Замри. Беги. Бей.

Прислонившись головой к окну, Рэйчел безразличным взглядом провожает пейзаж за окном. Бесконечные сады с яблоневыми деревьями, фермы, поля, лес, кусок реки и всё по новой. Относительно разбавляет вид гора вдалеке с видимой даже отсюда гигантской надписью «Yes». «Это ж как надо было запариться, — думает девушка, — эту бы энергию, да в мирное русло». Она вообще готова сейчас думать, о чём угодно, лишь бы не вспоминать произошедшее в бункере. Но мысли о случившемся как-то сами накатывают снова и снова. Она заново переживает момент, как яростно полоскает рот и трёт губы, как выворачивает кран на максимально горячую воду — не кипяток, но близко — и просто стоит под тугими струями воды. Джон к этому моменту уже выходит из душевой, и она испытывает смутную благодарность, что он с ней, вопреки своим привычкам, больше не заговаривает. Вспоминает, как с отвращением рассматривает одежду на полках стеллажа. Белья, там конечно нет, но это волнует её меньше, чем необходимость натягивать вещи с символикой секты. Вспоминает, как она сидит в комнате жилого модуля у душевой, вновь замерзая, и боится, не оставили ли её здесь ещё, к примеру, на пару суток. Вспоминает, как они идут на выход из бункера, её голова низко опущена. Это, конечно, всего лишь шизанутые сектанты, и похер, что они там думают, но, Рэйч кажется, что все на неё пялятся. Вспоминает, как даже выход из бункера на поверхность не доставляет ей ожидаемого всплеска радости. Она просто забирается на заднее сидение пикапа, сразу отодвигаясь подальше от крестителя, который устраивается рядом. Вспоминает смуглые жёсткие руки Джона и вспышку удовольствия. А затем бессознательно трёт губы, не сразу замечая, что ранка на нижней губе лопается заново. Креститель занят оживлённой беседой с бородачём с переднего сиденья. И Рэйч очень рада, что находится вне зоны его внимания. Рэйч со вздохом отмечает, что, опять же, ничто из событий не отменяет базовых потребностей. И, притихший до этого голод, сейчас возвращается в виде неприятной слабости во всем теле и тошноты. Она может только надеяться, что что бы там креститель не болтал о пути очищения, он, этот путь, не подразумевает и дальше очищение распорядка дня от приёмов пищи. Хотя нельзя отрицать эффективность подобного метода. Они подъезжают к комплексу из нескольких деревянных построек, и машина останавливается. Рэйч видит двухэтажное, внушительных размеров ранчо, с несколькими пристройками, террасой и длинным балконом. Чуть дальше охранная вышка, ещё какие-то постройки неясного назначения. Территория выглядит ухоженной, даже уютной. Лёгким диссонансом служат деловито снующие повсюду мрачноватые бородачи с ружьями наперевес. — Рэйчел, — окликает девушку Джон. Она выходит из машины и стоит в растерянности. Сейчас становится понятно, что часть эдемовцев занята вполне себе мирными делами: грузят ящики с овощами, мешки с чем-то в грузовики и пикапы. Кто-то деловито несёт ящик с инструментами, в отдалении слышатся звуки стройки. Группа женщин разного возраста проходит мимо. Часть из них с оружием в руках, часть с корзинами, полными яблок. Рэйчел немного сбита с толку всей этой обыденной суетой. Она сама точно не знает, что ожидала увидеть. Клетки с пленниками? Ряды зомбированных сектантов, молящихся у портрета Джозефа? Но точно не подобную мирную картину. Бородатый лысый здоровяк тянет Рэйч за плечо по направлению к ранчо. К Джону обращаются с вопросами, ему даже улыбаются, кого-то он сам дружественно похлопывает по плечу. Чувствуется, что креститель здесь — власть. По всей видимости, люди к нему тянутся, считывая эту властность и силу где-то на уровне инстинктов. Они просто все глубоко нездоровы. Джон не обращает никакого внимания