на дисплее лифта продолжали медленно уменьшаться, пока он спускался на парковку. – Проблема не в том, хорошо ты справился с работой или нет, а в том, что ты выполнил то, что тебе поручил сделать кто-то другой. Больше никогда так не поступай, – твердо сказал Сехон. – В прошлый раз вы сказали, что я могу посещать собрания, связанные с делами, которыми вы занимаетесь. Поэтому я и решил, что и помогать тоже можно, – признался Юншин. – Я пытаюсь найти для тебя подходящее дело. Потерпи немного. – Прошу прощения. С этого момента я буду осторожнее. Сехон был недоволен таким нерадостным ответом, поэтому спросил резким тоном: – Четырехлетний опыт, как думаешь, почему я так поступаю? Потому что ненавижу тебя? Ты так решил? – Нет. Если бы вы меня ненавидели, то, должно быть, убили бы уже, – возразил Юншин. – А ты еще не полностью потерян. С того момента, как ты попал в мою команду, ты принадлежишь только мне. Это значит, что только я решаю, что ты делаешь и когда. Такого больше не должно повториться. Весь отдел видел, как я отчитал помощника начальника на сегодняшнем совещании. Но на всякий случай, кто бы ни попросил, отвечай, что не можешь брать работу без моего разрешения. Объяснение Кан Сехона не ответило на все вопросы Юншина, но затронуло ключевые моменты. Юншин понял, что старший адвокат ведет себя так не просто для того, чтобы поставить его в невыгодное положение. Вероятно, Сехон считал, что это дело просто не подходит ему. Юншину было жаль своего старшего коллегу, которого открыто отчитали перед всей командой только потому, что он попросил Юншина оказать ему небольшую услугу. Смутившись, младший адвокат еще крепче обнял портфель с документами, который крепко держал в руках. И так как это не было главной причиной для беседы, он заговорил вновь: – Итак… Я не пытаюсь вас торопить, но… – Я дам тебе дело, когда придет время. Чем больше ты меня будешь донимать, тем больше времени мне на это потребуется. Научись быть терпеливым. – Нет, я не об этом. Неужели я действительно пойду на свидание вслепую? Оно состоится в это воскресенье. Сехон, в это время поправляющий запонку, поднял голову. Его взгляд был острее, чем обычно. Адамово яблоко на его шее нервно ходило вверх-вниз. Юншин не заметил этого, потому что в этот момент взглянул на дисплей лифта, а двери лифта как раз с грохотом открылись. Кан Сехон не стал отвечать на его вопрос и прошел прямо. Как и говорил Юншин, водитель, уже стоял рядом с машиной, готовый открыть дверь в любую секунду. Сехон поспешно сел внутрь. Юншин, бездумно следовавший за Кан Сехоном, взглядом попросил водителя подождать и сел на заднее сидение с другой стороны. Сехон глухо рассмеялся, не ожидая такого поворота. – Ты с ума сошел? Мне некогда с тобой возиться. Живо вылезай. – Позвольте мне сказать одну вещь. С того ужина… – начал говорить Юншин. – Я не хочу это слышать. Вон! Немедленно! Ледяной голос и ледяной взгляд Сехона пронзили Юншина насквозь, словно острые сосульки. Почувствовав, что в него тычут чем-то острым, Юншин расстроился от чужого холодного взгляда и бездумно бросил портфель и конверты с документами, которые держал в руках. Вещи небрежно рассыпались по заднему сиденью роскошного автомобиля, а Юншин вышел из машины, словно никогда и не садился в нее. Это была довольно дерзкая реакция, но Сехон, вместо того чтобы упрекнуть, полностью проигнорировал его. Теперь Юншин знал реакцию Сехона. У того был талант раздражать людей. Теперь же Сехон намеренно игнорировал Юншина. В этот момент младший адвокат решил, что ему необходимо хоть раз высказаться. Он закусил нежную кожу нижней губы, будто хотел покусать Сехона, затем наклонился и засунул голову обратно в машину: – Я дал вам два шанса. Только не пожалейте об этом потом. Выпалив это, он захлопнул дверь машины. Уважительно поклонившись водителю и не оглядываясь, он развернулся. Честно говоря, он был немного разочарован тем, что Кан Сехон вел себя так, словно все это его и не касалось. Юншин не мог спокойно спать с того самого дня, когда его губ коснулись губы другого мужчины, и удивлялся, как Сехон мог себя так спокойно вести, несмотря на то, что именно он и был инициатором. Разозлившись, Юншин бросился бежать прочь со всей возможной скоростью. Но когда он уже подходил к лифту, то услышал позади себя тихий и осторожный стук каблуков, заставивший его остановиться. Пока он стоял в недоумении, его схватили за плечи. Когда он повернулся, к его удивлению, перед ним стоял Сехон. – Старший адвокат? – удивленно спросил Юншин. – Четырехлетний опыт, похоже, ты хочешь получить объяснения, что же произошло в тот день. Так я дам их тебе. Это была моя ошибка. Я не хочу, чтобы в моей жизни были какие-либо недостатки. Юншин, шокированный таким ответом, глухо усмехнулся: – Разве я просил объяснений? Это не то, чего я хотел. Я только… – Будь то объяснение, которого ты ожидал, или мое признание в любви к тебе, мне, честно говоря, все равно. Я просто хочу, чтобы ты не трогал меня. Потому что мне все труднее сдерживать себя. Его объяснение хоть и было несколько размытым, но суть была проста. Юншин волновал Сехона. Он не совсем верил в это, но, видимо, Сехон что-то скрывал от него, и это тяготило его. Лабиринты сердца Сехона были неведомы Юншину. Возможно, он сошел с ума, потому что, услышав это, ему захотелось поближе познакомиться с внутренним миром другого человека. Юншин онемел, пытаясь взять себя в руки, и упустил шанс ответить. Сехон же спокойно добавил: – И не забывай, ты тот, кого я всегда могу уволить. Он имел в виду, что Юншину больше никогда не следует поднимать эту тему? – Вы мне угрожаете? – спросил он. – Да. И раз уж ты все понял, то возвращайся к работе. Стоило только Юншину подумать, что он наконец-то может сделать шаг навстречу Сехону, как тот тут же бросил ему еще одно предупреждение, похожее на угрозу. Юншин не часто получал откровенные отказы, поэтому он не знал, как реагировать на то, что его дважды холодно отвергли. Он проглотил свое унижение, сжал челюсти и попытался бесстрастно рассмеяться: – Да, я понял вас, адвокат Кан. Счастливого пути. Юншин поклонился и немного постоял в этом положении. Сехон некоторое время смотрел на него, а потом ушел. Силуэт его фигуры становился все меньше, пока он не сел в машину и окончательно не исчез из поля зрения младшего адвоката. Только после того, как звук мотора полностью затих, Юншин опустил дрожащие уголки губ. Вспоминая слова Сехона, он запоздало пришел в ярость. – Он и вправду только что назвал меня «недостатком»? Словно я ошибка, которая испортила его идеальную жизнь. Кто вообще потряс Юншина таким поступком, как поцелуй галстука? Сехон делал все, как хотел, а теперь называл это ошибкой? Суждения Юншина о Сехоне, которые он изначально поселил в своем сердце, не были ошибочными – Сехон был садистом. – Ублюдок! Ну и пошел ты! – выругался Юншин и с возмущением вошел в лифт, который ждал его все это время.***
