***
Открыв глаза, Монстрик обнаружил себя на том же месте, что и раньше. На холодном бетоне, около бездны. Рядом не было даже того огромного существа из бездны. Ему ли его судить? Он бы сам поступил так же: просто бы сбежал. Хотя, тот даже если бы хотел, ничего бы сделать не смог. С трудом присев на пол из лежачего положения, марионетка, к несчастью, обнаружил, что его волосы в чем-то заляпаны, ужас. Были догадки, но ни одна из них не предвещала ничего хорошего. Решив проверить, что это, неизвестный монстр прикоснулся к своему затылку, сразу же одернув руку. Будто бы он сделал что-то, что он делать не должен был. Это неприятное ощущение осталось ещё на несколько минут, пока бирюзовый монстрик спокойно сидел на холодном полу, смотря в бездну и ожидая, когда это закончится. Куда ему идти дальше? Этот вопрос преследовал его постоянно. У него банально не было места, которое остальные называют "домом". У Тодстера было королевство, у Банбалины — местный класс, у Опилы — игровая площадка; можно продолжать, пока не перечислишь всех обитателей этого места. Даже у Золфиуса есть дом - бездна. Дом бирюзовой марионетки? Пожалуй, весь этот детский сад. Оттого и хуже. У тебя нет определённости, нет места, где ты можешь в любой момент скрыться, почувствовав безопасность хотя бы на несколько минут. Она никогда не чувствовала себя безопасно на этом объекте, ни на одном этаже, ни находясь рядом с каким-либо созданием из гиваниума. Марионетка всегда переживала о том, что её могут раскрыть, что кто-нибудь узнает о её существовании. Ей же лучше одной. Со временем опасения монстрика стали подтверждаться. Уже два жителя садика знают о его существовании. Может, три. Например, тот рыжий паренёк, что сейчас идёт к нему. "...Что?" Безымянный монстр резко повернул голову в сторону, из которой слышались шаги. Мужчина лет 29 с длинными оранжевыми волосами до бёдер, некоторые прядки которых были разделены, из-за чего они были похожи на щупальца медузы. Он видел его на стенках садика. Он видел его и в реальности, но это было давно, месяца 2 назад. Стингер Флинн. И почему этот философ тут появился? Зачем? Почему всё всегда идёт не по плану? Бирюзовый монстр же всегда хотел, чтобы никто о нем не знал, чтобы его оставили в покое. Почему опять кто-то его увидел? Может, он был неосторожен; может, надо было об этом думать ещё со встречи с Сиринджионом? Неважно. Теперь есть другая проблема. Мужчина подошёл на расстояние примерно 2 метра от марионетки и присел на корточки, выставив вперёд одно колено и наклонившись. –Мой друг очень просил проверить, как там ты. Знаешь, я тебя раньше не видел.. Спокойным и ровным голосом сказал Флинн, слейдующим действием переведя взгляд на ладонь монстрика, в которой он сжимал довольно большой кухонный нож. –Оу... Надеюсь ты меня не пырнешь. –Проверил? Со мной всё нормально, просто не говори никому о том, что видел меня... –Почему? Ну, я конечно никому не скажу, зачем мне это. Просто мне не понятны причины. –Я просто не хочу, чтобы обо мне знали, это может принести ещё больше боли... Безымянная марионетка перевела взгляд в сторону, немного повернув туда голову, не желая видеть и так размытое в её глазах лицо Стингера. Паршивое чувство, когда не смотря на все твои старания, судьба все равно делает всё не так, как ты хочешь. –Думаю, боли ты испытал достаточно. Золфиус рассказал, как ты ни с того ни с сего потерял сознание. –Его зовут Золфиус? Ну, учёные нам не говорили наши имена... –Да, он сказал, что вы были знакомы раньше. –Что ты от меня хочешь? Эта ситуация уже раздражала монстра. Ему казалось, что до него буквально докапываются, даже не зная, что медуза просто хочет отвести его к местному врачу, о чем позже и сообщил. Не смотря на попытки отговорить Флинна от похода к Сиринджиону, тот настаивал на своём. Безымянная марионетка была всего лишь ребёнком. Она не могла выстоять в споре с таким человеком, как Стингер Флинн. Никто не мог её защитить.***