на Рэйч, когда ее ведут со двора в пристройку, в одну из, наверняка многочисленных, комнат в ней. Там немногословная женщина вертит Рэйчел, словно тряпичную куклу, обрабатывая сперва уже поджившую рану от стрелы, а затем приступая к алеющим буквам под грудью. Это первый раз, когда Рэйч видит «SLOTH» на своем теле в исполнении Джона. На самом деле, всё не так плохо, как казалось ей в бункере. И насколько вообще может быть неплохо, когда у тебя отметка на всю жизнь от религиозного фанатика. Джон появляется в дверях, когда женщина, закончив перевязку, инструктирует Рэйч, чем промывать и обрабатывать рану. — Спасибо, Агнес, — вежливо произносит он. И женщина, подхватив медицинску сумку, ретируется. Рэйчел спешно натягивает рубаху с крестом, хотя она осознает, что после душевой вряд ли остается участок тела, который Джон не видел. Он наблюдает за ней со знакомой полуулыбкой. — Зачем я здесь? — прерывает молчание девушка. — Ты здесь, потому что дала согласие на это, — звучит раздражающе-спокойный ответ. Конечно же. Всё сразу стало ясно, спасибо. —Теперь я буду заперта в комнате вместо бункера? —Ты будешь в скором времени одной из нас, Рэйчел. Мне незачем держать тебя взаперти. Да с хрена ли я стану вдруг шизанутой сектанткой. Креститель видит скептицизм на лице девушки, и его это забавляет. Конечно, значительно проще давать ей понемногу блажи, как по началу делают это со всеми, кто не рвётся примкнуть к рядам последователей Отца. Но в чём тогда интерес? К тому же, всегда есть шанс перестараться, и это даст почву для сомнений Джозефа в его, Джона, способностях. — Меня будут искать, — сама осознавая, как это жалко звучит, произносит Рэйч. — Конечно будут. Уже ищут. Но ты мертва, — холод разбегается по телу Рэйчел. — Точнее, — поправляет сам себя креститель, — без вести пропавшая. Твою машину ищут и скоро найдут в одном из притоков Миссури, GPS в твоем смартфоне показывает место в сотне миль отсюда. Тебя, конечно, поищут еще некоторое время. Но знаешь ли ты, Рэйчел, сколько людей пропадает без вести, путешествуя по штатам? Рэйчел знает. Она смотрела статистику, прежде, чем стартануть. Но, будем честны, цифры в статистике всегда кажутся чем-то абстрактым, пока не касаются нас напрямую. Блять, ну это ж надо было так попасть. Овца, как ни крути. — Зачем я вам, — не выдерживает Рэйч, — я ничем не примечательна. Я обещаю, я забуду всё, что я здесь видела, я что-нибудь придумаю… Джон понимающе улыбается. — Ты здесь по Воле Господа, и не нам сомневаться в Его решениях. Рэйч поднимает на крестителя глаза, она абсолютно уверена, что он издевается этими своими благочестивыми фразочками. — Должно быть, по воле господа ты оттрахал меня в душевой? — бросает девушка и мысленно стонет. Она сама всегда осуждала героев фильмов, затевающих перепалки со всякими невменяемыми, а теперь получается, она ничуть не умнее. Но героев в фильмах всегда кто-то спасал, а ей такая роскошь вряд ли светит. Джон сдёргивает Рэйч за шею с кровати, она пытается ослабить хватку, цепляясь пальцами за его ладонь. И в который раз убеждается, что креститель гораздо сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Он выглядит взбешённым, вены на лбу вздуты. Рэйчел абсолютно уверена, что сейчас-то ей и сломают шею. Но Джон всего лишь наклоняется к самому уху девушки и сдавленным от ярости голосом обещает: — В следующий раз, я найду подходящее дело для твоего поганого языка. Он толкает её обратно на кровать и выходит из комнаты, оставляя Рэйч откашливаться, ощупывать новые синяки, и гадать, померещился ли ей в обещании какой-то сексуальный подтекст или «дело» — это, когда отрезанный язык болтается в назидание остальным болтливым на какой-то специальной сектантской доске позора.