***
Не успела Гермиона опомниться, как ее танцевальная карточка была заполнена. Некоторые имена были ей знакомы, поскольку Фред пригласил на танец, как он выразился, «во имя старых добрых времен». — Никакого танца для твоего старого друга Фреда, а? Что должен сделать мужчина, чтобы покружиться по комнате с самой красивой здесь ведьмой? Гермиона только закатила глаза и назвала его имя в своем наименее любимом танце — тустепе. По крайней мере, Фред сделал бы его интересным, и ей не пришлось бы утомлять себя наводящими вопросами о его семье, деле или учебе в школе, поскольку она знала все это, возможно, слишком подробно. В то время о других именах на карточке девушка представляла лишь смутно, то ли из-за военных действий, то ли из-за учебы в школе. Если они были приглашены, Гермиона верила, что и Гарри, и Джинни не пригласили бы никого неподобающего. После того, как пообещала Фреду танец, из-за его спины появилось еще одно знакомое лицо. — Невилл! Гермиона присела в реверансе, когда он ответил ей легким поклоном. Это было неподходящее время для объятий, как они сделали бы при обычных обстоятельствах. — С днем рождения, мой дорогой друг, — сказала Гермиона. Год их разлуки пошел на пользу Невиллу, как и для большинства людей после войны. Он выпрямился, отчего казался выше, чем когда-либо прежде. Его светлые волосы были аккуратно уложены, костюм безупречно отглажен, и хотя у него всегда был более светлый цвет лица, он выглядел здоровее без темных кругов под глазами, которые она привыкла видеть. — Спасибо, Гермиона, я должен был прийти поприветствовать тебя, когда услышал, что о тебе объявили. Я так рад тебя видеть, — на мгновение выражение его лица стало страдальческим. То же самое лицо, с которым она была знакома, когда они затрагивали одну и ту же трудную тему. — Мне было так жаль услышать новости о твоей матери. Мои самые искренние соболезнования, и моя бабушка тоже разделяет их. — Нам с отцом это ценно. Это был трудный год без нее, — стремясь сменить тему, Гермиона начала делать мысленные пометки о каждом приглашенном, о котором упоминала Джинни. — Я слышала, ты готовишься стать профессором Травологии? — Ну, изначально я думал, что лучше всего учиться у профессора Стебль, — Невилл слегка переступил с ноги на ногу, глядя в другой конец комнаты, когда их разговор прервал звонкий смех. — Теперь, когда мне нужно управлять собственным поместьем, я не уверен, что этот план осуществится. — А как ты относишься к смене профессии? Как ты знаешь, после возвращения у меня появился большой интерес к изучению зелий. Хотя появились небольшие проблемы с регистрацией в Министерстве... — ее голос затих, когда она почувствовала, что он отвлекся, и проследила за его взглядом через комнату. Сначала Гермиона не увидела, кого или что он искал. Затем танцующая толпа рассеялась. Пэнси Паркинсон стояла, смеясь с друзьями, и ласково улыбалась, когда Дафна Гринграсс что-то шептала ей на ухо, прикрываясь веером. Она была воплощением самой себя, ее темные волосы были элегантно уложены, а светло-розовое платье, как помнила Гермиона, было куплено у мадам Малкин. Они оба стояли рядом и любовались ею издалека. Невилл слегка покачал головой, прежде чем снова повернуться к Гермионе. — Я прошу прощения, Гермиона, что ты говорила? Должно быть, я тебя не расслышал. Несмотря на то, что у нее на мгновение скрутило желудок, Гермиона подавила боль от упущенной возможности. Конечно, Невилл был бы фантастическим вариантом. Добрый, храбрый и друг почти на всю жизнь. На самом деле, это был один из ее первых друзей, которого она завела совершенно самостоятельно. Такой добрый человек, как Невилл, был бы фантастическим мужем для любой удачливой ведьмы. Но чего Гермиона никогда бы не сделала, так это не встала между нежностью или любовью, если бы она уже существовала. Выражение