ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ И ДОБРА НАЖИВАТЬ

Лиза. Весна и лето были радостными – в апреле Ваня участвовал в спортивных соревнованиях и занял призовое место среди юношей своего возраста, это позволило ему стать кандидатом в мастера спорта. Чуть позже был его «последний звонок», экзамены и зачисление на первый курс медицинского института. - Ура! – воскликнул сын за ужином в тот день. – Я теперь студент. - Звучит похоже на этот… как его… на холодец, - пошутила Алёнка. - Сама ты холодец! – поддела её Полинка. – Не на холодец похоже звучит, а на студень. - Девочки, холодец и студень – это одно и то же, - сказала я. - Конечно, мам, и это вкусно, но слова звучат по-разному, - Алёнка улыбнулась. – Студент и студень – похоже. - Сомневаюсь, - возразил Платон. – У нас в семье теперь четыре студента. Студень съедобный, а Артём, Ксюша, Валери и Ваня, по-моему, нет. - Пап, я думаю, какой-нибудь голодный тигр, крокодил или человек из людоедского племени мумба-юмба с тобой не согласится, - заявил Артём. – Поймает и слопает без разговоров. - Тёма, давай не пойдём туда, где голодные тигры и крокодилы, - мягко сказала Ксюша. – И к людоедам тоже. - Дело говоришь, дочка, - похвалил невестку Платон. – Нечего людям шастать там, где их могут съесть. А то выйдет, как в песне Высоцкого – «хотели кушать, и съели Кука» - Лично я не против слопать Кука, - рассмеялся Ваня. – Но желательно в варёном виде. И не Кука, а кукареку. В крайнем случае, согласен и на кококо. Или на супчик из них. Дружный хохот. У всех в тарелках куриный суп. - Приятного аппетита! – ответила я Ване, а затем обратилась ко всей семье. – Признавайтесь, кому добавки? Артёму и Ване. - Пацаны, ну вы и лопаете – как два Слонопотама! – поддразнила братьев Валери. - Пусть едят, доченька, - сказал муж, - мужчины растут примерно до двадцати пяти лет. Ване шестнадцать. Я в его возрасте трескал всё, что не приколочено. Артём постарше, но и он ещё растёт. - Я маленького роста – три метра девяносто, - пошутил Ваня. - Согласен, для жирафа маловато, - спокойно произнёс Платон. Это было очень смешно – и он сам, и Артём с Ваней высокие и худощавые. Но как сказал муж, для жирафов и вправду маловато. - Лиз, мне сегодня в ночь, - сказал муж. – Поэтому хотелось бы помимо супчика позаниматься ещё и тяжёлой котлетикой. - Платон, ты что? – изумилась я. – С твоим позвоночником – тяжёлой атлетикой?! - Милая, я сказал – тяжёлой котлетикой. - Мам, папа котлету хочет, - засмеялась Валери. - Так бы и сказал! - Желательно морковную, - потребовал Платон. Я улыбнулась – котлеты как раз морковные. - Как ты догадался? - Ты же знаешь ответ на этот вопрос – интуиция. Платон. Прошли две недели. Ночью мы с женой лежали в обнимку и тихо разговаривали. Потом Лиза уснула, а я ещё какое-то время лежал без сна. У меня было странное ощущение – что-то не так. Но я не мог понять, чем вызвано это ощущение. Наконец я заснул… …Под утро мне приснился очень яркий и отчётливый сон. Мне снилась мама и наиболее памятные моменты с ней. В моём сне мы с мамой долго гуляли – мама впереди, я за ней, и оказались у реки, берега которой соединял резной деревянный мост. Я отчётливо видел всё, что находилось на этом берегу. Лес за рекой утопал в каком-то сизом тумане, там ясно видна была только кромка воды и узкая полоса берега. Внезапно мама свернула на мост и пошла по нему, словно паря в воздухе – её ноги не касались моста. Я хотел пойти за ней по мосту. - Стой! - запретила мама. – Не ходи за мной. Тебе рано на тот берег! Я остановился. Всё так же, не касаясь моста ногами, мама по воздуху прошла на другой берег. Потом она повела рукой над мостом. Мостик объяло пламя, и он сгорел дотла. - Мама! – закричал я. - Прощай, сынок! – донеслось до меня с другого берега, и мама пошла дальше, в сизый туман леса. Я вглядывался в очертания на том берегу. Рядом с мамой я увидел ещё одну знакомую фигуру, мужскую. Это не папа. Но я знаю его. До боли знакомая фигура, седые волосы, очки… - Платон Ильич, скажите нашим… - услышал я его голос. Он не уточнил, что я должен сказать. Но я и так понял, я должен сказать нашим, что он – там, за рекой, мост через которую только что сгорел. Двое на том берегу скрылись в тумане… …Я проснулся с ощущением пугающей пустоты и душевной боли. Что это?.. Приснилось невесть что, или… Боюсь, или. Решив проверить свои ощущения, я тихо встал с кровати, и, светя себе экраном телефона, достал из шкафа мамину фотографию. Я прошёл в ванную, включил свет, вгляделся в фотоснимок – и едва не закричал. Я понял. Надо пойти и сказать Юре. Юрий. Мы с Аней и детьми спали. Я проснулся от настойчивого стука в дверь. Посмотрел на часы. Половина четвёртого. Какой там хр...