Десять тысяч смертей

Когда видение из храма исчезает, небожители вздыхают с облегчением. А когда на сцене снова появляется изображение Се Ляня, они с вопросом смотрят на принца. — Это только начало, вы же понимаете, да? — с усталой улыбкой сказал он, уперев лоб рукой, частично прикрывая лицо. — Сколько же ещё смертей нам предстоит увидеть? — спросил Ши Уду. — Вы не можете сказать? — Если бы мог, то уже остановил бы это, но я не помню точного количества...больше тысячи наверное... — рассеянно ответил Се Лянь. Больше тысячи! Боги вздрогнули при этой мысли. Как он вообще мог так спокойно об этом говорить? Их охватил ужас от осознания того, что придется смотреть на каждую смерть. Если их действительно около тысячи, то тут и целого дня не хватит! — Что же делать? — Повелитель Ветров нашёл в себе силы задать вопрос. — А что нам остаётся? Продолжать смотреть. — ответит Ши Уду, переводя взгляд на сцену. Се Лянь поднялся с кровати и накинул на плечи верхнюю одежду. Пошарив рукой, он не нашёл своей ленты, которой скрывал лицо, поэтому толкнул дверь соседней комнаты со словами: — Матушка, вы не видели мою… Принц замолчал, а вместе с ним и все небожители. Они с предвкушением смотрели на его лицо на сцене, когда сам он так и застыл, не успев договорить. Глаза Се Ляня сузились до маленьких точек, и заметная дрожь прошла по исхудалому телу. — Мама?... — будто не веря своему зрению спросил он. В ответ тишина. — Папа?... — снова, уже зная, что никто не откликнется. Се Лянь решил, что всё ещё спит. Покачиваясь, он с трудом ухватился за стену, но не устоял — съехал по ней на пол. — Да что там такое?! — не выдержал кто-то из богов, стукнув кулаков по столу, но тут же замолчал, шокировано смотря на сцену. Лента была перекинута через потолочную балку, а на ней висели два неподвижных тела. Уже холодные. Его отец и мать. — Нет...не может быть чтобы Их Величества... — Му Цин отшатнулся назад, спотыкаясь. Фэн Синь с ужасом, ярко написанном на лице, повернулся к принцу: — К-когда это произошло?... Се Лянь несколько секунд смотрел на уложившего на его колени голову мужчину, будто не зная, соврать или сказать правду. Задумчиво, он взял выбившийся из прически локон в руку и начал перебивать между пальцами. Всё же, не найдя в себе сил скрыть что-то, он произнёс: — На следующий день после твоего ухода. Лицо Генерала Наньяна исказила вина, а затем и горе. Будто оплакивая собственных родителей, он опустил взгляд вниз и сильнее прижался к ногам Се Ляня. Се Лянь на сцене же сидя на полу, закрыл лицо руками. Ему вдруг стало трудно дышать, он заплакал сквозь смех, засмеялся сквозь слёзы. — Я, я, я, я… — Повторив много раз «я», говоря неизвестно с кем, он продолжал: — Нет, это не правда. Я, стойте, я же, нет, я… В конце концов он не смог выдавить из себя больше ни слова, развернулся к стене, громко вскрикнул и с силой ударился головой пару десятков раз. Небожители вздрогнули от этой картины. Даже на лице Повелителя Вод появилась странная эмоция, которую Линвэнь осмелилась характеризовать как сочувствие. Повелитель Ветра же уже не сдерживал слёз, тщетно пытаясь подавить вырывающиеся наружу всхлипы. Он взял вторую руку принца, не занятую Фэн Синем, в свою, на что получил грустный, но благодарный взгляд от Се Ляня. Се Лянь ударился о стену головой уже несколько сотен раз и пробормотал: — Фэн Синь, моих родителей больше нет. Фэн Синь, услышавший эту фразу сквозь собственный тихий плач замер. Его глаза расширились, будто две монетки. Затем уже рыдания всё-таки вырвались из его груди, заставив сердца присутствующих сжаться. Тут он вспомнил наконец, что нужно снять тела родителей с ленты. Закончив с этим, Се Лянь обнаружил, что ему, кажется, больше нечем заняться, — он прошёлся по комнате и увидел несколько тарелок холодных и ужасно некрасивых блюд, которые он вчера не стал есть и велел матери унести. Теперь принц невольно потянулся к еде и съел всё без остатка, боясь оставить хоть рисинку. Потом его снова затошнило. Боги напряжённо смотрели на происходящее молча, всё больше страшась собственных догадок. И вдруг он вскочил и снова перекинул белую ленту через балку. — Погодите, погодите...