Юншин помрачнел, взглянув на календарь на своем столе. Уже завтра должно было состояться свидание вслепую. Он подумал, что бы было, если бы он ничего не знал. Если бы он продолжал верить, что его сестра по-прежнему живет спокойной супружеской жизнью, возможно, тогда он с легким сердцем согласился бы на эту встречу. А после, если бы он почувствовал, что у них хорошая совместимость, то женился бы, а если нет, то вежливо извинился бы и расстался. Но теперь все было иначе. Когда сестра попросила его сделать это, она мужественно решала свои проблемы, но, казалось, была загнана в угол. Юншин не мог представить в каком невыгодном положении будет его сестра, если этот брак окажется неудачным. Он чувствовал настолько сильную тревогу, что ему захотелось где-нибудь заняться первой страстной любовью. Вероятно, именно поэтому он и хватался за соломинку. «Я не хочу, чтобы в моей жизни были какие-либо недостатки». – Чем больше я об этом думаю, тем сильнее злюсь, – пробормотал Юншин. Закрыв глаза перед поцелуем, Юншин стал соучастником, но инициатором был Кан Сехон. И младший адвокат был весьма расстроен тем, что Сехон попытался всю вину свалить на него, несмотря на то, что все прекрасно осознавал. Конечно, Сехон был волен сам решать, общаться с Юншином или нет. Младший адвокат уважал независимость других людей. Однако если в критической ситуации Сехон решил повернуться к Юншину спиной, запутывая его при этом и дальше, то это явно была оплошность Сехона. Когда старший адвокат, который никогда никому не открывал своего сердца, продолжал давать ему призрачную надежду, Юншину захотелось положиться на него в моменты тревоги. Он грустно вздохнул и, чтобы развеять тяжелые мысли, перевел взгляд на монитор ноутбука. Пока он загружал нужные файлы из внутренней сети фирмы, его внимание привел список персонала. Когда он нашел в нем имя Кан Сехона, то на экране высветилась информация об его образовании, ассоциациями и советами юристов, в которых он состоял, а также делами, над которыми он работал, и областями специализации. «Корпоративные слияния и поглощения, корпоративное управление, частные инвестиции, финансовое регулирование ценных бумаг». Последние пункты списка были связаны с его работой внешним консультантом. Однако когда он прокрутил список вниз, то там оказалось несколько дел, связанных с семейным правом. И вот этого Юншин уж никак не ожидал увидеть. Должно быть, это были как раз те дела, которые Сехон как-то упоминал. – Он также вел дело об опеке. Завещания, доли, раздел имущества… – тихо вслух читал Юншин. Как ни странно, но он также занимался делами о разделе имущества после развода и исками о родительских правах. Однако все это было давно в прошлом. Даже если бы Сехон и взялся за дело о разводе Игён, то он, скорее всего, представлял бы интересы ее мужа. Юншин не был уверен, что победит, если встретится с Сехоном в суде. Разбить камень яйцом и то было бы проще. То, что сестра велела ему не лезть в это дело, не означало, что Юншин будет спокойно сидеть на месте. Ему было необходимо что-нибудь предпринять. Но так как он не знал, как в реальности обстоят дела, его исходная точка была туманной. На первом же шаге он столкнулся с препятствием. «Кан Сехон наверняка не станет делиться своими информаторами, ведь это ценный ресурс», – подумал Юншин. Строгая конфиденциальность означала, что все должно оставаться так, как есть. Сехон использовал какие-то незаконные способы, противоречащие профессиональной этике юриста, раз даже Михи не показывал своих информаторов. Юншин не мог просто так взять и попросить Сехона разобраться в домашней ситуации его сестры. Он должен был либо предложить тому соответствующую оплату, либо полностью раскрыть свои карты. «Может, я могу быть просто честным и попрошу его о помощи?» – подумал Юншин, но, вспомнив надменный взгляд старшего адвоката, отказался и от этой идеи. – «Ага, как же. Будто он мне поможет». Каким бы талантливым адвокатом ни был Кан Сехон, настроить против него такой большой конгломерат, как «Soohan», было большой авантюрой. В частности, поскольку «Догук» находилась в тесных отношениях с «Soohan», такой шаг негативно отразился бы и на ней. Если Кан Сехон выиграет дело, он получит лишь небольшую прибыль и признание в новостях, но и того, и другого у Сехона было в достатке. Юншин должен был предложить старшему адвокату что-то, чего у него еще не было, но он не мог понять, чего именно хочет Кан Сехон. Юншин догадывался, что Сехон хочет его, но, не смотря на волнительный опыт непрямого поцелуя через галстук, реакция старшего адвоката была довольно холодной. «Никому ни слова. Понятно?» Юншин вспомнил предостережение сестры, и ему показалось рискованным раскрывать свои опасения перед Сехоном, не имея ничего, что можно было бы ему предложить. Зная старшего адвоката, он всегда мог встать на сторону «Soohan». Поверженный Юншин закрыл рабочее окно и посмотрел на книжную полку. Его взгляд упал на «Большие надежды». Интересно, понял ли Сехон, почему именно эту цитату использовал Юншин в тот день, когда старший адвокат наблюдал за его процессом в суде? Главный герой, Пип, был чернорабочим, но унаследовал огромное состояние и изменил свою жизнь, попав в высшее общество. Но по мере развития сюжета, он приходит к пониманию того, что действительно важно. В жизни наиболее ценны личные качества, а не золото. Юншин открыл книгу на странице, где был оставлен стикер, и в поле его зрения попала прекрасная проза Диккенса. «Я бы не сказала, моя милая… что, думая о ком-нибудь, мы тем самым получаем право чего-то ожидать от этого человека… Думать – это не трудно... Это легче легкого». Эта часть напоминала ему о его собственных мыслях, которые постоянно возвращались к Кан Сехону. Пролистав страницы книги немного вперед, он нашел ту, которую отметил ранее, так как считал, что описание на ней идеально подходит Сехону. «…у меня, разумеется, есть сердце в том смысле, что его можно пронзить ножом или прострелить… Но вы понимаете, что я хочу сказать. У меня нет никакой мягкости – никаких чувств… сантиментов… глупостей». «До Юншин». Что Сехон хотел сказать ему, после того как окликнул таким будоражащим голосом? Юншин закрыл книгу и поставил ее на место. Наклонившись вперед, он прижался щекой к покрытию стола, чтобы охладить голову, которая начала гореть от одной мысли о другом мужчине. Он взглянул на телефон, но тот не зазвонил.***
