Тихая, безмолвная, незаметная человечность

. Чувство надвигающегося страха висело над Гаарой все утро пятницы. Солнце, по-видимому, взошло из-за толстого слоя облаков.  Он степенно сидел и завтракал, беспристрастно наблюдая, как обитатели Хогвартса, которые на самом деле спали по ночам, просыпались и ковыляли в Большой зал, почти два часа, прежде чем его действительно заметили и приблизились.  К счастью, на этот раз к нему подошел не первокурсник; Игра, которая становилась все более популярной за последние несколько дней, и игра, которую он не мог решить, игнорировать или просто не поощрять, поскольку, вероятно, не было бы никакого вреда, если бы некоторые жители замка увидели это на самом деле он не ел на завтрак «первокурсников».   Нет, человек, который подошел к Гааре, определенно был старше и определенно не таким проворным, как первокурсник. Люпин не был ранней пташкой, несмотря на его прилежный характер, что, вероятно, было одной из причин, по которой он смог так хорошо сблизиться с совершенно разными и менее академически увлеченными Сириусом и Джеймсом; но, тем не менее, он встал раньше, чем ему обычно хотелось, чтобы застать Гаару за завтраком, поскольку рыжеволосый страдающий бессонницей всегда был первым человеком, приходившим по утрам. — Доброе утро ... Гаара К этому моменту Гаара уже что-то заподозрил. Гордый Джинчуурики был готов запустить струю песка в болезненного профессора в тот момент, когда его снова назовут этим ужасным, унизительным именем, поэтому, когда его действительно назвали настоящим именем, он попытался выяснить, сможет ли он сбежать через прозрачная крыша Большого зала. Он стоял, желая, избежать того, что этот человек задумал для него. Возможно, он брал уроки у Люпина и поделился с этим человеком несколькими (хотя, далеко не всеми) весьма компрометирующими секретами, считал его чем-то средним между уважаемым учителем и другом, но когда Ремус Люпин называл его «Гаара», С самого начала, без каких-либо явных отговорок, он понял, что взрослый чего-то хочет. Однако, прежде чем красноволосый успел отпрыгнуть, рука Люпина схватила Гаару за плечо, что должно было быть теплым жестом, и издалека могло показаться, что это именно так, но на самом деле это была мера предосторожности со стороны опытного человека, чтобы остановить Гаару. от рывка, телепортации, побега или тому подобному. — Как твои дела сегодня утром? Ты... спал... вообще? Если у тебя возникнут проблемы с засыпанием, мадам Помфри будет только рада помочь... Гаара, как и многие другие слизеринцы, ненавидел пустые светские разговоры, однако ему не хватало необходимого такта и терпения, чтобы скрыть это, как и опытным ветеранам бессмысленных разговоров. Ремус болтал, как Драко, который мог говорить без остановок целый час, не осознавая, того что его абсолютно не слушают. Из-за презрительных взглядов и нахмуренных бровей подростка Люпин решил перейти к делу.   — Директор знает о наших внеклассных уроках и попросил меня провести с тобой сегодняшний учебный день, повторяя весь материал, который мы уже рассмотрели в уроках; теория, в основном. Мы немного подвигаемся по замку, так как мне сегодня придется работать без кабинета. Мне также нужно зайти к нескольким другим профессорам, так что это будет прекрасная возможность подышать свежим воздухом. Постарайся думать об этом как об уникальном шансе по-настоящему освоить часть этой магической теории, которую пришлось усвоить, с твоим преданным наставником, работающим с тобой на дополнительных.   Ремус не ожидал, что Гаара поверит в эту болтовню, и это было удачей, поскольку странно-невидимая бровь Гаары уже медленно поднималась вверх. Эта история, придуманная Дамблдором, должна была стать их прикрытием и алиби. Люпин заявлял об этом здесь, перед всеми слизеринскими сверстниками-психопатами ( в основном ), чтобы они могли затем создавать слухи, тем самым передать информацию о том, что Гаара был похищен учителем ЗОТ для дополнительного обучения. Уже начали распространяться шепоты, когда он мягко увёл упрямого Гаару от его холодного завтрака к выходу. Ремус не собирался рассказывать Гааре, что на самом деле происходило в тот день, пока все не закончится, а может быть, если бы он мог помочь, даже тогда. Таинственный немой мальчик, упавший с неба всего несколько месяцев назад, возможно, появился и пытался вести себя как взрослый, и во многих отношениях он, вероятно, был уже не по годам знаком, Но Люпин не мог заставить себя добавить к этому его юному другу уже тяжело обременен этими новыми проблемами. Беспокойство о будущем было обязанностью взрослых; детям следует беспокоиться только о настоящем, особенно когда они уже пережили такие явно трудные времена.   Гаара, казалось, воспринял свой околосмертный опыт летом спокойно, но состояние, в котором Сириус, очевидно, нашел его, и шрамы, которые все еще оставались, все еще оставляли Ремусу не одну бессонную ночь за последнее время. И он знал Сириуса. Наверняка у него было то же самое.   — Сначала мы собираемся остановиться в доме профессора Хагрида, выпить чашку чая и забрать письмо, которое, как он сказал, ему нужно передать профессору Флитвику. Я уверен, что у Хагрида тоже найдутся свежеиспеченные пирожные, которыми он тоже захочет поделиться. —  Пытаться внушить энтузиазм по поводу пресловутых тортов Хагрида и без того невпечатлённому и кислому подростку рядом с ним было сложно, но он попытался с новой силой, начав расспрашивать Гаару о проклятьях и заклинаниях, позволяющих их победить. Свидетельством усердия Гаары было то, что, несмотря на отсутствие у него способностей (или сдержанности), его результаты тестов и теоретические знания были почти на среднем уровне, что, учитывая, что он никогда даже не слышал о волшебстве в том виде, в котором его знала культура Люпина до августа. , было потрясающе. Ремус, МакГонагалл и Флитвик подсчитали, что Гаара вполне мог быть близок к интеллектуальному уровню Гермионы Грейнджер и Равенкло, но у него просто не было ни опыта, ни двух предыдущих лет знаний, на которых можно было бы работать.   Гааре просто нравилось читать, что, похоже, было печальной редкостью за пределами Когтеврана.   Гаара рассеянно собирал из песка ответы на простые вопросы, выходя на холодный зимний ветер (он не верил, что в Англии есть такое понятие, как лето или осень). Он чрезвычайно доверял Люпину, даже если тот действительно хотел избежать любых неприятных задач или разговоров, которые могли потребоваться в ходе их взаимодействия. Он доверял этому человеку настолько, что следовал за ним до конца дня, хотя ему даже не сообщили настоящую причину, помимо "легенды", которая была объявлена ​​слушателям вокруг него в Большом зале. Это был умный ход, и из Люпина получился бы хороший шиноби. Ками* знал, что в его мире воинами превращались и более болезненные люди, даже несмотря на то, что его собственный сенсей убил лучший пример таких людей, который приходил на ум, в Конохе.   Гаара никогда раньше не был в «доме» Хагрида, у него никогда не было на то причин, и теперь он был там, и ему пришлось усомниться в использовании ими слова «дом». Он посмотрел на сарай у подножия холма, где лежала большая старая черная собака, прикованная цепью к двери хижины, и выглядела для мира ничем не отличающейся от мертвой собаки, которую Хагрид собрал, чтобы скормить одному из своих самых устрашающих домашних питомцев. Голова огромной борзой взлетела вверх, а за ней быстро последовала дряблая кожа, когда Люпин и Гаара подошли на расстояние обоняния. Пес тут же громко залаял и с болью поднялся на ноги, а затем снова упал в сидячее положение, наблюдая, как двое посетителей подошли на расстояние ласки. Ремус, конечно же, от всей души потрепал собаку по голове и получил обратно руку со слюной оболочкой. Когда Гаара должен был пройти мимо, чтобы добраться до большой деревянной двери, он увидел, как собака повернула голову к его руке. Ему действительно не хотелось прикасаться к вонючей собаке, не в последнюю очередь потому, что всего несколько недель назад он уже был покрыт собачьей слюной, которой хватило бы на всю жизнь. Его песчаная броня была недостаточно толстой, чтобы снова испытать это отвратительное чувство. Бодание головой собаки стало более настойчивым, но прежде чем он был вынужден играть с другой надоедливой собакой, дверь хижины распахнулась, и вся арка из стороны в сторону была заполнена улыбающейся фигурой Рубеуса Хагрида, который подзвал учителя и ученика. внутри, вне холода.   — Доброе утро! Приятно снова увидеть тебя, Гаара, и вас, Ремус. Не обращайте внимания на старого Клыка, он такой же безобидный, как и все остальные. Мой старый ленивый мешок с кашей. Не такой, как мой Пушок. Он одним своим видом заставляет Клыка выглядеть щенком, хотя на самом деле это бедный Пушок щенок.   — Я не знал, что у вас есть еще одна собака, — заинтригованно спросил Люпин, садясь за стол рядом с Гаарой, который, казалось, изо всех сил старался прикоснуться к как можно меньшему количеству «естественного» пахнущего жилища.   — Да, пару лет назад я купил Пушка у одного милого грека в пабе! — Он радостно вспоминал, ставя кастрюлю на огонь, чтобы она закипела: —Профессор Дамблдор заставил его работать в замке пару лет назад, и так и было. Пушок был идеальной маленькой сторожевой собакой. Но потом он им больше не понадобился, и его снова отправили на улицу. Он такой милый щенок, домашний, любит свою музыку и такой же безобидный, как Клык, если он тебя конечно знает.. Гаара пытался вспомнить, где он раньше слышал имя Пушок. Это было не совсем обычное имя, впрочем как и ни одно из имен в этом мире не казалось ему нормальным. И поскольку он вообще утратил способность и потребность произносить имена, он стал немного расслабленнее запоминать имена людей. Тем не менее, он мог бы поклясться, что где-то видел это имя, и Гаара не то чтобы слонялся вокруг большого количества животных, только зверинец Хагрида и... гигантская трехголовая адская гончая, которая виляла хвостом, как только учуяла его запах за милю. Он видел имя Пушок на миске с едой .. — ...конечно, я понимаю, что было бы немного сложно держать его в замке, учитывая его такой большой размер, но на самом деле он был не так уж и плох. Я сказал ему держать всех подальше от люка в его комнате, и он так и делал, как ему сказали, как хороший мальчик, понимаете?, пока, конечно, Квиррел, Гарри и его друзья не прокрались мимо.. Обычно он никому не причинил бы вреда. Сейчас Пушок в лесу. Я так волнуюсь, когда он там один. Я навещаю его так часто, как только могу, приношу ему обед и все такое, но в последнее время он меня не слушает и не ужинает... А, так Гаара увеличевал и портил еду любимой трехголовой собаке садовника. Каким-то образом владение зверем не сделало его более сюрреалистичным, чем оно уже было.   — ... Ну, я уверен... Пушок наслаждается свободой. У него не было никаких проблем из-за этого гнезда акромантул, не так ли? — спросил Люпин, попивая чай, привыкший обсуждать уникальный подход Хагрида к уходу за животными.   — Конечно же нет!, я говорю Арагогу держать своих детей подальше от Пушистика и моих животных. Он знает это лучше, чем создавать проблемы. Кроме того, поскольку Пушок такой большой, даже Арагогу или Мосагу, вероятно, будет сложно его победить.   — Мосаг?   — О, да, это жена Арагога. Очаровательная паучиха. Уравновешенная. Ни разу не пыталась меня съесть ....  Гаара предположил, что это был один из самых высоких комплиментов, которые Хагрид мог сделать любому из своих животных.   — ... До того, как я приехал сюда, я слышал о оригинальном самце акромантула в Темном лесу, одном из самых больших в мире, согласно «Книге монстров». Но я не знал о самке. Откуда она взялась?   Хагрид начал явно нервничать, подозрительно нервничать: —Ну, Арагог начал становиться по-настоящему беспокойным и одиноким там, в одиночестве, переживая подростковые годы, я полагаю, поэтому я,... ну, ....я сделал то, что мне, строго говоря, не свойственно.... Наверное..... Не рассказывайте профессору Дамблдору. Я не думаю, что он был бы слишком рад, если б узнал что я приказал прислать ее из Аргентины, просто чтобы составить компанию Арагогу, но потом.... появились дети. Они неплохо себя ведут, спросите кого угодно, кроме Рона Уизли и Гарри, но время от времени они все же вытворяют небольшие шалости. — Я сохраню этот секрет — улыбнулся Люпин   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   Альбус Дамблдор, возраст которого выражался трехзначными числами, за долгие годы повидал самых разных людей и стал особенно хорошо разбираться в людях после нескольких ошибок в своей прежней жизни; но никогда прежде он не видел человека, которого можно было бы охарактеризовать одной характеристикой за всю его жизнь: худощавый.   Хенрик Морбидус был неумолимым человеком, выше Альбуса на голову, если не больше, и был нереальным, как метла. Тонкие очки сидели на его костлявом носу, и смотрел он прямо на одного из величайших волшебников столетия. Альбус не мог припомнить, чтобы когда-либо встречал мистера Морбидуса раньше, и уж точно не со школьных времен Морбидуса, предположительно, он учился где-то в первые годы Альбуса на посту директора, когда он все еще пытался разобраться с документами, которые оставил ему прошлый директор Диппет. Но Дамблдор, взглянув на безупречно одетого правительственного чиновника, понял, как только инспектор вошел в его кабинет, насколько мало бледный бюрократ думал о «гражданских лицах».   — Доброе утро, господин Морбидус. Пожалуйста, присаживайтесь. Вы пришли немного раньше, чем ожидалось, боюсь, я еще не заварил чай.  Конечно, Альбус знал, что этот человек придет раньше запланированного, он сидел в своем кабинете с пяти утра и ждал. Это был самый старый трюк в справочнике политиков.   — Не волнуйтесь, директор, это не будет светский визит. Я здесь только для того, чтобы осмотреться и убедиться, что все идет гладко — Напряженность в низком хриплом голосе мужчины делала размеренный темп его благовоспитанной речи таким расчетливым, что это вызвало у Альбуса легкую зависть. — Вам не нужно беспокоиться о моем присутствии здесь сегодня, мне просто нужно убедиться, что дементоры, размещенные в Хогвартсе, не пострадали от негативного воздействия на благополучие студентов и что все остальное работает так, как должно, в данных обстоятельствах. — Я всегда рад слышать, что наше министерство заботится об интересах детей— Улыбка Дамблдора была его защитой от очевидного, но все же завуалированного упоминания Гаары. Итак, они пока не хотели признаваться в своей настоящей охоте на ведьм. В эту игру могли играть двоем, и на его стороне была величайшая школа волшебства в мире.  — Боюсь, из-за моих повседневных обязанностей по управлению школой у меня не будет времени показать вам окрестности — Альбус знал, что поступил довольно грубо, оставив могущественного Хенрика Морбидуса, но у него действительно было много работы, и он знал, что любое прямое участие, которое он имел в плане того дня, заставило бы все более параноидального министра магии заподозрить что-то вроде заговора или заговора в Хогвартсе.   — Все в порядке, директор, я все еще помню свой путь со школьных времен, я должен быть в состоянии сопровождать себя туда, куда мне нужно идти.  Для Альбуса было до боли очевидно, что это ловушка, и что, если он предоставит Хенрику полную свободу действий, то не только существующий план относительно Гаары потерпит неудачу, но и любой шанс удержать Министерство от Хогвартса. В этой школе происходило гораздо больше, чем нужно было знать Министерству Магии; таинственные перемещения, одержимые учителя, оборотни и домашние животные Хагрида, и это лишь некоторые из них.   — Не волнуйтесь, я попросил нашего заместителя директора показать вам школу. Профессор МакГонагалл знает, возможно, о том, как работает этот замок, не меньше, чем я, поэтому она сможет ответить на любые ваши вопросы. Хм, она должна быть здесь с минуты на минуту; мы ждали вас позже, так что она как раз заканчивает завтрак.  Фактически, Минерва последние полчаса стояла у подножия винтовой лестницы, ожидая его сигнала. По сигналу лестницы, ведущей в кабинет директора, Минерва поднялась по лестнице и пожалела, что у нее не было возможности позавтракать, хотя бы для того, чтобы успокоить желудок, но ее нельзя было увидеть в одной комнате с Гаара вообще сегодня, и трижды проклятая театральность Альбуса могла бы пострадать, если бы она не дождалась прибытия инспектора, чтобы своевременным и драматичным появлением.   — Ах, вот и она.   — В этом действительно нет необходимости, директор. Мне не хотелось бы беспокоить такого важного члена вашего штаба. — Трупо подобный чиновник следил за дверью, прислушиваясь к скрежету лестницы, который он помнил еще мальчиком, и всматривался через край очков в подозрительного старика, которому министр больше не доверял. — Это вполне нормально. Как вы сказали, это не светский визит, поэтому мы сделаем все возможное, чтобы удовлетворить запросы министерства. Кроме того, Минерва прекрасно справляется со всеми своими обязанностями, не так ли, профессор МакГонагалл?   — Вполне, Альбус. Приятно познакомиться с вами, мистер Морбидус. — Она слегка пожала костлявую руку мужчины, когда его темные глаза смотрели прямо на нее. — Теперь, поскольку вы пришли раньше, мы уже начнем с проверки. Полагаю, вы тоже захочешь осмотреть территорию вокруг замка? — Также как и другие направления— Министр магии хотел провести очень тщательную проверку из-за серьезных проблем, связанных с школой в последнее время.   — Я надеюсь, что вы передадите Корнелиусу мои наилучшие пожелания по возвращении, и я прошу только, чтобы вы не мешали обучению студентов во время прогулки — Голубые глаза поверх очков-полумесяцев, сидящих на кончике кривого носа Дамблдора, смотрели прямо в темные дыры, привередливо разглядывая всех вокруг.   — Конечно, директор. После вас, профессор МакГонагалл —  Обладатель этих темных глаз быстро повернулся к двери и жестом пригласил растерянную хозяйку Трансфигурации войти первой.   Теперь, когда он встретил инспектора, у Альбуса возникли серьезные сомнения. Сходство с кузеном Морбидуса, Пием Тикнессом, было сверхъестественным и тревожащим. Хуже всего было то, что директор знал, что Морбидус знал об их заговоре и сделает все, что в его силах, чтобы раскрыть его. Но роль Альбуса в этой игре на данный момент была исчерпана; теперь ему пришлось оставить это на усмотрение Минервы и Ремуса.   Если бы двадцать лет назад кто-то упомянул, что доверит столь важную задачу одному из коварных Мародеров Джеймса Поттера, он бы рассмеялся и всем сердцем поверил бы этому. Если отбросить веру в непреодолимый дух Гриффиндора, Ремус всегда был таким надежным мальчиком, двадцать девять дней в месяц.   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   Тем временем Гаара и Ремус только что доставили письмо - которое, как подозревал Гаара, было пустым - профессору Флитвику, который воспользовался возможностью, чтобы снова похвалить воинственность демонов и за его недавний успех. И снова странствующий учитель и ученик были приглашены на угощение и беседу по назначению. Шиноби был еще больше расстроен, когда ему вручили свежий стакан молока, а Люпина поили чаем. Казалось, немногие в этом мире понимали, что молодой человек способен к зрелости. Гаару не совсем утешило то, что миниатюрный профессор Чар тоже решил выпить холодного молока. Гаара не был таким маленьким! Тем не менее, если оставить в стороне возмущение, он не отказался от напитка. Холодное молоко в жаркий день было деликатесом в Сунагакуре, даже когда на улице было очень холодно. он просто не хотел грубить.    Закончив разговор, Флитвик воспользовался последней возможностью похвалить Гаару за усердную работу и прогресс, а Люпин и совершенно бесстыжий переводной студент ушли. Пока пара шла, казалось бы, бесцельно, по школе, Люпин время от времени смотрел на свои странные новые серебряные часы, а затем снимал их в другом направлении, чаще всего назад, по той дороге, по которой они только что пришли. Все это время преданный учитель продолжал говорить о старых и новых материалах, включая некоторые незначительные мелочи волшебной культуры. Ничто из этого особенно не интересовало Гаару, но он пытался запомнить бесполезные знания, уверенный в том, что, если ему не удастся их выучить, его в конце концов обо всем этом спросят.   По правде говоря, Гаара никогда не был в какой-либо школе до Хогвартса, его чудовищность, покушения на убийства и практический подход Суны к обучению означали, что он никогда не был в классе. Тесты проводил Яшамару, но обычно они касались того, понравилась ли ему книга или что он почувствовал. Баки однажды подвергал его испытанию, но скорее физическому, чем моральному, когда их впервые поместили в его команду. Это закончилось не очень хорошо. Теперь, когда его жизнь, или, по крайней мере, большая ее часть на данный момент, была посвящена академическим кругам, он осознал, как тяжело приходится гражданским студентам, изучая столько чепухи. Несколько студентов остановились, чтобы посмотреть, как мимо проходит Гаара. Легенда о « переводном студенте » распространилась еще до того, как большинство увидело его и его странность. Итак, теперь, когда он ходил по коридорам под руководством учителя Защиты от темных искусств и с помощью палочки управлял песком, чтобы сформировать ответы, которые он не мог произнести, он привлек внимание.   В этот момент Гаара подумал, что он более или менее понял, в чем заключался этот секретный план . Ну, он знал, что его забрали из обычных занятий, а затем носились вместе с ним по всей школе на глазах у учеников и учителей. И держали его в неведении. Скорее всего, его искал кто-то, кто хотел причинить вред именно ему, а не кому-либо другому, и что им приходилось, скрываясь, делать вид, что они не делают ничего необычного. Даже его отец , мог придумать лучший или, по крайней мере, более секретный план, чем этот. Хотя этот план, скорее всего, приводил бы к новой войне.. В любом случае Гаара был военной машиной. Эти волшебники и их недооценка рыжего, проверяли его терпение больше, чем люди в шитоншеннине , которые в свободное от отпуска время бежали в его деревню и вызывали его на бой. OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   После фальшивого пророчества, которое заверило его, что в обозримом будущем все будет «хорошо», от печально известного профессора предсказаний Сибиллы Трелони, Морбидус был готов отказаться от своей миссии по обнаружению и исследованию раскрытой тайны. в величайшую школу волшебников в Европе. Он был профессионалом, но разочарование от общения с детьми, которые указывали ему в разные стороны, когда их напрямую спрашивали об этом мальчишке Гаары. И разочорование учителями, которые откровенно лгали ему, когда он спрашивал, не произошло ли или появилось что-нибудь странное в школе в последнее время, испытывало его терпение. Студенты рассказывали причудливые истории о красноволосом мальчике, который мог заставить предметы двигаться силой мысли и ел первокурсников по ночам. Единственные «факты» или окончательный консенсус, которые он мог различить, заключались в том, что мальчик был немым, имел характерную внешность, носил на спине какую-то большую сумку и имел «страшные глаза». Это было начало, но не самое много обещающее. Судя по всему, мальчик стал изгоем с момента прибытия в школу, поэтому большинство историй, которые он слышал, он считал не более чем слухами. — Извини, — внушительный мужчина загнал в угол невысокого светловолосого мальчика, который выходил из класса с группой друзей, прежде чем МакГонагалл смогла его остановить. — Ты случайно не знаешь третьекурсника Слизерина Гаару?  Сильное сходство мальчика с Люциусом Малфоем было явным признаком, поэтому Морбидус считал, что ему повезло, когда он увидел молодого наследника Малфоев, который был бы того же возраста и того же Факультета, что и его цель. Наверняка это приведет к некоторой многообещающей информации.   — Да, он мой сосед по комнате. Меня зовут Драко Малфой, а кто вы? — Надлежащие приличия и враждебность, подобающие Малфою;  мужчина мог видеть, как мальчик однажды станет такой же грозной политической фигурой, как его отец, и это могло помочь ему только здесь и сейчас, поскольку мальчик имел такой неограниченный доступ к своей цели и, по крайней мере, был верен своему отцу, который играл часть преданности Министерству, на данный момент.   — Меня зовут Хенрик Морбидус, глава Департамента административных инспекторов Министерства магии. Ты бы не возражал, если бы я задал тебе несколько вопросов о твоем нынешнем школьном опыте в эти... трудные времена, а также о вашем соседе по комнате, поскольку у нас, похоже, нет о нем записей записей, и такой пробел в файлах Министерства вызывает беспокойство. Ошибка, я уверен, что ты понимаешь.  Мужчина знал, что играть в игры с сыном Люциуса Малфоя опасно, он не мог позволить себе быть настолько открытым, насколько ему хотелось бы, перед ведьмой, правой рукой Дамблдора.   Драко взглянул на человека, на которого его отец однажды жаловался как на «человека, у которого больше грязных тайн, чем у Темного Лорда», и почувствовал, как холодная дрожь пробежала по его спине. Этот человек работал вместе с его отцом, временная преданность, которую он понял уже пару лет назад, и он знал, чего от него ожидали. Что он будет откровенен обо всех особенностях, окружающих Гаару, как если бы его отец сам спросил. Вместо этого Драко ответил: — Боюсь, я мало что могу вам сказать, он очень замкнутый и, вы понимаешь, вообще не может говорить. Нуу, он мало спит, сэр.— Он надеялся, что это покажется просто невежеством и не таким уж предательством, как казалось. Судя по выражению глаз и напряженной челюсти инспектора, очевидно, его уловка не осталась незамеченной.   На самом деле так оно и было. Глава маленького секретного подразделения Министерства был зол из-за невежества всех этих школьников, сговорившихся учителей, и даже сына такой хорошо воспитанной волшебной семьи. Несмотря на вероятность того, что тайна была именно таковой, загадкой для всех, включая студентов, даже для того, с кем он жил в одной комнате, он не мог рисковать оставить источник информации неиспользованным, поэтому попытался усилить давление. В конце концов, на протяжении всего этого разговора, в отличие от предыдущего, МакГонагалл не просила его настойчиво оставить студента в покое, а вместо этого стояла в стороне, напряженная и настороженная.  — Мне больно слышать, что многообещающий новый студент никому здесь не открылся. Как его сосед по комнате, я ожидал, что кто-то с таким проницательным отцом, как твой, по крайней мере, сможет оценить кого-то, кто так близок с ним. — Ударить по его гордости и упомянуть отца в том же предложении, это жестоко, но если досье на семью Малфоев было настолько точным, насколько должно быть, сын должен бояться своего отца и очень гордиться им.   — Я уверен, что вы поймете, мистер Морбидус. Сэр, Гаара — это своего рода загадка, но вы, вероятно, не очень глубоко изучали что-то вроде нового ученика, в конце концов. Человеку вашего положения не составит труда найти подобную информацию, не так ли? — Драко мог бы упрекнуть себя за то, что поддался насмешке и снова поддался своей гордости. Он только что разозлил человека, которого его отец опасался. Была причина, по которой его не было в Когтевране, и несколько причин, по которым он не был в Пуффендуе, но именно в такие моменты он задавался вопросом, почему Распределяющая Шляпа хотя бы не остановилась, чтобы подумать о том, чтобы поместить его с такой легкостью в … Он разбудил своих внутренних гриффиндор-ненавидещего. Просто прохожу через соответствующие следственные каналы. Необходимо соблюдать надлежащее поведение. А теперь беги. Холодная, тихая, дрожащая ярость в голосе худощавого человека подсказала Драко не задерживаться здесь и не праздновать свою маленькую победу над ужасным человеком. Он быстро убежал, уловив смесь гордости и беспокойства, которые, как он думал, он никогда не уловит, на лице МакГонагалл, направленном в его сторону.   —Я думаю, что ученикам пора идти на обед, а нам следует пробраться в Большой Зал, возможно, Гаара уже будет там, и там вы сможете закончить свои разъяснения Хенрик сомневался в этом, но, тем не менее, последовал за своим проводником, на тот случай, если они были так же глупо уверены в себе, как ребенок Малфоя, и решили выставить перед ним этого «Гаару». Это оказалось трудоемким заданием, и он хотел передать министру что-то конкретное вместе со своим отчетом о дементорах. Ему все еще нужно было следить за этим, и он скоро сделает это. Ему нужно было проверить Темный Лес, а этот лес был позорно опасен, когда он был ребенком, но теперь, еще и с дементорами, он был бы опасен даже для взрослого волшебника его уровня.   — Ясно.   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   — Эй, вы уже видели его? — спросил Драко, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что Гаара не проскользнул в зал, снова повернувшись спиной.   — Нет, все говорят разное, никто не знает, где он. Все, кого мы спрашиваем, говорят, что он где-то еще — Рой выглядел утомленным, потратив каждую минуту между занятиями на эту услугу для Драко. Найти Гаару было невозможно даже после того, как он заручился поддержкой всех своих общих друзей и друзей Драко. Даже учителя не предложили свою помощь в поисках пропавшего ученика. —Не волнуйтесь, мы передадим Гааре сообщение если увидем его.   Драко подозревал, что исчезновение Гаары и выступление тем утром за завтраком, вероятно, были связаны с тем же жутким инспектором, который тоже искал Гаару. И что столь необходимый Гааре частный наставник по магии, профессор Люпин, вероятно, перемещал его. Тем не менее, он идеально все подготовил для этого дня, и то, что цель случайно скрылась, было просто несправедливо.   