Замри. Беги. Бей.

Рэйчел понимает, что из клетки её никто не собирается выпускать. Не то чтобы она, конечно, всерьёз рассчитывала на это. То, что ночёвка в том же бункере и в клетке — это огромная разница, Рэйч удается прочувствовать практически сразу же. Несмотря на тёплую осень, в ночное время ощущается сезонное похолодание. Девушка сворачивается в клубок, прижимает колени к груди в попытке сохранить тепло. Но особого результата это не даёт, только чувствуется, как ещё больше деревенеет всё тело, леденеют кончики пальцев рук. Девушка думает, что раз ей всё равно вряд ли удастся заснуть, надо попробовать проверить клетку, вдруг замок слабый или решётки расшатаны. На самом деле, в глубине души она отлично осознает низкий процент вероятности подобного, но ей просто необходимо чем-то заняться. Иначе остаётся просто слушать нервное бормотание, перемежающееся криками и нездоровым нервным смехом. А это, как подозревает Рэйч, ничуть не поможет ей. Впрочем, она пока в принципе не понимает, есть ли что-то, что может помочь. В клетке, ожидаемо, ничего не оказывается, кроме кучи вонючего тряпья в одном углу, и засохшей блевотины в другом. Подавляя приступ тошноты, Рэйч вновь устраивается в своем углу, смотрит на дом, кованые ворота, горящие во дворе костры. Их, вероятно, разжигают в ночное время, и сейчас Рэйч не отказалась бы очутиться у одного из них. Рэйчел не отдает себе отчёта в том, что дремлет, пока на неё не обрушивается ледяной поток воды. Она разлепляет глаза, автоматически пытается заслониться рукой. Тугие струи больно бьют по телу, обжигая холодом; попадают в лицо, затекая в рот, нос, глаза. Рэйч практически захлёбывается, но утешает себя тем, что наглотавшись воды, решила проблему с подступающей жаждой и голодом. — Банный день, — глумливо замечает голос около клетки, когда потоки воды иссякают. Рэйчел видит, как эдемовцы поливают из шлангов остальные клетки, двигаясь между рядами. Пленники реагируют по-разному, кто-то прикрывается, кто-то не двигается вообще, кто-то пытается ладонями зачерпнуть немного воды и напиться. После подобного душа зубы Рэйчел буквально лязгают от холода. Она отжимает на себе одежду, волосы, растирается ладонями, подпрыгивает на месте, но ничего особо не помогает. Холод — это то, что Рэйчел решительно ненавидит и не переносит. Она чувствует, как и без того вялотекущие от недосыпа мысли вовсе замораживаются, тело как будто немеет. Рэйчел вновь устраивается в привычном углу с видом на въезд. Слежение за пикапами и фургонами хоть как-то уводит внимание от пронизывающей сырости и холода. Девушка совсем не помнит, что Тереза успела рассказать ей про Джейкоба, была больше поглощена мыслями о методах крестителя и секте в целом. А сейчас ей бы очень хотелось, хотя бы приблизительно, понимать, чего ожидать. Ну кроме потенциального воспаления лёгких, к примеру. Которое становится все более вероятным с каждой минутой пребывания в мокрой одежде в рассветной осенней прохладе. Она бездумно провожает взглядом очередной прибывший пикап, прослеживая его путь до полной остановки, и ощущает тревожно- возбуждённое покалывание в груди при виде знакомой фигуры в тренче с самолётиками. Строго говоря, с такого расстояния самолётики не видны, но этот факт не мешает Рэйч понять, что это именно младший Сид направляется ко входу в дом. Рэйчел и сама не знает точно, что она испытывает при виде крестителя. Определённо, в первую секунду у неё вспыхивает иррациональная надежда, что Джон приехал за ней. Эту мысль, конечно, сильно омрачает недавнее обещание младшего Сида запереть Рэйч в бункере до конца её дней. И всё же она приходит к выводу, что нахождение в плену у относительно знакомого Джона гораздо предпочтительнее сидения в клетке у Джейкоба. Тем более, что девушка подозревает, что, скорее всего, сидением в клетке всё дело не ограничится. Лицо крестителя привычно несёт маску снисходительного дружелюбия; девушке кажется, что она даже видит лучики морщин, разбегающиеся вокруг глаз от постоянных улыбок. Рэйч огорчённо признает, что за дни, пока она не видела Джона, тот ничуть не стал менее привлекательным. Должно быть воздух округа Хоуп разрушающе действует только на психику, но