Я больше не злюсь

***

      — По рассказам Банбана и моим расчётам, ты — немой, а вот что учудил... Я вот до сих пор отхожу.       Пока Фиддлс натягивал на себя противорадиоционный костюм, Сириндж сел на пол, скрестив ноги. Кабоб стоял в углу, кратко наблюдая за своими живыми друзьями.       —...       Мило улыбнувшись, Фиддлс забавно оскалил два клыка, прикусывая ими кожу под нижней губой. Сиринджиону, вот честно, показалось: всё, с ума схожу; а может, радиации надышался, что аж галюны ловит?       — Кабоб,       — Сириндж, тяжело, да томно выдохнув с неким облегчением, обратился к роботу: —       — Слушай, а мы насколько далеко отошли от зоны колонизации?       — Би-и-ип... Много.       — Что "много"?       Недоумённый взгляд карих глаз и очередное гениальное изъяснение:       — Много метров.       — Гх-х-х...       — Жест "рукалицо", откинутая табуретка, тык пальцем в случайную дверь. —       — Плевать уже. Туда. Нечего терять. Я обратно — нет.       Следуя за сталкером уровня хирургического стола на операционной зоне, компания наткнулась лишь на такие же белые стены с такими же дырами.       С каждым движением они становились всё ближе к навевающему чувство дежавю двери.       — Лазертаг Плаза.       — Факт.       — Чёрство отрезал мужчина, разворачиваясь назад. —       — Мёртвый конец. Гнилью пахнет. Я даже знаю чьей.       — Дальше.       — Нет. Мы идём об-рат-но.       Ещё более грубо сказал Сириндж. Он остался один в коридоре, на едине с воспоминаниями о худшем моменте — о моменте, когда надо было прикончить эту гниду.       Руки невольно потянулись к открытой двери, ключ к которой уже никогда не понадобится. Лёгкий толчок тяжёлой ладонью. Какая же "красота", смотрите-ка: макеты некоторый астероидов Юпитера и Земли были повалены на пол; стены были как в термитном улее с ужасными, истекающими гиваниумом, дырами; на полу в самой середине комнаты красовалась достаточно внушительных размеров лужа недоброкачественной жижи.       В гробовой тишине, в перемешку к блевотно-приторному запаху застывшой человеческой крови и гниения, соответственно, хомо-сапиенса, где-то за углом раздались выразительные шаги.       То самое место. Именно тут он бы мог с лёгкостью убить корень зла. Дурак.       Именно с этого макета Сатурна оно выпрыгнуло на него, а он — смог занять в схватке доминантную позицию и обезвредить это существо. Это нечеловек. Негиваниумное подобие. Это, блять, животное. Нет: У него больше нет прав даже на уровне животных.       Посмотрев на верх, на этот сраный Сатурн, Сириндж подался воспоминаниям и... Оцепенению.       Тонкие бирюзовые руки сплелись на шее Сиринджиона, инстинктивно пытаясь сжать.       — Сука.       Продолжение следует.