Ну не можете же вы!...— Ши Цинсюань качал головой из стороны в сторону, не веря в происходящее. — Могу. — ответил Се Лянь с уставшей улыбкой на устах, заставив Повелителя Ветра зарыдать ещё сильнее. Принц просунул в получившуюся петлю голову. Удушье накатывало волна за волной, однако Се Лянь всё время оставался в сознании. Глаза налились кровью, шейные позвонки громко хрустнули, но он всё ещё оставался в сознании! Он так и висел под потолком, а потом по неизвестной причине белая лента вдруг ослабла сама по себе, и Се Лянь тяжело грохнулся на пол. Голова закружилась, перед глазами всё поплыло, но принц всё же увидел, что лента шевелится без ветра, словно ядовитая змея, медленно скручиваясь кольцами. Она обзавелась собственной душой! Му Цин закрыл рот рукой, будто пытаясь сдержать рвотные позывы. Трясущимися ногами он дошёл до стула, на которым сидел Се Лянь и положил руку на деревянную ручку. — Затронутая магической силой, окроплённая кровью принца, задушившая двоих членов императорского рода… Если бы затея Его Высочества удалась, жертв стало бы три. Да не обернись эта лента, наполненная такой тёмной энергией и такой затаённой злобой, оборотнем — было бы поистине удивительно! — подметил Ши Уду. Жое, что до этого не шевелилась, сейчас решила потереться кончиком о щеку принца, будто успокаивая. Се Лянь благородно погладил её. — Ваше Высочество, только не говорите, что это та самая лента... — прошептал Му Цин. — Она самая. От услышанного лицо Генерала Сюаньчжэня скривилось ещё больше, хотя казалось, куда уже сильнее. Только что появившийся на свет маленький оборотень-лента, разумеется, нисколько не осознавал, в каких жутких обстоятельствах обрёл душу. Лента принялась радостно ползать вокруг человека, даровавшего ей жизнь, словно в ожидании ласки, но Се Лянь совершенно не обращал на неё внимания. Схватившись за голову, он закричал: — Кто-нибудь! Кто-нибудь, убейте меня!!! Отчаяние в его голосе заставило многих отвернуться и закрыть уши, не в силах смотреть на это. Гораздо легче на словах знать что случилось, чем своими глазами увидеть и ощутить всё упавшее на плечи принца отчаяние. Именно в тот момент издалека донёсся звон, от которого содрогнулись небеса. Се Лянь тяжело задышал, его глаза налились кровью, в голове пронеслось: «Кто это? Что это такое?» Какая-то сила заставила его подняться. Пошатываясь и спотыкаясь, принц отправился на звук. Он шёл очень долго, пока наконец не увидел, что это звуки празднования: — установилась власть новой династии, выбрана столица государства Юнань, построен новый императорский дворец. Лан Цянцю напрягся, а его служащий рядом с ним обеспокоенно посмотрел на него. — Ваше Высочество... — Не нужно. — не дослушав ответил Тайхуа. Се Лянь вернулся к дому, точно так же пошатываясь и спотыкаясь, где безвольно осел на пол. Почему он должен слушать радостные возгласы «народа Юнань», когда у его ног лежат трупы государя-отца и государыни-матушки Сяньлэ? Се Лянь зарылся лицом в ладони, заплакал и рассмеялся. Только и слышно было — «ха-ха-ха-ха», «у-у-у-у». Он ещё долго так сидел, а потом, посмеиваясь, произнёс: — Ну уж нет. — Да ну... — произнёс Цюань Ичжень увлеченно смотря на сцену. Когда на него обернулись чиновники он спросил: Что? Боги вновь перевели взгляд на сцену когда принц там заговорил. В его глазах мелькнул зловещий и жестокий блеск. — Даже не мечтайте, что заживёте в мире и покое. Линвэнь нахмурившись смотрела как тот, кого она уже привыкла видеть неизменно спокойным и мягким человеком, сейчас заливался безумным смехом. В головах богов промелькнула такая же мысль, с единственным уточнением того, что он ещё и мог стерпеть любые оскорбления и замечания в свою сторону. Отчего-то они не спешили обвинять его как сделали бы это обычно. Теперь лицо принца не то плакало, не то смеялось, не то радовалось, не то скорбело. Он медленно поднялся, держась за стену, и сказал такие слова: — Юнань. Это значит «вечный покой»? Размечтались. Не видать вам покоя во веки веков! Я… проклинаю вас. Я вас проклинаю!!! Я хочу, чтобы вы все сдохли, все до одного!!! Ха-ха, ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! — Наставник...