Когда он еще раз осмотрел зал, включая потолок, поскольку с Гаарой это было вполне осуществимо, он заметил мистера Морбидуса и профессора МакГонагалл, входивших в Большой зал. Платиновый блондин быстро скользнул в кресло и постарался не привлекать к себе внимания. Он уже заслужил гнев страшного человека, и ему не нужно было ловить его взгляд. Он прекрасно привык иметь дело со страшными людьми, его отцом, Гаарой и главой дома, если назвать лишь троих, но Морбидус отличался в одном ключевом отношении, в отличие от трех других, Морбидус явно не испытывал бы никаких угрызений совести, если бы его пытали или убьют, если он каким-либо значимым образом перейдет ему дорогу.   Оглядываясь назад, Драко надеялся, что расследование дела Гаары не так уж и важно, иначе он наверняка вскоре свяжется со своим отцом и попросит защиты.   А затем он посмотрел прямо на главный стол и в настороженные глаза инспектора, не вздрагивая и не упираясь. Ему следовало съеживаться и писать письма отцу, умоляя о защите и утешении, но он не мог бы показаться Гааре в таком виде. Гаара заставит ужасного работника Министерства подчиниться взгляду или использовать свой песок, чтобы... атаковать любым способом, которым песок Гаары на самом деле атаковал волшебников. Он не собирался быть львом, стоящим высоко и сталкивающимся со всевозможными опасностями, он оставил бы глупый героизм гриффиндорцам, но он устал быть не более чем змеей, прячущейся в траве. Темный Лорд, человек, в идеалах которого он начал сомневаться, но чьи способности и харизма все еще вызывали восхищение в его глазах, не стал бы уклоняться от конфликтов, как слабак. И хотя Драко не собирался убить или попытать лакея Министерства, он все же не собирался прятаться в траве и ждать, пока на него наступят. За учительским столом в другом конце Большого зала Морбидус сидел между МакГонагалл и Дамблдором. Он подозревал, что этот шаг был направлен на то, чтобы отделить его от других сотрудников, которым, возможно, пришлось бы менее тяжело, чем двум ветеранам политической войны, которыми он был. размещен между. Он не заставлял себя вести светскую беседу и вместо этого проводил время еды, лениво потягивая приготовленный для него, по общему признанию, роскошный суп, в то время как его глаза метались вверх и каждые несколько минут осматривали столовую в поисках чего-нибудь необычного. обычный. Прошло более получаса, пока Морбидус наблюдал и ждал Гаару, рыжеволосого, невысокого мальчика, который будет один. Подумал, что ему повезло, взволнованно приподняв бровь, он заметил относительно маленького рыжего мальчика. Вошел мальчик, и Морбиус поеял что это не тот, когда узнал рядом с ним Гарри Поттера и вспомнил, что один из мальчиков Уизли был известным соратником Мальчика-Который-Выжил.   — Пора бы подрйти к первому запросу. — Наклонившись к МакГонагалл, Морбидус сказал: — Не могли бы вы сопроводить меня в Темный Лес, когда вы закончите здесь? Мне было поручено расследовать конкретное дело, касающееся дементоров, и мне нужен прямой доступ к ним. Я полностью владею чарами Патронуса, поэтому при тесном контакте не должно возникнуть никаких проблем.   МакГонагалл не была уверена, что заставило ее более осторожно идти в Запретный лес, наполненный дементорами среди многих других кошмарных существ, и не вести столь же омерзительную сущность для расследования дементоров. Как бы это ни было затруднительно, она знала, что более чем способна справиться с чем угодно в этом лесу, включая инспектора, если возникнет такая необходимость. Она промокнула салфеткой уголки морщинистого рта и жестом пригласила его идти вперед. Она все равно уже потеряла аппетит. Прогулка была тихой, и погода была довольно хорошей, если принять во внимание осенний поворот, который она приняла в последнее время. Когда они подошли к опушке леса, Минерва заметила Хагрида, несущего на плечах что-то явно остренькое, а за ним следовал какой-то гиппогриф. Она остановилась и протянула руку Морбидусу, чтобы тот сделал то же самое и остановился. К этому времени Хагрид и его спутник тоже остановились, и смотритель внимательно наблюдал, как зверь, которого он вел обратно в загон, заметил остальных. Минерва поклонилась медленно и неуверенно, ее старая спина не поддавалась так легко, как у подростка, прежде чем посетитель выполнил тихий, прямой и сдержанный поклон. Гиппогриф рассматривал их, проводя больше времени за Морбидусом, прежде чем тоже опустил голову, соглашаясь с их приближением. — Добрый день, профессор МакГонагалл. Это тот самый инспектор, о котором нам говорили?   — Да. Мистер Морбидус попросил, чтобы его сопроводили в лес для проведения нескольких тестов. Не будете ли вы так любезны провести нас внутрь?   — Почему нет. Без проблем. Однако через некоторое время у меня прибудет класс…   — Я уверен, что они будут в порядке сами по себе в течение нескольких минут.   Хагрид бодро попытался поприветствовать инспектора, доходя до того, что пожимал ему руку, жест, на который тотчас же ответили в ответ, хотя бы для того, чтобы ублажить тупого человека, но ни одно из вечных веселий Хагрида не оказало на Морбидуса никакого видимого эффекта, за исключением того, что его голова быстро закружилась. повернуть к месту назначения и быстро предложить ему начать, если у них есть другие обязанности. Когда они достигли дальнего края укрывающей друг друга линии деревьев, Хагрид повел своего отряда гиппогрифов в кораллы вместе с другими представителями этого вида, и группа продолжила свой путь во тьму. Всего через несколько минут путешествия Морбидус полез в свою нарядную мантию и достал золотой диск, который удобно помещался в его длинной руке, на поверхности которого было небольшое черное пятно. Когда он повернулся, пятно, казалось, соответствовало истинному северу по компасу. Они отправились с пятном в качестве ориентира, Морбидус предложил минимальное объяснение причин своего расследования, а именно то, что несколько дементоров пропали без вести с момента их размещения в Хогвартсе, и ему нужно было выяснить, сбежали ли они или они пострадать, что было серьезной проблемой, поскольку это означало бы, что кто-то, возможно, их цель, имел способ защитить себя от охранников.   Устройство привело троицу к множеству дементоров во время прогулки, где МакГонагалл и Морбидус использовали чары партонуса, чтобы отогнать их. Хагрид, стоя позади Минервы, пытаясь найти ту плитку шоколада, которую он мог поклясться, что оставил в пальто в прошлый четверг, заметил что патронус Морбидуса был недостаточно развит, учитывая предполагаемые способности и влияние этого человека. Он не был даже похож на фигуру животного. Но с другой стороны, Хагрид предположил, что такой мрачный человек, как инспектор, должен изо всех сил пытаться вызвать достаточно счастья, чтобы полностью проявить его, или, может быть, бледный человек, всего на фут ниже полугиганта, просто не видел необходимости вызывать полный патронус в компании только одного дементора и еще одной компетентной ведьмы, проводящей поблизости. В любом случае, Хагрид не высказал вслух ни одной из этих мыслей, так как искренне не хотел получать от инспектора больше внимания, чем он уже получил. Министерство уже многое у него забрало, и в прошлом году оно показало, что без колебаний возьмет еще.   После еще нескольких встреч с все еще летающими вокруг дементорами Морбидус вывел их на пустую поляну, отчего плотные губы мужчины скрипнули вверх в странной ухмылке. Как только ухмылка утихла, он повернулся к профессору МакГонагалл и вежливо попросил ее наблюдать, пока он будет проводить осмотр, на что сбитая с толку ведьма кивнула. Морбидус подошел к центру поляны, низко наклонился, опустился на одно колено и помахал своим министерским гаджетом над участком земли. Тот издал звуковой сигнал, и он воспользовался причудливой ручкой, которую вытащил из кармана, чтобы пересыпать немного грязи в небольшой мешочек, прежде чем плавно засунуть их обоих обратно в мантию и подняться.   — Спасибо за ваше снисхождение. Я верю, что теперь у меня есть то, за чем я пришел.— Его признательность была высказана легким кивком, прежде чем он выжидающе повернулся к Хагриду.   — Подожди минутку, Рубеус. Мистер Морбидус, позвольте спросить, зачем вы пришли сюда?   — Полагаю, что-то вроде объяснения в порядке. Наши отчеты показывают, что относительно большое количество дементоров, размещенных здесь, в Хогвартсе, пропало, и я только что установил, что по крайней мере один, а возможно и больше, из пропавших дементоров был убит. — Убит? Дементор? — Минерва была потрясена: —Это непростая задача для любой ведьмы или волшебника, вы же не хотите сказать, что Сириус Блэк приобрел палочку, не так ли?   — Я ни на что не намекаю, профессор, я просто здесь для того, чтобы собрать информацию, чтобы мой офис совместно с Министерством смог определить после надлежащего расследования и рассмотрения причину этих исчезновений. Прежде чем я представлю свои выводы, хотите ли вы что-нибудь добавить, мистер Хагрид? Вы смотритель здесь, в Хогвартсе, не так ли?   — Ну да, я имею в виду нет. Я управляю территорией и храню ключи, но не видел ничего, что могло бы напасть на дементора.   — Вы хотите сказать, что в этом лесу ничто не сможет убить дюжину дементоров за несколько недель? Хенрик был больше заинтересован в этом вопросе, чем в исполнении своего долга, поскольку все известные существа в Темном лесу, окружающем Хогвартс, были записаны и хорошо задокументированы, и все они будут исследованы в ходе расследования.   — Я уверен, что многие вполне могут, но большинство животных до смерти их боятся, поэтому держатся подальше.   — Значит, вам вообще нечего добавить к моему расследованию, мистер Хагрид? Что-то в этом лесу, который вы патрулируете, убивает дементоров Министерства, а вы ничего не знаете. Ничего странного или необычного не произошло? Скажи мне, есть что-нибудь ? — Когда он говорил, голос мужчины стал немного более взволнованным, намного ниже того уровня, который можно было бы ассоциировать с гневом или разочарованием, но, судя по ровному разговору Морбидуса, это вызывало тревогу. — Я уверен, что Хагрид сказал бы вам, если бы он что-нибудь видел. —  МакГонагалл поставила точку.   — Да, я думаю, вы правы, но мне нужно быть более тщательным в этом вопросе— Он снова повернулся на каблуках и сказал Хагриду: — А теперь, если вы не возражаете, мистер Хагрид. Прежде чем уйти, я хотел бы еще раз поговорить с директором. Думаю, у меня есть то, что мне нужно.   Пока они возвращались в замок, Хагрид задавался вопросом, стоило ли ему упомянуть о том странном маленьком двуногом, которого он видел несколько недель назад. Конечно, он был слишком мал, чтобы даже дотянуться до дементора, не говоря уже о том, чтобы убить его. Возможно, у него был родитель побольше, но тогда этот родитель не позволил бы ему бегать самостоятельно, когда он был таким маленьким и беззащитным. Хотя, конечно, он не мог сказать наверняка, не зная, в чем дело. Тем не менее, он решил ни в коем случае не упоминать об этом, потому что не хотел, чтобы Министерство послало пятьдесят охотников выкурить это вместе со всеми другими вещами, которые он технически не должен был скрывать в лесу.   Когда они вышли из-под полога Темного Леса, Морбидус, не говоря ни слова, остановился как вкопанный и снова присел на корточки. Минерва обеспокоенно оглянулась, прежде чем услышала, как он разговаривает с Хагридом: —Это случайно не грядка клубники?   — Да. У вас хороший вкус к продуктам— Хагрид, впервые с тех пор, как он вступил в контакт с чиновником Министерства, выглядел так, будто в нем была какая-то жизнь. Даже Морбидус улыбался своей мрачной улыбкой, обозревая обширные поля фруктов и овощей. — Большую часть фруктов и овощей я выращиваю для замка. — Это, должно быть, довольно сложная задача, я не думаю, что те, кто там… Извините, я совсем забылся. Профессор МакГонагалл, не могли бы вы вызвать директора? Я попрощаюсь здесь. За один день я увидел достаточно Хогвартса. Итак, профессор Хагрид, вы случайно не выращиваете брюссельскую капусту?   Минерва быстро ушла, хотя бы для того, чтобы тлеть в одиночестве, пока она совершала долгий ненужный путь до замка и через него, чтобы «забрать» директора. Она не была молодой женщиной, разве убьет людей, если они будут относиться к ней с меньшим уважением? В ближайшем будущем она определенно выделит день для себя. Она бы попросила Северуса заменить ее. Люпин и она провели весь день, играя в абсурдные игры Альбуса, и он мог продолжать вести себя как обычно. Ее не удивило бы, если бы Ремус не провёл день или два на своих занятиях в ближайшем будущем, что, несомненно, имело бы большое значение, учитывая то состояние, в котором он часто оставался после полнолуния.   К тому времени, как Минерва уже стояла в его кабинете, она практически умоляла Альбуса продолжать без нее, поскольку она уже едва могла стоять. С мягкой улыбкой Дамблдор поблагодарил ее и отправился в путь, зная, что он в долгу перед своим старым другом, и простое «спасибо» не сможет его выплатить.   Как только директор ушел, Минерва бросила на Фоукса злобный взгляд только за то, что он вечно молодое животное. Существо прихорашивалось и делало вид, что не замечает пристального взгляда ревнивого учителя.   " Может быть, мне придется рассказать ей о некоторых секретных ходах, которыми я пользовался в замке в своей немощной старости" размышлял на ходу Дамблдор. Он хотел оставить их при себе, пока не выйдет на пенсию. Они помогали поддерживать иллюзию, что он везде и все знает. Плюс он мог удивить любого бездельничающего студента в коридоре. Может быть, ему стоит записать несколько из них, чтобы его преемница смогла делать то же самое? Директора и директрисы Хогвартса всегда должны иметь возможность много знать о жителях школы.   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   Когда МакГонагалл невольно вошла в замок одна, Люпин, внимательно наблюдая за своим маленьким серебряным компасом, вывел Гаару обратно на землю, окружавшую гигантское здание. Оборванный профессор подумал, что было бы неплохо снова присоединиться к Хагриду за легким обедом под «видом» передачи еще одного послания полугиганту. Люпин надеялся, что Гаара был настолько непосвящен в волшебную культуру, что не знал, что существует множество более простых способов передачи сообщений между профессорами.   Однако, когда пара прибыла в хижину во второй раз за день, проходя мимо одинокой гончей с тем же энтузиазмом, что и раньше, стало очевидно, что Хагрида нет дома. Ремус попытался заглянуть в одно из окон хижины, но из-за того, что они были настолько затуманены и треснуты, он не смог увидеть в коттедже никаких темных силуэтов, указывающих на то, что Хагрид может быть внутри.   Еще более любопытно, что вдалеке, недалеко от края Запретного леса, стояли (как назло) без присмотра студенты третьего курса по уходу за магическими существами. Судя по их явному безделью, их профессор так и не появился. При приближении стало совершенно ясно, что смешанный класс гриффиндорцев и слизеринцев не видел ни шкуры, ни волос своего профессора с тех пор, как они прибыли после обеда. Не имея другого подходящего выбора, кроме как предоставить группу четырнадцатилетних подростков самим себе, Люпин решил на время взять на себя управление классом, пока либо Хагрид не вернется, либо МакГонагалл и инспектор снова не покинут замок. Пока Люпин спорил с удивленным классом и пытался использовать свои ограниченные знания о магических существах, которые не были им, Гаара подошел и встал позади класса, прекрасно понимая, что ему не нужно делать записи у ошеломленный учитель Защиты от темных искусств.   Кроме того, в тот день он услышал от этого человека более чем достаточно, и то, что ему пришлось в течение десяти лет слушать демонические голоса в своей голове, бессвязно рассказывающие об убийствах и резне, научило его нескольким вещам, в том числе тому, что у него не хватало терпения к бессвязной болтовне.   ...И еще он узнал, что не является каннибал, что стало большим облегчением для жителей Суны и большим разочарованием для монстра в его голове... OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   — Ах, директор. Ваш мистер Хагрид только что рассказал мне все о том, что происходит в последнее время на территории школы. Это было увлекательно.   — Так вы видели крапиву за стеной? Должен признаться, этот чай мне очень нравился с тех пор, как меня на него уговорил ваш профессор Трелони —  Дамблдор был почти оскорблен такой простой уловкой. Он доверял Хагриду так же, как и Северусу, а может быть, даже больше.   — О, ну, думаю, мне придется встретиться с ними во время следующей проверки, когда бы она ни состоялась. Время поджимает.   — Вы уходите?   — Ну, это прискорбно, но у меня сегодня есть и другие обязанности. Прежде чем уйти, я чувствую, что должен спросить, поскольку мне не повезло в этом вопросе, можете ли вы сказать мне, где этот переведенный студент. Как его звали?   — Гаара..?   — Ах да. Я только хотел проверить мальчика, убедиться, что с ним все в порядке, но его, похоже, нигде нет, или, скорее, он, кажется, был повсюду. Есть ли что-то, что мне следует знать, хотя бы для того, чтобы зафиксировать?   — Ваша преданность талантливому молодому студенту глоток свежего воздуха, мистер Морбидус. Как вы можете себе представить, любому студенту, поздно начинающему учиться в Хогвартсе, придется изо всех сил пытаться догнать своих сверстников самостоятельно, — начал Альбус, но его довольно грубо прервали.   — Именно поэтому я и сам министр магии проявили личный интерес к этому необычному делу. — Морбидус выглядел так, словно хотел продолжить, но его тоже прервали.   — Именно поэтому было решено, что ему время от времени будет оказываться небольшая дополнительная помощь, чтобы он соответствовал высоким стандартам, которых мы желаем достичь всем нашим ученикам. Как вы наверняка слышали, сегодня он был с профессором Ремусом Люпином. До сих пор он мог очень сильно помочь мальчику, и я уверен, что вы и министр будете рады это услышать.   — Вполне, но с моей стороны было бы ужасным упущением, если бы я не попросил доказательств по этому поводу, чтобы успокоить министра Фаджа.   — Ну, здесь нет никаких проблем. Мы будем рады показать вам доказательства.— Альбус был мастером игр, но это не означало, что он до сих пор не получал от них удовольствия. Развешивать вещи таким людям, как инспектор, чтобы за них можно было хвататься, было непреодолимым удовольствием. — Я лично отправлю вам его отчеты об оценках, чтобы вы могли увидеть, как мы его оценили. Вы будете удивлены тем, что мы можем сделать за такое короткое время.   — Я уверен, что так бы и сделал. — Морбидус выглядел так, будто с каждой секундой становился холоднее, его глаза потемнели до глубины Снейпа. —Но не было бы более эффективно, если бы я лично встретился с мальчиком, ведь я уже проделал весь этот путь.   — Я бы и не мечтал оставить тебя, мой мальчик. Вы важный человек в Министерстве, и я не мог лишить их ваших услуг из-за простой мелочи. Я не хочу об этом слышать — Дамблдору было весело, поэтому он отправил злоумышленника в путь. Альбус сам разберется с Гаарой так, как он считает нужным. У него уже давно не было полного уважения к правительству, и последняя Магическая война доказала, что он лучше разбирается в людях, чем коллектив политиков.   — Да, да, вы выиграли. Я уверен, что вы правы, поэтому я полагаюсь на вас и с нетерпением жду результатов. Если они не продолжат свои нынешние выдающиеся улучшения, я уверен, что министерство сможет принять некоторые меры, чтобы облегчить нагрузку на ваш персонал. Если говорить о более мрачной ноте, я боюсь, что дементорам придется оставаться на территории школы на неопределенный срок, и им, возможно, придется изменить схему своего патрулирования в ближайшие недели, чтобы усилить безопасность. Вы, конечно, будете уведомлены в свое время. — Спасибо.   — А теперь, я думаю, мне лучше отправиться в путь. Было очень приятно, директор Дамблдор.   — Пожалуйста, заходите еще раз, Хенрик.   Шаги инспектора чуть-чуть замедлились, когда он услышал, как насмехающийся старик неуважительно назвал его имя. Он наверняка не вернулся бы в школу, если бы мог. Слишком много хлопот, когда он мог послать любое количество своих работников исследовать дементоров и мальчика-невидимку.   Пока его паучьи ноги взбирались по крутому холму, ведущему к замку, к главным воротам, из которых он планировал выйти так же, как и прибыл, Морбидус размышлял о том, как он доложит министру о своих выводах. Тот факт, что Блэк или какое-то другое существо убивало размещенных дементоров, вызывал беспокойство, но, по крайней мере, он мог сказать Корнелиусу, что этот ребенок «Гаара», хотя и подозрительный во многих отношениях, не представлял непосредственной угрозы и поэтому был достаточно неважен, чтобы отложить до более позднего времени, когда они смогут безопасно вступить в контакт и должным образом ввести его в бюрократию. Задачу, которую ему наверняка не нужно было бы выполнять самому. Вероятно, он даже смог бы заставить эту невыносимую Амбридж сделать это. Что угодно, чтобы помешать ей помечать оборотней и отнимать у простых людей рабочие места или что-то еще, что она пыталась передать Визенгамоту.   Теперь, когда он стоял выше на холме, глядя вниз с одной стороны на Альбуса Дамблдора, вероятно, поздравляющего своего придурковатого помощника Рубеуса Хагрида, а с другой стороны холма, прямо у подножья, где сходились травянистые поля. В Темном лесу он увидел класс молодых подростков, сбившихся в кучу без присмотра, поскольку двое из них, казалось, довольно сильно спорили. Присмотревшись, всматриваясь поверх очков и прищурив глаза, он заметил, что одним из ссорящихся детей был черноволосый ребенок, поразительно похожий на фотографии Гарри Поттера, которые он видел в досье. А другой был совершенно далек от довольно типично выглядящих студентов, круживших в бурной дискуссии. У более низкого из двоих были ярко-алые волосы, он нес на спине какую-то сумку, почти такую ​​же большую, как он сам, и молчал.   Внезапно мальчик Поттер, очевидно, довел себя до безумия и вытащил палочку, прежде чем наложить заклинание на рыжего. Морбидус почти не сомневался, что каким-то образом мальчик, которого он искал весь день, оказался прямо перед его глазами, и на следующей неделе его собирался проклясть мальчик-который-выжил. Бедный переведенный, вероятно, магглорожденный, судя по тому, что он не сразу выхватил палочку для защиты, даже не попытался увернуться от приближающегося проклятия. Морбидус с ухмылкой наблюдал за этим разговором вплоть до кастинга, поскольку оказалось, что ребенок действительно был просто неопытным новым учеником, о котором просто не было ни в каких записях, вероятно, из-за жестокого обращения в семье, которое привело к травме, связанной с заглушением. Очевидные интриги Дамблдора можно объяснить паранойей. В эти темные времена не о чем беспокоиться.   После наложения низкоуровневого проклятия палочкой Гарри Поттера его впечатления и приоритеты радикально изменились, поскольку на его глазах мальчик, который не вытащил палочку и даже не поднял палец, каким-то образом отдал команду, которая казалась мутной. вода или песок льются из бутылки на его спину и образуют толстый, непоколебимый щит, полностью защищающий его.   Вскоре драка переросла в то, что Поттер бесполезно выпускал множество заклинаний по щиту, который блокировал их со всех сторон, прежде чем отойти в сторону, чтобы ребенок, которого он считал Гаарой, мог выстрелить в ответ одним или двумя значительно большими и более опасными заклинаниями. Этот цикл повторялся некоторое время, и самое странное в рыжем мальчике, кроме того, что он управлял песком с такой легкостью и ловкостью, заключалось в том, что у него, казалось, было так мало навыков в своих дуэльных способностях. Его заклинания были неотточенными, его работа с палочкой и заклинания были небрежными, а его форма и позиция были просто неправильными. Но все же мальчик выглядел почти скучающим, поскольку песок блокировал каждую атаку, даже ту, которую победитель Темного Лорда посылал в полет, чтобы ударить его по затылку.   Хенрик Морбидус смотрел на него с растущей тревогой и восхищением, хотя Дамблдор ничуть не стал мудрее.   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   Незадолго до того, как разразились разногласия, Люпин стоял перед толпой студентов, вовлеченных в начальное обсуждение того, что несколько наиболее прилежных учеников изучали в этом году, уклоняясь при этом от вопросов о том, почему он гулял по школе с Гаарой или кем был этот высокий и страшный мужчина. Вероятно, самая прилежная ученица за пределами Рейвенкло, Гермиона Грейнджер не была впереди класса, разговаривая с профессором Люпином, как ей могло бы понравиться, вместо этого она отдыхала вместе с Гарри и Роном сзади. Что ж, она заслужила отдых, она не была так уверена в том, что Гарри и Рон должны были быть первыми, кто попытался нанять учителя, готового просмотреть некоторые базовые материалы, которые они наверняка не слушали. Удивительно, что ее рыжий друг рассчитывал пройти мимо, не делая заметок и не слушая. Это действительно было так. Гермиона немного волновалась, когда Хагрид, который весь семестр так заботился о том, чтобы выглядеть и вести себя профессионально, чтобы его уважали как учителя, так опаздывал на занятия. Она уже начала задаваться вопросом, стоит ли ей пойти и спросить учителя, что происходит, даже если остальные бездельники из гриффиндорцев и слизеринцев почти наверняка возненавидят ее за то, что она зря потратила свободное время, когда из всех людей показался профессор Люпин. А за ним Гаара. Люпин, определив ситуацию, предложил посидеть на уроке некоторое время, пока профессор Хагрид не вернется, поскольку у него не было других важных обязательств, что было странно, поскольку во время разговора он продолжал поглядывать на серебряные часы каждые несколько минут.   Гермиона не могла не пожалеть преждевременно состарившегося профессора, поскольку вскоре стало ясно, что он не может надеяться на проведение увлекательного урока так далеко за пределами своей области знаний, поэтому вместо этого он собрал некоторых из наиболее заинтересованных студентов. и разговаривал с ними, в то время как все остальные слонялись вокруг и вели свои разговоры. Гермиону не интересовали обсуждения Рона и Гарри предстоящего сезона по квиддичу и чемпионата мира, который пройдет летом, поэтому вместо этого она осматривала различные группы, разбросанные вокруг. Большинство слизеринцев сбились в кучу, как пингвины, лишь изредка бросая на всех взгляды. В их собственном пузыре также было несколько других слизеринцев, которые, как она знала по опыту, были «более милыми» слизеринцами, теми, кто не ругался так вредно, когда обманывал, и, возможно, не придерживался таких же взглядов чистых крови. Насколько она знала, в Слизерине было даже несколько полукровок и магглорожденных, а это означало, что они находились под постоянной угрозой.   Когда она повернулась к нескольким гриффиндорцам, которые сели и вытащили колоду карт, крепко держась за холод, наступающий на них с земли, ее голова сделала двойной поворот, от которого у нее повредилась шея, поскольку он подумал, что она увидела что-то нелепое в этот последний кластер. Но, о чудо, абсурдное и странное даже в мире волшебников действительно произошло, когда она увидела Драко Малфоя, стоящего среди лучших слизеринцев. Противный мальчик, который раньше был лидером в своей маленькой клике сторонников чистоты крови, даже несмотря на то, что за ним следовали головорезы, теперь был с изгоями. Конечно, она и все остальные заметили, что Малфоя все реже и реже замечали среди его обычных друзей, а Крэбб и Гойл давно перестали с ним тусоваться, но неравенство никогда не казалось таким очевидным, когда один из злобных взглядов со стороны Основной корпус Слизерина был направлен прямо на Малфоя. Гермиона огляделась в поисках Гаары, который подошел с Люпином, но остановился сзади с тем же самым спокойным, граничащим с гневом выражением на бледном лице. Она заметила его немного в стороне, который смотрел на лес, не моргая, дольше, чем она сама могла смотреть, и решила еще раз попытаться вступить с ним в бой. Она чувствовала, что с тех пор, как она, Рон и Гарри опрометчиво попытались допросить Гаару той ночью в больничном крыле, он питал определенную враждебность к ним троим. Трудно было быть в этом уверенным, поскольку рыжий относился почти ко всем с чуждым чувством эмоциональной отстраненности.   Даже несмотря на эту неприязнь между ними, Гермиона все равно хотела попытаться помочь Гааре более полно интегрироваться в школу. Она вспомнила свои первые несколько недель в Хогвартсе, когда она была изгоем и «всезнайкой», и хотела избавить Гаару от этого. Даже Драко, казалось, бросил его, как это повлекло за собой их предыдущее расставание, и, учитывая эту физическую и метафорическую дистанцию ​​между ними даже сейчас, на этом уроке, она поняла, что настало время съехаться. Сделав свой первый шаг, она услышала крик и вопль в передней части класса, за которым быстро последовала фигура профессора Люпина, держащего Невилла Лонгботтома и кричащего остальному классу, что он отвезет Невилла в лазарет и что все остальные должны оставаться на своих местах, пока он не вернется. Гермиона наблюдала, как Люпин изо всех сил пытается бежать вверх по холму с огромным весом здоровенного четырнадцатилетнего подростка на руках, и она решила не задаваться вопросом, что случилось с ее соседом по факультету: Невилл так часто получал травмы, что делать это последовательно было выше всяких сил.. И все же то, что Люпин выбрал самый прямой и самый трудный путь в лазарет, не могло быть хорошим знаком. От брюнета не ускользнуло, что, когда он спешил прочь, Люпин, кажется, подчеркнул, что всем следует оставаться здесь. Вероятно, он имел в виду Гаару, которого целый день брали на урок странствий. Гермиона была достаточно свободна от зависти, чтобы задаться вопросом, имеет ли это какое-то отношение к инспектору, который наводил справки о школе и новом переводном ученике. Возможно, последние два года насыщенного событиями образования сделали ее параноиком.   