Дорога на Гамбург

12.03.1978. 07:02 Баден-Вюртемберг. Условная и никем не охраняемая граница между двумя частями Рейнского Пакта проходила по тому месту, где в семьдесят втором застыла линия фронта, в плюс минус пятидесяти километрах к востоку от бывшей границы ФРГ и Франции. Пока её неутомимый спутник всю ночь вёл из Цюриха домик на колёсах, Ханна спала как убитая в своей уютной комнатке, обшитой вместо обоев и напольных ковриков американскими противоосколочными жилетами в несколько рядов. Зевая и потягиваясь, Ханна неохотно стала одеваться. Покинув свою комнату, она сначала заглянула в захламлённую лабораторными грузами комнату Люка и проверила целостность каждой колбочки, потом же вышла в соседнюю с ней кухню. Кое-как умывшись под кухонным краном, Ханна отворила ящик с ещё одной своей драгоценностью, и зарядила ею кофеварку. За окном проносилась утопающая в весенней грязи пустошь, чей истерзанный войной пейзаж после недельной пересидки в стране доморощенных крестоносцев ей был даже по душе. Неприятности, которые с собой принёс им обоим Люк, стоили женщине не только разрыва более дюжины прибыльных сделок, но и заставили её уехать в то место, где кофе из Халифата днём с огнём не сыщешь. Сей прискорбный факт оторвал Ханну от созерцания очередной груды руин, мимо которых проезжал домик на колёсах, и заставил ещё раз пересчитать содержимое восьми кухонных ящиков и полок, и восьми чемоданов в разных комнатах домика. Завершив расчёты, женщине осталось только выругаться и громко хлопнуть последним чемоданом. Если пить и дальше по восемь чашек в сутки, её богатства едва ли хватает и на год. — Чёрт! — Ещё раз громко стукнула она крышкой чемодана, который никак не хотел закрываться, а потом ещё раз, и ещё раз. Тем временем, машина подъезжала к пограничному городку Фрайберг-на-Неккаре. Словно города эпохи раннего средневековья, Фрайберг окружался древо-земельными укреплениями, и разве что вместо ворот на въезде стоял вполне современного вида блокпост со шлагбаумом. — С чем пожаловали во Фрайберг, фрау? — вопрошал сидящую на месте переднего пассажира Ханну местный ополченец с красной повязкой на локте его потёртого брючного костюма и с болтовой винтовкой на ремне. — На ночёвку с проездом дальше на Берлин, герр привратник. — Дружелюбно промурлыкала женщина в ответ. — Вас двое здесь? — Задал вопрос ополченец, кося недобрый взгляд на Люка. — Конечно, герр привратник! Можете зайти внутрь и проверить. Махнув своим на баррикадах, мужчина в коричневом пиджаке и плоской кепке забрался по ступеньке в домик, и вслед за Ханной зашагал по комнатам. Ни резкий химозный запах, ни лабораторное оборудование женщина не была намерена скрывать. Когда ополченец начал задавать соответствующие вопросы, Ханна завалила его наименованиями всех имеющихся у неё лекарственных препаратов разного назначения, производство которых что в Лионе, что на Пустоши, было не менее выгодно чем производство наркоты. Скрывать свою лабораторию с помощью распылённых в воздухе маскировочных реагентов ей пришлось только при пересечении швейцарской границы, где она целую неделю чахла в Цюрихе, пока Люк дожидался инструкций от своего нового нанимателя. Отсыпав на карман мужчине щедрую порцию таблеток, мазей и инъекций в благодарность за проезд и объёмную информацию о поселении и караванных путях на Берлин, Ханна спровадила ополченца из машины, и спустя несколько минут домик на колёсах уже был припаркован у местного мотеля. По правде говоря, им здесь была нужна днёвка, а не ночёвка, потому что пересекать пустоши Люк предпочитал под прикрытием темноты, не включая фары и пользуясь вместо них ночным виденьем своих кибернетических глаз. Объяснял он это тем, что ночью не ходят караваны, а значит и на рейдерскую засаду нарваться шансы минимальны. Домик на колёсах, что Люк нашёл пять лет тому назад километрах в шестидесяти к западу от этого городка, пока Ханна медленно отходила от состояния ожившего трупа на кассовой стойке брошенной заправки, и так пережил слишком много неприятностей, чтобы снова попадать в очередную передрягу. К тому же, кислая мина на лице Люка, копошащегося в двигателе, и без дорожных перестрелок не предвещала для машины ничего хорошего. — Что там у тебя с мотором? — Две минуты и готово. — Отозвался Люк, весь окружённый инструментами. — Хорошо, Люк. — Развела руками Ханна. — Если что, я буду в мотеле. Помимо домика на колёсах, у двухэтажного мотеля было припарковано не так-то много транспорта. Напротив домика кучковались под стеной мотеля четыре обшитых бронёй грузовика караванщиков и два фургона с башенками для стрелков. На другом краю стоянки пара мотоциклов смотрела своими фарами на четыре в ряд конные телеги, чья движущая сила сейчас ржала и фыркала в конюшне за мотелем. Оставшийся от лошадей навоз соскребал лопатой от асфальта блондинистый юнец в рабочем комбинезоне, ругаясь как сапожник в адрес владельцев сего транспорта, а внутри мотеля юная девица тех же плюс-минус четырнадцати лет, с шёлковым лицом драила мотельный холл под присмотром облысевшей женщины лет сорока в свитере и джинсах, чьи черты лица выдавали в ней мать