ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ И ДОБРА НАЖИВАТЬ

Таня, медсестра. - Олесь, ты чего так веселишься? – спросила я. У нашей старшей медсестры Олеси такое лицо – рот до ушей, хоть завязочки пришей. - Платон Ильич рассказал анекдот. Как я люблю, когда наш Монгол шутит или рассказывает анекдоты! Ему очень идёт, когда он улыбается. - А ведь в то время, когда он только пришёл сюда работать, мы все тут головы ломали, умеет ли он вообще улыбаться. Не говоря уже о том, чтобы смеяться. - Таня, ему тогда было не до смеха. Сама, наверное, понимаешь, когда от боли на стены лезешь, лыбиться как-то не очень хочется. - Но теперь-то он преспокойно лыбится! Шутит, смеётся, анекдоты рассказывает… - Теперь он здоров, ему не больно. А если нигде не болит, отчего бы и не повеселиться? Лидия, пациентка у ресепшена. - Девушка, посоветуйте, пожалуйста, к кому из врачей мне обратиться? Меня направили сюда из городской больницы. Там врачи что-то у меня обнаружили. Говорят, что-то не так с беременностью. Суетились, пугали, всякую жуть рассказывали. В общем, сплошная нервотрёпка. А я этого не переношу. Кто у вас из врачей в женской консультации потолковее и самый спокойный? - Если спокойный – это Вам надо к доктору Земцову. Поднимитесь на второй этаж, Платон Ильич сейчас принимает в смотровой номер два. Роман Алексеевич, через несколько дней. Обычно мы с Земцовым работаем в разные смены. Но сегодня я согласился подменить коллегу в отделении патологии беременности. Поэтому сегодня ночью мы с Земцовым «совпали». Ночь сегодня тихая, пока что ничего срочного. Мы с Платоном Ильичом сидели в ординаторской и молчали. Земцов пил чай и разгадывал кроссворд. Я развлекался кубиком Рубика. Мы не мешали друг другу, тишина была какой-то тёплой и уютной. - Ну что, Роман Алексеевич, надо признать, у нас с Вами на редкость содержательная беседа, - пошутил Платон Ильич. Я засмеялся. - Согласен, - я улыбнулся, - помолчали превосходно, теперь, может быть, для разнообразия о чём-нибудь поболтаем? - А я о чём? - Как там Валери? - Большая уже. Боюсь, скоро придётся покупать лопату. - Зачем? - Как зачем? Начнут под окнами толпы женихов бегать, надо же от них как-то отбиваться! - Француз этот, её отец, звонит? - Нет, он женился на француженке, теперь не приезжает и даже не звонит. - Твою ж мать! – тихо ругнулся я. – Платон Ильич, а как у Вас с Лизой? Всё хорошо? - Роман Алексеевич, может, перейдём на ты? - На ты и по именам, идёт? - Да. Могу я поинтересоваться, чем вызван твой вопрос? Имей в виду, Роман, если ты решил тряхнуть стариной – не советую. У нас семья, дети. Прощёлкал клювом в своё время – теперь не обессудь. - Ты знаешь? - Знаю. - Давно? Полупанова постаралась, раззвонила? Ты же её тут застал? - Застал. Но это не она. Мне рассказала Лиза. Помнишь, когда ты позвонил, и мы с тобой обменялись номерами телефонов. - И как мы теперь с тобой будем? Раз уж ты знаешь, что у нас с Лизой в прошлом было. - Так и будем, Роман. Не парься – ну было и было, это ведь уже в прошлом. Для меня главное – Лиза сейчас со мной. Надеюсь, ты не собираешься к ней подкатывать? Смотри, Роман. Без фокусов. - Да какие фокусы, Платон? Что было, то прошло. У вас с Лизой своя семья, у меня своя. Знаешь, я сначала понять не мог, что Лиза в тебе нашла. А потом присмотрелся к тебе и понял. - Что ты понял? - Понял, почему у нас с Лизой не срослось. - И почему же? - Потому что она ждала тебя. У меня с ней не вышло потому, что… Ключик не от того замка. А вот вы с ней подходите друг другу. И самое главное – Лизе нужен не я, а ты. С тобой Лиза светится. Береги её, Платон, она хорошая. Смотри, если когда-нибудь её обидишь – урою по самое естество. - Да я сам себя урою, Роман, если хоть ненароком обижу её. Никто в мире не знает лучше меня, какая Лиза. - Вообще-то я тоже знаю. Земцов фыркнул. - Думаешь, был у вас в прошлом интим, так ты её знаешь? - Да. - Балда! У тебя была короткая интрижка с ней, и всё. А я на Лизу до своего последнего дня молиться должен! Ты понятия не имеешь, из чего Лиза меня вытащила… Сам её не обижу, и никому другому не позволю. Тебе тоже. - Любишь её? - Люблю. - Счастливый. Вот поэтому она с тобой. А у меня с ней не вышло, потому что я понял – Лиза хорошая, но я не люблю её. И Лиза почувствовала это. Но сейчас всё это уже неважно. У вас с Лизой любовь. А я люблю свою Танечку. В дверь постучали. Вошла дежурная акушерка. - Платон Ильич, Роман Алексеевич, там по «скорой» поступила роженица, спуститесь, пожалуйста. Мы оба спустились в приёмное. Быстро осмотрев молоденькую роженицу и просмотрев её обменную карту, Земцов потребовал: - Готовьте операционную. Он попросил роженицу подписать согласие на операцию. Я сделал ему знак рукой, и мы отошли в сторонку. - Почему кесарево? - шёпотом спросил я. - Ей нельзя рожать самой, - ответил Платон. – Может ослепнуть. Пойдём мыться, будешь ассистировать… …- Ты вёл эту пациентку? – спросил я, когда мы перед операцией обрабатывали руки. - Нет, я её первый раз вижу. - У неё в карте написано, что ей показано кесарево? - Нет. Я потом выясню, кто это прошляпил и почему. - В карте ничего не написано, но ты почему-то решил, что пациентке нельзя рожать. Перестраховываешься? - Нет. Просто хочу сохранить девчонке зрение… …Через сутки к родильнице, которую мы с Земцовым кесарили, пригласили окулиста. Платон был прав: рожать самой ей было нельзя. …Как он это делает?