Я больше не злюсь

***

      Лёгким движением руки сжав тонкие пластмасовые запястья у себя на шее, Хирург перекинул через себя монстра.       Приземление было немягким: сделав несколько кувырков, Бенито ударился головой и, видимо, носом.       Вид существа не подходил под иное описание, как существо или, того хуже, животное: его костюм был наполовину порван: штаны были оборваны до шорт, а в своё время рубашка могла похвастаться отсутствием куска бока и порваной спиной.       Оголённая кожа выглядела чёрной, точнее, даже отсутствующей: огромные куски кожи, часто той, что была пересажена, видимо, давно слезла, обнажая ярко-зелёное мясо; углы отслоенной шкурки были обуглены; раннее достаточно средней длины волосы стали ещё короче, тоже явно будучи подожёнными горючим веществом под аббревиатурой "Gv".       В чёрных, ранее по предположению пустых глазницах, теперь отчётливо виднелся блеск глаз. Всё-таки у него просто плохое зрение. Таже тут наврал.       Отдельного внимания заслужили ноги Бени, которые больше напоминали, эм, как бы так выразиться?.. Обгрызанные палки: по богам отсутствовали значительные куски плоти.       Конечно, ходить оно не могло, поэтому просто присело, всё так же не моргая, глядя на Сиринджа.       Кулаки сами по себе сжались, зубы стиснулись, а вены предательски запульсировали.       — Не прощу.       Схватив куклу за шиворот, Сиринджион в последний раз взглянув на эту тупую, ничего не понимающую рожу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.       Почувствовав прикосновение около своих глаз, вторая тяжёлая рука схватила Бенито за волосы, оттащив уже ничем незаколенную чёлку к затылку.       Больно уже не было. Если бы подросток её и чувствовал — только бы наслаждался. Он давно сошёл с ума. Стоит ли опускаться до его уровня? До уровня ёбаного животного?       Человеком я всё равно не стану.       Раздался выразительный писк. Врачи всегда знают, куда нужно надавить. Странное ощущение пронзило это амёбоподобное тело.       Это не боль, однако неприятно. Оно несильно ощутило разницы.       Чёрный глаз с бульканьем отлетел в сторону. Второй прилетел туда же, раздавив первый.       Следом послышался треск пластика, с которым была перемешана кожа существа.       Сжав плечо Бенито, Сириндж легко оторвал тому руку с куском шеи.       Вторую он порвал по локоть.       Совсем скоро онемение от фантомного болевого шока настигло монстра, и тот не мог пошевелиться: как тряпичная кукла не сопротивляясь.       Схватив лежащее недалеко упавшее металлическое кольцо Сатурна, Сириндж воткнул его в живот Марионетке, вспоров его.       Бару ударов ногами по уродливому лицу — совсем скоро пошли трещины, а через ещё несколько пинков оно раскололось: часть с ртом откололась полностью, отлетев в сторону так же, как и половина верхней части лица.       Взяв безымянную Марионетку за горло и притянув к себе, Сиринджион так легко свернул её.       Краткий хруст.       Бенито мёртв.       С отвращением смотря на изуродованный труп этой мрази, док лишь облегчённо выдохнул, постояв так ещё пару минут, гордясь своим поступком, соизволив отойди к выходу.       Как только Сиринджион покинул комнату, из знакомых тёмных коридоров показалась женская фигура.       Белые длинные волосы со стрижкой "под медузу"; длинный белый плащ-халат с таким же белым акульим хвостом сзади; такие же чёрные ботинки. Такой же белый противогаз; розовый бант на голове. Длинная белая юбка до щиколоток и в малиново-белую полоску рубашка с белым галстуком. Такие же, лишь более сглаженные черты лица; такие же знания. Белое устройство с четырьмя механическими руками с насадками в виде косметических вещей по типу расчёски сзади.       Размеренным неторопливым шагом подойдя к трупу главной твари сада, Сиринджионелла присела на одно колено и, безцеремонно цокнув языком, схватила его за шкирку и потащила мертвеца к запасному выходу.       Она не собиралась марать руки о грязную подделку: недоделанное подобие живого существа, что уж там говорить, о, блять, насмешку природы.       Её мужская версия сделала всю кровавую работу за неё, заслужив несомненное уважение.       Но разве теперь он много чем от него отличается?