— Лан Цянцю прошептал тихо, но достаточно чтобы Се Лянь услышал. Виновато опустив голову, он произнёс таким же тоном: — Прости. Не переставая смеяться, Се Лянь на сцене было ураганом вылетел из дома, но вдруг застыл, пролетая мимо зеркала, и резко обернулся! В отражении он увидел совершенно иной собственный облик. На нём было не белое монашеское одеяние, застиранное до дыр, а белоснежный погребальный халат с широкими рукавами. А вместо своего лица принц увидел наполовину плачущую, наполовину смеющуюся маску Скорби и радости! — Неужели Его Высочество станет вторым Белым Бедствием! — Стать тем кого ненавидел, воистину жестокое наказание... — Подождите, подождите! Этого не может быть! Безликий ведь не погрузил Юнань в хаос тогда, верно? Значит кто-то его остановит! — поспешил закончить пересуды Ши Цинсюань. Боги замолчали, а затем были вынуждены признать его слова логичными. — Тогда не уничтожил, но ведь сделает это потом, чем же такой поступок лучше, скажите на милость? — спросил один из богов. — Я верно говорю, Ваше Высочество Тайхуа? Лан Цянцю однако не согласился с его словами, но и отвечать не стал. Прежде, увидев подобное в зеркале, Се Лянь завопил бы от испуга. Но теперь он нисколечко не испугался. Будто ничего страшного не произошло, он, безумно хохоча и шатаясь набегу, вылетел прочь, едва не выбив дверь. Небожители с напряжением смотрели как изображение менялось, и теперь, вместо ветхого жилья пред ними предстали руины некогда великой столицы Сяньлэ. Перед разбитыми и разрушенными воротами бывшей императорской столицы раскинулось поле битвы. Обыкновенно сюда никто не решался приходить, но сейчас какой-то старый монах бегал по полю, собирая растерянные блуждающие души и пряча их в свой мешок, чтобы сделать разукрашенные фонарики на продажу. За этим занятием старик вдруг заметил, что в какой-то момент на краю поля битвы появился странный незнакомец в белом одеянии. Поистине странный и поистине жуткий. В траурном облачении с широкими рукавами и белой лентой, привязанной к запястью и летящей по ветру, но словно обладающей собственной жизнью. А на лице незнакомца была мертвенно-бледная маска, наполовину плачущая, наполовину смеющаяся. — Это...это ты? — дрожащим голосом спросил Фэн Синь. — Это я. — Се Лянь не переставая перебирал волосы на голове Генерала, что лежала на его коленях. Ответ был очевиден. Старика бросило в дрожь от ужаса, и ещё до того, как он понял, почему нужно поскорее бежать отсюда, ноги сами понесли его прочь. Ни слова не говоря, белая фигура против резкого ветра прошествовала по полю битвы неспешным шагом. Под его ногами хрустели кости погибших солдат. Некоторые боги дёрнулись от этого пугающего звука. Они не знали чего ожидать от принца на сцене, отчего становилось вдвойне страшнее. Мужчина в белом ледяным тоном вопросил: — Вы ненавидите? Души отозвались стоном. Тогда он прошёл ещё несколько шагов и продолжил: — Люди, защищая которых, вы погибли, теперь считают себя народом нового государства. Вы ненавидите их? Стенания душ умерших превратились в пронзительные завывания. — Боже, боже, Ваше Высочество, что вы творите? — судорожно спросит Повелитель Ветров, однако в его голосе не было осуждения, только искреннее беспокойство за безопасность самого принца, что не могло не вызвать слабую улыбку на лице Се Ляня. Мужчина медленно добавил: — Они позабыли о вас, погибших в сражении, позабыли о вашей жертве, а теперь ликуют в честь тех, кто забрал ваши жизни. Вы ненавидите их? Вой обернулся оглушительным рёвом. Незнакомец резко воскликнул: — Но какой толк от одних лишь криков, ответьте мне, вы их ненавидите?! Над целым полем битвы эхом поднялись голоса, полные ненависти и боли: — Ненавидим! — Как сильно ненавидим!.. — Убить… Я хочу убить их!!! Незнакомец раскрыл объятия, протягивая руки к ним: — Летите ко мне, — и добавил, чеканя по слову: — Я клянусь: жители Юнань вовек