этих подростков. Настенные лампы освещали каждый развод на полу, за который мать отсчитывала девчонку, а из радио у стойки доносилось «Laisse tomber les filles». Электричество в поселении создавала малая ГЭС на реке неподалёку, по словам ополченца на въезде, собранная местными из довоенного техно мусора. — Доброе утро, фрау Бергер! Здороваясь, обе женщины нацепили на себя дежурную резиновую улыбку. — У вас найдётся комната на ночь? — Конечно! — Радостно воскликнула хозяйка заведения, приглашая рукой подойти Ханну к стойке. — С вас всего один пфенниг. — У меня нет пфеннигов, но есть десимы. — К сожалению я не принимаю лионские монеты, фрау, однако вы можете разменять их в доме менялы Зигеля. — А вы не подскажите как туда пройти? — Конечно... Двухэтажный дом с черепичной крышей выделялся на фоне четырёх соседних не только вторым этажом, но и характерной для многих торгашей этого поселения пристройкой лавочного типа прямо посреди забора. Столь же дежурно дружелюбный и на редкость для этих мест не безволосый мужчина в круглых очках показался за прилавком уже после третьего звонка в колокольный звонок на медной проволоке. Вслед за которым, дымя как паровозы сигаретами, откуда-то из-за дома показались двое рослых, дюжих и на удивление тоже здоровых с виду мужчин лет двадцати восьми с дробовиками на ремнях. — Да-да? — Доброе утро, герр Зигель! Я проездом в вашем городке и мне нужно обменять лионские монеты на местные. Какой у вас обменный курс? Перегнувшись за прилавком и поправив спадающие очки, словно крот из своей норы мужчина высунул голову наружу, получше присматриваясь к Ханне, после чего уже начал отвечать. — Сколько!? — От удивления её лицо скривилось, будто прожевав увесистый кусок лимона. — Да, фрау, именно столько. — Сохраняя невозмутимую резиновую улыбку, повторил меняла. — Четыре к одному! Четыре к одному за монеты с курсом ноль восемьдесят пять к одному! Герр Зигель, вы это всерьёз? — Именно так, почтенная фрау... Когда незаметно для менялы Ханна достала из кармашка брюк небольшой флакончик, и скрестив руки на груди, незаметно для менялы и его громил во дворе распылила в воздухе бесцветное и не пахучее содержимое флакона, практически получасовая перепалка на том и закончилась. Закончилась тем, что Ханна не только сторговалась по цене до нормального с её точки зрения соотношения в один двадцать пять к одному, но и выкупила из лавки менялы почти все его запасы пфеннигов и марок, для чего ей понадобилось ещё и сбегать за увесистым мешком с франками и десимами в домик на колёсах. Наконец, оплатив вскоре после этого по комнате себе и Люку, Ханна добралась до долгожданной ванны, чью холодную и радиоактивную воду из Неймара, распылив в ней несколько реагентов, женщина превратила в горячую и не радиоактивную воду из Неймара. Спустя пару часов после дрёмы в ванной и отсыхания в номере, идя обратно в домик на колёсах приготовить себе обед и новый кофе, Ханна снова обнаружила Люка возящимся с машиной, только на этот раз уже не у двигателя, а под передним мостом. — Что там с машиной, Люк? — Пять минут и готово. — Ровным голосом донеслось из под машины. — Три часа назад ты говорил что готово будет через две минуты! — Озадаченно скривилась Ханна. — Этот кусок жести уже своё отъездил. — Показав ей голову из-под машины, ответил Ханне Люк. — И нам повезёт если мы на выезде из блокпоста не отделимся от шасси. От такой информации Ханна едва не потеряла речь. — А... А раньше ты не мог мне это сообщить!? — Раньше я был более чуть более высокого мнения об этом корыте. Когда пылая яростью и руганью Ханна поднялась в домик на колёсах, то после очередного стука дверью, из динамика радиоприёмника раздался голос Люка: — И не советую бить кулаками по дверям и стенкам. Если на меня сейчас завалился эта груда металлолома, тебе определённо не понравится то что произойдёт потом... Вернувшегося из мотеля Люка Ханна встретила свисая ноги с пассажирского сиденья кабины колёсного домика с привычной для себя чашкой кофе и пуская дым совсем не привычного для себя косяка травы. — Раньше ты не заправлялась тем что производишь. — Осуждающе глядя на Ханну, посетовал киборг. — Я это дерьмо и не растила. — С фырканьем ответила ему Ханна. — Взяла у местных пару мешков. — Мешков... — Мешков. — Ну, не мне тебе рассказывать о том к чему это может привести. — Вот именно, Люк, что не тебе. — Улыбнулась ему Ханна. — Как поспал, кстати? — Лучше бы и не ложился. — Махнул он рукой, открывая дверь кабины. Вырулив машину со стоянки мотеля, Люк двинул болезную машину по прямой улице к выездному блокпосту. Когда машина проезжала мимо дома менялы, Ханна даже своим рассеянным глазом смогла приметить внезапный интерес Люка к этому зданию. — Что ты там такого разглядел? — Кроме того, что какой-то мужик там во дворе распинается в извинительных поклонах перед пиявкой, ничего. — Пожал плечами Люк, в ответ на что Ханна ещё долго не прекращала ржать. Выехав спустя несколько минут через блокпост, со скрипом, скрежетом и дымом, колёсный домик двинул на восток, где остатки закатного солнца медленно но верно растворялись в свинцовой туче облаков...