Припарковавшись перед большими парадными воротами, Юншин открыл пассажирскую дверь машины. Женщина осторожно вышла из нее и нажала на дверной звонок. – Спасибо, что отвезли меня. Берегите себя на обратном пути, – она вежливо попрощалась с Юншином. Он молча кивнул своей спутнице, которая застенчиво улыбалась ему. Он смотрел, как она скрылась за воротами своего дома, а затем направился к месту водителя. Затем девушка внезапно вернулась и схватила его за рукав. – Адвокат До, вы не собираетесь назначить второе свидание? Или свяжемся по телефону позже? Удивленный Юншин на мгновение задумался, прежде чем ответить: – О! Точно. Прошу прощения, это мое первое свидание вслепую. – У меня уже было несколько, так что спрошу я. Когда вы свободны? Я хотела бы встретиться еще раз до конца года, – спросила девушка. – Дело в том, что я совсем недавно устроился в «Догук». Сейчас я немного занят, все еще пытаюсь там освоиться. Вы не против, если я свяжусь с вами, когда все уляжется? Боюсь, я вряд ли сейчас могу назвать вам конкретную дату. – Вы отказываетесь от моего предложения? – Я предпочитаю не торопиться и не давать обещания, которые не смогу сдержать. Но я обязательно свяжусь с вами, – ответил Юншин. Видимо, она поверила, так как было не похоже, что он лгал. Вернувшись к входной двери, она помахала Юншину. Он уже садился в машину, когда девушка полностью исчезла из виду. И только по дороге домой напряжение спало с лица Юншина. Сегодня, впервые встретившись с этой девушкой, он узнал много нового. Несколько месяцев назад она увидела статью, в которой говорилось о том, как Юншин защищал известную спортсменку, которую обвинили в убийстве мужа. Ему даже рассказали, как она расспрашивала знакомых, пытаясь добиться встречи с ним. Похоже, что ее конечной целью был брак с ним, и это его немало удивило. Позже она случайно узнала, что медиакорпорация ее отца в хороших отношениях с «Soohan Group». К тому же у ее семьи сложилось хорошее впечатление о Юншине, ведь его отец был уважаемой фигурой в юриспруденции. Юншин прекрасно понимал, что одной встречи недостаточно, чтобы судить о характере человека. Тем не менее он не почувствовал в ней ничего плохого, и они довольно-таки легко общались друг с другом. И он также мог сказать, что она была весьма заинтересована в нем. До этого момента все было хорошо. Проблема заключалась в том, что все шло слишком гладко. Она сразу сказала, что хочет узнавать его постепенно, а свадьбу провести, когда наступит подходящее время. Однако Юншин чувствовал себя скованно, потому что никак не мог отделить сложившуюся ситуацию от ситуации своей сестры. Его зять больше не был ему союзником. Юншин надеялся, что в первую очередь сможет потушить основной огонь, но препятствия возникали одно за другим. «Что же мне теперь делать?» – у него запершило в горле, словно он простудился. Юншин ослабил узел безупречно завязанного галстука и вздрогнул, едва прикоснувшись к шелковистой ткани. Он неосознанно теребил его. А, остановившись на светофоре, прижался губами к его нижней части. Сейчас он ничего не почувствовал, что, впрочем, было не удивительно. Он сжимал и отпускал ткань, словно сминал лист бумаги, когда завибрировал телефон. Он выпустил галстук из рук и ответил на звонок, включив громкую связь. Так как звонила его сестра, ему стало невероятно тревожно. – Игён? – это был первый раз, когда он разговаривал с ней по телефону с тех пор, как она приехала в его квартиру. – Юншин, удобно говорить? – ее голос звучал гораздо лучше, и Юншин почувствовал некоторое облегчение. – Я за рулем, но скорость не большая, так что могу поговорить. Что-то случилось? Или та семья сказала тебе позвонить из-за свидания? – Ага. Ты ей очень понравился. У тебя точно нет проблем с тем, чтобы пленить любую женщину, так почему ты до сих пор один? У тебя же была девушка, когда ты учился в колледже. Но стоило только тебе стать адвокатом, как ты перестал с кем-либо встречаться. – Это потому, что сейчас я очень занят на работе. Тогда я был молод, а теперь отношения кажутся обременительными, еще и о браке не стоит забывать. – Но тебе стоит задуматься о своем будущем уже сейчас. Она сказала, что с тобой было легко общаться, а еще ты был милым, но в тоже время и мужественным. Рада, что все прошло хорошо. – В этом не только моя заслуга. Она тоже была весьма мила. Игён, видимо, посчитала, это хорошим знаком, так как ее голос стал живее. – Так она тебе понравилась? Это же замечательно. – Она действительно кажется хорошим человеком. Я, наверное, смог бы на ней жениться, но не думаю, что когда-нибудь полюблю. Как бы сестра ни была счастлива за него, но этот ответ показался ей немного странным, и она переспросила, слегка повысив голос: – Как ты это понял только после одной встречи? Юншин не мог дать точного ответа. Девушка не была в этом виновата. Все было из-за него. На протяжении всего свидания Юншин мог думать только об одном человеке. Он не испытывал к девушке ни симпатии, ни ненависти, просто продолжал думать о ком-то другом. Он хотел прекратить это делать, поэтому попытался выкинуть мужчину из своей головы, но все же образ Сехона захватил его разум, полностью подчиняя себе. Нельзя выразить словами, насколько виноватым чувствовал себя Юншин, сидя напротив потенциального партнера по браку и думая совершенно о другом человеке. Ему казалось, что он никогда не сможет забыть это странное чувство, возникшее у него сегодня. До тех пор, пока он будет помнить это необычное чувство, он не сможет трезво оценивать человека, который будет рядом с ним. В этом плане Юншин был куда более сознательным человеком, чем многие другие. – Я просто… чувствую это. Можно сказать, своего рода интуиция, – ответил он. Частично это было из-за ситуации сестры, а частично из-за Сехона, который занимал все его мысли. Юншин не стал говорить ей об этом, посчитав, что объяснить все будет слишком затруднительно. – Все может измениться после второй или третьей встречи. Любовь – не только то, что может вспыхнуть с первого взгляда, – сказала Игён, пытаясь убедить брата. – Я знаю. Но я все время думаю, что поступаю неправильно. Нам с ней не суждено быть вместе. Она не понравилась мне настолько, чтобы приглашать ее еще на одно свидание. Она меня совсем не заинтересовала, – продолжил говорить он. – Юншин. – Не думай, что я запутался от того, что не получил будоражащих ощущений от встречи. Я знаю, каково это думать о другом человеке и хотеть, чтобы этот человек находился рядом. На мгновение Игён замолчала, а после с осторожностью спросила: – Ты с кем-то встречаешься? Я только сейчас поняла, что никогда не спрашивала тебя об этом. Я полагала, что нет, поэтому никогда и не интересовалась. После такого вопроса, никто не должен был прийти ему на ум. В конце концов, у него не было ни любовницы, ни кого-либо еще достаточно близкого, чтобы вызвать у него романтические чувства. Но, не смотря на это, образ Кан Сехона моментально возник у него в голове. Его тонкие губы, произносившие лишь язвительные слова, его холодные глаза, пронзающие насквозь, и его сильные пальцы, касающиеся Юншина без всякого предупреждения – мгновенно всплыли в мыслях, устраивая там полнейший хаос. После недолгого колебания Юншин все же произнес: – Нет. Ничего такого. – Мне жаль, что тебе приходится проходить через это. Я лишь хотела тебя защитить. Решила, раз ты сейчас один, то лучшей возможности может и не представиться… Но если она тебе действительно не понравилась, то я могу отклонить ее предложение. Просто встреться с ней еще пару раз. Хорошо? – сказала Игён. Юншин ничего не ответил. Не было похоже, что она хотела разрушить все его планы, поэтому он сменил тему, принимая во внимание смешанные чувства сестры. – Как ты себя чувствуешь? Если я опять увижу тебя в таком виде, то не думаю, что смогу сдержаться. Когда он заговорил о своих опасениях, которые хранил глубоко в душе, она вздохнула: – Беспокойся лучше о себе. Мне не так много известно о Кан Сехоне, но я в курсе его репутации хладнокровного и сложного человека. Однако адвокат Сон говорит, что ты отлично справляешься. Она всегда хвалит тебя. Может она просто не хочет расстраивать меня? Юншин неосознанно вспомнил ужин, на