ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ И ДОБРА НАЖИВАТЬ

Виктор Владимирович, неонатолог, через несколько дней. Пообедав, мы с доктором Земцовым шли через холл. - Виктор Владимирович, Платон Ильич, подойдите сюда, пожалуйста! – окликнула нас старшая медсестра Олеся Николаевна. Мы переглянулись и выполнили её просьбу. - Что-то случилось, Олеся? - Нет, ничего, - она улыбнулась. – Просто готов график дежурств на следующий месяц, и мне нужно, чтобы вы с ним ознакомились. Мы посмотрели график и расписались. Выражение лица старшей медсестры немного изменилось. - Будь здорова! – вдруг произнёс Платон Ильич. Я вытаращил на него глаза: что это он? - Апчхи! – медсестра чихнула, а потом вдруг рассмеялась, - Платон Ильич, как Вы догадались, что я вот-вот чихну? - Интуиция!.. …- Платон Ильич, Виктор Владимирович, здрасьте! – воскликнула молодая женщина, лицо которой мне было знакомо. Если меня не подвела память, это наша бывшая пациентка, девять месяцев назад она родила мальчика. - Здравствуйте, - ответил Земцов. – Ирина, как у Вас дела? Как Ваш Митенька? - У меня всё в порядке, - сказала женщина. – Платон Ильич, насчёт Митеньки Ваш диагноз подтвердился. Мы получили результаты генетического анализа. Как Вы и предполагали, у Митеньки синдром этого… как его… Кто говорит Ушера, кто Ашера. Синдром первого типа. Платон Ильич, спасибо за рекомендацию как можно скорее обратиться к детскому офтальмологу и ото… Блин, кто придумал название врача, об которое язык можно сломать? Короче, к ЛОРу. Мы обследовали Митеньку, два месяца назад ему провели кохлеарную имплантацию, занимаемся с сыном. Митенька теперь слышит! Не идеально, конечно, но всё-таки слышит. - Рад за Вашего мальчика, - Платон Ильич улыбнулся женщине. – Малыш слышит, и не упущено время начала формирования речи. - Да-да, врач-сурдолог сказал нам то же самое, - подтвердила молодая мать и погрустнела. – Платон Ильич, а вот с глазами у Митеньки стало значительно хуже. Он не видит. - Сочувствую, - сказал Платон Ильич. - Виктор Владимирович, зря Вы тогда говорили, что результаты обследования ещё ничего не значат, - обратилась ко мне женщина. – Видите, как всё у нас сложилось. Платон Ильич был прав… …Я вспомнил её малыша и наши с Платоном Ильичом разногласия по поводу обследования ребёнка. Уже не помню зачем, Платон Ильич тогда зашёл в детское отделение. Пока мы с ним говорили, он присмотрелся к одному из детей – это был Митя – и, заглянув малышу в глаза, помрачнел. Когда я что-то уронил на пол, а малыш не отреагировал на звук, доктор Земцов помрачнел ещё больше. - Виктор Владимирович, назначьте этому ребёнку отоакустическую эмиссию и электроретинографию, - попросил он. - Сам разберусь! – огрызнулся я. – Неонатолог здесь я. А Вы акушер-гинеколог, Платон Ильич. Давайте так: Вы занимаетесь роженицами, а я – новорождёнными. - Виктор Владимирович, давайте без давайте, - спокойно сказал Земцов. – Можете фыркать сколько угодно. Но я настаиваю: проведите ребёнку обследования, которые я Вам назвал. Думаю, результаты будут не самыми радостными. Повозмущавшись, я всё же обследовал мальчика в тот же день. А затем позвонил Платону Ильичу, чтобы сообщить ему результаты. - Невесёлые дела, - сказал Земцов. – По-моему, у малыша серьёзные проблемы. - С чего Вы взяли? – не согласился я. – Пока это всего лишь говорит о том, что после выписки домой ребёнку нужны дополнительные обследования. - Боюсь, поводов для радости мало. Я подозреваю у мальчика синдром Ашера первого типа. - Почему Вы так думаете? - Интуиция. Когда мать с ребёнком выписывались, Платон Ильич, вопреки моей просьбе не пугать женщину понапрасну, сообщил ей о своих подозрениях и порекомендовал поскорее обследовать мальчика у офтальмолога, оториноларинголога и при необходимости – у сурдолога… …Что ж, время показало – он был прав, а я ошибался. Ох уж эта интуиция доктора Земцова! Но ёлки-палки, хоть лупите меня колокольней, я совершенно не понимаю, как