–То есть ты его заставил? –Нет. Это диалог был неприятен обоим его участникам, однако, очень забавлял его свидетеля, что сидел на кушетке, радостно болтая ножками. В первые он был рад, что Сиринджион рядом, ведь теперь он мог сказать всё за бирюзовую куклу, у которой не было достаточных комуникационных навыков для общения с этой глупой медузой. Они были у достаточно грубого и твёрдого в общении хирурга. –Я просто хотел помочь. Тем более меня попросил его старый знакомый. Стингер был немного раздражен, хотя выбесить его сложно. В чем проблема? Он этого не понимал. Философ же хотел как лучше, тем более он согласился. Самый главный его аргумент - "он себе голову разбил; что бы было, если бы я его к тебе не привёл?", — что он не переставал приводить в пример. Прошло не так много времени с начала спора, как медуза попросил Сиринджиона объяснить основную причину его негодования. –Не в тебе дело, Флинн, не в тебе. Спор закончился сразу после этой фразы. Стингер Флинн хорошо разбирался в людях и человеческой психологии, поэтому сразу понял, в чем причина гнева врача. Были даже мысли, что он имел в виду, что ему не надо было приводить сюда Марионетку, из-за чего философ даже задумался, что у них был какой-то конфликт. –Мне жаль. Прости, что сорвался на тебя, просто в последнее время я очень переживаю за него и не сильно контролирую себя. Просто никому не рассказывай, не думаю, что это ему понравится. –Да, мы уже проговорили это. Медуза сказал это с каким-то сочувствием. Он как никто другой понимает Сиринджиона. У него тоже есть свой "неудачный эксперимент". Через пару минут Стингер Флинн покинул кабинет, ещё немного поговорив с хирургом. Слейдующим действием Сиринджион повернул голову в сторону куклы, оглядывая её. Последняя его фраза ей явно не понравилась, хотя раньше он говорил всё "правильно". –Почему ты смотришь на меня так? Ты должен был прийти ко мне сразу, как тебе станет плохо, а не терпеть до последнего. Голос Сиринджиона стал более строгим. Он просто не понимал, что он делает не так. –Сказать прямо? Врач немного удивился после такого предложения. Как минимум за него говорила его мимика. –Знаешь, я просто тебя не понимаю. Зачем ты выпил так много таблеток? Это очень-очень плохо для твоего и так слабого здоровья, и это ещё не так сказано. Ты хоть понимаешь, что буквально убиваешь себя? Бирюзовый монстр немного опустил голову. Не сказать, что ему было стыдно перед Сиринджионом, просто, сейчас всё было как-то... Странно. Доктор никогда его не ругал, это значит, что он на него злится? Разве Сиринджион может на него злится? Всё было как-то не так. Что-то здесь явно было не так. Как-то размыто. Хотя кажется логичным, он не раз слышал диалоги Золфиуса и Флинна, пока бродил по этажам; у них разве такие близкие отношения? Обычно медуза просто спрашивал у сущности о его самочувствии, или рассказывал о новостях. Но зная Стингера, вряд ли бы он просто так назвал его другом. Обычно, разговаривая с другими обитателями сада, он никогда не называл никого "другом". Да и поведение Сиринджиона, их диалог... Это всё казалось нелогично. Что уж там говорить. Стингер бы как минимум спросил, кто он такой. Хотя, Золфиус же ему рассказал, нет? Марионетка уже мало что понимала, но это всё уже не важно. Зато, она больше не чувствует боли, — и это хорошо. Даже голова не болела, как же приятно не чувствовать дискомфорт. Эта полуэйфория длилась практически всё время с пробуждения монстрика после обморока. Он мало когда чувствовал что-то подобное, когда практически не ощущаешь своё тело. Только когда в него вкачивали очередной геном, ну, или когда он спал. А что, если он спит? Эта мысль заставила куклу немного хихикнуть. Он никогда бы не сделал это в присутствии кого-либо, ведь какие-либо эмоции - проявление слабости в отношении других людей. Они могут понять, как вывести тебя на ту или иную реакцию с помощью эмоций. Эмоции - опасно. Как минимум в этом садике. Какая вообще разница? Ведь рядом нет никого, ни Стингера, ни Сиринджиона. Но он же был тут только что? Было уже не так весело. Тут изначально никого не было.***
После визита бело-красной парочки у Сиринджиона было очень много свободного времени. Никто больше к нему не приходил, чтобы рассказать о новостях; никому больше не нужна была помощь. Было время подумать о самой важной части жизни врача - безымянной марионетке. Его отсутствие с каждым днем заставляло доктора всё больше переживать за друга. В прошлый раз, когда он отсутствовал полтора недели, он пришёл с переломом позвоночника. Было страшно представить, как он вообще дошёл до Сиринджиона. Вспоминая этот случай, паника всё больше охватывала хирурга. Что же теперь с ним случилось? Он сидел за своим рабочим столом, задумчиво сложив руки, которые с каждой такой мыслью или предположением о настоящем положении здоровья друга всё больше пододвигались к Сиринджиону. В итоге после пары часов раздумий врач всё-таки решил отправится на поиски самостоятельно, хоть покидал своё рабочее место он редко. Его радовала мысль о том, что кукла просто не хочет по какой-то причине к нему идти, — это лучший вариант, ведь так? Действительно. Неизвестный монстр не хотел идти, но должен был это сделать. Он тоже хочет жить. Он не мог прийти, он не смог прийти.