Перерыв закончился, и все вернулись к своему разговору, а Гарри и Рон попытались выйти в начало класса, чтобы узнать, что случилось с Невиллом, Гермиона продолжила путь к Гааре, который откуда-то взял книгу и читал ее ... тихо. Частое видение его с книгами в некотором смысле убедило других читателей, что Гаара на самом деле может быть хорошим человеком, игнорируя их первую настоящую встречу в медицинском крыле; и что все, что ему нужно, это шанс сбежать от всех этих слизеринских фанатиков.   Несмотря на ее благородные намерения и настойчивость, а также ее попытки затронуть приятную тему, Гаара полностью проигнорировал ее и ее усилия. Она поняла, что разговаривает сама с собой, только через пять минут, когда Гаара, читавший все это время, отметил свое место в начале новой главы и передвинул книгу за спину, под тыкву, где он, видимо, держал сумку. и продолжал игнорировать ее, глядя в пространство перед собой.   Любой нормальный человек мог бы воспринять эту незаинтересованность в разговоре как знак сдаться, но, будучи трудолюбивой гриффиндоркой, Гермиона решила использовать несколько вещей из языка жестов, которые знала уже с юности. Тогда она нашла интересную книгу об этом.  Ее вывод заключался в том, что немой Гаара, должно быть, все это время обижался на то, что никто не пытался общаться с ним на должном языке и вместо этого полагался на свои способности с песком, что, несомненно, утомляло его, учитывая вес песка и сложности беспилотного и бессловесного управления им в такой тонкой степени. Если бы он был отзывчивым, что, по ее мнению, было почти наверняка, учитывая ее безупречную логику, она бы приступила к учебе, чтобы, возможно, он смог открыться ей. Она подошла к нему и извинилась за свою бесчувственность, но он не подал виду, что услышал, его глаза даже не заметили ее присутствия. Когда она подняла руку перед грудью и сделала знак «привет» и «извини», глаза Гаары наконец отреагировали, внимательно проследив за ее руками, и его бровь приподнялась. Она ярко улыбнулась, полагая, что наконец-то разобралась с ним, но через несколько мгновений, когда с обеих сторон больше ничего не произошло, его глаза вернулись к своему пристальному взгляду на горизонт, и у нее почти закончились идеи. Оставалось только одно: проявить творческий подход. В конце концов, возможно, все, что было нужно одинокому и уязвимому Гааре, учитывая, что он выглядел немного моложе, чем о нем говорили, — это объятия…   Подойдя ближе к Гааре, она немного обошла его, ища лучший способ инициировать нежеланный и, конечно же, неожиданный физический контакт, и решила, что простое объятие сбоку не будет слишком пугающим для Гаары. Немой слизеринец, казалось, не слишком часто обнимался раньше, и она не хотела его отпугивать. Он не пошевелился ни единым мускулом, когда она подошла ближе, а также не пошевелился, когда ее руки выдвинулись вперед и назад. Он даже не пошевелился, когда, когда она попыталась обнять его, ее резко встретила стена песка, которая, казалось, возникла из ниоткуда и оттолкнула ее на спину как минимум на шесть футов.   Все это время Гаара действительно ничего этого не замечал. Он мысленно пытался понять, не забыл ли он рассортировать и помыть белье, которое оставил в своей и Драко комнате. Он не доверял домашним эльфам, которые делали это за него, поскольку носки казались очень яркими, а он не хотел, чтобы его рубашка случайно окрасилась. Его вывели из размышлений только тогда, когда он услышал громкий вскрик. Джинчурики был раздражен тем, что его отвлекли, так как его уже беспокоила та гриффиндорка, которая вышла перед ним и попыталась скопировать один из его жестов, насколько он мог судить. — Эй, придурок! Извинись прямо сейчас!!!— Гарри был в ярости, подходя ближе к Гааре, который все еще игнорировал его и всех остальных в классе, которые повернулись, чтобы посмотреть на мальчика, когда услышали и увидели, как стена песка оттолкнула Гермиону от него. Рон помогал Гермионе подняться на ноги, которые все еще были довольно шаткими после неожиданной агрессии со стороны Гаары. Она попыталась объяснить, что на самом деле это была ее вина и что она была слишком настойчива и напугала Гаару, но ее снова проигнорировали. — Извинись перед Гермионой, прямо сейчас! Гарри заорал на Гаару, который наконец обернулся, чтобы заметить, что происходит. Единственным ответом, который он получил, был невербальный наклон головы, сигнализирующий о том, что Гаара, очевидно, не понял, что он сделал не так.   Гарри разозлился еще сильнее, чем когда-либо за долгое время, из-за пренебрежения Гаарой безопасностью его друга, и вытащил палочку.  —Ты думаешь, что можете делать все, что захочешь, потому что профессор Люпин оказывает тебе "особое" отношение и дополнительную помощь? Но ты не заслуживаете ничего из этого! Боже, ты такой осел, что даже твой собственный Факультет змей не вынесет твоего присутствия! У тебя здесь был один друг, и почему-то даже Малфой из всех людей нашёл тебя слишком отталкивающим, чтобы стоять рядом. И теперь ты думаешь, что можно просто поколотить мою подругу, когда она пытается быть с тобой вежливой?!   Хотя Гаара повернулся к нему, он больше не обращал внимания на то, что говорил Гарри, вместо этого он задавался вопросом, почему из тыквы высыпался песок. Возможно, Шукаку что-то оттолкнул, и Поттер по какой-то причине обиделся. Это могло быть так. Тем не менее, когда кто-то угрожал ему палочкой или кунаем, Гаара не воспринимал это легкомысленно. Тем более, что это была идеальная ситуация, которую Шукаку хотел бы использовать, чтобы взять под свой контроль, если бы он не был настороже. Шиноби не верил, что то, что случилось с тюленем, могло удержать Шукаку на расстоянии, поэтому он сохранял бдительность и захватил песок снаружи и внутри контейнера своей чакрой. Не видя никакой реакции, Гарри закричал и начал свою первую атаку на Гаару, следуя за ним и парой меньших станнеров по обе стороны от более низкого противника, уверенный в том, что, когда Гаара попытается увернуться от своей первой атаки, он будет пойман. одним из других. Но затем песок поднялся слишком быстро, чтобы его глаза могли уследить за ним, и заблокировал центральное заклинание. Гарри снова поднял палочку, но ему пришлось быстро подпрыгнуть, чтобы избежать любого перегруженного заклинания, которым Гаара счел нужным ответить. К счастью, что бы это ни было, оно не затронуло ни одного ученика позади него. Гаара представлял собой угрозу, когда пытался сделать что-нибудь нормальное с помощью магии, а это означало, что дуэль против него была еще более опасной.   Гарри продолжал стрелять заклинаниями так быстро, как только мог, бегая повсюду, даже позади Гаары, ища слабое место в своей непробиваемой защите. Только одно из заклинаний Гарри прошло сквозь песчаную стену, проскользнув мимо до того, как блок был завершен, но Гаара смог отразить щекочущее заклятие своей палочкой, прежде чем быстро ответить.   Дуэль была довольно недолгой, поскольку Гарри принял ошибочное решение подойти ближе, чтобы повысить свои шансы применить заклинание через защиту песка, которое, казалось, среагировало, даже когда Гаара не знал об этом. Но когда он был достаточно близко, свободная рука Гаары вытянулась и сжалась в кулак, выпустив струю песка, достаточно толстую, чтобы отправить Гарри на спину, прежде чем его палочка была вырвана из его руки песком и упала в руку Гаары.   Когда палочка Гаары была направлена ​​на поверженного и безоружного Гарри, все присутствующие затаили дыхание и стали ждать. Победитель медленно шагнул к проигравшему, его песок все еще защищающе обвивал его, когда рука Гаары снова протянулась, его глаза были прикованы к глазам Гарри в очках. Песок полз по земле, а затем поднялся вверх, зарывая ноги Мальчика-Который-Выжил. Гарри яростно царапал когтями, а песок продолжал подниматься вверх, крепко связывая его. Когда песчаный кокон достиг его груди, из-за чего Гарри стало все труднее и труднее дышать, он почувствовал такой страх, наблюдая, как глаза Гаары расширяются и вытягиваются, глядя на него так сердито. Его губы вытянулись в кривую улыбку.   Только когда песок достиг шеи Гарри, Драко крикнул: — Гаара, стой!   Рыжеволосый ниндзя, казалось, вырвался из транса, его глаза понизили яркость до обычного уровня, а руки поднялись к голове, схватившись за виски. Хотя он и выглядел как мать всех головных болей, песок, окутывающий Гарри, потерял свою целостность, и он смог высвободиться и уползти туда, где его друзья помогли ему подняться. Вскоре гримаса и стиснутые зубы Гаары также исчезли, а его руки опустились по бокам, где одна из них сделала небольшое движение, чтобы песок вернулся на его спину. Он уронил украденную у Гарри палочку и в оцепенении ушел. Гаара больше не хотел убивать детей. Общеизвестно, что все шиноби время от времени убивали ради денег, но он убивал ради развлечения, развлечения Шукаку, и он был монстром. Пока Гаара уходил, потерявшись в прошлом, Рон и Гермиона помогли своему другу, но никто из присутствующих не знал, какое это было чудо, что все, что Гарри получил, — это несколько порезов и царапин. Гермиона обильно извинялась за то, что сделала, хотя и не совсем понимала, что именно, пока проверяла Гарри на наличие более серьезных травм. Рон, с другой стороны, был в такой же ярости, как и Гарри, и клялся, что получит этого монстра за то, что он сделал с обоими своими друзьями. Все трое из троицы были сильно разочарованы тем, что только что произошло, поскольку это доказывало, что, несмотря на недавнюю неудачу в атаках Слизерина на них со стороны Малфоя, которые вселяли в них надежду, что, возможно, все изменится к лучшему, но теперь они знали что слизеринцы действительно все гнилые. Даже Гермиона изо всех сил пыталась понять, как Гаара мог иметь в виду что-то иное, кроме как причинить вред ей и Гарри.   Драко, который теперь стоял в стороне от умеренных, тоже был немного расстроен происходящим. Частично антагонист внутри него все еще хотел увидеть Поттера, страдающего от более серьезной боли, но другая часть, пацифиста, была обеспокоена своим обычно спокойным соседом по комнате. Он хотел броситься к Поттеру и его муди-би ,нет, его другу, и потребовать ответов на то, что только что произошло, что разозлило Гаару, но было ясно, что вся гриффиндорская половина их класса быстро нападет, если в этот момент возникнет малейшая провокация Слизерина. , и маловероятно, что его старые друзья среди змей готовы прийти на помощь в бою.   В наши дни, когда дело касалось Драко, было более вероятно, что слизеринцы в классе будут подстрекать гриффиндорцев. Он был вторым самым ненавистным слизеринцем после очевидного первого. К счастью, его еще не называли открыто предателем крови, так как слухи о таком оскорблении неизбежно доходили до ушей его отца, и тогда любые крики, которые он получал от родителей, казались бы похвалой по сравнению с адом, который обрушился на него. Поскольку ему больше нечего было делать и он был не в том состоянии, чтобы пойти за Гаарой и помочь ему, Драко вернулся к своим новым друзьям, которые теперь вели себя вокруг него заметно тише. В замке, вокруг продолжающейся легенды о Гааре, росло убеждение, что единственный, кто может контролировать такого дикого демона, - это тот, кто заключил с ним контракт. Люди говорили, что Драко призвал Гаару, чтобы стать следующим Темным Лордом. Драко даже рассмеялся, когда впервые услышал об этом, поскольку он кратко обдумывал такое заявление о своей дружбе с Гаарой, но был вынужден полностью отмахнуться от него, поскольку Гаара очень мало слушал из того, что он говорил. Тем не менее, этот последний инцидент только еще больше отдалил Гаару, а затем и Драко от других учеников.   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   Когда Гаара вышел от класса, который он только что терроризировал, устройство, отслеживающее останки дементоров, проследило за его движением и зарегистрировало небольшие следы дементорской пыли внутри тыквы ребенка. Морбидус обернулся, услышав приближающиеся шаги, спускающиеся с холма, и увидел учителя, которого он еще не видел в замке, то есть, предположительно, это был профессор Люпин, который целый день помогал прятать это странное существо.   Люпин подавил вздох, вернувшись на улицу и увидев высокую фигуру инспектора с прямой спиной, пристально смотрящую на удаляющуюся фигуру Гаары возле класса, который он покинул всего двадцать минут назад. Его шаги замедлились, и кровь похолодела, когда инспектор повернулся к нему, сверкнул легкой самодовольной улыбкой и коротким кивком в его сторону. Вся работа Люпина по сохранению Гаары в тайне и безопасности теперь оказалась напрасной.   Люпин стоял перед своим противником и не мог удержаться от пота, поскольку понятия не имел, что делать дальше. Он не мог выбраться из этой ситуации, не мог подкупить, обмануть или убедить инспектора. Позади Морбидуса он увидел, как Дамблдор медленно поднимается по холму к замку, и они обменялись одними и теми же огорченными взглядами, увидев, что Морбидус все еще был там, все еще демонстрируя ту же торжествующую улыбку. Когда Альбус прибыл, он хотел спросить, что видел Морбидус, чтобы он мог разработать стратегию отрицания или, может быть, даже упредить сообщение Фаджу, немедленно отправив ему сообщение о раскрытии некоторой информации, все, что ему нужно было сделать, это отложить инспектор полчаса. Но Морбидус остановил его, сказав: — Большое спасибо за организацию этой самой... интересной проверки, директор. Я сейчас пойду. Он не обернулся и не замедлил шага. Он как будто пытался удержаться от прыжков вместе со своими гигантскими ногами, настолько он был воодушевлен своим открытием.   Он целеустремленно шел через школу, маленьким детям приходилось торопиться, чтобы уступить ему дорогу, и как только он перешел мост и оказался за пределами охранных охран замка, Морбидус аппарировал прямо ко входу в замок. Министерство, где он прорвался мимо очередей сотрудников, пытавшихся проникнуть в здание, напугав многих из них одним своим присутствием.   Мужчина с дурными предчувствиями вошел прямо в кабинет Корнелиуса Фаджа, игнорируя слабые протесты секретаря министра, и потребовал немедленного отчета, несмотря на то, что Люциус Малфой сидел напротив министра, который в данный момент проводил совещание. Неискренне Морбидус извинился, когда Люциуса вывели из кабинета. Как только дверь была заперта и были применены стандартные заклинания конфиденциальности, глава административных инспекторов министра представил отчет о своих выводах. Он рассказал о том, как убивали дементоров и что Блэк не был виновником, что за это, вероятно, был ответственен этот «Гаара-но Сабаку» или как его там.., что он, вероятно, не был полностью человеком, и что этот Гаара определенно был чем-то, о чем стоит беспокоиться.   Морбидус вышел из кабинета Фаджа вместе с министром, держащим свою толстую голову красными руками, а чиновник небрежно заметил Люциусу, что ему следует быть осторожнее с тем, с кем его сын вступит в союз в будущем, если он хочет остаться в Министерстве. добрая услуга. Фадж понял, что благодаря этому отчету количество его проблем увеличелось.  Мало того, что массовый убийца и Пожиратель Смерти, Сириус Блэк, оказался на свободе после того, как проскользнул мимо дементоров в Азкабане, но теперь он был обеспокоен этим странным Гаарой, которого допустили в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Гаара был загадкой, которую Министерство не могло допустить. У них не было никаких записей о нем, у них даже не было фамилии, только слухи о чем-то вроде «Сабаку но», но и это ничего не дало. И что больше всего беспокоило Гаару, на его палочке не было следа, который был обязательным для всех палочек, изготовленных более четырехсот лет назад. Морбидус старательно проследил все передвижения Гаары за пределами Хогвартса, даже до Оливандера, прежде чем искать мальчика самому.   Но даже Гаара казался неважным в свете самой большой проблемы, с которой он сейчас столкнулся; Фадж больше не мог доверять своему давнему союзнику и уверенному в себе Альбусу Дамблдору. Если Дамблдор, самый могущественный из ныне живущих волшебников, использовал величайшую магическую школу в мире, чтобы хранить от него секреты в такое время, то в будущем ему предстоит ужасная битва. Министру магии нужно было принять меры, но даже неумелый политик, которого он признал, не мог безрассудно ввязываться в это дело. Ему следует быть особенно осторожным в этом вопросе.   Он пригласил Люциуса обратно, но оставил при себе то, что ему только что сказали.   Дела, конечно, были ужасными.   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   На следующее утро в замке все вернулось на круги своя, по крайней мере, для студентов. Гаара страдал от ужасной тошноты, которую он очень тесно ассоциировал с посещением гаданий; однако невысокая переноска для биджу недавно нашел чудесное решение, которое позволило ему свести на нет худшее зловоние ароматерапии башни, уткнувшись носом в чашку чая на часовой урок. Его план, хоть и немного отвлекал от того, чему он должен был научиться, но имел и дополнительное преимущество: он выглядел так, словно он усердно трудился над тем, чтобы «заглянуть в будущее» своим «мысленным взором», пока он пристально изучал дно своей чайной чашки. Все, что могло отвлечь Трелони от очередного тревожного пророчества, было обильным бонусом. С другой стороны, через несколько недель профессору и классу пришло в голову, что они не изучали чайный лист с первой недели, и никто из присутствующих не знал, откуда Гаара взял свои чашки чая. Однако это было отклонено, поскольку из всех странных поступков, которые совершил Гаара, вызов чашек чая из ниоткуда на самом деле был довольно несущественным.   Во время этого урока они должны были использовать карты Тарро с людьми, напротив которых сидели, чтобы предсказать их судьбу. По воле судьбы Гаару посадили рядом с Рональдом Уизли, поскольку Трелони хотела проверить внутренний взгляд Рона на ком-то, кроме вечно обреченного Гарри и сомневающейся Гермионы. В конце концов, казалось, что Гааре повезло так же, как и Гарри, поскольку Рон снова и снова говорил ему, что он мертв или собирается умереть, обычно с угрожающим рычанием или взглядом. Это действительно не способствовало хорошему разговору за чаем.   После того, как чай и урок закончились, Гаара спускался от Башни Неприятных запахов, когда заметил, как Драко вырвался из текущей толпы, направляющейся к Большому залу. Гаара был благодарен за то, что он смог сесть за мирную трапезу без надвигающегося чувства страха, исходившего от злой ауры, которую Драко культивировал последние несколько недель. Мало ли он знал, что Драко решил, что сегодня настал день, когда его план наконец будет приведен в действие.   В Большом зале Гаара был практически на небесах, пока ел блюдо из желудков какого-то зверя, которое он наконец-то удосужился заказать накануне вечером. Честно говоря, Гаара был мало удивлен тем, что домашние эльфы на кухне действительно получили записку, которую он оставил вместе с грязной посудой, но еще более удивительным было то, что они смогли прочитать. Он хотел спуститься на кухню, чтобы попросить еще что-нибудь по-домашнему, но каждый раз, когда он спускался туда за чем-нибудь, чтобы дать Пушку, он обнаруживал, что ни один из эльфов не хотел подойти к нему достаточно близко, хотя бы на мгновение. поговорить. К счастью, он, очевидно, все еще нравился эльфам настолько, что они приготовили ему свое особое блюдо... или они действительно его боялись. В любом случае, было приятно снова почувствовать вкус дома.   Пока он перекусывал еще одним жевательным лакомством, эклектичным деликатесом там, откуда он родом, один из новых друзей Драко начал зигзагом приближаться к нему, выглядя таким же испуганным, как будто он видел, как кто-то вел себя вокруг него уже несколько месяцев. Судя по всему, этот мальчик, Норбель?, если он правильно помнил, был одним из наиболее пострадавших свидетелей его спарринга с Поттером накануне. Гаара решил назвать это спаррингом, поскольку не хотел признавать, насколько близок он был к устранению неприятности. Тем не менее, Гаара медленно жевал тост с желудком, наблюдая, как Норбель Рой медленно приближается, так медленно, как если бы он приближался к дикому льву. Гаара был наполовину уверен, что кто-то принес первокурсника в качестве человеческой жертвы на случай, если рыжеволосый был не слишком дружелюбен.   На самом деле, люди вели себя так, будто он действительно убил Мальчика-Который-Выжил. С таким же успехом он мог бы это сделать, учитывая, что люди ведут себя так, как они, но, вероятно, теперь было уже слишком поздно найти Гарри, убить его и заявить, что он только что завершил их бой. Все еще...   — Эм, Гаара? Гаара перестал осматривать зал в поисках мальчика Поттера и двух его друзей и снова повернулся к Рою, который наконец набрался смелости подойти на расстояние, образно говоря. Гаара тупо наблюдал несколько секунд и задавался вопросом, должен ли он подтвердить, что он на самом деле тот «Гаара», которого искал Рой. Видя, что Рой не пошевелился ни единым мускулом с тех пор, как его рот закрылся, почти готовый броситься, как догадался Гаара, он осторожно кивнул.   Увилев согласие Гаары на разговор, Рой немного выдохнул, пытаясь успокоиться.   Может быть, Гаара приобретал репутацию подающего надежды Темного Лорда, и именно так Воланде-что-за-черт обращался со своими подчиненными, убивая их, когда они говорили вне очереди? Это просто показало, насколько мирным был этот мир в течение последнего десятилетия, когда Гаара даже никого не убил, и с ним все еще обращались как с массовым убийцей. Если бы они только знали правду. Гааре пришлось сдержать малейшую кривую улыбку, чтобы она не потянулась к его губам при мысли о том столпотворении, которое развяжет правда, когда Рой перешел к вопросу, почему он на самом деле подошел к Гааре, что, вероятно, было весьма важно, учитывая, как все боялись его в тот момент. момент.  —Д-Дамблдор хочет тебя видеть. М-м… Гаара мог бы подумать, что Рой собирался назвать его «Мистер Гаара».  — Он попросил встретиться с ним у большого гобелена на четвертом этаже. Т-ты знаешь, где это?   Большая, страшная садистская часть шиноби подумывала сказать «нет», просто чтобы заставить слизеринца сопровождать его. Бедный Норбель, вероятно, не добрался бы и до третьего этажа, прежде чем намочил бы штаны. Однако вместо этого Гаара сжалился над другом Драко, кивнул и смотрел, как он медленно отступает, ни разу не поворачиваясь спиной. Только наблюдая за отступлением, Гаара увидел, что многие люди вокруг него видели этот разговор и выглядели еще более напуганными, чем раньше. Следующее, что он узнал, Гаару, вероятно, будут звать Темным Лордом Пескомортом. Это было последнее, что ему было нужно, — еще одно нелепое имя.   Поднимаясь наверх, отказавшись от оставшейся части обеда после того, как он выполнил свои особые запросы, он задавался вопросом, что именно хотел ему сказать директор. Очевидно, речь шла о вчерашнем бою, но Гаара не мог понять, что хотел бы сказать педагог о дружеской дуэли, ведь никто не был убит или покалечен навсегда.   Насколько Гаара знал, а оно, по общему признанию, было столь же ограниченным, как и количество людей, желающих ему что-то рассказать, после вчерашних событий у Гарри и Гермионы не было никаких травм, о которых стоило бы говорить. Возможно, Дамблдору пришлось дать ему пощечину и запереть его в своей комнате , не давать пищу , и .. ой , поскольку в гражданских школах драки не поощрялись. Но тогда почему вместо этого не вызвали Гарри, ведь он это начал? Гаара нашел большой гобелен достаточно быстро, чего и следовало ожидать, учитывая его размеры . Он занимал всю длину коридора, шел параллельно окнам, все, кроме одного, были закрыты. Джинчурики задавался вопросом, где находится Дамблдор. Было ужасно грубо пригласить кого-то поговорить и потом не прийти вовремя. Как он мог усвоить урок уважения к правилам, если директор не соблюдал даже элементарного этикета?   Гаара стоял у открытого окна, морщась от холода, пронизывающего его до костей, но любуясь захватывающим видом на озеро и долину. Даже в такой серый день Гаара считал Шотландию прекрасным местом.   Но затем Шотландия сдвинулась на пару футов вниз, и Гаара на мгновение задумался, почему это произошло. Посмотрев вниз, Гаара увидел, что ковер, на котором он стоял, теперь устойчиво парил в воздухе, и внезапно его магически-авиафобия вспыхнула, и отточенные рефлексы и огромная сила, находившаяся в распоряжении Гаары, покинули его.   Гаара почувствовал себя парализованным, когда проклятый ковер-самолет полетел вверх и вылетел из открытого окна в чистый воздух. Какое-то прилипающее заклинание не позволило ему соскользнуть, но это не утешало, поскольку разум Гаары был полон беспрецедентной паники. Гаара не так уж много раз в своей жизни получал травмы, и еще меньше раз эти травмы были чем-то серьезным. Так что его страх перед магическими полетами был довольно глубоким, как и его страх перед молниями и молниерезами. Если бы Гаара когда-нибудь встретил бы Рйккири или Чидори, он, вероятно, тоже почувствовал бы к ним сильную неприязнь.   Зачарованный ковер взмыл высоко в воздух, пикируя и ныряя. В то время это совершенно ускользнуло от его внимания, но позже Гаара услышал, что значительное количество студентов стали свидетелями происходящего с земли. К счастью, полет продлился всего несколько минут, но для Гаары он мог бы длиться весь день, судя по тому, как он себя чувствовал. К тому времени, когда ковер начал свой последний спуск, Гаара уже был близок к тому, чтобы снова сесть, но его ноги продержались достаточно долго, чтобы ковер нырнул к земле, только вовремя подтянувшись и побежав параллельно ей. Гаара был уже почти готов собраться с силами, чтобы спрыгнуть на землю, когда увидел, что его ковер теперь находится над стеклянной поверхностью Черного озера.   Ковер замер на один ужасный момент, когда Гаара поднял голову и увидел Драко, сидящего на берегу озера с той нелепой, огромной и широкой улыбкой, которую он видел только у одного блондина в своей жизни. Гаара вызвал песок так быстро, как только мог, точно зная, что должно произойти дальше, но прежде чем он смог создать устойчивую платформу, палочка Драко, теперь уже в его руке, указала вниз самым садистским движением. Ковер, казалось, провис под ногами Гаары, а затем он снова упал, на целых десять футов, в пронзительно холодную воду. Единственным утешением, которое он позже признал, было то, что его песок был сохранен, поскольку он все еще внимательно (жалко) плавал над поверхностью рядом с ковром, который болтался, как будто веревки на одном конце были перерезаны.   Гаара вырвался из воды, глубоко вздохнул и задохнулся в безмолвном крике от того, насколько холодной была вода. Он действительно видел лед, образовавшийся на берегу озера. Жгучий холод был сбит с толку только тогда, когда Гаара услышал и увидел абсолютно хриплый смех, доносившийся от его соседа по комнате, наблюдавшего за ним. Завывающий смех прекратился только тогда, когда Гааре удалось подняться на поверхность воды и начать идти по ней, как самый страшная маленькая мессия, которого Драко когда-либо видел. Даже «чудо» перед ним не помешало Драко улыбнуться так, как будто он не улыбался уже несколько недель. Гаара шел по воде, избегая ледяного озера и признания, что он не особенно сильный пловец, в то время как его песок преобразовывал его тыкву и снова прикреплялся к его спине, и все это без его каких-либо жестов, он был настолько сосредоточен, что хотел снова достичь сухой, устойчивой земли. Гаара продолжал идти прямо к Драко, пока они не оказались достаточно близко, чтобы блондин мог увидеть легкую дрожь Гаары. Промокший по совместительству тануки постоял там некоторое время; длинная пауза, чтобы обдумать свой ответ.   Песок вылетел из тыквы Гаары, и Драко не смог удержаться от вздрагивания, пока не увидел, что они пишут сообщение, а не формируют острые усики, чтобы убить его, что, как он всегда предполагал, было возможным.   Сообщение гласило: "Теперь мы квиты."  Гаара под ним изо всех сил старался подавить дрожь настолько, чтобы поднять бровь и выглядеть так же стоически, как обычно.   Драко опустил плечи, вздохнул с облегчением и подтвердил, что сейчас они определенно квиты и что он рад, что все закончилось. Сухой слизеринец был готов предложить Гааре небольшую помощь до замка, чтобы он переоделся в сухую одежду, но прежде чем они успели обменяться чем-либо еще, Гаара кивнул Драко каким-то непостижимым доброжелательным жестом, а затем побежал обратно в замок и их комната. Переодеться теперь было бы гораздо проще, если бы Гааре не приходилось уворачиваться от Драко, чтобы вернуться в свою комнату.   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   — Как это произошло? — МакГонагалл была обеспокоена тем, насколько измотала Альбуса вся эта история. Когда директор задал этот изобличающий вопрос, его голова лежала на руках, что означало, что он смотрел на своих самых доверенных сотрудников так, будто он был в глубокой концентрации, но Минерва знала, что на самом деле у Дамблдора просто не было сил сидеть. прямо сейчас. Даже если МакГонагалл весь день ходила вверх и вниз по лестнице, Альбус использовал бесчисленные заклинания, чтобы манипулировать лестничными клетками и секретными проходами замка, как мог только директор. Именно в такие моменты Минерва вспоминала, что в отличие от нее Альбус не просто стареет, он уже почти вдвое старше ее.   — Мне очень жаль, директор. Если бы я не оставил Гаару одного, Морбидус бы ничего не увидел. — Люпин выглядел как занявший второе место в этом соревновании на истощение, он выглядел напряженным, вероятно, не спал прошлой ночью. А с приближением полнолуния Ремус почувствует эту острую тяжесть в десять раз сильнее. — Я не хочу кого-то обвинять, я просто…   — Ну, я хочу возложить вину. Из-за вашей неудачи один из моих учеников оказался на линии огня. Думаешь, Морбидус оставит все на этом? Это только начало, и теперь он увидел Гаару и увидел, на что он способен: наводнение обрушится на стены замка через несколько недель, а может и дней! Не говори, что сожалеешь, это ничего не значит, если ты уже причинил такой большой ущерб. —  Северус сегодня вечером не держал удары, и, несмотря на то, насколько он был зол, никто из присутствующих не посчитал хорошей идеей упомянуть, что Северус ненавидит Гаару и что он не имеет права злиться из-за него.   — Подождите минутку, профессор Снейп. Однако, несмотря на то, что это была не очень хорошая идея, Хагрид был не из тех, кто отбрасывает моральные сомнения, все знают, как вы относитесь к Гааре. У вас нет права злиться на профессора Люпина, когда он изо всех сил старался помочь. Где вы были, когда все это происходило?   — Достаточно! Северус, сейчас не время обвинять, Альбус прав. Нам нужно решить, каким будет следующий шаг и как лучше всего минимизировать ущерб — Минерва была не в настроении видеть, как ее бывшие ученики спорят с добрым Рубеусом посреди встречи.   — Спасибо, Минерва. Но министерство уже сделало свой ход. Сегодня утром я получил сову от Корнелиуса, уведомляющую меня, что Азкабан собирается направить в Хогвартс еще больше дементоров в ближайшем будущем в качестве меры предосторожности против того, что на них нападало, а также в качестве дополнительной меры против Сириуса Блэка.   — Знаем ли мы, когда прибудут эти сменные дементоры?   — Боюсь, это не так просто, Северус. Министр считает, что для обеспечения безопасности наших учеников он хочет увеличить количество дементоров, охраняющих школу. Он намерен иметь втрое больше людей, охраняющих границы Хогвартса.   — Что? —  Минерва выглядела ошеломленной: —Ты не можешь быть серьезным, Альбус. Здесь, так много дементоров? А как насчет самого Азкабана? Конечно, они не собираются забрать так много охранников, побеги станут еженедельным явлением. — Я думаю, они оставят в тюрьме достаточную охрану. Эти цифры, вероятно, будут составлены из других колоний дементоров по всему миру, которые могут контролировать британское министерство и руководители Азкабана. Собрать такое количество будет непросто даже министру, но, вероятно, это его способ сообщить нам, что он активизирует игру — Ремусу не нравилось, что вокруг так много дементоров, а Сириус так близко.   — Вы же не хотите сказать, что Корнелиус намерен объявить войну Хогвартсу? — Рука МакГонагалл взлетела и прикрыла ей рот, нехарактерный вздох показал всем, насколько опасной была ситуация.  —Они, конечно, не пошли бы так далеко из-за одного студента.   — Профессор Люпин прав, как бы Северусу ни было больно это признавать, министр Фадж заявляет о своих намерениях. Речь идет не об одном ребенке, даже Фадж не настолько прост, чтобы пойти на такую ​​ставку из-за любого мальчика, каким бы чудовищным или непонятным он ни был. Он не объявляет войну; он говорит нам, что знает, что нам нельзя доверять, поэтому он превращает это место в нашу тюрьму временного заключения с охраной».   — Это не может быть правильно. Я знаю, что Министерство иногда допускает ошибки, но никто в мире не заботится о школе больше, чем профессор Дамблдор, они это знают— Хагрид выглядел то ли рассерженным, то ли растерянным; когда речь шла о таких вещах, часто было трудно различить эти два понятия.   — Фаджа это не волнует, и Морбидуса тоже. Теперь они знают, что Альбус и остальная часть школы хранят секреты, и после последних нескольких лет в этой школе эти секреты явно не из тех, над которыми стоит смеяться. Морбидус ветеран, и любое недоверие он считает врагом. И мы все знаем, насколько параноидальным был Фадж вокруг Дамблдора, благодаря глупым слухам об Альбусе, баллотирующемся на пост министра магии. Мы, конечно, не находимся в состоянии войны, но взгляды Министерства теперь пристально прикованы к нам. — Северус знал достаточно, чтобы волноваться так же, как Минерва и Альбус.   — Но это разве нормально, не так ли? Не то чтобы нам есть что скрывать, верно? — Хагрид осматривал комнату, пытаясь увидеть согласие и не находя его. — Рубеус, я боюсь, что, среди прочего, Хогвартс хранит ряд секретов, которые следует хранить в секрете от политиков, в первую очередь о будущем наших студентов. Боюсь, на данный момент мы больше ничего не можем сделать, кроме как вести занятия, руководить школой и изо всех сил стараться сохранять спокойствие. Это ни при каких обстоятельствах не должно дойти до ушей других сотрудников или, что еще хуже, студентов. Мы должны показать Корнелиусу, что абсолютная забота этой школы об учениках в ее стенах, не больше и не меньше. И вдруг Люпину и Снейпу пришло в голову, почему Гаару вообще приняли в школу. Оба мужчины ломали голову над этой загадкой последние два месяца, поскольку она не имела для них никакого смысла. Принять странного студента на обучение, ничего о нем не зная... это означало защитить его. Люпин почувствовал, как волна облегчения смыла часть обреченности, накопившейся благодаря этому разговору. Северус почувствовал скорее раздражение, чем облегчение, поскольку он все еще не видел смысла в заботе о каком-то тревожном маленьком волшебном существе (ничто вроде Гаары не могло быть чистокровным человеком).   Двое безнадежно доверчивых мужчин пришли к неправильному выводу, когда Альбус перешел к менее проблематичным недавним событиям, а именно к тому, почему он увидел предмет их последних проблем, Гаару, вылетевшим из окна четвертого этажа на нелегально ввезенном ковре-самолете.   Сотрудники кратко обсудили розыгрыш, но все взгляды обратились на Снейпа, когда Люпин спросил, предпринял ли Гаара какие-либо шаги, чтобы отомстить. Возможно, им придется перевести ученика в новую школу ради его собственной безопасности. Но Снейп сказал, что, насколько ему известно, дела идут гладко, и Гаара даже вернулся в общежитие вместо того, чтобы спать где-то под присмотром. Минерва была расстроена тем, что один из учеников все это время ночевал в классах, но смягчилась, когда Ремус сказал, что дружбу Гаары с Драко, вероятно, лучше не расследовать.   Никто не упомянул о них прямо, но все мысли виновников, естественно, были направлены на близнецов Уизли, вышедших из-под контроля в этом году. Вслух о них не упоминалось, потому что не было никаких доказательств обвинения, и никто из присутствующих не мог толком понять, как суровым Уизли удалось скопить достаточно денег, чтобы купить на черном рынке ковер-самолет.   Позже Снейп попытался вспомнить, где он слышал упоминание о черном рынке несколько недель назад, но вскоре отказался от этой мысли, поскольку ни один из его слизеринцев не мог опуститься настолько низко, чтобы создавать розыгрыши, тем более над своим соседом по факультету.   Близнецы, со своей стороны, были ошеломлены, увидев Гаару, самого страшного ученика Хогвартса и недавнего победителя Победителя-Сами-Знаете-Кого, летающего на ковре-самолете перед тем, как его окунуть в озеро. МакГонагалл забрала у них баллы, когда они встали посреди ее класса и начали аплодировать из окна. Минерве, со своей стороны, пришлось притвориться, что она ничего не видела, чтобы привести свой класс в порядок. Но все это событие немного вывело близнецов из себя, поскольку это была шутка, которую они просто не могли повторить. Мало того, что ковры-самолеты были невероятно дорогими (и им приходилось разыгрывать по средствам), но Гаара был психопатом, и они не хотели становиться мишенью, чтобы отодвинуть на второй план загадочного шутника. Им придется найти какой-то другой способ вернуть себе место в верхней части школьного списка самых разыскиваемых лиц (прикрепленного к двери Филча, несмотря на просьбы персонала прекратить криминализацию учащихся).   В конце встречи Альбус на несколько мгновений задержал Северуса, чтобы поговорить с ним: — Северус, интересно, могу ли я обратиться к тебе с просьбой?   — Что такое, директор? — Северус загудел, ему никогда не нравился такой тон разговора. Ему никогда не предвещало ничего хорошего, когда Дамблдор просил его о чем-либо. У него были шрамы, которые он мог отнести на счет оказанных ему услуг, и не дай бог Альбус когда-либо отплатил ему за них... — Я хочу обсудить ваш повторный прием Гаары на уроки зельеварения — Снейп широко открыл рот, готовый крикнуть о своем отказе небесам, но его остановил Альбус, поднявший руку, чтобы закончить то, что ему нужно было сказать.  —Принимая во внимание прогресс Гаары, я считаю, что Зелья — единственный класс, в котором у Гаары не было возможности совершенствоваться. Конечно, вы не можете запретить ученику учиться, когда ему явно еще так много нужно выучить и есть желание учиться   — Вы не представляете, какой ущерб нанес этот мальчик моему классу с начала семестра. Он поджег камни Хогвартса! И кроме этого…   — Я хорошо осведомлен о твоих чувствах к Гааре, но если оставить в стороне личные обиды, это школа, Северус, и нравится тебе это или нет, ты учитель. Ваш долг – передать свои знания каждому ученику, проходящему через эти залы». Альбус впадал в отчаяние и прибегал к умолению Северуса от имени гордости слизеринца как учителя.   — Очень хорошо. Я позволю ему вернуться в мой класс при условии, что мне будет разрешено удалить его навсегда, если он создаст еще большую опасность для других в своем классе.   — Мы обсудим это, если будет возможность. Что ж, я очень рад, что ты прозрел, Северус. Я уверен, ты скоро поймешь, почему все остальные учителя в последнее время начали восхвалять Гаару.   —Посмотрим. " Ты вмешиваешься, старый придурок."   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO Пока военный совет в кабинете Дамблдора заканчивал работу, в общежитиях Слизерина Драко просматривал часть своей давно забытой корреспонденции. Гаара спал в своей кровати на другом конце комнаты. И даже во сне он выглядел таким счастливым, ведь не спал на своей все более с каждым днем неудобной (импровизированной) технике песчаной кровати . Теперь Драко знал, что Гааре не обязательно нужен сон. Это просто показывало, насколько счастлив был джуничурики спать, так чтт Драко с такой готовностью был прощен.   Настоящий волшебник не понимал, почему его сосед по комнате не мог выразить ни одной эмоции… вообще, правда. Он знал, что чрезмерные эмоции подходят для меньших факультетов, но Драко не мог вспомнить, видел ли он когда-нибудь, чтобы Гаара хотя бы улыбался. И он определенно никогда не видел, чтобы Гаара смеялся, черт возьми, Драко даже не мог представить, чтобы его невероятно стоический друг посмеивался. На самом деле это была довольно пугающая мысль.   Драко сейчас не нужна была еще одна причина для страха, поэтому он перестал пытаться представить, как Гаара проявляет эмоции, как нормальный человек. Он расставил свои самые мощные заглушающие заклинания и обереги вокруг письменного стола в комнате, просто чтобы то, что он игнорировал в своем посте, не разбудило его спящего соседа по дому. Ему не хотелось бы разбудить Гаару, чтобы Гаара сделал что-то импульсивное и снова разрушил их статус-кво. И, кроме того, ему не нужно было, чтобы друг услышал то, что ему говорили его разгневанные родители. Некоторые вещи были неуместны в ушах друга подростка, даже если Гаара был не из тех, кого можно дразнить. Драко взял самое первое письмо, которое он сложил в стопку, продвинул серебряный нож с фамильным гербом Малфоев, украшенный драгоценными камнями, по шву и вытащил пергамент. Разумеется, темно-зеленые чернила были начерчены чересчур элегантным почерком его отца, но, по крайней мере, это было относительно короткое коммюнике.   «Дорогой Драко,   Мы с твоей мамой все эти дни ждали твою еженедельную сову, но, кажется, ты настолько отвлекся в школе, что забыл свои обязанности за стенами нашего дома. Вам лучше написать, как только вы получите это, иначе вас ждут ужасные последствия.   В своем письме я хочу, чтобы ты рассказал мне больше о своем новом соседе по комнате, Гааре. Я так понимаю, он представляет собой загадку, и я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете. В последнее время появились некоторые отдельные запросы, и как отец соседа по комнате этого Гаары, я имею право знать о нем, не говоря уже о том, что ожидается, что я не знаю. Если он грязнокровка или какой-нибудь безымянный полукровка, не беспокойтесь; Я состою в совете управляющих и, если понадобится, исключу его из Слизерина. По совершенно отдельному вопросу я хочу знать, что произошло между вами и ребятами Крэббом и Гойлом. Их родители просили у меня прощения за некоторые вещи. Я мог бы взять на себя ответственность за твою ссору с ними. Что бы ни случилось, я надеюсь, что вы исправите это к тому времени, как я получу ваш ответ. Я понимаю, что общаться с этими простаками хлопотно, но по мере того, как ты вырастешь, ты лучше поймешь, насколько необходима их поддержка.   Начните писать отчет немедленно.   С уважением, ваш отец, Люциус Брут Малфой, (Глава Чистого и Могущественного Дома Малфоев)   P.S. Твоя мать передает тебе привет. Что ж, это было не так плохо, как он боялся, хотя Драко не собирался открыто отказываться от приказа отца снова подружиться с Винсентом и Грегори. Не то чтобы он не пытался, по крайней мере, на раннем этапе, но они, казалось, боялись его или, что более вероятно, боялись Гаары. Они неестественно боялись его соседа по комнате, прежде чем это стало круто, так что, возможно, Люциус позволил бы ему отказаться от поддержки семей Крэббов и Гойлов в пользу чего-то другого. Возможно, он мог бы убедить своего отца, что Гаара занял этот пост, поскольку он был почти уверен, что Гаара сильнее обоих прошлых приспешников, вместе взятых, и его отец никогда не смирился бы с тем, что у Драко был настоящий «друг» в более традиционном, гриффиндорском смысле. Честно говоря, Драко временами было трудно это понять. Большая надежда, которую ему подарила снисходительность в этом первом письме, вскоре превратилась в отчаяние и удвоилась, когда он увидел, сколько еще недель писем должно было последовать, включая немалое количество писем с заметно более женственным почерком на адресах. Это означало, что его мать тоже вмешалась.   Конечно, Драко знал, что его мать присылала ему письма, возможно, некоторые из своих собственных криков, но в те краткие минуты, когда он читал деловое письмо отца, он по глупости позволил себе забыть об этом.   На этот раз он осторожно использовал нож для вскрытия писем, чтобы взломать сургучную печать на обратной стороне конверта, не желая проверять, что произойдет, если вы откроете письмо не той стороной. К счастью, первое письмо его матери оказалось несколько менее яростным, чем он ожидал. Фактически, все письмо сводилось к тому, как разозлился его отец, как она начала волноваться и хотела знать, как у него дела. О, и ей также было любопытно узнать о Гааре. А кому не было бы?   Следующая стопка писем была похожа на чтение временной шкалы вспыльчивости его отца, за которой вскоре последовало беспокойство его матери, перешедшее в негодование, а затем и в гнев. Неоднократно они угрожали прийти в гости или даже вытащить его из школы. Его мать упомянула, что с тем же успехом она могла бы отправить его в Дурмстранг, если бы он все равно собирался игнорировать ее сов. Его отец, очевидно, также был в контакте с другими чистокровными семьями, посещавшими школу, и явно сломал кончик одного из своих бесценных старинных перьев, когда выколол письмо о том, что другие слизеринцы обвиняют Драко в предательстве-кров… предательстве и за союз с умеренными. Если присмотреться, Драко подумал, что сможет определить, где в письме его отец прекратил писать, оскорбляя нового домашнего эльфа, прежде чем продолжить. Но все это время, несмотря на случайные яростные пятна, его почерк был образцовым. В Хогвартсе этому больше не учат... позорище. В какой-то момент его мать даже сказала, что хотя Темный Лорд никогда не врывался в Хогвартс, она вполне могла бы сделать это сама, если бы он не ответил в ближайшее время.   Последнее письмо было еще более тревожным, поскольку его отец и мать в своем совместном послании перешли в холодную ярость, о чем, очевидно, рассказал отцу тот страшный инспектор, которого он не уважал. А поскольку проверка относительно Гаары была столь громкой и безуспешной, теперь оба хотели получить ответы относительно его соседа по комнате. Драко клялся, что его родители забыли, что в Хогвартс пытается проникнуть массовый убийца, а по территории летает стая дементоров. Это не значит, что он будет им напоминать, поскольку это почти наверняка приведет к тому, что его мать выполнит свою угрозу перевести его в другую школу.   Он читал эти расстраивающие послания более двух часов, не говоря уже о том, чтобы слушать угрожающие завывания, и уже ужасно устал, но Малфой знал, что ему нужно скоро ответить. Дамблдор по той или иной причине упорно блокировал попытки своих родителей посетить Хогвартс, но Драко не мог рассчитывать на то, что его удача продлится долго, особенно тогда, когда у руля был этот назойливый шарлатан-директор. Он напишет это сейчас, а на следующее утро первым делом отправит. «Дорогие отец и мать,   Приношу вам мои самые искренние и глубокие извинения за мое невежливое молчание в последние недели. Эта ошибка в суждении непростительна, и я надеюсь, что вы найдете в себе силы позволить мне объясниться, несмотря на мое вторжение. Я немедленно заверю вас, что в остальном я здоров и невредим, если не считать моего огорчения из-за того, что причинил вам столько страданий своим легкомыслием. Причины того, что я не ответил должным образом и своевременно на ваши письма, какими бы неадекватными они ни были, связаны с моей напряженной сосредоточенностью на задаче, которую я взял на себя. После того, как вы выразили свою обеспокоенность по поводу моего нового соседа по комнате, я понял, что оставить такой пробел в знаниях нашей семьи будет еще более прискорбно, и поэтому я начал сближаться с ним и исследовать его и его происхождение.   Последний месяц я работал, пытаясь завоевать его доверие и дружбу, чтобы выяснить, является ли он подходящим союзником для нашей благородной семьи, уже установив его полезность в виде его явной силы и интеллектуального мастерства.   Конечно, мне удалось быстро завоевать его доверие; и я обнаружил, что Гаара — беженец из далекого сообщества волшебников пустыни, но что он строго чистокровный в высшей степени, согласно изоляционистским обычаям сообщества. Он переехал в Британию после гражданской войны внутри своего племени, в результате которой он остался единственным выжившим, хотя его голос был проклят без возможности восстановления. Его методы действительно странны, и он не привык использовать магию в надлежащей британской манере, хотя я рад сообщить вам, что он учится. Но, самое главное, он сильный. Буквально на днях он смог с легкостью победить Поттера в дуэли, используя только свою грубую силу, и ему не нужно было строить заговоры, чтобы обеспечить свою победу.   Учитывая его сильные стороны и его отчуждение от нашего общества, я взял на себя задачу научить его правильным магическим обычаям, чтобы избавить его от глупых иностранных обычаев, а взамен он станет прекрасной заменой тем трусливым Гойлам и Краббам. от их согласию и по их собственному желанию (без моего участия). Что касается этих нелепых обвинений в предательстве крови, я надеюсь, что вы не увидите зависти этих моих глупых сверстников к тому, что я объявил Гаару своим союзником, проявляя зависть их семей к нашему великому наследию, которое намного превосходит любое из них. Я дистанцируюсь от них исключительно ради укрепления своих связей в других местах, будучи уверенным в том, что они, несомненно, обретут смысл, когда я сочту нужным снова удостоить их присутствия вокруг меня. Умеренные члены великого Слизерина и их семьи — это неиспользованный источник политической власти, который я буду первым использовать среди своих однокурсников, как я уверен, вы понимаете.   Инспектор, о котором вы упомянули, счел целесообразным подойти ко мне во время своего визита, но я не предпринял никаких неприятных действий против него или в сторону министерства, как он явно подразумевал. Я просто восстановил наши постоянные связи с Министерством, но отказал ему в каких-либо моих выводах относительно Гаары, поскольку он не имел права пытаться выискивать от меня информацию, когда я в первую очередь предан своей семье. Я оставлю на твое усмотрение, отец, считаешь ли ты целесообразным поделиться этим с министром или оставить это между нами, чтобы максимизировать полезность Гаары для нас.   Теперь, когда мое первоначальное расследование завершено, я спокойно возобновлю свои еженедельные отчеты. Я оставлю вас с моими еще раз извинениями.   Искренне Ваш, Драко Абраксас Малфой   P.S. Я верю, что у вас обоих все хорошо в мое отсутствие, несмотря на мое недавнее своенравное поведение». Девяносто девять процентов ложь, но его родители, вероятно, не узнают об этом. Через ближайшие время, и к тому времени, надеюсь, произойдет что-то более важное, что отвлечет их от его убийства. Он думал, что история, которую он придумал для Гаары, была весьма хороша. Возможно, ему придется рассказать Гааре о своем трагическом прошлом, если родители Драко когда-нибудь встретятся с ним. Но с другой стороны, Гаара не стал бы быстро исправлять их предположения относительно него, в худшем случае он просто выбил бы песок Гаары из их воздуха, прежде чем случайно сказал правду. Он сложил пергамент и отлил из воска свою драгоценную печать, изготовленную по индивидуальному заказу, прежде чем положить ее на стопку книг, которые он принесет на уроки на следующий день. Хоть они и не очень подходили для разговора, Драко скучал по своим старым приспешникам и их надежным предложениям нести за него его книги. Блондин не осмелился бы попросить Гаару сделать это.   Он выключил свет и забрался под одеяло, тихо отметив про себя, что даже глубокое во сне дыхание Гаары также было совершенно бесшумным. Бледный рыжий был практически призраком, хотя Драко мог только пожелать, чтобы призраки вели себя так же тихо, как его сосед по комнате.   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   Драко степенно разговаривал с Гаарой, пока они готовились к урокам тем утром, поддерживая свой односторонний разговор настолько полно, что он почти мог забыть, что не получает никаких ответов. Единственным ответом, который он мог получить, было то, что Гаара время от времени поглядывал на него, прежде чем снова продолжить свои приготовления. Каким бы плотным ни был Драко среди друзей (возможно, самовлюбленный, ближе), даже он мог бы задуматься, не заставляет ли он Гаару слушать его бесконечные разговоры.   Без каких-либо ответов или реальных ответов Гаара вполне мог бы все время полностью игнорировать его, ожидая завершения собственных приготовлений, прежде чем бросить своего надоедливого соседа по комнате. Неврозы Драко обычно не доходили до такого рода депрессивных размышлений, но с Гаарой общение не было чем-то само собой разумеющимся, особенно после почти месяца отсутствия какого-либо длительного человеческого контакта, о котором Драко знал. Но, о чудо, когда Драко заканчивал упаковывать перо и чернила в футляр, Гаара стоял и ждал его! Гаара даже последовал за блондином до самого совятника, чтобы Малфой мог прикрепить свое письмо к своему несколько заброшенному филину. В тот же день Драко получил ответ уже во время обеда. Совы должны были приходить только по утрам, а вечером студенты могли подняться на совиную башню, если они чего-то ожидали, но Драко, будучи отпрыском самой респектабельной чистокровной семьи в Хогвартсе, был освобожден от такой ничтожной уплаты. правила, насколько он мог видеть. Был также тот факт, что ни МакГонагалл, ни Дамблдор в то время не были в Большом зале, и Люциус действительно верил, что его письмо имело такую ​​огромную важность, что меньшие правила великого волшебного учреждения не должны ему мешать, и поэтому он велел вспыльчивой сове Драко идти прямо к Драко, а не ждать целый день на насесте.   Несколько голов повернулись, когда одинокая сова пролетела в зал и с профессиональной точностью бросила письмо Драко на колени, прежде чем развернуться и вылететь обратно из того же окна, ни разу не приземлившись. Даже Снейп испепеляюще посмотрел на Драко за вопиющее нарушение правил, и у Драко хватило здравого смысла подмести свое послание и покинуть Большой Зал с таким видом, как будто он только что получил приказ от самого министра, а не от родителей, говорящих его выгнали за то, что он пару недель не говорил им, что с ним все в порядке.   Уже не в первый раз Драко хотелось бы оказаться в ситуации Поттера, чтобы ему никогда не приходилось обсуждать эти сложные семейные отношения. Конечно, эти чувства были мимолетными и никогда не были высказаны. Плюс у него были дополнительные льготы, такие как родители и бесконечные денежные ресурсы...   И ему не нужно было носить очки.   Когда Гаара последовал за Драко обратно в их комнату, очевидно, ему нечем было заняться во время обеденного перерыва, кроме как провести немного «качественного времени» с Драко, более высокий из двоих посмотрел на Гаару и задался вопросом, каким был его отец.   Драко, как и несколько других, ставших свидетелями встречи Гаары с боггартом, серьезно подумал о том, что женщина, которую Гаара пронзил, была его собственной матерью. Конечно, это вызвало еще много вопросов, но Драко мог поклясться, что увидел лицо Гаары в лице женщины. Но, если оставить в стороне отношения матери и сына, это также подняло вопрос об отце Гаары. Что он был за человек? Был ли он рядом, когда Гаара рос?   Гаара был, прежде всего, загадкой, но Поттер, провозглашенный «сутенером», не стал бы настолько навязчивым, чтобы расспрашивать Гаару о его семье. Не после того, как его сосед по комнате, спустя несколько часов после того, как пронзил лицо женщины, вернулся в их комнату даже более тихим, чем был немой мальчик, и с красными воспаленными глазами. Никто не видел, чтобы Гаара плакал той ночью, но одному человеку пришлось притвориться, что он не знал, что это произошло.   Они добрались до своей комнаты за полчаса до начала следующего урока, поэтому Гаара подошел к чтению, вставая. Способность Гаары стоять на месте в течение длительного периода времени была лишь еще одной причиной, почему он был особенно тревожным человеком. Тем более, что Драко знал, насколько тяжелой была эта «тыква», и что Гаара не всегда использовал свою способность, чтобы облегчить ношу. Пока Гаара читал на одной из бесчисленных книг, которые он взял в библиотеке с момента прибытия, закончив все необходимые материалы для чтения, купленные для него в Косом переулке, Драко снова сел за свой стол и открыл свое послание. Оно состояло из двух отдельных писем: « Дорогой Драко,   Я был очень обнадежен, получив сегодня утром твое письмо, и поэтому вскоре перешлю его твоему отцу на работу, чтобы он разделил мое облегчение. Я рад, что ты процветаешь, и твой друг Гаара звучит прекрасно. Нам нужно будет, чтобы он был рядом, чтобы вы могли познакомить его с семьей.   Я не могу сразу говорить от имени вашего отца, но ваше вялое общение было совершенно бессердечным поступком, и я надеюсь, ты понимаешь, через какую боль нам пришлось пройти. Тем не менее, поскольку ты, похоже, все это время не бездельничал, я не буду применять никакого наказания, когда вы вернетесь на зимние каникулы, но я не могу с уверенностью сказать, почувствует ли ваш отец то же самое.   С этого момента ты возобновишь свои обычные письма, иначе Альбус Дамблдор не помешает мне лично прийти в Хогвартс и силой выдворить тебя. Обучение Малфоев на дому не является чем-то беспрецедентным, и я не допущу, чтобы ты исчез из своей семьи, как это сделал мой «печально известный» своенравный кузен.   Будьте осторожны с дементорами, и я скоро услышу о вас снова.   С любовью, Нарцисса Малфой   .... « Дорогой Драко,   Как заявила ваша мать, ваше отсутствие приличия само по себе предосудительно, не говоря уже о беспокойстве, которое оно причинило нам, но я позволю вам отказаться от наказания в этом вопросе в награду за ваше усердие в преследовании наших семейных интересов. Этот Гаара — многообещающий союзник, и вы поступили проницательно, сохранив свою находку для моих ушей, прежде чем передать ее Министерству.   Твоя мать предложила мне, чтобы Гаара присоединился к нам на зимних каникулах, при условии, что у него нет других дел, чтобы мы могли лично принять его меру и в дальнейшем ввести его в круг нашей семьи. Вы должны направить наше приглашение при первой же возможности и как можно скорее передать его ответ. В своей работе вы нашли ценный инструмент, поскольку ни одна другая семья не пытается заслужить его расположение. Я был поражен вашим прогрессом после того, как услышал из нескольких внешних источников, что он действительно с легкостью победил мальчика Поттера в дуэли. Подобный подвиг не заслуживает насмешек. Я продолжу наводить личные справки относительно того, что вы мне рассказали, чтобы укрепить место нашего нового союзника в нашем обществе. Есть несколько групп, изучающих прошлое этого ребенка, и не все из них заботятся о его интересах, как мы.   Продолжайте эту работу и не позволяйте своим оценкам опускаться ниже тех, которые подобают человеку вашего положения. Также будьте осторожны с Сириусом Блэком, поскольку независимо от того, какие связи он мог иметь, они были совершенно секретными для всех, и он, вероятно, станет опасным сумасшедшим после столь долгого пребывания в Азкабане.   