Пришедшие вместо

      Последующие дни текли настолько обыденно, что Неро становилось тошно. О произошедшем в лесу не напоминало ничто, кроме руки, но он быстро привык. Кирие тоже привыкла и к шрамам, и к мёртвому Джошу: отболела два дня и продолжила репетиции.       Когда они с Неро смотрели съёмки опер, привалившись плечом к плечу, Кирие, как и раньше, напевала себе под нос. Он редко придавал этому значение. Классика — не его жанр, а дифирамбы в свою честь Кирие в достатке слышала и без него. Но то, что пару недель назад Неро мог навсегда лишиться этого пения, заставляло слушать по-другому. Внимательнее, сжимая её запястье — оно слабо, незаметно для человека передавало вибрацию её голоса.       О том, что лишиться этого пения можно не только из-за демонов, Неро запрещал себе думать. Какой смысл переживать о неисправимом? Лучше уж думать о том, что ты изменить способен — и неважно, чего это будет стоить.       В конторе Неро стал ещё более рассеян, чем раньше. Он мог себе это позволить. Там работают беззлобные и понимающие люди: они никогда не будут упрекать человека, который избавляет их от бессмысленной работы. Конторские книги нужны только чтобы Неро занимался хоть чем-то. Единственная его обязанность, которая действительно на что-то влияла — это курьерская.       В тот день Готтлиб попросил его зайти после обеда. Кабинет у него небольшой, но чистый и по-своему не менее торжественный, чем епископские приёмные. Во многом из-за картин. Какой-то из викариев — возможно, Солемнис по молодости — любил живопись и скупал копии импрессионистов и модернистов. Приличия не позволяли держать эти картины в помещениях Ордена, поэтому их отправляли вслед за «Светочами» во дворец правосудия.       Готтлиб сидел под одной из копий. На картине — цветущие ветви миндаля на фоне пронзительно-яркого неба. По сравнению с ней Готтлиб, носящий канареечно-жёлтый пиджак и в помещении снимающий безликий капюшон, выглядел серым пятном.       — Привет, — Готтлиб улыбнулся. Неро видел, как усталость собралась морщинками вокруг его глаз. — Как настроение?       — Сносно, — ответил Неро, наверное, слишком напряжённо.       — Как Сальса? Она в последнее время ещё несчастнее, чем обычно.       — Если Хорхе угрожал нам, то я боюсь представить, что он может устроить с приютом.       — Ну да, это в его стиле… — Готтлиб ущипнул себя за переносицу. — Досадно, но ничего не поделаешь. Я вообще зачем тебя позвал… хотел попросить тебя раньше, но случилось всё это, и… в общем, Галия так и не вышла с отпуска.       Неро не слишком хорошо знаком с коллегами Готтлиба. По именам он помнил только Томаша и Галию — Готтлиб говорил о них чаще других. Они выросли в приюте вместе. Может статься, это последние живые члены выпуска того года. На Фортуне подкидыши долго не живут: либо сбегают с торговыми судами, либо уходят на тот свет.       — Можешь к ней сходить? — спросил Готтлиб. — Просто узнать, что происходит. Так-то пусть до Второго пришествия не работает, если ей от этого легче…       — Тебе она обрадовалась бы больше.       Готтлиб покачал головой и погладил узловатыми пальцами набалдашник трости.       — По мне видно, что я хромаю не просто так. Не хочу бередить её раны.       — Напишешь адрес?       Галия жила в старом, изящном когда-то, но теперь побитом и обшарпанном доме. Витые перила балконов тронуты ржавчиной. Рядом кричали чайки. Две из них дрались на крыше — мелькали заострённые росчерки крыльев. Неро поднялся на второй этаж и по привычке постучал в дверь правой рукой. Вышло гораздо громче, чем ему хотелось. Изнутри послышалась тихая, неохотная возня.       Открылась дверь. Из неё пахнуло чем-то кисло-горьким и тяжёлым, как когда в маленькой комнате сжигают слишком много ладана. А ещё бузиной — в прихожей он заметил целую охапку сухой бузины. Галия, никогда не казавшаяся Неро старой, выглядела, как больная птица — худая, осунувшаяся и с огромными бесноватыми глазами.       Она посмотрела на руку Неро и с истошным полувоплем-полустоном захлопнула дверь.       — …потрясающе, — пробормотал Неро и ударил кулаком по косяку. — Галия! Это Неро, из бухгалтерии. Готтлиб спрашивает, где вы вообще!       Дверь приоткрылась, но послышалось звяканье натянувшейся цепочки.       — Неро? — голос у неё хриплый, скрипучий и лишь отдалённо напоминающий тот, каким он был раньше. — А… рука твоя? Что с рукой?       — Это нормально, — со вздохом ответил Неро: как же он устал оправдываться за свою руку. — Наследство от деда.       — А… ла-адно… заходи…       В квартире, полной затхлого воздуха, беспорядок — как во всяком жилище, к которому относились небрежно. У Галии растрёпаны волосы. Из старого клетчатого халата, пропахшего потом, торчали нитки. Она всё ещё с опаской косилась на руку Неро, но больше ничего про неё не говорила.       — Готтлиб, говоришь, спрашивает? — бесцветно переспросила Галия и махнула рукой на диван. — Да ты проходи, не стой, в ногах правды нет… чай будешь?       Неро с опаской присел. Сиденье вдавлено, как если бы на нём недавно лежали. Спинка увешана мужскими вещами, на некоторых из них — вышивка красных мечей с рогатой гардой. Символика Ордена. Глядя на них, Неро вспомнил, что несколько месяцев назад у Галии пропал сын, рядовой в Святых рыцарях. Это могло бы объяснять разруху и в квартире, и в женщине, не выгляди она ещё месяц назад как обычно.       — Спасибо, но нет, — ответил Неро.       — Правильный ответ! — Галия скинула со стула стопку газет и села на него. — Он кончился, а для крепкого ты вроде ещё мал. Да и хереса больше нет. А кагор… ну… на безрыбье и кагор пить будешь… но гостю такую дрянь даже демон не предложит. Вот ребята из «Гескрапа» нормальное вино привозили… оно тоже кончилось, правда… чёрт, и почему всё так не вовремя?..       Неро смотрел на разлетевшиеся по ковру газеты. Все они открыты на страницах с некрологами и сообщениями о пропавших без вести. Несмотря на то, что остров маленький и пропадать, казалось бы, некуда, эти страницы регулярно пополнялись. Если некрологи печатались про всех граждан, то на сообщениях Неро видел сплошь мужские фотографии. Все пропавшие, как один, нестарые и подтянутые. Рыцарственные — что по сложению, что по роду занятий.       — Как вы себя чувствуете? — Неро подозревал, что рассказ затянется, но раз Готтлиб поручил разузнать — придётся слушать.       — …неважно, котёнок. Даже скверно, — Галия ущипнула себя за переносицу. — Я хотела ещё две недели назад выйти. Как сейчас помню: в воскресенье вечером привела себя в порядок, поняла, что паста зубная кончилась, и пошла в магазин. Иду и вижу, как рыцари труп несут. Раскуроченный такой… мерзкий… то ли демон, то ли человек…       «Она видела Джоша», — подумал Неро.       — И мне так страшно стало, знаешь… в итоге я решила, что чёрт с ней, с этой работой, и вместо пасты взяла кагор! Галия рассмеялась булькающим смехом, но он быстро сменился плачем. Вспышка продлилась недолго — она утёрла глаза и посмотрела на Неро несчастными, напоёнными всеми печалями мира глазами. Тот сочувственно вздёрнул брови.       — В последнее время стало слишком много демонов.       — …да вот не прав ты, — полушёпотом сказала Галия. — Мне, конечно, намекнули, что скажу я — и конец мне… а и пусть. Пусть! Альфонсо моего сгубили, так пусть и меня добьют, гады!       Галия ударила кулаком по воздуху, от чего едва не свалилась со стула.       — Я тебе вот что скажу… — Галия понизила голос — будто в этой мёртвой квартирке её кто-то подслушает. — Демоны тут не при чём. Вообще. Мне лили в уши, что Альфонсо погиб в бою… что он герой, каких поискать… но знаешь, что? У демона, который напал на меня, было его лицо.       Неро распрощался с ней так быстро, как только мог. Пока он спускался с лестницы, он объяснял себе это тем, что не выносит вида пьяных людей, бардака, кислого запаха… лишь на углу улицы — том самом, по которому в вечер воскресенья должны были нести тело Джоша для отпевания — он признался себе. Это не из-за Галии, её квартиры и её мёртвого сына.       Это из-за Кредо.       Он вернулся в контору, отчитался Готтлибу и вместо работы досиживал день, витая в своих мыслях. Он разглядывал «Светочей христианства», невольно искал на картине знакомые лица и лихорадочно гонял по кругу предположения, одно хуже другого. Ближе к пяти часам он заставил себя успокоиться. Всё это нужно обсудить с отцом, а потом уже паниковать.       