н ломится в такое время? В одних трусах я подошёл к двери: - Кто там? - Юра, это я, открой, пожалуйста, - услышал я голос Платона. - Заходи, - я открыл дверь. Платон был в трениках и домашних тапочках. - Мелкий, ты офонарел? – я шёпотом рявкнул на младшего брата. – Ты чего припёрся посреди ночи? - Я видел сон… - брат был бледен. – Мамы больше нет. - А ну пошли, - я указал брату в сторону кухни. Там Платон повторил свои слова - Что ты несёшь, придурок? – я вгляделся в лицо брата. – Ты пьяный, что ли? Или спросонья башкой ударился? - Не придурок, не пьяный и не ударился, - ответил брат. – Я же говорю, я видел сон. Платон рассказал, что ему приснилось. Я не знал, поверить его словам или отнестись скептически. - Вот что, - сказал я. – Давай прямо сейчас позвоним папе и спросим. Но имей в виду, если с мамой всё в порядке, я тебе надеру з...цу за идиотские шутки! - Юра, таким не шутят, - грустно возразил Платон. – Я знаю, что тебе сейчас скажет папа… …Я позвонил папе. Он был очень расстроен. И сказал мне… именно то, что я уже услышал от брата – мамы больше нет. Она умерла несколько минут назад. - …Конечно, папа, мы приедем, - пообещал я… …Я посмотрел на брата. - Надень штаны и пойдём ко мне, - сказал Платон. – Надо ехать, но сначала надо сказать Лизе. Ей придётся кем-то заменить наши смены в больнице… …- Юра, посиди на кухне, - тихо попросил Платон. – Я разбужу Лизу… …Минутки через две они вошли в кухню вместе. - Сядьте и скажите, что тут за митинг, – полусонно сказала Лиза, кутаясь в халатик. Мы объяснили причину «митинга». Лиза молча выслушала нас. - Минутку, я сейчас, - она вышла, а затем вернулась с бумагой и ручками. - Пишите заявления на отпуск без содержания по семейным обстоятельствам, - потребовала она. – Ой, а я как же? Мне, наверное, тоже с вами надо… - Лиз, не стоит этого делать, - очень мягко объяснил ей брат. - Почему? - По двум причинам. Во-первых, в нашем посёлке обычно на похороны ходят только мужчины. Так повелось ещё издавна, от обычаев той общины староверов, которая жила в нашем посёлке с девятнадцатого века. Во-вторых, милая, ты начмед. Тебе и здесь дел хватит. Не очень радостных дел. Лиза. - Что ещё стряслось? Платон ответил. Я поначалу не поверила его словам, но он настаивал. Я решила, что могу выяснить позже, правда ли это. Когда проснулась вся семья, на семейном совете было решено: поедут, точнее, полетят Платон с Артёмом и Юра. Артём. Отец, дядя и я в салоне самолёта. Мы летим в Сибирь, лететь нам несколько часов. Мы негромко разговаривали. Надеюсь, это не доставляло неудобств пассажирам в рядах впереди и позади нас. - Уважаемые пассажиры… - услышал я. Так, сейчас что-нибудь скажут. Сколько градусов за бортом самолёта или на какой высоте мы летим. Но я ошибся. - Уважаемые пассажиры, требуется медицинская помощь, - донеслось из динамиков. - Если на борту есть медицинские работники – просим обратиться к бортпроводникам. Мы переглянулись и встали. - Артём, ты пока ещё только санитар, - напомнил папа. - И что? – возразил я. – Может, и я чем-нибудь смогу помочь. - Ладно, идём, - папа кивнул. …- Мы с братом врачи – он хирург, я акушер-гинеколог, а сын – студент медицинского института, - сообщил папа бортпроводнице. – Что случилось? - В салоне эконом-класса у беременной пассажирки отошли воды. - Идёмте! – потребовал папа. Бортпроводница отвела нас к роженице. Там папа быстро опросил и осмотрел женщину. У неё вторые роды. Понесла её нелёгкая лететь в самолёте на сроке почти тридцать шесть недель! Я ещё не врач и могу ошибаться, но мне кажется, она уже в самолёт села со схватками. Ну что ей дома-то на таком сроке не сиделось! - Будем рожать, - распорядился папа. Мы с дядей Юрой огородили роженицу ширмами. - Запросите «скорую», - обратился папа к бортпроводнице. - «Скорая» не сможет подъехать к самолёту – мы в небе, - ответила