С уважением, ваш отец, Люциус Брут Малфой, (Глава Чистого и Могущественного Дома Малфоев) ' Драко придется подумать о том, как Гааре остался с егоьсемьей. Это была устрашающая перспектива для обоих подростков, особенно с учетом того, насколько нежелательным мог быть Гаара, когда он этого хотел. Но с другой стороны, манипулирующему подростку было действительно грустно думать о том, как Гаара проведет рождественские каникулы в одиночестве в ледяном замке, когда большая часть слизеринцев уйдет… ну, стоический переводной студент, возможно, на самом деле предпочитает тишину и покой, но Драко даже представить себе не мог, что для кого-то вроде Гаары полезно так долго обходиться без каких-либо социальных взаимодействий. Конечно, в конечном итоге он кого-нибудь убьет.   Честно говоря, самое странное было то, что Гаара до сих пор никого не убил.   Он посмотрел на часы и просмотрел главу, назначенную на следующий урок, зная, что старая дура МакГонагалл не позволила бы ему проскользнуть мимо, если бы он не выучил наизусть главу, когда вошел туда. И все потому, что он превратил стул Уизли в гигантскую деревянную крысу оранжевого цвета. OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   Следующий день стал долгожданным уроком для многих слизеринцев и гриффиндорцев, поскольку никогда еще никто не видел Снейпа таким злым, как тогда, когда он объявил, что Гаару снова примут в его класс. А еще были многочисленные веселые происшествия, которые спровоцировал Гаара, хотя гриффиндорцы их больше ценили из-за их чувства юмора и потому, что им не приходилось сидеть рядом с катастрофой, ожидая, что она произойдет.   Прежде чем Снейп открыл дверь, чтобы позволить им войти, длинная очередь студентов тихо беседовала о Гааре и его последней выходке в озеро. Рон был в центре разговоров, поскольку он клялся, что его братья не имеют к этому никакого отношения, или поэтому они яростно протестовали. Многие указывали пальцем на бесчисленное количество потенциальных шутников, но никто не подозревал, что Драко, разговаривая с одним из своих умеренных друзей, на самом деле был вдохновителем, за исключением, возможно, Северуса, который знал, что лучше не вмешиваться в вековую традицию шуток Хогвартса. У него были шрамы от предыдущих розыгрышей, в которых он участвовал, а не только от Гремучей Ивы или Мародеров.   Одна вещь, с которой согласились многие участники обсуждений, заключалась в том, что, поскольку никто не был убит или даже не подвергся нападению в отместку, Гаара каким-то образом простил преступника. Либо так, либо он не знал, кто это сделал, но очень немногие в этих кругах заговорщиков были достаточно разумны, чтобы считать, что Гаара был достаточно человечным, чтобы инстинктивно не знать, кто обидел его.   В результате этой пассивности со стороны Джинчурики, страх о Гааре в школе был на низком уровне, хотя это, очевидно, не продлилось долго.  Дверь в кабинет зелий устрашающе открылась сама собой: Снейп, очевидно, использовал свою магию, чтобы напугать первых лиц очереди, прежде чем получил садистскую дозу на день. Все направились в затемненную лабораторию, а Гаара шел сзади, смирившись с изоляцией на уроке. Не все несчастные случаи с Гаарой были злонамеренными покушениями на жизнь Снейпа (и это была его скромность), поэтому он решил, что лучше не работать слишком близко к своему другу и соседу по комнате. Вместо этого он сел позади Золотого Трио и остальных гриффиндорцев, не совсем осознавая, что в этом мире избиение человека не прощается за пару дней. Гаара не поверил бы Драко, если бы тот сказал ему, что такие несуществующие травмы могут быть причиной очень долгой ненависти, даже если это проигравшая сторона начала бой.   Гарри просто кипел от ярости за соседним столом, пока Гермиона пыталась успокоить его и Рона, прежде чем двое твердолобых отпрыгнули назад и попытались поквитаться с Гаарой.   Что касается самого урока и выполненной работы, Гаара справился исключительно хорошо, учитывая его послужной список. Как оказалось, его самостоятельное обучение, несмотря на отсутствие практического опыта, позволило Гааре преуспеть за то короткое время, когда он отсутствовал на занятиях по зельеварению. По большинству стандартов он был почти на приемлемом уровне, если не считать его реальных навыков изготовления зелий, которые все еще были сопоставимы с навыками Долгопупса, но даже это было большим улучшением. Зелье для снятия ожогов, которое он варил, не причинило вреда никому и никому и почти не причинило вреда классу, за исключением небольшого пятна на каменной кладке под столом Гаары. Это был личный рекорд для неумелого начинающего мага, даже если он не помог никому при ожогах и даже мог вызвать ожоги при местном применении.   Однако, несмотря на то, что Гаара почти достиг уровня Неудачника, а не Возможного Террориста, в глазах Снейпа, это не имело никакого значения. Вдобавок к этому, он рассматривал улучшение Гаары в его отсутствие как личное оскорбление его педагогических навыков. Как будто он так гордился преподаванием зелий. Помня об этом, он провел большую часть урока, словестно стреляя в Гаару и вызывая его в случае любой ошибки, которую он заметил своими орлиными глазами, и в случае также некоторых ошибок, которые он не заметил и которых возможно нет.   После того, как зелья в комнате были разлиты по бутылкам, за исключением неудач Долгопупса, Крэбба и Гойла и Гаары, когда ученики записывали свою работу, Северус обошел класс, пока не оказался в задней части лаборатории, прямо за тем местом, где самый ненавистный красноволосый в Хогвартсе сидел и писал. То, что Гаара не напрягся и не показал никаких видимых признаков признания наполненного ненавистью присутствия Снейпа позади него, лишь подогревало предвзятый гнев проффесора. Он ждал там, ища любой реальный предлог, чтобы высказать то, что он хотел сказать Гааре с тех пор, как Дамблдор заставил вернуть его в класс. Оправдание Снейпа за сегодняшний день, было дано в официальном отчете некоторое время спустя в офисе Альбуса, после того как мадам Помфри проверила соответствующие стороны. Оно гласило: мошенничество.  Гаара посмотрел на другой конец комнаты, где находились Драко и остальные слизеринцы, и Северус мог только прийти к выводу, что Гаара пытался скопировать то, что написали его соседи по факультету, даже если это не был тест. Его цели находились на другой стороне затемненной комнаты.   Со всей едкостью, которую он мог собрать в своем тоне, Снейп ровным голосом произнес: — Нет такого уровня идиотства, в который ты не способен был бы погрузиться,.. Ты, жалкое подобие монстра. Именно мягкая жестокость слов заставила даже злобных гриффиндорцев перед Гаарой сделать паузу и незаметно прислушаться к обличительной речи, за исключением Рона, который пытался найти свободный путь к двери, откуда он сидел. Это была правильная мысль.   — Я не знаю, что побудило тебя поступить в эту школу. И я также не могу не винить себя за то, что сам привел тебя к директору, хотя мне следовало отправить тебя в Министерство чтобы они тебя заперли. Тебе нет места среди этих детей. Я знаю, кто ты, и профессор Дамблдор тоже. Мы видим это в твоих глазах, эту тьму. Мы уже видели это раньше в убийцах и монстрах, с которыми встречались и с которыми сражались, но даже они меркнут в сравнении. Вот откуда мы все знаем, кто ты и на что способен. Все в комнате отказались от притворства тонкости и полностью повернулись, чтобы наблюдать за буйством в задней части комнаты, которое давало возможность любой другой напыщенной речи Снейпа заработать деньги с точки зрения чистой злобы. Драко, который никогда раньше не думал о том, чтобы помешать одной из атак главы своего факультета, начал это делать, наблюдая, как глаза Гаары расширились, а брови нахмурились. Гаара был сильным человеком и не казался таким уж эмоциональным, но в его доспехах были трещины, и Снейп тыкал ножом во все нужные места, если Драко конечно был прав.   — Тебе не показалось странным, что все в этой школе тебя боятся? Конечно, нет, ты знал, что это произойдет, потому что ты оттуда родом. Некоторые задаются вопросом, что случилось с тобой до того, как ты попал сюда, но я думаю, это очевидно: они пытались избавить мир от мерзости! Но вместо этого они просто отправили тебя к нам. Благодаря этой нехарактерно жестокой словесной атаке со стороны и без того резкого человека Гаара застыл совершенно неподвижно, сохраняя на лице то же самое сдержанное выражение боли, которое очень немногие узнали бы, когда он услышал эти слова. И только когда Снейп вернулся назад, Гаара наконец повернул голову и посмотрел на Снейпа краем глаза.   Словно в ответ на лицо Гаары, рычание на лице Снейпа стало диким, а его глаза впервые за многие годы вспыхнули несдерживаемой яростью. На этот раз ничто не могло остановить гнев Серверуса: ни один из его любимых учеников, Драко, подпрыгнувший и зовущий его остановиться, ни ученики, вставшие со своих стульев и отступившие от сцены, которую он создавал. Ничто не могло помешать ему выразить свой гнев, ну... одно произошло, когда он достиг апогея своей необычайно жестокой и чрезмерно личной клеветы.   — Я не могу себе представить, как твоя семья справится с ничтожным подобием хорошего человека. Вероятно, именно они заставили тебя омрачить мой порог. Поэтому ты напал на этого Боггарта? — Драко мгновенно сделал шаг вперед и настойчиво крикнул снова, в то время как остальная часть потрясенного класса заставила профессора прекратить голосовой срыв.  — Ты убил его, потому что знал, что оно раскроет правду: ты монстр и изгой! Кто она, твой мамаш…   Снейпа охватило необъяснимое чувство страха, которое пробежало по всему его телу и заставило его покрыться холодным потом, прежде чем он смог определить, откуда исходил этот ужас. Импульс столь быстрого перехода от ярости к страху был головокружительным, поэтому опытному волшебнику потребовалось несколько мгновений, чтобы его глаза метались по комнате в поисках того, о чем его чувства сочли нужным так сильно предупредить его, прежде чем он вернулся в красный цвет. - красноволосый мальчик, на которого он только что напал. Эти глаза, которые расплывались, когда он смотрел прямо на них, эти глаза, наполненные слишком знакомой ненавистью, а не болью, которую они осторожно выражали раньше. — Да что ты такое?!— Снейп отступил на несколько шагов и выхватил палочку, в то время как остальная часть класса начала чувствовать то же самое чувство неизвестного страха, нахлынувшего на них, как сильный прилив, злобная чакра и намерение убийства выражались в этих неопытных детях просто как парализующая паника, сильное желание убежать и спрятаться, но одновременно просто неспособность пошевелить мышцами. Единственным исключением были только двое, которые уже испытывали именно это ощущение раньше. Крэбб и Гойл покинули комнату без всякого разрешения, не останавливаясь, пока чуть не сбили с ног профессора МакГонагалл. Как раз к тому времени, как они отошли дверь лаборатории зелий. Драко мог бы поклясться, что видел слезы не в одном глазу, но вскоре его собственные глаза метнулись обратно к напряженному противостоянию, когда профессор Снейп все еще направлял свою палочку на сидящего Гаару. , который все еще не полностью повернулся к зачинщику, но смотрел на него с такой ненавистью, какой, по мнению Драко, способен обладать любой человек.   Рот Снейпа открылся еще раз, скорее раскрыл показывая глубину своей глотки, чем продолжать словесный залп. И именно тогда, казалось , весь ад вырвался на свободу вместе с демоном. Снейп все время смотрел в глаза Гаары, и в тот момент, когда его рот открылся, в этих навязчиво-бюризовых глазах промелькнуло что-то неправильное , что-то нечеловеческое. И в тот же самый момент вокруг Гаары начал проноситься ветер, и Снейп так быстро, как только мог, выстрелил парализатором палочкой. Ему было запрещено проклинать студентов, но это был не студент, это было видно любому.   Эта первоначальная атака привела к тому, что пробка тыквы Гаары взорвалась, а песчаный щит вылетел наружу и защитил своего хозяина, безвредно отразив заклинание. Снейп отодвинулся еще дальше, установив некоторое расстояние между ним и «мальчиком», который с дряхлой манерой и быстротой инфери поднялся со своего табурета и посмотрел на зачинщика глазами демона по интенсивности, но не по форме. казаться. Песок продолжал течь, пока, в конце концов, сама тыква не рассыпалась и не присоединилась к остальным, образуя фрагменты раковины вокруг Гаары.   — Убери свой песок, Гаара! — Снейп был обеспокоен, у него на лбу выступил пот, когда он почувствовал, насколько закрыты его темницы, и из-за всех детей там он был очень обеспокоен. Он понятия не имел, как силы Гаары смогут противостоять его собственным, но чудовище, все еще глядящее на него, немигая, очевидно, на днях расправивошеся с Поттером, и его собственное заклинание не нанесло ни малейшего урона в этой защите.   Гаара не подавал никаких признаков того, что подчинится требованию своего профессора, поэтому Снейп позволил себе мельком взглянуть на своих учеников, от Драко до Поттера и его друзей, прежде чем заорать, чтобы все услышали: —Бегите! Выходите и не останавливайтесь!! Урок окончен! — Это было драматично. Гаара не был в здравом уме, и Снейп сделал свои серьезные сомнения относительно моральных принципов Гаары известными всем, поэтому он искренне верил, что подростки, находящиеся под его опекой, в опасности. Студенты, ближайшие к двери, в другом углу лаборатории, бросились бежать, опасаясь, что их разгневанный и безумный профессор зельеварения или их невменяемый и вспыльчивый одноклассник бросятся в погоню.   Напряженное противостояние, в котором Снейп не удостоил ни одного взгляда на комнату, между пристальными противниками продолжалось веками, пока студенты маневрировали по комнате, чтобы добраться до выхода, не проходя слишком близко ни к одному из них. Вскоре в классе остались только немногие ученики. Как и ожидалось, Золотое Трио и соотечественник Гаары. Все четверо решили вмешаться в это дело, как они обычно делали, лишь недавно в одном из своих случаев.   — Чего вы ждете?! Уходите немедленно! — Снейп снова сосредоточил свое внимание и нацелился на туловище Гаары, готовый в любой момент выпустить проклятие.   — Гаара, что ты творишь?! Успокойся, все в порядке —  Драко был в нескольких футах позади Гаары, но осмелился подойти намного ближе, чем остальные, которые решили пока подождать ближе к передней части комнаты в качестве зрителей.   Песок дернулся, и Снейп послал взрывное проклятие в тело Гаары и вскоре после этого вызвал тонкую струю перегретого пламени к его голове. Песчаный барьер лениво поднялся, чтобы отразить первую атаку, и был готов поймать огонь, перемещая песок так, чтобы он не расплавился в стекло, как планировал Снейп.   Комната плохо проветривалась, поэтому поддержание огня могло стоить ему так же дорого, как и Гааре, поэтому он приготовил еще одну серию взрывающихся проклятий. Ему пришлось уклониться от песка, поскольку он пронзил то место, где он только что стоял. Он разорвал его и произвел собственную атаку, прежде чем уклониться от комков песка, которые вместо этого сильно ударились о заднюю стену. — Гаара, остановись, пожалуйста. Оно того не стоит! — Драко не приблизился ни на шаг с тех пор, как битва действительно началась, он выглядел в отчаянии, но было ли это ради безопасности Гаары или Снейпа, никто не мог быть уверен.   Снейп неоднократно использовал свою собственную Сектумсемпру /седьмая книга, Принц Полукровка/ , дико рубя песок Гаары, надеясь нанести достаточный урон самому мальчику, чтобы он был выведен из строя достаточно быстро, чтобы Снейп мог противостоять этому и не дать ему убить его. Невидимый меч смог удержать песок Гаары от продвижения, но он не мог проникнуть через каменный барьер, который воздвигался каждый раз, когда он атаковал. Изменив свою стойку, он превратил ближайший стол в большую змею и заставил ее приблизиться к Гааре, но, даже не взглянув, Гаара послал свой песок, чтобы раздавить ее, не оставив достаточного отверстия, через которое могли пройти входящие ошеломляющие заклинания и парализующие проклятия Северуса. Он продолжал сидеть, лишь отражая атаки проффесора.   Поднырнув под широким ударом, Снейп собрал столько воды, сколько смог, из ближайших кранов и направил ее податливым потоком в сторону Гаары, намереваясь либо окружить ею голову мальчика, пока он не потеряет сознание, либо пропитать этот рыхлый песок, пока он не потеряет сознание. Проффесор пытался обойти его. Он не мог предвидеть, что Гаара имел опыт применения этого трюка и выработал защиту от него, поэтому Снейп был ошеломлен, когда щит, блокировавший водное щупальце, отклонил воду и позволил ей соскользнуть с гладкой поверхности, прежде чем снова распасться на крупинки песка. Каждый раз, когда Снейп пытался направить воду на Гаару, щит сжимался и затвердевал до такой степени, что переставал быть пористым.   Снейп уже не был молодым человеком, он преждевременно состарился, поэтому не был достаточно проворным, чтобы соревноваться с этим песком на каком-либо физическом уровне, тем более что крошечное пространство, с которым ему приходилось работать, было завалено мусором и столами. , и чем дольше он сражался, тем больше песок, окружающий Гаару, распространялся вокруг него. Ветеран дошел до точки отчаяния, когда начал подумывать об использовании своих более мощных, темных и опасных заклинаний и проклятий на другом уровне, чем его любимая Сектумсемпра . На самом деле его остановило присутствие неисправимых студентов, стоявших так близко к обостряющейся битве. Если бы все продолжалось так, как было, Снейпу пришлось бы рассмотреть возможность использования одного из Непростительных заклятий для "борьбы". Они несли огромный риск, но именно их сила была причиной, по которой Темный Лорд так ценил их.   Однако все пошло не так, как планировалось: через дверь вошел Альбус Дамблдор с обнаженной палочкой, выглядевший невероятно злым по сравнению с его знаменитой дедушкиной улыбкой, которая мерцала вокруг его любимых учеников. Гаара, кажется, заметил эту угрозу только после того, как Дамблдор применил безымянное заклинание, которое заморозило верхний слой песчаного щита и покрыло покрытые песком волосы Гаары льдом.   Даже когда профессор Дамблдор начал быстро посылать заклинания в тандеме со Снейпом, как только Гаара сменил свою стойку, чтобы противостоять обоим противникам, он все еще был в состоянии отразить все, кроме нескольких атак, направленных на него, и ничтожную горстку атак. заклятия, прошедшие мимо щита, коснулись только каменной кожи Гаары, как если бы они тоже были заблокированы.   Трое пассивных зрителей в передней части комнаты, которые никогда раньше серьезно не видели дуэли ни одного из профессоров, не могли поверить, что они были серьезны в своих попытках подчинить Гаару, но у них не получалось. Каким бы сильным ни был Гаара, каждый из проффесоров был опытным дуэлянтом и имел потенциал достичь гораздо большей силы, но оба осознавали на более глубоком уровне, что Гаара был просто мальчиком. Поэтому они не могли и подумать о том, чтобы выложиться изо всех сил против кого-то ниже них. своего рода забота. Они зашли в тупик, поскольку учителя не могли заставить своего ученика подчиниться, вероятно, не причинив серьезного вреда ему и другим ученикам в маленькой комнате, а Гаара не мог продвигаться не сдерживая Шукаку в своем бешеном и диком состоянии ума, полагаясь в основном на инстинкты.  Поскольку "битва" превратилась в непрерывную атаку и возвращение между сторонами, Драко больше не мог стоять на месте. Было очевидно, что Гаара пострадает, если дело пойдет дальше, поэтому он скользнул вперед.   Увидев, что Драко делает свой ход, Альбус сформировал стену воды, которая служила барьером на время, достаточное для того, чтобы остановить бой. Пока песок изо всех сил пытался прорваться сквозь бушующий водный щит, Альбус подошел к Северусу, чтобы успокоить подпитываемого адреналином дуэлянта на его стороне конфликта, в то время как Драко взял на себя незавидную задачу - уничтожить всю ярость, которую мастер зелий вызвал в красноволосом.   Подойти ближе к месту действия было опасно для всех, но Драко даже не вытащил свою палочку, он не мог отразить рикошетные атаки Гаары после того, как они ударились о стену воды и помчались к нему. Снова и снова его отбрасывали назад до такой степени, что даже враги позади него призывали его сдаться. Он не сдавался.   Впервые в жизни Драко Абраксас Малфой не сдался, когда дела стали слишком трудными, он упорствовал и продолжал идти вперед, пока не достиг края абсолютной защиты Гаары. Плавающие фрагменты песчаной яичной скорлупы, казалось, заколебались, когда его бледная рука потянулась к более бледному плечу лучшего друга.   Драко, которое можно было только почувствовать, но не увидеть, передалось Драко, он сжал плечо в мантии и сказал: — Гаара, хватит , успокойся.   Гаара едва удостоил его взглядом, прежде чем послать волну новых атак, но, продолжая атаковать, его атаки на водный щит начали ослаблять его, поскольку мельчайшие следы воды просачивались в сверхснисходительный песок.   Брови Джинчуурики все еще были нахмурены от молчаливой боли и (возможно) непролитых слез. Атаки замедлились, став почти мелочными и вялыми из-за угасающего теперь гнева Гаары больше, чем от любого воздействия воды. В конце концов песок вообще перестал стучать по пока что непроницаемой стене и шлепнулся на мокрый пол, а за ним сразу же последовала вода от заклинания Альбуса, как только высохший, израненный в боях волшебник был уверен, что с крошечным воинством демонов покончено. . Тем временем Дамблдору удалось убедить Снейпа опустить палочку, и то, что раньше было дракой в ​​подвале между учениками и учителями, теперь превратилось в неловкое молчание после достижения временного перемирия.   Теперь, когда все было тихо и мирно, Гаара лениво поднял руку и собрал свой мокрый песок так медленно, как только мог, чтобы не насторожить своих бывших врагов. Песок двигался сбивчиво и изо всех сил пытался подняться в воздух, все время капая с него водой, пока он плавал вместе, принимая меняющуюся приблизительную форму сферы, а затем начал высвобождать поглощённую воду. Процесс был настолько завораживающим, что Драко почти забыл, что все еще держит тощее плечо Гаары, и хотел отпустить его, но продержался еще немного. Он был не из тех, кто любит физическую привязанность, и при этом он не был нежным человеком, и Гаара, черт возьми, тоже не был таким, но этот контакт в некоторой степени помог вернуть его друга оттуда, куда бы он ни пошел в гневе, поэтому он будет действовать немного дольше.   В конце концов песок вернулся в пригодное для использования состояние и снова прилип к спине Гаары. Гаара от стыда уставился на свои ноги, размышляя о том, как он потерял контроль над собой, и о том, как наносил удары по мирным жителям, как... как... как монстр. Гарри, Рон и Гермиона до сих пор не продвинулись между ними больше, чем на дюйм, и даже после того, как ссора утихла, они не хотели привлекать к себе внимание. Они не знали, чему им больше удивляться: Альбус Дамблдор и Северус Снейп, признанные мастера дуэлей и уважаемые учителя в своих областях и т. д., вступающие в жестокую битву со своим загадочным переведенным сверстником; или что Драко Малфой, самая трусливая змея во всей школе, был тем, кто встретил опасность и положил конец драке, приблизившись к своему соседу-психопату. Они не просто потеряли дар речи, они были контужены. И еще они устали. Напряжение битвы и неуловимое намерение убийства, охватившее их всех раньше, истощили даже случайных наблюдателей. Даже после того, как они лично стали свидетелями всего, что только что произошло, все трое все еще не могли поверить, что Драко так быстро изменился под присмотром этого нового влияния. Это было жутко.   Но, если не считать Драко, Гаара выглядел более пострадавшим от всего этого, чем кто-либо обычно имел бы на это право. Похоже, дело было не в том, что сказал Снейп. Гаара выглядел стыдящимся своих действий, что Трио могло понять, но тогда они исходили из предположения, по крайней мере, после битвы Гарри с ним, что Гаара был каким-то жестоким сумасшедшим, просто ожидающим повода, чтобы что-то начать. А учитывая его связи со Слизерином и Малфоем, это казалось наиболее реальной возможностью, но теперь они увидели нечто большее; свидетельство того, что их странный новый сверстник был чем-то большим, чем просто ненормальный из Слизерина... хотя, конечно, это не означает, что кто-то из них был ближе к тому, чтобы любить его или даже дальше от неприязни к нему, это было всего лишь зародыш мысль.   В первую очередь мысли Гарри были сосредоточены не на вновь обретенном раскаянии Гаары, как у Гермионы, а на потенциальных проблемах, возникающих из-за удивительной силы Гаары и очевидного отсутствия контроля. Конечно, даже Рону было жаль грустное лицо раскаивающегося Гаары, но Гарри пришлось сосредоточиться на опасности, которую этот мальчик представлял для его друзей и школы в и без того мрачный год.   Часть Гарри искренне верила, что после побега Сириуса Блэка его третий год в Хогвартсе может оказаться немного опасным и тревожным. Всего лишь одна проблема для подростка вместо обычного множества проблем, которые он стал тесно ассоциировать со своим настоящим домом в школе.   Вместо этого он получил сбежавшего преступника, виновного в массовых убийствах, одержимого идеей убить его, дементоров с фетишем Мальчика-Который-Выжил, странного не-придурка Малфоя и существо, ранее известное как Гаара.   ...Он скучал по василиску...   Гермиону, Гарри и Рона вывел из индивидуального транса профессор Дамблдор, который твердо подвел их к двери и попросил немного отдохнуть и, пожалуйста, пока оставить при себе то, что они только что видели, хотя В любом случае к ужину все об этом узнают.   Как только Золотое Трио было отправлено в общежитие, чтобы рассказать всем своим друзьям о том, что они только что видели, Альбус перешел к следующему этапу устранения ущерба. Он дал Снейпу выходной на остаток дня и отправил его тоже в свои апартаменты, чтобы тот расслабился. На какое-то время, если Северус конечно сможет расслабиться. Он поручил домовым эльфам навести порядок в лаборатории зелий. Просить того, кто обязательно будет в списке задержанных Снейпа на этот вечер, почистить поле битвы, было за пределами садистской кости дремлющей в теле доброго директора. Ему также понадобится, чтобы кто-то поймал отстающих учеников, которые только что сбежали с урока зельеварения. Многие студенты могли воспользоваться вызванной паникой, чтобы не пойти на следующие занятия.    — Гаара, я думаю, нам нужно поговорить в моем кабинете. — Взгляд Дамблдора устремился на опущенную рыжую голову Гаары. Взяв на себя ответственность теперь, когда конфликт был разрешен, прежде чем директор медленно повернулся, чтобы посмотреть на Драко, который с тех пор занял позицию рядом с Гаарой на приличном расстоянии. — Мистер Малфой, не могли бы вы присоединяйтесь к нам, я тоже хотел бы услышать ваше мнение.  Драко понял, что он должен был прийти за эмоциональной и психологической поддержкой Гаары, который все еще находился в глубоких медитативных размышлениях или все еще размышлял о состоянии своих ботинок. В любом случае, платиновый блондин согласился, было бы хорошо, если бы у Гаары была поддержка. Не нужно было быть гениальным, чтобы понять, что встреча с директором после нападения на него, а также на учителя зелий и уничтожения в бою половины лаборатории, будет совсем не приятной встречей.   Альбус покинул подвал первым, не оглядываясь назад в поисках дальнейшего молчаливого согласия. Драко собирался последовать за ним, когда заметил, что его друг вышел из транса, поэтому блондин придвинулся немного ближе, но воздержался от прикосновения к другу снова, чтобы Гаара не потерял терпимость. Рыжий должен был за такой контакт сделать что-то досадное блондину, поэтому вместо этого Драко сказал первое, что пришло ему в голову. Так, как в последнее время он много делал: —Ты не монстр, Гаара, и ты не ненормальный. К счастью, это, казалось, разрушило заклинание, в котором находился Гаара, когда рыжеволосый наконец разорвал зрительный контакт с пальцами ног и посмотрел на Драко, пристально наблюдая, прежде чем кивнуть вперед, жестом приглашая Драко идти дальше. Хотя Драко любил думать об этом немного по другому. Этот неопределённый жест был признанием его усилий ради Гаары. Кто знал, что с Гаарой...?   Когда двое третьекурсников вышли из лаборатории зелий, Дамблдор ускорил шаг и серьезно пошел в свой кабинет, с нетерпением ожидая чашечки хорошего чая у себя в кабинете. Именно в такие моменты, эти мысли резко напоминали ему о его возрасте. Даже восхождение через замок к его любимому креслу наверняка утомило бы проффесора. И Фоукс вскоре перестанет отвечать на его зов, если тот попытается использовать его в качестве инструмента от призраков в школе… снова. Во время молчаливой прогулки директор начал обдумывать, что он собирается сказать и, что более важно, что он собирается сделать. Он беспокоился, может быть даже боялся Гаары с тех пор, как увидел его в августе, но он действительно не верил, что нечто подобное сегодняшнему инциденту произойдет или, по крайней мере, не так скоро.   Альбус имел дело и с более проблемными учениками, чем… ну, с теми, у кого нет проблем, к сожалению; Но даже его худшие ошибки никогда не приводили к чему-то подобному. Или, скорее, никто из них не оказал такого хорошего боя, и он не мог бороться с чувством, что это не была вся сила Гаары; Он не использовал магию в бою.   Ему пришлось отвлечься от мыслей, поскольку его мысли становились все более тревожными, и ему пришлось произнести пароль, чтобы открыть лестницу в свой кабинет. Вскоре все трое удобно сидели в его кабинете, все держали в руках чашки с подслащенным чаем и время от времени делали глотки, за исключением Гаары, который все еще тупо смотрел на что-то. К тому же Гаара ненавидел такой сладкий чай.   — Мистер Малфой, не будете ли вы так любезны рассказать мне, что именно там произошло?   — Ну, я не знаю, я просто не хотел, чтобы у Гаары были еще какие-то неприятности или он пострадал, поэтому я…— Дамблдор поднял руку с улыбкой, стараясь не расстраивать свидетеля, прежде чем продолжить. — Можете ли вы сказать мне, с чего все это началось? Мне нужно понять, что вызвало такую… вспышку.   Тогда Драко рассказал, как профессор Снейп мучил? Гаару сильнее, чем !обычно! , и это привело к тому, что были сказаны вещи, о которых он отказался вдаваться в подробности. Это заставило Гаару разозлиться. Затем странное заклинание волны страха, а затем Снейп выпустил первое заклинание, и Гаара дал отпор. У Альбуса были некоторые сомнения по поводу некоторых из этих утверждений, и ему определенно нужно было знать, какая соломинка сломала спину верблюда, но он видел, насколько откровенен Северус в отношении Гаары, так что вполне возможно, что то, что сказал Драко, было не всем. слишком далеко от истины. Кроме того, Драко всегда был предпочтительным учеником в глазах Снейпа и вряд ли стал бы придумывать истории, чтобы навлечь на декана Слизерина неприятности без уважительной причины.   — Гаара, ты хочешь что-нибудь добавить к тому, что только что сказал Драко? — И он, и Драко уставились на задумчивого монстра только для того, чтобы разочароваться, когда Гаара не поднял глаз, чтобы встретиться с ними взглядами, а продолжил смотреть на свой остывающий чай и постепенно покачал головой, как будто обдумывая этот вопрос.   Дамблдор вздохнул: —Честно говоря, я разочарован в тебе, Гаара. Я знаю, что это, должно быть, сбивает с толку, когда тебя отправляют в новую школу,.. особенно в ту, где тебя постоянно выделяют из-за различий. На которых дети часто находят повод сосредоточиться, и поведение профессора Снейпа в общении с тобой было непрофессиональным. Однако То, как ты отреагировал сегодня, было неправильным. Я позволил тебе поступить в Хогвартс, чтобы ты мог оставить свое прошлое и построить для себя будущее, но из-за твоей недавней ссоры с мистером Поттером, а теперь и с профессором Снейпом, я опасаюсь за безопасность других учеников, если все будет продолжаться так, как они есть сейчас. Ввиду вашего поведения, но принимая во внимание провокации и подстрекательства со стороны других, вы будете отбывать две недели задержания, которое будет с профессором Люпином, но, что более важно, я должен попросить вас больше не носить с собой песок, за исключением небольшого количества, чтобы вы могли общаться так, как раньше.  К этому моменту Драко выглядел немного шокированным такой снисходительностью, и Гаара наконец соизволил поднять голову и посмотреть на своего судью.   Дамблдор пристально посмотрел на Гаару своим ожесточенным взглядом, желая оценить реакцию, которую тот получит. Директор рассматривал что-то более радикальное, чем конфискация, например, руническую печать, чтобы положить конец необычным свободным манипуляциям Гаары с песком, но он никогда не мог заставить Гаару согласиться на что-то подобное, и Альбус просто не мог заставить студента к такой радикальной мере, даже после всего, что произошло сейчас и всего, что произошло за время его пребывания в должности.   Песок поднялся и превратился в более разборчивую надпись: " Я уйду из школы, если мне запретят носить песок."   Лицо Драко намного превосходило лицо Дамблдора: от шока его челюсть отвисла, а глаза расширились до комических размеров. Он ожидал сурового наказания и испытал облегчение от того, что директор решил быть настолько снисходительным к Гааре, но теперь его ближайший (и первый настоящий) друг угрожал покинуть школу. Поступок, о котором Драко никогда даже не предполагал. раньше. Впервые он не был трусом, и теперь тот, кто помог ему достичь этого состояния, мог уйти в страну, в которой он был совершенно один. Драко тут же вскочил на ноги, защищая продолжение обучения и интернат своего друга в школе: —Директор, вы не можете быть серьезным! Оба раза Гаара защищался, так что без песка ему было бы гораздо хуже.. Гаара, казалось, вернулся к своему обычному невозмутимому поведению, поскольку его бровь-невидимка даже не дернулась вверх после очередного эмоционального всплеска Драко.   Гаара был удивлен, что шлюзы блондина еще не открылись. Кто бы мог подумать, что под всей этой помпезностью, снобизмом и фанатизмом он окажется эмоционально уязвимым мальчиком? Гаара не удивился бы, обнаружив на днях своего соседа по комнате хнычущим в женском туалете на первом этаже.   — Я понимаю это, Драко, но песок Гаары слишком опасен, если он снова потеряет контроль.   — И вы позволите ему уйти из школы?! Ему некуда идти, если он не бросит ее! сэр..?— Драко почти забыл, что открыто спорит с волшебником, которого почитали как равного Темному Лорду, но этот факт не смягчал его неповиновение.   Дамблдор хотел увидеть какое-то открытое раскаяние или какую-то эмоцию со стороны Гаары. Но он не получил никакой реакции, подшучивая над отчаянными протестами Драко. По правде говоря, Альбус надеялся, что Гаара покажет какой-то знак того, что он блефует, что он боится довести до конца эту угрозу, но у Гаары не было таких сомнений. Он смертельно серьезно относился к тому, чтобы покинуть Хогвартс, если его призовут отказаться от своего песка. Во всяком случае, отъезд может позволить ему более свободно передвигаться по волшебному миру, чтобы он мог исследовать менее популярные пути исследований, чтобы вернуться домой. Гаара не собирался бороться за то, чтобы остаться, если бы его рука была вынуждена, но это не означало, что он был слеп к трудностям, которые наверняка вызовет изгнание. В кабинете воцарилась неловкая тишина, по крайней мере для не закаленного в боях Драко. Каждый из троих по очереди смотрел друг на друга, прежде чем переключиться на новую цель. В конце концов, Альбус глубоко закрыл глаза и выпрямился, чтобы обратиться к обоим не по годам развитым подросткам. Он уже не был таким внушительным ростом и внешностью, как раньше, но Альбусу очень помог тот факт, что и Драко, и, тем более, Гаара, были исключительно невысокими для своего возраста и позволяли ему возвышаться над ними даже с его солидным возрастом.   — Что ж, я не могу исключать такого многообещающего молодого студента из-за моей собственной негибкости, поэтому я позволю тебе пока продолжать нести свой песок, Гаара. При условии, что в будущем ты будешь сохранять спокойствие, когда кто-то пытается тебя спровоцировать. Повторения сегодняшнего инцидента быть не может. Как жалко, что ребенок подумал что это блеф. Старик сдался. Дамблдор не собирался позволять Гааре сбежать в мир, это в первую очередь разрушило бы всю причину, по которой он пригласил мальчика учиться в Хогвартсе. Ему придется поверить в способность наследника Малфоев успокоить катастрофический гнев Гаары, а также в свою собственную помощь, чтобы держать Гаару подальше от всего, что может вызвать постоянное волнение. Не надо лишний раз ворошить осиное гнездо.   Гаара не показал этого, но почувствовал небольшое облегчение. Уехать было бы проблематично, поскольку нужно было найти место для проживания и средства, чтобы прокормить себя на неопределенный срок, а также поддерживать связь с волшебным миром, чтобы продолжать свои поиски. И оставить Драко... было стыдно? Что-то в этом духе. Его облегчение было прервано ледяной ванной от холодного пота, когда директор добавил, что все его наказания, которые будут проводиться с Ремусом, будут с этого момента каждую ночь, за исключением ночи тридцатого числа. Драко не видел ничего плохого в этой «предварительной помолвке», но Гаара уже отметил эту дату как ночь полнолуния!   Никто не должен знать о его трансформации, даже Люпин или Сириус, так почему же тогда его отпустили именно на эту ночь? Взгляд в глаза старика не принес ничего, кроме веселья от того, что он так мягко и щадяще наказал Гаару и дал ему выходной вместо того, чтобы отдать его Минерве или кому-то из других старших сотрудников, желающих это сделать.   — Я также хочу наградить Слизерин двадцатью баллами за непоколебимую храбрость и преданность другу. Надеюсь, это поможет уравновесить то, что, я уверен, является значительным количеством баллов, которые профессор Снейп, несомненно, уже удалил.  Северус снимает огромное количество баллов со своего факультета только тогда, когда у него возникнет конфликт с одним из учеников.   — Спасибо, директор— Втайне Драко был более чем смущен тем, что получил баллы за «мужество». Если бы об этом стало известно, он бы не смог держать голову перед своими сверстниками. В Слизерине он итак стоял на тонком льду. И Поттер, и его друзья были бы в восторге, если бы узнали, что у него есть одна из инфантильных гриффиндорских черт. Слава богу, что присуждение баллов-факультета не было предано огласке. Он просто всем скажет, что это из-за его хитрости и амбиций... что-то в этом роде, детали он потом объяснит.   — Теперь, когда мы разобрались с этой неприятностью, интересно, могу ли я спросить вас двоих о чем-то, что мучило меня последние пару дней. Не могли бы вы рассказать мне, что произошло два дня назад, когда я случайно увидел кого-то, удивительно похожего на Гаару, который летал к Черному озеру на ковре-самолете. Мне нет необходимости напоминать никому из вас, что такой заколдованный ковер незаконен, но, возможно, вы могли бы рассказать мне, что произошло. Несколько мгновений Драко выглядел очень встревоженным, пока искал на лице Дамблдора какой-либо гнев или упрек, но, видя только веселье, он подавил свой страх и слегка улыбнулся: —Ну, сэр, это началось с мальчика, назовем его Каара. Он случайно чуть не убил своего соседа по комнате, Брако, по полнейшему неосмотрительности. Некоторое время они не разговаривали, но в конце концов Брако решил, что сможет сравнять счет, разыграв Каару. Короче говоря, незаконно ввезенный контрабандой ковер и открытое окно вместе с удачно расположенным амулетом решили их проблему. Все прощено и забыто. Однако, сэр, боюсь, что не смогу назвать вам настоящие имена этих двоих.   Несмотря на смех, которым Драко поделился с директором школы над своим в целом безобидным преступлением, Драко позволил себе проверить, оценил ли «Каара» этот пересказ так же, как причудливый директор. Он начал потеть, когда не увидел никакой реакции со стороны своего соседа по комнате, и очень надеялся, что не случайно дал повод новому конфликту.   Даже Альбус Дамблдор, переживший множество войн, десятилетиями практиковавший и обучавший чудесам и ставший свидетелем бесчисленных внушающих трепет зрелищ, был так же удивлен, как и подросток с белыми волосами напротив него,. Когда рот Гаары, так давно сжатый, по совершенно прямой линии, медленно изогнулся вверх, а потом... а потом открылся и засмеялась!   И минутное дрожание плеч Гаары и его радостное закрывание глаз было зрелищем, в сочетании с тихим, быстрым хрипом, который мог бы быть хриплым смехом, если бы не отсутствие этих надоедливых голосовых связок. Переход от убийственной злости к совершенно смущающему лицу, а теперь к такому головокружительному состоянию, чем кто-либо в этом мире когда-либо видел Гаару. Это действительно было потрясно. Рыжий остановился только потому, что заметил, что двое других в кабинете замолчали и просто смотрели на него с распахутыми глазами. Как будто они никогда раньше не видели, чтобы серийный убийца смеялся.   — Ну да, я рад, что все эти неприятности теперь позади. Я думаю, что в будущем Каара будет помнить соответствующий девиз нашей школы: «Draco Domiens Nunquam Titlandus », "никогда не знаешь, что тебя может потревожить."  Драко усмехнулся над не совсем понятной латинской шуткой, а потусторонняя улыыбка Гаары, видимо, не продлилась так долго. Ведь он уже потратил весь свой смех за год.  —Теперь, я думаю, что задержал вас достаточно долго. Я не хочу портить настроение теперь, когда оно вернулось к надлежащему стандарту Хогвартса, но я также не хочу вводить вас в заблуждение относительно серьезности того, что произошло сегодня. Это больше не повторится; ясно, Гаара? Гаара кивнул на этот вопрос таким же пугающим образом, как он кивнул на тот же приказ своего отца всего несколько лет назад. «Не убивай жителей деревни, Гаара». «Хватит убивать моих шиноби, Гаара». «Хватит капать кровью на пол, Гаара». Это уже было похоже на белый шум.   —Приносим извинения за беспокойство, директор.   — Я уверен, что Гаара хотел бы сказать тоже самое. Хорошего дня, Драко, Лили. — Чашка чая Дамблдора остановилась на пути ко рту в тот момент, когда он понял, что его язык непростительно соскользнул. Он быстро продолжил свой глоток и старался не смотреть ни одному из мальчиков в глаза, когда они оба остановились как вкопанные. Взгляд, брошенный в его сторону красноволосым, был вполне оправдан, а Альбус просто продолжал притворяться, что увлечен своей работой, пока угроза не миновала.   Драко оглянулся на директора, который только что ушел на работу, задаваясь вопросом, действительно ли он только что слышал, как старик назвал Гаару чем-то вроде «Лили», но убедил себя, что, должно быть, услышал что-то не то, когда его сосед по комнате продолжил идти вперед в типично нечеловеческом темпе из богато украшенного офиса. Драко еще раз взглянул на усердно работающего директора и на феникса, о котором он слышал, который сидел и радостно прихорашивался.   Драко усмехнулся про себя, спускаясь по опасно крутой каменной лестнице позади Гаары, считая глупой мысль о том, что кто-то называет Гаару девичьим именем. Гаара наверняка был бы убийцей. Кроме того, какая возможная причина может быть для этого?  Возможно, во время уже ставшей легендарной битвой, один из громких звуков повредил ему уши. Завтра он пойдет поговорить с этой тупой ведьмой-медиком о том, что с ним сделали. Если она ценит свою работу, она бы не стала снова игнорировать его травмы, вынуждая его обращаться к отцу за медицинской помощью со стороны. Возможно, в прошлом году Поттер сломал запястье или вырвал кость, как идиот, в том матче, когда он упал с метлы. И Помфри хватило наглости сказать, что с ним все в порядке после единственного диагностического сеанса. С ним все было в порядке, если не считать нескольких синяков, но откуда она могла знать это наверняка?   Несколько часов спустя, после того как занятия на сегодня закончились и самые смелые слизеринцы, а их было трое или четверо, закончили добывать у своего постоянного эксперта по Гааре подробности о новейшей горячей теме в школе, Маркус Флинт подошел к тихо учащейся паре, сев на диване. Его фирменный угрюмый вид был омрачен ужасающе торчащими зубами.   Флинт, который, помимо того, что был капитаном по квиддичу с тех пор, как присоединился к команде факультета после трагического случая с проклятием с предыдущим капитаном, также был нынешним старостой Слизерина, часто не хотел выполнять свои обязанности. Когда Флинта назначили старостой, разразился очень незначительный скандал, потому что некоторые другие старшие сотрудники подозревали, что Снейп не внимательно изучил своих учеников и не выбрал наиболее подходящих, а на самом деле вместо этого просто просто выбрал единственного ученика, имя которого он уже запомнил, поскольку он был капитаном по квиддичу.   — Гаара, ты больше не ходишь на Зелья и всегда держишься на расстоянии не менее двадцати футов от профессора Снейпа, понял?  Гаара кивнул и вернулся к своей книге, а Флинт выразил Драко свое минимальное приветствие, пока тот возвращался к дыре, из которой тот выполз, чтобы закончить свою домашнюю работу.   На следующий день Гаара провел время, которое должно было быть отведено уроку Зелий, занялся некоторыми внеклассными, но не менее важными исследованиями. В любом случае за весь этот месяц он посетил только пару уроков зельеварения, так что изменение расписания скорее порадовало его, чем разочаровало. По какой-то причине регулярность, с которой молодой студент проводил время в библиотеке во время занятий, не удерживала местного главаря - надзиоателя/библиотекаря от допроса его каждый раз, когда он входил  в библиотеку. В этом мире гордость Гаары находилась под постоянной угрозой, и он не собирался лишаться большей ее части, используя свое обучение, чтобы избегать высокомерного библиотекаря.   При этом он не испытывал тех же угрызений совести по поводу того, что бросился в Запретную секцию библиотеки, чтобы получить доступ к бесконечно более продвинутым и интересным материалам, которые ему было непонятно почему запрещено читать. Но в родном мире он никогда не позволил бы глупым вещам, таким как правила и законы, остановить его, и уж точно не собирался этого делать сейчас. Он провел этот конкретный час в поисках книг о демонах этого мира и любой темной магии телепортации, но снова, по прошествии большей части часа, он не нашел почти ничего вообще. Было несколько темных заклинаний для перемещения, но ни одно из них не было тем, что он искал, если только он не хотел пожертвовать десятью девушками за соседним шкафом подглядывающими за ним , чтобы увеличить психоневрологическое нарушение, характеризующееся неспособностью ориентироваться в пространстве и времени, нарушением восприятия своей личности и окружающих от трансгрессии. (позже он признался, что ненадолго подумывал о том, чтобы воспользоваться этим , чтобы снова отказаться от этого неприятного опыта). Что касается информации о демонах, то ее было труднее определить за такой ограниченный период времени, поскольку казалось, что о них было связано огромное количество художественной литературы и религиозного материала, но ничего конкретного или заслуживающего доверия. И эти демоны сильно отличались от тех, которых он слишком хорошо знал.   Возможно, демонов, таких как биджу, в этом мире не существовало.   Его разочарованное чтение длилось только первый из двух свободных часов, прежде чем он бросил свои книги на ближайшую тележку и решил пойти проведать своего суррогатного питомца в лесу. Пушок, конечно, был в восторге, увидев его, и с радостью позволил маленькому рыжеволосому мальчику сесть на свой метко названный пушистый животик, где Гаара затем начал читать интересную книгу об аномальных волшебных болезнях. Медицина в любой ее форме не была его особой страстью, но Гаару настолько интересовали особенности этих болезней, что он не возражал. Он уже прочитал все материалы учебного плана первого, второго и этого года, поэтому ему нужно было отдохнуть от стандартных книг, которые он читал и которые ему бы назначили, если бы он присутствовал. Гаара полагал, что к концу учебного года он закончит весь материал, накопленный за семь лет. Он слышал, что в Когтевране это была обычная практика — делать это к третьему году обучения, и Гермиона Грейнджер тоже была на пути к этому. Его можно назвать книжным червем, особенно его сосед по комнате, он не пожалел, что вернулся и прочитал за предыдущие два года то, что пропустил. Это очень помогло ему в теоретической работе, но, к сожалению, мало повлияло на его заклинания. Казалось, что эта проблема — это просто то, с чем ему придется научиться справляться со временем. Его чтение было нарушено только тогда, когда массивный пес перевернулся на бок и отбросил Гаару как минимум на шесть футов, прежде чем довольно мягко приземлиться на песок. Собака имела наглость смотреть на него, лежа на общей спине, с высунутым языком, вилять хвостом и трясти телом, как будто ожидая, что ему почешут живот.   И только потому, что последние несколько дней Гаара был в хорошем настроении (не считая вчерашней маленькой истерики), он немного почесал мягкий, пушистый живот, пока ему не пришлось вернуться в замок. Чертов зверь был неисправим.   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   Дополнительные уроки, которые посещал Гаара, пришлось отменить, поскольку на его наставника было наложено другое обязательство, что было хорошо, поскольку задержание Гаары означало, что он не мог посещать занятия с Люпином, так как ему нужно пройти вначале задержание с профессором Люпином. В целом, одно и тоже.   Оно проходило в той же комнате и в основном в той же атмосфере, поскольку Ремус помогал ему улучшить свою практическую магию. А Гаара старался не взрывать мебель или своего профессора каждый раз, когда слышал это чертово прозвище !   Первоначально упрекая Гаару за его буйство, которое привело к тому, что их время, проведенное вместе, было реклассифицировано, он все же понимал, как трудно иногда может быть подчиняться людям, которые неоднократно испытывали чье-то терпение (им обоим на ум пришел Сириус).   Вскоре манеры Люпина сменились на беспокойство о благополучии Гаары, поскольку он сражался не с одним, а с двумя позорно известными сильными волшебниками, и независимо от того, насколько он силен , Гаара все еще являлся третьекурсником. И насколько легко два учителя могли бы справиться с обычным ребенком, было крайне удивительно что Гаара вышел из боя совершенно неповрежденным. Гаара настаивал на том, что поездка к мадам Помфри будет ненужной тратой времени и что он явно рад видеть, что, по-видимому, и было правдой, вынужден был признать Люпин. На самом деле, Гаара, казалось, был в гораздо лучшем настроении, чем за последние несколько недель, что Люпин тайно приписывал недавнему примирению мальчика с мальчиком Малфоем.   Каждый из их совместных уроков в течение ночей, которые были определены как его «задержание», проходил так же медленно, как и раньше. Гаара не делал чудесных скачков вперед в своих магических способностях. Это была одна из последних ночей перед полнолунием, когда им двоим удалось «поговорить» несколько более откровенно, чем это обычно делал Гаара. Люпин говорил о своих прошлых подвигах, как он обычно делал. Вспоминая более счастливые дни, когда наконец подошел к теме своих детских переживаний вдали от Мародеров и Хогвартса.   Люпин не собирался рассказывать Гааре о своей ликантропии, но считал, что сможет поговорить об этом, не выдавая слишком многого.   Действительно, рассказать Гааре о волке в нем, пугало Люпина больше, чем обычно, когда он раскрывал кому-то правду, и это было не просто потому, что Гаара был другом. Это было потому, что Гаара почти наверняка не отреагировал бы нормально. Мальчик, откуда бы он ни пришел, не разделял тех же предрассудков и представлений о волшебной культуре, поэтому он мог не бояться оборотня, потому что его этому никогда не учили. Что напугало Люпина, когда он рассказал своему новому другу о звере, так это возможность того, что у Гаары будет базальный страх по отношению к волку, что он может ненавидеть Люпина и бежать от него за то, кем он на самом деле был, а не по незнанию. Для него такое отвержение было гораздо хуже, потому что иногда его воспринимали как монстра.   Ремус рассказывал о том, как его ужасно ранили в детстве, что он не мог видеться и разговаривать ни с кем из своих сверстников, и как ему почти не разрешали ходить в школу из-за определенных предубеждений и опасений,И как Дамблдор ему помог. Он старался как можно больше сосредоточиться на том, что он чувствовал в одиночестве, будучи ребенком, чтобы избежать вопиющих дыр в своей истории, которые должны были составлять большую часть его катарсического горестного рассказа.   Гаара явно слушал, но его стоическое лицо ни разу не выдало реакции. Типичный Гаара.   — ...В детстве я тоже был один... — Люпин не видел, как песок рассеялся в воздухе, пока он не затвердел в предложении над Гаарой.  «Моя мать умерла при родах, а я был для отца оружием и проклятием, не более того».  «За мою жизнь на меня было совершено много покушений, и все со стороны жителей моей деревни».  «Я их заслужил».  Мужчина постарше хотел вмешаться и горячо отрицать это убийственное самоутверждение, но убежденность на лице Гаары была не тоской, нанесенной ущербом от низкой самооценки, а темными, высеченными сожалениями о ошибках, совершенных на протяжении всей жизни, выгравированными на душе человека. Он видел много подобных лиц, но ни разу у детей. Гаара долго смотрел на Люпина, что мужчина ошибочно посчитал приглашением к утешению или паузой в общении, чтобы не перегружать себя и не расплакаться. Гаара оценивал человека перед собой, размышляя, заслуживает ли он доверия настолько, насколько Гааре хотелось верить, что его друзья в этом мире заслуживают доверия. Они могли предать его и причинить ему столько неприятностей и вреда, но сделают ли они это? Они могли бы извлечь из этого выгоду, возможно, даже избавить Сириуса от ответственности, заставив его «спасти» всех от монстра из другого мира.   «Место откуда я» Гаара выдержал последнее мгновение, внимательно наблюдая за лицом Люпина, когда оно смотрело вверх на слова, и ждал, чтобы увидеть какое-то предвкушение, выражение амбиций или облегчения, но все, что он получил, это то, что сбивающее с толку терпение.  « это другой мир.» Его первый друг сказал ему, что нужно доверять людям, чтобы создавать настоящие связи. Возможно, он мог бы получить некоторую помощь. — В каком смысле? Что ты имеешь в виду под «другим миром», Гаара?  Люпин переглянулся, увидев эти слова. В голове мужчины проносились мысли: может быть, другая культура, далекая от его собственной, или, может быть, маггловский мир? Но он продолжал возвращаться к тому, насколько странным был Гаара и как Сириус описал его первое появление: падение с огромной высоты, но совершенно непонятным образом, покрытое самыми ужасными порезами и порезами и был мальчишка очень дезориентированным. Гаара немного рассказал Люпину о своем родном мире, о Сунагакуре, пяти великих нациях шиноби, общем существовании шиноби и некоторых их ролях. Он избавил Люпина от некоторых более точных подробностей и постарался немного преуменьшить убийственную сторону жизни шиноби, но по большей части нарисовал довольно яркую картину жизни Народов Элементалей.   Именно недооценка Гаарой того эффекта, который рассказ о собственном биографическом опыте его родного мира окажет на его друга, привела к тому, что он наклонил голову, когда Люпин начал плакать. Как будто Гаара только что рассказал ему какую-то трагическую историю. Он полностью упустил из виду последние годы своей жизни, включая подготовку к войне, смерть отца и демона, обитавшего внутри него; но затем он также пропустил свое искупление и обретение некоторой меры счастья, которая почти полностью отсутствовала в его начале.   — Все это время, Гаара, я подозревал, что ты другой, но теперь все это имеет такой большой смысл. Ты застрял здесь один все это время, и не с кем было поговорить об этом. Мне жаль, что я не увидел правду раньше.  Люпин положил руку Гааре на плечо, еще больше сбивая с толку пограничного социопата: —Отныне я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе, и я точно знаю, что Сириус сделает бы то же самое.   Люпин продолжал смотреть на инопланетянина с улыбкой. Как будто Гаара каким-то образом теперь имел для него полный смысл, а затем проффесор нахмурился, задумчиво: —Гаара, мне нужно спросить один вопрос. Ты хочешь вернуться туда, откуда пришел?  Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе остаться здесь, и как только Сириус будет оправдан, он будет более чем счастлив поддержать тебя.  Мысль об отправке Гаары обратно в мир, где ребенка можно было бы считать воином и где родился ребенок, каким бы милым он ни был, столь же поврежденный, как Гаара, была противна эмоциональному Мародёру. Небольшая часть его действительно надеялась, что Гаара захочет остаться, за то короткое время, когда он узнал Гаару, это снова было похоже на школьные годы, впервые за более чем десять лет, когда Сириус тоже вернулся в его жизнь и вернуться в Хогвартс.   «Это мой дом, и там меня ждут дорогие люди, которых я должен защищать».  «Я не могу их подвести. Мне нужно вернуться.»   Люпин постарался не выглядеть слишком разочарованным: —Тогда я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе, Лили. … Эхе-хе… Ты хочешь, чтобы Сириус знал об этом, или ты предпочитаешь, чтобы это пока осталось между нами? Гаара перестал смотреть на него достаточно долго, чтобы написать «Скажи ему».  Гражданин Суны не мог себе представить, что Сириус поступит хуже, чем Ремус, особенно если принять во внимание собственную историю предательств Сириуса. Теперь, когда кто-то в этом мире узнал, что он не коренной житель, у него спала тяжесть с груди.   Увидев, что Гаара снова замолчал (образно говоря), Люпин сказал: —Все будет хорошо, Гаара.  И он наклонился вперед и обнял маленького тринадцатилетнего мальчика, забыв, что имеет дело с Гаарой, а не с каким-либо другим тринадцатилетним мальчиком, перенесшим такую ​​травму. Гаара оставался совершенно неподвижным и жестким, как доска, под твердой и доброй хваткой, прежде чем Люпин отпустил его со слезливой улыбкой на лице, как бы говоря: «Мы через многое прошли вместе этим вечером, но с нами все будет в порядке».   Нахмуренный взгляд Гаары ответил: «Автозащита от песка возобновляется через 3...2...»   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   Позже той же ночью, после того, как Гаара испытал все свои эмоциональные излияния, которые мог вынести, Он оставил Люпина делать то, что учителя делают по ночам, когда они, наконец, в освобождаются от всей своей работы. планы уроков и выставление оценок.   Этой ночью Люпин решил, что, несмотря на усиливающиеся боли от ликантропии, ему необходимо поговорить с Сириусом лично. Эта задача усложнялась из-за увеличения присутствия дементоров вокруг замка по ночам.   