Семнадцать столетий бессмыслицы

Очнувшись в полутёмном помещении, Штирлиц ощутил во рту горький привкус вчерашнего злоупотребления и попытался сообразить, где находится. «Если зайдёт Шелленберг или Мюллер, то я штандартенфюрер фон Штирлиц. Если люди из Центра, то Максим Исаев. Если фрау Заурих принесёт рассольчику, то господин Бользен… Если откачивать придёт министр культуры, то мы только что досняли телефильм, надо будет поздравить Броневого, отличная роль…» Поодаль что-то с грохотом упало. «Айсман», — догадался Штирлиц, послушав последовавшую немецкую брань. — Штирлиц, включите свет! — простонал он. «Значит, всё-таки Штирлиц», — подумал Штирлиц. — Штирлиц, не включайте свет! — хором взмолились Мюллер и Холтофф. Кажется, они держались за головы: Мюллер — за свою, а Холтофф — за голову Мюллера, потому что ему было важно поддерживать начальство. Штирлиц на звук приблизился к Айсману и вгляделся в полутьму. — Айсман, у вас повязка неправильно надета, — подметил он. — Чёрт, вечно забываю, — шикнул Айсман, переставляя повязку с правого глаза на левый. — Да, теперь не включайте. Поднявшись и хватаясь за стенку (для приличия и чтобы не смущать господ из гестапо), Штирлиц пошёл к выходу из кабинета — нужно было проверить, как там Шелленберг и хочет ли он так же весело провести воскресенье, как и прошедшую субботу. Штирлиц ещё не догадывался, что уже наступил вторник.