лица Невилла, когда Пэнси смеялась, когда она не замечала, что он пялится на нее, было тем, что Гермиона хотела однажды заслужить. Что еще она пропустила за время своего отсутствия? Со времен их учебы в школе Пэнси всегда была довольно неприятна Невиллу и его причудам, когда могла вставить замечание. Также было откровенно удивительно, что леди Паркинсон не сумела выдать дочь замуж сразу же, как только та достигла совершеннолетия. — Ничего особенного, — ответила Гермиона с улыбкой, которая, должно быть, не выглядела грустной. — Скажи мне, теперь, когда вы виконт Хэмпширский, какие улучшения ты надеешься внести в знаменитую оранжерею Долгопупсов?***
После нескольких танцев с уважаемыми джентльменами, включая Фреда, Гермиона извинилась и вышла немного передохнуть. Задавать вопросы и делать вид, что заинтригована их достижениями, в основном заслуженными только благодаря их фамилиям, оказалось сложнее в бальном платье, чем она ожидала. Ей предлагали принести сливочного пива или тыквенного сока, возможно, перекусить, но она отказалась, горя желанием самой найти Гарри и побыть наедине с собой, чтобы подумать. Взяв себе тыквенный пирог, Гермиона задумчиво жевала и оглядывала комнату в поисках копны волос Гарри и блеска его очков. Анджелина Джонсон выглядела хорошо, рядом с ней была Кэти Белл, догонявшая Ли Джордана и Оливера Вуда. Она моргнула, узнав знакомую копну черных волос. Затем снова моргнула, когда он остановился на самых белых светлых волосах, которые она когда-либо видела в бальном зале. Гермиона сильно закашлялась над своим пирогом, что побудило Артура похлопать ее по плечу. — С тобой все в порядке? Гермиона ответила не сразу. Когда двое мужчин слегка кивнули в знак приветствия, казалось бы, тихо разговаривая друг с другом, у нее внутри все сжалось, а пирог во рту потерял вкус. Чего именно она ожидала? Никогда больше не увидеть его в этом новом мире? Она смотрела, как мужчина уходит, в то время как Гарри остается на месте. Убедившись, что между Гарри и незваным гостем существует достаточное расстояние, Гермиона ухватилась за эту возможность. — Артур, пойдем к Гарри. Гермиона игнорировала мужчин, которые, как знала, настойчиво пытались поймать ее взгляд, когда она проходила через залу, даже несмотря на то, что некоторые из них предположительно беседовали с ведьмами, которых она уважала. К счастью, для Гарри не осталось очереди, когда Гермиона и Артур вышли вперед. — А я оглядывался в поисках вас обоих! Гермиона, ты выглядишь совершенно сногсшибательно, о чем, я уверен, тебе уже говорили все мужчины, которых ты, казалось, очаровала. Гермиона ласково закатила глаза, когда Гарри сделал глоток своего напитка, чтобы скрыть ухмылку. — Не говори так, тем более в присутствии своего будущего тестя. В конце концов, у тебя есть невеста. — Да, хотя я совсем не беспокоюсь о своем положении в ее глазах, — Гарри наклонился ближе к Гермионе, чтобы прошептать, когда они оба повернулись лицом к толпе людей. — Скажи мне, кто-нибудь заинтересовал тебя? Заинтересовал ее? Нет, не особенно. Были абсолютно все мужчины, которые были вычеркнуты из ее мысленного списка потенциальных кандидатов, и другие, которым удалось удивить ее своей искренностью. Еще меньшая группа волшебников спросила о планах Гермионы на будущее после ее возвращения в Лондон. И все же она не могла отделаться от ощущения, что они спросили скорее из вежливости, чем из искреннего интереса. Могла ли она винить их? Это было не так, как если бы она задавала им вопросы без какого-либо скрытого мотива. Еще одна знакомая вспышка белокурых волос в толпе заставила ее желудок тревожно сжаться. Вместо того чтобы ответить на предыдущий вопрос, Гермиона попыталась жестом указать на мужчину. — Ты знаешь, кто этот человек? Вон там? Самым бесцеремонным поиском, который