не познают покоя! Глаза Лан Цянцю покраснели от гнева, слова отказывались выходить. Гнев принца на сцене был искренен и яростен. А самое страшное, обоснован. Что могло случиться чтобы, остановить его? Тайхуа сомневался, что даже Владыка смог бы хоть как-то повлиять на него. Под бешеные крики, стенания и рёв, от которых содрогались небеса, умершие души солдат Сяньлэ и призраки жителей столицы, погибших из-за поветрия ликов, вторили друг другу, откликаясь на зов, и обретали форму чёрного тумана, что поглощал всё на своём пути! Старый монах, наблюдавший издали, видел всё это своими глазами, в страхе повторяя: — Это же… это же…!!! "Белое Бедствие" — подумали боги. На месте старика они бы не смогли отличить настоящего Безликого Бай и принца, носившего его личину. А тем временем сам он услышал позади себя молодой голос: — Ваше Высочество… Принц обернулся. В какой-то момент за его спиной возник юноша в чёрном облачении воина, который сейчас стоял перед принцем на одном колене, покорно склонив голову. Молодой человек в опрятном воинском одеянии выглядел довольно рослым, однако всё ещё походил на «молодой бамбук», не растерял некой юношеской незрелости. В тон наряду, волосы цвета чернил юноша забрал в хвост. На его поясе висела длинная сабля. Юноша медленно поднял голову, и на его лице была белоснежная маска, а на маске — кривая улыбка. Му Цин, да и всё присутствующие посмотрели на него будто на лучик надежды, который почти сразу потух. Раз он встал на колени пред принцем, то значит преследует ту же цель? Чёрная Ци, сформировавшаяся под визг и крики душ, клубами скрылась в бездонном пространстве рукавов незнакомца в белом, вся без остатка, будто целую реку заковали в нефритовый бутылёк. Среди порывов безумного чёрного ветра юноша не пошевелился. — Кого ты только что позвал? — спросил незнакомец в белом. — Кто этот юноша? Он тоже бывший солдат Сяньлэ? — Должно быть его ненависти хватило, чтобы стать полноценным демоном, а судя по тому как он стоит не обращая внимания на сильным ветер и душ умерших на войне — свирепым! Юноша, не поднимаясь с колена, словно подчиняясь или собираясь принести клятву, ответил: — Я звал вас, Ваше Высочество наследный принц. Тот ледяным тоном бросил: — Я не наследный принц. — Это вы, — возразил юноша. — Я никогда не забуду ваш голос и фигуру. Тогда в словах незнакомца послышался гнев: — Я же сказал, это не я. Каждый чиновник в Небесном Пантеоне носит свой титул с честью и гордостью. И пусть было очевидно, что от Его Королевского Высочества Принца Сяньлэ осталось лишь название, им стало не по себе от того, с каким отвращением и искренним презрением он отрекался от своего звания, что было его по праву с рождения. Из широкого рукава Се Ляня броском ядовитой змеи вылетела белая лента, что свернулась у него на запястье. Она могла показаться лёгкой и мягкой, но в момент атаки становилась опасной, преисполняясь тёмной Ци. Казалось, юноша в чёрном вот-вот окажется связан, однако он вскинул руку и крепко схватил ленту. Агрессия временно исчезла из его голоса, уступив место интересу. Он спросил: — Как тебя зовут? Юноша секунду безмолвствовал, затем ответил: — У меня нет имени. Принц не стал задавать больше вопросов. — Раз нет имени, значит, буду звать тебя Умин. — Вы можете называть меня так, как пожелаете. — Ты — душа воина, погибшего на этом поле брани? — быстро, не желая слушать беспричинную мягкость спросил следом Се Лянь. — Да. — В таком случае, следуй за мной, — он протянул руку воину в чёрном. — И я позволю тебе получить то, чего ты хочешь. Юноша тоже носил маску, ни принц, ни боги, не могли угадать его реакцию. Тем не менее последние были уверены, что на его лице была печаль, смешанная с верностью. Однако после недолгого молчания тот всё же без колебаний взялся за протянутую Се Лянем руку, склонился ниже и коснулся ледяным лбом тыльной стороны ладони принца. Затем мрачно и уверенно произнёс: — Клянусь до самой смерти следовать за Вашим Высочеством. Се Лянь отнял руку, спрятал в рукаве, развернулся и равнодушно бросил: — Ты уже мёртв. Идём.