Земцов, едва заглянув ребёнку в глаза, диагностировал генетически обусловленный синдром. Как? Как он это делает?... Полина, в тот же день вечером. Сегодня мы сбежали с урока русского языка. Учительница пожаловалась родителям. Мы с сестрой попытались навешать папе лапши на уши, что мы ни при чём и урок не прогуливали. А вдруг папа поверит? Не прокатило. - Грустно, девицы, - сказал папа и с хитринкой посмотрел на нас с сестрой. – Врёте. - Папа, почему ты решил, что мы врём? – спросила я. - Интуиция. - Ну правда, пап, почему? – спросила сестра. - Потому что вы врёте, - заявил папа. – Причём вы знаете, что врёте мне, и я знаю, что вы врёте. Я сам был ребёнком, в школе мне случалось удирать с уроков. Если бы вы честно признались, что смылись с урока, сильно ругать бы не стал. А за враньё обе наказаны. Давайте сюда телефоны. Сегодня никакой вечерней болтовни с подружками! Вместо этого сделаете дополнительно к своему домашнему заданию ещё пять упражнений по русскому языку. Папа забрал у нас телефоны и вышел из комнаты. Мы попытались подмазаться к маме, но это не помогло. - Телефоны получите утром, - сказала мама. - И не вздумайте филонить, - потребовал папа, - перед тем, как ляжете спать, я проверю, сделаны ли у вас дополнительные упражнения по русскому! - Алёнка, как папа всегда вычисляет, когда мы врём? – недоумевала я. - Поля, фиг знает как, но он понимает, - хихикнула сестрёнка. – Давай просто не будем врать папе. Сама видишь, бесполезно, и когда мы врём, папа сердится. Сегодня наврали – ну и толку? Только себе хуже сделали! - Ох уж эта папина интуиция!.. Максим Викторович, через два дня. За несколько минут до начала экзамена по анатомии у первокурсников в кабинет ко мне зашёл декан нашего факультета. - Максим Викторович, я зашёл к Вам, чтобы сказать – в Вашей монографии есть ошибка. Стыдно, коллега, читаете студентам анатомию, и допустили такую оплошность в научной публикации. - Александр Александрович, не так давно у меня по этому поводу возникли разногласия – Вы не поверите, с кем! – со студентом-первокурсником! – ответил я. – Мальчишка-студент смеет тыкать носом в ошибку кандидата медицинских наук – как нашкодившего котёнка! Хотя сам наверняка в анатомии ещё ничего не смыслит. Но я сейчас проверю. Эта группа как раз сейчас будет сдавать нормальную анатомию. - Кто это ухитрился ткнуть Вас носом? – полюбопытствовал Сан Саныч, заглядывая в лежащую передо мной экзаменационную ведомость. Я указал ему на нужную строку. - Земцов Иван Платонович, - прочёл декан. – Платонович… В роддоме при областной больнице работает Платон Ильич Земцов, моя младшая дочь скоро будет у него рожать. Не его ли это сын? - Его, - я кивнул. – Нахал. В медицине – от горшка два вершка, а уже смеет указывать на ошибки. - Вот что, батенька, сходите-ка на досуге к невропатологу, - посоветовал мне Сан Саныч. – Что-то Вы реагируете излишне нервно. А этого юношу я проэкзаменую сам. У меня как раз «окно» в расписании. Вот и посмотрим, знает студент нормальную анатомию или, как Вы выразились, от горшка два вершка… …Сан Саныч долго гонял младшего Земцова по вопросам. Попозже дал ему лист бумаги, велел написать какое-то заявление и отправил пацана в деканат за индивидуальной ведомостью, которую у нас на факультете в шутку прозвали «хвостовиком»… …Коллега поставил оценки и в общей ведомости группы по анатомии, и в «хвостовике» Земцова. Я не понял, зачем понадобился «хвостовик» - сессия у пацана первая, «хвостов» у него ещё нет. Когда экзамен закончился, Сан Саныч от души расхохотался. «Чего он ржёт?» - подумал я. - Что смешного? - Максим Викторович, «умыл» Вас студент! – объяснил декан. – Анатомию выучил – не придерёшься. Между прочим, я показал ему Вашу монографию и спросил, нет ли там ошибки. Он мне точно сказал, где там у Вас ошибка. И какая. - Александр Александрович, какое заявление он писал и зачем «хвостовик»? – полюбопытствовал я. - Студент Земцов только что отлично сдал не только