Семнадцать столетий бессмыслицы

В дверь кабинета Мюллера постучали. — Войдите, Штирлиц, — отозвался он, делая вид, что крайне занят бумагами, а сам поглядывая на вошедшего штандартенфюрера. — Вы ждали меня? — осведомился Штирлиц. — Или просто догадались, раз вызвали по имени? За прошедшие минут десять Мюллеру уже человек пять раза по три каждый успели сообщить, что «Штирлиц идёт по коридору» — Штирлиц был очень нетороплив и весьма заметен. Однако раскрывать этот маленький секрет начальник четвёртого отдела не стал, вместо этого, поднимаясь из-за стола и принимаясь с многозначительным видом прохаживаться по кабинету, сообщил: — Я прекрасно отличаю всех своих коллег по тому, как они стучат в дверь. — Неужели? — приподнимая брови, внезапно проявил живой интерес Штирлиц. — Поработайте в гестапо с моё — и у вас это тоже начнёт получаться, — кивнул Мюллер. — Вот вы, Штирлиц, как стучите? Штирлиц сжал кулак и осторожно постучал по воздуху чуть оттопыренным согнутым указательным пальцем. — Три раза, — зачем-то ещё сосчитал он. — Верно, — снова кивнул Мюллер, заводя руки за спину. — Начальник ваш, Шелленберг, стучит так же, но дважды и как-то мягче. Айсман человек вежливый, он стучит всеми костяшками и по пять раз, а потом ещё ждёт пару секунд, даже если его пригласят. Холтоффа сначала слышно, потому что у него позвонки хрустят, когда он перед моей дверью вытягивается по стойке «смирно», а потом стучит дважды, но тоже костяшками. Кальтенбруннер, — Мюллер почему-то вздохнул, — он стучит как к себе домой. Ребром ладони, сжатой в кулак, глухо так. Три раза, — прочитав в глазах Штирлица незаданный вопрос, добавил он. — Да у вас прямо талант, — признал штандартенфюрер. — И, к тому же, музыкальный слух. Мюллер едко усмехнулся. Штирлиц проделал отличную работу, чтобы отвлечь его от той мысли, которая занимала его всё утро. Но начал он заходить к ней издалека. — Между прочим, Борман всё жалуется, что ваши информаторы вообще к нему без стука врываются, — испытующе поглядывая на Штирлица, произнёс он. — Вы бы хоть научили их элементарной вежливости, а лучше — обновили бы им координаты своего кабинета. — Мне спокойнее, когда ко мне сразу проходят. Без стука, — пожал плечами Штирлиц. — Иначе сиди, гадай, кто там поджидает. — Ну, а сам вы всё равно стучать мастак, — Мюллер подошёл к столу и постучал пальцем по чёрному чемоданчику. — Вот, объясните мне, зачем вы так усердно стучали по чемодану, изъятому у «русской пианистки», что даже умудрились оставить на нём свои отпечатки? — Вы свои тоже оставили на нём, не так ли? — не моргнув глазом, заметил очевидное Штирлиц. — К чему это вы клоните? — Я позаботился о том, чтобы ваш отдел не ждали никакие неприятные сюрпризы и обыскал его первее вас. — О. Значит так, — хмыкнул Мюллер, ощущая, что Штирлиц, как скользкий угорь, вновь вывернулся из его хватки. — Да-да, вы говорили, как не любите гадать… Честно говоря, порой ваше усердие и преданность работе могут напугать человека чуть более впечатлительного, чем я. Пожалуй, можете быть свободны. Пока что. Штирлиц кивнул, но не сдвинулся с места. — Разрешите и вас в таком случае спросить, — он окинул Мюллера взглядом. — А как вы стучите? — Что же вы, стандартная процедура: ищешь в родословной неблагонадёжные элементы и еврейские корни, пишешь донос… — Нет-нет. В дверь. — А. В дверь, — Мюллер на секунду подвис, но затем приподнял кулак и с тенью улыбки в уголках губ сказал: — Как по голове на допросе, когда со мной не хотят сотрудничать, Штирлиц. Вот так. И всё же несколько ударов пришлись по воздуху, а не по голове штандартенфюрера. — Сколько же раз? — невозмутимо гнул своё Штирлиц. — Если мне не отвечают, то раз по восемь приходится. Люди после этого обычно раскалываются, а вот двери — крепкие ребята. — Ага. Ясно. Значит, это всё-таки были вы, а не осьминоги, — задумчиво бросив эту загадочную фразу, Штирлиц вышел из кабинета, оставляя за дверью Мюллера, которого ему всё-таки удалось привести в состояние лёгкой растерянности. Зато, когда к Мюллеру зайдут — непременно заблаговременно постучав — и спросят, о чём они беседовали с Штирлицем, он скажет, что о том, как в кабинет к Штирлицу ломится целый легион осьминогов.