котором присутствовали и Михи с Сехоном. Он неосознанно наклонил голову, словно глубоко задумавшись. Он попытался представить, какое лицо будет у его сестры, если он признается, что из-за Сехона у него в голове бардак. Посчитав, что она не будет этому рада, он решил пока об этом не упоминать. – Мне есть чему у него поучиться, – сказал он вместо этого. – Я рада. – Игён, и хоть мы уже об этом и говорили, но я ведь тоже юрист. Может, и не самый лучший, но я всегда готов прийти на помощь. Только дай знать, – сказал Юншин. Игён засмеялась от умиления, а сердце Юншина растаяло от любви к ней. – Спасибо. Ты очень меня поддерживаешь. А теперь лучше сосредоточься на дороге. Он понял, что сестра не хочет больше говорить на эту тему. Внутри себя он хотел бы пойти против ее воли, но, как обычно, покладисто согласился с ней и попрощался: – Хорошо. Уже поздно. Спокойно ночи. – Пока. Будь осторожен на обратном пути, – сказала Игён, прежде чем отключиться. Завершив телефонный разговор, Юншин крепче вцепился в руль. Он вспотел. Казалось, что все вокруг заволокло густым туманом, мешающим ясно видеть. Ему было страшно, но он ничего не мог сделать. Юншин чувствовал одну только безнадежность, а его сестре, должно быть, приходилось в разы тяжелее. Именно поэтому он не мог заставить себя сказать ей, что больше не намерен встречаться со своей потенциальной партнершей. Он всего лишь возвращался со свидания, но отчего-то чувствовал себя так, словно совершил преступление. Он испытывал вину перед девушкой, Кан Сехоном и самим собой. Он тяжело вздохнул, а выражение его лица становилось все мрачнее и мрачнее. Глаза от беспокойства остекленели, сконцентрироваться на дороге никак не выходило. Был ли хоть какой-то выход? Пожалуй, один прием, способный решить его проблемы, все же существовал, но единственный человек, способный его осуществить, занял оборонительную позицию. Поэтому Юншин все никак не мог дождаться подходящего момента и заговорить с ним об этом. – Он сказал, что ему все равно, хочу ли я объяснения или признания… Пока Юншин вспоминал разговор с Сехоном, его мысли пришли в хаос, как машины, сигналящие со всех сторон, в час пик. Его замешательство было вполне объяснимо. Для человека, который всегда был твердо уверен в правильности и неправильности своих поступков, Кан Сехон допустил роковую ошибку. Пусть он и сказал, что поцелуй на террасе был случаен, но в то же время признал, что Юншин его волнует. Каковы же истинные чувства Сехона? Юншин не знал, но полагал, что верно и то, и другое. Этот случай был ужасной ошибкой со стороны Сехона, но в то же время ему становилось все сложнее противостоять Юншину. Об этом свидетельствовала загадочная фраза, сказанная молчащему младшему адвокату. «Мне все труднее сдерживать себя». – Интересно, из-за чего именно Кан Сехону все труднее сдерживаться рядом со мной? Он явно хотел поцеловать меня… – рассуждал Юншин, а потом ему пришло на ум. – Хочет ли он переспать со мной? От разыгравшегося воображения у Юншина раскраснелись щеки. Вероятно, в своих фантазиях он зашел слишком далеко. Хотя за ним никто не наблюдал, он почувствовал себя настолько неловко, что, увидев жилой комплекс, принадлежащий компании, резко перестроился в другой ряд. Он был так взволнован и столь резко сменил полосу движения, что водители, ехавшие по ней, принялись неистово сигналить. Бип-бип! Бип-бип! – Ох… – выдохнул Юншин. Пусть разрешенная скорость на этом участке и была небольшой, тем не менее, он мог спровоцировать аварию. Он нажал на знак аварийной остановки и несколько раз моргнул сигнальными огнями, прося прощения, глубоко вздохнул и свернул в сторону входа в здание. Он благополучно въехал на подземный паркинг и припарковал машину. Ему захотелось проветрить голову на свежем воздухе, поэтому он направился вверх по аварийной лестнице. Выйдя на улицу, он посмотрел на сияющее окнами здание. Подняв взгляд до уровня этажа, на котором жил Кан Сехон, он пристально посмотрел на него. Он пытался увидеть сквозь стены, пока не понял, что нет никакого смысла посылать мысленные волны человеку, который даже слушать его отказывался. Перейдя на другую сторону улицы, Юншин вошел в круглосуточное кафе, которое часто посещал в последнее время. Заказав чашку кофе, он занял столик в глубине зала, подальше от стойки выдачи заказов. Это место часто посещали жители жилого комплекса, но, учитывая, что сейчас было довольно-таки поздно, внутри было безлюдно. Слушая классическую музыку, Юншин рассеянно вертел кружку с кофе в руках. Потом он все же достал телефон. «Не могу поверить, что он так и не позвонил», – подумал Юншин. О чем бы ни шла речь, он не любил оставлять нерешенные дела. Найдя нужное имя, он провел по нему пальцами, после чего решительно набрал номер. Он не очень надеялся, что Сехон возьмет трубку, так как в выходные дни тот предпочитал отдыхать, но старший адвокат ответил довольно быстро. – Да? – О, вы еще не спите? – произнес Юншин. – Я думал, вы не ответите. Не так поздно в выходной день, по крайней мере. – Ты по работе? Говори быстрее, чего хочешь. И уложись в три слова, – бессердечно ответил Сехон. – Нет, я звоню по личному делу. – Ты звонишь по личному делу? Что ж, это больше трех слов. – Да, я звоню, потому что… Мммм? В этот момент звонок резко оборвался. Юншин даже не успел договорить. Застигнутый врасплох, он посмотрел на телефон, пытаясь понять, сломался ли тот, или, может, у него разрядился аккумулятор. Но нет, оказалось, что Кан Сехон действительно сбросил вызов. Расстроенный Юншин снова попытался дозвониться, но даже после нескольких вызовов трубку так никто и не поднял. Тогда младший адвокат под предлогом срочного делового вопроса отправил ему сообщение. К счастью, когда он набрал снова, другой человек ответил ему. – Коротко и ясно. В трех словах, – произнес Сехон. Юншин на пальцах пересчитал слова, которые хотел сказать, а затем торопливо выпалил: – Давайте встретимся сейчас! Мужчина на другом конце какое-то время не реагировал, затем, спустя долгие десять секунд, спросил: – Зачем мне встречаться с тобой? К тому же сегодня воскресенье. – Вы уже поели? Как насчет ужина? – Я поел. Ты ведь тоже, разве нет? – Тогда может кофе? Я угощаю. – Уже выпил. И теперь в моих венах больше кофеина, чем крови. – В таком случае, не хотите прогуляться? Деревья в парке припорошило снегом. Они выглядят очень красиво. – Я гуляю, когда мне необходимо подумать. Один. Если это все, что ты хотел сказать, то я вешаю трубку. Когда Сехон собирался вновь сбросить вызов, Юншин сменил тактику и перешел в наступление: – Это то, что люди называют право выбора. Когда я отправил вам сообщение, а после перезвонил, вы ведь уже знали, что это не связано с работой, но все равно ответили. Вам или нравится играть со мной, или вы во мне заинтересованы. И я бы предпочел второе. Внешность Кан Сехона была довольно хороша, но, хотя Юншин и находил ее привлекательной, никаких других чувств у него она не вызывала, ведь он не был геем. Он завидовал удачной карьере старшего адвоката, но зная, как он этого добился, полного восхищения не испытывал. Но, несмотря на это, его продолжало тянуть к Кан Сехону. Юншин хотел бы