не на внешний вид, не без сарказма подмечает девушка. Креститель заходит в дом, и ни единого взгляда в сторону клеток. Рэйчел выдыхает, практически с разочарованием, и снова зубы её начинают отбивать чечётку от холода. Братья появляются на входе, когда уже вовсю светит солнце. Последнее очень радует Рэйчел, но, к сожалению, не сильно согревает. Джон уезжает так и ни разу не посмотрев в сторону клеток, так и не увидев Рэйч. И почему-то, вопреки всем логическим доводам, этот факт ощущается горечью на языке и жгучей мерзлотой в груди. Возможно, конечно, дело совсем не этом, а в сырой воде из шланга или в двух эдемовцах, целенаправленно шагающих в сторону клетки девушки. Рэйчел так рада оказаться за пределами клетки, что её даже не смущает ни дуло ружья, упирающееся ей попеременно в задние ребра и в затылок, ни подозрительно знакомое состояние звенящей тупой лёгкости в теле и голове, ни мрачная темнота комнаты, куда её приводят. Впрочем, последнее её, всё-таки, настораживает. Рэйчел всю трясет, теперь скорее уже от нервов. Комната, куда её приводят и усаживают на стул, напоминает микро-кинотеатр — экран во всю стену и несколько занятых, по всей видимости пленниками, стульев. В углах помещения тонут в ещё большем полумраке вооруженные эдемщики, у экрана отбрасывает тень огромная фигура Джейкоба. Девушку усаживают чуть в стороне, сопровождающий её эдемщик отступает назад. Рэйчел не оглядывается, она и так уверена, что он держит её на прицеле. На экране, тем временем, уже вовсю мелькают кадры, одно кровавое изображение расчленённой тушки оленя сменяется следующим. От навязчивого мелькания света перед глазами, виски Рэйч начинает ощутимо ломить, слегка кружится голова. Всё это время Джейкоб говорит в своей размеренной манере что-то о важности оказаться сильнее, о всеобщей слабости и всё в этом духе. Рэйчел откровенно устала уже от любви Сидов к публичным выступлениям. Должно быть, это семейное. К тому же виски ломит всё сильнее, девушка опасается, что её может стошнить прямо сейчас. Поэтому она снова пытается уйти мыслями в себя, дышит под счёт, упирается взглядом в пол. — …проредить стадо, — мягко заключает приятный голос Джейкоба практически над ухом Рэйчел, та вздрагивает и поднимает глаза от бетонного пола. Сид нависает над ней всеми своими шестью с лишним фунтами, Рэйч, конечно, сложно определить это навскидку, но он заметно крупнее крестителя. Девушка прекрасно помнит железную хватку Джона на своем теле и мысленно содрогается, представляя силу рыжеволосого Сида. — Джон сказал, ты любишь побегать, мышка? — свет от проектора образует зловещие тени на лице Джейкоба, как будто сменяется несколько разных лиц. — Вообще-то нет, — неожиданно для себя отвечает Рэйч, — ненавижу просто. — Мышка разговаривает, — ухмыляется Сид. — Конечно любишь, раз ты сейчас здесь, а не у моего брата. Сердце Рэйчел, в очередной раз, совершает невозможный кульбит, падая куда-то в пятки. Грёбаные Сиды, что вам всем надо. Остальные пленники всё это время просто тупо сидят, что несколько настораживает Рэйч. С другой стороны, что ещё можно ожидать от людей, находящихся под прицелом. Девушка видит небольшую коробочку в руках у Сида, с виду ничего угрожающего. Джейкоб вновь ухмыляется, начиная приподнимать крышку. Сперва ничего не происходит. А ты ожидала, вылезет детёныш Ктулху? А затем начинает тихонько играть смутно знакомая мелодия, звук крепнет к первым словам: «Only you… Can make all the world seem right». И вот тут голова Рэйчел взрывается вспышкой тошнотворной боли, всего на пару секунд. И когда Рэйч сжимается в комок, желая закрыть уши, Джейкоб резко захлопывает крышку. — С чужим игрушками можно поиграть, но нельзя ломать, — доносится до неё сквозь раздражающий гул в ушах. Сид отходит к остальным пленникам, пока Рэйчел пытается заново сфокусироваться на происходящем. Это не получается даже когда свет в помещении становится раздражающе красным, эдемовцы как будто магическим образом испаряются, а остальные «зрители» вскакивают со своих мест и набрасываются друг на друга. Кто-то хватает невесть откуда взявшийся на столе пистолет. «Беги, мышка, — чуть издевательски звучит над ухом, — убей или будешь убита».