Гермиона когда-либо видела, Гарри обшарил толпу в указанном ею направлении. При виде него Гарри, казалось, просиял. — О, Драко Малфой? Он стал новым герцогом Уилтширским после того, как его отец скончался во время войны. Учился в Дурмстранге. Тихий парень. — Да, спасибо, я прекрасно знаю, кто он такой, — Гермиона не удержалась и зарычала на своего друга. Гарри выглядел ошеломленным ее внезапным и очевидным отвращением. — Возможно, тебе захочется знать, что он сторонник чистокровного превосходства. Тишина, воцарившаяся после ее заявления, была громкой в комнате, полной шума. — Его родители, безусловно, были чистокровными фанатиками, — осторожно ответил Гарри, пытаясь предугадать ее реакцию. — Хотя я бы вряд ли стал считать Малфоя сторонником превосходства самого по себе. Моргая, глядя на него, Гермиона была ошеломлена. — Откуда, черт возьми, тебе знать? — Почему должно быть иначе? — ответил Гарри, полностью поворачиваясь к ней лицом и вопросительно наклоняя голову. — Ты его знаешь? Ответ снова вертелся у нее на языке, прежде чем она позволила ему сорваться с языка. — Он раньше обзывал меня грязнокровкой. В книжном магазине в Косом переулке. Артур может подтвердить это, он был там. Они оба повернулись к Артуру, который стоял рядом с ней, излучая дискомфорт. — Да, я был там. Довольно давно это было, не так ли? — Давно? Это было после нашего шестого курса! Артур на мгновение отвел взгляд, осмотрев толпу смеющихся и жизнерадостных людей. Разительное отличие от рассматриваемой темы. — На войне же год за три? — Вы разговаривали с ним с тех пор? — вмешался Гарри. — Я уверен, что он бы извинился. — В последнее время у меня не хватает терпения выслушивать оправдания, — огрызнулась Гермиона в ответ. — Я не уверен, что должен тебе говорить, — загадочно ответил он в ответ. Гермиона нахмурилась. — Он — причина, по которой у меня есть этот титул, причина, по которой я вообще смог устроить бал в этом месте. — Ты получил этот титул из-за Сириуса. — Нет, — Гарри покачал головой, внезапно став очень серьезным. — По закону я имел право на гораздо меньшее в Годриковой впадине. Это было полное право Драко Малфоя. Он подарил его мне с благословения королевы вместе с деньгами, которые должен был унаследовать. Когда Гермиона открыла рот, чтобы возразить ему, друг поднял руку, заставляя ее замолчать. — Гермиона, давай не будем спорить сейчас, хорошо? Не тогда, когда у нас праздник. Мы можем обсудить это в другой раз. Опомнившись, Гермиона поправила юбки, прежде чем присесть перед ним в реверансе. — Спасибо тебе за прекрасный прием, Гарри. Она обратилась к Артуру, когда в ее в руке появился бокал. — Вы говорили, что всегда подозревали Люциуса Малфоя в том, что он добровольно работает на лорда Волдеморта, — обвинила Гермиона Артура, которому удалось скрыть, как он вздрогнул при упоминании этого имени. — А что тогда с его сыном? — Я не виню молодых людей за грехи их отцов, — возразил Артур. — Он здесь по рекомендации Гарри, которому мы оба доверяем свои жизни, — когда Гермиона не ответила, он продолжил. — Война меняет людей, не так ли? Это не значит, что вы обязаны с ним разговаривать. К счастью, бальный зал достаточно большой, чтобы избежать встреч с некоторыми людьми. — Да, — наконец согласилась она. — Чем больше комната, тем лучше. В этом новом мире наверняка найдутся люди, с которыми ей не хотелось бы заводить знакомства, даже если когда-то они занимали место в ее сердце.***