больше общаться с ним, и постепенно это его желание трансформировалось в желание принимать более активное участие в жизни старшего адвоката. Желание Юншина отразилось и в его вопросе, от чего старший адвокат лишь глухо рассмеялся. Этот приглушенный звук был необычайно мягким и приятным, он задержался в ушах Юншина, вводя его в замешательство. – Нарциссизм – твое хобби? Тебе не приходило в голову, что я ответил, потому что дал тебе возможность передумать? Так же была небольшая вероятность, что это все-таки по работе. – Нет, мы оба знаем, что я не собирался говорить о работе, – его вторая попытка сблизиться с Сехоном вновь была неудачной. Однако он чувствовал, что должен попытаться в последний раз, чтобы ни о чем не сожалеть в будущем. – Знаете, вы не единственный, кому сложно. Из-за вас у меня тоже болит голова. Вероятно, эти слова задели его сильнее, чем все остальные, так как вместо ответа послышался тяжелый вздох. Юншин никогда раньше не слышал, чтобы Сехон так тяжело и глубоко дышал. Инстинктивно понимая, что это удачная возможность продолжить разговор, он закусил нижнюю губу и спросил: – Вы забыли, что сегодня у меня было свидание вслепую? – Я что, похож на золотую рыбку? Помню, – ответил Кан Сехон. – Но вы мне не позвонили. – Разве есть какое-то правило, в котором говориться, что я должен звонить? Тебе стоило меня предупредить. – Вы ждали, что я первый позвоню или действительно не настолько заинтересованы во мне? – Кан Сехон ничего на это не ответил, тогда Юншин продолжил говорить. – Я как раз возвращаюсь со встречи с потенциальной невестой. Юншин приготовился к ответным репликам вроде: «Ты думаешь, я твой парень?» или «Как будто мне не все равно!» Но, на удивление, Кан Сехон ничего не сказал. И, вероятно, именно поэтому младший адвокат набрался смелости и сказал то, что давно хотел сказать. Он не был уверен, почему именно Кан Сехон. Возможно, потому, что тот принимал его таким, какой он был, без всяких предубеждений, или мог забыть о них, если это было необходимо. – Честно говоря, я не хочу заключать брак подобным образом. Но если откажусь, то у Игён появятся большие проблемы. И она примет весь удар на себя. Что мне делать? У вас всегда есть план, независимо от ситуации. Я надеялся, вы сможете дать мне совет, – прошептал Юншин. – Четырехлетний опыт, сколько стоит моя десятиминутная консультация? – Не относитесь ко всему, как к потенциальному делу. Об этом даже написано в морально-этическом кодексе адвоката. Статья первая: адвокат защищает и отстаивает права и свободы человека… Сехон прервал его на полуслове, раздраженно бросив: – Хорошо. Я дам тебе совет. Отправляйся учиться за границу. Обычно адвокаты уезжают после получения пятилетнего опыта, ничего страшного, если ты уедешь раньше. Проучись там пару лет и получи лицензию. Когда вернешься обратно, все уже будет решено. – Я думал об этом, но, к сожалению, не смогу покинуть Корею в ближайшее время. – Почему? Ты резко стал патриотом? – Из-за сестры. – И что с ней? – Я не могу рассказать вам. Просто такова ситуация. Выбирая между импульсивным порывом рассказать все вопреки предостережению сестры и голосом разума, говорящим ему ничего не рассказывать без каких-либо мер защиты, Юншин положил ладонь поверх все еще теплой кружки. Пока он наслаждался исходящим от нее теплом, Сехон продолжил задумчивым голосом: – Я не могу консультировать тебя по делу, о котором не знаю всех подробностей. Думай сам. – Сегодня очень холодно. Посмотрев в окно, Юншин увидел абсолютно черное небо. Звезды были едва видны, но он чувствовал, как ярко они сияют. Он не мог видеть их с того места, на котором сидел, но представил, что Сехон в этот момент тоже выглянул в окно. – И я бы хотел, чтобы кто-то побыл со мной. Мне одиноко. – Позвони девушке, с которой был на свидании, – отозвался Сехон. – Мы с вами вообще-то живем в одном доме. Я настолько вам не нравлюсь? – Мне не нравится, что ты так серьезно ко всему относишься. А по своему темпераменту я не могу общаться с чистыми людьми. – Разве вы не воспитываете меня? Ваш невинный ягненок томится тут и медленно умирает. – Я похороню тебя. Ради социального благополучия других сотрудников. – Может, лучше спасете меня? Я в кафе напротив дома. Там, где мы столкнулись в прошлый раз. – Черт… – Юншин услышал череду ругательств. Он не был уверен, что все верно расслышал, так как Сехон пробормотал это, держа микрофон на расстоянии. Прижав телефон плотнее к уху, он принялся натирать ручку кружки. Было приятно слышать этот скрипящий звук. Пока они находились каждый на своем месте, над ними повисла тишина. Она все длилась и длилась. Юншин посмотрел на экран, опасаясь, что Сехон опять повесил трубку, но этого не произошло. Казалось, старший адвокат задумался. – Господин Кан, как долго мне ждать? Десять минут? Пятнадцать? – спросил Юншин не в силах дольше хранить молчание. – Один час, – резко ответил Сехон. – Вы сейчас не дома? – Дома. Но все равно, один час. Сказав, что хотел, Сехон отключился, как и раньше. Ошеломленный Юншин с недоверием посмотрел на черный экран и слегка закатил глаза. «Если он все равно собирался спуститься, нельзя было быть немного добрее?» – подумал Юншин, после чего усмехнулся от того, что уже привык к тому, каким раздражающим может быть Сехон. – Ужасный характер. Я даю вам последний шанс. Вы везунчик, знайте это. Постучав пальцем по экрану, Юншин медленно встал и направился к стойке. Его шаги были легкими и пружинистыми. Когда же он заказал напиток для Сехона, на его лице расцвела улыбка.***
Сехон, одетый в повседневную одежду, вышел из лифта и проверил наручные часы. Он сказал ждать его час, но именно он был тем, кто не смог спокойно усидеть на месте и вышел раньше. Пройдя по тропинке, по которой он обычно гулял, когда хотел о чем-нибудь подумать, он увидел Юншина, который, как и в прошлый раз, сидел за высоким столиком у окна. Единственным отличием было то, что он сегодня не работал, а с серьезным выражением лица о чем-то глубоко задумался. Когда он подошел к Юншину, тот вскочил и поприветствовал его, очевидно, что старший адвокат пришел раньше, чем его ждали. Стоило только Сехону увидеть невинную улыбку Юншина, как он почувствовал, что внутри все сжалось. С трудом сглотнув поднимающееся в горле раздражение, он обогнул здание и вошел внутрь. Должно быть, Юншин заранее заказал для него напиток, так как он только что взял кружку со стойки и довольно помахал рукой. – Вот, возьмите. Я заказал вам двойной. Мне показалось, вы предпочитаете горький кофе, – произнес младший адвокат. Сехон пристально смотрел на него, пока тот ставил кофе на стол, а после сделал глоток. Юншин же занял место рядом с ним и заговорил: – Вы пришли раньше, чем я ожидал. – Тогда давай подождем еще немного, раз тебе это так понравилось? Юншин растерянно взглянул на Сехона, прежде чем отвернуться и сделать глоток уже остывшего кофе. В прозрачном стекле окна отражались только они вдвоем. Юншин был одет в строгий деловой костюм, а Сехон – в простой трикотажный свитер. Между ними опять повисло молчание, но Юншин прервал его и в этот раз. – Не слишком ли легко вы одеты для такой погоды? Вам стоило надеть пальто. – Зачем? Тут