та. - Пфф! – папа фыркнул. - В ближайшем аэропорту «скорую»! И у вас тут должен быть медицинский комплект, достаньте, пожалуйста. Бортпроводница ушла. Вскоре она вернулась с комплектом, но добавила, что открывать его по правилам она не имеет права, это должен делать только медработник. Папа открыл. - Ближайший аэропорт не принимает, - сообщила стюардесса. – Там нелётная погода. До следующего лететь полтора часа. - Пофигу ближайший аэродром, работаем, - шепнул дядя Юра. - Работать буду я, - ответил папа. Он обработал руки и надел перчатки. Мы с дядей помогали. Папа принимал роды, и было так интересно видеть, как он работает. Бортпроводница приходила и сообщала рекомендации какого-то наземного консультанта. Папа два раза ответил: «Я знаю». Бортпроводница передала ещё одну рекомендацию. Папа не выдержал: «Что за бред сивой кобылы? Узнайте, пожалуйста, кто там консультирует? Фельдшер или бабушка с дипломом, который старше меня? Передайте, пожалуйста, роды принимает врач, акушер-гинеколог высшей категории, и попросите не давать устаревшие рекомендации». Это сработало – дальше папа работал спокойно. Он негромко руководил действиями роженицы, говоря ей, когда тужиться, а когда отдыхать между потугами. -…Тужимся, - скомандовал папа. Головка и ручки малыша уже родились. Ещё несколько секунд – ребёнок родился полностью и громко закричал. Мальчик. Когда пуповина перестала пульсировать, я, следуя папиным советам, обработал, перевязал и перерезал её. Ещё через какое-то время женщина родила послед… …Я взглянул на часы. Мне казалось, с момента объявления, что нужна медицинская помощь, прошло несколько часов. На самом деле прошло всего полчаса… …Молодая мама отдыхала после родов. Папа заполнял документы об оказании медицинской помощи в полёте - Доктор, как Вас зовут? – спросила молодая мама. - Платон Ильич Земцов. - Вы позволите мне назвать сына Вашим именем? - Вы мама, Вам и решать. Я не возражаю.… …- Уважаемые пассажиры, - зазвучал из динамиков мужской голос. – Говорит командир корабля. На борту нашего самолёта родился ребёнок. В связи с этим наш борт приземлится в …, чтобы маму с новорождённым доставили в медицинское учреждение. Нас будет ожидать карета «скорой помощи». Затем мы продолжим полёт по маршруту… …Мы приземлились в …, там «скорая» забрала маму и малыша, ещё около часа мы ждали вылета, потом самолёт снова взлетел. Разумеется, мы снова были на своих местах. - Хотите коньяка? – спросила у нас бортпроводница. – Авиакомпания и экипаж корабля благодарит вас за оказанную женщине помощь. - Спасибо, коньяка не надо, - не сговариваясь, ответили мы. - У вас есть минералка? – спросил папа. - Есть, - бортпроводница улыбнулась. - Вот её мы и… - папа щёлкнул себя пальцами по горлу. - Сейчас, - бортпроводница улыбнулась и принесла воду. - Только, пожалуйста, не дебоширьте, - попросила она. - Не будем, - пообещал папа. – Честное акушерское. - Честное хирургическое, - сказал дядя. - Честное студенческое, - добавил я. Лиза. Как я уже говорила, я усомнилась в том, что мне утром сказал муж – насчёт нерадостных дел. Но после пятиминутки позвонила плачущая женщина – Наталья, дочь Валентина Ивановича Бондарева. Она сообщила, что её отец ночью скончался. Инфаркт. Уже второй. И на этот раз – обширный. Летальный исход. Я вызвала старшую медсестру Олесю Николаевну. Сказала ей о звонке дочери Бондарева и попросила Олесю организовать в коллективе «складчину» на похороны Валентина Ивановича. - Не волнуйтесь, Елизавета Юрьевна, я сделаю, - успокоила меня Олеся. – Узнайте, пожалуйста, у семьи Валентина Ивановича, когда похороны. - Обязательно, - пообещала я. – Олеся, нужно также поменять график дежурств. Надо кем-то заменить смену Платона Ильича в родильном и его приём в консультации. - Что-то случилось? - То же самое, что у дочери Валентина Ивановича. - Простите, Елизавета Юрьевна, - тихо извинилась Олеся. …Олеся ушла, а я поговорила по телефону с завхирургией – надо заменить и смену Юрия. Затем я занялась очередным отчётом. Прошло три часа. Ещё один телефонный звонок. Судя по всему, междугородный. Кому это мы вдруг понадобились? Я взяла трубку. - Роддом при … областной больнице, - произнесла я. - Начмед Филатова. - Вас беспокоят из …ской областной больницы, - сообщил приятный