Наконец, после того, как в ее карточке был указан партнер для каждого танца, бал подошел к своему финальному танцу. Обеспечив себе место ранее вечером, Кормак Маклагген пришел, чтобы сопроводить ее на танцпол. Недавнее становление графом никак не повлияло на его самолюбие, как и ожидалось. Когда они направились к центру залы, рука Кормака лишь на мгновение покинула ее ладонь, прежде чем быстро вернуться обратно. Повернувшись к нему, чтобы что-то сказать, Гермиона ожидала увидеть голубые глаза Кормака. Вместо этого она соприкасалась с воротником мужской рубашки. Они отстранились друг от друга, как было принято в этом вальсе, прежде чем Гермиона поняла, что этот мужчина вовсе не Кормак. Ноги девушки на короткое мгновение запнулись за ее лихорадочно работающим разумом. — Осторожнее, — пробормотал Малфой, его взгляд опустился к ее ногам. — Пожалуйста, скажи мне, что ты знаешь этот танец. — Что, по-твоему, ты делаешь? — Гермиона зашипела на него. К черту формальности. Она приложила немалые усилия, чтобы не показать свой гнев на лице, но не в голосе, который сочился ледяным презрением. — Где Кормак? — Я думаю, что он отвлекся на десерты. Повернув голову в угол комнаты, Гермиона заметила темно-русые волосы Кормака, который поглощал выпечку и различные пирожные. Она повернулась обратно к своему партнеру по танцам, который теперь ухмылялся ей. — Какое ты имеешь право? Ты заколдовал его, — вскипела Гермиона, хотя, тем не менее, присела в реверансе перед растущей группой зрителей на танцполе. Вместо того чтобы ответить на ее угрозы, Малфой склонился в низком поклоне, ни на мгновение не отрывая глаз. Самодовольство, исходившее от него, наполнило ее яростью. — Возможно, если бы он был менее непонятлив, он бы танцевал с тобой, но увы, — Малфой выпрямился и протянул руку в перчатке. — Мы не получаем всего, чего хотим в этой жизни. Зазвучала музыка, и, хотя вместо этого ей хотелось яростно сразиться с ним на дуэли, они начали танцевать. Хотя Гермиона училась в Хогвартсе, ее мать настояла на довольно строгой танцевальной программе во время школьных каникул. Это было полезно во время Святочного бала, хотя то, что Малфой держал ее так близко, отправило предыдущие наставления прямиком в мусорное ведро. — Кормак вернется и сам проклянет тебя, — предупредила она. — Кто сказал, что это я устроил? — мягко сказал Малфой. — Маклагген умудрился оскорбить не одного, а двух членов общества своими высказываниями о квиддиче. Ты должна быть благодарна мне, мисс Грейнджер, я уверен, что не могу оскорбить тебя разговорами о спорте. — Я уверена, что ты найдешь другие способы оскорбить. — Тебе не нужно так расстраиваться из-за этого, — продолжил Малфой. — Я сомневаюсь, что у тебя была мечта всей жизни стать графиней какого-нибудь шотландского замка. Тебе не терпится выучить гэльский под дюжиной согревающих чар? Переполняемая ощущениями от того, что танцует так близко с кем-то, кого она поклялась ненавидеть, Гермиона не обращала внимания на небольшое расстояние между ними. Девушке вдруг страстно захотелось найти укромный или тихий уголок в библиотеке, где можно было бы спрятаться от шума. Вместо того чтобы признать, что ему удалось заставить ее замолчать, она продолжила. — Графиней Кейтнесс. По крайней мере, дочери в Шотландии могут сами наследовать титулы. — О, да. Скажи мне, Маклагген похож на человека, который захочет говорить о социальном прогрессе? С самомнением, размером с Шотландию, Гермиона, к сожалению, вынуждена была согласиться. Несомненно, это не тот мужчина, который согласился бы, чтобы его жена брала уроки, чтобы стать мастером зелий. По тому, как он смотрел на нее, было ясно, что у него на уме только одно. Она вздрогнула. — А ты? — О, конечно. Любой, у кого есть хоть капля мозгов, знает, зачем Поттер собрал нас всех здесь. И нет, это не только из-за дня рождения его или Долгопупса, который мы должны были отпраздновать. Весь этот спектакль для тебя, не так ли? — Тогда, если бы это было правдой, я бы удивилась, зачем он пригласил тебя. — Я полагаю, он чувствует себя в долгу передо мной, — цена целого поместья и титула герцога, несомненно, сделала бы Гарри его должником на всю жизнь. Малфой, вероятно, тоже