было не далеко идти. – Было бы лучше, если бы я снял для вас пиджак? – Отличная идея. Раздевайся. – Не могу, я не взял пальто, потому что ехал на машине. И теперь я замерзну. – Вот, значит, как. Твое уважение ко мне весьма поверхностное. – Так очевидно? Сехон насмешливо хмыкнул, а Юншин тихо рассмеялся. Затем младший адвокат спросил: – Чем вы занимались? – Работал. – Дома? Сегодня же выходной. – Я работаю в машине, во сне и, конечно же, я работаю дома. – Раз сейчас вы пьете со мной кофе, выходит, нашли для меня время в своем забитом графике? Вместо того чтобы отрицать это, старший адвокат слегка переиначил факты: – Думай, что я выполняю работу на общественных началах. – Тогда не могли бы вы отнестись к этому серьезнее? Я бы на свидании вслепую. Не хотите узнать детали? – Мне не интересны истории с очевидным концом. Ты сам сказал, что если все пройдет гладко, то женишься. А мне не интересна игра, в которой я не смогу стать победителем. – Либо вам просто не хватает смелости, чтобы вступить в нее, либо вы не настолько во мне заинтересованы, чтобы начинать играть, – пожал плечами Юншин. После этих слов Сехон повернул голову. Он сделал такое раздраженное лицо, словно у него воспалились все нервы, и сердито посмотрел на Юншина. Но не смотря на это, у того не было причин избегать этого взгляда, поэтому он смотрел Кан Сехону прямо в глаза. В глубоких, как дно мирового океана, зрачках старшего адвоката не отражалось ничего, кроме Юншина. – Четырехлетний опыт, что с тобой не так? Ты странно себя ведешь. Я не настолько слеп, чтобы не замечать подобных изменений. Не понимаю одного, зачем ты меня провоцируешь? – спросил Сехон. Старший адвокат был достаточно проницательным человеком, поэтому не мог не догадаться, что Юншин просто испытывал его на прочность. Прочитав ответную реакцию в глазах собеседника, он добавил: – Я неплохо разбираюсь в людях. Я тебе не нравлюсь, по крайней мере, не в этом смысле. В чем-то Сехон был прав. Однако существовала одна загвоздка. Чувства Юншина к старшему адвокату было невозможно выразить одним словом. Хотя Кан Сехон и не нравился ему «в этом смысле», но он был единственным человеком, к кому Юншин испытывал романтические чувства. Он глубоко задумался, как бы точнее выразить то, что он испытывал, а затем медленно произнес: – Я заинтересован в вас. Мне хочется узнать, что вы за человек. Иногда… это чувство сбивает меня с толку. Вы должны были это заметить, раз хорошо читаете людей. Сехон не отрицал, поскольку Юншин был прав. Младший адвокат почувствовал на себе напряженный взгляд Сехона. Когда его глаза и глаза Юншина, застывшие в напряжении, встретились, последний почувствовал странную боль, сжимающую его сердце. – Если я женюсь до того, как мы хотя бы попробуем, пока у нас есть шанс. Не будет ли это потерей для нас двоих? – тихо спросил Юншин. – И почему это должно стать моей потерей? – Если вам будет легче, то пусть это будет только моей потерей. А я не хочу проигрывать, даже не попытавшись. – Тебе предлагают войти в хорошую семью, почему же тебе это так не нравится? Брак – тоже бизнес. Используй его в своих интересах. – Но… я все время думаю, что это все не правильно. Юншин не знал, как объяснить возникшее у него чувство, и опустил голову. Сехон молча наблюдал за ним, а затем потянулся за своей кружкой, словно остался недоволен ответом Юншина. Сделав глоток горячего кофе, он спокойно произнес, глядя на кружку в своих руках: – Ты должен был предвидеть это еще в тот момент, когда твоя сестра выходила замуж за приемника «Soohan». Жалуйся своему отцу, который разрешил этот брак, и своей сестре, за ее выбор жениха. Я не твой «дорогой дневник». Его длинные пальцы с силой обхватили ручку кружки. Высказав все что хотел ровным и холодным голосом, Кан Сехон сделал еще один глоток. В этот момент Юншин ответил. Он говорил настолько тихо, что можно было подумать, что он разговаривает сам с собой. – Если вам все равно, то зачем целовали меня? Казалось, вы достаточно хорошо подумали, прежде чем засунуть свой язык мне в рот. Стук! Слова Юншина заставили Сехона потерять над собой контроль, от чего кружка выскользнула из его рук. И вместо того чтобы быть аккуратно поставленной на стол, она соскользнула и упала на поднос. От удара о твердую поверхность она завибрировала. Черная жидкость выплеснулась через край и попала на тыльную сторону ладони Кан Сехона. Почувствовав жжение на руке, он поморщился. – Черт, горячо! Проклятье! От испуга Юншин полез во внутренний карман пиджака, ища платок. Он старательно начал вытирать горячий кофе с руки Сехона, но тот выхватил платок из его рук. Тем не менее, Юншин схватил руку старшего адвоката и несколько раз осмотрел ее со всех сторон, проверяя, есть ли ожог. Он заметил, что кожа между указательным и средним пальцами покраснела, поэтому он осторожно провел по ней. – О нет, вы в порядке? – Отпусти. – Сильно болит? Хотите, я принесу мазь от ожогов, наверняка она есть в магазине, или, может, у вас дома есть в аптечке?.. – Мое терпение на исходе, так что отпусти руку. Я ведь уже говорил, что мне тяжело сдерживаться. Юншину понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем говорит Кан Сехон. Он пытался мыслить пессимистично, но, похоже, настоящие чувства старшего адвоката совпадали с тем, что он предполагал, когда ехал сюда. Юншин смутился, однако, еще несколько секунд не отпускал руку Сехона, пока тот не выдернул ее сам. – Отойди. Я не должен был приходить, – отбросив платок в сторону, Сехон поднялся и покинул кафе. Юншин поспешно поставил поднос с чашками на стойку и побежал за ним. Он наконец-то понял, что скрывалось за словами старшего адвоката. Сехон явно был потрясен, и это состояние было весьма непривычно для него, поэтому он чувствовал себя странно и был недоволен своим поведение. Юншин и сам ощущал нечто подобное. Поняв, что сейчас подходящее время, младший адвокат ускорил шаг и спустился на цокольный этаж жилого комплекса. Впереди он увидел стройную фигуру Кан Сехона, направляющуюся к подземному переходу, ведущему к корпусу «А». Как только он увидел его, то поспешил напомнить другому человеку о своем присутствии. Он хотел узнать, почему адвокат Кан игнорирует его, не смотря на то, что отлично понимает, что тот следует за ним. Стараясь отдышаться, Юншин пошел рядом с Сехоном. – Если в «Догук» на данный момент есть какие-либо дела связанные с имущественными спорами, не могли бы вы закрепить меня за ними? Думаю, в перерывах между работой с вами, мне будет хватать времени на небольшие слушания. Это дало бы мне немного больше времени подумать. Я не назначил нашу следующую встречу с ней. Мне кажется, встречаться, когда я в таком состоянии, не самая хорошая идея. Юншин пообещал встретиться еще раз, не уточнив сроки, но он не мог откладывать второе свидание вечно. Он подумал, что это было бы хорошим предлогом ненадолго взять паузу. – Мало того, что подобных дел сейчас нет, так еще и я не могу допустить, чтобы младший юрист, не имеющий достаточного опыта, брался за них. В любом случае – нет, – сказал Сехон, отвергая просьбу Юншина. – Возраст ведь не самое главное. Вы яркий тому пример. Ни в одной другой известной