Это была одна из многих причин, по которым оборотень с подозрением относился к тому, насколько много было известно Дамблдору, поскольку директор явно знал о скрытом проходе под Гремучей Ивой, и все же он не просил, чтобы какие-либо дементоры были размещены у входа в это. Не то чтобы он больше не пользовался этим проходом во время своих ежемесячных выпусков. Волчье зелье было лучшим, что случалось с ним, с тех пор как ему было двадцать с небольшим. Запретный лес был очень красивым местом, когда ты был там одним из самых страшных существ и мог ничего не боятся. И он не хотел знать, что это за чрезвычайно собачий запах повсюду. Это было похоже на то, как будто гигантский Бродяга решил пометить половину деревьев в лесу. Он нашел Сириуса, дремлющего в собачьей форме наверху шаткой лестницы, но, учитывая пришедшую серьезность, ему пришлось отказаться от традиционной попытки разыграть спящего мародера и просто шумно подняться по лестнице, чтобы разбудить лохматого пса. Сириус был напуган вторжением, но снова начал возбужденно вилять, когда увидел, кто пришел в гости. Люпин в виде человека прошел мимо возбужденного человека-собаки в самую удобную оставшуюся спальню, а затем упал на самый мягкий участок потертой непогодой кровати. Самое худшее и неприятное полнолуние всегда происходило в зимние месяцы.   Сириус вбежал, высунув язык, вероятно, ожидая чего-нибудь существенного, что Люпин забыл взять перед приходом. Это был не совсем обычный визит сюда, ему нужно было поговорить, а не смотреть на Бродягу, уткнувшись лицом в еду и задрав задницу в воздух. Люпин часто задавался вопросом, как Джеймсу удавалось оставаться таким человечным, когда Сириус и Питер стали такими животноподобными. Даже после того, как снова трансформировались. Вероятно, это связано с присущим оленю достоинством по сравнению с дворнягой и крысой. Либо самоконтроль. В любом случае, Сириус всегда вел себя как животное, когда часть запатентованной Блэком обусловленности была удалена.   После нескольких неловких мгновений стало ясно, что собаке ничего не будет на ужин, поэтому он снова принял человеческий облик и начал дрожать, пока не завернулся в одно из рваных одеял с кровати. Воздух становился все холоднее, и превращаться в человека без шерсти становилось все труднее и труднее. Холодный воздух был чем-то, чему Люпин мог сочувствовать больше всех людей, учитывая все те утра, когда он просыпался посреди ниоткуда морозным зимним утром, а затем ему приходилось искать свою одежду. Холодная погода была плохой, голая в холодную погоду была еще хуже, обнаженная в холодную погоду с накопившимися болями и болями, окружавшими полнолуние, - это совсем другое дело. К счастью, он нашел хороший способ вернуться к своей одежде до наступления утра, поскольку, как и в большинстве случаев, с возрастом боли и озноб, очевидно, усиливались.   — Жрачка есть, Лунатик?  Поговорим о щенячьих глазах; Сириус был щенком, который так и не вырос.   — Извини, но было уже поздно, и у меня не было времени зайти на кухню по дороге сюда.... Тебе нужно кое-что услышать, это о Гааре.. — Сириус надулся, ради бога! — Завтра я вернусь и принесу тебе что-нибудь поесть.  Сказав это, Ремус не смог сдержать вздох, вырвавшийся из его дыхания. Он надеялся, что Сириус не заметит этого. Он не хотел, чтобы пес думал, что проффесор Зот считает своего лучшего друга обузой. Покинув Блэка более чем на десять лет, меньшее, что он мог сделать, это помочь ему сейчас. — О Боже, Лунатик, полнолуние, я не подумал. Это должно произойти в ближайшее время, верно?   — Это через пару дней, но я справлюсь. Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать свой месячный цикл.   — Ты сказал, что это касается Гаары, с ним все в порядке, верно? — Сириус резко вернулся к своей редко встречающейся серьезной стороне, поскольку его обычно беззаботная натура была сметена этим новейшим чувством, взрослой заботой. Будучи ребенком в душе, Сириус не привык к тому, чтобы в его жизни был кто-то более молодой и уязвимый (в его глазах). И он не ожидал, что почувствует эту родительскую заботу когда-нибудь, до того дня, когда Гарри переехал к нему. После чего он отдал ребенка. Ему.   — Да, с ним все в порядке, хотя, я полагаю, это зависит от того, кого вы спрашиваете.  Люпин снова вздохнул, на этот раз раздраженный уровнем драмы, с которой регулярно сталкивался рыжий. Судя по тому, что он слышал о предыдущих двух годах Гарри, Гаара мог бы дать Сохатому возможность побороться за свои деньги по показателям опасности и волнения.  —Я начну с самого начала. Благодаря этому безумному министру магии нам пришлось принимать у себя главу его административных инспекторов ... Люпин продолжил описание инспекции, безумие Дамблдора, равного его плану переместить Гаару, а затем драки между Гаарой и Гарри, которая была чем-то вроде болезненной темы для них обоих, конфликта интересов и всего остального. Шутка с ковром-самолетом от Малфоя, а затем битва Гаары со Снейпом. Сказать, что Сириус был рад услышать, что Гаара не только попал в драку с летучей мышью-змеей, но и вышел из нее невредимым, было бы величайшим преуменьшением. Оттуда он рассказал о ложном наказании Гаары, которое привело к разговору той ночью.   Выражение лица Сириуса, когда Ремус рассказал ему то, что сказал ему Гаара, было бы идеальной защитой от любого дементора, поскольку оно было идентично выражению заключенных, которые только что получили поцелуй дементора. Однако эта пустая бездушность не продлилась достаточно долго для побега, поскольку Сириус тут же вернулся с множеством вопросов, на которые у Ремуса не было ответов.   Свидетельством безоговорочного доверия Сириуса к мальчику, которого он спас, было то, что он ни на секунду не сомневался в том, что ему сказали, а вместо этого больше беспокоился о том: 1) хочет ли Гаара вернуться. и 2) как Сириус может помощь.   Ремус провел довольно много времени с Гаарой за последние несколько месяцев, но связь Сириуса с ребенком была чем-то, что было выковано из взаимных трудностей, а не из-за времени, проведенного в близости.   Они говорили до поздней ночи о том, что Гаара из другого мира, о его трудной жизни и о его статусе воина-шиноби?. Разговор в конечном итоге перешел к будущему, к планам Сириуса найти Петтигрю, воссоединиться с Гарри, а также помочь Гааре, чем он сможет.   Сидя у окна, Сириус посмотрел на яркую, почти полную луну и улыбнулся: — Знаешь, Ремус, до того, как я увидел Гаару, падающего с неба, я был уверен, что знаю, что делать. Я собирался увидеться с Гарри, а затем разорвать Питера в клочья,.. к черту все последствия. Все эти годы в Азкабане, а затем в нищете, я мог думать только о мести. Я ненавидел это. Знаешь, что было в этом самое худшее?   Ремус покачал головой.   —Каким эгоистом я себя чувствовал. Я был так зол на то, что они сделали с Джеймсом и Лили, с будущим Гарри, со всеми остальными. Но в Азкабане я мог думать только о том, как сильно я пострадал, потому что потерял своих друзей и свое собственное будущее. Ситуация не изменилась после того, как я сбежал оттуда, я просто увидел статью с этой крысой и был одержим идеей добраться сюда и убить ее. Я также хотел защитить Гарри от Питера, но это было не что иное, как помощь мне спать по ночам..   — Сириус, тебе не обязательно…   — Говорят, что дементоры высасывают счастье и должны поцеловать тебя, чтобы забрать твою душу, но клянусь, я, должно быть, что-то там потерял, разум или что-то еще, потому что не мог здраво мыслить. Это моя вина, что Джеймс и Лили умерли, я сказал им поменяться местами, а затем проигнорировал Гарри, чтобы удовлетворить СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ ГНЕВ! — Знаешь, это не твоя вина, ВОНЮЧИЙ ИДИОТ! Питер солгал всем нам! Предателем мог быть и я; откуда ты мог знать? Ты сделал все, что мог, чтобы защитить их. Ремус ненавидел, когда Сириус становился таким сентиментальным; это было так необычно. Он мог справиться с забавным Сириусом, злым Сириусом, разыгрывающим Сириуса, но не с тихим и грустным Сириусом.   — Я делал все это снова, Ремус. А потом появился Гаара, и мне было о ком позаботиться. Он был чем-то, что могло отвлечь меня от самого себя. Впервые за двенадцать лет мне пришлось думать о ком-то другом. Я так многим обязан Гааре.   —Если ты так считаешь, возможно, в следующий раз ты сможешь попрактиковаться в дуэли с ним. Хах.   Ремус ушел намного позже, чем ему хотелось, с уверенностью зная, что к следующему утру он будет готов взять профессора Биннса в качестве учителя на замену своим ранним занятиям, чтобы отдохнуть. Однако он был рад, что Сириусу удалось избавиться от некоторых вещей из его груди, прежде чем она продолжала гноиться. По крайней мере, Сириус перестал говорить о штурме замка и вытаскивании Питера наружу. Он надеялся, что это означает, что Бродяга перестал об этом часто думать.   Сириус, казалось, был больше озабочен битвой Гаары с Северусом, чем тем фактом, что он был перенесен туда из другого мира. Он продолжал спрашивать подробности и хотел услышать, что Северус тяжело ранен. Беглец выглядел немного угрюмо, когда Люпин сказал, что их старая школьная боксерская груша даже не прихрамывала, хотя с таким стойким человеком, как Снейп, невозможно сказать, что он скрывает.   На следующее утро знающие люди задавались вопросом, был ли Люпин на самом деле вампиром, а не оборотнем, поскольку он носил солнцезащитные очки на завтрак, выглядел смертельно бледным и шипел, когда случайно вышел под прямые солнечные лучи.   В то утро также увидел свежий снежный покров на обширных шотландских землях вокруг замка, что вызвало у Драко еще одну драму в виде необычайно ребячливого и упрямого Гаары, который отказался вставать с постели на том основании, что в замке слишком холодно. Не замерзнуть насмерть было более важным приоритетом, чем обучение.   Любая попытка физически вытащить психически неуровновешенного (но выздоравливающего) подростка из его кровати была опасной и бесполезной. Драко понял это, уже когда подошел к нему. Даже Дамблдору было бы трудно вытащить джуничурики из его теплой, уютной постели, не полагаясь на Бузинную палочку в то утро. Драко заставил Гаару встать с кровати, заваленной книгами, которые тот вероятно полезный песок принес для него, чтобы подготовиться к целому дню в его крепости комфорта. Тогда Драко предупредил Гаару, что он будет нести ответственность за опоздание , если он не встанет. Гаара отправил песок что бы написать в воздухе: " не пойду на занятия. " Затем Драко пришлось описать одно из своих самых мучительных наказаний за ребячество, когда ему и Поттеру пришлось ночью патрулировать в Темном Лесу в его первый год обучения. Похоже, это никак не повлияло на лесного пешехода, что имело смысл, поскольку Драко не мог себе представить, что там есть что-то более страшное, чем Гаара. Все продолжалось ровно также, пока Драко не уточнил, что это будет означать, что Гааре придется гулять снаружи, когда воздух был самым холодным.   Довольно скоро Гаара был в душе и облачился в множество слоев школьной формы. Он продолжал надевать одежду до тех пор, пока не перестал в нее влезать или она не кончилась. Мадам Помфри, которая ела свой сытный и сбалансированный завтрак в Большом зале, подумала, что Гаара выглядел гораздо более здоровым в то утро, если не считать заметного хмурого взгляда, который выглядел сердитым по сравнению с его фирменным угрюмым взглядом, наполненным презрением. Выглядело так, будто он не был таким болезненно худым, как всегда. Ведь на нем была большая часть одежды, которая была у него когда-либо.   Гаара разозлился, потому что его не только вытащили в снежную страну этого мира, но и позже ему пришлось пойти и проверить Пушка в лесу. Видемо он каким-то образом взял на себя ответственность за зверя. Самым верным признаком выздоровления от тотальной психопатии было сочувствие к животным, не так ли? Из за того что Шукаку орал как всегда, ему нужно либо оставить животное умирать на холоде, скулящее в агонии и страданиях, либо пойти и убить верного питомца и насладиться выражением предательства на его мордах. Как правило, в наши дни Гаара пытался сделать противоположное тому, что велел ему делать его песчаный демон, поэтому он пошел на компромисс: пошел туда и проверил, все ли в порядке, но не убивал его. Тем не менее, независимо от благожелательных причин, Гаара был зол на то, что ему все равно придется идти по льду и снегу, а затем терпеть любую мучительную «игру», через которую Пушок хотел его провести, прежде чем он сможет вернуться в замок, чтобы согреться. Если бы он прошёл весь путь и обнаружил, что собака всё равно умерла, он бы очень расстроился.  ..Тратить время и тепло...   Когда кокон-одежда, когда-то известный как Сабаку-но Гаара, сидел и ел теплую миску жирной молочной каши, он наблюдал, как Драко оживленно разговаривал со своими другими новыми друзьями после того, как Гаара отказался от любого взаимодействия. Пока он все еще был таким холодным. Жителям пустыни негде было жить в минусовых условиях, как бы они ни старались утеплить замок. А закоренелые раздражительные жители пустыни, находящиеся в дурном настроении из-за неблагоприятных погодных условий, были не лучшими собеседниками, и грязный взгляд, которым Гаара бросил Драко, когда тот пытался с ним поговорить ранее, убедил блондина оставить на день соседа по комнате в покое и продолжить свои разговоры. Наведение социальных связей среди своих сверстников, находящихся на нижней ступеньке. Хотя другие элиты/чистокровные его года не были полностью против того, чтобы позволить ему время от времени общаться с ними, это было только тогда, когда они не были слишком подвержены воздействию других однокурсников, которые могли увидеть их с подозреваемым предателем крови.   Драко, хотя формально теперь в глубине души предатель крови, должен был найти какой-то способ незаметно подавить это подозрение. Было оскорбительно находиться в одной лиге с этим идиотом Уизли и полукровным предателем Поттером. По крайней мере, Гаару больше не считали каким-то плебеем, ведь он сражался и с Поттером, что приносило ему очки на многих уровнях, и со Снейпом, что было скорее крутым, чем респектабельным. Снейп по-прежнему был деканом факультета и был на стороне Слизерина, а Гаара сражался с ним лицом к лицу, так что сторонники Слизерина, по крайней мере, уважали то, что он не терпел оскорблений. Поскольку его приятель номер один находился в лучшем положении, пока никто не подвергал сомнению его убеждения об истинном положении грязнокровок, Драко снова почти стал одним из друзей в своем старом кругу, но напряжение с лежащими в основе его кругами все еще сохранялось. Те понимали, что он больше не верит исключительно в чистоту крови. Это был простой случай: не спрашивай, не говори, и все относительно счастливы.   В течение дня учителя избегали звать Гаару чаще, чем обычно. Что было достаточно редко, учитывая его немоту и едкий характер. Если до того утра и были какие-то сомнения в том, что Гаара начал драку с учителем, то к тому времени, когда он обошел замок на уроках, их сомнений не осталось. Судя по всему, или так Драко сказал своим друзьям на следующий день, Когда все остальные мучились в подземельях, занимаясь зельями, Гаара решил рискнуть с наказанием и удалился в свою постель где-то во время свободного периода, Сразу после того, как по какой-то причине вышел на улицу. Профессор Снейп, казалось, даже не заметил ужасающего количества острых сосулек прилепленных песком над его головой на потолке.   На следующий день Люпин научил Драко заклинанию, согревающему одежду, чтобы подкупить Гаару и снова заставить его регулярно посещать занятия. Люпин был обеспокоен тем, что Гаара не пришел на урок в тот вечер. Драко пришел вместо него с запиской, в которой "рыжий" извинялся за то, что внезапно заболел и не смог присутствовать.   Для человека, который никогда раньше не посещал какое-либо формальное образование и который на протяжении многих лет решал большинство своих проблем с помощью насилия и убийств, Гаара адаптировался к школе удивительно быстро, только что пропустив свой первый день в школе и свое первое задержание.   Записка была не очень убедительной, и Драко пришлось прямо сказал проффесору, что Гаара вовсе не болен и на самом деле просто сидел и читал. Это было настолько нормальное поведение рыжего, что Ремус рассмеялся и наградил Драко несколькими баллами за доброе дело. Вероятно, ему следовало бы взять немного у Гаары, но... ну... возможно, он бы сделал это, если бы не забыл сделать это утром...   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   На следующий вечер, после того, как уроки дня были выдержаны, несмотря на продолжающийся и явно ухудшающийся холодный фронт, Гаара сел рядом с Драко и слушал, как он жаловался на какие-то новости о квиддиче, которые он, очевидно, лично обидел.   Гааре пришлось активно сдерживать легкую улыбку, которая пыталась растянуться на его губах, когда он краем глаза взглянул на то, что Рон Уизли, полная противоположность Драко (по мнению Драко), был так же раздражён, поскольку он на что-то очень сильно жаловался. В том же духе, что и слизеринец рядом с ним, на востоке, судя по идентичным жестам и движениям рук. Все таки они очень похожи.   Казалось, квиддич стал великим объединителем. Нет, Гаара был уверен, что кто-либо из этих энтузиастов признает такой общий интерес. Также, рыжий был уверен, что назло друг другу они наверняка поклянутся, что ненавидят любимый вид спорта. В середине своей все более энергичной разглагольствования о сомнительном звонке во время матча (Гаара не смог рассказать более подробно о страстной, но в конечном итоге скучной речи своего друга), Драко оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, не побеспокоил ли он кого-нибудь из ближайших людей. Пока он поворачивал голову, блондин не заметил молниеносного действия Гаары, выливающего на его обед небольшой пузырек с неизвестной жидкостью.   Не зная, что на его ужин было вылито загадочное вещество, Драко не стал долго раздумывать о том, чтобы есть еду во время рассказов небольших перерывов между своими гневными жалобами своему бескорыстному другу.   Прошло совсем немного времени, прежде чем Драко замедлил речь и сменил ворчание на необычную усталость и желание пораньше лечь спать. Будучи внимательным соседом по комнате, Гаара отправился с сонным блондином в общежитие, помня о уже садящемся солнце, бросающем оранжевое сияние на крышу Большого Зала. К тому времени, как они достигли входа в гостиную Слизерина, Драко дремал стоя и невнятно говорил. По счастливой случайности, он упал в обморок прежде, чем они вошли в спальню мальчиков, и Гааре пришлось нести чуть более крупного подростка в комнату, то есть до тех пор, пока солнце не зашло где-то наверху и не скрылось из виду. Гаара знал, что солнце зашло, только потому, что, как месяц назад, то же самое ощущение перемен начало охватывать его, и он был вынужден положить Драко обратно на землю и собрать его песок обратно в тыкву. Последнее, что было нужно Гааре, это чтобы остальные слизеринцы вернулись с ужина и обнаружили Драко, спящего под "наркотиками" в куче песка Гаары.  ... Было странно, что теперь он трансформировался в крошечную форму демона-тануки, было совсем не больно, как в прошлый раз. Он надеялся , что его тело просто привыкло к переменам; Он также ожидал , что, вероятно, ему все еще будет больно, когда он вернется в нормальное состояние.   Сначала он начал съеживаться, поэтому поплелся по коридору в свою комнату, чтобы уединиться. Лучше, если Драко и его собственная тыква будут найдены на полу коридора, чем он посреди трансформации. К тому времени, как он захлопнул дверь, он уже был вдвое меньше своего первоначального размера, и его задница начала покалывать, что, как он интерпретировал, означало, что вскоре у него появится длинный пушистый хвост. Тем временем, когда хвост вырос из его позвоночника, тепло распространилось по его коже, шерсть проросла.   Когда хвост вылез из его позвоночника, Гаара поразился неописуемому ощущению и задался вопросом, как бы другой Джинчуурики справится с этой участью. Ведь тому, кого он знал, пришлось бы вынести девять длинных хвостов, растущих из его спины. Впрочем, зная этого девятихвостого идиота, он, наверное, рассмеялся бы и отметил лишние конечности. Гаара не будет праздновать, особенно тогда, когда его ноги начали уворачиваться, несмотря на его противоположное желание. Он начал шататься, когда произошло его самое нелюбимое изменение. Это было что-то вроде путаницы, он и так ненавидел свой низкий рост. Глубина его ненависти к этим задом наперед животным ногам была бесконечной. Все изменение, включая мех, хвост и звериное телосложение, заняло всего двадцать минут, поэтому Гаара быстро снял одежду, схватил ее на руки и бросил на кровать, прежде чем подползти обратно к двери и приложить свое большое чувствительное ухо к ней чтобы узнать, не наткнулся ли кто-нибудь еще на Драко. Не дождавшись, не слыша ни звука, только тихое, непрерывное дыхание своего соседа по комнате, Гаара протянул руку и попытался повернуть дверную ручку. Он зарычал, когда мягкая лапа не смогла как следует схватить ее. Пришлось поднять обе руки, на кончиках пальцев ног, чтобы схватить скользкую ручку.   Количество усилий, затрачиваемых на выполнение простейших задач, приводило в бешенство. Обычно грозный характер Гаары проявлялся только в его сверкающих глазах, но в этой форме, казалось, он неосознанно добавил мягкое рычание, а его верхняя губа слегка отодвинулась, демонстрируя острые клыки. Он подозревал, что у него... перья...? он подозревал, что волосы на затылке тоже встали дыбом, но у него не было времени посмотреть на себя в зеркало, ужин в Большом зале продлится недолго. А у него были дела.   Он выскользнул из комнаты и метал взгляд туда-сюда, воображая, что находится внутри вражеской территории, где обнаружение будет равнозначно участи хуже смерти. Обычно в его миссиях это означало пытки, но в этот раз была важна его гордость. Одна из тех надоедливых слизеринских черт, которая заставила Гаару задуматься, действительно ли бедная говорящая шляпа в начале семестра заглянула в его захламленную голову.   Гаара не сомневался, что Шукаку, да и большинство биджу, будут слизеринцами, но он сам? Он очень сомневался, что Распределяющая Шляпа захочет попытаться во второй раз, не говоря уже о том, что Гаара был бы так же счастлив в этом факультете, как и в любом другом. При этом количество пропавших без вести студентов, которое могло бы составить его распределение в Гриффиндор, вероятно, дало бы повод собравшимся губернаторам пересмотреть вековую систему сортировки в Хогвартсе. Когтевран мог бы сработать....   Выходя из комнаты Гаара подошел к одной из веских причин, по которым он предпочел бы остаться в Слизерине, и поразился (неохотно), насколько выше она стала , даже прислонившись к стене с расыпаным песком у его ног.  Было несправедливо, что все всегда были выше его. Всегда было чудом, что он не убивал так много детей, когда еще был сумасшедшим., Но теперь Гаара задумался, не пощадил ли он их просто для того, чтобы оставаться выше хоть кого-то?   Мысли Гаары продолжали блуждать таким же образом, пока он изо всех сил пытался крепко схватить Драко, чтобы утащить блондина в уединение их комнаты. — Десять минут назад эта работа была бы намного проще. Гаара продолжал повторять это в уме.   В конце концов он прижал туловище Драко к своей крошечной спине и медленно потащил за собой соседа по комнате. Особенно неприятной частью было то, что ему приходилось продолжать тянуть более крупного мальчика даже после того, как они достигли безопасности, подальше от посторонних глаз, и все это для того, чтобы Гаара мог бросить Драко на свою кровать.   Гаара был невнимателен. Гаара был невнимателен – но даже Драко, возможно, усомнился в готовности Гаары позволить Драко не только потерять сознание от подозрительной и внезапной сонливости, но и позволить Драко провести ночь на ковровом полу всего в футах от их кроватей.   С этого момента никто не мог назвать Гаару эгоистом, когда он поднял безвольное тело Драко, которое весило, вероятно, как минимум в пять раз больше его собственного, над головой и перекатил его на матрас. Гаара рухнул на кровать Драко, спрятав свой гигантский пушистый хвост между ног, как мешок с фасолью, и выдохнул, прогоняя напряжение. Он сохранил большие пальцы (возможно), но не сохранил потовые железы. Действительно, какая жестокая судьба.   Еще более жестокая, поскольку ему пришлось еще и тащить в комнату свою тыкву, которая была намного тяжелее! Это заняло у него гораздо больше времени, но как только он понял, что, как и большинство вещей в этом теле, это было легче делать на всех четырех ногах, это стало возможным. Он лишился потовых желез, но зубы у него были крепче, чем когда-либо, и он без труда потянул ее за пояс, прикрепленный к значительному весу крошечных измельченных камней, с которыми ему раньше никогда не приходилось сталкиваться. Как только тыква оказалась прямо в дверном косяке, Гаара бросил ее и закрыл дверь, только дойдя до своей кровати, прежде чем рухнуть на нее, что было труднее, когда ему пришлось залезть на кровать, используя свой хорошо защищенный хвост в качестве подставки для ног. сорта.   Казалось, это был хвост из тысячи и одного применения, когда Гаара откинулся на подушках и свернул его вокруг себя, чтобы поддержать книгу заклинаний теперь уже комического размера, которую он пытался прочитать. Это было не самое захватывающее занятие, когда он трансформировался в совершенно другой вид, но Гаара уже не был таким ненормальным наркоманом, по крайней мере не таким, каким он был раньше. Когда получал порцию адреналина и других гормонов, вызывая страх прямо из крови своих жертв. Повязка его протектора на лбу не всегда была черной. Некоторые темно красные пятна просто не отстирались, как бы усердно его ни чистила Темари.   Темари убирала за своими братьями, не потому что она была девочкой, а потому что Гаара кое-каких пятен не замечал, а Канкуро был неряхой, притворявшейся такой же ничего не подозревающей, как и Гаара. Если бы она этого не делала, то кто бы сумел? Интересно, что она сейчас делает? Все ли у них хорошо?   Но вернемся к Гааре и его нынешнему времяпрепровождению: он действительно убивал время, пока студенты Слизерина начали возвращаться в подземелья, чтобы продолжить свои гнусные замыслы и обсудить политику за чаем, или, по крайней мере, так казалось другим факультетам. Полагаю. Гааре хотелось бы услышать о злых замыслах; он был так разочарован, обнаружив, что слизеринцы, как и большинство факультетов, большую часть вечеров сидели, болтая и делая домашнее задание. Время от времени доносилось бормотание о проклятиях какого-нибудь несчастного ученика или злых поступках родителей, но пока ничего такого, к чему стоило бы прислушаться. Он не то чтобы хотел принять в этом участие, он просто не мог понять, почему факультет, считавшийся таким мерзким и подрывным, должен был быть таким пассивным и тихим.   Мимо проходили люди, но ни один из них не остановился перед его дверью. В большинстве общежитий Хогвартса общественные собрания проводились в комнатах студентов, независимо от того, сколько студентов должно было проживать в этой комнате, даже в эксклюзивных общих комнатах Слизерина. Все, кроме Гаары и Драко, ситуации с проживанием в комнатах, которая заставила многих новых и старых друзей Драко почесать затылки от возможности такого распределения и вежливо, но твердо отказаться от предложения присоединиться к Драко в его комнате. Говоря о Драко, который все еще спал в той же неудобной куче, в которой Гаара оставил его на собственной кровати. Рыжий прибегнул к накачиванию Драко зельями, потому что понял, что должен что-то сделать, чтобы избежать подозрений в том, что он никогда не был рядом в ночь полнолуния. Итак, учитывая специальность своего брата, он пришел к очевидному выводу: пробрался в шкаф частного магазина некого мастера зелий и украл готовое пиво. Неумелому зельевару даже в голову не пришло украсть менее отслеживаемые ингредиенты и приготовить их самому. Если бы это было так, Драко, возможно, никогда бы не проснулся. Да, блондин был слегка пьян.   Люди за дверью занялись своими вечерними делами, и мысли Гаары все чаще отвлекались на что угодно, кроме того, что он читал. В конце концов он закрыл большую книгу в твердом переплете, которая занимала обе руки, и спрыгнул с кровати.   Он подошел к зеркалу в полный рост, которое, как подозревал Гаара, Драко сам принес в комнату, но не смог доказать, потому что не был ни в одной из комнат своих одноклассников. Он испытал сокрушительное облегчение, увидев, что, как он и подозревал и надеялся в течение последнего месяца, ничего не изменилось и не стало хуже , чем было. Он извлек выгоду из плохой ситуации и посмотрел на нее с положительной стороны. До тех пор, пока он по-прежнему трансформируется обратно в конце ночи, он будет считать эту трансформацию лунного цикла не более чем досадным неудобством.   Все было одинаково: заостренные пушистые уши, длинный толстый пушистый хвост, пушистые пальцевидные ноги. Все пушистое и ох, такое милое. Гаара был уверен, что женское население Хогвартса с этим согласится, но им никогда не дадут такого шанса.   Гаара уже практически выдергивал из себя шерсть, когда медленный ритм сонных шагов подростка промаршировал за дверью, сигнализируя о том, что пора спать всем в Слизерине, не страдающим бессонницей. Уши Гаары навострились, пока он ждал, пока отставшие, ведя какой-то бессмысленный разговор, пойдут в свои спальни. На всякий случай Гаара подождал еще несколько минут, но в конце концов его нетерпение взяло верх, и он осторожно открыл дверь и выскользнул наружу со всей скрытностью, которую только мог собрать в этой громоздкой форме.   Было тревожно и в то же время волнительно ходить на цыпочках по местам, которые обычно были очень загружены, когда он был так уязвим для других. Прохладный ночной сквозняк, который, несомненно, проникал в подземную гостиную, был приятным, поскольку провести весь вечер в душной спальне было почти невыносимо.   