На счастье, он оказался дома. Сколько Неро себя помнил, отец занимал крошечную кладовку, в которой едва помещались узкая койка и полка для книг — тома бестиариев, демонологических руководств, апокрифических текстов и, случайно забредшие в это мрачное соседство, издания британских романтистов. Отец опять листал книгу, которую Неро видел у него в руках чаще всего — сборник Блейка.       Неро поймал себя на мысли, что сперва стоило постучать, но тут же отмёл её: отец всегда знает, потревожат его или нет. Стук его только раздражал.       — Здравствуй, — отец положил книгу страницами вниз, не закрывая её. — У тебя что-то случилось?       — Да… я, наверное, дверь закрою…       Чтобы втиснуться в комнату, пришлось сесть на постель. Раньше Неро искренне не понимал, как можно так жить, но теперь эта теснота казалась ему в чём-то удобной. Планировка рассчитана так, что свободно может маневрировать только один человек. Вполне в духе отца, с его-то любовью к защите Каро-Канн.       — Я уже рассказывал, что Кредо… — Неро замялся: что-то в нём не давало называть вещи своими именами, даже если реальность вопиет о том, что Кредо в какой-то степени демон.       — Рассказывал, — отец скупо кивнул. — Всё ещё беспокоишься по его поводу?       — Да, — Неро сцепил руки в замок — чешуйки немного кололи кожу левой кисти. — Я сегодня говорил с Галией… это коллега Готтлиба, у неё сын был Святым рыцарем и не так давно пропал… так вот, на неё напали месяц назад. Она узнала в демоне своего сына. Бред, конечно, но раз моя рука показала на Кредо…       Неро понял, что опять начал путаться в словах, поэтому умолк. Отец смотрел на него невыразительным, спокойным, как море в позднем феврале, взглядом. Это немного остужало голову. Вселяло веру в то, что хоть один человек понимает, что происходит и что с этим делать.       — Ты спрашиваешь, могут ли демоны вселяться в людей? — уточнил отец.       Неро кивнул.       — Могут, — у Неро оборвалось сердце. — Но не здесь. Во-первых, на Фортуне нет демонов достаточной силы, чтобы они смогли справиться с человеческим разумом. Во-вторых, на всех Святых рыцарей накладываются защитные чары, которые делают такой исход событий маловероятным.       — Не невозможным?       — Я не исключаю, что некоторые высшие демоны могут прорвать защиту. Но обычно я убиваю их быстрее, чем они начинают попытки.       — То есть извне никак?       — Никак.       Этот ответ, конечно, устроил бы Неро. Но он не вязался с Альфонсо и тем количеством Святых рыцарей, которые пропадали без вести. К тому же, не помогал и генерал — с чего бы ему так беспокоиться из-за двух подростков и сиротского приюта, если Орден не прячет в лесу что-то? И оставался Кредо. Выглядит, как человек, ведёт себя, как человек. Но, если верить руке Неро, не человек.       Кредо был таким с самого начала? Вряд ли. Кредо всегда казался ему человеком. Обычным, со своими достоинствами и недостатками, с разумными мыслями и чисто рыцарской повёрнутостью на праведности и служении. Значит, он «уже» не человек. Но почему «уже», если он должен быть защищён?       Разве что…       — …а не могут демонов подселять вместе с этой защитой? — спросил Неро.       Глаза отца изменились: покой моря тронуло что-то тревожное, почти испуганное — если так вообще можно сказать о всемогущем сыне Спарды.       — Ты не чувствовал ничего подобного рядом с Хорхе? — отцу понадобилась пауза, чтобы ответить.       — Нет, но… — в голове у Неро пронеслись тысяча этих «но», ни одно из которых не имело под собой оснований.       — Вот и ответ.       Неро ещё не помнил, чтобы отец так быстро сворачивал с темы. Одно исключение — семья. Что о своих родителях, что о матери отец говорил крайне редко и неохотно. О первых — потому что тема слишком тяжёлая: Неро в детстве, в период излишней любознательности, понадобились не одно и не два внушения от Бенедикты, чтобы это принять. О второй — потому что она не важна. Ни для отца, ни по большому счёту для Неро: жила слишком тихо и умерла слишком быстро, чтобы оставить след в его личности.       — Вряд ли кто-то на Фортуне разбирается в магии лучше, чем ты, — Неро сжал пальцы. — Не думаю, что ты мог что-то пропустить.       Отец раздражённо выдохнул. Он несколько секунд смотрел на потолок, нахмурив брови — такие светлые, что сливались с кожей.       — Почему тебя вдруг так начал интересовать Орден? — спросил отец, глядя в глаза Неро — обычно люди его взгляд не выдерживали. — Ты покинешь Фортуну меньше, чем через год. Зачем тебе так переживать об этом месте?       — Это вообще-то мой дом. И мне очень интересно, почему в моём доме творится какая-то чертовщина и начали умирать люди!       — Они — не твоя забота.       — Да нет, пап. Моя.       Отец сцепил руки в замок. Он слепо уставился на обложку сборника, который до того читал.       — Я заключил сделку с Орденом только для того, чтобы дать тебе спокойную жизнь, — отец чеканил слова почти что по буквам. — То, что я до сих пор их терплю — уже достаточная награда. Ты им ничем не обязан. Это они обязаны тебе.       Неро упёрся локтями в колени и взъерошил волосы.       — Да, я не обязан. Но я хочу, — Неро выделил последнее слово. — Мне тут раньше нравилось. Нравилось бы и сейчас, но здоровые ящерицы и запреты без причины немного пугают.       — …всё началось из-за девушки, так ведь?       Неро кивнул. Отец ущипнул себя за переносицу.       — Если бы не ты — она была бы мертва. Этого должно быть достаточно для вас обоих.       — Если бы я был лучше — её бы даже не задело. А если бы не Орден, то, может, вообще ничего бы не случилось…       Повисла тишина, напряжённая и неприятная. Почему-то в такие моменты Неро всегда чувствовал себя так, будто они с отцом поссорились. Мысль, конечно, нелепая. Неро мог изредка повздорить с Бенедиктой, ещё реже — с Готтлибом… но с отцом? Отец если чего-то и требовал, то только того, что Неро и так должен уметь. Потому что иначе просто не выживет — высшие демоны не простили предательство Спарды, а низшие летят на любое могущество, как мотыльки на огонь.       Но когда отец делал что-то непохожее на него, обычно ничего от сына не прячущего, Неро откровенно терялся.       — Ладно, даже если ты и в курсе, то не скажешь, — сдался Неро. — Но… почему?       — Я не сомневаюсь, что ты справишься с любым демоном, — отец сцепил руки в замок. — Но люди… они могут быть гораздо опаснее всего, что есть в Аду. Тем более те, которые знают о твоей настоящей силе. Мне стоило огромного труда увести тебя из-под прицела Ордена. Лучшее, что ты можешь сделать — это уехать с Фортуны.       Они уже как-то говорили об этом — когда Готтлиб выбил направление, или чуть позже? Неро не помнил. Осталось только ощущение какого-то тупого отчаяния из-за того, что отец упорно не понимал, почему Неро не хочет уезжать навсегда.       — Я вернусь сюда, как отучусь, — продолжил гнуть своё Неро.       — Я бы не советовал возвращаться, — отец покачал головой. — Не пока власть в руках Санктуса.       О Санктусе Неро не знал почти ничего. Вне проповедей на Фестивале клинка они виделись раза два или три, но Неро был тогда совсем мальчишкой. Наверное, ему стоит быть благодарным Санктусу за то, что он предложил поселить его в семье Бенедикты и Готтлиба. Но на этом хорошее заканчивалось. И начинались перекрытые штольни, бессмысленные комендантские часы, загнанные в сухие доки контейнеровозы и отозванные контракты, которые в архиве лежат печальной стопкой…       Какое дело до всего этого самому Неро? В сущности, никакого. Лично его жизнь от этого пострадала не сильно. Да, ему гораздо больше нравилось копаться в начинке буровых установок, чем в конторских книгах, но всё остальное он вынести мог. Зато этого не выносили те, с кем он сталкивался. Те, кто раньше тоже думал: «лично моя жизнь от этого страдает не сильно».       Они же остров — изолированная система. А в изолированной системе энтропия только возрастает.       — То есть, ты признаёшь, что с Орденом что-то не так?       — Я когда-то утверждал обратное? — не рассчитывая на ответ, спросил отец. — Когда сражаешься с чем-то, подчас приходится этому уподобляться. У нас нет такой необходимости. А люди… они умны и недальновидны. Более опасной смеси придумать сложно. Я не стану запрещать тебе вмешиваться. Но будь предельно аккуратен. Даже я не знаю всех их возможностей.       — Что, даже сыну Спарды его поклонники не доверяют? — Неро усмехнулся, но совсем невесело.       — Их идол значит для них ещё меньше, чем для нас с тобой, — глухо отозвался отец.