юридической фирме нет настолько молодого партнера, как вы. А если это будут дела связанные с трудовым правом, то я справлюсь и самостоятельно. Я могу грамотно подготовить документы для суда. А если и таких процессов нет, то я могу работать вместе с другими адвокатами над каким-нибудь громким делом. Подойдет что угодно. Мне просто нужны сверхурочные! – Я работаю с людьми, которые могут найти по десять ответов на один вопрос. Ты же по-прежнему остаешься на уровне наивного адвоката по правам человека. Социальный успех, денежное вознаграждение или самоутверждение. Если среди твоих целей будет что-то из этого, то я дам тебе возможность поработать над крупным делом. А пока начинай с малого и постепенно поднимайся с самых низов, усердно работая над собой. – Прошу, адвокат Кан, я в полном отчаянии. Я не хочу ей лгать. Мне только нужна работа, которая заставит меня каждый день засиживаться до утра, – взмолился Юншин. Сехон наконец перестал идти по безлюдному переходу и повернулся, чтобы взглянуть на Юншина. На красивом и прежде безэмоциональном лице старшего адвоката появилось едва заметное выражение недовольства. Легкий ветерок коснулся лица Юншина, когда тот посмотрел в сторону, и младший адвокат тот час опять перевел взгляд на Сехона, который стоял прямо перед ним. – Просишь дать тебе работу, чтобы ты мог сбежать от реальности? И чем же это отличается от обмана? Ты даже сейчас неискренен с ней. Это уже является ложью, – ответил Сехон. Он попал в самую точку. Юншин кивнул, соглашаясь со всем, что сказал Кан Сехон. Старший адвокат, внимательно наблюдая за ним с серьезным выражением лица, сделал еще несколько осторожных замечаний: – Если будешь продолжать молчать, то ничего не изменится. Копни глубже и найди суть проблемы. Ты не из тех, кто ненавидит свидания вслепую. Такие, как ты, скорее верят, что «того самого» можно встретить где угодно. Для начала, ответь самому себе на вопрос, почему ты так не хочешь этого брака. – Я не знаю, как мне с этим разобраться, – признался Юншин. – Как я уже сказал, ты ведешь себя в последнее время странно. В твоих глазах есть какое-то разочарование и отчаяние, которых раньше не было. Честность – твоя самая сильная сторона, но и эта черта сейчас выражена не так ярко. Можешь начать с этого, – заметил Сехон. Было не похоже, что он хоть что-то знал о сложившейся ситуации, но его комментарий затронул основные проблемы. Одной из них был сам Кан Сехон, который стоял прямо перед Юншином, а второй – ситуация его сестры. Однако последняя проблема была такого масштаба, что в одиночку ее было не решить, кроме того, технически это было даже и не его дело. Он колебался между тем, чтобы рассказать все старшему адвокату, и беспокойством, что этот шаг может поставить сестру в еще более затруднительное положение. Юншин заговорил раньше, чем успел все хорошо обдумать: – Старший адвокат Кан, если честно… – Не говори мне, – Сехон оборвал его на середине фразы. – Почему? – У меня такое чувство, что я обязательно захочу тебя выслушать и помочь. А мне и так сейчас хватает ненужных мыслей. – …? – Ладно, на этом моя безвозмездная помощь окончена. Сехон почти отвернулся, намереваясь оставить Юншина в слабо освещенном углу. Разочарованный тем, что видит перед собой только спину старшего адвоката, Юншин протянул руку и схватил его за рукав. Медленно его ладонь спустилась ниже, минуя его твердое и тонкое запястье, прежде чем слегка сжать мягкую ладонь. Сехон вздрогнул. Он намеревался оттолкнуть Юншина, когда тот крепко схватил его за руку. – Какого черта ты творишь, четырехлетний опыт? – резко спросил Сехон. Юншин замер на несколько мгновений, а после медленно наклонился к старшему адвокату. Он прижался головой к его груди и ключицам, упираясь в них лбом. – Вы когда-нибудь слышали высказывание, что самая большая слабость – это чрезмерный страх показаться слабым? – спросил Юншин. – К чему ты ведешь? – Недостаток в вашей жизни образовался еще в тот момент, когда вы испугались, что я им стану. Сехон ничего не ответил, и Юншин подошел ближе, и прижался к его груди. Старший адвокат тяжело сглотнул, и Юншин почувствовал, как сильно поднимается и опускается его грудь. В этот момент юноша закрыл глаза. Он чувствовал себя одиноким, оставшись один на один со своими трудностями, но вот чудесным образом перед ним предстал Кан Сехон. Возможно, именно его младший адвокат и искал. – До Юншин, – произнес Кан Сехон грудным голосом. Ему нравился низкий рокочущий тон собеседника, когда он произносил его имя. Юшину казалось, что он слышит, как громко бьется сердце старшего адвоката, и это ему тоже нравилось. Сехон мог и не поверить, но ему нравилось даже то, как дернулась рука старшего адвоката, пока он раздумывал стоит или нет обнять Юншина. Когда он поймал себя на этой мысли, его изначальное намерение успокоиться в объятиях другого человека пошло крахом. Юншин почувствовал, как сильно забилось его сердце. Не зная, что делать, он только глубоко вздохнул, когда Сехон отодвинул его от себя. Старший адвокат отстранился от него и отступил на несколько шагов, пристально глядя на Юншина. Постепенно выражение его лица становилось каким-то странным. Он выглядел одновременно и взволнованным, и злым. – Тебя бросила женщина, в которую ты был влюблен на протяжении двадцати лет? – спросил Сехон. Вопрос был настолько неожиданным, что младший адвокат в замешательстве покачал головой: – Нет. Я просто сходил на свидание, – Юншин никогда раньше ни в кого не был влюблен. – Значит, тебя обманули на крупную сумму? Или ты промотал все наследство, которое оставил тебе отец? – У него было не так уж много, что бы он мог мне оставить. А дом я купил на деньги, которые мне дала сестра и оставила мама. Остальное отложил на старость. Как только Сехон услышал этот ответ, на его лице отобразилось полное замешательство. – Тогда почему ты выглядишь так, словно вот-вот заплачешь? – Я? Вовсе нет. Положив обе ладони на щеки, Юншин потер ими лицо. Вопреки словам Сехона, он не ощутил никакой влаги. Однако предметы в поле его зрения казались слегка размытыми. Когда старший адвокат оттолкнул его и отшатнулся, как от прокаженного, Юншин почувствовал сильную обиду. Еще недавно он полагал, что ему все равно, что о нем думает Кан Сехон. Тогда почему же сейчас он был так расстроен? По-видимому, его лицо отразило все те эмоции, которые он только что испытал. Проведя ладонями еще пару раз по лицу и убедившись, что на пальцах ничего нет, Юншин опустил руки. – Это потому, что вы оттолкнули меня. Может, вам кажется, что это пустяк, но меня это ранило. – И это причина, почему у тебя такое выражение на лице? Думаешь, я в это поверю? – Я не могу изменить правду. – … – Почему я так веду себя? Постоянно думаю о ваших чувствах ко мне. Вы и дальше собираетесь отталкивать меня? В это время в переходе показались люди, поэтому Сехон сжал руку Юншина и повел в более уединенное место. В полумраке, стоя напротив друг друга, они продолжали держаться за руки. Юншин не сразу отреагировал, опасаясь, что старший адвокат вновь оттолкнет его, хотя на этот раз инициатором контакта был именно он. Юншин рефлекторно попытался отпустить, но Сехон не дал ему