нормальную анатомию. - А что ещё? - Теорию по акушерству, экстерном. Причём заметьте, коллега, молодой человек отвечал без подготовки. - Но ему до акушерства ещё, как до Луны на четвереньках! – изумился я. – Акушерство у них будет на четвёртом и пятом курсе. И потом, акушерство – это не только теория, а практических навыков у него ещё нет. - Максим Викторович, - Саныч снова засмеялся, - Вам ли не знать – парень санитарит в родильном доме. Родители у него – акушеры-гинекологи. Да у него задолго до четвёртого курса будет столько практических навыков по акушерству, сколько нам с Вами в его возрасте и не снилось! Роман Широков, в три часа ночи. У меня сегодня дежурство в отделении патологии беременности – попросили подменить приболевшего коллегу. К счастью, в отделении всё спокойно, пациентки спят. Я сидел в ординаторской. У стола сидел Платон Ильич и что-то писал. Мне было скучно. - Платон Ильич, хочешь анекдот? – спросил я. - Валяй, Роман Алексеевич, - согласился Земцов, отвлёкшись о своей писанины и глядя на меня. - Платон Ильич, представь, что я не мужик, а гламурная дура у тебя на приёме. - Представил. - Тогда сначала скажи: «Вы беременны», потом спроси, как предохранялись. А затем, если подниму правую руку, спрашивай: «А дальше?», если левую – спрашивай: «Зачем?» Понял? - Понял. Вы беременны. - He мoжeт быть!... – я говорил, изображая пациентку. – He мoжeт быть! Mы c мужeм пpeдoxpaнялиcь! - Kaк пpeдoxpaнялиcь? – уточнил Земцов. - Hу, муж нaдeвaл пpeзepвaтив, и у нac пpoиcxoдил пoлoвoй aкт, - дурачился я. - Пpeзepвaтивы pвaлиcь, что ли? – полюбопытствовал Платон Ильич. - Нeт, - ответил я и поднял правую руку. - A дaльшe? – спросил Земцов. - Пoтoм мoй муж cнимaл пpeзepвaтив, зaвязывaл eгo… – я снова поднял правую руку - A дaльшe? – спросил Платон Ильич. - Пoтoм мoй муж бpaл мoлoтoк и нecкoлькo paз cильнo бил пo нeму мoлoткoм, - теперь я поднял левую руку. - Зaчeм? – полюбопытствовал Платон Ильич. - Hу кaк зaчeм? Чтобы убить сперматозоиды. Я поднял правую руку. - A дaльшe? – допытывался Платон Ильич. - Рaзвязывaл пpeзepвaтив и впpыcкивaл мнe cпepму oбpaтнo. Я поднял левую руку. - Зaчeм? – спросил Платон Ильич… Прометей Микисович. Я вошёл в ординаторскую. …- Пoтoму чтo cпepмa oчeнь пoлeзнa для жeнcкoгo opгaнизмa! – кокетливым тоном какой-то дуры сказал Роман Алексеевич. Сидевший у стола Платон Ильич уронил голову на руки и захохотал. «Чего он ржёт?» - не понял я. - Ну и ну! – наконец с трудом выговорил он, вытирая выступившие от смеха слёзы. – Вот так дураки и рождаются! Надо же было такое придумать – молотком по сперматозоидам! Как говорится, были бы мозги – было бы сотрясение. - Я рассказал Платону Ильичу анекдот, - объяснил мне Широков. - Ясно, - я налил себе чаю и сел на диван. – Тогда я тоже расскажу. Коллеги, Вы замечали, что зaрплaтa oчeнь пoxoжa нa мeнcтруaцию? - Чем? – удивился Роман Алексеевич - Ждёшь мecяц, зaкaнчивaeтcя чeрeз нeдeлю. Ecли вдруг зaдeржкa — oчeнь вoлнуeшьcя! Широков рассмеялся. - Гинеколог-лилипут пошёл осматривать пациентку – жену Гулливера, - рассказал я ещё один анекдот. – Пошёл – и заблудился… …Мы с Широковым травили анекдоты и смеялись. Земцов в этом веселье не участвовал. Он что-то писал. - А вот ещё есть такой анекдот… - начал было я. - Мужики, у вас совесть есть? – возмутился Платон Ильич. – Во-первых, перестаньте ржать. Ночь на дворе, весь роддом разбудите. Во-вторых, я полночи оперировал, сейчас заполняю протоколы операций, а вы ржёте и отвлекаете. Напишу в протоколе операции какую-нибудь фигню – кто будет виноват? - Извини, Платон Ильич, мы больше не будем, работай, - примирительно сказал Роман Алексеевич. – Всё, рты на замок. - То-то же! – весело ответил Платон Ильич и продолжил заполнять документы. …В дверь ординаторской постучали. - Прометей Микисович, - в ординаторскую заглянула медсестра. – Там Федорченко жалуется на боль. - Пойдёмте, - ответил я и вместе с ней вернулся к нам, в гинекологическое отделение.