Гаара, когда он начал бегать на вдвое большем количестве конечностей, чем ему хотелось бы, пришел к выводу, что эта форма, должно быть, привнесла некий животный менталитет в его обычно стоический и уравновешенный разум. Учитывая все обстоятельства, это беспокоило не так, как следовало бы, но, вероятно, это было еще и потому, что ему было трудно беспокоиться о возможном влиянии на его разум, когда он был так рад выйти из этой комнаты и иметь возможность бегать.   Может быть, именно так некоторые люди все время чувствовали себя, переполненные энергией и необъяснимыми порывами. Если бы Гаара чувствовал себя таким же человеком, он мог бы на днях оказаться в оранжевом комбинезоне, пускающим слюни на какую-нибудь розоволосую гориллу. Сакура была милой и все такое, и Гаара ничего не имел против нее, но в последнее время ее удары начали оставлять вмятины на его песчаном щите, когда он оговорился с ней. Как более невысокая и женоподобная Темари.. * Вздрагивает *   Гаара не стал ждать слишком долго в гостиной; то, что он упивался дикой стороной смелости, не означало, что он был недостаточно осторожен, чтобы избегать мест, где так часто крадутся студенты. Часто старшеклассники выскальзывали из постели и устраивали частные вечеринки в общей комнате, зная, что младшие их боятся и что Снейпа совершенно не волнует плохое поведение его собственных змей, чтобы встать с постели мимо него. полночь.   Гаара поблагодарил свою счастливую звезду за то, что в отличие от гостиной Гриффиндора, о которой он слышал, у Слизерина не было живого портрета, охраняющего вход. Никто не сможет сообщить, что такое «странное маленькое существо» появилось из Слизерина и вернулось туда еще до рассвета. И некому было бы помочь ему оставить дверь приоткрытой, чтобы он мог вернуться. Он и так не мог говорить, что в большинстве случаев делало доступ трудным, но не невозможным; если бы его заперли в таком виде, ему пришлось бы ждать до восхода солнца, после чего он был бы полностью обнажен, чтобы один из его соседей по дому открылся и впустил его. Теперь, когда он мог свободно бродить по замку, Гаара позволил последним своим опасениям ускользнуть и отдался наслаждению от безудержного бега по пустым каменным коридорам Хогвартса на максимальной скорости, не обращая внимания ни на какое направление, просто двигаясь по требованию. вперед.'   Гаара поднялся по лестнице, когда подошел к ним, и проигнорировал вопросительные крики портретов, которые он разбудил и которые могли видеть только необычно длинное пятно в темноте, которое двигалось слишком быстро, чтобы быть миссис Норрис. Каким бы рассеянным ни был Гаара, он не осознавал, что пробежал мимо человека, который также занимался своими делами в коридоре.   Луна Лавгуд, бывшая знакомая Гаары и самая странная из всех времен в Когтевране, ранее тем вечером возвращала свои «потерянные» школьные вещи и наткнулась в замке на своего любимого призрака, Серую Леди, с которой она разговаривала несколько часов. А потом она обнаружила, что несколько портретов на шестом этаже ругались, и взяла на себя задачу урегулировать спор, а затем переместить проблемную картину в другое место на этаже. Ночная работа и все такое.   Луна собиралась вернуться в свою башню, не совсем понимая, в каком направлении находится ее башня факультета, когда ее шаг был прерван маленьким существом песочного цвета, пробежавшим мимо нее через залитый лунным светом зал и выйдя из комнаты. взгляд.   —.. Как странно.. — тихо пробормотала она, несколько мгновений глядя вслед любопытству.   Ее интерес, каким бы неизбежным он ни был, заставил ее бежать за ним. Это был не призрак и не кот, но кроме этого она не могла сказать, что это было. Это не было похоже ни на что другое, что видел никто, кроме нее, но в этом кратком взгляде она не смогла увидеть ничего более конкретного.   Луна приготовилась к использованию, так сказать , "легкой атлетики" , поскольку существо, не обращая внимания на ее преследование, бежало намного быстрее, чем она могла. Лавгуд изо всех сил старалась удержать его в поле зрения. На бегу она увидела, что у него был огромный хвост, он покачивался на ветру, метаясь на своих подпружиненных маленьких ножках. По всему телу у него были черные полосы, а может быть, они были синими. Освещение было плохим, и он, казалось, намеревался убежать от нее, даже если не подавал никаких других внешних признаков того, что осознавал ее присутствие.   Ее попытки последования за очаровательным зверьком прекратились, когда лестница, по которой оно только что взбежало, изменила направление, и все ее шансы догнать стали равными нулю. Это было разочаровывающе, но Луна решила, что ей определенно хочется узнать, что это такое, поэтому ей придется отказаться от другого побочного проекта — доказать, что в таких учреждениях, как Хогвартс, существует низший класс домашних эльфов, в зависимости от висячих ушей.   Гаара, честно говоря, ничего из этого не знал, но если бы Луна подошла немного ближе, возможно, его чрезмерно чувствительные уши могли бы уловить преследователя. Тем не менее, Гаара был доволен тем, что продолжал тренироваться до тех пор, пока не мог больше терпеть. У него не было хороших тренировок уже несколько недель, и сегодня вечером это желание казалось первостепенным, затмеваемым лишь оставшейся сознательной гордостью Гаары.   Во время своих постоянных блужданий, которые привели его во все уголки замка, за исключением закрытых общежитий, Гаара посетил каждый этаж школы и некоторые места, о существовании которых он даже не подозревал, например, прачечную и запертую дверь, ведущую в Комната домашнего эльфа. Это была удивительно богато украшенная дверь для столь скромных существ.   В своих молниеносных путешествиях он то и дело останавливался, чтобы осмотреть что-то поближе со своей новой точки зрения, и на одной из таких передышек его схватил сбоку еще меньший пушистый комок. Сбросив его, Гаара увидел шипящую и плюющуюся кошку Филча, миссис Норрис.   Неприятное животное никогда не относилось к нему с такой симпатией, как, казалось, было склонно к этому все остальные животные в этом мире, но Гаара не ожидал такой реакции. Кошка, казалось, была одержима желанием причинить ему вред, когда она преследовала его, пытаясь вцепиться ему в спину, чтобы зацарапать его до смерти. У него возникло искушение ответить тем же, поскольку его когти были длиннее и еще острее. В конце концов прагматик и тактик в нем вырвался на поверхность, и он позволил миссис Норрис обойти его за спиной и оглянулся через плечо, чтобы точно рассчитать время.   Она набросилась, и его хвост пролетел по воздуху, ударив ее по раздавленному лицу. Кота отбросило в стену, и после этого он не сдвинулся с места больше, чем на дерганье.   Он был больше ее, и его хвост был грозным оружием, но, тем не менее, его эго было немного задета победой над врагом в этой изнурительной форме.   Через несколько часов она просыпалась с головной болью и вновь обретенной вендеттой против рыжеволосой студентки, которая, как она была убеждена, каким-то образом превратилась в это одинаково пахнущее, но в остальном совершенно непохожее существо. Той ночью Филч также заработал себе врага в лице мадам Помфри, которую он разбудил в безумии, крича о своей умирающей драгоценной миссис Норрис. «Всё в порядке, только сознание потеряла!, и я не ветеринарная ведьма, Аргус!» Был гневный диагноз. На следующее утро распространился слух, что между двумя сотрудниками произошел бурный роман, который закончился неблагоприятно, что привело к грязным взглядам, которые Поппи продолжала посылать ему за завтраком.   Еще будучи очень ранним утром, Гаара покинул поверженное тело миссис Норрис, чтобы продолжить свой бег куда угодно и куда угодно. Это была ночь множества приключений для Гаары, когда он встретил сэра Николаса де Мимси-Дельфингтона где-то на верхнем этаже главного здания школы. Сверхъестественная встреча была короткой, но приятной; Джинчуурики, как правило, и в лучшие времена не любят призраков, тем более, когда они могут быть такими же болтливыми, как Почти Безголовый Ник. Благородный дух казался таким же озадаченным, как и все остальные в этом мире, встретившие его в форме, которую они не могли идентифицировать. Но сэр Николас, казалось, был побужден только рассказать об одном из своих многочисленных приключений зверьку, во время которого он открыл новый тип пикси, но потом потерял его и забыл, как он выглядит. Сбитый с толку и растерянный, Гаара отошел от бессвязного призрака и пошел дальше, не обращая внимания. Вид из окон, которые были достаточно низкими, чтобы Гаара мог видеть, был ошеломляющим. Ночное небо казалось на удивление ясным, а свет луны озарял весь запретный лес оттенками черного и серого. Гаара определенно предпочел бы провести полнолуние на открытом воздухе в следующем месяце, вместо того, чтобы метаться, практически спрыгивая со стен внутри и окруженный беспорядками и угрозами. Если конечно не будет также холодно..   Продолжая свою более спокойную прогулку по верхнему этажу, мальчик-тануки песочного цвета миновал дверь, о которой ему говорили, но которую он никогда не видел. Если Драко был прав, то это была дверь в печально известную Заброшенную Башню Хогвартса. Названная так по понятным причинам, в башне уже почти столетие не ступала нога ни одной ведьмы или волшебника.   История рассказывала о паре семикурсников в конце девятнадцатого века, которые однажды ночью практиковали некоторые экспериментальные конфигурации рун в башне, пытаясь подключиться к магии замка. Использование магии привело к нестабильности, и башню пришлось осудить, поскольку ни у кого в то время не было ни опыта, ни сил, чтобы решить проблему. Имена студентов никогда не назывались публично, но за прошедшие годы появилось несколько теорий, поскольку для столь впечатляющего провала потребовались бы сила и навыки. Вполне возможно что это мог быть Альбус Дамблдор в юности , но разве он позволил бы сделать это? Да и с кем..?   Говорили, что после первоначальной эвакуации не по годам развитой пары студентов любые попытки войти во вход в башню приводили к грохоту и тряске камней. Опасная зона детского учебного заведения была бы снесена несколько десятилетий назад, если бы не зияющая дыра, которая осталась бы в стене Хогвартса. В наши дни Хогвартс можно было отремонтировать через Департамент тайн, но сочетание бюджетных ограничений и забвения о непригодной для использования башне среди других причин привело к тому, что администрация школы оставила ее в таком виде. Директор Дамблдор всегда казался странно уклончивым в этом вопросе, хотя губернаторы несколько раз поднимали эту тему. Гаара открыл дверь, задаваясь вопросом, почему такая опасная часть школы не была заперта и/или не запечатана тяжелыми магическими охранами, и высунул голову наружу. Темная лестница была грязной и выглядела очень старой по сравнению с довольно нетронутым на вид замком. Все еще гудя от прилива адреналина, Гаара, не раздумывая, ступил внутрь входа который мог в любой момент развалиться. Он считал, что люди слишком тяжелы, а он — нет.  Гаара: 1 полноразмерные люди: 0.   Позже Гаара, когда он снова обрел кожу и ноги правильной формы, начал беспокоиться о том, насколько присутствует в его сознании животный инстинкт, что он будет таким безрассудным и неосторожным. В следующем месяце, решил он, утром он наверняка отправится в Темный Лес, наполненный всевозможными смертоносными и злыми монстрами, где будет безопасно для такого маленького беззащитного тануки, как он.   Теперь, однако, Гаара не думал так ясно, как мог бы заставить его поверить его разум, поэтому он не видел реальной проблемы в том, чтобы пройти по лестнице и подняться по ней медленно и несколько осторожно. К чести Тануки-Гаары, он не потревожил ни один из камней замка, хотя и мог сказать, что они лишь слегка навалились на них его весом.   Наверху лестницы была единственная комната, но на удивление просторная, размером почти с помещение для гаданий. Он был скудным, и в нем было много того, что Гаара считал антикварной мебелью, находящейся в разной степени ветхости. В крыше была дыра, и с потолка свисало несколько сытых летучих мышей. Каменная башня была не чем иным, как заброшенной каменной развалиной, которая все еще стояла только по милости Бога, и, шаркая по наиболее опасным на вид участкам пола, Гаара полагал, что единственное применение такой башни - это размолоть его как песок для одной из своих техник. Какой бы слабой ни казалась охрана в Хогвартсе большую часть времени, пользователь песка не мог себе представить, что не пропустит исчезновение целой башни.   Через дыру в потолке Гаара увидел малейшее изменение цвета ночного неба и повернулся, чтобы вернуться в общежитие, готовый к возвращению рассвета. На обратном пути он не медлил, поскольку осенний рассвет наступал намного позже, и он не хотел, чтобы те, кто рано встает до восхода солнца, увидели его.   Он вернулся в безопасное место, услышав, как ученики в других комнатах начали просыпаться, и снова забрался в свою кровать, бросив под простыни пижаму. Даже под землей он чувствовал продолжающийся заход луны, поэтому Гаара закутался в простыни и стал ждать, надеясь, что "снотворное", которым он дозировал Драко, продержится еще несколько минут. Закутавшись, он спрятал бы его, если Драко проснулся рано, а также защитил бы хрупкого мальчика от подлого холода, который вскоре должен был прийти. Мех согревал его, а кожа — нет.   Если он хотел пережить зиму в этой стране, Гааре пришлось найти способ изолировать свою технику песчаной брони или же сделать себе шубу из чего-нибудь в Запретном лесу. Как только люди начали выходить из своих комнат и идти в Большой Зал, Гаара почувствовал начало изменения, и это было так же болезненно, как и в прошлый раз, когда он изменился обратно. Казалось, что трансформация в его неудобную ежемесячную форму прошла безболезненно, но возвращение к нормальной жизни было совсем не таким.   Гаара подавил рычание, которое превратилось в гортанные стоны, которые затем стали приглушенными. Он схватился за простыни вокруг себя, шерсть заползла обратно под кожу, а хвост снова прорвался ему в спину. Его ноги щелкнули и вытянулись, и через десять минут Гаара снова стал человеком, и он был рад этому, даже несмотря на то, что его продолжало трясти от боли больше, чем от холода, который сразу же после этого атаковал его чувства.   Натягивая постельное белье, он начал размышлять о своем легкомысленном решении, принятом прошлой ночью, и задался вопросом о своей рабочей логике, стоящей за этим причудливым легкомыслием.   По какой-то необычной удаче, вскоре после этого Драко начал шевелиться, добавляя к утру свою долю стонов, когда хруст в шее разбудил его, поморщившись. Каким бы сонным и болезненным ни был Драко, он не стал спорить, когда Гаара сказал ему, что прошлой ночью он выглядел очень уставшим и упал, как только его голова коснулась подушки, даже не переодевшись. Драко не стал спорить, потому что устал и потому что ему было достаточно сложно читать песок перед глазами, а тем более находить дыры в размытой истории.   Однако Драко заметил, что Гаара издал звук , несколько раз закашляв и, казалось, сжимая горло, как будто оно причиняло ему боль. Драко спросил: —Гаара, ты в порядке? Ты не болен? Потому что мадам Помфри, вероятно, дала бы тебе что-нибудь от горла, если бы ты попросил. Или это твой, ну знаешь, шрам?..   Почтение или осторожность, с которой Драко говорил о разрушенном голосовом аппарате Гаары и перерезанном горле, заставили бы многих вспомнить то, как люди говорили о знаменитом шраме Гарри Поттера, но поскольку тот, кто говорил, никогда не выказывал никакого уважения к Поттеру и его шрама, и Гаары не было там, чтобы услышать первоначальный интерес к Мальчику-Который-Выжил в первый год, сходство было полностью упущено. У Гаары, похоже, действительно была лягушка в горле, но это не было чем-то, из-за чего стоило бы видеть властную матрону. Ее заклинания все равно не могли его исцелить, а горло у него было не намного хуже, чем в прошлом месяце, поэтому он не дал Драко ответа, а просто встал с кровати и пошел переодеваться.   Когда он вернулся, Драко все еще растягивался и пытался избавиться от плохого ночного сна, а Гаара чувствовал себя немного виноватым из-за всего этого, поэтому он похлопал Драко по плечу, прежде чем тот тоже смог пойти переодеться, и указал на свой плавающий песок.   "Ты устал. В эту субботу ты можешь отдохнуть вместо тренировки. "  Вместо облегчения Драко испытал ужас. Он не учел, что теперь, когда они снова стали друзьями, от него ожидают, что он снова присоединится к Гааре и будет тренироваться на улице, как маггл . Он надеялся, что об этом забыли, или, по крайней мере, Гаару отпугнула холодная погода в тот момент, которая в шотландском нагорье должна была только ухудшиться.   Ужас Драко из-за того, что ему пришлось изнурять себя без всякой причины, утих, потому что он вспомнил, что это была первая поездка в Хогсмид на этих выходных для его годовой группы, и он сможет пойти и побаловать себя хорошим сливочным пивом и всевозможными сладостями.   Пока Драко болтал (в основном про себя) о поездке, Гаара не был так взволнован, как Драко ожидал. В любом случае Гаара никогда так не реагировал, но поездка в Хогсмид была прогулкой, особенным днем, и все же Гаара просто выглядел скучающим, когда он тайно подметал несколько выбившихся прядей меха, оставшихся прошлой ночью. Где-либо еще такие доказательства были незначительными, но в их комнате не было животных, на которых можно было бы возложить вину за волосы песочного цвета, и это могло привести к некоторым неудобным вопросам. За завтраком они тихо разговаривали, или, в случае с Гаарой, его письмена на песке были снесены, чтобы их не было так видно другим; каждый из них рассказал кое-что из того, что случилось с ними, когда они сражались. Они говорили о неудачных тренировках по квиддичу, о ходе «секретных» дополнительных уроков и о том дне, когда странный парень из Министерства пришел искать Гаару. Драко даже кратко упомянул о своей переписке с родителями, оставив предложение провести Рождество в доме Малфоев на другой день. В свою очередь, Гаара рассказал о «драке», которую он провел с Поттером, и о том, что все это было недоразумением, что было вдвойне для Гаары, поскольку он не понимал, как такой причудливый матч можно назвать боем. Исправился он или нет, Драко был немного позабавлен перспективой избиения Гарри. Он был там, но пережить это заново было очень весело. Возможно, сейчас он в целом согласен с Поттером и его танцорами по некоторым вопросам, и большая часть его антагонизма проистекала из того, в чем они раньше расходились в этих областях, но теперь между ними произошло достаточно, и Драко, честно говоря, не заботился о идеалы или политика, ему просто не нравился Гарри Поттер. Во многих отношениях на самом деле было приятнее ненавидеть кого-то из-за раздражительности и обид, а не из-за политических целей, которые изначально никогда не принадлежали ему. Хорошая простая вражда.   Драко смотрел, как Гаара доедает свою скудную порцию, и пропищал: — Ты не спал прошлой ночью.   Заявление, непостижимо верное; Гаара повернулся к Драко и ждал, пока он объяснит. Платиновый блондин явно не проснулся и не увидел, что Гаара не спит, иначе он, конечно, не начал бы с упоминания о небрежном подходе Гаары к графику сна, а вместо этого определенно шептал бы паническим тоном о трансформациях и тому подобном.   В конце концов, Драко без подсказки продолжил объяснять свое мнение об шиноби: —Я не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь это раньше, но когда ты не спишь, твои глаза действительно широко раскрыты в течение всего следующего дня.   Действительно, раньше ему этого никто не говорил. Хотя сон был для него относительно новым понятием, он никогда не имел привычки проводить много времени, прихорашиваясь перед зеркалом, в отличие от некоторых людей, которых он знал (Канкуро не нравилось, когда объявляли о том, что он использовал свежий макияж каждое утро), поэтому Гаара никогда не замечал, как его глаза расслабились с тех пор, как его мастерство Шукаку достигло безопасного уровня, и как они вернулись к его «сумасшедшему взгляду», когда он вернулся к своему бессонному образу жизни. Это просто показало, что безупречный облик Драко был результатом упорного труда, а не таким дарованным Богом, как ему хотелось бы, чтобы другие верили. Только человек, одержимый имиджем, мог бы заметить такую ​​разницу, даже у человека, с которым он жил в такой тесной близости.   Гаара просто не мог понять, что кто-то может так гуманно интересоваться его благополучием за пределами его собственной забывчивой семьи. Он позволил своему взгляду скользнуть по преподавательскому столу в поисках Люпина, но не смог найти больного человека. Неудивительно, что Ремус, каким бы больным он ни был в последние несколько дней, взял выходной.   OXOXOXOXOXOXOXOXOXOXO   Пришло время третьекурсникам и старшим совершить первую в году поездку в соседнюю деревню Хогсмид, и Драко был очень взволнован. Он думал, что Гаара мог бы быть более взволнован, но остановился на том, что бандит в маске просто уходит. Он даже зачаровал плащ(и) Гаары, чтобы они оставались красивыми и поджаренными весь день, чтобы у него не было веской причины жаловаться. Так получилось, что Гаара в любом случае был готов пойти, не беспокоясь об этом, поскольку у него не было денег и не нужно было ничего покупать в Хогсмиде, но поскольку было слишком холодно, чтобы где-либо тренироваться или каким-либо образом расслабляться, он решил, что если он продолжит двигаясь, он мог бы предотвратить обморожение. Теплый плащ, Божий дар волшебству, значительно облегчил сделку.   Когда Драко и Гаара вышли из массивных задних дверей в заснеженный двор, Гаара подумал, что именно в такие моменты и только в такие моменты он хотел бы стать гриффиндорцем. Он слышал, что у них очень теплая общая комната. Было непостижимо, что так много нетерпеливых львов рвутся пробраться по снегу к покрытой льдом деревне, где его нашел Снейп пару месяцев назад.   Гаара заметил, что те, кто был ближе всего к мосту, отправились в путь, и тоже двинулся вперед, не обращая внимания на то, что Гаара говорил ему, только для того, чтобы профессор МакГонагалл встала на его пути. —Мистер Гаара, боюсь, студентам не разрешается посещать Хогсмид без подписанной формы разрешения.   Гаара на мгновение остановился, гадая, в чем проблема, и его песок выскочил наружу и спросил, о чем она ему говорит.   Минерва не привыкла к подобным вопросам и не была уверена, то ли Гаара был груб, то ли он действительно никогда раньше не сталкивался с разрешением, откуда бы он ни приехал.   — Школе нужна подпись и, следовательно, разрешение ответственного взрослого или опекуна, прежде чем она сможет отпустить ученика в подобную поездку. Без подписанной формы, боюсь, тебе придется остаться, Гаара.   Глаза Гаары расширились, и он расслабился, подумав, что понял странную концепцию.  «Если вы дадите мне форму, я подпишу ее сейчас».  Он был вполне удовлетворен тем, что его заверения решили любую проблему, возникшую у учителя. Это была просто форма ответственности, подобная той, которую он подписал на экзамене на Чунина. Хотя, если вспомнить, это, вероятно, было бы не так опасно, как экзамен на Чунина (для других людей), но в последний раз, когда он был в Хогсмиде, его окружали десятки дементоров, так что кто знал?   — Мистер Гаара, меня не волнует ваше чувство юмора. Теперь, пожалуйста, вернитесь внутрь. — МакГонагалл была не в настроении шутить, так как казалось, что жители пустыни и пожилые люди имеют общую восприимчивость к холоду, несмотря на любое количество согревающих чар, которые они использовали.   « Я не понимаю. Я взрослый, почему я не могу подписать форму?»  Гаару поездка особо не волновала; это, как и большинство его проблем в этом одержимом возрастом мире, было связано с его гордостью. — Хотя сейчас вряд ли время и место для споров о возрасте зрелости, тебе всего тринадцать лет, и ты вряд ли в состоянии взять на себя ответственность за свою безопасность. Минерва немного опустилась, не желая больше покровительствовать невысокому мальчику, но желая посмотреть ему в глаза: —Мне жаль, Гаара. Я понимаю, что у вас уникальная семейная ситуация, и никто не утверждает, что вы незрелый, но вы и не взрослый человек и к вам нельзя относиться по-особенному. Мистер Поттер тоже не сможет присутствовать, вас не выделяют. — Она оглянулась туда, где только что видела Гарри, но он уже давно ушел куда-то размышлять. Гаара все еще был в замешательстве, но решил, что это всего лишь одна из многих вещей, которых он не понимал в культуре этого мира. Он был взрослым с тех пор, как стал шиноби в своем мире, и он не был ребенком с тех пор, как сделал себе шрам на лбу много лет назад (или с тех пор, как некоторое время спустя он потерял своего плюшевого мишку мистера Каддлса). Тем не менее, сейчас не время спорить с учителями так медленно, как у него, не в такую ​​погоду, поэтому он оставил этот вопрос в покое и попытался придумать, что делать со своим днем, когда все, что ему хотелось сделать, было найти заклинание, позволяющее людям впадать в спячку. Или, возможно, найти школу, которая была ближе к экватору.   Драко было грустно, что Гааре запретили покидать Хогвартс, но решил продолжить без него, поскольку первый визит в Хогсмид был обрядом посвящения для учеников Хогвартса, и еще он хотел свои сладости. Он загладит свою вину перед Гаарой, купив ему много конфет. Это поднимет ему настроение.   Драко провел день, разделяя свое время между умеренными, которые вели себя как обычные подростки на экскурсии, и элитарными сторонниками чистоты крови (его старыми друзьями), которые были готовы путешествовать с ним из-за его продолжающегося сомнительного статуса и неоспоримого богатства. Его отец был доволен его действиями в последнее время, за исключением отключения связи, поэтому его содержание получило в качестве награды солидную премию, и он подумал, что было бы справедливо, если бы Гаара разделил эту непредвиденную прибыль. Он планировал провести Гаару по магазинам, чтобы узнать, хочет ли тот чего-нибудь, но теперь он просто пошел с чем-нибудь сладким. Кто не любил сладости? В течение дня, пока Гарри разыскивал профессора Люпина, чтобы узнать о своих родителях, которых, очевидно, знал болезненный учитель ЗОТ, Гаара нашел идеальный способ провести субботу: он пробрался в гостиную Гриффиндора. Он планировал пригрозить портрету Полной Дамы, чтобы та впустила его, когда обнаружил картину приоткрытой и без присмотра после того, как Невилл забыл как следует закрыть ее по пути в библиотеку всего несколько минут назад.   Гаара сел перед огнем, полностью завернувшись в толстое красное одеяло, которое он нашел на плюшевом кресле, и начал читать новую книгу. Те немногие гриффиндорцы в башне, которые не поехали в поездку, в основном первокурсники и второкурсники, увидели одеяла и книгу и решили, что он один из них, пытающийся согреться.   В течение дня Гаара чувствовал себя очень умиротворенно и уютно, а когда в общежитии стало тихо, он встал и как следует осмотрелся вокруг. Если бы кто-нибудь нашел его там, он бы сказал им, что заблудился, а затем сел бы обратно и предложил им попытаться заставить его уйти.   Когда лестница отказалась позволить ему подняться, он решил, что либо он не понравился самой башне (что вполне возможно), либо он пытался проникнуть в общежитие для девочек, а гриффиндорцы настолько нецивилизованы, что пришлось принять меры. Его предприняли, чтобы помешать мальчикам совершить что-то предосудительное ночью.   Поднявшись по другой лестнице, Гаара обнаружил курятники, в которых в одной комнате содержалось так много мальчиков, на двухъярусных кроватях. Не все факультеты были такими асоциальными, как его, да и он сам,. Но все же было странно думать, что Факультету красного и золотого приходится жить в таком тесном пространстве. Это не могло быть связано с деньгами, поэтому, должно быть, это было связано с идеалами факультета. Гаара содрогнулся при этой мысли после одного подобного ночлега в Пуффендуе, доме дружбы. Вскоре он увидел все, что ему нужно было увидеть, чтобы удовлетворить свое любопытство, и снова уселся перед огнем. В общем, для Гаары это был хороший день, хотя, возможно, и немного скучный, но нельзя иметь все. Вечером он с неохотой снова встал, чтобы пойти поужинать и послушать любую историю, которой Драко хотел его потчевать, о несомненно увлекательной поездке по магазинам. Подойдя к входу в башню, рыжеволосый услышал крики, а затем звук, похожий на колыбельную, дошедший до его привычных ушей: леденящий кровь крик, за которым последовал какой-то звук рвущейся ткани.   Гаара, несмотря ни на что, продолжил путь и открыл портрет как раз вовремя, чтобы увидеть странно знакомую собаку, убегающую вниз по лестнице. При звуке открывающегося портрета, сквозь звуки криков и рева бесчисленных портретов, покрывавших лестничную клетку, собака обернулась, чтобы посмотреть, кто появился и появился, если суждение Гаары о собачьих эмоциях было каким-либо надежным источником. удивлен. Он видел один и тот же взгляд один или два раза, когда использовал сюншин , чтобы пойти навестить Пушка.   Гаара не был уверен, что происходит или почему собака захотела попасть в Гриффиндор (либо это, либо пение Толстой Дамы произвело впечатление на уши бедного существа), но знакомство с собакой убедило Гаару погнаться за ней, чтобы посмотреть, сможет ли он смог найти некоторые ответы.   Побежав за ним, Гаара подумал, где он мог видеть ее раньше. Он проводил время только с одной собакой, которая пришла ему на ум, а эта совсем другая. Эта большая, но тем не менее нормальная черная собака с одной головой... разве он не видел собаку до того, как попал в Хогвартс, еще в деревне Хогсмид? Почему она сейчас здесь?   Он продолжал преследовать зверя, пока ученики начали приближаться к пустому портрету Толстой Дамы.   Это будет еще одна долгая ночь, на этот раз не только для страдающих бессонницей и волков по совместительству.   Продолжение следует...