этого сделать, притягивая его ближе к себе. Кроме того, на этот раз он крепко переплел их пальцы между собой. – Что вы?.. – хотел спросить Юншин. Сехон высвободил руку и обхватил ей затылок Юншина. Другую он положил на спину младшего адвоката, притягивая того ближе. Их тела оказались тесно прижаты друг к другу. Пиджак Юншина шуршал, задевая свитер Сехона. Каждый из них слышал биение сердце другого. Юншин понял, что сейчас его обнимают добровольно. Он всегда нуждался в таких моментах, когда другой человек утешил бы его теплом своего тела. С того самого момента, как он встретил сестру возле дома, и до сих пор, Юншин чувствовал себя грустным и испуганным. Может, для кого-то в этом и не было ничего страшного, но не для Юншина. Сестра была единственным родным человеком, который у него остался в этом мире. И даже ее дети не смогли бы заполнить эту пустоту. Когда он увидел следы удушения на ее шее, он испугался, что она оказалась в серьезной опасности, и что вскоре он может потерять и ее. Он не мог никому об этом рассказать, поэтому его тревога день за днем только возрастала. – Так тепло, – в его голосе послышался намек на слезы. Должно быть, Сехон заметил это, потому что прижал к себе Юншина еще сильнее, почти раздавив в своих объятиях. Мало того, он еще и провел пальцами по его мягким волосам, нежно поглаживая их. Юншин почувствовав давление на свое тело, вздохнул: – Почему вы обнимаете меня? Я могу вас неправильно понять. – Потому что не хочу видеть твое лицо. Ответ был настолько типичным для Кан Сехона, что Юншин захихикал. Он с трудом поднял руки и обнял старшего адвоката. Юншин задавался вопросом, знал ли Сехон, что он всегда вел себя с ним искренне, несмотря на утверждения, что ему не нравится излишняя честность Юншина. В то время, как он никогда не скрывал своей искренности, Сехон все время ее прятал. И это тепло было настолько ценным для Юншина, так как доказывало, что его чувства наконец-то вырвались на поверхность. От этого он еще сильнее сжал одежду старшего адвоката. – Вы не оттолкнете меня снова? – спросил Юншин. – Не оттолкну. – Сегодня солнце взошло на западе? – Нет. – Я знаю. Я о другом. Сехон усмехнулся, погладил Юншина по шелковистым волосам и поцеловал их, заставив того оцепенеть от удивления. Сехон вздохнул, а затем произнес побежденным голосом: – Ха… именно поэтому я пытался подавить свои чувства. Ненавижу участвовать в играх, в которых я уже проиграл. Юншин понял, что это означало, что их чувства друг к другу не равноценны. Он не мог этого отрицать, его шансы на победу были гораздо выше. Но, как ни странно, именно он был психологически более зависим от другого. Он в некоторой степени понимал, что хотел сказать Сехон, но подумал, что сейчас самый подходящий момент попросить четкий ответ. Юншин говорил медленно и осторожно: – Отныне, если я останусь совсем один… – Не продолжай, я тебе не отвечу. – …будете ли вы на моей стороне? Он быстро выпалил остаток вопроса уже после того, как Сехон прервал его, и невольно сжал губы. В это же время Сехон тяжело вздохнул. Но даже после нескольких секунд ожидания, ответа не последовало. Почувствовав небольшую тревогу, Юншин добавил: – Вы уже раскрыли свои карты, их нельзя спрятать назад. Можете подать апелляцию, но у меня пути назад нет. Я и так сейчас оказался в тупике, понимаете? – Нет, поверь, ты никогда не был в тупике. Ты ребенок, который думает, что мир разрушается из-за одного незначительного несчастья. Уверен, когда разберешься во всем, это будет не такой уж большой проблемой. Юншин толкнул Сехона в грудь. Их взгляды встретились. – Все сказали? – резко выпалил младший адвокат. – Да. А теперь я собираюсь сделать кое-что другое. Не могу больше сдерживаться. Мне так давно хотелось поцеловать тебя, ты даже не представляешь. Сехон потянул Юншина за галстук, который неловко свисал поверх рубашки, и прижал его к стене, а затем наклонился. Даже если бы люди увидели их, Юншин был полностью скрыт за спиной старшего адвоката. Их губы соприкоснулись, но в отличие от прошлого раза в баре, Юншин сегодня все отлично видел. Несколько раз их губы то соприкасались, то расходились, чувственно касаясь друг друга. Юншин задержал дыхание, пытаясь снизить напряжение, достигшее предела. Он хотел что-то сказать, но в тот момент, когда он слегка приоткрыл рот, Сехон жадно набросился на него. – Адвокат Кан! Ах! Юншин был поражен тем, как страстно встретились их губы, но это было ненадолго. Тогда он рефлекторно схватил Кан Сехона за плечи, желая сохранить равновесие. А после, чтобы их губы лучше прилегали друг к другу, наклонил голову в другую сторону. Их мягкая кожа снова и снова сливалась воедино. Сехон, поцеловав по очереди верхнюю, а затем и нижнюю губу Юншина, медленно раздвинул их языком и скользнул в приоткрытый рот младшего адвоката. – Мммм. Их горячие языки переплетались, жадно исследуя друг друга и заполняя собой все пространство вокруг. Слюна с каждым соприкосновением все сильнее смешивалась. Спина Юншина ударилась о закрытые на ночь металлические решетки магазина. Понимая, что скоро упадет, Юншин притянул Сехона ближе к себе, увлекая мужчину в более темный и уединенный угол. Заставив Юншина прижаться к стене, Сехон продолжал изучать его влажные и мягкие губы. Младший адвокат не привык к таким поцелуям, поэтому он начал задыхаться от нехватки воздуха. Но, даже не смотря на это, Сехон отказывался отпускать его, жадно набрасываясь на него снова и снова. – Нгх, я не могу… не могу дышать! В попытках оттолкнуть от себя Сехона, Юншин цеплялся за него, умоляя отпустить хоть на мгновение. Прежде чем отстраниться, Сехон еще раз насладился мягкостью его губ, возбуждающим ощущением его языка и непередаваемой сладостью поцелуя. Но, даже не смотря на прерванный поцелуй, их лица по-прежнему находились рядом. Рваные вздохи слетали с губ обоих. Сехон легонько поцеловал Юншина в подбородок, не желая терять время даром, которое они проводили не целуясь. – Впервые вижу, чтобы у кого-то так текли слюни. Юншин, пытающийся выровнять сбившееся дыхание, стыдливо закрыл рот. После чего прищурился и бросил взгляд на Кан Сехона. – Нырять с головой – ваш стиль? Разве вы не должны для начала признаться или что-то вроде этого? Мне нужно время, чтобы морально подготовиться делать это с мужчиной, – возразил Юншин. Сехон схватил Юншина за подбородок, как будто больше не хотел его слушать. В это же время в голове младшего адвоката промелькнуло воспоминание. Несколько месяцев назад в кабинете он вот так же взял его за подбородок, ища глазами его лицо. Возможно, тогда он испытывал точно такое же желание, как и сейчас. Сехон, похоже, был не доволен, что Юншин отвлекся на что-то другое, и произнес низким голосом: – В моем стиле отдавать приказы. Открой рот. Юншин послушно приоткрыл губы. Сехон грубо просунул язык обратно ему в рот. Их губы жадно соприкасались друг с другом, словно это было в первый раз. Сехон с наслаждением хозяйничал во рту Юншина. И словно в ответ на его действия, рука младшего адвоката, которой некуда было деться, отчаянно обвилась вокруг шеи Кан Сехона. Их глубокий поцелуй, скрытый от посторонних глаз, затянулся до самого темного часа ночи.