Семнадцать столетий бессмыслицы

Стоял собачий холод. Хотя, пожалуй, никакая собака его не выдержала бы — а вот Штирлицу он был нипочём. Во-первых, он на таких миссиях собаку съел, и теперь ей было тепло внутри Штирлица, а во-вторых, кто пережил отключение горячей воды в Норильске накануне рождественских морозов, тот в антарктической проруби нагишом купается. Однако Штирлиц не спешил щеголять своим атлетическим телом перед группой сгрудившихся неподалёку пингвинов. И вообще он чертовски устал, потому что от побережья до станции «Новая Швабия» ему пришлось топать на своих двоих. Капитан корабля обнадёживающе сказал ему: «К рассвету доберётесь, герр Штирлиц». На дворе стояло двенадцатое марта. — Кто-нибудь, блять, знает, где эта станция? — в сердцах ругнулся на родном русском Штирлиц, всматриваясь в мрак полярной ночи. Но ответить ему могли только ошивающиеся поодаль пингвины. Один пингвин, вытянув шею из бочкообразного туловища, ответил по-немецки: — Вот дерьмо, а ты ещё что за унтерменш? Штирлиц уставился на пингвина. — Я штандартенфюрер СС, — отрапортовал он, приосанившись. — Ваше звание? — Нихера ты меня не проведёшь, беспёрый, ты только что говорил не по-нашему, — пингвин наклонил голову. — Ты знаешь, что за шпионаж полагается расстрел? — При таких низких температурах — вряд ли, — отчеканил Штирлиц. — Если бы ты хотя бы десять классов окончил, знал бы, глупый птиц, что в холоде молекулы двигаются медленнее, а всё материальное состоит из молекул. Я просто успею отойти с пути пуль. — Хуя ты умный, — крякнул пингвин. — Кроме того, меня уже пытались расстреливать. Тяжёлая это была неделька. Пингвин ещё немного поглазел на Штирлица, а затем кивнул: — Хер с тобой. «Новая Швабия» уже недалеко. Нахуй только тебе туда надо, герр штандартенфюрер? — Инспекция, — буркнул Штирлиц. — Повтыкают баз у чёрта на рогах, а Штирлиц потом проверяй, не изобрели ли там уже наконец Главное Оружие Третьего Рейха, пока остальные в подвале штаба кальян спокойно курят. Штирлицу было очень обидно, что его не позвали курить кальян. А ещё очень, очень холодно. — Ну, бывай тогда, инспектор, — пингвин мотнул головой — словно господин во фраке поклонился. — Обратно тоже попрёшься через наши точки? Хоть хавки хозяйской прихвати, уважь честного пограничника. — Нет. Обратно я на «Бореалисе». — «Бореасе», может? — Нет. На «Бореалисе». Чтобы сразу и станцию на Луне проинспектировать, — вздохнул Штирлиц. Шло полнолуние. Значит, на обратной стороне Луны будет ещё более собачий холод, чем в Антарктиде.