женский голос. – К нам поступила по «скорой» родильница …, которую сняли с авиарейса. С ребёнком всё хорошо. У матери были проблемы, но сейчас состояние удовлетворительное. - Прошу прощения, при чём здесь наша больница? – удивилась я. - У вас в роддоме работает акушер-гинеколог Земцов? - Есть такой, - ответила я. – Но он сегодня улетел в Сибирь. Временно, по личным обстоятельствам. Вернётся через несколько дней. - Вы не понимаете, - объяснила моя собеседница. – Родильницу сняли с того авиарейса, которым летел ваш доктор Земцов. И вот что удивительно – он принял роды настолько хорошо, насколько это возможно в самолёте, и дал предварительные рекомендации – написал записку с диагнозом, которого не было в обменной карте женщины, предупредил о риске послеродового кровотечения и сделал назначения на этот случай. Это пригодилось. Через час после поступления родильницы к нам у неё началось кровотечение. Справились. Ваш доктор молодец. Как вернётся – объявите ему, пожалуйста, благодарность. Я не поняла, как он диагностировал? Ведь в самолёте у него не было нужного оборудования, а поставленный им диагноз подтвердился. Родильница говорит, ваш доктор считал пульс и заглядывал ей в глаза. - Спасибо, обязательно объявлю. У него своеобразные методы диагностики. - Коллега, можно вопрос? – поинтересовалась собеседница. – Где Вы раздобыли такого хорошего врача? - Где раздобыли, там уже нет, - пошутила я. - Вот бы нам такого! Может, поделитесь с нами? - Он нам самим нужен. - Бурёнку мою не продам никому, такая корова нужна самому? – продекламировала коллега. - Именно так. - Жаль. Ну что ж, так тому и быть. Ещё раз спасибо за то, что ваш доктор принял роды у нашей пациентки… …И снова телефонный звонок. Авиакомпания. Тоже с вопросом, работает ли у нас Платон. И тоже с просьбой объявить ему благодарность за приём родов на борту самолёта… …Я задумалась. Ох уж этот мне доктор Земцов, подумала я. У Платона талант – сколько я его знаю, он умеет постоянно вляпываться в сложные акушерские ситуации и справляться с ними… …- Лиза, а где твой Земцов, почему его нет? – спросил у меня Роман Широков на похоронах Бондарева. - В Сибири Земцов, - неожиданно для себя разозлилась я на Широкова. – Маму хоронит. Ромка, обязательно задавать глупые вопросы? Не пришёл – значит есть причина! - Извини, Лиз, я не знал… …Через несколько дней муж, сын и деверь вернулись домой. Вечером мы с мужем легли спать. Я проснулась посреди ночи – хотелось попить. Мужа в постели не было. В кухне я увидела Платона. Он стоял у окна спиной ко мне. Я почувствовала – он плачет. - Родной… - я подошла к нему и осторожно обняла. - Лизонька… - прошептал Платон. – Ты прости меня… - За что простить, Платоша? Плачь, если хочется. Пусть горе выходит слезами. Или ты сейчас скажешь, что тебе просто соринка в глаз попала? Не поверю. - Умница ты моя, Лиз, что бы я без тебя в жизни делал? Ты всё понимаешь… - он перестал плакать. - Если ты сейчас больше не собираешься реветь, высморкайся и умойся, - потребовала я. Муж подчинился. - Лиза, ты, наверное, попить пришла, - уже спокойно предположил Платон. – Может, посидим попьём чаю? Вдвоём, только ты и я. - Доктор Земцов, это что, романтическое свидание? - Можно и так сказать, товарищ начмед. - Полчасика, не больше, - согласилась я. – Нам обоим утром на работу. - Как говорит Архимед, замётано. Мы сидели в обнимку и пили чай. Разговаривать не хотелось – я понимала душевное состояние мужа, для него сейчас благотворнее молчание. - А теперь пойдём в постель, - предложила я. - Лиз, настроение сегодня не то… - Для чего у тебя не то настроение? - Для мяса по-французски с монгольскими приправами… - Кто про что, а мышь про крупу, - усмехнулась я. – Пойдём-пойдём. - Ложись, - потребовала я в нашей спальне. Платон лёг в постель, я устроилась рядом с ним и стала гладить мужа по волосам и лицу, шепча ему какой-то ласковый вздор. Платон расслабился. - Лиз… - Засыпай, родной, - прошептала я. – Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придёт серенький волчок и укусит за бочок. - Я его сам укушу, - шепнул в ответ Платон. Через несколько секунд я услышала его ровное сонное дыхание. Спи, мой хороший, подумала я. Утро вечера мудренее, утром ты будешь чувствовать себя хоть чуточку, но всё-таки лучше…