Элька: Антарктическая беда

      Элька замер, представив себе, как жутко стоять на Краю света, смотреть в чёрную пустоту и знать, что если ты вдруг оступишься и свалишься туда, то будешь падать долго-долго, пока не умрёшь! И даже когда умрёшь, всё равно будешь падать, падать и падать… Потому что у Края света нет и не может быть дна, иначе это была бы просто глубокая большая яма.       А потом перед его глазами всплыли строки из папиного письма, того самого, что принесла ему Весточка:       «… скоро тебе придётся спасать мир от страшной опасности!»       Только теперь Элька понял, насколько всё серьёзно, и ему сразу захотелось быстренько попрощаться с Ташей — пусть идёт дальше по своим делам. А самому вернуться домой, где ждёт вкусный обед, есть уютное кресло у окна и интересная книжка про зебру, которая убежала из зоопарка. И там, дома, ждать какого-нибудь другого случая спасти мир.       «Постой-ка, зоопарк?!» — подумал Элька и вдруг ему вспомнился разговор с мамой несколько дневной давности: — Из чего же там берлоги делают? — … Так, ты не перебивай. — строго сказала мама, а затем уже мягко добавила — У них там другие жилища. Там и вправду снега почти нет. А столько снега как у нас, в Арктике, нет нигде. Только в далёкой Антарктиде. — Ужас, как же они там живут? — несмотря на жалость к тем, в чьих просторах нет снега, Элька обратился во внимание. — Да ничего. Вон наш дядя уже сколько лет там живёт, в зоопарке. — О, ма, и я хочу в зоопарк! Дядя писал, что туда маленьких тоже берут! — Дядя твой тунеядец и об… Так, а ну марш снег чистить!       Несмотря на оборванную фразу, Элька догадывался каким словом мама хотела охарактеризовать своего брата. Тут же почему-то вспомнились и слова дедушки, вернее их часть относящиеся непосредственно к мысли: «Эх, за всю жизнь только одно письмо получил — и то повестку в зоопарк». Хоть он и не был разведчиком как отец, но принципов он тоже не был лишён. Зоопарк — выход конечно простой, но рано или поздно этот путь окончится тупиком.       «Ну какое мне дело до этих… а, вот, прирученных пингвинов? — думал Элька. — Зачем, скажите, мне чужая Антарктида? При чём тут я?»       И тут, словно в ответ, опять вспомнилось папино письмо:       «… сможешь ли ты справиться с трудностями и победить, будет зависеть только от тебя».       В какой-то момент Эльке даже показалось, что он услышал почти забытый папин голос, и ему почему-то захотелось заплакать.       «Я ведь только маленький белый медвежонок! Так ведь? — Элька попытался оправдаться — И живу на совершенно другом полюсе Земли, так далеко от злых людей и Края света, что за целую жизнь не дойдёшь! И вообще, какой из меня спаситель мира?»       Он отошёл от притихшей Таши, залез на сугроб и посмотрел на бескрайнюю снежную равнину, на искрящиеся в лучах низкого солнца торосы, на голубые лужицы льда — и как будто впитал в себя весь этот прекрасный мир.       Потом он посмотрел на чуть заметный дымок над берлогой и мысленно проник внутрь, и увидел бабушку с вязаньем, дедушку с газетой и маму за готовкой, и даже папу, которого не было сейчас в берлоге, но который на самом деле мыслями всегда был рядом. И это всё Элька тоже как будто впитал в себя.       А потом его сердечко вдруг забилось часто-часто, и Элька затаил дыхание, — откуда-то из-за горизонта стала наползать темнота. Вначале ему показалось, что это просто туча, но темнота двигалась слишком быстро, и скоро Элька увидел ту самую чёрную пустоту, о которой говорила Таша. И эта пустота стремительно поглощала его мир, превращая в страшное ничто.       Но Элька почему-то больше не боялся. Он понял, что надо лишь решиться на борьбу, и тогда всё действительно будет зависеть только от него. От его храбрости, от его веры в себя и друзей, от его желания победить. И не важно, что беда ещё очень далеко, — если не бороться с ней, она придёт и к тебе, придёт гораздо быстрее, чем ты думаешь, и проглотит тебя вместе с твоим миром и теми, кто тебе дорог! — Что с того, что я только маленький белый медвежонок? — Он слез с сугроба и уж было собрался подойти к Таше — а её нет! Исчезла, словно провалилась сквозь землю.       «Только друга приобрёл и сразу теряю! Так не годится!» — уже про себя рассудил Элька.       Вскоре, однако, он заметил на горе след, уходящий вниз — должно быть оступилась. В конце следа, неподалёку у причудливо вздыбленной льдины что-то шевелилось, что окончательно успокоило медвежонка и понудило двинуться туда.       Тем временем, Таша уже вставала, перед этим обнаружив что её лапки упёрлись в странной формы лёд, торчащий из снега, и поднявшись встала за него, будто это был столик. — Ой, что это? — вслух произнесла Таша, проводя крылышком по ледяной глади. — Как будто кто-то пилой срезал… — А я вчера ещё слышал какие-то взрывы! — сказал подошедший Элька, до которого дошёл смысл услышанного — Но мама сказала: «льдина треснула». — Взрывы?! — удивилась Таша и принялась озираться по сторонам. Дальше виднелась только пещера, но какая-то неестественная. Вслед за ней принялся смотреть туда-сюда и Элька. Таша потерянно обратилась к нему. — Слушай, вот точно так же и у нас… Такие же следы остаются!       