использовал бы это в своих интересах. — Я предполагаю, что меня будут приглашать на каждое его мероприятие до скончания веков. — Я не могу себе представить почему. Малфой не ответил. Они снова закружились по комнате в молчании. — Итак, ваша светлость, — макушка Гермионы едва доставала ему до подбородка, даже на каблуках. Какой ужас. — Где же они? — Где что? — Мои извинения, конечно. Гарри упомянул, что если я дам вам возможность поговорить со мной, я их получу. — Это твое определение возможности? — Учитывая, что вам удалось извлечь из этого выгоду, я бы так сказала. — У меня не было большого опыта в принесении извинений, но я полагаю, что извинения того рода, которые ты хотела бы услышать, были бы наименее эффективными во время танца. — Вы были бы правы. Если вы ищете моего прощения, вам придется встать на колени и умолять об этом. — Неужели тебе никто никогда не говорил? Герцоги не просят милостыню, — усмехнулся Малфой. Гермиона ответила не сразу. Они позволили танцу продолжаться еще несколько шагов. — Я уверена, вы очень довольны своими перчатками, — беззаботно сказала Гермиона. Его пальцы сжали ее руки, и она закружилась. — Я полагаю, прикосновение к грязнокровке голыми руками может испортить вам вечер. Его хватка на мгновение ослабла, прежде чем вернуться в нормальное состояние. — Тебе не следует произносить это слово. Это предположение привело ее в ярость. — А почему бы и нет? — потребовала она. — В конце концов, вы были первым человеком, который так меня назвал. Его идеальный вальс прервался всего на мгновение. — Только не говорите мне, что вы не знаете простого вальса, ваша светлость, — она надеялась, что от ее неискренней улыбки ему стало так же неуютно, как и ей. — Это не простой вальс. Это венский вальс. — И, к счастью, он заканчивается. Музыка закончилась ни минутой позже. Малфой сделал короткую паузу, прежде чем присоединиться к аплодирующей толпе. Гермиона уставилась на него в ответ и не захлопала. Он стал невероятно выше, чем она помнила, хотя его осанка оставалась безупречной, а широкие плечи расправлялись под его идиотски идеальной парадной мантией. Отчетливая резкость его лица сохранилась. На Земле не было никого, кто на первый взгляд выглядел бы более волшебным. Если бы Гермиона никогда не видела его раньше, то узнала бы в нем волшебника только по его чертам лица. Эти белые волосы. Они утратили свою некогда мальчишескую форму, ни один волосок не выбивался из прически, но при этом казались мягкими на ощупь. Это была очевидная эволюция от мальчика, которого она знала, к мужчине, стоявшему перед ней, но прошли годы, и этот мальчик был давно мертв для нее. Было легче смотреть мимо его глаз, чем прямо в них. Малфой молча предложил ей руку, чтобы проводить обратно к краю танцпола, где ее ждали Артур с Джинни. Гермиона сделала ему небрежный реверанс, прежде чем повернуться и отчаянно убежать. — Я в уборную, — пробормотала Гермиона Артуру, который, как она предполагала, последовал за ней. Туалет не обеспечивал того уединения, к которому она стремилась. Перед зеркалом стояла Пэнси Паркинсон, поправляя прическу легкими взмахами волшебной палочки, выделяя завивающиеся пряди. — Добрый вечер, Грейнджер, — сказала она с ощутимой долей беспокойства, которое казалось настолько невероятно непритязательным, что Гермиона задалась вопросом, не показалось ли ей это. — У тебя такой вид, словно ты увидела призрака. Гермиона уставилась на свое отражение в зеркале. Маленькие амулеты, которые наложила Молли, умудрились остаться нетронутыми всю ночь. На первый взгляд она все еще выглядела сногсшибательно. Но если Пэнси могла это видеть, то и Гермиона тоже могла. В глубине ее карих глаз, не опухших от слез и не покрытых тьмой после долгой ночи, все еще таился страх после того, как она впервые за много лет увидела Драко Малфоя.