Войдя в пещеру, оба друга пошли разными дорогами, ступая очень осторожно, и озирались по сторонам также как и за её пределами. В поле зрения то и дело попадались как гладкие, так и грубые срубы, следы надрезов на ледяных стенах, а иногда даже пробоины, открывавшие вид на небо.       «Откуда взялась эта пещера? — размышлял Элька. — Вчера вроде бы ничего такого не было…»       Так и задумался бы, но находясь в движении он столкнулся спиной с Ташей. Ойкнув, оба проворно обернулись друг к другу. — … Похоже они и до вас добрались! — Что же это такое? Так, значит, наш снег тоже крадут?! — не на шутку возмутился Элька. — Ой-ай-ай-ай, тебе что, снега жалко? Его же полно! — передразнила его Таша, вспомнившая что он говорил о проблемах на её полюсе. — На хорошее дело — пожалуйста! А так, без спроса — на всех не напасёшься! Ты не бойся… Ах!— Поначалу Элька просто пояснял, по сути оправдывался. И вдруг он подумал, что его новоявленная подруга и вовсе таковой не является! И что самое худшее — имеет отношение к произошедшему! Он принялся стремительно сокращать расстояние между ними — Тоже за нашим снегом заявилась? Признавайся! — Очень мне нужен ваш снег! Своего побольше вашего… было. — Таша поначалу возмутилась, но вскоре поникла, охваченная событиями, во время которых появилась на свет. — У нас тоже так начиналось... По крайней мере мне так родители рассказывали... до того как их нашли и забрали вместе с другими, которые не попались раньше. Сначала не жалко было. А потом пол-Антарктиды выкопали. — Нда… Ну и дела! — Элька сел на снежный пол пещеры. Серьёзность ситуации вновь подтвердилась, только на сей раз доказательно и показательно. Все напасти и беды уже стояли на пороге к дому, в ожидании, когда их наконец пригласят официально. Он встал и подошёл к Таше — Что с того, что я только маленький белый медвежонок? Думаешь, главное достоинство медведей — сила? Ничего подобного. Главное достоинство медведей — ум! Знаешь, как моего дедушку зовут? — Как? — Растерянная Таша смотрела на Эльку и ничего не понимала. — Умка! Это значит «очень умный». — Элька покровительственно похлопал Ташу по плечу. — Ты, говорила, сюда за помощью прилетела? — Да… Я надеялась… — Считай, что ты её нашла! — торжественно заявил Элька и решительно пошёл в сторону Тоннеля. — Ты что?! Хочешь лететь в Антарктиду? — кинулась за ним Таша. — Разумеется! — Но ты же один! Что ты собираешься делать? — Я собираюсь спасти мир, причём немедленно. И я это сделаю! — Элька остановился и подозрительно посмотрел на Ташу. — А почему один? Разве ты не будешь мне помогать? — Я не знаю… — От растерянности на глазах у Таши навернулись слёзы. — Я вообще-то хотела стать балериной… Я когда летела, думала… — Ясно! — перебил её Элька. — Ты думала найти здесь множество добрых людей и сильных медведей, которые освободят пингвинов и вернут на место пропавший снег. — Не знаю… Наверное… — Но ты нашла всего одного медвежонка. И этот медвежонок теперь твой друг. Настоящий друг! И он тебе поможет! — Элька подошёл к краю Тоннеля и заглянул внутрь. — Короче, я вижу, вам там без меня не справиться. Говори, как правильно в него… это… прыгать. — Не боишься? — поинтересовалась ещё шедшая Таша. — Я ничего не боюсь! Это меня надо бояться! Потому что я — медведь! — Элька попробовал зарычать, но с непривычки закашлялся. Сказывался недостаток практики с тех пор как папа их покинул. — Понятно? И, к тому же, у вас наверняка нет никакого плана. — Элька, подожди! — Таша встала рядом и схватила его за лапу. — А ты уже знаешь, что надо делать? У тебя есть план? — Конечно, есть! Даже два. И ещё один запасной. Но об этом пока рано. Любой план… э, должен быть… э, в секрете. — И Элька, чтобы избежать дальнейших расспросов про планы, которых у него, разумеется, не было ни одного (откуда они вдруг вот так сразу возьмутся?), но которые он надеялся обязательно придумать, решительно поинтересовался. — И как в него прыгают? — Очень просто. Только глаза не забудь закрыть. — сказала Таша, зажмурила глаза, и, как уже имеющая опыт в перемещении по этому пути, шагнула в неизвестность, из темноты которой и крикнула — Догоняй!       Зажмурив глаза, Элька бросился за ней. Дальнейшее путешествие оказалось совсем не страшным. — Слушай, а мама тебя не будет искать? — из любопытства спросила Таша, не понятно с какой стороны от Эльки летевшая, с закрытыми глазами-то. — Мама подумает, что я — у бабушки, а бабушка будет думать, что я — у мамы! Я так уже делал! Мы, ведь, ненадолго! Да ведь?       Что самое удивительное, так это то, что за всё время полёта ни колпак, ни шарф с медвежонка так и не слетели, при нём остались. Будто были к голове и шее соответственно намертво приклеены. Та же история и с шарфом Таши. Отметим также, что Элька с Ташей, последняя так вообще дважды, не столкнулись в Тоннеле с неизвестным голосом.